All we hear must be right Every word, we believe! © The Outsider — Black Veil Brides
Чтоб тебя, Сэллоу! Не сложно было догадаться по этой хитрой самодовольной физиономии, что такому человеку лучше и вовсе не доверять. Ещё и со своей собачонкой стравил. Надеялся наверняка на что-то. Вот только на что? Как она должна была реагировать после заявления, что подземелье за часами — это тайное место его друга, которому не стоит знать, что… Как лохматый назвал то место?.. Крипта, кажется. Не удосужился даже приврать для правдоподобности! На что только рассчитывал? «Тайное место? Вау, конечно, я прикрою твою задницу и не скажу никому ни слова, даже от дружка твоего скрою! Конечно, ты можешь на меня положиться!» Наверняка подобной реакции ожидал. Хотелось бы верить, что не каждый день в этой школе будет полон разочарований. Не одно, так другое. Может, там кто-то угомонится и перестанет уже подкидывать веток в костёр? Стоило только на секундочку задуматься: «А не поделиться ли домыслами на тему произошедшего? А может… ну, возможно, мы могли бы стать друзьями?» Буквально небольшую дольку отделить от целого вороха накопившегося. И на тебе. Заведомо провальная была идея. Да и расскажи веснушчатому парню немного информации о себе, тот наверняка бы растрепался своему манерному белобрысому дружку. В этой школе вообще никто не умеет держать язык за зубами! — Нарушитель обещаний со смазливой мордашкой — к вашим услугам. Поддайся очарованию моих щенячьих глаз и выкладывая всё про ведьмаков. — Девушка усмехнулась, пытаясь говорить более низким голосом и скрестив руки на груди. — Что значит «нет»? Тогда вот секретная будка моего пёсика. Он просил никому не говорить, поэтому ему знать не обязательно, что я притащил тебя сюда. Забыл уточнить, что кое-кто поджидает у входа. Может, это была жалкая пародия на засаду? Непонятно только для чего. Да и не сказать, что реакция Гонта была поддельная. Удивлён, застигнут врасплох, зол на своего дружка, на неё, что пошла на поводу. Хотя очень странное совпадение, что слизеринец оказался у входа в эту самую крипту как раз тогда, когда Уолкер выходила. Случайности не случайны. Или… Да нет, вряд ли. Здесь не такие мальчишки. Наивные, глупые, только и делают, что задирают подбородок один выше другого. Или всё же парни есть парни? Позвал после отбоя показать тайное подземелье, известное только двоим, чуть ли не слезу пустил, когда о сестре заговорил, а дружок стоял у входа, ожидая, когда новенькая бросится ему на шею, чтобы присоединиться. Да нет, глупости какие. Слишком нерасторопные и разговорчивые. Почему вообще все кругом врут? Урок был давно усвоен — обман ни к чему хорошему не приводит. Как ни старайся. Даже горькая правда лучше вкусного и приторного вранья. Что Ал, что Бобби постоянно недоговаривают, по кусочку пытаясь оградить девушку куполом из осколков лживых фразочек и недомолвок. Такой шаткий маленький мирок. Почему родители нас бросили? Что за глупости! Никто никого не бросал! Какой родитель бросит своих детей? Слишком многим животным нужно помочь, прежде чем вернуться. С каждым днём всё больше беззащитных существ попадают в лапы браконьеров, готовых на всё ради наживы. Подумать только, сколько несчастных созданий оказались бы на чёрном рынке, если бы не наши родители. Только представь! Почему мамочка с папочкой не явились на день рождения или какой другой праздник? Ой, а не подарок ли это от них, подписанный размашистым почерком старшего братишки с нарочно отрисованными закорючками? Непонятно ещё, что было хуже. То, что Ал так упрямо избегает сказать правду, или поддержка спектакля со стороны Эмилии. Бобби же окидывал парня мрачным взглядом, а затем пристально наблюдал за девочкой с грустной улыбкой, развязывающей бант на коробке. Алекс всегда старался прилично потратиться на подарок от «родителей». Даже когда получил разрешение на посещение Хогсмида, тут же брался за любую возможную подработку в свободное время. Каждая монетка откладывалась, чтобы сестрёнка продолжала считать, что мать с отцом не забыли про маленький солнечный лучик, высматривающий их каждый день в окне. Подарок обязательно должен затмевать все остальные. Нарядные платья, украшения для волос, куклы, книги про магических существ, словно взрослые могли принять волшебную часть мира. Упаковывал и себе какие-то безделушки, якобы от них же, чтобы не вызвать подозрений, что старшему ребёнку ничего не прислали. После значительных трат на подарки от заботливых родителей ему хватало только на небольшую коробочку маргариток, покрытых карамелью и шоколадом, украшенную небрежным бантом для младшей сестрёнки. Это были самые мерзкие сладости, которые парень когда-либо пробовал. Сладкие и тягучие от карамели с горьким послевкусием. Если бы кто-то сорвал растение с сада и обмакнул в сахар, а затем съел, то согласился бы, что вкус один в один. Иначе говоря, гадость несусветная. Самые невкусные, самые плохо распродаваемые, самые дешёвые, всегда лежащие в наиболее дальнем углу магазина сладостей. Первый раз зеленоглазый мальчишка запрятал несколько штук в карман вместе с другими сладостями, пока продавец не видел. Положив в рот лакомство, Ал кривился, морщась от горечи невкусной конфеты, а языком пытался отделаться от тягучей карамели на дальних зубах. Девочка же, наоборот, озарялась улыбкой, протягивая руку за ещё одной. Со временем вопросов становилось то невыносимо много, то совсем прекращались после заведомо ложных слов. Казалось, проще вывернуть ответ наизнанку, так будет больше похоже на правду. А стоило только усомниться в правдивости слов, так дядюшка и братишка принимались строить удивлённый вид и задавали коронный вопрос, режущий на корню все последующие: — Разве ты мне не веришь? И у Эмилии просто не оставалось никаких вариантов кроме: — Верю… Тогда Бобби и Ал облегчённо вздыхали и торопливо уходили под каким-нибудь предлогом, выдуманным ещё в момент заданного вопроса. Следующий неудобный вопрос: Как так вышло, что она заставила «исчезнуть» несколько человек? Это самозащита, ты не виновата. Ну да, их внутренности сами по себе распластались по стенам. А то, что она была с ног до головы в их останках, это не доказательство того, что это было намеренно. Вовсе нет. Пошла на поводу у взрослого мужчины с низким бархатным голосом, одетого в дорогой костюм? Была ребёнком. Запаниковала. Ну да, ведь зачем сидеть взаперти и следовать правилам, когда можно возомнить себя ищейкой и отправиться на поиски самой? Не оповестив никого. Взрослые просто дураки, возомнившие себя умниками, абы лишний раз показать, кто тут главный. Но девчонке двенадцати лет уж точно лучше знать, что делать в подобной ситуации, ещё бы. Оставляем родной дом ради «школы» за тридевять земель, чтобы учиться самозащите? Ну да, именно поэтому старший брат, не обделённый физической формой и навыками выживания, бросает обучение в Хогвартсе по окончании шестого курса. А ей запрещают выходить дальше двора в этой самой «школе». И вовсе она не под замком, просто местность новая, мало ли что. Но лучше будет, если ты не будешь выходить. Никогда. Да, мы это уже поняли. Братец сильно заболел и с ним нельзя видеться? Ну конечно, он абсолютно точно не проходил два испытания. Не подвергался мутациям и всяким изменениям в нервной системе. Да скажите ж вы уже правду, в конце концов! Родители бросили. Это