SINYM503

Обратно в дом Соник возвращается, держа в руках пакет. В нём умостились его витамины и сменная одежда, пара чистых пелёнок, ползунки, несколько игрушек и, конечно же, целая пачка подгузников. Он не знает, как надолго задержится у Тейлза. Последние сутки, пока он носился по всему городу в его поисках, а нашёл Шэдоу, шишку на лбу и огроменный — во всех смыслах — геморрой на свою задницу, показали, что он ещё не готов просто так отпустить брата и перестать о нём заботиться. Не готов принять, что он взрослый, самостоятельный лис, который, чуть позже, может обзавестись собственной семьёй. И тем более не готов принять, что именно он ответственен за весь этот сраный звиздец, в который превратилась жизнь синего ежа. Зато готов самоотверженно хоть всю жизнь до самого конца защищать его и отвергать любое доказательство виновности лиса. И тут у него два выбора. Либо использовать эту энергию для выяснения всех тайн вселенной и пирамид египетских. Либо подрочить и успокоиться сделать вид, что всё нормально, ничего не поменялось, жить дальше свою жизнь, растить сына. Очевидно, что ёжик с не просто шилом, а буром в заднице выбирает первое. На кухне, как он и ожидал, ничего страшного не произошло за несколько минут его отсутствия. Правда… застал Соник своих любовников в какой-то немного странной позиции: оба сидят за столом друг напротив друга, а перед ними на столе лежит Марик. Словно кнопка в квизе, дающая первому на неё нажавшему право голоса. Правда, сам Марик не понимает, что происходит, хлопает глазками куда-то в сторону и недовольно сопит, держа ручки около мордашки и яростно насасывая пустышку. А ведь ещё совсем недавно рядом была мамочка вкуснопахнущая, и его держали на удобных тёплых руках… а теперь он лежит на холодной столешнице и никто его не тискает, не комфортит! Что за безобразие! — Вы чего тут? Голос Соника будто разбивает пузырь странности, в котором всё замерло и теперь освободилось от чар, разлетевшимися мелкими разноцветными конфетти. Инфинит со смешком закидывает локоть на спинку соседнего стула, удобно устраиваясь на своём, Шэдоу скрещивает руки в привычной закрытой позе. Марик пытается уползти с места битвы, благо рядом появляется родитель, только не берёт на руки, а немного подтягивает по столешнице к себе, чтобы проверить сухость подгуза и показать через прикосновение, что всё в порядке. И малыш, словно смирившись, опускает тяжёлую голову на лапки, тихо попискивая и вертя коротким чёрным хвостиком. — Ничего. Просто обсуждали, нужно ли пеленать ребёнка или это старый век и вредительство. Синие брови вскинулись в удивлении на лоб; на несколько мгновений Соник действительно поверил, что два самца на полном серьёзе сидели и обсуждали необходимость завёртывания малышей в очаровательные конвертики. — И… к какому выводу пришли? — спрашивает как бы между прочим, закидывая в рот сразу две капсулы витаминов, что не остаётся незамеченным алыми глазами. — Ну, пока ни к какому, только к тому, что идеальная пелёнка должна быть муслиновой, — всё усмехается шакал, сверкая частоколом острых зубищ. Похоже, он чувствует себя победителем даже если это и не так, однако его самомнению стоит позавидовать. Кажется, сам Соник в своё время не был настолько самоуверен. Шэдоу же остаётся невозмутимым, молчаливо смотрит исподлобья на соперника, носом зарывшись в шерсть на груди. Соник со вздохом проводит по обмотанному лбу пальцами. Даже ему, привыкшему к разным напряжённым ситуациям и с лёгкостью разводящему их, сейчас жутко некомфортно. Он не понимает, что происходит и как это всё прекратить. Сначала у него никого не было, и он ужасно из-за этого страдал. Теперь у него целых двое кандидатов на сердце. И он продолжает страдать… Что вообще с ними делать? Он с одним-то ничего не понимал и не понимает, а с двумя — тем более. И всё чаще ловит себя на мысли, что для разрешения таких вот напряжённых ситуаций ему придётся отсосать сразу обоим. Однако, накладывающая свой тяжёлый отпечаток усталость не позволяет обычно прытким мозгам подготовиться к серьёзному разговору. Он должен поговорить с ними, с Инфинитом и Шэдоу, обязательно, выяснить не столько про их отношения, сколько разделить заботу о малыше с его отцом… Но уже который день к вечеру синий ощущает себя высушенным фиником, вообще ни на что не способным, даже просто шевельнуть языком. В голове пустота, туман, в котором макака играет в звонкие блюдца. Может, если Соника, как сухофрукт, на который он себя ощущает, отмочить в воде, станет легче… или отжарить ещё было бы неплохо. Хаос, даже будучи один на один с новорождённым он не ощущал подобной усталости! А пружина, что начала закручиваться ещё на ужине, никуда не делась, наоборот — со всеми этим эмоциональными качелями, на которых его кружит солнышком до рвоты уже вторые сутки, она чуть ослабла на некоторое время и тут же закрутилась дальше, накалилась от томящейся в ней энергии. Рванёт… точно рванёт, если Соник не найдёт способ успокоиться. К тому же Марик очень тонко чувствует своего родителя, не нужно волновать его лишний раз после опаснейшей беготни от робота накануне. Кажется, ему нужна передышка, суток на двое. Просто побыть с сыном, с братом, сходить куда-нибудь на пляж, съесть мороженое, залечить голову как метафорически, так и физически. А Метала пусть G.U.N. ловит да полиция. В конце концов, он же отошёл от дел… сам. И сам при желании вернётся. Главное, что он вернул домой Тейлза, целого и невредимого. А насчёт того ласки, Берни… Что ж, это невыполненное, опрометчиво данное обещание останется на его совести до самой могилы. Да, план отличный! Осталось только теперь что-то решить с этими двумя упрямцами. Соник поднимает сына, для удобства одной рукой прижимая к себе спиной за животик, другой подхватывая под попку чуть подёргивающегося ежонка, что пытается удержать голову прямо; оказавшись наверху, он с интересом осматривается, распахивая глаза со столь необычным оттенком. Совсем немного, и уже будет держаться увереннее, дети быстро растут… Шэдоу чуть улыбается, глядя на малыша, что оказался в такой позиции фактически напротив его носа. Марик улыбается ему в ответ под пустышкой, приподнимая и опуская ножки с ручками, словно пытаясь взобраться по невидимой стене, чем забавит чернушного только больше. Какой же прелестный ежонок… и это его сын. Родной. Его плоть и кровь. От Соника… от возлюбленного. Он даже не думает о тесте ДНК или чём-то таком, ведь здесь тот самый случай, когда доказательства налицо. Почти буквально. Марик его сын, и это не подлежит никакому сомнению. — Что ж, господа, — обращается к самцам Соник, почти на автомате немного покачиваясь вместе с ребёнком. — План такой — я остаюсь здесь, с Тейлзом. Он сутки был неизвестно где, неизвестно с кем