«What doesn't kill you will only make you stronger» That's what everyone keeps telling me © Thanks For Asking — Five Finger Death Punch
В особенно жаркий летний день по узкой тропинке вдоль леса брели двое детишек. Первый — долговязый мальчик лет двенадцати с каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами, ещё не успевшими подвергнуться мутации. Он устало шаркал ногами, нёс сумку через плечо и тащил за руку маленькую девочку лет семи, которая уже какое-то время сводила его с ума своим нытьём. Её жёлтое платьице всё измялось, золотистые волосы были собраны в два хвостика по бокам и переплетены зелёными бантиками из атласной ленты. — Хочу домой! — Малышка резко остановилась и потянула на себя брата. В глазах цвета густого тумана таилась обида, а губы надулись. Мальчик тяжело вздохнул, собираясь с силами, и повернулся к сестре с грустной улыбкой. — Нам всего ничего осталось, пойдём. Бобби ждёт. Неужели ты не хочешь его увидеть? — А мама правда-правда ждёт нас у него? Ал вздрогнул, поджав губы. Рассказывать правду, в которой он сам сомневался — отвратительнейшая задумка. Тем более семилетней девочке, которая чуть что могла разразиться в рыданиях. Всего несколько недель назад как дети встали со своих кроваток и спустились к завтраку, а родителей словно никогда в доме и не было. Пропали и многие вещи. Взрослые исчезли, не сказав ни слова, не оставили и записки. На кухонном столе лежало только немного денег и продукты, которых едва хватило на месяц. Последнее воспоминание Алекса — перешёптывания отца с матерью на тему того, как им поступить с детьми. Сдать куда, чтобы их вылечили от странных способностей, или же уйти и забыть про их существование. Но мальчик отказывался верить, что это случилось в действительности. Просто глупая игра сонного воображения. Ему это приснилось, иначе и быть не могло. За несколько дней до их перешёптываний Ал с восторгом звал родителей показать, как его сказка оживила рисунки сестрёнки. По бумаге скакали криво нарисованные животные с улыбками до ушей, и два маленьких человечка пытались загнать их на один лист, довольно держась за руки. Отец и мать пришли в ужас от такого зрелища, хоть и старались виду не подавать, переглядываясь между собой. На следующий же день, когда Алекс спорил с Эмилией, которая держала за лапку игрушечного зайчика, тот неожиданно словно ожил и запрыгал по всему дому, заставляя ребят хихикать и гоняться за ожившей игрушкой в попытках поймать. Мальчик был уверен, что если бы не его фокусы, то родители бы так внезапно не ушли, поскольку помнил выражение ужаса на лице отца. Алекс искренне не понимал, что тут такого, он ведь ничего не сделал. Вот как-то само получалось. Хотя, может не каждый взрослый так умел, или вообще никто — и испугались… Может из-за того, что сестрёнка в эти моменты была рядом с ним, мать и отец посчитали, что их дети какие-то не такие, и поэтому оставили их двоих, а не одного Ала… Ведь если задуматься, именно после того случая родители начали сторониться своих детей. Практически не выпускали из детской, даже когда приходило время приёма пищи; отталкивали, стоило кому-то обнять их. Отец перестал давать нравоучения, как должны вести себя джентльмен и леди в высоком обществе, посмеиваясь, как дети передразнивали друг друга; перестал катать их на спине, заявляя, что он волшебная птица, которую оседлали; перестал поучать Алекса, что должен делать каждый мужчина в доме, что мальчик обязан заботиться о своей маленькой сестрёнке, несмотря ни на что… Он больше не подходил к детям, изредка бросая на дверь детской грустный задумчивый взгляд, словно борясь с чем-то в своей голове. Мать больше не прижимала к груди возмущающихся детей, не целовала, как раньше, при любой возможности; не звала на кухню в тайне от отца попробовать свежеприготовленное печенье, не заплетала милых причёсок Эмилии, не причитала, как Алексу вечно удаётся испачкать свою одежду… Она стала отстранённой, при любом касании своих детей вздрагивала и едва ли не с ужасом на них смотрела, когда они подходили. — Мамочка, почитаешь мне? — Маленькая девочка обнимала за ноги, смотрела с огромнейшей любовью и восторгом на мать, которая принесла обед в детскую. — Не сейчас, Эмилия. — Женщина вздрагивала и отрывала от себя ребёнка, стараясь не смотреть на неё. А ведь совсем недавно с нежной улыбкой называла их солнышками… Какой взрослый бросит своих детей на произвол судьбы?.. Ведь правда? Конечно, правда! Наверняка родители сидят у их дядюшки и вспоминают былые деньки или пытаются найти, куда пристроить редкое животное, чтобы спасти от вымирания. Наверняка всё так и есть! — Конечно, правда. Стал бы я тебе врать? — Ну, нет… — Тогда пойдём. Чем чаще мы останавливаемся, тем дольше будем идти. — Но я уже устала… Алекс старался не говорить и не показывать, что он уже ног не чувствует. Но выбора не было. Денег практически не осталось. Ни на ночлег, ни на припасы. Чем дольше они будут идти, тем больше вероятность, что придётся искать, где переночевать. Прошлой ночью, когда Эмилия заснула чуть ли не на ходу, пришлось признать, что потратиться всё же придётся. Тучи становились темнее, капли дождя оставляли мокрые пятна на дороге, а ветер так и норовил сдуть детвору в гущу леса. Мальчик отыскал гостиницу на окраине, но быстро понял, что в такие места лучше не соваться, поскольку владелец сразу