факт. А причины уже и не так важны. Круглые монетки, что обменивались на дорогие подарки, можно было потратить на вкусный ужин или на то, что обрадует всю семью, а не одного недостойного. Из-за неё «исчезли» люди, тролль, и, когда так было нужно, не исчез гоблин, убивший профессора Фига… Она монстр. Это неизменный факт. Глупая девчонка, доверяющая каждому встречному. Заточение оно и есть заточение, кто бы что ни говорил. Алекс тогда всё верно сказал, несмотря на целый шквал горящих эмоций. И если раньше парень мог держать внутри себя переживания и обиды, тот в тот раз говорил всё, что накипело. — Я всё потерял. Всё! И только из-за тебя. Лучше бы тебя и вовсе не было! В уголках глаз начало пощипывать. Дурацкие воспоминания! Тряхнув головой, Эмилия краем глаза заметила две ярко светящиеся синие точки в отражении зеркала. Но когда она развернулась, всё было как обычно. Никаких светлячков или других светящихся букашек, в ванной никого, кроме самой девушки, не было. Видимо, спросонья почудилось. Только рассветало, как ведьмачка поднялась, чтобы выйти на пробежку вокруг тех мест, что удалось посетить за эти дни на территории школы. А судя по тому, как «быстро» Уолкер удавалось находить нужную аудиторию, это казалось неплохой идеей, чтобы запомнить расположение кабинетов и начать уже ориентироваться в замке. Да и не сказать, что девушка горела желанием попасться на глаза особо любопытным. Эмилия надела свободные брюки и старую рубашку брата, которая уже давно была ему мала, а ей — велика, но от этого стала невероятно удобной. Один край был заправлен за пояс, а второй небрежно свисал. Раз выходной, то можно не заботиться о внешнем виде, тем более что сверху будет мантия. Смерив долгим взглядом меч, Уолкер всё же решилась взять его с собой. Не сказать, что девушка была одной из лучших во владении своим холодным оружием, но определённо не была одной из худших в ведьмачьей крепости. Имея даже минимальные навыки и неплохие рефлексы, можно серьёзно ранить противника. Несмотря на неуклюжие движения, Ал, как вечный наставник на тренировках, неустанно твердил всем, что его младшая сестра уделала бы их одной левой. Не обходилось без преувеличений, добавленных в ходе яростных тирад. Когда же Эмилию вызывали на дуэль, ей было достаточно окинуть соперника мрачным взглядом, мило улыбнуться и сказать «волшебную» фразу, отправляющую того, кому она была сказана, в одно конкретное направление. После этого смельчак начинал пыхтеть от возмущения и наблюдать за удаляющимися золотистыми кудрями. Ал же самодовольно улыбался и надувался от гордости, практически пуская слезу, что сестрёнка идёт по его стопам, а его советы не были пропущены мимо ушей. Из-за подобных выкрутасов обычно доставалось как одному, так и второй. — Ну и как я? — спрашивал запыхавшийся юноша после серии ударов на тренировочном манекене — По-моему, стало намного лучше. — Дерьмово. Утопец справился бы и то проворнее. Да моя сестра в семилетнем возрасте финты похлеще тебя выполняла! — Заметив грозный взгляд Бобби с выступа, Алекс издал нервный смешок и хлопнул парня по плечу, отчего тот нагнулся от силы хлопка. — Но ты молодец, стараешься. Продолжай в том же духе… если хочешь снова меня разочаровать. Эмилия была категорически против учиться обращаться с оружием. Если способности причиняли страдания неосознанно, то осознанно и намеренно ранить кого-то остриём меча — совершенно другое. Лишить жизни, проткнуть насквозь, отрубить конечность, разорвать желудок, порезать горло… Даже тех же утопцев ранить казалось чем-то невообразимым. А убить живое существо… Как такое только в голову может прийти? Но либо тебя разорвут на куски, либо ты. Уж так устроен этот мир. Поэтому хочешь не хочешь, но будь любезен готовиться ко всему.***
Несмотря на выходной, многие, наоборот, старались встать пораньше, чтобы сбегать в Хогсмид и затариться сладостями или успеть на посиделки с бутылочкой сливочного пива в «Трёх мётлах». Одна спальня слизеринских мальчишек не была исключением. Три кровати были аккуратно застелены и не выделялись на фоне одной, с которой на пол небрежно свисало одеяло. Достаточно быстрого взгляда, чтобы понять, где чья кровать и где чей письменный стол. Если же одна часть комнаты была в относительном порядке с небольшим беспорядком в виде накинутой мантии на спинку стула или открытой пачки перечных чёртиков, валявшейся на кровати, то другая часть комнаты привлекала внимание бардаком. Кровать Себастьяна была небрежно застелена. Спинка стула рисковала оказаться на полу, если ещё хоть одну вещь повесят сверху. Стол был завален пирамидами из различных фолиантов и свисающих на пол исписанных пергаментов. У ножки стола валялась открытая упаковка от драже Берти Боттс со всевозможными вкусами, из которой кучка разноцветных бобов вывалилась на пол, а некоторые уже оказались раздавлены и лежали в виде липкого блина. — Ну чего ты так взъелся-то? Подумаешь показал новенькой крипту. — Под глазами Себастьяна залегли небольшие тени от бессонной ночи после того, как его друг устроил ему разнос в крипте. — По ней же видно, что она не станет трепаться направо и налево. Ночь прошла бесследно для Сэллоу, который просто всю дорогу до спальни просил прощения у друга. Как заведённая пластинка повторял извинения, заверял, что это больше не повторится, что всё ради Анны. Вплоть до того момента, как светловолосый парень не убрал свою волшебную палочку и не задвинул полог кровати, выталкивая ненадёжного дружка с края матраса. — Вот именно. Она-то, может, и не станет, а вот ты первой встречной показал дорогое для меня место, — раздражённо ответил Оминис, намеренно отворачиваясь. — Чего-чего, а подобного… Хотя нет, ещё как ожидал. Не язык, а помело. Гонт складывал ночную одежду в комод. На его территории царил безупречный порядок. Кровать была аккуратно застелена, на столе лежали стопка книг, чернильница с зачарованным пером и несколько пергаментов. Находиться в одной комнате с Себастьяном Сэллоу — всё равно что испытывать себя на прочность. Пока подошва ботинка не соприкасалась с липким пятном на полу или пока творческий беспорядок друга не распространялся на его сторону. Тогда терпение Гонта иссякало и он вышвыривал вещи парня Левиосо из спальни мальчиков. — Как ты не понимаешь? Я должен узнать больше про эти ведьмачьи зелья! Такой шанс! Один подобный эликсир может помочь Анне избавиться от проклятия. — Да что такого могло произойти в Хогсмиде, что ты, не думая ни минуты, был готов предать моё доверие, чтобы сблизиться с этой невоспитанной девчонкой? — с нескрываемым раздражением спросил Оминис, крутя в руках волшебную палочку. — Осточертели уже твои оправдания. Тебе бы не помешало подумать над своим поведением. Силенцио. — Не услышав в ответ недовольного ворчания, он удовлетворённо усмехнулся и потянулся к мантии на кровати. В комнате воцарилась тишина. Сэллоу какое-то время открывал и закрывал рот в попытке что-то сказать, но, потерпев неудачу, пихнул друга в плечо. — Что такое? — Гонт издал небольшой смешок. — Не можешь продолжать водить меня за нос? Мне не обязательно слышать тебя, чтобы чувствовать на себе недовольный взгляд. Походи так, тебе полезно. Себастьян буравил хмурым взглядом самодовольно улыбающегося друга, пытаясь подавить желание кинуть в него подушку, а то и стул с вещами. Конечно же, он понимал, что