и неизвестно чем занимался и чему подвергался. Поэтому я буду с ним, чтобы в случае чего оказать поддержку. А вы отправляетесь по домам. Нам остаётся только ждать сообщения от Наклза и чего-то, что рано или поздно выкинет Метал. Шэдоу и Инфинит переглядываются с одинаково недовольными мордами, на которых так и читается «План — говно, я отказываюсь в нём участвовать, придумай другой». — Я не согласен, — тут же выдаёт Шэдоу в своей привычной отрывистой форме. — Я тоже не согласен, — поддакивает Инфинит, однако их общее несогласие не выражает ничего, кроме нежелания одного оставлять синего ежа с другим. И спидстер тяжело вздыхает. — С чем именно вы не согласны? — Я не согласен оставлять тебя с лисом наедине, и ты прекрасно знаешь, почему, — спокойно держит позицию чернушный, и на этот раз Инфинит, прищурившись в непонимании, не соглашается с ним просто так. — Интересно, почему? Что с ним не так? Ты весь день подозрительно на него косишься. — Я уже сказал, что это не твоё собачье дело. — Ещё бы я колючую морскую свинку слушался. От одновременного рычания с двух сторон Соник с тяжёлым вздохом прикрывает глаза и трёт переносицу. Как дети малые, ей-богу. И перепалки такие же детские. «Ты! — Нет, ты! — Нет, ты! — Кто, я?! — Ты!!!». И как вот с этим быть? Ему теперь воспитывать не одного ребёнка, а сразу троих что ли? Словно в глупом анекдоте? «Ах, так сложно воспитывать в одиночку сына, которого родила тебе свекровь!..» Чтобы собраться с мыслями и успокоиться, Соник делает глубокий вдох, затем выдох, повторяет заново, прежде чем тихо, но очень чётко проговорить: — Пожалуйста, прекратите оба. И давайте выйдем, поговорим в беседке, Тейлзу нужен отдых. Пристыженные самцы опускают уши, отворачиваясь друг от друга. Похоже, они действительно немного перегнули палку, однако сложно идти в противовес с собственными животными инстинктами, направленными на одного хорошенького ёжика. К тому же здесь больше нет розовой ежихи, обещавшей отчекрыжить им причинные места за столь откровенное соперничество за мохнатую синюю жопку. Вообще никого нет, кроме соперника. Хоть хватай желанную добычу да беги с ней в лес причинять любовь. Вся небольшая компания выходит из ангара и размещается в находящейся неподалёку беседке. Благодаря столь славному местоположению — у самого обрыва, с которого так хорошо запускается Торнадо, — из неё открывается прекрасный вид на лес, приправленный омытым кровью закатом. Здесь здорово просто сидеть с чашечкой чая, смотреть на неспешно заваливающееся за горизонт солнце и наслаждаться видами, дышать свежим воздухом. Правда, Соник уже сейчас задумывается о том, чтобы огородить обрыв, пока сын не начал ползать со сверхскосростью — а она наверняка досталась ему по наследству от обоих родителей, не могла не достаться, — и добавлять в синий немного седого. А пока что Марик мило подёргивает лапками в руках своего родителя, то притягивая ножки, то выпрямляя, маленький гимнаст, и не думая никуда сбегать. И тем не менее Соник не может не допускать мыслей, как сына даст ему прикурить в будущем. Что же, сейчас у него несколько иные заботы. В беседке Соник садится рядом с Инфинитом, но ближе к краю длинной опоясывающей почти всю беседку лавки, устраивая ежонка на коленях. Поглаживает по животику, сам же переводит взгляд с Инфинита на Шэдоу, что устроился напротив них с невозможно кислой мордой. — Не знаю, что вы там себе надумали, но я никуда отсюда не уйду, даже не думайте меня уговорить. И вас двоих нам с Тейлзом устроить некуда, поэтому, простите, вам придётся уйти. — Соник… — Инфинит придвигается ближе к синему, укладывая руки на его бёдра, заглядывает в красивые зелёные глаза. Соник не пытается скрыться, однако впервые ощущает дискомфорт от столь близкого нахождения к шакалу. В особенности под всесжигающим взглядом со стороны. — Ты ведь понимаешь, что я переживаю за тебя. Вчера вечером пропал, потом нашёлся в G.U.N. и с разбитой головой. Что я должен думать о том, что моя пара ходит неизвестно где и неизвестно с кем? Сидящий напротив них Шэдоу так и не расцепил скрещенных рук и сжатых до скрипа зубов, только с тихим фырканьем отводит взгляд в сторону. Очевидно, ему неприятны поползновения шакала к ёжику, ещё и делающиеся столь демонстративно, но он ничего не может с этим сделать, ведь единственный рычаг его давления на Соника — это их ребёнок, что сейчас вполне сыт, тих и, судя по всему, чувствует себя более чем отлично даже в близости от непонятной псины. — Я всё понимаю, Фини, но… — тихо отвечает Соник, ощущая ещё большее неудобство от жжения в метке. Словно чувствуя его тоже, Инфинит тыкается в шею, лижет свой подзаживший укус, обнюхав влажной бляшкой носа. Конечно, от его острого нюха не может скрыться попытка Шэдоу перекрыть её, и он тихо рычит, вызывая множество мурашек по синей спине вниз, к хвосту… и ниже. Иголки невольно поднимаются, как и вся остальная шерсть, Соник тяжело сглатывает, старательно пытаясь успокоиться. Ему здесь только потечь как бачок не хватало. Малыш вкусно посасывает соску, глядя с поднятыми к мордашке ручками снизу вверх на то, как непонятный носатый дядька обнюхивает и лижет его родителя. Для Шэдоу подобное возмутительное действие словно серпом по яйцам, и уж тем более он не согласен на то, чтобы нечто подобное происходило на глазах его сына! Только если папа так лезет к маме, никак иначе и ни с какими шакалами! — Повторяю — я не уйду, — проговаривает он несколько резко, заставляя таки парочку расцепиться. — И меня не волнует, что здесь нет места. Посплю на улице. Да даже в мастерской на полу. Я не доверяю Майлзу, скажу честно и откровенно, и ты, Соник, знаешь причину как никто другой. Синий ёжик отодвигается ещё дальше к краю, но Инфинит не позволяет ему этого, за бёдра придвинув к себе обратно. Он бы вообще не обращал никакого внимания на соперника, да и к чему оно, когда самое важное у него в руках; однако на последнюю фразу дёргает с интересом одним ухом, чуть наклоняя его в сторону чернушного. — Да почему? В чём он успел провиниться? Милейшей души лисёнок. — Тебя это не касается, я же сказал уже! Как он устал… — Шэдоу, — тихо вздохнул Соник и взглянул на ежа. — Мне кажется, стоит ему всё рассказать. — Что рассказать? — тут же напрягается шакал, и его пальцы чуть сильнее сжимаются на синих бёдрах, оцарапывая когтями. Ёжик со вздохом дёргается в его руках, вместе с ним вздрагивает и пищит малыш, взмахивая руками недовольно, потирая кулачками по щёчкам, и Инфинит тут же виновато поджимает уши, заскулив. — Прости… Но, чёрт возьми, он не может не думать о том, что у этих двоих уже появилась какая-то общая тайна! Сука, прошли едва ли сутки с момента их встречи больше, чем за год, и уже какие-то секретики! Да почему всё у этого ежа так