же стал грозиться вызвать специальную службу, чтобы детишек определили в приют, когда не хватило денег на самую простенькую комнату. Тем более, когда мужчина схватил его за шиворот, мальчик едва смог удержать сестрёнку, чтобы отбиться от цепких лап и убежать поглубже в лес, где ночевать и пришлось. Ал укладывал малышку себе на коленки и закутывал обоих тонким пледом, прихваченным из дома. Но едва мог спать. В лесу всегда кто-то рычал; казалось, что какое-то животное разрывает таких же детей. Лес словно запугивал его. Вой, рычание, уханье, светящиеся глаза в темноте, злобные кроны деревьев, казавшиеся шипастыми щупальцами, так и норовившие утащить ещё глубже во тьму, и чем дальше они продвигались вперёд, тем гуще становилась тьма, тем громче и чаще слышались звуки. Алекс только сильнее прижимал к себе сестрёнку, вытирая слёзы, текущие из глаз. Только недавно они были самой обычной счастливой семьёй. Мама, папа, старший брат и младшая сестра. Он был всего лишь ребёнком, которому пришлось быстро повзрослеть. Приходилось воровать. Приходилось врать, чтобы Эмилия не разразилась в рыданиях и нравоучениях. — Что ты делаешь? Воровать плохо! — тихо причитала она, когда заметила, как Ал тянулся к одежде, висящей на верёвке, натянутой между двумя столбами. — Нам нужнее, как ты не понимаешь! — шёпотом рыкнул он, оборачиваясь на вопли хозяев. — Заметили. Бежим! Бывало, Алекс просил сестрёнку спросить у кого-то дорогу или поболтать с продавцом, чтобы те отвлеклись на маленькую девочку, а сам быстренько набирал, чего им не хватало, а затем быстро уводил девчушку под предлогом, что недалеко их ждёт отец. Не всегда всё проходило гладко и тогда приходилось продолжать путь под завывающую песню из дуэта ноющих желудков. Когда кто-то замечал нечто неладное, мальчик хватал сестрёнку на руки и со всех ног убегал куда глаза глядят, поскольку иначе малышка терялась и постоянно о что-то спотыкалась. Да и она была слишком маленькой для быстрого преодоления больших расстояний. Были моменты, когда Ал так уставал, что шёл вперёд на автомате, а когда очухивался, то Эмилии, как назло, нигде не оказывалось. Начинал паниковать и тихо звать девчушку, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но обычно быстро находил её, когда замечал солнечного зайчика, играющего на золотистых локонах. Сидя на корточках, она показывала своего игрушечного зайчика белке на ветке. Если остановки чаще всего и случались по причине её нытья, то бывало и так, что внимание девочки привлекал какой-то зверёк, и Эмилия с восторгом и в мельчайших деталях описывала, как животинка что-то делала, пока брата не было рядом. В такие моменты это придавало сил двигаться дальше, чтобы сестрёнка чаще так улыбалась и с воодушевлением что-то рассказывала. Дядюшку Бобби они видели не слишком часто, но это был единственный родственник, у которого детвора вообще гостила. Он всегда недовольно бурчал и выразительно ругался, но рядом с детьми становился совершенно другим человеком. Более мягким, более весёлым и заботливым. Ал не знал, как дядюшка отреагирует на появление детей на крыльце, но, возможно, он знает, почему родители оставили их одних. — Полезай ко мне на плечи. — Алекс присел, чтобы малышка смогла забраться на него и обхватить шею маленькими ручками, свешивая мягкого пыльного зайца ему на грудь. Стоило только подняться с дополнительным грузом на спине, как Алу показалось, что вся усталость только усилилась в разы, заставляя склониться вперёд всем весом. Спотыкаясь о камни под ногами и едва ли не теряя равновесие, он покачивался из стороны в сторону. — Блядство! Хреновы камни! Чтоб вас! — Мальчик громко заругался, отчего тут же получил по шее маленькой ручкой, а затем ещё разок от игрушечного зайца. Алекс периодически хотел забросить этого уродца на другой конец света, но сестрёнка так крепко его прижимала к себе во сне, что пришлось мириться с ещё одним путником. Девочка громко ахнула, когда услышала ещё одно тихое ругательство в ответ на шлепки, и хлопнула по шее брата ещё разок. Так обычно делал отец, заслышав что-то подобное от мальчика, нахватавшегося фразочек от Бобби. — Я всё маме расскажу! — «Я всё маме расскажу!» — Ал усмехнулся, передразнивая тоненький голосок девочки. — Ещё и дразнишься! Всё расскажу! — Эмилия нахмурилась и дёрнула брата за ухо, чтоб знал, как дразниться. — Ну и рассказывай, ябеда! — Папа говорил, что хорошие мальчики не ругаются! — Бобби же ругается. Хочешь сказать, он плохой? — Нет… Но мама говорила, что джентльмены не должны выражаться при дамах! — Прошу прощения, миледи. — Он сделал вид, что снимает воображаемую шляпу, и слегка наклонился, заставляя малышку крепче прижаться и засмеяться от внезапных качелей. Так и продолжали свой путь, пока до ушей мальчика не донёсся громко воющий желудок девочки. Алекс уже привык к звуку своего волка в животе и терпел ровно до того момента, пока не начинала кружиться голова. Бывало, он говорил, что ещё немного — и можно будет устроить перерыв, чтобы набраться сил и перекусить. Ещё немножко — и отдохнём. Ещё немножко пройдём — и перекусим. Ещё немного — и будем спать в мягких кроватях в тёплой комнате. Только потерпи… — Кушать хочу… — Девочка уткнулась в плечо мальчика, вспоминая овощное рагу, которое мама готовила им на обед. Она улыбнулась, перебирая в воспоминаниях вкусы, которые ощущались