провинился, нарушив обещание никому не говорить про крипту. Но неужели Оминис не понимает, что каждая минута на счету? И что прикажете делать? Тратить дни, недели, месяцы, чтобы новенькая с ценными знаниями только начала доверять? Какие ещё могут быть неприятности только от общения с этой странной девчонкой? У неё есть полезные навыки, способные вылечить сестру и вернуть былые времена. Всё остальное не важно. Ну что она такого может сделать? Испарит его, как тролля, узнав, что слизеринец к ней клинья подбивает только из-за её знаний? Да и путь, какая уже будет разница, если Анна будет здорова… Себастьян нервно провёл рукой по волосам и принялся разгребать бардак на своём столе, сдувая прядь с лица. Подбирая пергаменты, Сэллоу зацепил ногой шатко стоящий стул, отчего тот опрокинулся, издав глухой звук из-за кучки вещей на спинке. Склонившись над столом с исписанными пергаментами, Себастьян начал беззвучно бурчать и вытирать рукавом лицо, растирая его до красноты. Каждую ночь перед сном он перечислял всех великих волшебников, каких только знал, мысленно умоляя вылечить сестру и прося, чтобы на пороге появился человек, способный на это. Если бы только Оминис знал, что необычное появление девушки и ещё не менее удивительная прогулка по Хогсмиду говорили сами за себя, что она — та самая. Эмилия Уолкер появилась именно тогда, когда была нужна. Что это, если не судьба? По предплечью одобрительно хлопнула ладонь. Конечно, Гонт понимал одержимость друга поиском лекарства для больной сестры. Несмотря на то, что он не мог видеть, как внешне менялась подруга, было достаточно слышать хриплый обессиленный голос и периодические приступы боли. Хватало лишь приобнять за осунувшиеся плечи, тогда как раньше девушка широко их расправляла, хитро улыбаясь, а кости на предплечьях и вовсе казались хрустальными от прикосновений. Однако, как бы не хотелось этого делать, но необходимо признать, что от проклятия лекарства нет. Оставалось разве что найти того, кто его наложил, и заставить взмахом волшебной палочки вернуть всё как было. Сложно даже представить, каково каждый день видеть страдания своей половинки, ведь близнецы всегда связаны друг с другом, даже находясь на большом расстоянии. Удивительно, как Себастьяну ещё удаётся держаться, ведь их дядя Соломон уже был на грани потери рассудка от отчаяния, а он практически не отходил от исхудавшей девушки. — Считай, в этот раз отделался предупреждением. Но ты должен рассказать, что на самом деле произошло в Хогсмиде. — Взмахнув волшебной палочкой, Оминис рассеял недавно наложенное заклинание немоты. Себастьян устало вздохнул, усаживаясь на заваленную вещами кровать, и начал свой рассказ, описывая во всех красках всё о сопровождении девушки. Начиная от встречи в коридоре до гнетущего возвращения обратно. Как подтвердились его догадки по поводу защитного заклинания, использованного в дуэльном клубе с помощью ведьмачьего знака. Как они боролись с троллем, отвлекая здоровяка друг от друга. Описал синие молнии вокруг девушки, испарившие существо, недоумение и ужас в её глазах. Рассказал, как они наткнулись на Ранрока с Руквудом и узнали, что им нужна девчонка. Как последний заявился в паб «Три метлы» и обращался к ведьмачке, словно был её давним знакомым. — Говорил же, не связывайся с ней. — Оминис нервно расхаживал от одного края комнаты до другого, с тех пор как заслышал про нападение троллей. Красный огонёк хаотично мерцал, передавая недовольство обладателя волшебной палочки. — Не удивлюсь, если она действует заодно с Руквудом и его шайкой. — Как-то не похоже было. Их явно что-то объединяет, хотя не сказать, что на её лице были хоть какие-то намёки на радость от встречи. Мне показалось, что она была… ну, напугана, что ли. — Играла на публику. Ещё бы в пабе, полном народу, демонстрировать связь с тёмными волшебниками. Сам подумай. По пути в Хогвартс на карету, где сидит она же, нападает дракон. Не удивлюсь, если из-за неё же погиб профессор Фиг… От упоминания преподавателя оба юноши поджали губы и некоторое время молчали, вспоминая, как проходили лекции и как преподаватель сталкивал их лбами, когда Себастьян в очередной раз что-то увлечённо рассказывал Оминису. — Знаешь, очень подозрительно, — Гонт решил первым нарушить молчание, продолжив приводить свои доводы против девушки. — По такому неожиданному стечению обстоятельств, стоило ей оказаться в Хогсмиде, на деревню напали тролли, одного из которых она же и распылила. И, о, надо же, там же оказывается Ранрок, которому зачем-то нужна новенькая. Ты всё ещё считаешь, что это совпадение? Я бы не стал так думать. Ещё и с Руквудом знакома, который сразу же находит её. Ничего подозрительного, конечно. Не говоря уже о том, что она горланит первое, что в голову взбредёт. Список достаточный, Себастьян. — Тебя там не было, чтобы делать такие выводы. Ужас в глазах не подделать. Ты ничего о ней не знаешь, чтобы стать настолько против маленькой пуффендуйки. — Ровно как и ты. Если считаешь, что она такая же мягкая, как мех пушишки, раз Распределяющая шляпа отправила в Пуффендуй, то у тебя слишком стереотипное представление о людях на этом факультете. — Ну не зря же к барсукам отправили. Значит, ей должны быть не чужды… — Себастьян на мгновение замолчал, вспоминая, какие же качества выделяют учеников с Пуффендуя среди других. — Добродушие и чувство справедливости? — Она-то — и добродушие? — Светловолосый юноша издал нервный смешок, крутя в руке волшебную палочку. — Не смеши меня. Удивлён, как её к гриффиндорцам не распределили, вечно сующим нос не в своё дело и идущим напролом. — Ой, да какая разница! Тебе лишь бы к словам прикопаться. Ты, знаешь ли, тоже не ангелочек. — Просто предпочитаю не тратить своё на тех, кто видит во мне только фамилию. — Оминис пожал плечами. — Вот именно. Тебе ли не знать, что значат предвзято навешанные ярлыки. — Да при чём тут это? Я перечислил факты и аргументы, а тебе словно плевать. Ну она же из Пуффендуя, значит, безобидная. Так, по твоей логике? — Ох, Мерлин. Не знаю, как объяснить, я просто чувствую, что она — ключ к выздоровлению Анны. — Который раз ты уже это повторил? Чувствует он! Меньше чувствуй, больше думай. — Да просто послушай! Я же не просто так оставался в библиотеке допоздна. — Сэллоу вскочил с кровати и ломанулся к столу, перебирая фолианты с пергаментами в поисках нужного, то и дело роняя и поднимая их обратно. — Это было нелегко, но мне всё же удалось откопать кое-что. Нашёл! «На деревню снизошли ужасные времена. В ночь полной луны жители запирались в своих домах, заколачивали окна с дверьми, с небывалым ужасом ожидая ночи и пронзительного воя. Поутру всегда находился заблудший путник или пьяный дурак, не успевший добраться до укрытия, по непонятной причине оказавшийся снаружи, когда бесчинствовало ночное существо. Части тела были изуродованы и раскиданы по полю рядом с мельницей, вместе с внутренностями вокруг. Поэтому, несмотря на репутацию мутантов, мы были вынуждены собрать с каждого жителя, кто сколько горазд, готовые заплатить за спокойную жизнь и перестать бояться обнаружить близких разорванными…» Себастьян вздохнул, набирая воздух в лёгкие, чтобы продолжить, и скользнул пальцем вниз, перебирая слова. — Ага, вот, да. »…перед боем ведьмак перебирал склянки с цветными жидкостями, видимо, особые эликсиры. Стоило мне протянуть