Тишина, с которой я живу

Огонь – это свет. Огонь – это тепло. Огонь – это боль. Огонь – это разрушение. Нет дыма без огня. Я – это огонь. Пожары случаются по разным причинам. Из-за неисправной проводки, например. Или из-за нарушения техники безопасности. Или по неосторожности. Но всегда есть виновный и зачастую пострадавший. Я пережила два пожара, и все вокруг убеждали меня, что воспламенение – это случайность. Но правда в том, что дело в неисправности. Я не исправна. И это уже не изменить. Любое решение в нашей жизни на неё необратимо влияет. Проснуться в восемь утра или в два часа дня, выпить кофе или чай, ответить грубо или сделать вид, что не слышишь, пойти по короткому пути или выбрать длинный… Есть вещи, которые мы принимаем, потому что ничего не можем с ними сделать. Я живу на первом этаже, и это тоже необходимость. Мне нравятся крыши и тёмное звёздное небо. Сегодня моя с Лётчиком очередь идти в Детский Дом. Он находится в самом центре города, так что добраться можно из любой точки. Лётчику, кажется, нравится проводить там время с детьми, а мне там становится грустно. Я вижу в каждом из них что-то, что заставляет меня грустить. Никто из них не выбирал оказаться в этом Доме. Насильно нас идти туда никто не заставляет. Просто это важно для города. Для нас. Для Аква. Вообще, это была его идея. Он договаривался со старшими, спрашивал и искал волонтёров. Из наших согласились все. Никто бы из нас и не отказал Аква. Пара человек от Жабы, даже кое-кто от Календулы. От Паука только Суфле, и то, насколько я слышала, это вызвало большие разногласия в их отряде. А иметь проблемы с Пауком может быть чревато последствиями. Иногда мне кажется, что Суфле попала не в те руки, точнее лапы. Будто муха в сеть. И, может быть, будь Календула понастойчивее, она могла бы забрать Суфле к себе. Детям Дома нужна радость, нужен старший друг. Для кого-то мы как браться или сёстры. Большинство детей обожает Лётчика, он умеет находить контакт с ними. Меня тоже любят, но не так. Кто бы что ни говорил, а парни намного харизматичнее девушек. Этим и берут. Этим и разбивают сердца. Ничем особенным мы в Доме не занимаемся. Рассказываем детям, что происходит за забором, они ведь почти никогда не бывают в городе, приносим им игрушки, книги и сладости. Ведьма настояла, чтобы мы помогали с уборкой, потому что ей тяжело справляться, даже если Рыбак или Пастух тоже заботятся о Доме. Я допиваю свой кофе, когда в моё окно стучится Лётчик. Открываю окно. Утром ещё прохладно. -Нашёл по дороге к тебе, - он кладёт на подоконник три совсем маленьких ромашки. Цветы сейчас редко встретишь где-то в жилых кварталах каменного города. -Спасибо. Сейчас очень холодно? Думаю, что надеть. Лётчик часто носит белый потрёпанный свитер или коричневую кожаную куртку. А бывает, когда совсем холодно, то обе вещи сразу. Сегодня он в куртке. -Нет, но накинь какую-нибудь кофту. Я беру свой персиковый свитшот, рюкзак с игрушками и вылезаю в окно. Я почти не пользуюсь дверью, а воровать у меня почти ничего. Лётчик любезно помогает мне не упасть. -Сегодня ходка, - говорит он, когда мы двигаемся в сторону Дома. – Аква говорил тебе? -Да. -Ты идёшь? -Да. Он смотрит на меня. -А ты? – спрашиваю я. -И я иду. -Пришлось потратиться на игрушки и так, по мелочи. А тебе? -Тоже надо, - обрывает он меня. – Всякое. Лётчик не рассказывает, куда он тратит кристаллы. По-моему, знает только он и Аква. А может, и Аква не знает. В любом случае, это дело каждого. -Ходка дальняя? – интересуюсь я. -Сегодня по-крупному. -Лишь бы на остальных не наткнуться. -Обычно Аква хорошо места выбирает. -Ну, да. В начале нашего пребывания отряды часто пересекались друг с другом, и это вызывало большое недовольство. Особенно со стороны Паука. Но потом пересечения прекратились. Уж не знаю, договариваются ли лидеры между собой или ещё как, но так лучше. Так спокойнее. Мы добираемся до Детского Дома. У ворот нас встречает Рыбак. Он будто выгорел на солнце, а седая бородка словно чешуя рыбы блестит серебром. У него морщины у глаз от того, что он много смеётся, но сегодня он как-то хмур. -Не знаю, стоит ли вам сегодня здесь быть, - начинает он, так и не открывая ворот. -Почему? – спрашиваю я. – Что-то случилось? -Ведьма уже отправила за Аква и другими лидерами, поэтому не знаю. Мы с Лётчиком настороженно переглядываемся. Рыбак оглядывается на дом, чтобы убедиться, не подглядывает ли Ведьма из окна, затем всем телом прижимается к решётке и шепчет: -У нас кое-кто пропал. -Кто? – спрашивает Лётчик. -Кто-то из детей? – удивляюсь я. -Да, один. Мальчик. -Кто именно? – не сразу решаюсь задать вопрос я. -Не уверен, должен ли говорить. Ведьма ждёт лидеров. -Так нам лучше уйти? – уточняет Лётчик, и я ударяю его локтем в бок. Неужели ему неинтересно? -Давай мы лучше поможем! -Рыбак, это кто там? – сразу узнаю громкий голос Ведьмы. Она замечает нас и останавливается у ворот. – А, понятно. Я уж думала… Сегодня не принимаем. -Давайте мы вам поможем, если что-то случилось. Разве вам не нужны молодые руки и ноги… трезво мыслящие головы? -Нет, - Ведьма звучит сурово. -Но мы правда готовы помочь! – подхватывает Лётчик. – Мы сделаем всё, что скажешь! Даже посидим с детьми, пока вы… -Нет. -Но… -Нам не нужна ничья помощь, - она вдруг делается мягкой, смотрит на Рыбака. – Уже поздно. Мальчика нашли. -Он в порядке? – спрашиваю я. Ведьма молча продолжает смотреть на Рыбака, словно виновата перед ним. -Рыбак, - говорит она, - нужно показать всё новенькому. -У вас новенький? -Да. -Но как же забор? – вставляет своё слово Рыбак. -Да, забор… - Ведьма звучит растерянно. – Лётчик, Пламя, покажите новенькому Дом, двор, расскажите правила… - Скоро прибудут лидеры. И Хирург. Надо подготовиться. Рыбак одобрительно кивает и отпирает ворота. Он провожает нас до спальни мальчиков и уходит по своим делам. На кровати под окном сидит мальчик лет десяти. У него пухлые губы и светлые кудрявые волосы. Мальчик поднимает на нас свой взгляд, осознанный и грустный. Вряд ли кто-то радуется, попадая сюда. -Привет! – начинает Лётчик и садится на кровать напротив. Я тоже присаживаюсь. – Меня зовут Лётчик, а это Пламя. Как тебя зовут? Мальчик изучает нас. -Толстый, - отвечает он. -Значит, это твоя кровать? -Да. Я на ней проснулся. Было холодно. -Вот, держи, - я достаю из кармана рюкзака шоколадную конфету. – Тут такие редко водятся, но хочется, чтобы твой первый день в Доме был чем-то скрашен. -Спасибо, - он берёт конфету и кладёт её на подоконник. Воцаряется тишина. -Не боишься, что кто-нибудь возьмёт её, пока тебя не будет? -Её могут украсть? Я пожимаю плечами. Мальчик берёт конфету в руки и медленно, шелестя обёрткой, разворачивает её. Толстый откусывает маленький кусочек и рассасывает его во рту, только потом откусывает снова. Мы терпеливо молча ждём. Когда Толстый заканчивает, Лётчик встаёт: -Вот и отлично! Теперь самое время показать тебе Дом, - он протягивает мальчику руку, тот нерешительно берётся за неё. – Попытаюсь рассказать тебе о нём всё самое интересное. Ну, вперёд! Мы выходим из комнаты. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится наблюдать, как Лётчик ведёт себя с детьми. В Доме он немного другой. Более свободный, что ли. Ему нравится бывать с детьми. Только в Доме я замечаю, что и в нём ещё живёт ребёнок. -Мы останавливаемся у самого порога. Лётчик разворачивает Толстого, и мы смотрим на пустую комнату с заправленными кроватями. -Можешь рассказать нам, кто ещё живёт с тобой в комнате? Толстый отрицательно мотает головой: -Я ещё никого не знаю. -Ничего, познакомишься. -В соседней комнате тоже живут мальчишки, - говорю я. – Вы можете ходить друг к другу в гости, но только до комендантского часа. Он в девять. После него разрешается ходить только до ванной и обратно. Понятно? Он кивает как послушная собака. Мы поднимаемся на этаж выше. -Это этаж девочек. Комнаты расположены так же, как и на этаже мальчиков. -К ним тоже можно ходить в гости? Мы с Лётчиком переглядываемся. -Только если кто-то из взрослых разрешит. -А что выше? – мальчик перегибается через перила и смотрит вверх. – На самом верху? -Чердак, но там ничего интересного. Всякий хлам. -Я хочу посмотреть. -Там пыльно. -Если можно, - его тихий голос заставляет сердце сжиматься. Вряд ли, он когда-нибудь ещё сможет туда попасть. -Если он не заперт, то можем войти, - соглашается Лётчик. Мы поднимаемся на самый верх. Я сама никогда не была на чердаке, но Лётчик был. На чердаке много света от большого окна. В свету медленно танцует пыль. Её тут тоже очень много. Она оседает на бесчисленное множество коробок и ящиков, но и свободного пространства тут тоже предостаточно. -Ух ты! – вскрикивает Толстый и бежит к дальнему углу. – Это же велосипед! – он уверенно хватается за ручку, а потом робко обращается к нам: - Можно? Лётчик кивает. Это он притащил этот велосипед однажды в Дом. Мы достаём его из-за коробок. -Пыльный, - отряхивая ладони, говорю я. – Надо бы протереть. Я снимаю рюкзак, чтобы достать платок, но мальчики не ждут меня. Разве кто-то думает о том, как он выглядит, когда действительно счастлив? У Толстого есть велосипед, и он счастлив. Какое ему дело до запачкавшихся штанов? Толстый усаживается на велосипед. -Умеешь кататься? – интересуется Лётчик. -Чуть-чуть, - Толстый поджимает под себя ноги, и Лётчик толкает его вперёд, не отпуская руки от сидушки. Через пару секунд Толстый ставит ноги на педали, и начинает их крутить, и вот уже сам наматывает круги по чердаку, треща старыми половыми досками. В одной из коробок замечаю воздушные шары, и мне приходит в голову идея надуть их и раздать ребятам. С разрешения старших, конечно. Я сообщаю об идеи Лётчику и ухожу переговорить с Ведьмой. Я нахожу её не сразу. В столовой за прикрытой дверью. Голоса взволнованные. -Чего мы ждём? И что за срочность? – узнаю прокуренный голос Жабы. -Ещё не все подошли, - спокойно отвечает Ведьма. -И сколько мне ждать? Кого, вообще, мы ждём? -Аквамарина. -О боже! Теперь мы все будем ждать его одного? -Раньше он всегда приходил вовремя. -Времена меняются. Скорее начнём – скорее закончим. -Кто-нибудь знает, где Аква? На несколько секунд воцаряется тишина, от которой становится не по себе. -Ладно, - тяжело вздыхает Ведьма, - начнём. Подтянется. У нас произошло ЧП. Сегодня утром мы не обнаружили одного мальчика в кровати. Конечно, мы предположили, что он сбежал, и отправились на его поиски. -Дела Дома меня не касаются, - перебивает её Паук. -Вы хотите, чтобы мы присоединились? Одному ему в городе делать нечего, да и опасно, он может заблудиться. Мы передадим всем своим, чтобы приютили мальчика и отвели сюда, - Календула как всегда рассуждает здраво. -Извините, - отвечает Рыбак. – Но этого не требуется. Мы нашли мальчика. Он мёртв. Мурашки пробегают по коже. Пытаюсь подглядеть в щёлку и разглядеть реакцию остальных, но обзор мне перекрывает чья-то спина. -Вы обвиняете нас? – через паузу спрашивает Паук. -Что? Какая глупость! – возмущается Ведьма. -Тогда что вам от нас надо? -Дело не только в мальчике, - берёт в свои руки инициативу Хирург. – Это не единственное происшествие. -Ещё кто-то умер? – Жаба циничен. - У нас пропало двое. Актёр и Кукольных Дел Мастер. -Они причастны к убийству мальчика? – испуганно спрашивает Календула. Я слышу шум на лестнице. Это Лётчик и Толстый спускаются вниз. Поддаваясь секундной панике, стучу в дверь и резко вхожу внутрь, прерывая разговор. Все смотрят на меня как на призрака. Ведьма молча выталкивает меня в коридор, прикрывая за собой дверь. -Мы там на чердаке нашли шары и хотели их взять… - тараторю я. -Да-да, берите, что хотите, делайте, что хотите. В рамках разумного. Я сейчас занята, - она вдруг замирает. – Аква не приходил? -Не видела его пока. Она обеспокоенно смотрит на меня. -Займите чем-нибудь детей, - и она уходит, заперев за собой дверь. Лётчик замечает мою встревоженность, но я стараюсь овладеть собой и максимально бойким голосом говорю: -Шары разрешили взять, так что устроим небольшой праздник! – вряд ли моя улыбка в этот момент выглядит естественной. Она такая же натянутая как бельевая верёвка. -Здорово, - кивает Лётчик, - я пока покажу Толстому первый этаж, а ты иди за коробкой. Это, кстати, столовая. Пока поднимаюсь по лестнице, ощущаю тревожность. Неужели Актёр и Кукольных Дел Мастер могут быть причастны к смерти мальчика? Но больше всего меня пугает не сам этот факт, а возможные последствия. Как это воспримет Лётчик? Он много общался с Кукольных Дел Мастером. Может, он что-то знает? Но как ему сообщить? Моё нутро подсказывает, что за всем этим стоит нечто громоздкое, монолитное. Мы с Лётчиком выводим детей на улицу, надуваем шары и раздаём всем. Их глаза так и светятся от восторга. Кто-то отпускает шарик и стремится его поймать, пока ветер не уносит его ввысь или за забор, кто-то держит его, обхватив двумя руками, кто-то носит за собой на верёвочке как собачку. Я смотрю на детей и пытаюсь понять, какой же мальчик мёртв. Кого из детей тут не хватает… К нам подскакивает Рыжая. Я протягиваю ей шарик, но она, словно не замечая меня, заговаривает с Лётчиком: -В честь чего такой праздник? -Да так, нашли на чердаке. Решили, почему бы и