от ложки с горячими овощами. Как ладонь нежно касалась макушки и проводила по волосам, вытирая малышке рот. — Я тоже… От хриплого голоса брата Эмилия открыла глаза и недовольно зарычала, шмыгая носом от разочаровывающей реальности. — Хочу к мамочке… — Девочка продолжала шмыгать носом и вытирать маленькой ручкой выступающие слёзы. Ну вот опять. Как взрослым только удаётся справляться с маленькими детьми? Он-то наверняка таким плаксой не был. — Эй, храбрые путники не плачут. Ушастый урод вообще ни разу и слезинки не проронил, даже когда чуть в грязной луже не утопился. Несмотря на то, что Ал пытался утешить сестрёнку, сам он бы с радостью избавился от этого грязного мешка с ушами, которого малышка везде таскала за собой. Глазки-бусинки как будто каждый раз смотрели на него осуждающе, когда приходилось утаивать что-то от Эмилии. — Мистер Ушастый не урод! — шмыгая носом, пробормотала она, сразу же покраснев от повторённого за братом ругательства. — Он отважный рыцарь, который защищает меня во снах. — Миледи, что я слышу? Как не стыдно-то. — Алекс громко ахнул, передразнивая прежнюю реакцию сестрёнки. — Я защищала честь своего рыцаря! — Это я твой рыцарь, а не какой-то там грязный мешок. С чего он заслужил такое звание? — Он защищает мои сны от страшного монстра, — тихонько прошептала девочка, крепче обнимая шею мальчика и сжимая зайца. — Монстра? — Бывало по ночам Ал замечал, как малышка кряхтит во сне и тянется, чтобы её покрепче обняли, однако через некоторое время успокаивалась и мирно сопела, сильнее сжимая игрушку. — Ага. С вот такенными глазищами! — Эмилия выставила руку вперёд, вырисовывая в воздухе небольшой круг. — Сначала он такой малюсенький, как щеночек. А потом — как зарычит! — До ушей мальчика донеслось громкое рычание, заставившее его прикрыть ухо от громких звуков. Как будто маленький волчонок только пытался повторить за старшими звучный рык, но вместо этого издавал сдавленный рёв с подвыванием. — А зубы у него такие большущие, как будто съест в один укус. А потом… А потом за один прыжок добирается до тебя и начинает большущими когтями разрывать и грызть, пока ты кричишь. Ещё и рычит, пока чавкает. Тогда что-то хрустит и булькает, как пузыри от горячего варенья в кастрюльке. — Не знал, что тебе такие сны снятся… — От последних слов всё тело прошибло холодным потом. Хотелось бы верить, что уже совсем не долго придётся проводить холодные ночи в лесу. Сон был не нужен, чтобы отчётливо представлять, чем закончится встреча с диким зверем. — И… Что потом? При чём тут уродец ушастый? — А потом монстр с грязной мордой поворачивается и начинает подкрадываться ко мне, и становится таким огроменным, как папа! Вся морда и лапы в чём-то, как будто измазался в малиновом варенье! Ох, Эмилия, судя по началу этого «прекраснейшего сна» вряд ли это могло быть малиновое варенье. Особенно, если псина разодрала ему живот когтями и разворотила кишки острющими клыками. Девочка рассказывала с таким простодушием, словно сон был бескрайним океаном без возможности добраться до берега. Похоже, монстр навещает её не первую ночь. — И что дальше? — Алекс сглотнул, уже не уверенный, что дальше станет лучше. — А потом появляется мистер Ушастый, достаёт свой меч в виде светящейся морковки и начинает что-то шептать, как ужик. — Серые глазки заблестели, а голос наполнился гордостью, когда девочка заговорила про рыцаря, защитника от страшного монстра. Она снова приблизилась к уху братишки и громко зашипела, как бы демонстрируя, как это делал мистер Ушастый. Мальчик дёрнулся и повертел головой, смахивая воображаемую змейку, чем вызвал смех малышки. — Что за ужас, Эми? Меч в виде светящейся морковки? Заяц, который шипит? Ну у тебя и сны. И что дальше-то? Единорог выбирается из чьей-то задницы и протыкает морковного урода вместе с монстром? Пожалуй, надо бы вернуть сказки перед сном. Девочкам же должны сниться милые пони, зависающие на радуге вместе с котятками, а не «малиновое варенье», вытекающее из его внутренностей, и уж точно не шипящие зайцы. Вот же ж… — Скажи, да? Монстр сразу же становится милым маленьким щеночком, и мы все вместе играем с ним. — Ну… Ну, допустим. — А что тебе снится? — Мне? — Ал как-то растерялся от такого вопроса. Ночи проходили беспокойно. Было страшно, что кто-то выскочит и сожрёт их в один присест. Да и как можно спать, когда вокруг столько страшных звуков? Периодически мальчику удавалось заснуть, но буквально на несколько мгновений, до первого хруста ветки, до подозрительного звука. Под глазами залегли тёмные круги, а взгляд то и дело метался в поисках источника внезапных звуков. — Я уже давно сны не видел. Протяжный «вой» желудка снова застиг слух Ала, но только в этот раз, словно в унисон присоединился ещё один волчонок, напоминая о себе более громко. Перед глазами начинали прыгать яркие огоньки, намекая, что ещё немного — и цветастые лучипревратятся во внезапную темень. Алекс полез в сумку и достал небольшой кусок хлеба, оставшийся ещё с раннего пробуждения. Мальчик сглотнул и сделал то же, что приходилось делать в последнее время. Оторвал небольшой кусочек себе и протянул большую часть сестре. Как бы сильно ни хотелось слопать весь кусок в одиночку, малышке это было нужнее. — А ты? — тихонько прошептала Эмилия, забирая свою порцию. — Я пока не очень голодный, — медленно жуя, пробурчал Ал. Был готов