к одному стеклянному сосуду руку, как я чуть её не лишился из-за выставленного передо мной меча. К моему удивлению, мне посоветовали не совать свой длинный нос не в свои дела, если не хочу лишиться какой-то части тела. Намёк я сразу же понял, а вот за длинный нос огорчился. Нос как нос. Поинтересовался, чем уважаемый ведьмак собирается одолеть существо, которое он именовал волколаком, как тут оцепенел от одного взгляда янтарных глаз. Благо рядом оказался его болтливый напарник, разъяснивший, что оранжевая жидкость в стеклянной колбе, которую достал его приятель, была маслом против проклятых». — И? — Что «и»? Масло против проклятых! Против проклятых. — Недовольный реакцией друга, Себастьян начал расхаживать по комнате. — Это было и так очевидно, но я решил убедиться. Волколак — это тот же оборотень. Отличие только в том, что они осознают свои действия во время превращения, но так же ничего не помнят, когда возвращаются в человеческий облик. Их либо проклинают, либо они рождаются таковыми, если один или оба родителя тоже оборотни. Неужели не видишь связь? — Себастьян, да Мерлин тебя уже подери наконец! Конечно, «вижу» то, что ведьмаки не отличались терпимостью, и то, как ты упускаешь очевидные вещи! — Дальше этот хрен с горы описывает, как в деревне воцарился мир и убийства прекратились. Что, если, ну, я не знаю, ведьмак облил волколака этим маслом и избавил от проклятия? Может, существуют какие-то специальные условия: облить во время полнолуния или ещё чего. — Да с чего ты решил, что всё так закончилось? Ты всерьёз считаешь, что наёмник с двумя мечами наперевес рискнёт жизнью, чтобы искупать опасное существо в масле? Не подумал, что масло может быть исключительно для одного вида существ? — Это я и хотел узнать у Уолкер. В других книгах встречались восстанавливающие эликсиры, как я понял, по типу рябинового отвара и от различных ядов. Ну, не суть. Теперь ты понимаешь? — Нет, не понимаю. Ведьмаки были известны, как наёмные убийцы и борцы с различными существами, а не лекари и уже тем более не избавители от проклятий. — Поэтому нам нужно сблизиться с Уолкер и разузнать побольше информации про их эликсиры и масла. Да про всё! Я уверен, что она помо… — Нам? Я не собираюсь общаться с этой психически неуравновешенной. Очевидно, где бы она ни оказалась, везде приносит неприятности. — Но ради Анны! — О, даже не думай приплетать сюда Анну. Это низко, Себастьян! — Но я уверен, что Уолкер ключ к её выздоровлению. Что-то же должно помочь… — Ты мог прямо спросить, а не устраивать представление. — Да я всю дорогу пытался хоть что-то разузнать, но она ничего конкретного не отвечает. Только когда я показал ей крипту, она немного раскрылась и удалось узнать, что у неё есть брат. — Эта информация стоила того, чтобы нарушить данное мне обещание, конечно. Может, ещё поделишься с ней, какое на мне исподнее в обмен на рассказ, как она очутилась в Каэр Морхене? — А неплохо звучит. Может, действительно получится выведать ещё хоть что-то. Думаешь, она правда расскажет в обмен на информацию о портках наследника Салазара Слизерина? — Конечно, обязательно попробуй! — Понять не могу, шутишь ты так или действительно даёшь добро. — Ох, Себастьян… Будешь раскидываться информацией обо мне, чтобы в ответ получить какой-то очевидный бред? Ты идиот, если считаешь, что я позволю этому продолжаться. — Вот же ты зануда. — Только вчера стал свидетелем, как она явно давала понять, что станет с горгульями, если они ещё раз обведут её вокруг пальца. Твоё враньё ничем хорошим не закончится. Я не стану это поддерживать. И тебе не советую к ней приближаться. — Горгульи? Да им каждый третий угрожает, не впервой. Да ладно тебе, Оминис. Ты просто злишься за то, что тебе не удалось её запугать, и она обвела тебя вокруг пальца, оставив посреди коридора. — Ой, да заткнись, Себастьян. Не в этом дело. — Да, да, но не будешь же ты злиться на своего драгоценного лучшего друга из-за желания найти лекарство для своей сестры? — Ты не можешь вечно оправдывать свои действия за счёт Анны. Ей бы это не понравилось. — Ей бы не понравилось? Да она сама эту карту постоянно разыгрывает с Соломоном, когда он начинает читать нотации. — И всё же перестань. То, что произошло с Анной, ужасно, и она не заслуживает, чтобы из жалости к ней тебе сходило всё с рук. — Анна уже наверняка нашла бы общий язык с новенькой. — Или поддержала бы меня, чтобы ты держался от неё подальше. — Ой, да ну тебя. Пойду в библиотеку, может, ещё что смогу отыскать. — Можешь не скрывать, что идёшь на свидание с мадам Пергамм. Надеюсь, хоть не у всех на виду собираешься покорять эту неприступную женщину. Знаю, что тебе будет сложно сдерживаться, но ты уж постарайся. — Захлопнись.***
Высоко поднявшееся над горизонтом солнце давало понять, что многие юные волшебники вот-вот начнут просыпаться и отправляться в Большой зал за порцией яичницы с беконом или сладкими вафлями с клубникой со стаканом тыквенного сока. К этому моменту Эмилия оббежала уже ползамка, наслушавшись ворчания от живых картин о шарканье ног, мешающем им наслаждаться сновидениями. Если, конечно, они вообще могли видеть сны, скорее сказав это больше по привычке ранее живого волшебника, с которого рисовал художник зачарованными красками. В Каэр Морхен подобных живых шедевров не было, поэтому шевелящиеся картинки очень заинтересовали Уолкер ещё с первого учебного дня, но спросить у кого-то девушка всё никак не решалась, ведь все относились к этому, как к чему-то обыденному. Эмилия невольно останавливалась и пыталась дотронуться до холста, чтобы проверить, действительно ли это льняная ткань, натянутая на деревянную раму, или же иллюзия, за которой скрывается портал в другой мир. Правда, увлёкшись так несколько раз, ведьмачка спровоцировала волшебников на портретах извергаться ругательствами и грозиться настучать директору, что ученица портит историческое достояние. Нарисованные животные и вовсе пугливо верещали, убегая в холст по соседству и расталкивая остальных. Испугавшись, что шум разбудит всю школу, Эмилия на бегу пыталась отыскать главный вход, у которого она встречалась с Себастьяном в первый учебный день. И опять этот слизеринец приходит на ум вместо куда более важных вещей. Назойливые мысли так и лезли в голову девушки, желающей разобраться, почему парень так настойчиво пытался набиться в друзья, когда нормальный человек после событий в Хогсмиде обходил бы её десятой дорогой. Они были знакомы слишком мало, чтобы стать друзьями или начать доверять друг другу свои тайны. Эмилия ему нагрубила, победила в дуэли, послала… Ну, несколько раз сражались плечом к плечу, сделала что-то непонятное с троллем, слизеринец узнал о её связи с Виктором, а затем ведьмачка и вовсе чуть не избила Сэллоу. А ему хоть бы что! Настолько ничего не смутило, что парень делится общим секретом без ведома друга. Слишком подозрительно. Слишком странно. Слишком. В попытках найти объяснение действиям мальчишки Уолкер и не заметила, как добралась до небольшого домика с другой стороны замка. Маленькое строение с хлипкой на вид крышей. На террасе находились деревянные столы в несколько рядов, меловая доска, обклеенная различными пометками и множество изображений разных волшебных существ, что говорило о том, что здесь проходят лекции, которые девушка ждала с нетерпением. Недалеко от столов