нет? -Отличная идея! -Вообще-то, это Пламя придумала. Она бросает в мою сторону мимолётный взгляд и за долю секунды успевает меня им измерить. -Молодец, - получаю я от неё сухой комплимент. -Какой шарик ты хочешь, Рыжая? – спрашивает Лётчик. -Красный. Я как раз держу такой в руке и во второй раз протягиваю ей его. -Нет, не этот. Вон тот! – она указывает на охапку шаров. Лётчик лезет в самую гущу и достаёт нужный. -Этот? -Да, спасибо, Лётчик! – она обнимает его своими худенькими ручками. -Эй, Рыжая! – кричит кто-то из мальчишек. – А я и не замечал, что ты с Пламя так похожа! У вас и цвет волос один в один. -Точно, - подтверждает Лётчик. – Вы как сёстры. -Она мне не сестра! – злобно отвечает Рыжая и обращаясь к мальчишке, кричит: - А ты дебил! – она обиженно глядит на Лётчика и убегает. -Какая-то она сегодня колкая, - замечает Лётчик. -Да? А по-моему, она всегда такая. Он пожимает плечами. Мы долго стоим молча. Сначала не решаюсь заговорить с ним об услышанном, потому что нас могут прервать дети. Но эта тишина давит на меня. Мне нужно с кем-то поделиться. -Мне нужно тебе кое-что сказать, - я копаюсь носком ботинка в песке и не смотрю на Лётчика. -Сейчас? -Наверное, лучше сейчас. Я кое-что слышала. Только не волнуйся, ладно? – конечно, это вызывает только волнение: у меня и у него. – Этой ночью пропали Актёр и… Кукольных Дел Мастер. Лётчик непонимающе смотрит на меня: -Как это пропали? -Я не знаю. Ты хорошо общаешься с… -Он не мог пропасть. Может, он… -Так сказали старшие. Что-то странное произошло за ночь: мальчик, Актёр, Кукольных Дел Мастер. -По-твоему, они все связаны? -Не знаю. Я, если честно, ничего не понимаю. Просто хотела, чтобы ты знал. -Это ерунда какая-то. Мы немного молчим. -Именно поэтому собрали лидеров, - говорю я. – Надо будет расспросить Аква, думаю, он уже тут. -Вряд ли он нам расскажет. -Но ведь мы с тобой знаем! -Слабое преимущество. Рано или поздно об этом узнают все. Снова молчим. -Как думаешь, что могло случится с Кукольных Дел Мастером? – решается спросить Лётчик. -Я даже боюсь предположить… Слушай, - мне очень тяжело это говорить. – Они нашли мальчика, и он мёртв. Они считают, что Актёр и Кукольных Дел Мастер могут быть к этому причастны. -Херня какая-то. Пойду его искать сегодня. Он не может исчезнуть просто так. Да и в эту дурацкую теорию я не верю. Просто что-то случилось. -Сегодня же ходка. -Чёрт! Скажу Аква, что я всё знаю, и он меня отпустит. -Скорее наоборот. Лётчик знает, что я права. Своим взглядом, полным беспомощности, он пытается найти во мне сочувствие. Я обнимаю его. Пожалуй, только так я могу ему сейчас помочь. Краем глаза замечаю в стороне Паука. Меня бросает в дрожь. Он, кажется, смотрит на меня, но его правый глаз косит, так что нельзя сказать точно. Достаёт пачку сигарет. К нему быстрым шагом подходит Календула и забирает пачку: -Тут дети! Пока из дома выходят старшие, Паук прячет сигареты в карман. Низкорослая Швея что-то активно высказывает Хирургу, тот лишь молча кивает головой. Она подходит к нам. -Спасибо, что приглядели за детьми. Сейчас вам лучше идти. -Мы можем переговорить с Аква? – тут же спрашивает Лётчик. -У нас перерыв. Мы ещё не закончили. Эта мысль меня успокаивает. -Кто присмотрит за детьми? – интересуюсь я. -Я, - отвечает Швея. – Их поведут к Хирургу, - пробалтывается она. -Зачем? К Хирургу просто так не ходят. -Это общее решение. Мы с Лётчиком переглядываемся, но ничего не можем придумать, чтобы остаться. Чтобы не затягивать молчание, понимающе киваю: -Что ж, тогда мы пойдём. За воротами мы долго молчим. Лётчик первым решает двинуться и вернуться в город. Я следую за ним. В коридоре между безлики заброшенными домами мы останавливаемся. Лётчик садится на бетонный блок ко мне спиной. Тишина, повисшая между нами, натягивается как резинка. Если заговорить о том, что мы слышали, она непременно лопнет. Но я не понимаю, чего он ждёт тут. Может, надеется дождаться Аква? Но собрание может затянуться. -Пойдём, - я осторожно касаюсь его плеча. – Нам ещё нужно поесть и подготовиться к ходке. -Не пошли бы сегодня, ничего бы не узнали. Я присаживаюсь рядом, но спиной к нему. -Думаешь: Аква расскажет остальным? -Думаю, что это будет зависеть от решения, которое они там все примут. Вряд ли, он пойдёт против него. -Думаешь: они решат всё скрыть? -Я не понимаю, что там происходит. Мы добираемся до кафе, где собираемся пообедать. Внутри всё выглядит слишком обыденно, словно ничего в этом городе и не произошло. В самом углу справа в своём излюбленном месте прячется Мрак. Мне всегда становится тревожно, когда я вижу её. Хоть она и старается быть неприметной, но чёрная одежда не выделяется разве что ночью. Пара мух разместились за столом. Отдельно от них, демонстративно забросив ноги на стол, листает книгу те самые зелёные глаза. Но он сидит в солнцезащитных очках. От этого мне становится легче. Хрусталь с Ёлкой о чём-то перешёптываются. У барной стойки скандалит Змея: -Послушай, если ты думаешь, что я буду платить за это, - она демонстративно отодвигает чашку указательным пальцем. – то ты ошибаешься. Если я сказала «переделать», значит, нужно переделать. И мне плевать, где ты будешь искать сливки. За барной стойкой стоит тень с красными глазами. Тени не похожи на разумные существа. Да и ответить они уж точно не могут. Мы с Лётчиком подсаживаемся к Змее. -Нет, ну вы представляете? – она тут же переключается на нас, пока тень уплывает куда-то на кухню. – У них кончились сливки! -Боже, Змея, три часа дня, а ты уже скандалишь! – замечаю я. -Что ты хочешь этим сказать, стервочка? – её сладкий голос вдруг начинает горчить. Её тон обижает меня, но я пытаюсь не поддаваться её провокации. -Побереги силы для ходки. Она сегодня, - вступается Лётчик. -Сладкий, как будто я не знаю. -Не называй меня «сладким». Она прикусывает свой длинный ноготок указательного пальца и внимательно смотрит на Лётчика: -Извини. Звучит достаточно искренне. Тут ей приносят кофе со сливками, и она переключается на него. Мы заказываем себе обед и от греха подальше решаем пересесть к Ёлке и Хрусталю. Хрусталь – почти двухметровый громила, здоровенная груда мышц, за чьей спиной можно спрятаться, разве что он сам не спрячется за кем-то другим. Рост Ёлки, пожалуй, чуть больше полутора метров, но она всегда носит высокие каблуки и часто короткую шубу. Шуба никогда не бывает естественного цвета, и она меняет их каждый день. Сегодня она фиолетовая. Носить шубу летом странно, соглашусь. Но когда это мода была трезвой? В тон шубе – губная помада. Иногда кажется, что у них со Змеёй негласное соревнование: у кого сегодня стиль лучше. Я со своими джинсами и свитшотом даже отбор не прохожу. -Говорю тебе: он будет что-то решать насчёт Суфле, но я ничего не знаю. О, привет, ребят! – Ёлка пододвигает свой стакан. Мы с Лётчиком садимся друг на против друга, я – к Ёлке, он – к Хрусталю. -Что-то не так с Суфле? – интересуется Лётчик. -Ты ещё не в курсе? – удивляется Хрусталь. – Я думал, что все знают. -Ну, об этом как бы никто не говорит, но знают все, - поправляет его Ёлка. -Так в чём дело? Ёлка цыкает и закатывает глаза. Она нагибается к столу, жестом просит нас сделать тоже самое, а затем шёпотом говорит: -Муха бросил Суфле. -Муха – в смысле прям Муха? -Да, - недовольно отвечает она. – С кем она встречалась, тот её и бросил. -И что, это какая-то проблема? – не понимаю я. – Тоже мне новость! – знали бы они, с чем мы вернулись из Детского Дома. Замечаю недовольное лицо Лётчика и его многоговорящий взгляд, тут же решаю исправиться: - Ну, кого в жизни не бросали. Она же не первая. Да, личная трагедия. Могу представить, какая это личная трагедия для тонкой души Суфле, но встречаться с Мухой – сам по себе выбор специфичный. -Он бросил её, потому что так сказал Паук. -То есть? -Паук изгнал её. -Что? – в один голос спрашиваем мы с Лётчиком. -Да, - подтверждает Хрусталь, - поэтому Муха и не может с ней встречаться. -Но почему? – начинает засыпать вопросами Лётчик. – Зачем он это сделал? И что она теперь будет делать? Не будет же она одна… - он понижает голос. – Как Мрак. Все, конечно, смотрят на дальний правый угол у двери. Мрак своими пугающими чёрными глазами смотрит на центр стола и потягивает что-то из бутылки. Надеюсь, она сегодня не придёт на ходку. И я уверена, что она слышала Лётчика. Она часто знает больше, чем нужно, но ей просто нет дела до всей этой информации. -Никто не может быть настолько безумным, кроме Мрак, разумеется, чтобы остаться совсем одному, - соглашается Хрусталь. – Это же Суфле. Она одна, ну, никак. -Значит, ей нужно помочь, - говорит Лётчик. -Ну, конечно! Давай позовём её к себе в отряд! – недовольно подхватывает Ёлка. -Это не нам решать. -Ну, да. Только если мой брат ей предложит. А она, если не дура, согласится. Но, чёрт побери, почему мы должны подбирать слабые звенья? -На кого это ты намекаешь? Ёлка строит недовольную гримасу и чуть заметно кивает в сторону барной стойки. Ёлка всегда недолюбливает Змею. -В любом случае, нам следует поддержать Суфле, - говорит Лётчик. -Ах да, она же теперь у Хирурга. -Твою ж мать! – вырывается у него. -Просто так к нему не придёшь, - понимающе говорит Хрусталь. – Значит, дело хреново. -Мой брат отвёл её к нему. -Значит, всё плохо, если сам Аква это сделал. -Ну, он не сказал, насколько, поэтому… кто знает. -Будем надеяться, что сил у неё больше, чем кажется, - говорю я и сама не верю в свои слова. Если Хирург не поможет Суфле, то ей уже никто и ничто не поможет. Ходка – это наша работа. Без чёткого графика. Ей мы занимаемся по велению Аква. Он ищейка, а у ищеек есть чутьё. Все лидеры – ищейки. Чутьё помогает им понять, где мы можем добыть самородки. В нашем отряде, как, пожалуй, в каждом, есть свои негласные правила, за нарушение которых может последовать наказание. Насколько суровое, сказать не могу. У нас в отряде никто их не нарушал. Мы не просто отряд, мы семья, и, что бы внутри семьи ни происходило, мы всегда должны оставаться семьёй. Именно это условие, единственное, выдвинул Аква, когда брал каждого из нас к себе. Правило первое: ходка назначается лидером. Аква лично оповещает каждого о месте и времени. Правило второе: на ходку созывается весь отряд независимо от возможных разногласий внутри него. Правило третье: ходка – обязательное мероприятие, не прийти на неё можно только в случае болезни или травмы. Правило четвёртое: запрещено рассказывать о месте, времени и других деталях ходки членам других отрядов. Это может привести к нездоровой конкуренции. Правило пятое: не создавать самостоятельных нелегальных ходок. Это может быть СМЕРТЕЛЬНО опасно. Правило шестое: собирать как можно больше самородков. Это, в свою очередь, приводит к седьмому правилу. Правило седьмое: участник сам несёт ответственность за свою экипировку, включая объём сумки или рюкзака. Правило восьмое: все добытые самородки без исключения сдаются Аква. Он относит их Хирургу, тот делает пересчёт, перерабатывает их в кристаллы, возвращает их Аква, а Аква в равном количестве раздаёт всем участникам ходки. В том числе и себе. Вне зависимости от того, кто сколько собрал. Мы следуем этим правилам так давно, что они нам кажутся сами собой разумеющимися. Хотя я знаю, что в других отрядах существуют иные правила. Например, никто из других лидеров сам не присутствует на ходке. Ходка опасна по многим причинам. Во-первых, это сами самородки. Это острые, прозрачные, полупрозрачные или цветные кристаллы. Большая удача – отыскать чистые, прозрачные кристаллы. Особо ценятся друзы. Самородки прорастают через мебель, стены, предметы быта, и поэтому их часто сложно изъять, приходится применять дополнительные инструменты. Во-вторых, самородки опасны. Они жалят, поэтому экипировка – это не просто прихоть. В-третьих, самое большое скопление самородков чаще всего приходится на старые дома. Старые, значит, догнивающие. Находиться в таких аварийных зданиях опасно, потому что они могут рухнуть. Ну, и четвёртая опасность – это дома-матки. Все мы знаем, что случилось с Кислым. Я дохожу до места встречи с походным рюкзаком. Лётчик, Ёлка и Пепел уже на месте. Мы собираемся на возвышении у старой стены, сплошь исписанной какими-то обрывками и разрисованной, впрочем, вполне недурно. Часть изображений и рисунков стёрты дождём и часто прислонявшимися к ним спинами. Перед стеной целое поле многоэтажек. Если пройти километров пять вперёд, то уже можно наткнуться на первые загнувшиеся высотки, покрытые белой и зелёной плесенью. Чуть позже к нам присоединяется Хрусталь. Ёлка нервно поглядывает на часы. Последней из отряда появляется Змея, когда остаётся шесть минут до начала. -А где Аква? – спрашивает её Ёлка. -Не знаю. Я его весь день не видела. Мы с Лётчиком переглядываемся, и я говорю: -Мы сегодня ходили в Детский Дом. Было экстренное совещание старших и лидеров. Наверное, Аква всё ещё там. -Это из-за того, что сделал Паук? – спрашивает Хрусталь. Я пожимаю плечами: -Нас на собрание не пустили, мы сидели с детьми. -Не помню, чтобы Аква когда-либо пропускал ходку. -Значит, ситуация там действительно проблемная, - подключается Лётчик, пытаясь свети разговор на нет. И вряд ли бы у него это получилось, если