всё отдать ради горячего и сытного обеда, лишь бы не перебиваться огрызками. Девочка съела почти всю порцию и оставила половинку от своей части, поднося братцу ко рту, чтобы он мог перекусить на ходу. Тронутый таким поступком, мальчик протянул кусочек обратно. Он может ещё потерпеть, а сестрёнка вряд ли протянет так же долго, если не поест. Тем более, если у неё заболит живот, вряд ли в панике Алекс быстро сообразит, что нужно делать. Впереди на дороге показалась развилка в сторону небольшой деревушки. Отличная возможность пополнить запасы. Опустив сестрёнку, Ал отряхнул платьице Эмилии от пыли и поправил слегка распустившиеся бантики. Осмотрел румяные щёки и начал большим пальцем оттирать грязные пятна от пыльного мешка с ушами. Недовольно что-то бурча под нос, он лизнул палец и стал усерднее вытирать щёки малышки. — Фу! — Девочка замахала руками, отталкивая навязчивую руку. — Нечего тереться лицом об ушастого урода! Закончив приводить сестрёнку в порядок, Ал принялся отряхивать себя, иначе местные посчитают, что в деревню пришли бродяги клянчить на пропитание. Но нет. Клянчить — это уж совсем для отчаявшихся. — Так. Не выпускаешь мою руку до тех пор, пока я не скажу, ясно? — Ага. — Если я скажу бежать, ты побежишь, ясно? — Да! — Мы не останавливаемся погладить всех подряд животных. Зашли — и вышли, ясно? — Да… В то время как Алекс намеревался быстро и без лишнего внимания добраться до небольшого магазина с продуктами, Эмилия упрямо дёргала брата за рукав, то и дело упрашивая остановиться, погладить то кошку на заборе, то собаку у дома, то мирно пасущуюся корову неподалёку. Малышка так и рвалась к ним подбежать, выскальзывая из цепкой хватки занудного братца. Он снова и снова хватал сестрёнку за руку, недовольно окидывая взглядом, как бы говоря: «Ты обещала!» А в ответ она показывала язык и хитро улыбалась. И так каждый раз. Всё же, добравшись до магазина с продуктами, под любопытными взорами местных, Алекс вздохнул с облегчением, заметив рядом с прилавком кошку. Эмилия тут же запрыгала от восторга и побежала гладить пушистую красавицу, которая немедля принялась громко мурлыкать. — Ал, смотри-смотри! Кисюлька муркает! Ты только глянь, какой хвост пушистый! Мальчик грустно улыбнулся, любуясь блеском в глазах малышки, восторгом, с которым она проводит маленькой ручкой по пушистой шёрстке и как заливается смехом, когда кошка начинает тереться о румяные щёчки и щекочет пышным хвостом её нос. — Ищете что-то определённое или зашли нашу неприступную даму погладить? — Из-за небольшого прилавка вышла пожилая женщина с аккуратно собранными волосами. — О… Мама отправила нас за овощами и буханкой хлеба. — Ал словно очнулся от небольшого дрёма. В небольшом магазинчике несколько полок стояли недалеко от прилавка, заполненные овощами и различного вида выпечкой на любой вкус. Если бы только перевести внимание продавщицы на Эмилию… Быстренько набрать пирожков хоть с какой-нибудь начинкой… Лучше бы мясных побольше и сладких с клубникой или яблоками. А овощи — кому они нужны вообще, эти ваши овощи? Ими не насытишься. — Проездом, я так понимаю? Обязательно попробуйте наши тыквенные пироги. Укусив лишь раз, уже не забудешь никогда. — Да, конечно, мэм. Я передам матери. Не зная, что бы такого придумать для отвлечения внимания хозяйки на Эмилию, Ал вспомнил об ушастом уродце во второй руке, у которого уже отовсюду торчали нитки и виднелся наполнитель. «Пришёл твой звёздный час, мешок с ушами. Надеюсь, что Эми не устроит истерику». Мальчик покрепче схватился за грязную лапку, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы отвлечь женщину с девочкой на время. — Кажется, ты забыла своего храброго рыцаря. — Алекс улыбнулся, потряхивая мягкой игрушкой, чтобы привлечь внимание сестрёнки. Эмилия тут же подбежала и схватила зайчика, сильно потянув на себя. Послышался треск ткани, и из тельца ушастика посыпался наполнитель. Девочка тут же начала заливаться слезами, грозно смотря на невинную мордашку братца. — Ну-ну, сейчас мы поможем пострадавшему. — Пожилая женщина взяла игрушку и уже направилась в другую комнату за прилавком. — Ох, какой же он грязный. Давай-ка его потом помоем. Эмилия продолжала буравить Ала мрачным взглядом, громко всхлипывая, отходя за прилавок. Алекс старался действовать аккуратно и осмотрительно, чтобы чуть что сделать вид, что он собирается что-то прикупить. Взглянув лишний раз на дверной проём, где то и дело слышались голоса и шум воды, мальчик быстренько начал наполнять сумку различной выпечкой. Не стоит брать слишком много, чтобы не навести подозрения на внезапно разбухшую сумку. Наполнив её, Ал схватил буханку хлеба и достал монетку, грустно отмечая, что осталось всего три кругляша. Хоть бы хватило добраться до Бобби… Эмилия выбежала из комнаты, крепко прижимая к себе мокрого, чистого и целого зайчика, смерив братца грозным взглядом и надув щёки. Алекс рассчитался за буханку хлеба и уже намеревался взять сестрёнку за руку, чтобы уйти, как женщина крепкой хваткой схватилась за воротник его рубашки. — Считаешь, что можешь так легко обманывать пожилую женщину? Как бы не так. — Я… я не понимаю о чём вы. Отпустите! — Мальчик пытался вырваться, но хватка была слишком сильной. Он метал взгляд в поисках хоть чего-нибудь на помощь и заметил острые ножницы недалеко от рук женщины. Но если Ал потянется