получается? Как так вышло, что именно к нему Соник настолько расположен, настолько ему доверяет, что позволяет делить какую-то общую историю? К тому, кто обрюхатил его и сбежал от ответственности! К тому, кто бросил его, предал! Такого не должно быть! Это просто не укладывается в ушастой голове, ведь подобное признак… слабости. Разве нет? Когда ты позволяешь всем вокруг творить то, что им вздумается, но вредит тебе, а ты прощаешь их, показывая свою слабость, неспособность поставить на место. А Соник не слабый, нет. Но тогда в чём дело! Шэдоу хмурится, но на этот раз не из-за действий шакала — хотя и из-за них тоже, — смотрит пристально на Соника. И синий кивает, чем раздражает Инфинита лишь больше, но тот только молчаливо приподнимает верхнюю губу в демонстрации острых резцов. — В общем, я скажу, — решительно проговаривает Соник, которому всё это хождение вокруг да около уже начинает порядком действовать на нервы, а они и без того расшатаны ни к чёрту. Шэдоу распахивает предостерегающе глаза, но синего уже не остановить. Он поворачивается к шакалу, чётко проговаривая: — Шэдоу считает, что Тейлз не просто так пропал на эти сутки, и что он специально подстроил своё исчезновение. По каким причинам? Мы пока не знаем. Но он может быть опасен для меня. Так считает Шэдоу. От услышанного Шэдоу приоткрывает рот, но тут же его захлопывает. Что ж, стоит отдать Сонику должное — он научился держать варежку на замке и проговаривать только ту информацию, выдать которую можно максимально безболезненно. А вот Инфинит удивлённо приподнимает брови, переводит взгляд на чёрного ежа. — У тебя есть серьёзные причины так думать? Шэдоу не сдерживает ехидного смешка. — Конечно, есть. Но знать тебе о них совсем не обязательно. — Не много ли на себя берёшь, ёж? Ты же хочешь защитить Соника, тогда какого хера темнишь? Шэдоу поджимает губы, а иглы в его перьях щетинятся, вставая дыбом в защитной ежиной стойке. По нему видно — только тронь и прозвучит взрыв, разорвёт осколками на мелкие кусочки. Будучи весьма вспыльчивым, гибрид и сам не понимает, почему всё ещё держится, почему шакал ещё не давится кровью с оторванным носом, а сидит себе спокойно. А потом осознает: просто рядом Соник и их сынишка, маленький ежонок, которому совсем не нужно видеть жестокость рядом с собой. Он должен расти в любви и гармонии. Только поэтому Шэдоу сдерживает себя. Звонко фыркнув, он вновь зарывается в шерсть на груди носом: — Соник всё знает и всё понимает, но от чего-то отказывается принимать правду. Майлз может быть опасен, в особенности с его умом. Мы не знаем, где он был, с кем, чем занимался и как оказался в той пустыне. Я не говорю, что он угроза. Но морфы имеют свойство расти и со временем меняться, не всегда в лучшую сторону. К сожалению, перестройка организма на физическом, физиологическом, психоэмоциональном уровнях в пубертатном периоде может свести с ума даже гениев. Особенно если вспомнить, в какой среде он рос, что видел и с чем боролся. — Хочешь сказать, что он сумасшедший? — прищурился угрожающе Соник, и Шэдоу только вздохнул. — Нет, я хочу сказать, что Тейлз двухлетней давности и Тейлз сейчас может быть совершенно разными морфами просто потому что такова природа. Он взрослеет, меняются его жизненные приоритеты и ориентиры. Появляются новые привычки. Одна из них напрягает даже меня. — Я слушаю. — Бурчание. — Теперь и зелёные карамельки присоединились в своём удивлении к двум разноцветным глазам, и Шэдоу, заметив это, решает договорить: — Он стал очень много бурчать. Нудить. Нудит и нудит, шепчет себе под нос возражения, но при этом не проявляет того характера, что был у него ранее, когда дело касалось чего-то ему ненравящегося. Раньше я за ним подобного не замечал. — Да ну, это не правда, — нахмурился Соник, поднимая уши. — Ты не можешь знать его так хорошо, как знаю я, чтобы утверждать подобное. Он бывает занудным, да, и побурчать для него это просто за милую душу. Иногда, когда слишком много работает, он начинает бурчать себе под нос, иногда чуть громче… это нормально для него. Напряжение холодной скользкой змеёй пробралось в самые потаённые уголки души, чтобы напитаться уже посеянным там надрывом и разрастись в огромную анаконду, что будет в состоянии задушить в своих кольцах окончательно. Чего бы Шэдоу не хотел добиться своими словами, всё же он задел Соника. Неужели… Тейлз действительно предатель? И во всём только его, Соника, вина… он ответственен за своего маленького приятеля, он его растил, он вкладывал в его голову те посылы и те требования, какие сам считает правильными. И… к чему всё это привело? К предательству, убийствам… новому Эггману? Так не должно быть, не должно… Тейлз никогда не бурчал в ответ на проявление ласки и привязанности к нему ежа. Но за сегодня он слышал минимум трижды, когда в ответ на заботу лис начинал шептать, что ему ничего не нужно, он справится сам, и зачем вообще так о нём откровенно заботиться, как о ребёнке. Но… он для него и является ребёнком, и кит прекрасно это знает. Да, уже подросший, настоящий тинейджер, но как перестать видеть в нём своего мелкого смышлёного приятеля? Точно также как и в Марике он не сразу увидит взрослого ежа, когда тот подрастёт, для него он останется вот этим милым комочком, вертящим головой и тыкающимся ему в грудь через рубашку, хотя вот только что кушал! — Это же бред, — заговаривает и Инфинит, хмуро смотря на Шэдоу. — К чему ты вообще клонишь? К тому, что в пубертате можно полностью перестроиться с добра на зло? Разочарую тебя, это так не работает, уж я-то знаю. — Я лишь говорю то, что вижу, — понизил голос до угрожающего рычания чернушный. — Этот Тейлз другой. Соник отводит взгляд, задумчиво проводя согнутыми фалангами пальцев по губам. Ему всё, сказанное Шэдоу, кажется бредом сумасшедшего. Все странности Тейлза можно списать на стресс после похищения, нельзя хвататься за эту глупость и на её основе домысливать какие-то догадки. Теорию нужно строить на основе фактов, а не подстраивать факты под свою теорию, чем и занимается сейчас гибрид. Его можно понять, он хочет защитить Соника и сына… но не тем, чтобы поливать грязью маленького брата! — Я сам в его возрасте многое вытворял, но никогда не сомневался в правильности своих поступков. Никто не должен страдать, в особенности от моих лап. В особенности мои близкие. И я закладывал именно это в голову Тейлза. Семья превыше всего, её нужно защищать. Я… я не верю в то, что он представляет для меня угрозу. Пусть бурчит сколько угодно, пусть делает что хочет и где хочет, но я уверен — он ни за что и никогда не навредит ни мне, ни Марику. А ты, Шэдоу… — хмурится, со вздохом взглянув в столь любимые когда-то рубины. — Ты не был с ним всё это время, не видел, как он растёт. И не