бы за нашими спинами не раздалось сухое «привет». -И ты, - закатив глаза, произносит Змея. Уже темно, и света в этой части города нет, но благо, мы все стоим с огромными фонарями, и я могу разглядеть скелетоподобный силуэт Мрак. У неё чёрное всё: волосы, кожаная куртка, джинсы, берцы, перчатки, рюкзак… даже глаза кажутся чёрными. Только кожа бледная, как у смерти. В руках она держит стеклянную бутылку и что-то выпивает из неё. Все мы знаем, что она употребляет. -Твой парень меня сам позвал, - спокойно отвечает она. Змея шеей делает волну, пытаясь в это время подобрать очередной язвительный ответ, но Мрак успевает вставить: -Не ревнуй только. Бизнес, и ничего личного. -Стерва, - шепчет Змея. Меня удивляет спокойствие Мрак. Она прекрасно знает, что из присутствующих тут, да и, пожалуй, во всём городе, нет того человека, которому было бы приятно находиться с ней в компании. Она знает, что Ёлка и Змея готовы вырвать ей глаза, что Пепел часто сдерживает себя, чтобы не переломать ей кости. Я знаю, как она неприятна Лётчику. Но больше всего на свете я хочу быть уверена, что она не знает, насколько сильно её боюсь я. При её появлении я сильнее впиваюсь в ручку фонаря, будто этот искусственный свет способен прогнать эгоцентричную Мрак. -Кстати, где он? – спрашивает она. Ёлка снова смотрит на часы. -Время, - она разводит руками. – Надо начинать. Я бросаю взгляд назад. Вдруг он уже на подходе? -Его не будет? – в голосе Мрак улавливается толика обеспокоенности. -Рот закрой, - отвечает Змея. – Тебе тут не рады. От такой неожиданной грубости Мрак приподнимает брови. Не видела раньше её такое лицо. -Змея! – Лётчик отдёргивает её. -Она не в нашем отряде, она не семья. Я уверена, что Аква просто снисходит – она быстро осматривает девушку с головы до ног, – до столь жалкого существа. Мрак кивает головой: -И всё же я тут, поэтому вам придётся работать со столь жалким существом. Рады вы или нет. Пока они ссорятся, я достаю из кармана куртки коробок и вынимаю семь спичек, по количеству собравшихся. -Старым дедовским способом, - я протягиваю спички на ладони. -Но нас семь! – говорит Лётчик, пока Ёлка начинает обматывать спички цветными нитками. -Значит, кто-то пойдёт один, - отвечает Пепел. -Я даже знаю кто, - Змея не упускает шанса вставить своё слово. Ёлка прячет спички в своём кулаке, торчат только головки. -Итак, - произносит она, - вытягиваем по одному. Зелёный с зелёным, синий с синий, белый с белым. И одна пустая. Ёлка решает доверить свою судьбу нам и соглашается оставить себе последнюю невытянутую спичку. Первым тянет Лётчик. Зелёная. Вторым Хрусталь. Белая. Третьей вытягивает спичку с зелёной ниткой Змея. Она аж вздыхает от облегчения. Лётчик набирает воздуха всей грудью. Он уже предвидит, как ему будет тяжело с ней. Я тяну четвёртой. Пустая. Встречаюсь с взволнованным Лётчиком, пытаюсь изобразить, что всё в порядке, хотя на меня накатывает некоторое беспричинное беспокойство. Пятым Пепел. Синяя. Мрак достаётся белая. Все расходятся по парам. -Может, взять Пламя к кому-нибудь в тройку? – предлагает Лётчик. -Тогда мы не успеем охватить все дома, - возражает Пепел. – Итак без Аква сегодня. -Всё в порядке, - я понимаю, что Лётчик переживает, но мне будто приходится оправдываться перед всеми, словно все думают, что одна я не справлюсь. -Давай тогда ближняя четвёрка домов твоя, а остальные мы делим между собой. Все соглашаются. Лётчик и Змея берут следующую шестёрку домов, вглубь уходят Ёлка и Пепел, ещё дальше – Мрак и Хрусталь. Расходимся. Я принимаюсь за свой дальний четвёртый дом. Большая железная дверь держится на нижней петле, перекрывая собой вход внутрь. Я пробую приподнять её и сдвинуть, но мне не хватает сил. Она лишь немного приподнимается, но я боюсь, что она свалится мне на голову. Тогда я снимаю свой пока ещё пустой походный рюкзак и пропихиваю его внутрь. Между накренившейся дверью и полом есть достаточное отверстие, чтобы пролезть. Натягиваю платок на нос в связи с возможной плесенью и запахами внутри, ложусь на живот и проталкиваю себя вперёд по пыльному полу, стараясь не задевать дверь. Почему-то есть страх, что от моего лёгкого прикосновения тазом или ногой она рухнет, хотя мне едва удалось её сдвинуть до этого. Оказавшись внутри дома автоматически отряхиваюсь, хотя это обычно не имеет никакого смысла. Никто не приходит после ходки чистым. Надеваю рюкзак на плечи, беру в руки фонарь и осматриваюсь. Пустой дом – гробница. Глухая, немая, скрывающая свои тайны. Кромешную тьму прорезает луч искусственного света фонаря. Никаких отблесков и мерцаний я не замечаю. Скорее всего, самородков тут нет. Или они пока не успели прорасти. Обхожу весь первый этаж. Тут нет мебели, только голые стены без обоев и других признаков жизни. Дом-пятиэтажка без лифтовой шахты. Я поднимаюсь по лестнице на последний этаж. Всегда начинаю с первого и последнего этажей. На последнем этаже пахнет чем-то забродившим. Здесь четыре квартиры. У двух из них нет входных дверей, и я с лёгкостью попадаю внутрь. Тут меня ждёт целый урожай находок. Небольшие острые носики самородков проглядывают через прорезанную ими обивку дивана, перевёрнутый стол и даже из задней стенки платяного шкафа с обвисшими дверьми. Достаю инструмент из рюкзака и начинаю их понемногу откалывать. Каждый мой стук сотрясает тишину, окружившую этот заброшенный район. Вскоре слышу звуки работающих инструментов и понимаю, что остальные тоже приступили к работе. Повозившись с первыми двумя квартирами, я приступаю к тем, что имеют закрытые двери. У одной деревянная дверь со сломанным замком открывается легко. Но в квартире почти ничего нет, и на неё у меня уходит совсем немного времени. Дверь второй квартиры добротная. Я пытаюсь вскрыть её подручными инструментами, но дверь оказывается упрямей моих навыков. Я достаю из кармана джинс мел и помечаю дверь огромным знаком Х. Надо будет вернуться сюда позже вместе с отрядом. Уж у кого-то получится её вскрыть. Я работаю не так быстро, как хотелось бы. Возможно, события сегодняшнего дня так влияют на меня. Но улов неплохой, и я передвигаюсь к дому напротив. Это уже здание в шестнадцать этажей. Тут я засяду надолго. На мою удачу часть окон на первом этаже оказываются выбитыми. Убеждаюсь, что на подоконнике нет стекла, и залезаю внутрь. Обхожу первые шесть квартир и собираю то, что есть. Аква советует не пользоваться лифтами, потому что можно в них застрять или, чего хуже, рухнуть вместе с ними. Да и никто не знает, как обстоят дела с проводкой в заброшенных домах. Но перспектива подниматься на шестнадцатый этаж кажется совсем уж не радужной. Нажимаю на кнопку вызова, и она подсвечивается голубым. Дом пробуждается ото сна. Лифт, дребезжа, медленно спускается вниз. Добравшись до первого этажа, он своим светлым лучом ещё за закрытыми дверями делит меня пополам. Потом со скрипом и скрежетом открывает свою голодную пасть. Свет оказывается слишком ярким, с непривычки жмурюсь. Захожу внутрь, выбираю шестнадцатый этаж и еду вверх, чуть пошатываясь в лифтовой кабине. Лифт останавливается на нужном мне этаже, но не открывает двери до конца. Я пропихиваю свой рюкзак и пролезаю сама на этаж. Яркая полоска лифтового света освещает пол и стену, усыпанную самородками. Я начинаю извлекать инструменты из рюкзака и слышу какой-то звук справа. Будто я не одна. Внутри всё съёживается. Я сжимаю инструмент в правой руке, в левой – самородок. Тоже может быть неплохой защитой. Стараясь быть бесшумной, я медленно выпрямляюсь. Делаю аккуратный шаг левой ногой, правой, снова левой. Наступаю на гравий. Раздаётся характерный звук. Сжав губы, замираю и напрягаю слух. Слышны только далёкие постукивания из соседних домов. Выдыхаю и расслабляюсь, как вдруг слышу точно такой же, как и мой, шаг в стороне. Чтобы не поддаваться панике, начинаю вдыхать носом и выдыхать ртом. Если тут кто-то есть, он теперь явно слышит моё дыхание. Резко врываюсь в одну из квартир, будто это облава. Внутри темно, стёкол в окнах нет и задувает прохладный ветер. А может быть, холодно из-за страха. Без оставленного мною в коридоре фонарика не особо хорошо видно. Осматриваюсь, стоя в дверном проёме, и даю глазам привыкнуть. Продвигаюсь чуть вперёд и останавливаюсь прямо между входами в две комнаты. Комнату справа отделяет дверь, слева – ничего. Пол усыпан песком, гравием и стеклом. В квартире почти нет самородков, или я их не вижу из-за темноты. Выбираю левую комнату и, осторожно ступая, двигаюсь к ней. Меня резко дёргает назад, и чьи-то мощные руки прижимают меня к стене. Моя правая рука чуть выше локтя впивается в кристалл, растущий из стены. Он протыкает куртку, свитшот и кожу. Я чувствую сильную боль. Я вскрикиваю. Он затыкает мне рот ладонью, и я вижу его напуганные, но полные решимости серые глаза. Всё начинает двоиться. Мутнеет. Зелёные глаза. Я слышу смех. Как будто во сне. Он так близко, что я чувствую запах пива. Свободной левой рукой наношу удар кристаллом, но он уворачивается, и я лишь едва задеваю его. В испуге или ярости он ещё сильнее прикладывает меня к стенке, так что от удара у меня болит спина, а правая рука онемевает. Он выше меня, и явно сильней. Я не видела его раньше. Глухие шаги. Он смотрит на меня. Мне страшно. Мне некуда бежать. Я горю. Мои волосы вспыхивают со скоростью спички. Он отскакивает от меня молниеносно. Я освобождаю руку и бросаюсь к коридору, но какой-то пьяной походкой. Впившийся кристалл даёт о себе знать. Он хватает меня за кофту. Я тут же пытаюсь её снять, чтобы он снова меня не зажал. Куртка загорается от моих пылающих волос. И он снова отскакивает. Я горю. Снимаю куртку вместе с кофтой, пятясь спиной к окну, и выкидываю их наружу. Свежий воздух чуть отрезвляет. Но я всё ещё не могу прийти в себя. Он сидит, вжавшись в дальний правый угол, как испуганный кролик. Я вжимаюсь в угол у окна, сползаю по стенке, потому что ноги теперь немного ватные и им сложно меня держать. Пытаюсь успокоиться и вернуться к действительности. Он пока больше не нападает, только следит, как волосы медленно перестают гореть. Я стараюсь незаметно от него набрать в ладонь горсть песка и стекла, чтобы бросить ему в лицо, если понадобится защищаться снова. Мы смотрит друг на друга, не отрываясь, но и не решаясь пошевелиться. -Что ты такое? – спрашивает он. Он меня определённо не знает. -Кто ты? – отвечаю вопросом на вопрос. – Я тебя не видела раньше. Он молчит. -Что ты тут делаешь? – теперь его очередь. -Это твой дом? Он выдерживает паузу, а затем мотает головой. -Тогда что ты тут делаешь? – спрашиваю я, выделяя «ты». -Прячусь. -От кого? Он не успевает ответить, я слышу какое-то движение на первом этаже. -Пламя! – я узнаю голос Лётчика. Незнакомец напрягается, но я поднимаю правую руку: -Это за мной, - аккуратно встаю по стенке. Уже получше, но ещё хреново. Правая рука горит от боли, но я не могу показать ему свою слабость. – Не двигайся. Я просто ухожу, - медленно иду к выходу, не отрывая взгляда от незнакомца. Он не встаёт, но головой следит за мной. Пятясь назад, я возвращаюсь в коридор, хватаю рюкзак и фонарик и сбегаю вниз по лестнице этажа на три. Там я сталкиваюсь с Лётчиком. Позади него стоит Змея. -Что случилось? – спрашивает Лётчик. Испуг на моём лице не скрыть. -Почему вы здесь? -Мы услышали крик, а потом… - он запинается. -А потом в окне увидели, как что-то горящее летит с верхних этажей, - объясняет Змея. – Мы подумали, что это ты. -Ты в порядке? -Я… я наткнулась на кристалл, очень жжёт руку. Правая рука почти неподвижна, в неё будто только что залили свинец. -Это решаемо, - Змея пытается подняться, но я преграждаю ей путь. -Не ходи туда, - шёпотом произношу я. -Почему? – ничуть не испугавшись, даже скорее, с чувством задетого самолюбия, осведомляется она. Я не успеваю ответить. Незнакомец с шестнадцатого этажа так быстро проносится вниз, что сбивает Змею с ног. Лётчик успевает её поймать. Мы слышим его громкие шаги, удаляющиеся всё ниже и ниже. Лётчик делает пару смелых шагов, а потом останавливается: -Кто это? -Я не знаю, - мне хочется разрыдаться. -Здесь ещё кто-то есть? – Змея перегибается через перила и светит фонарём вверх и вниз. -Я не знаю. Нет. -Тогда спускаемся. Только тихо. Лётчик помогает вылезти мне и Змее через окно. Садимся на крыльцо. Лётчик светит на меня фонарём. Змея подворачивает левый рукав моей футболки и осматривает больную руку, которую я уже совсем не чувствую. Затем она достаёт из кармана складной ножик, делает надрез на своей ладони и прислоняет её к месту, куда впился самородок из стены. Она размазывает свою кровь по больному месту. Боль адская. Я ёрзаю, стараясь не издать ни звука. -Больно? – волнуется Лётчик. -Ей приятно, не видишь? – язвит Змея. – Не задавай глупых вопросов. Она лезет в свой рюкзак, достаёт бинт и засчитанные секунды ловко обматывает свой порез. Ей не в первый раз. Потом она хватает свой фонарь, отходит и начинает светить в окна, пытаясь найти там что-то или кого-то. Лётчик присаживается рядом. -Я подумал, что это ты летела. -Я загорелась. -Не только волосы? -Куртка. С кофтой. Я начала снимать куртку, когда волосы уже горели, - мы немного молчим. – Я не знаю, кто это был, Лётчик. Я