сейчас, то она сделает только хуже. — Вытряхивай содержимое сумки. Быстро, иначе зову офицера, чтобы отправил вас в приют. Хотя твоё место за железной решёткой, жалкий воришка! Эмилия испуганно пискнула, глотая слёзы и сопли. Девочка подбежала к женщине и со всех сил, что были, наступила на её ногу. — Мелкая дрянь! — взвыла старуха, ослабив хватку на воротнике мальчика. Алекс быстро схватил ножницы и обрезал ту часть ткани, что была в захвате, зацепив при этом подбородок, из которого по шее потекла тоненькая струйка крови, пачкая рубашку. Подбежав к замешкавшейся девочке, Ал быстро взял её на руки и что было сил ломанулся к выходу из деревни, даже не слыша, как старуха кричала что-то про ворюгу и требовала поймать мальчишку. Бежать. Как можно быстрее. Ещё быстрее. Ещё! — Мы убежали! — Эмилия пыталась дозваться до брата, у которого от страха и адреналина остекленели глаза. На всякий случай свернув в лес, чтобы запутать следы, если за ними кто-то погнался, Алекс продолжал бежать, перепрыгивая через корни деревьев, пока не споткнулся об небольшой бугор корня. Мальчик покатился вниз, крепко прижимая к себе маленькую сестрёнку. Скатившись с небольшого выступа, Ал застонал от боли, приподнимаясь на локтях и проверяя маленькое тельце на своих руках. — Ты цела? — хрипло спрашивал он. Сердце отбивало бешеный ритм, намереваясь пробить грудную клетку и вырваться наружу. Дыхание сбилось. Всё тело трясло, отдаваясь сильным напряжением в спине. Челюсти плотно сжались, а глаза бегали по сторонам, словно не могли сфокусироваться. — Да… А ты? — Сестрёнка слезла с братика, смотря на него с недоумением и беспокойством. Он нервно кивнул, продолжая переводить взгляд на различные источники звуков. Какое-то время паника не отступала, пока Эмилия не начала медленно гладить Ала по пыльным волосам. Мальчик тут же притянул к себе сестрёнку, кладя подбородок на её плечо и, прикусив губу; старался не всхлипнуть и не вздрогнуть. По исцарапанным щекам текли горючие слёзы, а глаза были так плотно закрыты, что начинали мелькать цветастые лучики. Приоткрыв глаза, Ал заметил, что на длинной ветке, возле того места, где был злосчастный корень, висела сумка, набитая пирожками. Придётся искать либо длинную палку, либо способы подняться. Хотя, если в попытках вернуть сумку она упадёт в реку недалеко от них, это определённо послужит наказанием за всё, что ему приходилось делать. От этой мысли почему-то стало очень смешно. Ал начал тихо посмеиваться, пока не сорвался на истеричный хохот, сушащий горло, отчего паутинка слюны стекала на землю сквозь зубы. «Как мы ещё не сдохли с таким-то везением?» Из горла доносился припадочный смех. Крупные капли слёз бежали по раскрасневшимся щекам, смешивались с кровью под подбородком и стекали к разодранному воротнику. Взгляд затмила стеклянная пелена. Раскрыв объятия, мальчик плюхнулся на спину и закрыл руками лицо, стараясь успокоиться. — Я… я… Я взяла это у злой тёти. — Эмилия растерянно глядела на братца, протягивая ему маленькую косметичку из льняной ткани с вышитым цветком. — Только маме и папе не рассказывай… Всё ещё часто дыша, Алекс присел, беря в руки внезапную находку. Девочка тут же принялась растерянно вытирать лицо братца и усадила ему на колени своего зайца. Мальчик же, казалось, не замечал этого, всё ещё находясь в своих затуманенных мыслях. Открыв косметичку, он увидел несколько моточков ниток, подушечку с иголкой, баночку спирта и небольшой кусочек хлопковой ткани. — Какая ты умница, — усмехнувшись, прохрипел Ал и притянул сестрёнку, чтобы поцеловать в макушку. — Я не скажу. — Правда? Разве я теперь не воришка? — шептала девочка, вытаскивая из пыльных волос мальчика камушки и маленькие веточки. — Я не хотела, чтобы злая тётка нас разлучила… — Правда. Ты не воришка, а вот твой старший брат — единственный верный тебе рыцарь, самый настоящий. — Он смачивал в спирту небольшую тряпочку, проводя ей от подбородка до шеи, жмурясь от покалываний в порезе. — А его миледи — самая храбрая из всех, что ему доводилось встречать. Я сделаю всё, чтобы нам больше никогда не приходилось повторять… сегодняшний день. Конечно, нельзя сказать, что последующие дни были идентичны друг другу. Случались мрачные приключения, когда всё же одного из ребятишек ловили, и второму приходилось искать способы вызволить другого. После того, как Эмилию схватили за волосы, Ал распотрошил набивку игрушечного зайца и заложил в его желудок несколько камней, чтобы в случае чего сестрёнка могла набить морду таким негодяям. Работало безотказно. И если малышка сначала бурчала, что мистер Ушастый стал слишком тяжёлым, то со временем привыкла. Особенно после того, как заслышала гневные тирады и вылетающую смесь слюны и крови изо рта обидчика, когда тех застигало набитое камнями брюхо мягкой игрушки. Мальчик нехотя признавал, что таким ушастый урод ему вполне нравился. Бывало, встречались хорошие люди, разрешающие у них переночевать. Тогда хоть всего на ночь, но была мягкая уютная кровать в тёплом помещении, без звуков леса и светящихся глаз в темноте. Они еле сдерживались, чтобы не накинуться на горячую еду на тарелках, когда вместе с ночёвкой кто-то предлагал накормить тощих детей. А случались и почти беззаботные дни, когда в сумке лежало немного еды, погода стояла ясная, а по пути начали встречаться странные существа. Эмилия была в