располагались несколько вольеров, где только в одном виднелись знакомые существа. В глазах загорелись маленькие огоньки, а ноги нетерпеливо понесли в направлении низкого деревянного загона. Крупные уши с кисточками на концах, приплюснутые мордочки, пышная шерсть, хвост с помпоном размером в кулак и лапы, способные раздавить грудную клетку. Кто бы мог подумать, что удастся вживую увидеть жмыров! В вольере было пять ушастых мордочек, и все совершенно разные. Один был очень крупным с каштановой шерстью и чёрно-белыми полосами, другой — рыжий с белыми пятнышками, видимо, семейная пара. И три малыша. Спокойный, с белой шёрсткой и рыжими «перчатками» на лапках, мирно спал, пока второй котёнок с каштановой шерстью и чёрными полосками, спросонья не начал лупасить светлого задней лапой, на что тут же получил от третьего, полностью рыжего котёнка, который просто повалился пузом кверху. Внутри всё сжалось от умиления и нетерпения запустить пальцы в пушистую шёрстку и дотронуться до подушечек на лапках. Губы сложились в тонкую линию, чтобы не издать писк от восторга, а ноги согнулись в желании подпрыгнуть. Дёрнув несколько раз носом, Эмилия нырнула за знакомым запахом к небольшому ящику, неплотно накрытому крышкой, где был корм для животных, напоминавший маленькие желеобразные подушечки. Карманы мантии тут же заполнились, и девушка побежала обратно к вольеру, где, судя по всему, было семейство жмыров: два крупных родителя и три небольших комочка шерсти. Рука сама потянулась к мокрому носу в надежде, что знакомство увенчается успехом. То, как быстро ушастые столпились у пуффендуйки, говорило о том, что они уже привыкли к студентам и вовсе были не против опустошить её карманы. Внутри всё трепетало от дыхания на руке и касания мокрых носов. Корм посыпался в миски, а Уолкер, недолго думая, перепрыгнула через вольер, чтобы присесть рядом с пушистиками. И только когда ножны меча зацепились за деревянный забор, девушка начала осматриваться в надежде, что никто не заметит её такой. Лучше пусть и дальше стороной обходят. Маленькие комочки радости заинтересовались новой декорацией и принялись вовсю залезать к ведьмачке на колени. Один тёрся о мантию, другой прыгал за помпоном на хвосте третьего, цепляясь когтями за ногу. Не удержавшись, Эмилия приподняла третьего жмырёнка и поднесла к лицу. Маленькая лапка тут же уткнулась в лицо, напоминая о личных границах. — Такой маленький пирожочек. — Улыбаясь, Уолкер снова потянула к лицу приплюснутую мордашку, и на этот раз в него уткнулись две мягкие подушечки пушистых лапок: «Границы, миледи, границы. Я и так дал до себя дотронуться». Ещё один котёнок приподнялся на задних лапках и начал, цепляясь на острых коготочках, забираться на плечи по ткани. От наглости маленькой булочки Эмилия зашипела и взяла второго котёнка тоже к себе на руки. В ответ полосатая мордочка начала хрипло верещать, выражая недовольство. — Какой же ты говорун. — Эмилия тихонько засмеялась и зарылась носом в пушистую шёрстку сначала одного, а потом другого котёнка. — Вот же вы вонючки, но какие пушистые. Жаль, Бобби и Ал всегда были против домашних животных. Ну, подумаешь, по дороге с самой обычной школы подкармливала всех бездомных зверушек, и некоторые увязались за ней. Их что, на улице бросать, что ли? Ну вот, подумаешь, среди них были несколько нюхлеров, которые обчистили все ящики и тайные места с накоплениями, пока девочка искала, чем бы ещё угостить других животных, уже изуродовавших диван со шторами. Правда, до этого момента всё было немного иначе. Когда Эмилия оттягивала крупную мужскую руку, завидев бездомное животное, дядюшка только крепче сжимал маленькую ладошку, приговаривая: — Каждому не поможешь. Всю дорогу крупные слёзы текли по округлым щекам, пока старший братец не принялся отчитывать взрослого мужчину, что он был слишком прямолинеен с ребёнком, в котором ещё было желание помочь кому-то, а не только себе. Тогда Эмилия решила действовать иначе. Бобби, бывало, давал небольшую сумму девочке, чтобы та по пути со школы могла зайти в пекарню и купить любимую ватрушку с мёдом. Правда, дядюшка не знал, что по той же цене можно приобрести пирожок с мясом и разворотить его, чтобы накормить маленькие лапки. А по приходу домой Эмилия бегом искала баночку с мёдом на кухне и обтирала им губы, намеренно растирая по щеке, ведь именно так она заканчивала есть сладкую ватрушку. Иногда девочка упрашивала взять хотя бы одного зверёныша, чтобы найти ему любящий дом. Только на время, не больше. Правда-правда. И если ворчливый мужчина был непреклонен поначалу, то сдался, стоило ему заметить хитрость Эмилии с выпечкой. Так они брали одно животное на время, пока не находили достойного хозяина. Пока светлый котёнок пригрелся на коленях, рыжий словно пытался отозваться на писки полосатого, забраться на плечи, но зацепился за рукав и неловко повис на передних лапках. Тогда взрослый жмыр, видимо, уставшая мать, оттащила его за шиворот. Более крупная приплюснутая морда прижала уши и, встав на задние лапы, магическое существо облокотилось передними о грудь девушки, принюхиваясь и начиная рычать. — Ой-ой, ты чего? Не рассчитав, что жмыр со своими размерами имеет и вес приличный, от давления лап Эмилия упала на спину. Малыши тут же забегали по её телу, топая маленькими лапками по лицу и мокрыми носиками тыкаясь в щёки. — О нет, нападение маленьких лапок! Спасите-помогите, — Уолкер снова засмеялась. Рыжий котёнок прыгнул ей на живот, выбивая воздух из лёгких. Послышался звонкий свист, и крупные кошачьи морды побежали за новой порцией левитирующего корма, в то время как малыши кубарем скатывались, следуя за родителями. Эмилия же резко приподнялась, машинально хватаясь за рукоять меча. Перед вольером стоял рыжий парень, усеянный веснушками, в красной форме и с метлой в руке. Девичьи щёки тут же вспыхнули, стоило Эмилии оказаться застигнутой в момент лёгкого помешательства. Она настолько увлеклась, что даже не заметила, как кто-то подобрался. Вот она хвалёная ведьмачка Каэр Морхена! Нос же вовсе забился запахом шерсти и корма для животных. Даже сейчас был едва уловим травяной запах со смесью корки от апельсинов. Что теперь? Что парень забыл тут в такую рань? Станет издеваться, воспользуется этой маленькой слабостью Уолкер? Или опустится до запугиваний ради чего-то? Что ж, тогда можно отрезать рыжему язык и вернуться в крепость школы Волка. В конце концов, это место слишком хорошее, чтобы здесь находился кто-то вроде неё. Идти на поводу Эмилия уж точно не собирается. — Подумал, что тебе нужна помощь, пока восстание малышей не увенчалось успехом. — Лукавая улыбка окрасила веснушчатое лицо, делая парня похожим на хитрого лиса. Локтями он опёрся о деревянный забор и осматривал девушку с ног до головы. Должно быть, у неё был действительно нелепый вид. Вся в пыли от валяния на земле, мантия в шерсти, пряди торчали во все стороны, а от косы осталось лишь название и ленточка, висящая на кончиках волос, держась лишь на честном слове. — Довольно опрометчиво залезать в вольер к жмырам. Они всё-таки прежде всего дикие животные, а не домашние любимцы. «Кусай первым, пока не загрызли», как любил поговаривать Бобби, когда Эмилия вытирала капельки крови с распухшей щеки после тренировки с «манекенами». Старому ведьмаку не нужно было говорить, что произошло. Он прекрасно понимал