SINYM503

Завтрак окончен, и Шэдоу выходит на несколько минут, относя поднос и возвращаясь уже с аккуратно сложенными вещами синего. Вчера их забрали для чистки, хотя, как могло показаться изначально, там только на выброс, восстановить уже нельзя. Но его убедили, что голым он отсюда не выйдет, так что Соник предпочёл им довериться. И вот, видит свои разорванные, казалось бы, в клочья вещи во вполне сносном состоянии. Невероятно. К моменту возвращения чернушного, Соник вновь переместился на кровать. Застелил её, уложил сверху сына и почувствовал, что пора поменять подгузник. Так что Шэдоу вернулся в самый ответственный момент — к снятию впитывающих трусишек, когда Марик радостно писается, стоит только его раскрыть. — Ах ты… хулиган! — смеётся ёжик, закрывая подгузником обратно промежность сына, однако на его лапы успевает попасть несколько капель, которые он тут же вытирает об ползунки. Уже наученный горьким опытом — и насквозь проссанным матрасом, — ёжик подстелил под малыша клеёнку, так что постель осталась полностью сухая и чистая. Сам же малыш игриво блестит глазками, едва не засунув в рот весь кулачок и ещё пытаясь засунуть второй. Похоже, ему нравится немного издеваться над родителем, особенно если он при этом совсем не ругается, а улыбается вместе с ним. Но вот рядом появляется большой хмурый дядька, и Соник только поворачивает к нему ухо, в то время как маленький ежонок начинает весь дрыгаться, махать ручками и ножками, словно пытается куда-то убежать. — Поможешь мне? — почти утвердительно проговаривает синий, приподнимая попку малыша за ножки и вытаскивая из-под него подгузник. Раз уж Шэдоу сам попросил побыть с ними, пусть помогает с уходом за ребёнком. Ежедневный выматывающий труд, у которого нет ни конца, ни края. Ты сейчас его помоешь, поменяешь подгузник, а уже через пару часов его опять надо менять. Ты только его покормишь — и вот он уже вновь просит сиську, капризничает и кричит. И круг запускается заново. Ёрмунганд жрёт собственный хвост. Шэдоу тяжело сглатывает и кивает, сам же смотрит на ребёнка как на нечто, что может в любой момент на него наброситься и задушить. Поэтому Сонику приходится с небольшой силой похлопать его по рукам и прессу. — Расслабься, это не робот Эггмана и не монстр. Это ребёнок, так что мышцы расслабь и сам успокойся. Чёрный ёж вздыхает, по его глазам так и читается «Я ёж Шэдоу, наследный сын Блэк Армс, Совершенная Форма Жизни, и я… очкую». Одно дело смотреть на маленького ежонка со стороны, и совсем другое — помогать с уходом за ним. Соник теперь кажется ещё более невероятным, таки уверенным и стойким, ведь не растерял свою храбрость за столько времени. И даже перед лицом такого невероятно сильного врага, которого тебе никогда не победить — собственного ребёнка, — всё ещё стоит крепко и смотрит твёрдо. Да, вырос, да, стал красивым синим ежом, которым только и можно любоваться. И, глядя на его серьёзную мордашку сейчас, Шэдоу осознаёт, что хочет не просто любоваться им. Он хочет его. Не как тогда, когда взялся за пистолет, упаси хаос, нет. А так, как и хотел раньше — сделать своим, сделать счастливым. Чтобы улыбался и искрился только рядом с ним. Чтобы тянулся к нему. Чтобы родил ещё несколько таких же чудных карапузов. И чтобы никакие шакалы даже пасть свою не раскрывали в его сторону. Соник же, даже не подозревая о мыслях своего собрата, вытирает обмочившегося Марика, легко поднимает и укладывает на своих руках, словами фиксируя особенно важные моменты: — Локтем под затылок, вот так, видишь? Он уже умеет держать голову, но недолго, быстро устаёт. Можно аккуратно подсадить на руку, но опять же ненадолго. Возьмёшь? Шэдоу протягивает руки и тут же сжимает кулаки, замечая, как они, черт бы их побрал, трясутся! Ещё хлеще, чем у алкоголика с горящими трубами! И, конечно же, Сонику нужно это заметить и закатить глаза. — Я ещё раз тебе повторяю: это ребёнок! Ребёнок, а не бомба или психотронное оружие. Господи. Давай, ему надо задницу помыть. Можно было бы возразить, что дети являются как раз таки весьма страшным оружием, и если не психотронным, то точно биологическим — кто бы мог подумать, что детские испражнения так воняют! Но Соник не даёт много времени для раздумий, едва ли не силой впихивая сына в руки к папаше, и тот, наконец, отмирает. Перехватывает ребёнка, но только вместо того, чтобы уложить его на предплечье, одной ладонью подхватил за мягкую попку, другой — под затылок, под такие мягонькие ещё совсем короткие иголочки, держа чуть на расстоянии от себя. И при этом смотрит так, словно Соник ему таки снаряд подсунул, который от малейшего движения взорвётся. Находясь в воздухе на руках у малознакомого морфа в несколько неудобной позиции, Марик начинает недовольно сопеть и хмуриться. Ручки держит у самой мордашки, ножки поднимает туда же и из-за общего положения в двух больших ладонях невольно начинает сворачиваться в клубок. Шэдоу пытается перехватить его, Соник дёргается к ним обоим, подстраховывая, подставляя ладони, пока не поднимает сердитый взгляд на чернушного. — В руки себя возьми, — шипит сквозь зубы. — И нормально держи ребёнка. Совершенная Форма Жизни, что сейчас начала безбожно тупить от совокупности нескольких факторов — как-то: столь волнующая близость невероятного ёжика и первое взятие на руки сына, — старательно пытается удержать Марика от сворачивания в шар. Едва не жонглирует им, пока не перехватывает более-менее удобно для