восторге, и они принимались гадать, как их называть. Чем ближе брат с сестрой оказывались к местоположению дома дядюшки, тем злее и подозрительнее попадались люди. Тем опаснее становился лес. Тем больше странных существ дети встречали. — А что бы ты первым сказал маме с папой, когда мы встретимся? — дёрнув за рукав братишку спросила малышка. «Почему вы нас бросили?» Сердце болезненно сжалось. Как бы усиленно Ал ни старался поверить в свой рассказ маленькой сестрёнке о том, что родители ждут их у Бобби, сам же перестал на это надеяться. Это он заботился о ребёнке, который так нуждается в матери. Самостоятельно учился выпутываться из сложных ситуаций, когда должен был многие вещи узнать от отца, а не методом проб и ошибок. — Ну, к какому животному они умчались помогать так внезапно и почему не взяли нас с собой. А ты? — Я бы сказала, что ужасно соскучилась, и спросила, видели ли они единорога. — Может, спросила бы лучше, видели ли они шипящих зайцев. — Я так соскучилась по ним! Заобнимаю их, как мистера Ушастого! — Эмилия схватила братишку за руку, прильнув к нем и свободной рукой прижимая к себе зайчонка. — А ты соскучился? «Нет. Не прощу им этого…» — Конечно… — Опять враньё с натянутой улыбкой. Путь уже почти подходил к концу. Оставалось всего ничего. Они шли вдоль небольшой тропинки, где по одной стороне располагался лес, а с другой раскидывалась большая поляна. Раздался оглушительный вопль, похожий на птичий, только в разы громче и пронзительнее. Мальчик напрягся, крепче хватая сестрёнку за руку и оглядываясь в поисках источника звука. Вслед за следующим воплем послышался взмах крыльев, который поднял небольшой ветер навстречу ребятам. Это было одно из тех необычных существ, что они периодически наблюдали и от которых старались при возможности скрываться. У существа было угольное оперение с синим отблеском и ярко-красным отливом, словно раскалённый металл у кузнеца в работе. Пышная грива, огромные кошачьи лапы с острыми, как наточенные ножи, когтями; длинный хвост с чёрной кисточкой на конце и огромный клюв, который в одно мгновение проглотит их. Куда бежать? Паника начинала быстро заполнять разум. Алекс метался в поисках укрытия, подхватив Эмилию на руки, и понёсся в сторону леса, где, как казалось, огромному существу с крыльями оставалось намного меньше пространства для манёвров. В лесу же можно было отыскать место, чтобы переждать, пока «нечто» потеряет интерес к своим жертвам и улетит. Но не успел мальчик добраться до желанной точки, как когтистая лапа вонзилась в спину, проникая глубже под кожу, в плечо. Ал отпустил руки и уронил сестрёнку на землю, когда существо начало его приподнимать. Мальчик вскрикнул. Тело прошибло резкой болью. Изо рта потекла кровь, отчего подмывало разразиться кашлем. Глаза на мгновение заволокло дымкой. Ощущение острых когтей во плоти было ужасно неприятным, отдавалось по всему телу ноющими покалываниями. Алекс потянулся к плечу, касаясь огромной лапы, чтобы попытаться освободиться, но когти лишь сильнее впились в кожу, проникая глубже. В голове замелькали цветастые огоньки. Стало сложно дышать, а лёгкие наполнились «тягучим подгоревшим вареньем». И лишь маленькая ручка, схватившаяся за ногу, пыталась выдернуть из мира болезненных ощущений. Девочка старалась тянуть вниз, рывками снять с когтей. — Беги… Беги, Эми! — хрипел Ал, пока на землю стекали багровые капли. Вид маленькой сестрёнки напомнил, что сейчас не время покидать этот мир. Цвета перед глазами стали ярче, разгоняя дымку, дыхание участилось, а разум начал лихорадочно продумывать варианты спасения. Алекс попробовал добраться до острых ножниц в сумке. Существо же пыталось взлететь со своей жертвой, смахивая сильными ветрами маленького человечка внизу. Эмилия вспомнила про тяжёлого зайца, что был у неё в руках, и, замахнувшись, бросила игрушку с каменным брюхом, попав в грудь пернатого существа, которое тут же пронзительно заверещало, устремляя взор на маленькое создание на земле. — Да беги же ты! — откашливаясь кровью, кричал Ал и оттолкнул сестру ногой в сторону леса. Девочка громко пискнула, вытирая ладонью кровь своего брата с лица, и начала закидывать существо камнями из-под ног, попав ему в глаз. «Нечто» снова заверещало, щёлкая клювом и приподнимаясь, желая схватить доставучий обед, а затем, потерпев поражение, полетело в лес, ломая кроны деревьев в поисках другой жертвы. От резких движений плоть мальчишки соскользнула с когтей. Интуитивно схватившись за плечо, Ал повалился на колени, пытаясь отдышаться и всё нащупать острые ножницы в сумке. Попытки подняться заставляли шипеть от боли, а цветастые лучики становились ярче. Услышав крик Эмилии, Алекс побежал вглубь леса, едва ли не спотыкаясь о каждую кочку, о каждый торчащий корень, о каждый камушек. Старался оглядываться по пути в поисках людей и звал на помощь, надеясь, что кто-нибудь да откликнется, но вместо своего голоса слышал только бульканье и кашель. Ал увидел, что сестрёнка зажалась в небольшом месте за кустами и сваленным деревом со следами от лап медведя. Если, конечно, медведя. Ещё немного — и существо могло бы разорвать девочку на куски, не говоря уже о том, что ему достаточно открыть рот, чтобы проглотить малышку в один заход. Не раздумывая больше ни секунды, мальчик ломанулся и вонзил острые ножницы в заднюю лапу существа. Пронзительный вопль