не видела его раньше, но он был чертовски напуган. Кажется, даже больше меня. -Нужно рассказать об этом Аква, потому что, если это кто-то из другого отряда… -Не думаю, что это кто-то из другого отряда. -Всё равно, рассказать нужно, - встревает Змея. Мне неприятно, что она нас слышит и мешает. Лётчик крепко обнимает меня. – Ну, какой дальнейший план действий? Этот придурок мог ломануться куда угодно. -Да, но вряд ли он решится скрыться в одном из домов, где орудуют ребята. Их же слышно. -Подать красный сигнал тревоги? – предлагает Лётчик. -Скорее, оранжевый, - отвечает Змея. – Никто же не пострадал, - она замечает мой осудительный взгляд и добавляет: - Ну, я же помогла тебе, ты почти в порядке. Не сахарная же: не растаешь. -Спасибо! – саркастично отвечаю я. -Твои слова как бальзам на душу, - она прикладывает ладонь к сердцу. -Змея права, - соглашается Лётчик. – Рана несерьёзная, тем более, что уже в процессе излечения. Серьёзных травм и повреждений нет, дом не разваливается, плесени нет, так что да, оранжевый. Мне ничего не остаётся как принять их выбор. Втроём молча поднимаемся на холм, с которого пришли, ставим фонари рядом и надеваем на них оранжевый фильтр. -Только ни в какие дома мы сегодня больше не пойдём, - прошу я, - он может быть в любом из них. -Конечно. Надеюсь, ребята скоро заметят и вернуться. -Улов, конечно, будет богатый! – восклицает Змея. -Как мы это всё будем объяснять Аква… -С ним точно всё в порядке? – спрашиваю я. Лётчик едва заметно толкает меня в бок локтем. -Он не отчитывается передо мной за каждый свой шаг, красавица. Он мой парень, а не подданный. Молчим. Под глухой звук работающих инструментов начинаем приводиться себя в порядок: вытираем лицо и руки, отряхиваем одежду от пыли, осматриваемся на наличие плесени. Наши потихоньку начинают возвращаться. Первыми добираются Пепел и Ёлка. Он сваливает с плеча доверху набитую сумку рядом с нашими полупустыми. -Оранжевый сигнал, серьёзно? Что могло случиться на первой линии? Или вы так решили отлынивать от работы, пока нет Аква? Так вот что я вам скажу… -Пепел, заткнись, если не знаешь! – осаждает его Змея. -Что-то серьёзное, что ли? – он будто не верит. -Чрезвычайное происшествие. Но никто особо не пострадал. -А кто пострадал-то? – интересуется Ёлка, переводя взгляд с Лётчика на меня, а потом и на Змею. Я виновато поднимаю руку. -Опять волосы? – она спрашивает так, будто они всегда загораются на ходках. -Нет, волосы тут не причём, - отвечает Лётчик. -Можно сказать, что мои волосы меня сегодня спасли. -То есть волосы тебя спасли? Не я, не мы, а волосы? – раздражается Змея. – Ладно. Я запомню. К нам как раз подходят Хрусталь и Мрак. -Ну, и кто объяснит, что случилось? – спрашивает Хрусталь. -Пойдёмте к Аква, - я встаю с земли. – По дороге я всё расскажу. Рассказывать о случившемся неприятно. Боюсь, что меня начнут осуждать или даже обвинять в некорректности действий. Но, пока мы движемся к дому Аква, все слушают внимательно, лишь изредка задавая вопросы вроде «ты хорошо разглядела его лицо?», «во что он был одет?», «у него были с собой инструменты?». К дому Аква добираемся, когда уже становится светло. Столпившись у подъезда, не решаемся заходить. -Главное, что все целы, - заключает Хрусталь. – А уж что это за странный хрен был в доме, мы попросим выяснить нашего лидера. Разве он такой же бездомный одиночка, как Мрак. -Мне есть, где жить, - возражает Мрак. -Ладно, - встревает Пепел, не давая развиться очередному конфликту, - кто поднимется к нему? -Виновники торжества, я думаю, - предлагает Хрусталь, опустив свою мощную руку на плечо Лётчика. -Логично, - соглашается тот, сбрасывая руку. -Мы пока по сумкам раскидаем находки, - говорит Ёлка, когда мы скрываем в подъезде. Самодельный лифт наверху, а это добрый знак: значит Аква всё-таки дома. Лётчик хватается за канат и спускает грохочущую конструкцию. Мы втроём заходим внутрь, закрываем дверцу и тянем канат, чтобы подняться. Дверь в квартиру Аква закрыта. Звонок есть, но все мы знаем, что он давно не работает. Стучим. С обратной стороны дверь обита мягкой тканью, так что наш стук приглушён. Нам никто не открывает. Змея достаёт из кармана запасной ключ. Повернув его трижды в замочной скважине, она тянет ручку на себя, и дверь поддаётся. Все вместе входим внутрь. Столпившись у входа, не решаемся пройти дальше. -Аква, это мы! – громко произносит Лётчик. – Надеюсь, ты не против, что мы без приглашения. В ответ тишина. -Змея, сходи проверь, где он там, - шепчет Лётчик. Змея проходит вперёд. Квартира Аква всегда отличается своей аскетичностью. Все, кто хоть раз бывал у него в гостях, знают, что на стенах нет обоев и краски, пол – голый бетон, а в комнатах нет ничего, кроме самого необходимого: матраца на полу с подушкой и одеялом, небольшого комода с вещами, на кухне – стола, четырёх стульев, шкафа, плиты и маленького древнего гудящего холодильника. Змея возвращается и по её растерянному лицу мы понимаем, что что-то случилось. -Его тут нет, - её голос дрожит. Но мы же понимаем, что прятаться тут негде. – Я даже шкаф и холодильник проверила. Его тут нет. -Это какая-то глупость, - говорит Лётчик. – Лифт был поднят, значит, он наверх поднялся. -Может быть, это был не он, - предполагаю я. -А кто? Я пожимаю плечами. -Вы же видели квартиру. Тут даже брать нечего. И свет в комнате горит. -То есть он пришёл, включил свет и исчез? -Может, он спустился по лестнице? – Лётчик пытается обуздать поднимающуюся волну неконтролируемой паники. – Или ушёл в другую квартиру. Надо поискать по этажам. Змея расталкивает нас и врывается в коридор. Мечась, она стучит в закрытые соседние квартиры и влетает в них, если двери оказываются незапертыми. Лётчик хватает меня за руку, и я знаю, что он хочет мне сказать: -Нет! – я одёргиваю руку. – Аква не пропал, - но я уже сама едва верю этим словам. -Надо спуститься и всё рассказать ребятам! -Нет! -Они имеют право знать. Если с ним всё в порядке, то просто перестрахуемся, а если нет… они не простят нам, когда узнают, что мы что-то слышали. -И как они узнают? -Его нигде нет! – крик Змеи уже раздаётся снаружи. Мы быстро сбегаем вниз. Такой Змею я ещё никогда не видела. Она плачет, нет, рыдает навзрыд, прижавшись к плечу Ёлки, а та гладит её по голове. -Что случилось? – Пепел кажется напряжённым. -Аква нет дома, - объясняю я. -Тоже мне трагедия! Он может быть, где угодно. -Возможно, он пропал, - выпаливает Лётчик, и я бросаю на него укоризненный взгляд. Змея захлёбывается слезами, а Ёлка пытается держать себя в руках: -Почему ты так решил? Лётчик! Почему ты так решил? -Потому что пропало ещё двое. -Что? - Хрусталь замирает с мешком в руках. Он терпеть не может эмоциональных сцен и всегда действует в них так, будто ничего не происходит, поэтому даже истерика Змеи не смогла оторвать его от расфасовки находок. Змея отрывается от Ёлки и с острыми ногтями бросается на Лётчика, готовая расцарапать его лицо. -Ты всё знал и молчал! Ты всё знал и молчал! – кричит она. -Кто пропал? – Пепел старается не поддаваться панике. -Актёр и Кукольных Дел Мастер. -И Космос, - Мрак звучит как гром среди ясного неба. – У Жабы пропал Космос. -Ты знала? – удивляюсь я. -Я слышала карем уха. -Что значит «пропали»? Они ушли? Их связали и уволокли? – спрашивает Хрусталь. Мы с Лётчиком пожимаем плечами. -Надо идти разбираться к Хирургу, - решает Лётчик. – Всё равно с этим добром переться, – он указывает на мешки и рюкзаки. – Один чёрт. -Лётчик прав, - заключает Пепел. – Мы втроём идём к Хирургу: я, Лётчик и Хрусталь. Задача прекрасной половины – успокоить Змею, - он пристально смотрит в глаза Ёлки, - успокоиться самим и ждать нас в кафе. -Я пойду с вами! – произносит Мрак. -Нет. -Я не спрашиваю, - она накидывает на тонкие плечи крупный рюкзак. Пепел сверлит её взглядом. Её компания никому никогда не приносит удовольствие. Да и сейчас она не к месту. Иногда мне кажется, что она знает больше, чем все думают. Она знает о Космосе. Может, она сливает кому-нибудь информацию? Знает ли она про незнакомца с шестнадцатого этажа? -Что ты мне сделаешь? Испепелишь взглядом? Я могу просто увязаться за вами. Берите манатки, и идём к Хирургу, - она легонько пинает ближайший мешок. Мне неприятен её командирский тон. Но парни молча берут сумки, надевают рюкзаки и, не говоря нам больше ни слова, уходят. Мрак идёт позади всех, отставая, будто действительно увязывается за ними. В кафе заказываем завтрак на всех. Даже если парни явятся только через пару часов, остывший завтрак лучше, чем ничего. Я сижу напротив Ёлки и Змеи. Ёлка держит её руку. Змея уже не истерит, не плачет, но слишком взволнованно оглядывается по сторонам. Я чувствую себя неправильно. Мне не по себе от того, что Аква, возможно, тоже исчез. Значит ли это, что он как-то причастен к ночному событию с мальчиком? Не хочется в это верить. В тоже время мне совсем не жаль Змею. Мне не хочется её успокаивать, мне хочет оставить её тут, на попечение Ёлки, словно меня это не касается. Но вот Ёлку мне немного жаль, хоть она и молчит. Наверное, потому и жаль. Молчим. Приносят завтрак, в котором мы лишь ковыряемся, заставляя себя проглотить пищу. Змея не ест. Я стараюсь не смотреть на неё, но краем глаза замечаю, какое бледное у неё лицо. В ожидании возвращения наших, поглядываю в огромные окна и замечаю его. Незнакомца с шестнадцатого этажа. Он проходит мимо кафе и входит внутрь. Я испуганно смотрю на Ёлку, и, по-моему, она всё понимает. Я рефлекторно хватаюсь за волосы, чтобы убедиться, что они не горят. Подставляю руку к щеке так, чтобы он меня не заметил, пока он садится за стол. В след за незнакомцем в кафе входит Календула и ещё двое из её команды. Они присоединяются к нему. Так это новенький Календулы? Сейчас в дневном свете мне не составляет труда разглядеть его. Высокий, мускулистый, с широкими скулами, но с явным отпечатком непонимания и тревоги на лице, хоть он и пытается вести себя естественно. В простой серой футболке и джинсах. С кудрявыми светло-русыми волосами. Календула разговаривает с ним тихо, так что нам их не слышно. -Это он? – голос Змеи слаб. Она облизывает засохшие губы. Я киваю почти незаметно. -Ёлка, подвинься, - Змея слаба, но пытается выйти из-за стола. Ёлка одёргивает её: -Что ты собираешься делать? Змея вырывает руку, но, стараясь не устраивать скандал, шёпотом произносит над ухом Ёлки: -Не трогай меня! Ты мне не мамочка! По-моему, она начинает приходить в себя после шока. Ёлка вжимается в спинку красного дивана, и Змея, запинаясь, протискивается и выходит из-за стола. Она поправляет свою футболку и причёску и стремительной походкой доходит до столика. -Календула, сестричка, доброе утро! А что это у вас за новенький мальчик? – она прикусывает ноготок, жадно поглядывая на незнакомца, и улыбается. По ней и не скажешь, что буквально пару минут назад она находилась в шоке. – Симпатичный, - она бедром подталкивает Календулу и падает рядом. -Змея, свали! – Календула ей не рада. -Как грубо! – она нарочито преувеличивает, отворачивается от неё и, улыбаясь незнакомцу, протягивает свою руку. – Я Змея. Он смотрит на Календулу. Календула смотрит на него. Змея ему мило улыбается. А мы с Ёлкой смотрим на происходящее, почти открыв рты. Змея любит новые знакомства. И кадрить мальчиков. -Скала, - он аккуратно пожимает её руку, едва касаясь, словно боится раздавить. -Какие мощные руки! – она поворачивается корпусом к Календуле. – Давно он тут? -Змея, я же сказала. -Ты мешаешь, – встревает один из отряда Календулы. Календула сжимает руку в кулак, и тот притворяется, что его не существует. -Это женское любопытство! Он новенький, да? -Да, он совсем недавно здесь. -Ты берешь его к себе в отряд? Ты любишь брать симпатичных мальчиков к себе, - она прикусывает губу и выгибает бровь. – Нам бы тоже не помешал симпатичный мальчик, - бросает взгляд на Скалу. -У тебя уже есть парень, чего ты хочешь? -Обожаю твою прямолинейность, сестричка. Но это не для меня, а вообще. Люблю смотреть на красивое. Скала опускает взгляд. -Просто констатирую. Была рада тебя видеть, сестричка, - она целует Календулу в щёку. – Была рада познакомиться, Скала, - встаёт, поправляет футболку и причёску. – Целоваться не будем. И, наконец-то, возвращается к нам. Их столик провожает её взглядом. И я понимаю, что Скала смотрит на меня. Стараясь не паниковать, хватаю Змею за руку и притягиваю к себе. -Это что было? -Всё в порядке, - она уже не улыбается, и её голос уже не такой сладкий. – По крайней мере, мы знаем, как его зовут, - она подтягивает к себе тарелку с вафлями и начинает есть. С каждой минутой мне становится всё менее комфортно. Парней всё нет, присутствие Скалы меня напрягает. И меня смущает, что он пугает меня. А присутствие Календулы раздражает. Они уходят спустя час или даже больше. И спустя ещё долгое время возвращаются наши. Они молча накидываются на остывшую еду, даже не прося её разогреть. Мы терпеливо ждём, хотя нам, в первую очередь, хочется разъяснений. Мрак тут нет, и меня это радует. Хоть где-то можно выдохнуть. Покончив с едой, Пепел отодвигает тарелку и тут же говорит: -Хирург сказал, что ничего не знал про Аква, что его не было на собрании и, раз