них обоих, не без помощи Соника, конечно. Малыш теперь лежит как надо, на предплечье, но только не спиной, а животом, подхваченный под промежностью большой лапой. Белые перчатки уже давно не белые, но синюшный не испытывает ни единой эмоции сожаления. Наоборот, он именно этого и хотел. В конце концов, ребёнок это не только уси-пуси и румяные щёки, но и говно, и срыгивания, и прочие не очень приятные вещи. И он должен показать бывшему любовнику, с чем тот его оставил разбираться в одиночку. — Вот теперь идём мыться. Всей процессией они проходят в ванную комнату, где Шэдоу уже без лишних подсказок склоняется над раковиной с включённой и проверенной Соником на температуру водой. Промывает мягкую детскую попку и пипку, чувствуя, как к его боку прижимается персиковое плечо — синюшный стоит совсем близко в узком пространстве ванной, практически вжавшись в чернушного, контролируя процесс помывки. И Шэдоу втихую наслаждается каждым мгновением происходящего. Оно ведь, действительно, такое необычное. Словно настоящая семья, которой ни у кого из них не было. Заботливые родители и счастливый карапуз у них на руках. Да и всем понятно, что дети это не только радости, но и неприятности — на вроде того, в чём испачканы некогда белоснежные перчатки гибрида. В конце концов, их можно постирать, а вот держать на руках собственного сына — многого стоит. Он так на него похож! Столько взял от отца! Даже глаза, и те рубинового оттенка с лёгким необычным градиентом. Метки над глазами как у него, но синие. И на пузике шёрстка мягкая, пушистая, синяя. Очень красивый и симпатичный малыш. Смотреть на него невероятно приятно, и ещё больше приятно становится от мыслей, что его выносил и родил именно Соник — объект больших и долгое время совершенно безответных чувств чернушного. Теперь он понимает, что любит его ещё больше за столь бесценный подарок. Соник же, встав столь плотно к ежу, в основном сосредоточен на сыне. Но ему нравится, что Шэдоу, наконец-то, взял себя в руки, перестал трястись и спокойно промывает промежность Марика. И вот он вкладывает его в подставленное Соником полотенце, в которое малыш тут же оказывается завёрнут и прижат к родителю, завершая короткое купание. — Ну вот, ванные процедуры прошли, теперь сохнем и в памперсы, — мягко лизнул сына меж ушек, и тот весело пищит, укладывая пока ещё слишком тяжёлую голову на грудь папочки. — Аййа! По возвращению в комнату уже не нужно говорить Шэдоу, что делать — он легко складывает перед выбросом грязный подгузник и достаёт новый, поправляет клеёнчатую пелёнку, чтобы уложить ежонка сверху. Тот сразу поднимает к мордашке ручки, пытаясь засунуть в рот, а ножки складывает на пузике, проветриваясь. — Сделаем ему гимнастику с массажем? — Если покажешь, что делать, то с удовольствием. По персиковым губам скользит лёгкая усмешка — Шэдоу весь в сыне. Смотрит на него, не отрываясь, даже отстраняться не хочет и не может, улыбается ему едва заметно. Как и Марик смотрит на него, забавно щуря глазки, уже засунув в рот собственную ножку. Семейная идиллия, если не знать, что всё это обман. Как красивое румяное яблочко, скрывающее свою гнилую сердцевину. И от того привкус горечи перемежается с омерзительно-кислым ощущением тошноты. Подобные иллюзии ещё отвратительнее иллюзий Фантомного Рубина, там-то хотя бы знаешь точно, что всё неправда. А здесь… неправда так же бросается в глаза, но она скрывает в себе деструктивную надежду, что при должном желании их обоих игра воображения может воплотиться в реальность. Отбросив лишние мысли, помня о полностью зависящем от него и его состояния маленьком ежонке, Соник достаёт из рюкзака игрушку и встаёт вплотную к чернышу, но теперь вместо того, чтобы наклониться к ребёнку, опускается на пол на колени — кровать невысокая, как раз оказывается весьма удобно рядом с малышом. — Немного спину надорвал, когда последние месяцы донашивал, не могу долго находиться в согнутом состоянии, — объясняет в ответ на вопросительный взгляд двух рубинов. — А массаж надолго. Немного подумав, Шэдоу кивает и опускается рядом, заботливо подложив под синие колени подушку. Смотрит, как Соник берёт ножку ребёнка и начинает массировать маленькую нежную стопу. Марик засовывает в рот мягкую игрушку из силикона, обслюнявливает её и старательно обкусывает пока ещё пустыми дёснами, почти никак не обращая внимания на происходящее, только изредка то сожмёт стопу, то наоборот растопырит пальчики в ответ на массирующие поглаживания родителя. За ним начинает повторять и второй, взяв другую ножку. — Расскажи, как G.U.N. во всё это влезли, — тихо просит Соник, стараясь не думать о том, как ему сейчас тепло и уютно рядом с чёрным собратом. Как подспудно мечтал именно об этом — что они разделят заботы об общем сыне, будут вместе купать его, кормить, одевать, гулять, растить и воспитывать. Нельзя надеяться на большее — скорее всего происходящее лишь разовая акция, и вряд ли получится когда-то ещё вновь побыть в столь уютном домашнем ощущении. — Вы же не просто так оказались вчера у того ангара. Гибрид поджимает губы, сосредоточенно оглаживая маленькую пяточку. Его лапы большие, с жуткими острыми когтями, но при этом он весьма умело и аккуратно с ними управляется, и единственное, что причиняет ими Марику — это лёгкую щекотку, на которую малыш поджимает пальчики. — Ты прав, не просто так. Шэдоу отводит взгляд, неожиданно стушевавшись. Соник пытливо смотрит на него, чуть