разнёсся по округе. Птице-львиная морда рывком повернулась, а затем вернулась к «перекусу», широко раскрывая челюсть. Алекс закричал, наступая на хвост у основания кисточки, и проткнул его остриём ножниц, прибивая к рыхлой земле. Последовал оглушительный вопль, после которого разнёсся огромный поток ветра от взмахов крыльев. Существо бросилось на кряхтевшего мальчика, оказавшегося в ловушке между деревьями. Зверь полоснул лапой там, где секунду назад находился Ал, не успевший вовремя уклониться, и острые когти задели мальчишку вдоль глаза. Крик из его горла едва походил на собственный голос. Сдавленный не то писк, не то вопль. Алекс упал на колени, хватаясь за залитый кровью правый глаз. Сквозь зазоры между пальцами тёплыми струйками вытекала кровь, капая на ледяную землю. Удары сердца отдавались в ушах; казалось, что мальчик забыл, как дышать. Быстро открывал и закрывал рот в панике, хватаясь второй рукой за горло. Когда существо встало на задние лапы, громко вереща и готовясь нанести последний удар, оно вдруг словно успокоилось, возвращаясь в умиротворённое состояние. Послышался железный лязг, какие-то крики. Сыпались золотистые искры, а затем все запахи пропали. Остался только металлический привкус. Рядом присела маленькая фигура, аккуратно касаясь щеки с красными разводами. Ноги оторвались от земли, ветер бил в лицо, а рука обессиленно опустилась, покачиваясь от быстрых движений. — Всё в порядке. Подлатаем тебя, а затем расскажешь, на кой ляд вы сюда припёрлись, — причитал строгий мужской голос. — Бобби… Я так старался… Правда старался… — Я знаю, малец. Ты хорошо потрудился.***
Несмотря на большой отрывок времени, сны Эмилии не становились добрее, а напротив, поднимали свою планку по мрачности. Злее, темнее, тяжелее. Охватывали худшие моменты из прошлого, словно намеренно более подробно, нежели ей запомнилось. Милый щеночек во снах больше не появлялся. Остался только монстр, ставший крупнее и кровожаднее. Больше некому было защитить от огромных зубов и острых когтей. Только безымянные тела, оставшиеся от попыток и теперь валяющиеся вокруг существа. После звучного клацанья зубов и шумного чавканья поверхность земли заполнялась тягучим «малиновым вареньем» с привкусом металла и кусками плоти вместо белых косточек от сладкой ягоды. Ушастый рыцарь впредь не приходил после встречи с, как позже выяснили дети, грифоном. Сама игрушка была растерзана и утеряна навсегда, вместе с надеждой, что дальше будет лучше. Не будет. На этом всё. В качестве рыцаря теперь появлялся широкоплечий старший братишка в боевой готовности, с серебряным мечом в руках. Ал успевал замахнуться, прежде чем оказался бы разорванным на кусочки. Когда существо кидалось на Эмилию с лязгом зубов, она просыпалась в холодном поту. Иногда ей казалось, что перед самим пробуждением слышался искорёженный голос, но быстро забывался из-за ударов сердца в ушах. Возможно, вы спросите, зачем так себя изводить, когда можно выпить зелье сна без сновидений. А всё очень просто. В детстве чуть ли не каждая ночь не проходила без чудотворного напитка, помогающего хоть на мгновение уснуть. И чем дальше Эмилия его принимала, тем слабее был эффект. Тем кровожаднее становилось существо, тем сильнее стекала слюна с его сверкающих зубов, тем быстрее оно набрасывалось, выгрызая сердце. Когда Уолкер стала постарше, и вовсе появилась непереносимость к зелью, делая кошмары настолько реалистичными, что девушка не могла отличить реальность от больных картинок сонного сознания, а через какое-то время начинались припадки с густой белой пеной, тёкшей изо рта, глаза закатывались до белых яблок, на лбу выступали вены, а тело содрогалось в конвульсиях. Удавалось ли старшему Уолкер поспать? Ну, без бутылки горького забродившего напитка было невозможно обойтись. Став постарше, Ал периодически отыскивал в доме Бобби небольшой тайник с огневиски, который мужчина сам употреблял по вечерам. Конечно, после того, как стало известно, что юноша попивает из бутылки, парень мгновенно был наказан часовой лекцией от дядюшки о вреде алкоголя, несмотря на то, что тот сам же и выпивал во время нравоучений. Такой стресс-то — застать подростка прильнувшим к горлышку бутылки с огненной жидкостью. Ещё же и нашёл, гадёныш! Затем следовали нотации, что нельзя грубить взрослым и уже тем более — подворовывать. И да, выпивать из чужой бутылки и подворовывать — это практически одно и то же. Сейчас же возмужавший Алекс практически не расставался с бутылкой в свободное время, если таковое вообще было. В какой-то период жизни выпивки в организме было настолько много, что от налитого чая Ал так кривился, называя его самым отвратительнейшим пойлом, которое он когда-либо пил. А там уже и гневные тирады устраивал, грозясь найти торговца, который недобросовестно его кинул, продав вместо смородиновой наливки непонятную жижицу, и грозился влить содержимое бутылки ему с заднего отверстия, поджигая с другого, чтобы тот вместе со своей наливкой уматывал куда подальше. Если раньше мечты являлись желанной сладостью, то теперь казались опасными из-за возможного помутнения рассудка. Поскольку, чем приторнее было желание, тем хуже становилось всё вокруг, тем больше хотелось нырнуть в заманчивую идею с головой. Мечтала ли Эмилия о возвращении родителей? Когда-то — возможно. Но для чего? Они уже давно чужие люди. Где они