можешь столь уверенно утверждать, что Тейлз изменился. Ты его не знаешь… ты вообще ничего не знаешь. — Согласен с Соником, — поддерживает его шакал, мягко поглаживая по бедру под столом. — Я видел многое в своей жизни, и прекрасно понимаю, что внешность не является решающим фактором в восприятии морфа, обёртка конфеты бывает и обманчива. Тейлз милый и по нему не скажешь, что он способен на коварство, но я опасности в нём не чувствую. Хотя он и пахнет металлом и чем-то тяжёлым… Услышав это, Соник поднимает взгляд на шакала. — Чем он пахнет? — Металлом, какой-то грязью, углём, — пожимает плечами чекалка, быстрым движением облизывая нос. — Я бы сказал, что он несколько часов провёл около какой-то кузницы или чего-то в этом роде. Здесь уже Соник переглядывается с Шэдоу. Оба прекрасно понимают, что где бы не находился Тейлз, рядом с ним был Метал в своей странной новой форме с печью в груди. Что он с ним делал? Зачем держал? Зачем… отпустил? И неужели за сутки запах так успел въестся в жёлтую шубку, что не прошёл после мытья? Или у Инфинита просто нюх острее ежиного? Чем больше он об этом думает, тем хуже становится от собственных умозаключений. Ну ведь не мог же Метал научиться проникать в живой мозг и закладывать в него собственную идею или вообще подчинять своей воле! По позвоночнику проходит дрожь, и Соник невольно ведёт плечами, передёргиваясь. Держащий его в объятиях Инфинит немного вздрагивает от этого и сжимает чуть сильнее. Словно не хочет отпускать или даже боится, что синий уйдёт, оставит его. Да и нравится шакалу видеть отблески пустого бесполезного гнева в рубиновых глазах напротив. Ничего он ему не сделает, вот пусть и фырчит себе под нос, сам упустил свой шанс. А чекалка свой не упустит. Тем более теперь, когда появилась такая отличная возможность поддержать его, подставить плечо, показать, что на него можно положиться! Он не только нашёл Тейлза, которого не смогла найти полиция — и даже хвалёный G.U.N., — но и готов поддерживать свою синюю зазнобу во всём. — Думаю, это просто реакция на пережитый стресс, тебе не нужно об этом переживать, Соник, — тихо проговаривает шакал и вновь тыкается мокрым носом в персиковую щёку. Он чувствует напряжение, сковавшее синего, и хочет помочь ему успокоиться. А ведь одним из таких способов расслабиться может являться хороший секс. Ох, с каким удовольствием он разложил бы ёжика прямо здесь на столе и вылизал бы его с кончиков ушек до пят! А когда он бы расслабился до состояния желе, взбил бы жарким трахом до безе… Жаль, что пока он может только быть рядом, но и этого шакалу достаточно. И он понимает это, когда видит лёгкую благодарную улыбку. — Спасибо, Фини. — Не за что, — легко подмигивает шакал, чем вызывает новое недовольное сопение со стороны соперника. Как же приятно утереть нос мистеру Совершенство! — Кстати, я услышал от Тейлза, что его схватил Метал. Про кого он говорил? Про Эггманского Метала? И ты поэтому считаешь, что лис может представлять угрозу? — задаёт вопросы, которые довольно сильно заинтересовали его. И в этом был смысл. Когда он работал вместе с Эггманом, обменяв собственную совесть на силы Фантомного Рубина, успел изучить внутренние процессы эгг-империи: как старик строит своих роботов, как программирует на те или иные действия, как вообще планирует свои захватнические действия. И, конечно же, познакомился, если так можно сказать, с Метал Соником. Он показался ему довольно странным изобретением доброго доктора, однако бесполезным в той его форме. По сути, многие роботы Эггмана были лишь жестяными коробками, не годным вообще ни на что, и вы хотите сказать, что после его смерти один из них эволюционировал для тонкой психологической работы? Это бред. Полнейший. Про Метала и говорить нечего. Чтобы выпустить его на поле битвы, пришлось немного поработать. При воссоздании его с Рубином Инфинит добавил ему в скорости, в размерах, в манёвренности и во многом чём ещё. И всё равно он просрал Сонику! Даже усовершенствованный с Рубином — просрал! Даже несмотря на то, что рядом с синим был тянущий топором на дно бесполезный кусок солдата. Как бишь его? Аватар? Ну срань же! Да сам ёж только освободился после полугодового полного пансиона на Мёртвом Яйце. И всё равно победили большого, страшного, сильного, умного робота! Как?.. Просто… КАК? Инфинит тогда дико бесился, разочаровался в изобретениях Роботника, но не мог не признать — этот ёж привлёк его лишь больше, хотя и до захвата вызывал лёгкий интерес. Ох, Соник, Соник… Знал бы ты, как скрутил мозги одному шакалу. Инфинит хотел узнать его, жаждал этого. Но во время боя сильно не поговоришь, в особенности тогда, когда Рубин издевается, не давая свою силу и влияя на своего носителя не лучшим образом. Раньше он принимал его, но после очередного поражения, похоже, шакал начал сомневаться в себе, а подобные сомнения алый минерал яро отвергает. Что в итоге сказалось не очень хорошо на Инфините, его физическом и психическом состоянии, выбив его из жизни на полудекаду. И откинув фактически до состояния Зеро, полного нуля, дрожащей ненавистной твари. Эти пять лет, проведённые в родных полупустынях на юге, где располагается небольшая населённая преимущественно шакалами да волками деревушка, он почти не помнит. Камень довёл его до безопасного места и разбился на множество осколков, часть из которых вошла глубоко в плоть, доставляя шакалу невообразимые боли, и какое счастье, что ему смогли помочь, выходили едва живого. Всем было словно плевать, что он сподвижник Эггмана, ответственный за множественные разрушения, загубленные жизни, уничтоженные предметы искусства и старины, нанесённый природе вред… Волки своих не бросают. И его не бросили. Вылечить телесные раны легче лёгкого. А вот душевные столь легко не поддаются. Первый год восстановления он потерял из-за болезненного заживления ран, что оставил разрушенный Рубин. Остальные четыре упустил в попытке сложить собственный разум из кровавых осколков и не разъебаться при этом, ведь каждый фрагмент содержал множественные отметки, трещины, от чего всё крошилось и рассыпалось, стоило лишь коснуться. Много лет, проведённых в не самом порядочном образе жизни, наполненном убийствами, грабежом, шантажом и разбойничеством, не могли не оставить свой глубокий след на личности шакала, поднявшегося от простого наёмника к лидеру собственной банды. Следующая зарубка оказалась нанесена проклятым чёрным ежом, припёршимся туда, куда не следовало. Как винил себя Инфинит, что не успел прийти на помощь своему отряду, не смог их спасти… Как винил себя, что не смог отомстить, уничтожить ублюдка! Как сам погрузил себя в бездонную пучину отчаяния, когда вместо мести получил лишь унижение и ощущение собственной никчёмности! Сколько отметин он