хмурясь; руки его практически на автомате продолжают лёгкий массаж, то теперь уже не стопы, а чуть выше — ступни. Он долго уже думает об этом, со вчерашнего вечера, как смог прийти в себя после всех осмотров и тем более после разговора с Шэдоу. Очень уж вовремя они появились, и такая своевременность наводит на некоторые мысли. В положительном ли они оттенке или, скорее, отрицательном, синий пока не знает. И именно поэтому хочет всё выяснить. К тому же ему кажется, что сейчас самый подходящий для этого момент — они наедине, со своим ребёнком, максимально открытые друг перед другом и пообещавшие ничего не утаивать. Шэдоу прекрасно понимает, что враньём только сильнее оттолкнёт от себя Соника, а потому решается на откровенный рассказ. — Всю последнюю неделю я отслеживаю твой телефон, — несмело проговаривает. И почти физически ощущает, как взгляд Соника приобретает тяжёлые нотки недовольства. — Ты серьёзно сейчас говоришь, что следил за мной? — Всего лишь твоё местоположение. Как только дело, которое мне поручили в G.U.N., перешло из разряда «холодных» в «пекло преисподней», я сразу же решил найти тебя и узнать, где ты находишься и… чем занимаешься. Рубиновые глаза взглянули на синего ёжика, обласкали нежно. Он действительно рад видеть его, находиться рядом. Помогать с общим ребёнком… если бы он только смог вернуться раньше! Пойти против приказа! Ведь он столько всего упустил! Перемены настроения Соника, капризы, его милые округлости вместе с большим животом… и винить ему во всём этом остаётся только себя самого. От чего-то представилось, как Соник на последних сроках мог бы попросить его украсть чили-дог. А на слова гибрида о том, что он его купит, получил бы гениальное: «Я хочу краденный». Соник замечает, как взгляд черныша, направленный на него, приобретает нотки нежности и умиления, в особенности сейчас, когда они вместе уже растирают голени Марика, лежащего необычно спокойно и даже не пытающегося куда-то уползти. Словно чувствует, что родителям необходимо поговорить, а ему при этом нужно просто ничего не делать и получать в ответ двойную любовь и ласку. Только Шэдоу не торопится объясняться дальше, но и Соник не позволяет ему долго отмалчиваться — теперь-то он получит ответы на все вопросы. — Зачем? — Затем, что я прекрасно знаю тебя. И просто… не хотел, чтобы ты лез сюда. — Нуууу… ладно. На самом деле нихрена не ладно, но ладно! Что за дело? Куда тебя отправили G.U.N.? Шэдоу с тихим смешком перехватывает обе ножки сына, чтобы после показа Соником самому размять их — сгибая к животику и разгибая, что необычайно понравилось Марику. Он визжит, махая руками, едва не запустив опасным снарядом в виде силиконовой наполненной водой игрушки, улыбается и словно пытается оттолкнуться от ладоней отца. — Ты же понимаешь, эта информация конфиденциальная. О сути миссии не знает даже команда Дарк. — Это касается Метала? — Чувствуя, что Шэдоу сейчас формально прикроется внутренними правилами G.U.N. и благополучно уйдёт от ответа, Соник начинает давить собственной осведомлённостью в этом деле. Будь что будет! Он выяснит всё его интересующее, клещами вытащит, если понадобится. И, судя по тому, как вздрагивают чёрные плечи, он сделал правильную ставку. — Пропадающих морфов? Кажется, здесь есть взаимосвязь, наверное, он опять вышел из-под контроля, оставшись в одиночестве после смерти Эггмана. — Он… не совсем в одиночестве остался, Соник. Есть тот, кто его модернизировал. Он не сам это сделал. Соник мгновенно поджал уши, холодея. — Эггман… жив? — Нет, — твёрдо отвечает Шэдоу. — Точно нет. Но ответ тебе не понравится. Зелёные карамельки ехидно щурятся, но тут же отвлекаются на новый детский визг — Марик в невероятном восторге от новых движений гимнастики вместе с новым знакомым, что с лёгкой улыбкой теперь помогает ему делать «велосипед». Надо же… так радуется. Неужели действительно чувствует в этом еже своего отца?.. Или ему просто по кайфу внимание? — Значит, твоё дело, по которому ты отсутствовал на рождении собственного сына, касается Метал Соника, я верно всё понял? — Хотелось язвительно добавить, что кое-кто предпочёл металлическую синюю задницу живой и мягкой, но не стал — Шэдоу и без того выглядит достаточно пристыженным. — При чём тут роды, Соник… но я правда выслеживал Метала. Он только недавно перебрался в этот город, до того момента где его только не носило. — И что он делал всё это время? — Развивался. И искал Изумруды Хаоса. От этих слов сразу стало не по себе. Вспомнился тот момент, когда он впервые с ним встретился — роботизированный ёж держал в руках Изумруд, который после раздавил до мельчайших осколков. И с помощью одного оживил робота. Соник почувствовал, как нечто дёрнуло его за ухо, когда мысли пошли дальше, цепляясь одна за другую. Напавший на него вчера робот. В нём оказался заключён кролик — кажется, его фотография была среди пропавших на той доске. Да, точно была, и пропал он около трёх недель назад. И Метал оживил подобного же робота. Значит ли, что Соник фактически застал момент похищения мистера ласки? Ведь именно там он обнаружил кольцо, и именно там проходил путь с завода до дома этого морфа. О хаос! С помощью осколков Изумрудов Метал заставляет живые организмы роботизироваться! От такого озарения даже закружилась голова, загудела как трансформаторная будка, отдаваясь болезненными электрическими сигналами прямо в разбитый лоб. Соник оседает на пол, поглаживая пальцами повязку