были, когда Ал вытирал её сопли от разбитых коленок? Или когда Бобби пытался пристроить в одну из магловских школ? Парню и вовсе приходилось быть одновременно другом, старшим братом и отцом. Ни одному ребёнку такого не пожелаешь. Большой дом, кошельки, набитые деньгами, чтобы ни в чём не нуждаться? Различные вкусности на каждом приёме пищи? Зачем? Бобби и Алекс рядом — всё, что нужно. Конечно, все были бы счастливы, если бы кухня ломилась от различных блюд. Но ни Эмилия, ни Ал не могли заставить себя доесть даже то, что уже было в тарелках, оставляя на потом, на всякий случай. Хоть Бобби и пытался убедить детей, что им больше не нужно думать об этом, но уже было сложно отделаться от назойливых мыслей. Даже кусок тыквенного пирога делили вдвоём, отдавая друг другу половину от своего куска, если обедали вместе. Если же кто-то из них пропускал приём пищи, то другой всегда заворачивал с собой порцию. Они жили хоть и скромно, но ни в чём не нуждались. Детвора принималась за готовку, рискуя устроить погром и спалить дом дотла. Дядюшка же убирал подальше выпивку, пытаясь привнести уют в холостяцкую берлогу, и устраивал вечера, когда вся семья играла в настольные игры и слушала рассказы про волшебных существ. На праздники же, если не было возможности прикупить подарок, то семья обменивалась несвойственно милыми поступками ради друг друга. Если же кому-то внезапно хотелось заиметь свою собственную метлу, то этот кто-то должен был заработать на неё сам. В Хогвартсе Эмилия не отделалась от старых привычек. На автомате съедала только половину порции, приберегая другую часть для брата, которого рядом нет. Но, несмотря на это, остаток порции девушка не доедала, представляя, с каким удовольствием Ал набивал бы рот, рассказывая забавную историю о выполненном заказе. Слишком мало времени прошло, чтобы перестроиться. Привыкнуть к новому укладу жизни, понять, что сейчас всё иначе и тот период голода и мучений закончился. Тепло, безопасность, еда — базовые потребности, без которых не может существовать ни человек, ни животное. И какой же, оказывается, глубокий след оставляет даже короткий период их лишений. Эмилия прочувствовала это на себе, оказавшись в Хогвартсе. Стоило чёрной полосе закончиться, как её сменяла чуть менее тёмная, чёрно-серая, изредка чередуясь с дымчатой, но никак не белой. Воспоминания остались, засели на дне и не давали забыть. Познав однажды голод, холод и ощущение постоянного страха за завтрашний день, девушка не могла успокоиться и принять новую, относительно безопасную и чересчур сытую реальность. А что, если всё не закончилось? Что, если завтра исчезнет и тёплая постель, и стол, ломящийся от разнообразных яств и блюд, которые раньше Эмилия могла видеть разве что во снах и в воображении? Можно ли поддаться этим искушениям полноценно, если на следующий день всё исчезнет? Проще и вовсе к хорошему не привыкать, чтобы снова не испытывать разочарования от обстоятельств и людей. Чуть ли не с первых дней Бобби учил детвору, что делать в той или иной ситуации. Например, основы выживания в лесу, закреплённые лекциями в Каэр Морхене. Но, несмотря на полученные знания, Эмилия по-прежнему боялась оказаться в подобной ситуации. Справится ли она? Что, если всё повторится снова, и Ала не будет рядом, чтобы пройти это испытание ещё раз? А если они окажутся вместе, то вынесет ли она повторение истории? Неудивительно, что Эмилия порой сомневалась, что всё действительно происходит наяву. Мягкая большая кровать, разнообразная пища, толстые стены древнего замка, защищающие её. Маленькая, голодная, напуганная и уставшая девочка, которую на плече нёс старший брат, не верила, что взрослая Эмилия здесь, в Хогвартсе. Может спать сколько захочет в выходные, вольна прийти в Большой зал и набить живот до отвала, пока школьная форма не станет тесной… Сколько времени понадобится, чтобы адаптироваться? Как бы тяжело ни было в прошлом, сейчас необходимо попытаться отбросить всё на задний план и сосредоточиться на настоящем. Запереть под большущий замок, который не сможет открыть ни одно заклинание и ни один воришка. Эмилия не оставляла надежду стать сильнее. Верила, что трудные времена закалили её. И однажды она одержит верх над всем, что сейчас мешает насладиться переменами к лучшему, которые пришли в жизнь с переводом в Хогвартс. Пусть сейчас и сложно, но она должна справиться. Принять изменения, примириться с обстоятельствами, подстроиться и продолжать путь по новой дороге. Ради себя и брата. В будущем она сможет отблагодарить Ала за всё, что он сделал для маленькой Эмилии, тащившей за собой пыльного зайца. За всё, чего брат лишил себя, за все жертвы, что ему пришлось принести ради неё. Из-за неё. Если ему понадобится помощь или нужно будет спасти его жизнь — она это сделает, не задумываясь ни на мгновение. Если чёрная полоса настанет вновь, она сумеет протащить их двоих через неё. Мечтать о лучшем Эмилия умела как лёжа в уютной кровати, так и на голой земле. Не видела разницы. Пока за стенами замка разгуливали враги и таились опасности, подушка была для неё твёрже камня. Не получалось порадоваться и расслабиться, когда враг ещё не повержен. Привычка держаться начеку не отпускала, требовала встать, взяться за меч и тренироваться до изнеможения, чтобы встретиться с опасностью готовой. Эмилия знала: рано или поздно это случится.