нанёс сам себе? Безумно дохрена. И залатать всё получилось только с Фантомным Рубином. Жаль, что ненадолго. И жаль, что он не сдох вместе с ним, ведь без него всё разваливалось, паззл не складывался, разум не подчинялся хозяину. Не обошлось без истерик, депрессии, даже попытки самоубийства… к счастью, рядом с ним оказались очень порядочные и хорошие ребята, с которыми он когда-то работал. Они напомнили ему, что даже без Фантомного Рубина он на многое способен, и даже без него он всё ещё Инфинит и всё ещё может изменить свою жизнь к лучшему. Выбраться из того тёмного подвала, куда сам себя загнал, отречься от грехов прошлого и начать жить. Просто жить. Ради погибшего отряда. Ради самого себя. Ради мести. Однако, когда он собрал себя заново из фактически мелкодисперсных частиц, окончательно избавился от Фантомного Рубина и того влияния, которое он успел оказать на чекала вместе с заложенной Эггманом программой, с удивлением обнаружил, что в мире прошло уже чуть больше двух с половиной лет спокойной жизни без внешних угроз, уже никто никакого Эггмана не боится, никакой роботизации, никакого рабства, ничего подобного. Мобиус цветёт, плодится, развивается. А всё из-за того, что уже некого бояться. И благодаря тому самому ёжику Сонику, избавившему свой народ от деспотии зарвавшегося толстого человека. Тогда Инфинит вспомнил о своём желании познакомиться поближе с ним, чтобы узнать — кто же он такой, этот ёж. Одно дело вести знакомство на поле боя, сыпля колкими оскорблениями, и совсем иное — в простой жизни. Просто задать несколько вопросов. Просто «здравствуй», просто «как дела». И просто получить в ответ не ухмылку и пафосную тупость, а искренний ответ. Как он смог так спокойно оправиться после полугодового заточения среди холодных стен? Как смог заново построить свою жизнь? Смог взять на себя лидерство целого народа и привести его к победе? Откуда такая мощность, такая сила воли? Инфинит по праву считал себя несокрушимым, непоколебимым, его стойкость и сила духа позволили полностью раскрыть потенциал Фантомного Рубина! Но Соник обогнал его, превзошёл по всем пунктам… и без какого-то вспомогательного фактора навроде тех же Изумрудов Хаоса, нет. Он победил его фактически на сухую. И Инфинит должен узнать секрет его силы. Ведь именно это в первую очередь привлекло шакала к нём. Его сила. Целеустремлённость. Особый животный магнетизм. От чего-то казалось, что если он завладеет Ёжиком Соником, то никто и никогда не посмеет вновь назвать его жалким или слабым. Вместе с сильным Соником Шакал Инфинит станет тоже сильнее. А ещё — узнает, где находится слабое место Совершенной Формы Жизни. Шаг за шагом он начал выполнять свой план. Фантомный Рубин больше не аукается чекалке кровавыми галлюцинациями, только грудь изредка побаливает от особенно глубоко засевших осколков. Для закрепления эффекта деревенских целителей Инфинит обратился в крупный городской реабилитационный центр, справедливо решив, что там то самое место, где он может начать социализироваться как один из пострадавших от множественных нападений. К счастью, по прошествию пяти лет его почти никто не помнил, плюсом стала маска, скрывавшая не только ненавистную морду, но и весьма примечательную гетерохромию, а потому его легко приняли на лечение. Никто не сопоставил слепого на правый глаз шакала и Инфинита с наглухо закрытой кроме отверстия под левое око маской. Ему помогли со зрением, вставив искусственный хрусталик и сохранив появившуюся из-за ранения гетерохромию, и на самом деле Инфинит обрадовался давно утраченному и вновь обретённому бинокулярному зрению. Не зря пошёл в этот реабилитационный центр. И ещё больше он в этом убедился, когда смог завлечь пару самочек для перепиха, чем доказал сам себе, что он ещё могёт. Ещё одной потёкшей перед ним самочкой оказалась Эми Роуз и она же была второй причиной выбора именно этого лечебного заведения, потому как работает там кем-то вроде психолога. Она должна знать, где Соник и где Совершенная Форма Жизни, значит, нужно с ней подружиться. Доказать перед ней свои искренние хорошие изменения оказалось не так уж и сложно, всего-то — приходить на каждое её собрание и внимать её словам. Конечно, она вспомнила его, узнав и без маски, и не простила его столь легко, пришлось включить на максимум своё шакалье обаяние. И всё было не зря! Только вот он не учёл, что не он один здесь играет свою роль, недооценил Эми Роуз и её методы работы, над которыми посмеивались остальные тупицы пациенты. Просто… слушать их нужно не рациональной частью, а эмоциональной. А этим слушать Инфинит, как оказалось, умеет даже неосознанно. Как вышло так, что она смогла вывернуть его чувства и эмоции, перетряхнуть и вставить обратно уже в ином порядке, шакал так и не понял. Но именно ежиха помогла ему прийти к осознанию, что Соника он ищет не просто для причастия к его силе. Что не просто так он хочет увидеть его, пообщаться, получить его положительное расположение к своей шакальей сущности. Два года Эми Роуз проворачивала его мозги в фарш, лепила котлетки и запекала. И только полгода назад он понял — она ничего не лепила, не закладывала чужие мысли. Ежиха словно опытный золотоискатель методично и неспешно просеивала тонны грязи его сознания хитрыми словами-крючками, промывала в воде его собственных размышлений после каждого сеанса, выковыривая миллиграммы драгоценного золота. Из-за своих размеров они не позволили ему сразу понять, что это не очередные камни грязи, а не что иное, как настоящая ценность всего этого проклятого мира. Любовь. Он влюблён в Ёжика Соника. Искренне, по-настоящему и так… глупо. Покорён его силой, подчинён большими зелёными очами, заворожен безграничным сердцем. И когда Инфинит это осознаёт в полной мере, мир, на удивление не рушится. Он рушится, когда становится известно, что Соник носит под сердцем ребёнка. И, судя по всему, ребёнка чёртового черножопого ублюдка. Тогда случается первый за долгое время срыв. И откат едва не до пострубинового состояния. Что там материальные ценности, навроде работы в пекарне — куда ему помогла устроиться Эми, — да дома на природе — который помогла ему выбрать Эми, — когда твои первые осознанные тёплые чувства сразу же оказались никому не нужными? А главное — как он просмотрел? Как… как пропустил это? В первый же месяц работы с Эми Роуз он проследил за ней и узнал, где живёт Соник. Как он и думал, ежиха довольно часто к нему ходит, очевидно, просто так её влюблённость не прошла по прошествию лет, но она смогла успокоить бушующий ураган горячего сердца и просто сохранить с синим дружбу. Также шакал заметил, что синий ёж продолжал водиться с хвостатым лисом, красным здоровяком ехидной. И с Совершенной Формой Жизни. С ним они водились несколько