из бинта, словно пытаясь сгладить тошнотворную пульсацию. Как он сразу не догадался об этом? Как сразу не предположил! Всё лежало на поверхности! — Соник? — обеспокоенно зовёт его Шэдоу, отпустив на мгновение сына, от чего тот совсем не расстроился, а принялся сам возиться и дрыгаться всем тельцем, только больше воодушевившись лёгкой разминкой. Синий ёжик выдыхает, с силой проводя по лицу ладонями, пытаясь привести себя в чувства. Его словно обухом по голове вдарили, настолько осознание оказалось невероятным. — Соник! — Я в порядке! В порядке… — Соник выдохнул и дёрнул головой, встряхивая иголками. Поднимает взгляд на Шэдоу. И невольно вздрагивает. Никогда ещё он не видел столько эмоций в этих холодных рубиновых глазах. Беспокойство, озабоченность, напряжение. И вместе с тем — нежность, теплота, внимательность. Страх. Страх потери. Даже лёгкая паника. И это… всё к нему? Все эти чувства? Переживания? Кажется, поняв, что выдал несколько больше, чем следовало, Шэдоу тяжело сглотнул и опустил взгляд на персиковые руки. Взял одну и помог сесть на постель рядом с младенцем. Не торопится выпускать нежную ладонь из своих, но приходится, когда повернувшийся малыш утыкается лбом в бедро родителя и так лежит, не зная, куда деваться. Поэтому Шэдоу аккуратно возвращает его на спину и продолжить заниматься гимнастикой с массажем — теперь уже с ручками. — Шэдоу… расскажи мне точно — каким заданием ты занят? — Соник шепчет эту просьбу на самой грани слышимости. Но он уже так устал гадать. Он ведь не ясновидящий, не ведьма. Он хочет знать точно и прекратить вариться в безумном вареве собственных домыслов. Облокотившись на вытянутую руку, он лишь одним движением второй руки показывает, что нужно делать, как чернушный уже подхватывает и выполняет. Марик в восторге пищит, просто в эйфории. Ну а чего ещё-то надо? О, вот покормят вкусной сиськой — тогда точно по кайфу будет! Да и без этого всё отлично! Но и счастливая моська сына не может спасти Соника от разверзнувшейся у него под ногами пучины собственных мыслей. Их так много, они словно пираньи кружат вокруг, кусают его, выдёргивают шерсть, добираясь до самой плоти. И единственный, кто может вытащить его из этого кошмара, вздыхает, не решаясь сразу поднимать взгляд. — Я расскажу, Соник. Но я просто хочу, чтобы ты знал. — Их глаза пересекаются, мятные карамельки и клубничная нуга, и на этот раз никто не отводит взгляд. Большая ладонь ложится на синее мягкое бедро чуть выше колена, приподнимая полы халата, сжимает нежно. — Я всё делал ради тебя. Я хотел уберечь тебя от этого, но… — вздохнул и горько хмыкнул, возвращая руки к ребёнку. — Не учёл, что, даже повзрослев, ты сохранишь в себе дух авантюризма. Соник чуть хмурится в ответ, не совсем понимая, к чему это всё. А Шэдоу, наконец, начинает говорить. — Судя по всему, ты уже в курсе, что пропадают морфы, в основном молодые. Те, чьи фотографии развешаны в участках — лишь малая толика, на самом деле их намного больше. — На этих словах Соник делает большие глаза, понимая, что одна из его страшных мыслей таки нашла своё подтверждение — не все пропавшие были учтены по тем или иным причинам. — Пропадать начали ещё с год назад, примерно один-двое в полтора месяца, а в последние пять недель — по двое-трое в НЕДЕЛЮ. Сначала работали полицейские, но спустя два месяца стало понятно — они не справляются. И тогда подключили G.U.N. И меня, в частности. Соник опускает взгляд на сына, что начинает немного уставать от производимых с ним телодвижений, хотя глазки всё ещё светятся. Однако мордашка уже морщится, чёрный влажный носик дёргается, а ушки прижаты к голове — всё говорит о том, что совсем скоро начнётся концерт. Приходится показать последние упражнения, и Шэдоу согласно кивает. — Я… только хотел прийти к тебе с повинной. Объясниться, принести извинения, узнать, как мог бы загладить свою вину. И тут меня вызывает начальство. Нужно проехаться по нескольким городам, опросить свидетелей, родных, друзей, кого угодно по пропавшим, выяснить, что есть среди них общего. Мы отправились командой Дарк — Руж и Омега присоединились ко мне в этой миссии и весьма хорошо помогли. Расследование было тяжёлым. Некоторых пропавших находили: кого-то мёртвым, кого-то живым, но раненным. Кто-то сбежал сам, кого-то похитили, кого-то убили и пытались спрятать труп. Но среди выживших не было тех, кто мог бы сказать что-то полезное. И только мы поймали двоих роботов, выяснили, что внутри них морфы. И они нам рассказали — за ними пришёл железный ёж. Единственное, что они помнят. — Метал? — тут же встрепенулся Соник, и Шэдоу кивает, заканчивая с лёгким массажем шеи и плеч. — Я сразу вспомнил про него. Подумал, что он мог словить вирус или нечто наподобие, остался ведь без хозяина. К тому же эти морфы внутри железных гробов, как… как фликки в бадниках, помнишь? Только здесь уровень выше и серьёзнее. Доложил начальству. И вместо заслуженного отдыха, в который я, опять же, хотел наведаться к тебе, мне выдали новое задание — отправиться на другой край Мобиуса, срочно, ведь именно там заметили следы железного ежа. Отказаться нельзя, потому что только я из штата G.U.N. участвовал в битвах против Эггмана и его роботов. Руж хотели отправить вместе со мной, но для неё и Омеги нашлась работа здесь, поэтому я отправился один. Массаж и гимнастика окончены, малыш пофыркивает, глядя на родителя большими влажными глазами, уже складывает губки в характерной