на кухне пахнет лавровым листом и дедушкиными сигаретами

джисон просыпается около полудня, потому что вредная полоска света бьёт прямо в глаз через щёлочку в молочных шторах. он щурится, потягивается всеми короткими конечностями, чувствует, что желудок начинает петь свою голодную песню. котёнок сидит на излюбленном месте, будто ему на этих подоконниках мёдом намазано, играет своей крохотной лапкой с цветком в глиняном горшке. — доброе утро, дымок, — голос джисона хриплый ото сна, на нём будто бы тоже остался след от подушки. в ответ слышится высокое и громкое «мяу», котёнок смотрит на мальчика своими васильковыми глазами недолго, снова возвращается к своему увлекательному занятию. где-то за дверью шипит масло на сковородке и ведущий из телевизора рассказывает новости недели. «в столице ожидаются снегопады, с запада надвигается мощный циклон…» приходится сползать с дивана и открывать шторы. джисон позволяет яркости дневного света залить зал и всё, что находится в нём: светлые обои с золотистыми вкраплениями, тёмно-коричневую стенку, на которой причудливо расставлены фотографии в безвкусных рамках и статуэтки кошек, какая-то грамота «работнику года» и синяя ваза. небольшой телевизор мерцает на внезапно появившемся солнце пылинками, гитара в углу комнаты без чехла тоже успела покрыться тонким слоем. настенные часы неспешно тикают, часовая стрелка медленно бежит за минутной, а та чуть быстрее за секундной. ноги ощущаются ледяными, потому что пол немного холодный, а джисон во сне стащил с себя носки. ему слишком лень искать их в кроватном месиве, поэтому он чапает босыми пятками в сторону кухни. минхо стоит у плиты в растянутой лиловой футболке и трениках, его острый профиль выглядит красиво и аристократично, особенно когда его выделяет только естественное освещение. мужчина выглядит сонным, под его кошачьими глазами в морщинках собирается усталость после дежурства в отделении, находя своё пристанище в синеве кожи. он напевает что-то под нос, пока переворачивает железной лопаточкой сырники. по квартире витает аромат ванилина и растворимого кофе с молоком. — о, а вот и главный соня, — негромко говорит минхо, поворачивая голову на звук шагов — доброе утро, лохматый птенец. сырники с чаем будешь? я купил сгущёнку утром, достань из холодильника. джисон отзывается потерянным «доброе утро» и лезет в холодильник. он находит жидкую сладость между алюминиевыми кастрюлями, одна с куриными котлетами, другая - с рожками. где-то рядом покоится банка кабачковой икры, которую джисон терпеть не может, внизу, в выдвижном ящике, рассыпаны огурцы с пупырышками, несколько штук свёклы, репчатый лук и плохо вымытая морковь. на самом верху стоит суп с клёцками, за который чан душу готов продать. — чудо, тебе зелёный или чёрный? — отвлекает от исследования холодильника мягкий голос старшего. джисон мотает головой, чтобы стряхнуть с себя остатки сна и закрывает белую дверцу. — зелёный, если можно, — джисон мнётся у окна и украдкой наблюдает за хлопочущим минхо, а потом подрывается к навесному шкафчику, чтобы достать три кружки — я сам наведу, наверное, что ты будешь… ты готовь, я сам. минхо посмеивается и кивает. его забавляет встревоженное лицо мальчика, когда тот судорожно ищет сахар внутри бездонного шкафчика, передвигая всякие баночки с корицей, изюмом, содой и сухой горчицей. — сонь, сахар в соседнем, — подсказывает он, выкладывая последний сырник на тарелку. — а, спасибо, — застенчиво лепечет джисон, улыбаясь одними уголками губ. они тихо шуршат вместе, делая последние штрихи для позднего завтрака. скатерть на столе ярко-жёлтая, с рандомным фразами на французском и немецком, в некоторых местах плохо пропечатаны биг бэн и колизей, эйфелева башня на сгибе практически стёрлась. в телевизоре мелькают разноцветные пятна, баритон поёт заунывную песню про любимую, которая уехала далеко-далеко. воскресные передачи как назло всегда ужасно скучные, но сейчас не раздражают. — в