странно, с непонятными для шакала подколками, шутками, соревнованиями, словно всегда были на своей волне, отдельно ото всех. Понимали друг друг не с полуслова — с полувзгляда. И чем больше Инфинит наблюдал за ними издалека, тем сильнее крошил зубы от ненависти к проклятому гибриду. Мало того, что он отнял у него отряд, он отнимает у него любовь. Неужели Инфинит совсем не достоин её? Не достоин любви? Не достоин Соника? Не достоин своего собственного счастья? Желание мести кострищем разгоралось в его груди, доходя температурой горения до солнечного термоядерного синтеза. Но он не был бы хорошим наёмником, о котором слагали легенды, если бы столь легко и просто подчинялся своим эмоциям. Он слишком далеко зашёл, чтобы всё всрать столь тупо. Месть — блюдо, которое подают холодным. Он решил это ещё в самом начале своего восстановления. А потому он начал более тщательно следить за жизнью ежей, что позволило ему отметить интересные детали. Соник спокойно жил своей жизнью, общался с друзьями, гулял, много и далеко бегал. Словно не вырос в бесконечных боях против усатого мужика. Словно ничто из прошлого не оставило на нём своей отметины. Всё такой же громкий, весёлый, активный. Конечно, Инфинит не следил за ним прямо уж так откровенно и конкретно, однако не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за тем, какой же ёж красивый. И чем больше он на него смотрел, тем отчётливее понимал — ёж не ёж. Ежиха. Некоторые его ужимки казались слишком феминными, откровенно женственными. Бёдра и выпуклая мягкая грудь стали последней каплей в сомнениях. И это показалось странным шакалу. Зачем кому-то скрывать свой пол? Зачем называться парнем, но при этом обладать женской фигурой? А… а в трусах? Там киска? Вспомнилось его заточение у Эггмана под крылом. А ведь старик не пускал к синему шакала, хотя если бы Инфинит «поработал» с пленным — ох, как бы тесно он с ним «поработал»! — то наверняка можно было бы нарыть намного больше интересного о силах сопротивления и не дать им и шанса на победу! Выйти победителями, не проиграть в войне! Но доктор решил всё делать сам, позволив наёмнику развлекаться разрушением, но не подпуская даже просто к клетке своего синего пленника. А если он не просто так в самом начале поставил перед шакалом задачу поймать Соника? Не просто ради лишения сопротивления главы? Неужели… он проводил на нём опыты? И что-то с ним сделал? Это было очень интересно, но дальше чекалка копать не стал, решив, что это останется на совести уже почившего Эггмана. А у него теперь иные цели. Стоило выйти после недельного загула, в который он выпил не меньше целого ликеро-водочного завода, и успокоиться, как Инфинит внезапно чётко и просто осознал — беременность Соника ещё не конец. Да, из-за поездки в деревню шакалов он пропустил момент зачатия — хотя вообще ничто не предвещало, что ежи перейдут к активным действиям, и ему ещё предстояло узнать, как это произошло, — но вместе с тем это станет отличным подспорьем для его мести. Ведь какая самая больная, самая слабая точка у того, кто создан совершенством и заведомо не обладает никакими изъянами? Стало очевидно, что именно Соник и ребёнок под его сердцем являются пятой Ахиллеса. И если шакал возьмёт себя в руки и вновь просто ПОСТАРАЕТСЯ быть таким же хорошим мальчиком, каким сделала его ежиха Эми Роуз, у него получится убить сразу двух зайцев — заполучить к себе Соника и уничтожить мистера Совершенство. Он убил его отряд, лишил стаи, семьи. И Инфинит сделает всё, чтобы лишить и его того же. И вот теперь синий ёжик сидит рядом с ним, в его руках, с его меткой на шее, пусть и прикрытой кое-как косынкой, но запах… ммм! Запах эта тряпочка прикрыть точно не может. Жаль только, что с момента их секса запах совсем не изменился, не добавился необычный лёгкий аромат, сказавший бы более красноречиво о принадлежности Соника самцу, чьего ребёнка он бы носил. Разноцветные глаза скользнули по чёрной головке с синими полосками на мягких перьях. Ну точно. Он же читал о чём-то таком. Что-то, связанное с естественной контрацепцией самого организма в период лактации… Чёрт. Но ничего! Ещё успеется, и он обязательно вложит в киску Соника своих щенят, закрепив своё право на него. При этом полностью лишая этого права Шэдоу. Он близок к свершению своей мести. Он растопчет соперника. Главное, чтобы теперь не соскочил Соник… Инфинит слишком многое положил на собственные действия, он не может всё просто так потерять и позволить этим двоим сойтись. К тому же, он чувствует это — чувствует текущую по нему силу, энергию, уверенность, перетягиваемую от Соника. Его предположения оказались верны, рядом с синим ёжиком он словно получил невидимый, но ощущаемый буст. Что ему какая-то там Совершенная Форма Жизни! Сжалась вся на противоположном краю стола, только глазами и может зыркать, в то время как Инфинит никогда не чувствовал себя столь уверенно, как не чувствовал и с Рубином. Только теперь Рубин находится внутри грудной клетки, и имя его — сердце. Да, накатило на него воспоминаниями. А всё из-за чего? Из-за Метал Соника. Инфинит прекрасно помнит эту синюю консервную банку, в которой пафоса было ещё больше, чем в шакале. А ещё бесполезности на поле боя, когда он даже с бустом в виде подкрепления силами Фантомного Рубина потерпел полнейшее фиаско едва живому ежу и зелёному трясущемуся бойцу. Вместе с тем Инфинит помнит и невероятную самоотверженность и верность Метала своему создателю. Что бы не произошло, где бы он не сломался, всегда притащится обратно и будет служить толстяку до потери последней гайки. Такая фактически живая привязанность откровенно немного пугала… И что будет делать подобный механизм при гибели своего создателя? Шакал бы скорее поверил, что он сгниёт у него на могиле, чем будет где-то шататься и уж тем более красть и как-то невидимо-незаметно вредить морфам. Если только не получил какой-то последний приказ, который нужно выполнить при любых условиях. Но в таком случае он должен был самостоятельно прокачать навык стелса, хитрости и ловкости — всего того, что Эггман даже в лучшие свои годы не мог дать своим изобретениям, — чтобы вытворять подобные вещи, иначе бы весь Мобиус давно стоял на ушах по случаю возвращения Метал Соника и возможного возращения ебанутого старика. Соник, вновь неловко поёрзавший в руках шакала, переглянулся с Шэдоу. Он не знает, стоит ли говорить об этом чекалке, ведь это намного больше того, что он мог бы рассказать. Рубиновые глаза напротив сощурились, и ёжик тяжело сглотнул, прежде чем ответить: — Да, это тот самый Метал. Похоже, вирус подхватил, когда остался без хозяина и без должного ухода. Надо бы поймать его, пока он ещё кому-то не навредил. Но от чего-то даже сверхсекретная военная организация не знает, где