гримасе. И, пока он не успел раскричаться, Соник подхватывает его на руки, удобнее устраивается на кровати, облокачиваясь на подушки, и раскрывает халат, прикладывая ежонка к груди, к которой тот с жадностью присасывается. Шэдоу неспешно устраивается рядом, придвигается почти вплотную, с небывалой нежностью во взгляде наблюдая за кушающим сыном. И старательно пытаясь отогнать все непристойные мысли, что так и лезут в голову. А как тут не лезть, когда рядом находится столь сексуальный ёжик? Чьи скрещенные ноги и округлые бёдра никак не прикрывает предательски распахнувшийся халат? А грудка с пухлыми сосками, наполненная питательным молочком для сына — для ЕГО СЫНА, — так привлекательно выглядывает в вороте. Жаль, что он почти не помнит, как им хорошо было вместе тогда — все воспоминания приходят в основном во снах. Очень влажных снах. А как бы хотелось всё повторить в, как говорится, твёрдой памяти! Насладиться каждым мгновением их единения, прикосновений к нежной кобальтовой шёрстке, погружения в горячую влажную узость… И даже чужой псовый запах и яркая метка на шее не могут успокоить разгорающийся внутри ежа пожар страсти. — Значит, целый год ты мотался за Металом? А когда он пришёл сюда, вернулся следом? Соник вовремя отвлекает его от подобных похабных мыслей всё новыми вопросами, и Шэдоу мысленно даёт себе крепкую оплеуху. Кивает. — Да. Он стал чаще появляться именно здесь, и увеличилось количество пропавших в городе. К тому же мы смогли попасть на след нескольких его железных подельников, и один из них — тот кролик в роботе, что напал на тебя. — Ты не думай, что я забыл о твоей слежке за мной. Ты отсюда узнал, что я нахожусь в том ангаре? — Произошло то, чего так боялся — ты полез в самую гущу, Соник. А ведь я приказом G.U.N. запретил всем полицейским под страхом увольнения по статье рассказывать тебе что-либо, знаю ведь, что ходишь в участки едва не чай пить. Откуда только прознал? — При мне Метал похитил ласку. А спустя двое суток его тело нашли в промзоне. Я пошёл к полицейским, а они мне «Ничо не знаем, ничо нету, в городе всё спокойно». Теперь понятно, откуда ноги растут у их «неосведомлённости». — Соник с прищуром осмотрел собрата, и тот только хмыкает, отводя взгляд. Но не отказывает себе в зрительной ласке красивых ног. — Да… и в итоге ты не смог обойти стороной нечто, обещающее битву с роботами. Тебя не остановило даже наличие ребёнка, и полез в самую залупу! А вот здесь полярность разговора резко метнулась в отрицательную сторону, и Соник мгновенно ощетинился. Ещё он тут будет с рук спускать подобные заявления! — Если бы кое-кто — не будем указывать пальцем — не прятал бы трусливо голову в песок, проёбывая свою задницу хрен знает где, я бы всё равно полез в залупу! Да! — чуть повысил голос, согласно кивая на скептический взгляд Шэдоу, взбесивший лишь сильнее, однако мысль довёл до логического завершения: — Но хотя бы ребёнка оставив на папашу! А не таская его везде с собой! Словно две спички, вспыхивающие одна за другой, эти двое зарычали друг на друга. Хотя вот, буквально секунду назад всё было тихо мирно. Но как тут удержишь эмоциональную стабильность при таких обвинениях! Вполне справедливых, да, но не от лица того, кто вчера в первый раз увидел своего четырёхмесячного сына! — Я тебе сейчас уши оторву! Ты что, не понимаешь, что ребёнка тащить в такие места опасно? — В отличие от тебя, я не знал, что найду там огромную бомбу, поэтому несильно волновался. Да и, к тому же, я будто никогда с роботами не встречался, ага. — Соник упрямо поджимает губы, ласково покачивает малыша. И тут же ойкает от весьма болезненного укуса дёснами по соску, головой качает, мягко Марика пожурив: — Не надо мамку кусать, милый. Но спички продолжают гореть, обжигая пальцы. — Ты так не пояснил, какого хрена следил за мной?! — Да вот из-за подобной ситуации и следил! Это не те роботы, что создавал Эггман — на развлечение тебе, нет! Сейчас всё серьёзнее! Упрямство синюшного могло бы русла рек менять. Ну невозможно просто так его переубедить в том, что он в чём-то не прав! Вот хоть кол на голове теши! Да, он согласен, робот оказался весьма сильным противником, которого он, откровенно говоря, недооценил. Но ему легче скинуть всё на своё послеродовое состояние, чем на реально увеличившиеся силы роботов. Потому что при признании второго они будут вынуждены признать и то, что всё по-серьёзному, всё по-взрослому, и теперь никто с ними играть не будет. И для сокрушения противника нужно нечто большее, чем всеисцеляющая сила дружбы. — Я бы справился и без твоего подглядывания! — Кому ты это говоришь? — Тебе! — Тому, кто спас твою задницу вчера! — Пошёл ты! Оба внезапно замирают, глядя друг на друга, когда Марик расстроенно громко расплакался. Только что ведь было всё хорошо, его тискали приятно, комфортили, всё было так по кайфу! Молочко вкусное, мамочка тёплая, рядом дядька пряно пахнущий… А теперь атмосфера в комнате изменилась на неприятно давящую, выводящую из себя, от чего малышу становится страшно, и он выражает единственным возможным способом своё недовольство — через крик. Соник и Шэдоу испуганно склоняются над ним, бьются лбами, от чего синий болезненно охает, а черныш инстинктивно обхватывает его голову руками, словно пытаясь тем самым забрать его боль себе. Но в итоге единственное, что он делает — притягивает Соника к себе, прижимается своими губами к его. Лишь целомудренное прикосновение, без