он не явился на ходку, возможно, он действительно пропал с остальными. А возможно он причастен к смерти мальчика. Это всё. -Что значит всё? – возмущается Ёлка. – Где мой брат? Какой ещё, к чёрту, мальчик? Они там все что делают? Этот Хирург хоть что-то делает? -Он делает нам расчёт находок. -Пепел! -Мы остались без лидера! – взрывается тот. – А Хирург не будет перед нами отчитываться. Без Аква мы никто. -Не надо говорить так, будто его нет, - говорит Змея. – Мы найдём его! Ведь так? Да? – она глазами ищет в нас поддержку, но никто не хочет давать пустых обещаний. -Конечно, мы его найдём, - успокаивает её Лётчик. – Но Пепел прав. Сейчас мы одни. И для всех остальных мы теперь никто. Мы теперь в очень… дурацком положении. -Дурацком? – переспрашивает Змея. – Да мы в дерьмовом положении! Мы немного молчим. -Нам всем нужно хорошенько выспаться, - говорит Пепел. – А потом можно отправиться хотя бы к Ведьме. Она сможет нам посочувствовать. -Сдалось мне её сочувствие! -Змея! – одёргиваю её я. – В любом случае, я думаю, что Ведьме не до нас: у них мальчик погиб. -Какое-то странное стечение обстоятельств, - нервничает Ёлка. – Четверо пропало. Мальчик умер. Ещё и Аква обвиняют в этом. Хотя он самый святой из всех, кого я знаю, и это не смотря на то, что он мой брат. А ещё этот Скала. -Что за Скала? – спрашивает Лётчик. -Который напал на Пламя. -Когда вы успели познакомиться? -Мы тоже без дела не сидели, - отвечает Змея. -Думаю, можно расходиться. Слишком много для двух дней. И Пепел прав, нам всем нужно выспаться, потому что мы сейчас ничего не сделаем. На улице на меня накатывает усталость. Как будто громадная стена вдруг вдавливает меня. Лётчик хочет проводить меня до дома, но я отказываюсь. Не хочется ничего обсуждать, а уж молчать об этом тем более. Прощаюсь со всеми и ухожу. За углом сталкиваюсь со Скалой. Теперь он уже не пугает меня. Складывается ощущение, что мой уставший мозг выдумал эту ночную историю и перенёс её на этого человека. Но, как только он говорит «я тебя ждал», всё внутри сжимается. Он один, и я одна. Он смотрит на меня с высоты своего роста прямо в глаза, и я всё ещё вижу в них его ночной испуг. -Ты в порядке? Я не в порядке. Я не в порядке, потому что к горлу подкатывает страх, и я боюсь, что мои волосы опять воспламеняться. -Я про руку. Я не знал. Извини. -С рукой всё нормально, - мой голос звучит тише обычного. – Хм… Я напугала тебя. -Да. -Значит, ты Скала? Он молчит. -Ты теперь у Календулы? -Это всё, что я хотел сказать. -Я Пламя, - не знаю, зачем я, вообще, представляюсь. Хочется его успокоить и показать, что я не опасна, что я такой же человек, как и все. Он кивает, разворачивается и уходит. Со своими мы собираемся только спустя пару дней, чтобы получить кристаллы – переработанные Хирургом самородки. Почти не разговариваем. От Аква никаких новостей. Мне страшно думать, что с ним могло что-то произойти, что-то плохое, но моё подсознание уверенно твердит мне, что это так. Как человек слова, дела, как наш лидер, он не мог позволить себе исчезнуть. Ещё через пару дней обнаруживаю на подоконнике пакет. Внутри – толстовка пыльно-зелёного цвета. Если это извинения Скалы… Я не знаю, что об этом думать. Пепел вваливается ко мне с громким заявлением «я так больше не могу!». Он готов метать предметы от злости. Я усаживаю его за стол и наливаю чай. -Мы с парнями каждый грёбанный день ходим на его поиски. К нам присоединяются то Змея, то Ёлка, но это просто невыносимо! Я, я понимаю, что они не могут сидеть сложа руки. Но я просто не могу видеть их лица! Эти куски мрамора с навечно застывшей в них безысходностью. Я уже проходил через это после Кислого! -Зачем ты их берёшь с собой? -Им некуда деться. Пламя, почему бы тебе не организовать кружок поддержки? -Пепел, ну, какая поддержка с моей стороны? У них пропал брат и любимый человек. То, что чувствуем мы, с их чувствами не сравнится. Поиски – это необходимость, но нужно быть реалистами. Ты знаешь, о чём я, Пепел. -Ты думаешь, что мы его не найдём. -Даже если найдём, неизвестно, через сколько это произойдёт и в каком состоянии он будет, если он будет жив. Аква – ищейка, только он мог указать нам, где искать самородки. А без него мы будем находить крупицы и вступать в неравную конкуренцию с остальными. Паук, Жаба, Календула – они сожрут нас. -Но Мрак одиночка и как-то справляется. -Она справляется только потому, что Аква зовёт её с нами на ходки. Знаешь, единственный плюс из всей этой ситуации в том, что мне не придётся больше видеть её жуткое лицо и делать вид, что мы одна команда. -А ты её сильно не любишь. -На дух не переношу. Но нам нужен лидер, Пепел. Нам нужна ищейка. -Ну, если у тебя припрятан где-то, - Пепел тяжело вздыхает. – Послушай, Пламя, я уже думал об этом. И я вижу только один выход: нам придётся присоединиться к другим. -Остальные не поймут. -Я знаю. Но я как правая рука Аква буду настаивать на этом. Речь идёт не о единстве, а о том, чтобы выжить. Присоединиться – это вынужденная мера. И мы присоединяемся. Лётчик, я и Хрусталь – к отряду Календулы. Она сперва не хочет брать меня, но Лётчику удаётся её уговорить. Змея, Ёлка и Пепел переходят к Жабе. К Пауку никто идёт, хотя Паук с самых древних времён жаждет заполучить к себе Змею. Лётчик говорит, что Паук был не прочь заполучить и меня. Он, наверное, не помнит. А я безуспешно делаю вид, что забыла. Но некоторые эпизоды из жизни забыть нельзя. Жизнь в отряде Календулы не сильно отличается от той, к которой мы привыкли. Но чувствует напряжение. Напряжение между нами и ребятами Календулы. Мы до сих пор считаем себя ребятами Аква. Особое напряжение чувствуется между парнями. Напряжение между Лётчиком и Календулой. Между мной и Календулой. Между своими: нами и теми, кто перешёл к Жабе. Но все делают вид, что всё нормально. И это самая ненормальная вещь. Делать вид, что всё в порядке, у нас в привычку. Пока не оказывается, что уже слишком поздно взглянуть правде в глаза. Первая ходка в новом отряде происходит спустя недели две после того, как мы присоединяемся. Идут все, кроме Календулы, которая только указывает на дома. Не царское это дело. В её отряде все сразу работают над одним домом, распределяясь по этажам. Если дом небольшой, то по несколько человек на этаж. Парни работают грубо, извлекая самородки вместе с кусками стен, древесины, обивки мебели и прочего, откуда они прорастают, а мы – девочки, коих у Календулы теперь трое, обрабатываем их до нужного вида на первом этаже. Один только Лётчик работает по старинке, на совесть, так, как учил нас Аква. Потом Лётчик и ещё двое парней – так как их очередь – кладут мешки с находками в железные тележки и уходят к Хирургу для их сдачи. А мы возвращаемся в жилые районы. Им всем в одну сторону, а мне в другую. Ещё темно, но на небе видны первые признаки рассвета. Не люблю в сумерках или темноте возвращаться одна. Кроме Скалы, я особо тут никого не знаю. И, да, это странно, но ему я доверяю больше, даже после нашего несуразного знакомства. Это знакомство как будто делает нас ближе. Мы оба друг друга боялись, и оба оказались в принципе безопасными. -Проводи меня. -Зачем? -Я боюсь темноты. -Почти светает. -Ладно, - я выдыхаю. Был бы рядом Лётчик, он бы проводил. Двигаюсь в сторону дома. Всё внутри сжимается, когда я заворачиваю за углы домов и прохожу повороты, словно кто-то меня там поджидает. Слышу шаги за спиной, останавливаюсь и оборачиваюсь, готовясь бежать. Метрах в десяти от меня неподвижно стоит Скала. -Ты меня преследуешь? -Ты же сказала проводить тебя. -Но ты же отказался. -Я не отказался. Он ведёт себя странно, это напрягает. -Ладно, только не иди, пожалуйста, сзади. Иди рядом. Скала подходит. Из-за угла появляется фигура в чёрном. Меня это пугает, и мои волосы загораются. Худая фигура переходит улицу, делая вид, что не замечает нас, хотя невозможно не заметить горящие волосы в предрассветных сумерках. В фигуре я узнаю Мрак. -Ты её боишься? – интересуется Скала. Он внимательно изучает меня взглядом, словно копается в моих чувствах и мыслях. -Нет, - вру я. – То есть… это глупо, да? -Я не знаю, - он смотрит ей в след. – Её стоит опасаться? -Вообще-то, нет. Она грубая, да, но… -Мы пойдём или нет? – прерывает он меня. – Мне потом ещё обратно идти. После завтрака из остатков того, что нахожу в холодильнике, и душа отправляюсь в Дом Шлюхи. Давно там не была, и многое накопилось. Шлюха стоит за стойкой и увлечённо что-то пишет в гроссбух. В простой белоснежной майке с широкими лямками, серых потёртых джинсах, поясе с огромной блестящей бляхой, кучей колец на пальцах и амулетов на шее. Маленькие тонкие треугольные очки на лёгкой цепочке надеты на самый кончик носа. Удивительно, как они ещё не спали. Всё утро меня одолевает чувство тревоги. Чувство тревоги от тёмных улиц, от подозрительно себя ведущего Скалы, от мимолётной встречи с Мрак. Дом Шлюхи – это избавление от всех тревог и получение всего, что ты хочешь. -Я как обычно, - просить Шлюху всегда немного стыдно. Каждый раз как первый. Все мы делаем друг перед другом вид, что не ходим сюда, будто это зазорно, но, если дом стоит, значит бизнес процветает. Шлюха отрывает свой взгляд от гроссбуха и поправляет очки. -Мне очень жаль, но ты не вовремя. -Я на часик. -Мне, что, всё бросить и заняться одной тобой? Бизнес – это не только клиенты, милочка, бизнес – это ещё и куча бесполезных бумаг! -Ты можешь оставить меня одну. Не обязательно контролировать. -Ну, да. А потом ты скажешь, что тени высосали слишком много и ты чувствуешь себя как сомнамбула. У Шлюхи лучший сервис в этом городе. Никаких полумер. -Плачу двойной тариф. -А это уже можно обсудить, - Шлюха проводит тонким пальцем по языку и, заламывая страницу гроссбуха, закрывает её. Выходит из-за стойки и берёт меня своей длинной костлявой рукой под крыло. Мы двигаемся вперёд. -Но тогда никакой дозировки, только откачка. -Хорошо. -Оплата вперёд. Выгребаю всё из карманов. Шлюха проводит меня в комнату: -Что-то серьёзное или так, терапия по плану? Я ложусь на кушетку у закрытого ставнями окна и закатываю оба рукава кофты. -Ладно, можешь не отвечать, я чисто поддержать разговор. Две ладони с красивыми тонкими пальцами, украшенными кольцами и перстнями, ударяются друг о друга. Хлопок, и из стены выплывают две красноглазые тени, на половину прозрачные, на половину тёмные, и присасываются к моим запястьям. -Через каждые пятнадцать минут буду проверять. Через час сеанс завершён. Получай удовольствие, Пламя! Шлюха удаляется, запирая за собой дверь. Получать удовольствие от процедуры сложно. По крайней мере, поначалу. Как будто всю мерзость, которая во мне скопилась, сейчас пытаются выкачать эти полупрозрачные твари. Точнее выпить. Сначала кажется, будто от кистей до самых пальчиков ног начинают расходиться тонкие подкожные нити. Они словно углубляются, расползаются, образуя сеть, и начинают бороздить меня вдоль и поперёк, ища то, что нужно. В некоторых произвольных местах по всему телу они словно завязываются в тугие узлы, большие и маленькие, и поднимаются наверх. Тени будто высасывают из глубин меня нечто громадное. Словно большой затонувший корабль поднимается на поверхность. Это самая неприятная часть. После становится проще. Узлы начинают ослабляться, натяжение нитей не такое уж сильное. Внутри будто происходит зачистка. Тревога внутри меня расплавляется как лёд под июльским солнцем. Становится легко. Я не замечаю, как Шлюха заглядывает в комнату, потому что такая процедура обычно вводит в полусонное состояние, и я теряю связь с реальностью, смешивая образы с действительностью. Будто я засыпаю, но ещё не сплю. Шлюха будит меня: -Как самочувствие? Одобряюще киваю, хотя чувствую себя опустошённой. Без дозировки накачивать придётся себя самой. Главное поддаваться только положительным эмоциям. Распрощавшись со Шлюхой – а Шлюха любит долгие прощания – иду в кафе подкрепиться. Эта процедура требует больших затрат, хоть я и лежу неподвижно на кушетке. Как только захожу внутрь, ко мне подлетает Лётчик. -Где ты была? Я думал, не случилось ли что с тобой. Скала сказал, что довёл тебя до дома, но дома тебя не было. В кафе пахнет жареным хлебом, мясом и луком. Эти запахи сплетаются с ароматами свежего кофе и крепкого чая. Тошнота начинает подступать к горлу. Всё-таки организм слаб. -Всё нормально. Меня сейчас стошнит. Выпрыгиваю на улицу, и меня выворачивает. Побочный эффект. Откачка без дозировки, да ещё и после физического труда – ходки. Лётчик выходит следом. Мне стыдно посмотреть на него, но я знаю, что он меня осуждает. -Не смотри на меня так. Он протягивает мне носовой платок. Я вытираю рот. -И не говори ничего, - прячу платок в карман. -Я молчу. Хочешь, я закажу тебе чего-нибудь и вынесу сюда, чтобы запахи не так резко… - он запинается. Конечно, он уже понял, где я была. -Да, давай, - тут же заполняю я паузу. – На свой вкус. Когда я доедаю свой заказ, сидя на тротуаре у кафе вместе с Лётчиком, из кафе выходят Календула и Скала. На ней брюки карго бледно-зелёного цвета, чёрный кроп-топ и неизменно бежевый плащ. На ногах, конечно, берцы. И солнце, застрявшее в её волосах. Календула подходит к нам. Мы встаём. -Нужно отвести