он, и за целый год слежки не смогла поставить хотя бы грёбанный жучок. Кинутый в его огород камень Шэдоу принимает с тихим рычанием и обнажёнными в оскале клыками. Однако, на удивление Соника, ничего не говорит. Либо признаёт, что облажался, либо… не рассказал синему всё, когда тот надавил на него с требованием рассказать о своих похождениях за последний год и продвижении дела о похищении морфов. Соник делает большие глаза от этого осознания, не сводя с черныша страшного взгляда, который тот упорно игнорирует, в то время как синего вжимают ласково в мягкую светлую шерсть на крепкой груди, так и рвущуюся наружу из ворота футболки. — Ещё найдут и обезвредят, тебе не стоит об этом думать. Тейлз вернулся домой, в целости и сохранности, остальное — не суть важно, — пожимает плечами шакал, но на эту его реплику никто из ежей уже не отвечает, ведь, очевидно, они не совсем с ней согласны. Сложно вытравить страх того, что Метал всё ещё на свободе, всё ещё имеет непонятные мотивы. Инфинит не знает, насколько опасен робот в новой своей модернизации и с новым хозяином… и не знает, что этим хозяином может оказаться милый двухвостый лис, мирно сопящий на втором этаже ангара. Ежонок в руках родителя начинает недовольно возиться, морщить носик над ритмично двигающейся пустышкой. Он явно устал сидеть, голову уже почти не держит, но как бы Соник не перекладывал его в руках, как бы не покачивал, тот уже успокоиться никак не может. Всё громче и громче нарастает его крик при выплюнутой соске, растворяясь в долине уже севшего солнца, и Соник со вздохом поднимается, прижимая сына мордочкой к груди, куда тот начинает тыкаться носом как совсем голодный и холодный младенчик. — Судя по всему, каждый из нас остался при своём мнении. Я своё точно не поменял. Хотите того или нет, я остаюсь с Тейлзом. Уже поздно, давайте расходиться. Потом всё обсудим. Как только будут известия от Наклза, я тебе позвоню, Шэдоу. И да, я всё ещё хочу видеть протокол допроса того зайца. И только синий делает шаг в сторону дома, как оба самца тут же подскакивают, фактически одновременно трогаясь следом. Соник оборачивается к ним, чуть хмурясь, покачивая на руках всё громче надрывающегося сына — похоже, он устал даже от рук родителя и хочет оказаться в своей мягкой кроватке. К счастью, у Тейлза есть удобное большое кресло, как раз для грудничка. Но никак не для двух ещё идиотов. — Выход к дороге вон там. — Соник… — вздыхает Инфинит, поджимая уши и помахивая хвостом. Соник делает удивлённые большие глаза, когда замечает точно такое же поведение и у Шэдоу. Только хвост не видит, слишком тот короткий, но от чего-то уверен — тот точно так же мотается. Что за удивительное единодушие? Совсем ебанулись?.. — Спокойной ночи, — проговаривает ёж с нажимом сквозь зубы, пытаясь успокоить рыдающего малыша. Тот всем тельцем дёргается, извивается в заботливых руках родителя, но зов мягкой перины сильнее любви к мамочке, поэтому он и не думает успокаиваться, сотрясая всё вокруг своим криком. Поэтому Соник спешит в сторону ангара, доходит до ворот… и понимает, что шаги сзади него не отдаляются в сторону шоссе. Они останавливаются вместе с ним. И стоит только ему обернуться, как он вновь видит ту же картину: большие просящие глаза в четыре штуки, поджатые уши и виляющие хвосты. — На улице тепло, Соник, я могу поспать и на первом этаже. — И я тоже могу! — Да вы чего? — непонимающе хмурится, перекладывая с одной руки на другую Марика, что голосит только пуще. Чёрт! Окно у Тейлза открыто, сейчас проснётся! — Домой езжайте, дождь обещали ночью! В беседке спать будете что ли? — Нет, мы можем расположиться в мастерской или на кухне, — хмурится Шэдоу, сжимая руки в кулаки. Ему НУЖНО остаться с Соником. Он не может позволить себе так рисковать возлюбленным и сыном! Тейлз там или не Тейлз, бабайка, Завок в балетной пачке, что угодно — он должен сделать так, чтобы ёж был в зоне его видимости и слышимости. Даже если… Рубины на мгновение скользнули по столь же напряжённому шакалу рядом. Даже если придётся объединиться с ЭТИМ. Хорошо всё придумали, да, конечно. Только вот Соник, которого об этом не спрашивали, и который этого не просил, остался совершенно недоволен происходящим. Напряжение последних нескольких дней, беспокойство за брата, вот эти петушиные бои… и сын, надрывающийся так, что вот-вот задохнётся. Он должен был рано или поздно взорваться. Нельзя держать всё в себе. И, похоже, грядёт оно именно сейчас. Время покаяться. — Знаете, что, — тихо и угрожающе зашипел сквозь зубы спидстер, но даже в громком детском плаче его прекрасно слышно. Да настолько, что оба самца развернули уши назад и едва на корточки не присели, настолько ощущается ярость от их зазнобы. — Вы двое… это уже просто ни в какие ворота. Вы что, забыли с кем дело имеете? Забыли, кто я? — Соник… — начал было Инфинит в попытке угомонить взъерошенного ежа, да только оказался тут же прерван ещё более озлобленным шипением: — Именно! Я Соник! Ёжик Соник! Быстрейшее живое существо! Герой всего Мобиуса! Не какая-то дамочка в беде! И я могу за себя постоять! Могу! Несмотря на то, что моё тело дряблое и напичкано послеродовыми гормонами! Несмотря на младенца, повисшего у меня на сиське! Вообще несмотря ни на что! — Мы всё это прекрасно знаем и помним, Соник, но и ты нас пойми. Мы не можем так рисковать тобой и ребёнком… — Теперь уже попытка Шэдоу, но и она не венчается успехом. Соник раздражённо вновь перекладывает кричащего малыша с одного предплечья на другое, чувствуя, как гнев начинает пожирать его изнутри, отравляя кровь, выжигая болезненный шрам в и без того растерзанном сердце. Для него всё слишком. Не в меру. Безумно. Настолько, что он начинает злиться на собственного сына, устроившего истерику. А ведь малыш зависит от него, чувствует его настрой… Хаос Всевышний… дай сил! Хоть немного!.. — Тогда что происходит? Зачем вы это делаете? — Уже не рычание, скорее усталый шёпот, что звучит даже громче крика младенца. Все трое напряжены настолько, что из них можно было бы сделать катушку индуктивности и извлекать электричество. И особенно много напряжения вырабатывает взбесившийся синий ёжик: — Чего хотите добиться? Меня? К чему? Для чего? Потому что я… — сжал зубы, что едва не крошатся от прилагаемой к ним силы. — Потому что я ежиха? Последнее слово прозвучало как плевок, как самое омерзительное из всего возможного, настолько оно оказалось переполнено ядом, отвращением, ненавистью, всеми самыми отрицательными эмоциями. Инфинит закашлялся, Шэдоу поджал губы, отводя взгляд. Но Соника уже не остановить. — Не нужно прятать взгляды. Как будто я не замечаю нихрена по-вашему? — Жонглирование кричащим малышом продолжается, и теперь тот прижимается к груди в вертикальном положении, что