настроение других ребят по отношению к девочке и парню, ставшему ведьмаком за небольшой отрывок времени, в то время как остальным на это требовались чуть ли не года. Но ведь они должны уметь постоять за себя. Мальчишки то и дело задирали, шпыняли, дёргали за косу, пока братец не видел или был занят выпивкой. Но стоило ему покинуть ворота замка, отправившись в небольшое путешествие, чтобы выполнить несколько заказов, тогда парней словно снимали с поводка. Что ещё можно ожидать от них, если Уолкеры сами по себе нарывались на неприятности. Холодное острие меча коснулось шеи парня. На мгновение на лице мелькнуло замешательство и испуг, которые так же быстро сменились весёлыми искорками в глазах и коротким смешком, слетевшим с губ. — Расскажешь кому — и мне не составит труда снести тебе голову с плеч. — Почти Безголовый Ник так расстроится, когда Кровавый Барон примет меня в клуб Безголовых Призраков раньше него. Эмилия нахмурилась, впиваясь глазами в улыбку парня. Рыжий. Зелёные глаза. Долговязый. Широкоплечий. В красной форме — гриффиндорец. — Если я правильно запомнил, то ты Эмилия Уолкер, верно? Новенькая, натворившая дел за два дня настолько, что хватит, чтобы книгу написать. Ни одна факультетская гостиная не умолкает с твоего появления. О, и ты вряд ли бы спросила, так что проявлю инициативу. Я Гаррет. Гаррет Уизли. Рыжий ещё шире заулыбался, внимательно изучая всё более хмурившееся лицо девушки. — Уизли, чего ты там застрял? — Недалеко от них послышался чей-то голос и приближающиеся шаги. Меч дрогнул, быстро опускаясь. Глаза начали метаться в поисках укрытия или подсказки, как лучше поступить в подобной ситуации. Возможно, лучшим вариантом было молча развернуться и уйти. Однако Гаррет, заметив бегающий взгляд ведьмачки, перепрыгнул через вольер, накинул на неё капюшон мантии и притянул к себе, впечатывая нос девушки в свою грудь. — Тебе придётся убрать его. Как бы ни хотелось признавать, но ослабить хватку на рукоятке казалось самым действенным вариантом, если Уолкер всё же хотела оставить в секрете свою маленькую слабость. Эмилия была растеряна, не могла решиться разжать пальцы, чтобы позволить неизвестно кому, мало того, что диктовать, что делать, так ещё и дотрагиваться до неё. Не отвлекись она, поддавшись желанию потискать пушистиков, всё закончилось бы совершенно иначе. Вот чего стоило это мгновенное помутнение. Эмилия словно очнулась от своих мыслей и только сильнее сжала рукоять, когда рука гриффиндорца едва коснулась края рукава её мантии. Костяшки пальцев побелели, а ногти практически впивались в ладонь, оставляя глубокие отпечатки. — Ну же. Внутренний диалог, казалось, длился вечность. Словно в борьбе с самой собой, девушка не решалась отпустить рукоять, но с каждой секундой голоса становились всё громче. Пальцы медленно разжались, роняя холодное оружие на землю со звонким звуком. Вторая рука быстрым движением достала волшебную палочку и сильно упёрлась парню в грудь, давая понять, что лучше бы ему не делать глупостей, а то мало не покажется. Может, волшебную палочку Эмилия в руки взяла недавно, но оглушить и отбросить к стенам замка много опыта не нужно. Рыжего же, казалось, вся эта ситуация только забавляла, как бы он ни старался казаться встревоженным или состроить серьёзное выражение лица. Гаррет сделал несколько движений ногой, поднимая в воздух песок, чтобы засыпать отсвечивающее остриё пылью. Так блеск привлечёт куда меньше лишнего внимания. Он крепче прижал к себе девушку за талию, кладя другую руку на лопатки. Со стороны пустых вольеров показались двое юношей в красной форме. Смотрелись они так, словно только сошли со сцены, отыграв комедийный дуэт. Высокий широкоплечий парень со спокойным выражением лица, завидев рыжую макушку, направился к низкому деревянному забору, где находились жмыры. Следом, спотыкаясь, шёл юноша с небольшим пучком собранных волос, едва доходивший макушкой по плечи своего друга. — Ну ты идёшь, нет? То, что соревнования отменили, не значит, что можно на тренировку опаздывать. А, о… ты не один. — Нет, ты видал? — Послышался насмешливый тон от парня поменьше, который был готов перепрыгнуть загон и выволочь друга за шкирку на тренировку. — Уже обжимается с кем-то в такую рань, вот же рыжий лис! Хорош уже, Уизли, тренировка не ждёт. Девки дев… Ай! — Не успел он закончить фразу, как по затылку хлопнула крупная ладонь. — Мозгов меньше, чем у топеройки. Мерлин, за что ты дал мне такого бесцеремонного друга? Пошли, пока ты чего лишнего не ляпнул. — А что я такого сказал? Эмилия хмурилась, лбом упираясь в горловину кофты гриффиндорца, и тихо рычала от недовольства, как повернулась ситуация. Уизли же, наоборот, уткнулся подбородком в волосы девушки, сдерживаясь, чтобы не чихнуть от запаха и пыли на мантии. Ситуация приобрела эффект куда лучше, чем Гаррет мог себе представить. — Скоро подойду, — улыбаясь проговорил он. — Слыхал? Скоро подойдёт он, как же. Какое-то время они продолжали стоять, пока шаги не затихли. Тогда Уолкер наступила Уизли на ногу и оттолкнула от себя, снимая капюшон. Волшебная палочка не отводилась ни на миг от странного рыжего парня в готовности применить любое изученное заклинание. — Гнойные фурункулы! Ты кем себя возомнил?! — «Спасибо» было бы достаточно. — Уизли потянулся к рукоятке меча, пока простое заклинание не вырвалось из волшебной палочки рядом с его рукой. — Не трогай. Гаррет тут же приподнял руки в знак отступления, пока Уолкер, не сводя с него волшебную палочку, наклонялась за мечом. — Ну что ж, до новых встреч, Эмилия Уолкер. — Несмотря на то, что гриффиндорец был на прицеле, его словно совсем не волновало, что в нём могут проделать дыру или отправить в пустой загон простым Депульсо. Крупная ладонь, усеянная веснушками, коснулась переливающихся на солнце волос, и Уизли слегка потрепал их с самодовольной улыбкой, после чего перепрыгнул через вольер и, захватив метлу, направился в сторону собратьев по факультету. Что. Это. Было. Он родственник профессора Уизли? Неудивительно, что парень настолько наглый, если его мать или тётушка — заместитель директора! Краем глаза Эмилия заметила, что взрослые жмыры заслонили собой малышей и не сводили глаз с девушки, пригибаясь и рыча. Что ж, прекрасно. Молодец, Уолкер. Ты опять всё испортила. Но так даже лучше. Нельзя к себе подпускать ни людей, ни существ. Чертыхаясь и отряхиваясь, она побрела в сторону огромного поля с башенками цветов факультетов. Недалеко раскинулась небольшая роща, где росли деревья с густыми кронами, на которых можно было выпустить пар и потренироваться. В каждое движение, в каждый взмах Эмилия вкладывала всю злость на себя за то, что сама же попала в эту глупую ситуацию и напоролась на рыжего чудилу, посмевшего прикоснуться к ней. Если бы только Уолкер продолжала витать в своих мыслях и просто шла прямо, а не поддалась на эти милые мордашки, которые словно со всего разбегу врезались в стену. Спасибо братцу, повторяющему в голове: «Не выделяйся». Если бы не эти слова, то ведьмачка сейчас не благодарила бы его за накинутую практически в последний момент перед выходом мантию. Как бы там ни было, это странное грязное одеяние защитило от прямых прикосновений длинных веснушчатых пальцев, в то время как с головы девушка скинула защиту, подставляя себя под удар. Кончики волос были словно зажжённый фитиль у