движений и уж тем более языка, только неудержимое желание просто поцеловать манящие губы. Они и распробовать не успевают, как уже отстраняются, разделяя общее дыхание, осознавая, что малыш успокоился так же внезапно, как и закричал. А всё только потому, что успокоился Соник — хотя скорее просто растерял злобный запал, — и снова сынишка в комфорте тёплых маминых рук, а рядом вкусная сиська. Словно школьники, смущённые первым поцелуем, ежи краснеют и чуть отстраняются друг от друга. Соник поглаживает Марика по животику, успокаивая его, показывая, что всё понял и больше не будет злиться; Шэдоу же вновь не может отвести взгляда от них. Молчание не продолжается долго, неловкую паузу нужно чем-то забить. И тогда на помощь приходит ещё недорасказанная история. — Кхм… Как я уже говорил, мы пасли того робота, в котором был кролик, — заговаривает тем временам Шэдоу. Он постарался свести на нет свою нервозность, а ведь просто переживает за эту синюю бестолочь, ума у которой что-то совсем не прибавилось даже при наличии столь большой ответственности, как ребёнок. — Я… звонил тебе тем вечером, когда пропал Тейлз… — Ты видел, как похитили Тейлза? — Соник тут же вцепился в руку Шэдоу, заглядывая большими глазами в его. Агент опустил взгляд на сжимающие его персиковые пальцы, вздохнул, перехватывая ладонь и сжимая её между своими. Часть пытливости и желания докопаться до самых костей мгновенно выветрились из синего ёжика, возвращая смущение после недавнего поцелуя, но он не сводит взгляда с ежа рядом. Если он что-то знает про Тейлза, пусть лучше не томит! А то у синюшного снова от переживаний начнёт пропадать молоко. — Кто-то из агентов его засёк в неподходящем месте, но не мог сказать точно, он ли это, и я решился позвонить тебе. Просто… уточнить. Целых три раза звонил, но ты… не взял трубку. Хотя я видел по местоположению, что ты был дома. — Здесь Шэдоу неожиданно замялся, и Соник в удивлении приподнимает брови, не сводя пытливого взгляда. Вспоминает, что было тем вечером… Метка обжигает шею, и ёжик, вытянув руку из больших ладоней, прикрывает её лапкой, почёсывая, чуть морщась — он не виделся уже сутки с Инфинитом, и укус напоминает ему о том, как и кем был оставлен. И кем должен поддерживаться. Точно, в тот вечер он закрылся дома и никому не отвечал. А на утро увидел несколько пропущенных с неизвестного номера. Значит, это был номер Шэдоу? Интересно. Впрочем, даже если бы номер определился, вряд ли бы Соник поднял трубку — не в том он был тогда состоянии. Но новый виток вины заставляет неприязненно повести плечами от мерзкого чувства сжимаемого в груди сердца. Если бы он поднял трубку, ответив Тейлзу… если бы ответил неизвестному номеру, под которым скрывался Шэдоу, желавший уточнить местонахождение лиса… если бы… Они бы нашли Тейлза раньше, не позволили бы Металу схватить его! Если бы да кабы. История не терпит сослагательного наклонения. Они здесь, где есть. В его жизни слишком много «если», пора бы уже перестать так за них цепляться и принять своё настоящее с гордо поднятой головой. Марик сонно хлопает глазками, приложенный уже к другой груди, но она несильно его интересует. Похоже, совсем утомился маленький. Более тесное знакомство с новым дядькой, гимнастика, массаж, кормление, лёгкий дискомфорт от недолгого конфликта… И снова комфорт. Можно и поспать. И постепенно малыш засыпает, полностью затихнув в руках родителя, и тот кладёт ему в ротик соску. Шэдоу вздыхает, глядя на маленького ежонка. Гладит его по макушке подушечками пальцев. — Мне так хотелось всё-таки услышать твой голос. Я даже не подумал, что уже поздно, что могу кого-то разбудить… — новый взгляд на Марика, остающегося совершенно непричастным к происходящему между родителями разговору. Только кулачки сжимаются да пустышка изредка дёргается от сосательного рефлекса. — А вчера мы как раз планировали операцию по поимке того кролика и Метала, если повезёт, ждали подходящего момента. Как ты прошёл мимо дозорных — это отдельный вопрос, по которому я уже серьёзно поговорил с причастными. На мгновение Соник почувствовал стыд за то, что из-за его появления кому-то пришлось выслушивать бухтение мистера совершенство, но тут же всё исчезло, ведь, по сути, они получили по заслуге. Кто его пропустил, когда он не то чтобы сильно скрывался? Может пробежал чуть быстрее, чем следовало. Но это не отменяет того, что те, кто должен был следить за периметром амбара, пропустили на его территорию лишних. — Я снова решил тебе позвонить, потому что пришли новые данные по пропавшим. И вот звоню и вижу, что твой телефон чётко в зоне, за которой мы следим! Не передать словами, что я тогда испытал и насколько сильно гнал от штаба, когда мне передали, что в амбаре происходит драка! — А… твой Изумруд? — чуть хмурится Соник. — Где он? — Ты разве не знаешь? — в удивлении приподнимает Шэдоу брови. Синий отрицательно качает головой, и тогда гибрид отвечает: — Наклз забрал его. Он собрал все Изумруды и сказал, что спрячет их в укромном месте. — Херово он их прячет, я тебе скажу. Метал же нашёл откуда-то один. — Ты и про это знаешь? — Я же говорил, что он при мне одного ласку поймал. И роботизировал с помощью осколков лилового Изумруда. — Подожди, — Шэдоу вновь хмурится. — Лилового? — Ну… да. — Соник непонятливо смотрит на собрата, не понимая, почему тот так удивился цвету Изумруда. А тот выдыхает долго, прикрыв глаза: — Суууукаааааааааа… — Да что такое-то? Шэдоу с