позволяет ему немного отвлечься на расположенный совсем рядом пучок игл и дёрнуть за него цепкой лапкой, неприятно пораниться и завопить лишь громче. Хаос, ну только не это! Соник расстроенно скулит, перехватывая раненную лапку, лижет её, прежде чем продолжить: — Вы оба… словно с ума сошли, когда узнали об этом. Ты, Шэдоу. Я заметил твои изменения ещё тогда, до того проклятого пистолета. Как ты пялился на мои бёдра, почти неприкрыто! Я просто… не желал верить этому… и словам Наклза, что именно после его пьяного откровения про мою вагину это произошло. А ты, Инфинит. — Теперь зелёные глаза вперлись в разноцветные, раздирая их горячей злостью. Не цвет карамелек, а цвет разъедающей всё кислоты. — Тебе Эми рассказала? Или в газетах где-то увидел меня брюхатого? — Эми… — пролепетал словно отруганный и названный плохим мальчиком шакал. И тем самым подписывает фактически смертный приговор розовой ежихе с языком длиннее, чем у хамелеона. А уж Соник знает, НАСКОЛЬКО у хамелеонов длинный язык. — Вот сука, — несдержанно рычит Соник и снова пытается удобно перехватить заревевшего малыша. Лизнул его мордашку, слизывая горькие слёзы, поднимает тяжёлый взгляд на самцов. — Пошли вон. Оба. Никого из вас знать не желаю. Мне не нужны в друзьях те, кто видит во мне слабую самку, а не своего боевого товарища или хорошего соперника, честно одержавшего победу. Почему-то раньше вас это не смущало, что теперь поменялось? Только статус вашей осведомлённости? Так вот к сведению: я всегда был таким! Всегда! И эта вещь у меня между ног — не то, о чём следует кричать на каждом углу и каждому новому знакомому! А вы… идите к чёрту. Я сам справлюсь, сам всё решу. Как всегда это делал. Как всегда делал Ёжик Соник. И, пока никто из них не успел оклематься, заходит через ворота ангара внутрь, крепко запирая за собой на тяжёлый засов, и уходит на второй этаж. По пути, пока поднимается по лестнице, распахивает рубашку и расстёгивает топ, чтобы приложить совсем разревевшегося сына к груди, и тот замолкает, ведь как тут можно отказаться от вкусносиси, хоть там и нет почти ничего, да и малыш не то чтобы голоден. Просто как успокоительное работает почти безотказно, а прибегать к нему на улице при двух идиотах он бы не стал ни при каких обстоятельствах. Это позволяет Сонику в полутьме найти кресло, расстелить кое-как одной рукой и вскоре уложить успокоившегося младенца, облегчённо вздыхая. Только, похоже, все его ухищрения оказались бесполезны, потому как со стороны кровати слышится шорох и тихий голос: — Соник? — Прости, дружище, — выдыхает синий, проводя пальцами по глазам. Стирает влагу, но та вырывается непрошенными слезами. Он должен быть сильным перед своим братиком, перед успокоившимся сыном, поэтому старательно держится. Хотя и хочется развалиться как кукле на составляющие, разбиться на фрагменты и просто лежать, пока кто-нибудь заботливый и понимающий не соберёт обратно. — Я не хотел тебя разбудить… спи. Всё в порядке. — Хорошо… спокойной ночи, Соник. — Да… спокойной ночи… Марик, утомившись после своей истерики ещё сильнее, чем был в беседке, довольно быстро засыпает, чем позволяет родителю самому подготовиться ко сну. Соник находит в шкафу матрас, расстилает и укладывается рядом с креслом у другой стены комнаты. Ему видно кровать с Тейлзом, видно Марика. Ему не видны только собственные жизненные перспективы. Они и до этого были туманными, теперь и вовсе скрыты. Чёрт… Ну, правду же говорят — не проси слишком многого, Вселенная может и расщедриться. Никогда бы не поверил в материальность мысли, но вот же оно, подтверждение! Он хотел немного отвлечься от зыбких песков материнства — нна тебе привет из прошлого да побегай, поищи брата! Хотел любви — нна тебе сразу двух самцов, каждый из которых обладает прекрасными положительными качествами, к тому же, похоже, испытывают к тебе искренние тёплые чувства. Только вот… он действительно хотел любви, хотел почувствовать себя нужным, желанным, любимым. А не мясом вокруг заветной влажной щёлки, за которой его самого-то уже и не видно. Иначе он не может объяснить, почему Шэдоу и Инфинит так излишне заботятся о нём, о Ёжике Сонике, который в своё время фактически в одиночку остановил огромную армаду Эггмана и не один раз! Да, он всё ещё слаб после родов, встреча с тем роботом показала это в полной мере… но это всё равно не значит, что надо так над ним трястись! Проклятые самцы! Проклятое его тело! Вот так и теряются друзья. А ведь как всё раньше было просто! Когда все думали, что он обычный ёж… и на тусовку звали, и в битву, и сами шли за ним! Верили ему! Гордились им! Считали достойным противником! А теперь… Как можно было наворотить такой херни? Как всё можно было так всрать? Как можно было довести до такого, что всё просто в жопу схлопнулось? И из-за чего? Всего-то от того, что вместо члена у него в штанах недоразвитый член и дырка. — Я остался таким же… я такой же… я не изменился… Я всё ещё Ёжик Соник… И только подушка утешительно впитывает его слёзы, утягивая в спокойный мир снов. Пока где-то на грани ёжик не вспоминает о двух парнях, которых не смутила его писечка и никак не поменяла их отношение к нему, даже после небольшого орального безумства между ними тремя. Вот точно! Бросит всё, скинет Марика на папашку, а сам свалит к Майти или Эспио. От мыслей, как удивится муж Майти Рэй и какие сделает глаза Эспио, такой же пассив в постели, как и Соник, только с членом — охрененным членом в пупырышку, который, правда, он не любит никуда засовывать, а любит, чтобы засовывали что-нибудь продолговатое в него, — синий ёж чуть улыбается себе под нос. Он нашёл успокоение. Иногда помечтать не вредно, а очень даже полезно.

***

Тяжёлые двери ангара закрылись на не менее тяжёлую задвижку, словно отрезая двоих оставшихся на улице самцов от внутреннего мира жилой постройки. Они всё ещё стоят на месте, не в силах сдвинуться, оглушённые расстроенным шёпотом с аккомпанирующим детским криком, пока чекалка не вздыхает. — Мда. А ведь хотели как лучше. — Хм. — Эй, ёж? Как насчёт немного выпить? — Нет. Я останусь здесь. — Да ладно, — Инфинит закатывает глаза и чуть машет хвостом, приподнимая с земли пыль. — На пару часов отвлечёмся, ничего с ними не станет. Все спят. А я жутко хочу выпить несколько бокалов хорошего виски. У твоей секси подружки вроде бар тут неподалёку? Сгоняем по-бырику и вернёмся. Шэдоу смеряет шакала презрительным взглядом, пока не вздыхает, потирая переносицу. Всё равно Соник не хочет их видеть, самоуверенно считая, что справится со всем сам. Тц! Ни капли не изменился, паскудёныш. Ну и пусть! — Сейчас там управляющий Вектор. Можно наведаться к нему и взять на вынос. — Ну так чего мы ждём? Туда и обратно, приключения на десять минут. — Хм. А давай.