пятницу родительское собрание, — вздыхает джисон, разламывая вилкой сырник и выковыривая из него изюм. — хочешь, чтобы чан пошёл или я? — смотрит прямо в лицо минхо, прикладываясь губами к кружке с цветами. подросток неопределённо ведёт плечом, ему не хочется напрягать ни одного из старших. они не обязаны бросать свои дела, чтобы слушать нудные рассказы о жизни школы и не самой хорошей успеваемости джисона. — кто не будет слишком занят, — бубнит он, опуская голову в тарелку, — это необязательно, не все родители ходят. да и вы знаете, как я учусь, смысл краснеть за меня там… минхо недовольно вздыхает. в это время по коридору слышится шорох шерстяных носков по линолеуму. чан возникает на кухне в одних трусах с кудрявым беспорядкам на голове, его лицо и особенно губы немного опухли после сна. он потирает глаза рукой и улыбается всем присутствующим домочадцам. проходит к столу, сначала треплет джисона по голове, потом клюёт минхо в скулу и с лёгким сопением садится на стул. — чан, я уже говорил сто раз, чтобы ты не ходил при ребёнке в одних трусах, — ворчит минхо, — штаны для кого придумали? джисон успевает мысленно взорваться, потому что ему уже 15, никакой он не ребёнок, он даже бриться начал недавно. чан отпивает ягодный чай с громким хлюпом и расплывается в сахарной улыбке. — ну хо-я, как будто джисон мужиков в трусах не видел, чего ты, — мурчит он, укладывая голову на плечо врача, — и он не ребёнок, ему уже 15. а штаны неудобные, в них жарко. минхо снова недовольно вздыхает и пододвигает ближе к чану тарелку с сырниками, мол «ешь уже и не беси меня больше». тот радостно начинает уплетать ещё горячий завтрак и мычать от того, как нежно творог растворяется на языке. джисон чувствует что-то пушистое и воздушное у своей щиколотки. дымок насиделся на подоконнике и присоединился ко всем. — джисон, опять без носков шарахаешься? — отвлекается чан от еды, сдвигая брови к переносице. мальчик было открывает рот, как минхо перебивает его: — джисон, родительское собрание - это почти важно, поэтому кто-то из нас точно пойдёт, — говорит он тоном, который не терпит возражений, — я в пятницу до обеда, поэтому могу сходить. если хочешь, чтобы чан пришёл, он отпросится. чан делает мученическое лицо, потому что не любит собрания в школе. классная руководительница у джисона глубоко пожилая, ворчливая и слишком консервативная. она постоянно жалуется на джисоновы оценки по математике и голубые джинсы, а чан не видит проблем во всём этом. он сам из математики помнит только правило про пифагоровы штаны, и его скудные познания в великой науке всех наук не мешают ему нормально работать и зарабатывать деньги. а в джинсах сейчас все ходят, к тому же в уставе ничего против них не сказано. — при всём моём уважении к старушкам, — начинает чан, — мне кажется, я однажды плюну в твою классную слюнявой бумажкой из ручки. минхо осуждающе на него смотрит и качает головой, джисон прыскает в кулак. — но если хочешь, я правда могу отпроситься, в пятницу у меня не так много тренировок. джисон мнётся, потому что ему всё ещё неловко, неудобно, страшно создавать проблемы для чана и минхо. они ведь к нему со всей душой, со всей заботой, а он только неприятности приносит. ответ никак не срывается с губ, руки теребят белую салфетку, которой он вытирал рот. минхо накрывает его беспокойные руки своей и мягко поглаживает. в его глазах расплескался океан, в котором плавают нежность, спокойствие и осколки звёзд. — я бы хотел, чтобы сходил ты, — наконец неуверенно выдаёт джисон. минхо улыбается ему своей самой тёплой улыбкой, а чан рядышком шепчет еле слышное «йес». они заканчивают поздний завтрак под разговоры ни о чём и начинающийся мыльный сериал на сто серий. дымок по обыкновению сидит на подоконнике и наблюдает за воробушками, которые скачут по ветке рябины под окном. в квартире витает аромат ванилина, ягодного чая и средства для мытья полов, потому что минхо затеял генеральную уборку.