Скалу к Хирургу, - говорит она, не церемонясь. -Я могу! – тут же вызывается Лётчик. -Нет, ты мне нужен тут, - она слегка шлёпает его по щеке. Лётчику это явно неприятно. – Она пойдёт. -Хорошо, - соглашаюсь я. Хотя выбора у меня особо нет, но после еды чувствую себя значительно лучше. -Мне нужно, чтобы Скала вернулся целый и невредимый. Поняла? Она разговаривает со мной как с ребёнком. Или умственно отсталой. И то, и то в равной степени обидно. -Поняла. Идём? Календула берёт Лётчика под руку, и они удаляются в противоположную сторону. Она уже давно ведёт себя с парнями так, будто они её щенки. Да, в принципе, кто не знает, что она успела переспать со всеми парнями своего отряда. А, может, и не только своего. Говорят, даже Паук перед ней не устоял. Со Скалой она тоже уже успела переспать? А с Лётчиком? -Что у тебя случилось? – спрашиваю у Скалы, когда мы покидаем жилые районы. Он останавливается и задирает рукав своей лёгкой куртки: -Вот. Его левая рука похожа на кусок серого мрамора, словно кто-то выточил из него то, что должно быть рукой. Весьма, живописно, надо сказать. Белые прожилки – его вены. -Можно? – не дожидаясь ответа, касаюсь пальцами его руки. Холодная, как безжизненный камень. -У тебя бывает такое? – спрашивает он, опуская рукав на место. -Нет. У меня волосы, ты видел. Но это ничего. У всех разное. У тебя руки, у меня волосы. Тут не угадаешь. -А у Лётчика что? – его вопрос звучит бесцеремонно. -Непринято говорить о других. Он сам расскажет, если захочет, - на самом деле, я и сама не знаю. И даже становится немного обидно, что Лётчик ни разу не рассказал об этом. - Просто у кого-то это на виду, как у меня, например, а у кого-то нет. Да и, вообще, это принято скрывать. -Почему? -Потому что это только мешает нормально жить. -Я боюсь идти к Хирургу. -Не стоит. Он сделает несколько анализов, расскажет, что к чему, как с этим бороться, какие причины… Он, скорее, друг, чем враг, просто очень скрытный. -А здесь тебе нестрашно? Даже под солнцем заброшенные дальние районы города выглядят одинокими и гнетущими. Полуживые дома отбрасывают тени, стены перекрывают друг друга, а обломки преграждают путь. -Здесь нет. Тут ты не встретишь людей. Мы останавливаемся. -Чёрт! Мне нужно зажечь волосы. -И? -Это не так просто работает. Мне нужна сильная эмоция. Обычно это гнев или страх. А я от Шлюхи. Чёрт! Календула меня убьёт. -А без волос нельзя? Моей руки недостаточно? Я её не чувствую. -Нет. Надо дать понять Хирургу, что мы пришли не просто так. Просто иначе он не подаст сигнал, куда нам идти. Нужно что-то неожиданное. Скала тут же наклоняется ко мне и целует в губы. Я резко отскакиваю от него и смотрю с широко открытыми глазами. Мои волосы загораются, а сердце начинает бешено колотиться. Скала испуганно смотрит на меня. Мы стоим неподвижно, пока он не указывает куда-то в сторону: -Там огонёк. Нам туда? –и, не дожидаясь ответа, двигается в ту сторону. Глубоко дыша, следую за ним. Как только мы попадаем к Хирургу – короткостриженому высокому брюнету в белой рубашке и чёрных брюках, он даёт мне настойку, чтобы я остыла. Потом он уводит Скалу, и мне приходится просто ждать в полумрачном помещении, освещённом лишь камином и свечами. Через продолжительное время они со Скалой возвращаются. -Нестабильный, заниженный эмоциональный фон. Как и у большинства влияет на проявление особенности. -И как возвращать стабильный фон? – спрашиваю я. -Положительными эмоциями, но это может быть затратно по времени, а ткани разрушаются и идёт развитие роста повреждаемой поверхности. Могу посоветовать любые успокоительные настойки, только концентрированные. Ну, и кровь Змеи, само собой. Это панацея. -Хорошо. Про Аквамарина никаких вестей нет? Хирург замирает: -Нет. А у вас? -И у нас нет. Мы разделились, теперь в разных отрядах. -Разумно… В какой Змея? Почему он ей интересуется? -У Жабы. -Хорошо. -Спасибо, мы пойдём. Сначала мы возвращаемся молча. Потом Скала расспрашивает про кровь Змеи и про Аквамарина. Я стараюсь объяснять общими фразами. Мне не хочется говорить о том, в чём я сама ничего не понимаю. Скалу привожу прямо к дому Календулы и передаю ей в руки лично. Она наступает на меня, пока я не упираюсь спиной в стену, упирается рукой и приближается ко мне близко. Мне становится страшно. Тогда тоже было очень близко. Я чувствую, как от неё пахнет солнечным днём и свежестью свежескошенной травы. Это меня успокаивает. -Мальчик здоров? Я передаю всё, что сказал Хирург. -Вот и славно. Хотя бы ты можешь быть полезной. Отдыхайте! Вы весь день на ногах, - она берёт Скалу за руку и скрывается в коридорах. Я плетусь отсыпаться домой. Пока пытаюсь уснуть, много думаю. Дурацкая привычка здорового человека. Я думаю о Скале, о том, что он меня поцеловал, и о том, как мы встретились, что мы теперь вместе в отряде у Календулы. В этом есть какой-то фатум. Неужели он объявился для того, чтобы я справилась? Даже наше опасное знакомство нас скорее сближает, чем отталкивает. Мы оба были напуганы. Скала немногословен и кажется надёжным. За таким как за каменной стеной. Мне хочется чувствовать себя защищённой и знать, что он меня спасёт, если что. Даже немного неприятно, что Лётчик тоже у Календулы. Он, скорее, будет напоминать о прошлом. Об отряде Аква, о том, что было до. Мне хочется начать сначала. Так давно хочется, что, пожалуй, пиши я книгу о себе, большая часть её страниц была бы пустая. Белые листы, с которых я не решилась начать. А со Скалой я могу начать снова. Снова почувствовать себя собой. Попытаться принять себя. И отпустить прошлое. Ведь говорят, что ничего не бывает случайно, всё связано, и его появление в городе тоже неспроста. Он был мне нужен, вот он и пришёл. Однажды Лётчик рассказывает мне, что он снова принимается за поиски Аква. Мне изначально эта идея кажется бессмысленной, но я знаю, что Аква был очень дорог ему. Я хочу его поддержать, потому что в последнее время он выглядит потерянным. Конечно, это будет всего лишь соломинка утопающему, но надежда ему сейчас вернее всего. Я крайне удивляюсь, когда он заявляет, что поисками занимается не один, а вместе с Мрак. Мрак для меня всегда была каким-то плевком этого города, белой вороной. И я не понимаю, почему она суёт свой нос не в свои дела. В наши дела. -Но почему с ней? – меня задевает, что Лётчик работает не со своими. Я бы даже больше поняла, если бы это была Ёлка или Змея, но Мрак… -Это она мне предложила. -Не думала, что ей нужна компания. -Не нужна, просто вдвоём продуктивнее. А втроём и подавно. -И каков ваш план? -Вообще, хотим больше разузнать про тени. И про мальчика из Детского Дома. Мрак считает, что тени могут быть к этому причастны. Ты с нами? -С тобой, - соглашаюсь я. Мы с Лётчиком встречаемся с Мрак, но она явно мне не рада. Мне тут же хочется бросить всю эту затею и отправиться домой. Лётчик настаивает, чтобы я шла с ними, но Мрак идёт в отказ. Она презирает меня. -Этой мой план, моя затея, - заявляет Мрак в перепалке. -Ну, и что? – спрашиваю я. Она бросает на меня гневный и презрительный взгляд. -Ты ведёшь себя ка ребёнок! – обращается к ней Лётчик. Она меняется в лице. Чёткий отпечаток стервозности в её суженных от злости глазах так и хочет уничтожить меня целиком. Метай она молнии, она спалила бы нас с Лётчиком прямо на месте. Возможно, во всех этих поисках у неё свой, личный, непонятный мне и остальным интерес. И Лётчик нужен ей не просто так. Она жила нахлебником, пожалуй, с самого её появления в городе, так что вряд ли её интересует простоя истина исчезновения четырёх человек. Мрак протягивает руку и обращается к Лётчику: -Дай мне кровь змеи, и я иду одна. Я и не знала, что Лётчик взял кровь. Это может быть так опасно? -Ничего я тебе не дам, - Лётчик редко бывает таким уверенным. – И одна ты никуда не пойдёшь. Удивительно, что он бросается попыткой позаботиться о ней. Это как пытаться погладить голодного волка в холодном лесу. Мне кажется, что Мрак вот-вот рассмеётся, хотя я никогда не видела и тени улыбки на её бледном лице, а она вдруг встаёт в оборонительную позицию и заявляет: -Засунь свою псведозаботу знаешь куда! О барышне своей лучше позаботься. Неловкость как ведро с холодной водой обливает меня с головы до ног. Неужели она знает о том, что было? Это Лётчик рассказал ей? Но ведь больше некому. И мне тут же становится страшно. Иногда мне кажется, что Мрак как-то причастна к той ночи. Хотя мой разум и говорит, что это невозможно, ведь её тогда ещё не было в городе, но моё нутро знает, что я права. В горле пересыхает, я сглатываю. Закладывает уши, я слышу звон и смех. Этот страшный смех… Они ещё перепираются, когда я от беспомощности хватаю Лётчика за руку и испуганно смотрю ему в глаза. Он словно чего-то ждёт. -Пойдём отсюда, - произношу я сухими губами, и звон со смехом растворяется. На лбу выступает пот. -Хорошо, - он берёт меня за локоть и уводит. Мы идём в сторону Детского Дома. -Почему мы идём сюда? -Искать ответы. -Я думала, что мы вернёмся. -Ты передумала? -Мне было не очень хорошо, - бросать Лётчика одного не хочется, но и разобраться с собой не помешало бы. -Это просто Мрак. Забей. -Тебе не кажется, что она тебя использует? -Почему ты так думаешь? – он искренне удивлён. -А какая ещё может быть причина? Ради высшей благой цели? Лётчик иронично усмехается: -Но она же тоже человек. -Да уж, человек… Это монстр в куртке. В сумерках с большими мощными фонарями мы обходим недостроенные здания. В одном из них замечаю на стенах и полу рисованную мебель. Она покрытая сверкающей пыльцой. -Думаешь, это тот мальчик нарисовал? – спрашиваю я. Он сбрасывает с себя рюкзак и садится на пол, прижимаясь спиной к стене. Может быть, от света фонаря или луны, но пыльца по контуру рисунка рядом с Лётчиком словно начинает мерцать. -Давай передохнём. Я сажусь рядом и ставлю фонарь светить в сторону без стены. Луч тянется не так уж и далеко: по полу до самого обрыва, а после в воздухе его поглощает тьма голодного города. Лётчик достаёт термос и наливает горячий чай. Протягивает мне. Я отказываюсь молча. -Ты его помнишь? – спрашиваю я. – Мальчика? -Да, - отвечает Лётчик. -А я почти нет. Знаешь, я долго пыталась его вспомнить. -Он не особо активный был, забитый теми, кто понапористее. -Ты правда думаешь, что пропавшие могут быть виноваты в его гибели? Лётчик делает глоток и закрывает глаза: -Я не знаю, Пламя. -Ты скучаешь по нему? Лётчик, конечно, сразу понимает, что я спрашиваю про Аква. Мы ведь не обсуждали это. Никто не обсуждал. Потому что это значит вскрывать не только свои раны, но и чужие. Это значит, что, возможно, придётся принять то, чего все так боятся. -Иногда я думаю, - отвечает Лётчик, - будь он сейчас с нами, он бы во всём разобрался. – он поворачивается ко мне. – Тебе не казалось раньше, будто Аква знает больше, чем остальные? Не только больше, чем мы, но чем и Паук, Жаба, Календула. Будто он знает какой-то секрет. -Возможно. Я никогда не думала об этом в таком ключе. Думаешь, остальные пропавшие тоже знают этот секрет? -Нет. Лётчик встаёт и проходит вперёд. До края остаётся шага три. -Иди сюда! – зовёт он меня. Я поднимаюсь. Он выставляет руку так, чтобы я не шла дальше, ближе к обрыву. Но я не планирую. Лётчик фонарём указывает вдаль. Видно плохо. -Там мы с Мрак обнаружили следы крови. Думаю, мальчика нашли там. -Как он мог тут оказаться? -Давай обойдём ещё два дома. Мы заканчиваем выползку за полночь и возвращаемся в город. Дорога лежит мимо дома Календулы, и я замечаю на крыльце тёмную фигуру, сидящую прямо на ступеньках, словно статуя. -Очередной ухажёр Календулы, - предполагает Лётчик. – Они слетаются сюда как пчёлы на поле. Да и она ведёт себя как лист в дождливую погоду: не прекращает клеиться. -По-моему, это Скала. -Сочувствую ему, - пожимает плечами Лётчик. – Оставь его в покое. Но так нельзя. Если Скала и правда мне нужен, я должна помочь ему. Ведь он сможет помочь мне. Решительно подхожу к фигуре и сажусь перед ним на корточки: -Эй, ты в порядке? Скала медленно поднимает голову. Левая часть лица, начиная чуть ниже глаза и до уголка губ, превратилась в серый мрамор. -Приятель, что у тебя с лицом? – недоумевает Лётчик. -Ему нужна помощь, нужно к Календуле! – я тяну Скалу за рукав его кофты, но он не встаёт. -Она… - начинает он. -Занята? – перебивает Лётчик. -Что-то типа того. В его голосе вселенская скорбь, будто он только что вернулся с поминок. -Да что с тобой? – не понимаю я. – Вставай! Лётчик, помоги мне! Мы поднимаем Скалу. -Нужно к Змее! Лётчик, ты же брал её кровь! Я отхожу от Скалы и начинаю копаться в рюкзаке Лётчика, Скалу словно перевешивает, он заваливает на бок, Лётчик не может его удержать, и Скала падает, ударяясь о ступеньки. Грохот упавшего камня. Я замираю с колбой в руках. -Не ударился? – спрашивает Лётчик, помогая ему встать. И пока Скала поднимается, из его левого рукава падают куски. -О боже! – шепчу я. Скала спокойно снимает свободной рукой кофту: его левая рука разбита до локтя, и осколки мрамора высыпаются на землю. -Что мы наделали! – восклицаю я. -Что это за херня? – пугается Лётчик. -Тебе больно? – я подскакиваю к Скале. -Нет. -Выпей это. Это кровь Змеи, она должна помочь. Хирург говорил, помнишь? Я