петард, и они теперь медленно сгорали до корней. Зачем Уизли это сделал… Как только посмел! На коре деревьев вокруг девушки остались следы от ударов, нанесённых ненароком во время разворота или же специально в попытках прекратить нестерпимый зуд по всему телу. Стойка. Приготовить меч. Разворот. Взмах. Противник сзади. Отклонилась. Удар. Снова удар. Сбоку. Снова спереди. Представить вымышленного врага никогда не было для Эмилии проблемой, ведь практически всегда это были одни и те же люди, которым ведьмачка не отказалась бы отсечь голову, а в идеале — ещё несколько частей тела. Чем больше ударов Уолкер наносила по деревьям, ничем не заслужившим такое обращение, тем более невыносимым становилось ощущение горящей головы, отчего хотелось выдрать волосы с корнями и окунуться в холодное озеро. Но на поле боя физического контакта не избежать. Терпи — или будешь убит. Удар. Ещё удар. Разворот. Просто терпи. Её тащат, схватив у основания волос. Эмилия пытается сопротивляться, цепляться за всё, пока сознание не начинает отключаться после встречи с холодной кирпичной стеной. Рядом падают потерявшие свой золотистый блеск, перепачканные пыльные полосы с куском плоти. Проведя трясущейся рукой по затылку, Уолкер понимает, что кусок оторвали от неё самой, когда подушечки пальцев касаются чего-то горячего и мягкого, где чего-то не хватало. Кто-то крепко хватает девочку за горло. Изо рта доносится хриплое дыхание, потрескавшиеся сухие губы становятся бордовыми. — Милая моя, я ведь предупреждал, что моё терпение не вечно. До чего же прекрасно видеть, как гаснет твоя вера в завтрашний день. Тыльная сторона руки проходит по округлой щеке, останавливаясь на губах. Эмилия всхлипывает, хватаясь маленькими пальчиками за крупную мужскую руку, крепко сжимавшую её горло. Вся дерзость, казалось бы, испарилась в одно мгновение. — Пожалуйста, не надо, — хотела девочка прошептать, но вместо этого смогла лишь издать срывающийся на истерику всхлип, и по щеке скатилось несколько крупных слезинок. — Тихо-тихо, — безымянный палец скользит тыльной стороной по нижней губе, размазывая кровь по щеке, а затем проводит обратно, оставляя красную полосу на подбородке. — Наверняка думаешь, за что я так с тобой? Ну как же. Тебе нужно было всего лишь быть послушной девочкой. Но ты просто вынуждаешь меня делать тебе больно. А ведь ты всего лишь сопливая девчонка, оказавшаяся не в том месте и не в то время. Потухнешь ты раньше, чем за тобой явятся. Ты уж поверь. Бархатный шёпот усыплял. Маленькие ручки постепенно ослабляли хватку, пока обессиленно не опустились. Хватка на горле не ослабилась. Улыбка на злостном лице стала шире от попыток зверушки сопротивляться сну. Щёлкнул замок, и сознание погасло. Несколько тонких веток упало, поднимая в воздух зелёные листочки, ставшие почти прозрачными, когда их касался солнечный лучик. По лицу стекали капельки пота, глаза застилал туман. — Чтоб ты сдох от рога единорога в своей заднице, языка пушишки в своём носу и языка топеройки в твоём вонючем рту! Нет! Да пусть тебя лучше Водница насмерть зацелует, гнильцы сожрут твой труп, а затем взорвутся от гнилого мяса! Громкие тирады вылетали изо рта Эмилии, пока она продолжала наносить удары мечом, оставляя следы на коре дерева. — Да чтоб… А-а-а! Меч упал в траву. Лёгкие словно высохли, заставляя согнуться и кашлять, пока внутренности не полезут изо рта. Сердце колотилось, как пикси в клетке, постоянно бившиеся о прутья головой, оказавшись взаперти. Всё тело напряглось и начало дрожать, словно девушка окунулась в холодную воду и не могла согреться. Руки вцепились в волосы, обжигая в тех местах, где пальцы касались кожи головы. «Выйдя в тот день на улицу, ты уже была обречена попасть к нему в лапы. Глупая девчонка». — Хватит… «Ты бы умерла без своих сил, просто признай. Это было вынужденной мерой. Все бы и так померли». — Тогда я осталась в живых… «Мы». Глаза широко раскрылись от выжженных слов в голове. «Мы»? Кто это «мы»? Ну да, мы. Она и Бобби. Всё правильно. Как же давно не было приступов. Сколько времени прошло с последнего? Кажется, несколько лет. Стоило только рыжему дотронуться — и всё вернулось. Вот же ж! Правда, кажется, он хотел помочь, ведь правда? Нет, наверняка и ему что-то было нужно. Иначе и быть не может. «Ты уж поверь», — в голове снова возник бархатный хриплый шёпот, от которого хотелось закрыться от окружающих под большим замком. Никому нельзя верить. Все. Всегда. Врут. Закончив тренировку, Эмилия стремительно направилась в ванную комнату. И вот девушка уже стоит под обжигающими струйками воды до тех пор, пока кожа не становится красной словно спелый помидор. Ногти снова и снова впиваются в кожу головы, периодически задевая небольшой шрам на затылке. Волосы уже несколько раз покрываются мыльной пеной, но всё равно кажутся недостаточно чистыми. Казалось бы, слишком мало было просто намылиться, просто смыть зудящее ощущение ладони на волосах. Пальцы запускались в волосы, царапая ногтями. Эмилия сжимала у корней, усиленно оттягивая их назад, дёргая вниз, словно это могло помочь. Как будто избавься она от волос, все проблемы разрешились бы, словно они таились в длинных золотистых локонах, которые на свету запускали в себя солнечных зайчиков. Только после настырных стуков в дверь Уолкер вышла из ванной комнаты, смерив недовольным взглядом нескольких девочек с зубными щётками и полотенцами в руках. Те лишь пискнули, завидев ведьмачку, и практически слились со стеной, пока пуффендуйка направлялась в комнату. Необходимо было подготовиться к тому, что остаток дня ей предстоит нагонять программу длиной в пять лет и всё-таки нужно было решиться ответить Мириам. Так же необходимо было решить вопрос, каким образом Эмилия отправит этот самый ответ. Сов у Уолкеров никогда не было, так же как и любых других почтовых птиц. Им всегда хватало говорящей круглой коробочки. Хотя нет. Когда Алекс учился в Хогвартсе, Бобби отправлял ворону по имени Бренди с красивым чёрным оперением, которое на свету переливалось синими волнами. Она постоянно залетала на кухню и находила лакомство для себя, пока дядюшка читал письмо с требованием явиться в школу для воспитательных целей, после того, как братец с кем-то не нашёл общий язык. Правда, потом тут же норовила откусить ему палец за то, что её не поощрили сразу. Постоянно запрыгивала на плечо Ала и начинала дёргать его за ухо после ответного конверта ворчливого опекуна. Эмилия же приручила птицу приносить ей конфеты, которые Бобби по неосторожности прятал напротив зеркала у входной двери. С помощью зеркального отражения вороне не составляло большого труда отыскать вкусности и лишний раз проучить недовольного хозяина. Ничего. Станет Эмилия постарше и сможет сама купить себе почтовую птицу. Только вот будет ли кому писать к тому моменту? Расправив пергамент и макнув перо в чернильницу, Уолкер запнулась, не решаясь приступить. Но ведь не все пишут письма с первого раза идеально, правда? С чего бы начать… Некоторое время девушка так и просидела, не решаясь написать хотя бы начало. У этой милой женщины только умер муж, а она интересуется, как прошли её первые дни учёбы… Как же так? Наверное, будет лучше просто начать хоть что-то писать, а там понятно будет. А о чём вообще писать? Промолчать в ответ на письмо ведь будет совсем невежливо, правда?«Уважаемая миссис Фиг».