горьким смешком дёргает головой, облизывает губы, поджимая. — Та парочка металлических ублюдков, что мы смогли поймать. Тоже работали на осколках. Но на осколках зелёного Изумруда. Мы думали, у него он только один, а остальные он не мог найти, по крайней мере, при нашей слежке не нашёл ни одного. Когда он успел обзавестись лиловым, да чтобы мы ещё и не знали об этом? Соник только пожимает плечами и укладывает нежно сына на клеёнку. Берёт чистый подгузник, надевает аккуратно, стараясь не нарушить чуткий детский сон. Напоследок лижет и чмокает сопящего малыша в щёчки, чувствуя, как каждое его движение сопровождается заинтересованным взглядом. — Боюсь, уже и не узнаем, пока не поймаем его. А теперь расскажи, что вы знаете о местонахождении Тейлза. Он… он пропал, мы вторые сутки не знаем, где он. — Соник… он не пропал. — Так. Если ты тоже мне сейчас начнёшь заливать, что он просто бунтует, вышел погулять и загулялся, я тебя укушу. — А я и не против. — Что? — Что?.. Пару мгновений они молча смотрят друг на друга, пока Соник не отводит в недовольном смущении взгляд. — Ладно, сукин сын. Давай рассказывай. В чём тогда дело? Я же вижу, ты знаешь намного больше. — Рассказу ты вряд ли поверишь. Я покажу. Но повторюсь — тебе это не понравится. Заинтриговал, конечно. Соник выдыхает, накрывая сына пелёнкой и вновь со всех сторон страхуя его подкладом. Они поднимаются вместе с гибридом с постели, пересаживаясь на стулья у стола, где осталась чёрная куртка с белым мехом и вышитой на плече буквой G. Из внутреннего кармана Шэдоу достаёт телефон, что-то в нём ищет прежде, чем передать его Сонику. Тот берёт гаджет с некоторым опасением, но вместе с тем с теплящейся надеждой. Если Шэдоу знает, где лисёнок, значит, всё с ним в порядке! Но вместе с тем его взгляд… предупреждение… что же такое? И стоит зелёным глазам остановиться на экране смартфона, как всё становится явным. Это данные с какой-то камеры видеонаблюдения. Кажется, какое-то хранилище, быть может, даже музейное. Или какого-то коллекционера, из общей обстановки не так понятно. Однако действующие лица на нём вполне отчётливо понятны и видны. — Не может быть… — ахает ёж, распахивая глаза, когда на видео лис с двумя хвостами битой разбивает несколько ящиков, пока в одном из них не оказывается то, что он искал, а именно — Изумруд Хаоса. Картинка чёрно-белая, а потому не видно, какого он цвета, но то, что это Изумруд, Соник совершенно точно уверен. И ещё хуже становится тогда, когда рядом с ним оказывается Метал — это точно он, в новой своей модификации. Тот же рост в два раза выше любого морфа, та же форма игл на голове, то же свечение из разных мест. И… они не дерутся. Наоборот, Метал наклоняет голову к лису, что-то слушает от него и раскрывает дверцу у себя на груди. И Соник видит то же, что видел однажды: светящийся камень раздавливается на несколько частей, болью отдаваясь в сердце подобной картиной. Одна часть отдаётся обратно хвостатому, а остальное — вновь кидается внутрь чего-то наподобие встроенной печи. Соник готов свалиться в обморок, настолько увиденное странное, неестественное. Сюрреалистичное. Иррациональное, мать его! Серьёзно? Нет, он знает, что Тейлз однажды починил и отпустил Метал Соника, кажется, одну из самых первых его версий. Но здесь-то что? Одно дело починить, и совсем другое — собирать вместе с ним без ведома синюшного Изумруды — которые какого-то хрена не у Наклза, пусть его черти дерут, ведь он, вроде как, должен был их спрятать, а сам вообще незнамо где! — да и ладно бы собирать! Но ведь уничтожают! — Я не верю… нет. Это не Тейлз. — А кто, Соник? Посмотри правде в глаза. У какого лиса ещё есть два хвоста? Кто бы мог починить оставшихся без создателя роботов? Кто? Против правды не попрёшь, но отчётливо захотелось потереть глазные яблоки. Соник прикрывает заслезившиеся глаза, сжимает переносицу с долгим вздохом. Как… как можно в это поверить? Поверить в то, что его братик, его милый ласковый братик, способен на такое! Модифицировать Метал Соника, похищать с ним морфов, роботизировать их, собирать и разбивать Изумруды… и ради чего? Какая цель? Что Соник проглядел? Как не заметил? Впрочем… судя по всему, это началось с год назад. Год назад он восстанавливался после произошедшего с тем пистолетом и Шэдоу… после известие о беременности… сама беременность, роды… Ухаживание за малышом. Он не видел ничего, кроме этого, отдалился от друзей. Но никогда не отталкивал от себя брата. И Тейлз сам тянулся к нему. Сам всегда был рядом, старался помочь, поддержать. Наверное, в случае фатальных изменений Соник бы заметил… заметил бы?.. Возможно ли вообще было заметить подобное? Или лис настолько научился прятать от него истинные эмоции? Научился скрытничать?.. Синий не знает, от чего ему больнее: от того, что не заметил вовремя, не уберёг брата, или от того, что братик сам на всё это пошёл по совершенно неизвестным причинам, скрываясь от родного не по крови, но по духу, морфа. Шэдоу молча сидит рядом. Только забрал телефон, откладывая его, а сам пытается найти способ успокоить собрата. И пока решается сжать его руку в своих лапах, нежно погладить. Прижать к своим губам. — Мы найдём его, Соник. И выясним, какого чёрта он творит, — шепчет тихо, проникновенно. Убедительно. И Соник хочет ему верить. Чуть улыбается в ответ, вытирая влагу со щёк, вновь чувствуя это единение и лёгкость рядом с чернушным. Как давно этого не было. Как давно он не