вливаю содержимое в его рот. Он кажется таким безучастным, словно это не его рука только что распалась на куски. -Я ничего не чувствую, - говорит он. -Дай время, - успокаивает его Лётчик. – Давай мы лучше проводим тебя до дома. Скала молча двигается вперёд, а мы с Лётчиком идём сзади. -У него вырастит новая рука? -Лётчик, он же не Ящер! -И что теперь будет? Я мотаю головой, сбрасывая дурные мысли. Когда добираемся до дома Скалы, мы с Лётчиком укладываем его на диван и укрываем тонким одеялом. -Я, наверное, останусь, - говорю я. Мне хочется быть рядом с ним в такую трудную минуту. К тому же, непонятно, как сработает кровь Змеи и что будет с рукой. -Тогда я тоже. -Не надо, - возражает Скала. -Как-то не хочется проснуться завтра и услышать, что у тебя не хватает головы или ещё чего. -Да и нужно убедиться, что тебе не станет хуже, - говорю я. -Календула меня теперь выгонит? Бедняга! -Тут так непринято. Если ты в отряде, то вы вместе до конца. Я сама уже не верю в эти слова. Вместе до конца. Так фальшиво. Не потому, что так не бывает, а потому что мы действительно в это верили, но обстоятельства оказались выше. И если Аква ещё жив, если Аква сам решил нас покинуть, то семья, которую он так бережно создавал и оберегал, разрушилась по его вине. Когда Скала засыпает, мы с Лётчиком отправляемся в маленькую кухню. Квартира Скалы, вообще, оказывается очень маленькой и не особо уютной. На кухне стоит старый пластмассовый стол и одна табуретка без мягкой сидушки, маленький жужжащий холодильник грязного молочного цвета с небольшой морозилкой сверху, плита в жирных пятнах с когда-то белым чайником в крупный мак. Мы переговариваемся шёпотом. Лётчик ходит из угла в угол, а я стою на месте. -Что мы скажем Календуле? – спрашивает он. -Правду. -А что потом? Её парень останется без руки! И я в этом виноват. -Её парень? Лётчик укоризненно смотрит на меня. Но меня задевает то, что он называет Скалу «её» парнем. Тут же стараюсь исправиться: -Я тоже виновата, если уж на то пошло. -Надо переговорить с Жабой, может, он сможет принять нас. -Нет! -А что, ты хочешь идти к Пауку? Самоубийца? -Ты ищешь пути отступления. Мы даже ещё не переговорили с Календулой! Она не монстр! -Давай не будем скрывать очевидных фактов, - он двумя руками упирается о стол, чуть продавливая его. – Календула спит со всеми, но в отряде ей нужны здоровые, крепкие парни. А Скала, мать его, без руки! Я сажусь на табуретку. Одна ножка шатается. -Скала с Календулой? – мой голос тихий. -Я не знаю. Какая вообще разница? -Просто если это так, то она примет его любым, - как же убого звучат мои слова. Мне сейчас действительно больше интересно не то, что будет со Скалой, а то, с Календулой ли он. -Мне плевать, что там между ними. Но знаешь, я думаю, что парень не будет сидеть на крыльце дома девушки просто так. Значит, что-то случилось. Пытаюсь сосредоточиться на важном: -Лётчик, мы должны ей всё объяснить. Мы не можем это скрыть, потому что это, чёрт возьми, заметно. То, как поступит Календула, мы, конечно, не знаем. Если бы это случилось при Аква, разве бы ты ему не рассказал? -Аква – это совсем другое. Он бы любого порвал за нас. Он бы любого порвал за нас. Я молчу. Возможно, мне стоило тогда рассказать Аква про ту ночь. Возможно, он мог бы сделать что-либо для меня. Нет. Он не мог бы изменить прошлое. Аква ничего не смог бы сделать, и это, пожалуй, его бы убило. -Я могу ей всё рассказать, если ты боишься. -Я сам скажу, - Лётчик звучит решительно. Мы ложимся спать в комнате Скалы, разместившись с Лётчиком на одном ковре. Без подушек и одеяла. Копаться в вещах Скалы нет ни сил, ни желания. Ночь придавливает нас к полу. Вот бы это всё был один страшный сон. Когда я просыпаюсь, Лётчика уже нет. Скала сидит на диване с одеялом на ногах и здоровой рукой держит то, что осталось от его левой. Если не считать руки, то он выглядит вполне себе сносно, разве что разбито. Иронично. -Не хотел тебя будить, - произносит Скала. -А где Лётчик? -Не знаю. Я не видел, как он ушёл. -Тебе помочь? – я подхожу к нему. – Мы обязательно что-нибудь придумаем. Какой-нибудь протез. Чувствую себя невероятно виноватой перед ним. -А знаешь, - мне в голову приходит идея, - у меня для тебя кое-что есть. Вставай, идём! -Нужно сначала поесть. -Нет, нам нужен голодный желудок. Хочу кое с кем тебя познакомить. Я помогаю Скале натянуть кофту, болтающийся рукав он заправляет в карман. Дожидаться Лётчика не вижу смысла, да и не хочется мне, чтобы он знал. Это будет наш секрет. Между мной и Скалой. И Шлюхой. Обаятельная улыбка Шлюхи приветствует нас за стойкой. В лисьих глазах мерцает что-то распутно-секретное. -Вам, что же, вдвоём? – пристальный взгляд обращён на Скалу. -Да, откачка и дозировка, - отвечаю я. -А что, - лысая голова Шлюхи наклоняется в бок, - романтично. Странное свидание, но мне приятно, что вы выбрали для этого мой дом. Подождите в лобби, мои тени подготовят комнату на двоих. Я оплачиваю, и мы со Скалой садимся на мягкий диван, обитый бордовым бархатом. Через несколько минут Шлюха приглашает нас в комнату. Я ложусь на дальнюю кушетку, а Скала на ближнюю. Он выглядит растерянным. Шлюха замечает проблемную руку, но тактично молчит. Чего-чего, а общаться с клиентами Шлюха умеет лучше всех. Два удара ладонями. Две тени выплывают из стены. Шлюха выходит и запирает за собой дверь. Скала пугается и чуть подскакивает. -Не бойся. Я это делала уже много раз, - протягиваю ему свою левую руку. Он, не отводя от меня глаз, берёт её в свою правую. Мы смотрим друг на друга. С ним я чувствую себя в безопасности. – Сначала будет неприятно. Это не больно, просто словно кто-то копошится в тебе. Это будет откачка твоих тревог. Тени работают как насосы. Тени уже присасываются к моей свободной руке и его нездоровой. -А потом будет дозировка. Тени наполнят тебя положительными эмоциями. Тебе понравится. Мне это помогает справиться со стрессом. Только не рассказывай никому. То, что происходит в Доме Шлюхи, остаётся в Доме Шлюхи. Скала сжимает мою руку крепче: -Хорошо. Я закрываю глаза и погружаюсь в полусон. Когда я пробуждаюсь после дозировки, всегда чувствую прилив сил. Тело не ломит. Чувствую себя прекрасно, внутри будто кто-то разбил фонарь, и тепло и свет наполняют всю меня. Единственный минус такой процедуры – голод. Шлюха будит нас обоих. -За отдельную плату принесу вам завтрак, - Шлюха протягивает руку, ожидая оплаты. Я достаю из карманов остатки кристаллов. Шлюха возвращается с двумя подносами: -У вас есть ещё час. Мы принимаемся за еду. Нежадно, а спокойно. Еды много. Шлюха никогда не жадничает. -Почему ты сюда ходишь? – спрашивает Скала. -Тебе не понравилось. -Я себя теперь отлично чувствую, но я пока так и не понял, нравится ли мне тут. -В первый раз всегда так… Понимаешь, есть вещи, с которыми невозможно справиться. Я стала причиной двух пожаров. Выдыхаю. Именно сейчас хочется рассказать всё. Именно ему. Не знаю, уж почему. Может, это выброс гормонов счастья во мне, а может Скала сам по себе располагает. Но про ту ночь мне хочется рассказать именно ему. -Первый пожар был случайным. Дом сгорел, и Аква предложил мне жить где-нибудь на первом этаже. Это вполне логично, легче спасаться, но не даёт гарантий, что я не спалю что-нибудь своими волосами. -Я испугался, когда у тебя загорелись волосы. -Когда это случилось у меня впервые, у Хирурга, я тоже очень сильно испугалась. Потом со временем поняла, что, скорее, пострадают другие, чем я. -Тебе не больно, когда они горят? -Нет. Я чувствую жар, но мне не больно. Я замолкаю, чтобы собраться с духом. Нужно рассказать ему про второй пожар так, чтобы это не обрушилось на него лавиной. Говорить об этом тяжело, слушать, наверное, тоже. -Давай встречаться, - вдруг прерывает он тишину. -Что? -Ты мне нравишься. Давай встречаться. -Но есть кое-что, что… -Неважно. Просто скажи да или нет. Я долго смотрю в одну точку. Конечно, я уже думала об этом. Но это было нечто эфемерное, как сон. Никто не предлагал мне встречаться после Лётчика. Мы с ним никогда об этом не говорили больше. Но это было так давно. И я так давно пытаюсь начать заново. Мне всегда казалось, что все знают и только делают вид, что нет. Я соглашаюсь. Начало – это самое страшное. Надо быть храбрым, чтобы начать. В конце концов, это хороший шанс отпустить то, что мне мешает жить. Или шанс вырыть себе могилу поглубже. Скала оказывается не самым заботливым парнем. Не то, чтобы это делало его плохим человеком. Иногда я анализирую его слова и поступки и думаю, что он просто не сильно эмоционален, словно внутри него бесчувственная груда камней, вылезающая наружу в сложных ситуациях. Но он старается. И я вижу, как много ему не хватает любви. Возможно, внутри него целый мир, живой и яркий, просто почему-то этот мир превратился в мрамор. Не знаю, что помогает мне больше: Скала или то, что мы теперь так часто зависаем у Шлюхи. К тому прерванному разговору я не возвращаюсь. Ни к чему теперь тянуть за собой чёрные пятна прошлого. Если начинать заново, то так, будто прошлого не было. Есть события, которые изменить нельзя. Но их нужно отпустить, хотя бы попытаться, оставить в прошлом. Это как оставить незаконченную картину и начать рисовать новую, потому что первая настолько плоха, что её уже ничего не спасёт. Когда Скала рядом – а рядом он постоянно, - мне ничего нестрашно: он хоть и без руки, но защитит меня. Мы много времени проводим вместе. О нас уже все знают, и это чертовски приятно – знать, что ты чья-то девушка. Ладно, не чья-то, а Скалы. Лётчик ничего не говорит по этому поводу. Впрочем, как и Календула. Но это и хорошо. Календула даже ничего не говорит про руку. Иногда в её взгляде я читаю зависть ко мне. Не ревность, а зависть. Она смотрит с высока, но зависть ей не скрыть. Я не знаю, чему можно тут завидовать. Впрочем, Календула всего не знает. Никто ничего не знает до конца. Возможно, она так равнодушна ко всему этому, поточу что любой парень для неё – это как выпить кофе с утра, рутина. Но иногда Скала так смотрит на неё… Это сложно объяснить. Словно он пытается понять, что творится у неё в голове. Кроме того, что из её головы по волосам растут цветы, ничего полезного в ней нет. Иногда мы ссоримся. Он торопит события, и пытается со мною сблизиться, а я не могу. Я хочу насладиться тем, что есть сейчас. В этом городе не нужно никуда торопиться. Но у меня есть свои причины ему отказывать. Он, конечно, всё принимает на свой счёт и заявляет, что всё это потому, что он теперь однорукий инвалид, коим я же его и сделала. Но это не так. Я отвечаю, что он слишком торопится и всему своё время. Он не верит. В день нашей последней ссоры он уходит, громко хлопнув дверью. Нам обоим требуется время, чтобы остыть. Я сопротивляюсь любому давлению, ведь по принуждению нельзя. А он словно не видит, летит сломя голову, как будто пытается себе или мне – уж не знаю – что-то доказать. А мне не нужны доказательства, мне нужна спокойная жизнь. Каждый раз, когда мы ссоримся, мне становится страшно. Счастье хрупко. Отношения хрупкие. Человек хрупок. В мире нет ничего, что можно было разрушить. Я только начинаю с чистого листа, мне так не хочется всё перечёркивать. Скала поймёт, потому что мы теперь вместе. А вместе значит навсегда. Часто после ссор Скала выпускает пар на вечернике Календулы. Там есть бесплатный алкоголь и можно расслабиться. Нахожу его там уже пьяным. Вывожу в коридор, подальше от громкой музыки, чтобы поговорить. -Отстать от меня, - он отпихивает меня и шатается сам. – Что тебе нужно? -Послушай, ты мне нужен. В любом состоянии. Если бы меня хоть сколько-то волновала твоя рука, я бы тебе отказала ещё в самом начале. Но ты мне нужен. Пойми, Скала, наша встреча была неслучайна. Мы неслучайны. -Брось, Пламя. Разве я не вижу, как вы все смотрите на меня? Больной калека. Я хоть слово сказал тогда? Я даже не сдал вас. А мог. И должен был. -Скала, пойдём отсюда, - тяну его за рукав, а он пытается устоять на месте. - Я могу разозлиться и устроить пожар. Кто-нибудь может пострадать. -А Лётчику ты тоже отказала или дала? -Что? Это так оскорбительно звучит. И ещё оскорбительнее, потому что он, именно он об этом спрашивает. -Я вижу, как он на тебя смотрит. Ты думаешь, Календула почему тебя взяла? Она не дура. Ей девки не нужны. Это он её уговорил. А ей бы только получить такого красавчика. А? Поганая мразь. Красивый Лётчик, красивый? Скала начинает наступать на меня: -Дала ему, а? -Я знаю Лётчика всю свою жизнь! У нас было одно свидание. Одно! На этом всё и закончилось. Но это было тысячу лет назад. Мне нужен ты, а не Лётчик, ты! -Да? А она меня на Лётчика променяла. Он стоит так близко. Его мутные глаза полны гнева и презрения. Он дышит на меня перегаром. -Скала, пожалуйста, отойди, - я шепчу. – Мне страшно, пожалуйста, отойди, - я всем телом вжимаюсь в стенку. -Чем я хуже Лётчика? – он хватает меня за горло, и по моим щекам начинают катиться слёзы. Холодные пальцы сдавливают так сильно, что мои волосы мгновенно загораются. Снова звон в ушах и этот безумный смех. Звёздное небо. Безумные лица. И его безумное лицо. Я помню зелёные спасительные глаза, зелёные спасительные глаза, которые меня