Погодите. Она же просила называть её просто Мириам. Наверняка снова разозлится, когда пришлёт ответное письмо. Если пришлёт.«Уважаемая миссис Фиг».
«Уважаемая Мириам».
Так. Начало положено. Что теперь? Наверное, было бы уместнее ещё раз выразить свои соболезнования и спросить, может ли юная недоведьмачка и недоволшебница чем-то помочь. Стоит ли грузить пожилую женщину, только утратившую мужа чем-то своим? Даже если она сама интересовалась. Почему так сложно? Это тебе не обмениваться кривляющимися человечками или глупостями с братцем. Другие же как-то меняются этими дурацкими листиками на регулярной основе.«Ещё раз примите глубочайшие соболезнования. Профессор Фиг был невероятным человеком, и мне до сих пор сложно поверить в то, что только совсем недавно он учил меня держать в руках волшебную палочку. Наверное, лучше, чем вы сами или профессор Уизли, никто не сможет описать, что он значил для знающих его людей».
Хотелось верить, что это не выглядит слишком лицемерно. Может ли Эмилия вообще что-то писать? А стоит ли в принципе? Может, лучше не упоминать его в письме, если Мириам старается забыться в работе? Но лучше оставить, чтобы миссис Фиг знала, что Уолкер не забыла человека, вручившего ей билет в потенциально безоблачное будущее. А стоит ли обременять рассказом о том, что произошло с троллем и пабе в деревушке рядом с Хогвартсом?«Дорогая Мириам».
Нет. Она же не подружка, в конце концов…«Дорогая Мириам».
«После нашей последней встречи я отправилась в Хогсмид вместе с сопровождающим, которого назначила профессор Уизли. Я очень благодарна вам и преподавателям этой чудесной школы за восполнение запасов, но, правда, не стоило. Как только появится возможность, я всё возмещу, пожалуйста, примите это к сведению и не возражайте. Я немногим могу отплатить за вашу и вашего мужа доброту, но попытаюсь восполнить затраты. Прошу, не утруждайте себя больше».
Ал ведь в пятнадцать находил подработку в Хогсмиде, правильно? Наверняка найдётся работёнка и для неё. Может, в пабе поработать, уж в этом опыта хоть отбавляй. Обслужить столики, выпроводить перебравших с огневиски посетителей, разнять начинающуюся драку или вмазать кому-то разочек вместо успокаивающего зелья. А может, котёночка нужно будет найти. Так это и вовсе не проблема, если, конечно, хозяин был порядочным и животинку не обижал. А может, придётся выяснять, почему кому-то вздумалось запираться с чугунной сковородкой, покрытой сажей? Один из первых заказов Бобби и любимейшая история Уолкеров. Ну, кто знает, может тоже что-то такое попадётся. Пока девушка продумывала себе план действий по поводу заработка, с пера капнуло крупное чернильное пятно, заливая края нескольких последних предложений. Нет! Дурацкая хреновина! Дурацкие чернила! И так каждое слово даётся с трудом! Неужели нет пера, которое могло бы просто записывать мысли прямо на бумагу?! Ух! Эмилия начала быстро записывать по памяти те отрывки, что стёрли чернила. Ладони тут же испачкались, размазывая чёрные пятна по всему пергаменту. Лист был смят и брошен невесть куда, а чернильница лишь усилием воли не была перевёрнута. «Спокойно. Это просто письмо. Ты слишком многим обязана Мириам, и ответить — меньшее из того, что можно сейчас сделать». Найдя скомканный шарик пергамента, Уолкер развернула его, вздохнув с облегчением, что большинство текста было ещё читаемым после размазанных пятен.«На главную площадь выбежали два огромных тролля в странных доспехах. Одного сразу же отвлекли на себя жители, а второй появился чуть позже и выскочил слишком внезапно. Мы едва смогли отбиться вдвоём. Мне даже показалось, что такая же броня была на гоблинах в хранилище в Гринготтсе».
Стоит ли рассказывать, что тролль был не побеждён, а… сожжён? Как вообще это можно назвать? Что, если Мириам решит, что Эмилия нарочно не убила гоблина в сейфе и позволила ему убить профессора? Хотя женщина говорила о том, что не винит ведьмачку, ведь Бобби изначально поведал пожилой паре историю девушки.«Когда мне удалось отвлечь существо на себя, то произошло нечто странное, и от него остался лишь сожжённый ворох пепла, разлетевшийся на ветру.
После этого мы помогли устранить погром в деревне и отправились в паб, где барменша была столь любезна, что угостила нас сливочным пивом. Правда, нам не удалось сделать и глотка, когда на пороге…»
Бобби ведь правда… всё рассказал, да? Или нет?«…появился мужчина в цилиндре, как его назвали, Виктор Руквуд. Тогда Сирона, хозяйка паба, храбро выставила его за порог. Я была поражена слаженностью и духом единства в этом месте. Все посетители направили свои волшебные палочки на…»
На этого гнилого ублюдка!«…непорядочного нарушителя спокойствия. На этом моё путешествие в ближайшую деревню закончилось.
Мне удалось познакомиться с одной соседкой по комнате. Её зовут Поппи Свитинг, она кажется довольно дружелюбной и помогла мне заплести косу с помощью магии. Это было так легко и быстро, что я жалею, что брат не отрастил себе длинные волосы, будучи учеником Хогвартса. Тогда он бы наверняка научил меня этому удивительному заклинанию.
Ещё повстречалась с несколькими людьми, но впечатление о них сложилось неоднозначное. Не уверена, связано ли это с тем, что они со Слизерина, но ребята показали, что Распределяющая шляпа точно определила их туда, куда должна была.
Немного в замешательстве от учеников, встреченных с других факультетов. Гриффиндорцы, кажется, ничего не боятся, и складывается ощущение, что если понадобится, то они будут готовы залезть в пасть к дракону.
Некоторые же когтевранцы удивляют тем, что не могут просто хорошенько подумать, прежде чем подойти и что-то сказать.
Уроки все невероятно интересные, но иногда меня охватывает волнение, когда я не понимаю, о чём идёт речь. Голова идёт кругом. Но я стараюсь, правда».
Нет. Наверное, слишком много. Снова все строки были перечёркнуты, а руки перепачканы вместе с пергаментом.«Мне удалось познакомиться с однокурсницей со своего факультета — Поппи Свитинг. Она довольно дружелюбная и помогла мне заплести косу с помощью волшебной палочки.
Немного удалось пообщаться другими ребятами. Все разные, и, кажется, Распределяющая шляпа распределила их в подходящие факультеты».
Правда, кажется, что мне здесь не место…«Надеюсь, мы сможем ещё встретиться.
Эмилия Уолкер, ваша подопечная, от которой одни проблемы».
Осталось только переписать это всё без лишних чёрканий и клякс. Желательно не перечитывать и быстро отыскать почтовую птицу. Возможно, Поппи подскажет, как быть.