чувствовал столь сильной поддержки. Когда словно за каменной стеной. В его же случае — за целыми двумя. Инфинит, Шэдоу… Соник наконец-то понимает, что может позволить себе расслабиться и не бежать сломя голову. Может позволить себе быть слабым и принимать помощь более сильных и более властных морфов. — Спасибо, — отвечает так же шёпотом. Переплетает пальцы с Шэдоу, сжимает его руку. Губы обжигает воспоминание о недавнем поцелуе, и он облизывает их, прикусывая нижнюю. Замечает взгляд рубиновых глаз, проследивших за этим действом. Снова они оказываются непозволительно близко, ещё немного… — Я так хотел прийти к тебе и объясниться… Соник, произошедшее стало кошмаром для меня. Я вышел из-под контроля, подчинился какой-то неведомой силе, стоило только коснуться того пистолета. Соник кладёт свободную персиковую ладошку на палевую щёку, поглаживает нежно. Он видит настоящие эмоции внутри рубиновых глаз, видит, как гибрид съедает себя за случившееся. И верит. Безоговорочно верит. Ведь действительно, как он и думал, Шэдоу не бросил его просто так! Это всё его проклятая работа! Заставили умотаться на другой край планеты, выискивать там что-то… Шэдоу льнёт к ласкающей его руке, продвигается ещё ближе, заглядывая в два прекрасных изумруда. — Но я совру, если скажу, что не желал этого. Я всегда хотел тебя, Соник. Ты такой красивый… изящный, смелый, яркий. Я так хотел признаться тебе в своих чувствах, сделать своим и принадлежать только тебе. И тот пистолет дал мне столь необходимую уверенность, целеустремлённость. Я виноват, что взял тебя насильно. И виноват, что не нашёл способ связаться. Не знал о твоей беременности, сыне… — Гибрид взглянул с нежностью на сопящий комочек на постели, но затем вновь вернулся к синему, чьи щёки мягко светятся румянцем. — Я всё сделаю, Соник. Только не отталкивай меня, не запрещай видеться с сыном. Я… я готов предложение тебе сделать, как честный морф! Соник вздрагивает и отстраняется от черныша. Нет. Он так мечтал об этом, так надеялся, но стоило услышать в реальности — как осознал, что совсем не готов к подобному. Поэтому отводит взгляд, откидывается на спинку стула. Вновь касается метки на шее. Он за двумя надёжными стенами, но… разве так может продолжаться вечно? Одна из стен потребует своё; одна из стен должна пасть. Как ему выбрать?.. Сердце вновь сжалось, и Соник жмурится, хватаясь за взорвавшуюся новой болью голову. — Ах! — скулит болезненно, сжимая зубы. Шэдоу обеспокоенно придвигается вплотную, кладёт свои ладони поверх персиковых рук. — Соник? Сильно болит? Вот, выпей таблетки, нужно было сразу после завтрака… Синий приоткрывает рот, принимая то, что даёт ему черныш, проглатывает, выпивая воду с чужих лап. Вновь проводит по перевязке, чувствуя, как под ней немного чешется. Жаль, нельзя снять бинты и почесаться прям хорошенько. Может, тогда перестал бы лоб так жутко болеть! Впрочем, такую реакцию собственной башки можно расценивать и как лёгкое наказание. Его братик неизвестно где, неизвестно с кем, неизвестно в каком состоянии. То, что он может быть злодеем, Соник отказывается верить даже после увиденной записи. Но вместо того, чтобы как-то пытаться выяснить, откуда эта запись, когда она была получена, где сейчас Тейлз, синюшный думает только о том, куда бы писечку свою пристроить да покомфортнее! За столь неуместные мысли нужно наказывать. И его наказывает болезненно запульсировавший лоб. Но не успевает он и слова сказать, как по комнате прокатывается телефонный звонок. Опасаясь, что малыш проснётся, ёж скорее подхватывает трубку, замечая на экране имя шакала. — Фини? — Соник! Мы нашли Тейлза. Зелёные глаза мгновенно выпучиваются и поднимаются на сидящего рядом с несколько недовольной мордой Шэдоу. Впрочем, он просто вернул себе привычное, ведь каждое выражение его лица нечто среднее между «Мне похуй» и «От тебя воняет». Однако оно тут же меняется, стоит ему заметить реакцию Соника. А тот несдержанно кричит в трубку, подскочив на месте, забыв и про сына, и про то, где находится. И даже взорвавшаяся бомбой голова не умаляет его пыла. — ГДЕ?! ЧТО С НИМ? ОН В ПОРЯДКЕ??? НУЖНА СКОРАЯ??? — Он сам пришёл в полицейский участок на южной окраине. Пока ничего не знаю, только еду туда. — Скинь координаты, я сейчас буду! — Хорошо, Соник. Только положив телефон, Соник закрывает лицо руками, позволяя себе немного слабости в виде слёз облегчения. Нашли… нашли… — Нашли… — Тейлз? — Шэдоу пользуется случаем, приобнимая синего, а тот не в том состоянии, чтобы отталкивать. Он просто невероятно счастлив, что братик нашёлся, и он в порядке судя по формулировке «сам пришёл». Хаос! Неужели всё скоро разрешится? Нахрен ему эти приключения. Всё закончится, осядет дома с сыном и будет как примерная вайфу поддерживать очаг. А потом сорвётся куда-нибудь. Потому что Ёжик Соник никогда не сможет играть роль идеальной жёнушки. Гибрид оставляет лёгкий поцелуй на синем виске, и Соник кивает, вытирая слёзы. Поднимается, кидая быстрый взгляд в сторону постели — сын спокойно сопит, и только выпуклый животик ритмично приподнимется и опускается. — Я попрошу подготовить машину, ты пока собирайся. — А я схожу быстро в душ. Побудешь с сыном? Инфинит должен скинуть адрес. — Конечно. Наконец-то он сможет встретиться с этой псиной сутулой и пояснить ему, что на чужих самок залезать и уж тем более ставить свои метки нельзя ни в коем случае. А Соник принадлежит ему. Даже если сам этого не осознаёт.