уничтожили. И запах алкоголя из его рта… -Отпусти её, - неразборчивый, но строгий голос. За спиной Скалы стоит Календула. Он поворачивается к ней и отпускает меня. -Ты не смеешь мне указывать. Я всё ещё вжимаюсь в стенку. -Ещё как смею, - он спокойна и холодна. -Я для тебя ничто, и ты для меня ничто. -Нам стоит переговорить. Пламя, ты в порядке? Вопрос, обращённый ко мне, звучит мягко, я впервые слышу, как она так заботливо со мной обращается. Но я слишком напугана, чтобы ей ответить. -Найди Лётчика, - говорит она. – Пусть приведёт тебя в порядок. Она приобнимает пьяного Скалу за плечи и удаляется с ним по коридорам. Звон медленно рассеивается, но голова гудит. Дожидаюсь, когда волосы перестанут гореть. Я, кажется, видела Лётчика в зале. Шатаясь, возвращаюсь в танцующую толпу. Музыка и танцы сбивают меня. Я словно во сне, когда не можешь бежать. Смотрю направо, налево, но ничего не могу разобрать. Лётчик появляется из неоткуда. Он держит меня за плечи обеими руками, что-то говорит и пытается привести меня в чувства. Я почти готова упасть в обморок. -Мне надо умыться. Лётчик провожает меня до женского туалета. Я умываюсь холодной водой. Долго. Чертовски долго. Сейчас мне меньше всего хочется выходить к нему, потому что он, конечно, начнёт расспрашивать, а я ничего не хочу говорить. Не потому что, я ему не доверяю, просто это тяжело и неловко. Лётчик знает обо мне так много, что я жалею об этом. Но об этом он не знает. Да и сваливать на Лётчика проблемы отношений… Конечно, Скала прав, я всегда замечаю этот его взгляд. Да, мне пришлось отшить его тогда, но у меня не было другого выбора. Лётчик, конечно, об этом не знает. Выхожу из туалета. -Я не хочу это обсуждать, - сразу говорю я. -Ладно, - чуть теряется Лётчик. – Просто ты фигово выглядишь. Усмехаюсь. Лётчик пытается говорить на отвлечённые темы, но разговор не клеится. Хочу домой. И не хочу возвращаться туда, что я называю своим домом. Сгорело бы всё. Весь город. Лётчик, кажется, понимает моё настроение и оставляет меня одну. Слышу в конце коридора чей-то и его голос, а потом вижу Мрак. Только её мне здесь не хватало! Я слишком устала, чтобы бояться ещё. Она что-то спрашивает у Лётчика и выглядит встревоженной, но собранной. Это тот самый момент, когда всем нутром чувствуешь что-то неладное, но пока не понимаешь, что именно. Когда до катастрофы остаются считанные секунды, а паника вот-вот покроет тебя с головой. Лётчик указывает на дальнюю дверь, и Мрак кидается в эту сторону, открывает комнату и зачем-то начинает собирать стулья. Я прохожу вперёд, почти дохожу до Лётчика, когда вижу, как Пепел и прозрачный Хрусталь тащат Скалу на своих руках. Он теперь абсолютно мраморный. Я начинаю кричать, и волосы тут же загораются. -Скала! Скала! – я бросаюсь к нему, пытаясь ухватиться за него. Если это из-за меня, если это я виновата… Мрак с такой силой одёргивает меня от него рукой за шиворот, что я чуть не падаю. -Успокой свою придурошную, - злобно бросает она Лётчику и захлопывает за парнями дверь. Я медленно подхожу к закрытой двери и тянусь к ручке. -Не надо, - говорит Лётчик. Он аккуратно отводит меня в сторону. Я сползаю по стенке. Волосы больше не горят, и я начинаю плакать. -Это я виновата, я… Лётчик присаживается рядом. -Мы поссорились и… Ты его видел? Он совсем как статуя. Его пальцы. Ты видел его пальцы? Они же не знают! – я вскакиваю. – Они разобьют его, как мы тогда его руку… Дверь распахивается, и Мрак молниеносно вылетает из комнаты, не обращая на нас внимания. -Посмотри, пожалуйста, что там. Я не могу. Лётчик встаёт, потом садится -Наверное, лучше пока не стоит, - он берёт меня за руку. И я снова начинаю плакать. На этот раз тихо. Через минуты полторы возвращается Мрак в компании Змеи и Ёлки. Лётчик встаёт, но Мрак грубо осаждает его своим «не до тебя сейчас» и закрывает за собой дверь. -Она привела Змею, значит, всё будет хорошо, - успокаивает меня Лётчик. Он прав. Змея поможет. Но если они разбили ему ещё что-либо. Он не переживёт. Он не переживёт… Так странно. Пожалуй, это первый раз, когда мы все собираемся вместе после того, как наш отряд распался. Даже Мрак тут… Мы ждём. Долго. Чем серьёзнее травма, тем больше нужно времени, чтобы кровь Змеи подействовала. За дверью тишина. И это пугает ещё сильнее. Лётчик сидит с белым лицом, не отпуская мою руку. Времени не существует. По крайней мере, пока изводишь себя мыслями. Будто за дверью ничего не происходит. Да и здесь тоже ничего не происходит. Музыки больше не слышно. Календула завершила вечеринку. Из коридора видно, как все идут к выходу, пьяные и уставшие. Никому до нас нет дела. Мы ждём ещё. Змея, Ёлка и Мрак выходят из комнаты, и мы с Лётчиком тут же вскакиваем. -Можете заходить, - сообщает Ёлка. Скала умер? Заходить страшно. Хочется, чтобы этот момент оттягивался бесконечно долго, как во сне, когда я пытаюсь бежать, а они всё равно меня догоняют, потому что я не могу бежать, а они могут. Захожу в комнату. Скала сидит на стуле. Хрусталь – уже не прозрачный – помогает надеть ему футболку. Я стою и не могу заговорить. -Жить будет, - Пепел выглядит замученным. – Наша помощь требуется? – обращается он к Скале. Скала не смотрит на меня, но знает, что я здесь. -Нет, - отвечает он. -Если что, мы у входа курим, - Пепел и Хрусталь уходят. -Мы расстаёмся, - еле слышно заявляет Скала. -А? -Мы больше с тобой не встречаемся, - чуть громче заявляет он, всё также пряча свои глаза. -Но почему? – я хочу к нему подойти, но он пресекает мой порыв: -Я только что изменил тебе с Календулой. В голове пусто. Пытаюсь поймать хоть какую-то мысль, задержаться хоть на какой-то эмоции. Скала встаёт и проходит мимо. От него пахнет алкоголем и скошенной травой. Я не знаю, сколько я так стаю и смотрю на пустой стул. Ощущаю чью-то руку на своём плече. Оборачиваюсь. -Всё в порядке? – интересуется Пепел. Родное лицо возвращает к действительности. -Который час? -Уже светает. Смотрю в окно. И правда. -Тебе бы поспать, - советует он. – Проводить? -Нет, спасибо. -С ним всё будет хорошо, - Пепел хлопает по плечу. – Кровь Змеи творит чудеса. -С ним – да, - соглашаюсь я. А со мной? Я долго бреду до дома. Целую вечность. Стою у своего окна и смотрю внутрь. Вот она – моя пустая квартира. Моя кровать прямо под подоконником. С колючим одеялом в белоснежном пододеяльнике. Белая подушка. Белая простынь. Деревянный шкаф в углу. Стул и стол с зеркалом в половину моего роста. Комод с другой стороны, обставленный трофеями с ходок – всякими безделушками. Закрытая дверь в соседнюю комнату. Обои, старые, местами отходят у пола. Будто я возвращаюсь домой, но уже не к себе. Окна из дома напротив безучастно смотрят мне в спину. Раньше я думала, что никто не видит, когда я одна, а дома видят. Дома слышат. Дома знают все мои тайные мысли, мои желания и мой главный страх. Они живее, чем кажутся. Они просто не участвуют в бессмысленной человеческой жизни. Они лишь способны разрушать маленькое человеческое существование. Но мы и сами неплохо с этим справляемся. Я перелезаю через окно и попадаю внутрь. Выгребаю остатки кристаллов. Надо ведь жить дальше? Нет, не так. Надо заново пробовать жить. Опять сначала. Распихиваю всё по карманам. Запираю окно и выхожу через дверь. Запираю и её. Планирую не появляться здесь долгое время. Шлюха как всегда гостеприимно меня встречает. Лёжа на кушетке, в закрытой комнате в бессмысленных попытках уснуть, начинаю задумываться о том, когда это всё действительно началось. Говоря «всё», я имею в виду «разрушение». Наверное, с исчезновения Аква. Кто бы что ни говорил, но Аква был нашим стержнем. Он повлиял на каждого из нас. Возможно, невольно, но необратимо. Он собрал нас в отряд. Он сделал из нас семью. Несмотря на то, что мы все разные. Уникальные… Если это можно так назвать. Да, мы все недолюбливаем Змею за её стервозный характер. Даже Ёлка – сестра Аква не одобряла его выбора. Но Аква её любил. Уж не знаю, за что её можно любить. Но мы уживались и с ней. Аква принял и Хрусталь – груду мышц, за которой прячется далеко не самый храбрый парень. Да он даже принял Мрак, которая не приняла никого! Аква принял меня… которая так и не может принять себя. Но моё разрушение началось явно раньше. Возможно, в тот день, когда я снова лицом к лицу столкнулась с зелёными глазами… Меня накрывает волной яркого света и выдёргивает из процедурного состояния. Мощный свет пробивается через закрытые ставни и освещает всю комнату. Это длится лишь несколько секунд, но это пугает меня. Словно на меня обрушивает огромный пласт, камень, дом. То, отчего я так бежала все эти годы, мой главный страх возвращается ко мне с невероятной силой, словно это случилось вчера. Разрушение началось тогда, когда я возвращалась со свидания с Лётчиком. Он хотел проводить меня до дома, моего второго дома, как истинный джентльмен. По дороге мы встретили Кукольных Дел Мастера. Ему была нужна какая-то помощь от Лётчика. И было видно, что Лётчик хотел ему помочь, но не хотел бросать меня. И тогда это я сказала ему, что дойду до дома сама. Ничего страшного. Это я уговорила его не провожать меня. Это я выбрала тот короткий путь. Это всё была я. Всё началось с меня. Волна будто проливает на меня свет, оголяя самую чёрные страницы моей жизни. Нет, мои страницы не были белыми всё это время. Это я пыталась их закрасить белой краской. Но свет словно вода всё смывает. Мой мозг удачно блокирует плохие воспоминания. Возможно, он просто не в состоянии с ними справиться, и слишком большая боль может навредить мне неисправимо. Но мне всегда казалось, что дело в другом. Не то, чтобы у меня не было этих воспоминаний. У меня не осталось переживаний к ним. У меня остался только страх после них. Навязчивый, постоянно преследуемый меня во снах и наяву страх. Но это следствие. А причина будто скрыта за мутным стеклом. Это как не помнить свой сон, но знать, что ты его видел. Но именно сейчас я начинаю помнить всё чётко. Сажусь на кушетку. Тени продолжают работать, высасывая из меня тревогу. Я размахиваю руками, чтобы они оторвались от меня. В полу коматозном состоянии подхожу к двери и жму на маленький звонок в стене. Жду, прижавшись лбом к стене и старясь удержаться в реальности. Тени медленно подплывают ко мне. И снова продолжают свою работу. Шлюха ловит меня именно в тот момент, когда я теряю сознание. Усаживает на пол и приводит в чувство, слегка похлопывая по щекам. Лицо выражает обеспокоенность. -Всё в порядке, просто мне нужно идти, - я пытаюсь встать, но получается лишь со второй попытки. -В чём дело? Процедура ещё не завершена. -Если ты о кристаллах, то не беспокойся, оставь полную стоимость. -Меня хоть и зовут Шлюха, но это не значит, что меня лишили чувств. Я не могу отпустить тебя куда-либо в таком состоянии. Ты слишком слаба, Пламя. Сиди здесь и никуда не уходи. Шлюха скрывается за дверью, которую оставляет открытой. Она приносит какую-то настойку и что-то пожевать. Становится чуть лучше, по крайней мере, мир обретает свои прежние очертания. План в моей голове становится навязчивой идеей. Мне нужно найти эти зелёные глаза. Они – моё начало. Мне нужно то, что есть только у него. Мне нужно принять своё начало. Я жду его в кафе. День за днём я прихожу и жду, когда же он зайдёт. Лучше мне не становится, будто кто-то показал мне, что я есть такое на самом деле. Пока сижу и жду, за столами то и дело обсуждают яркий свет. Значит, он и правда был. Но что это значило? Он прячет свои глаза за очками. Круглые, чёрные. Но я знаю, что это он. Странно, но мой мозг делил его как бы на две человека: зелёные глаза и вот этот парень за столом. Два разных существа. Когда он входит, я вжимаюсь в диван. Это страшно. Сердце стучит как перед прыжком. Но я должна. Я должна. Я не могу подойти и поговорить с ним при людях. Нет. Он узнал меня тогда, я это поняла по его лицу. И он был напуган. Но почему он был напуган? Это мне должно быть страшно. И мне было страшно. Как и в ту ночь… Он уходит. И я иду следом. Стараюсь быть незамеченной. Он заворачивает в Паучье Логово. Конечно, где же ещё может быть его дом? Тут серо и темно. Но меня пугает не район, а те, кто здесь живут. Паук. Он ведь живёт где-то здесь? Он ведь может меня увидеть. Дома провожают меня своими взглядами. Они будто цепенеют при виде меня. Я в районе Паука? Теперь им страшно. Им. Он заходит внутрь дома. Я стою на улице. Уже стемнело, а я жду, когда загорится свет, чтобы вычислить его квартиру. Он включает его на верхнем этаже. Я открываю дверь и попадаю в подъезд. Поднимаясь по ступеням, слышу, как стучит моё сердце, как тяжело моё дыхание, как тяжелы мои шаги. Я словно поднимаюсь на плаху, откуда нет пути назад. Это тот самый момент, когда я взгляну палачу, убившему прежнюю меня, прямо в глаза. Осознанно. А палач даже не знает, что я у него на пороге. Стучу в дверь его квартиры. Щелчок, и дверь открывается. Палач не похож на убийцу. Измученный временем, сигаретами и алкоголем, он не готов встретить меня. Смотрит испуганно и тут же захлопывает дверь. А что ещё ждать от человека, который увидел призрака? Стучу снова. Уже настойчивее. Призрак хочет видеть палача. Я знаю, что палач – это лишь пешка в руках правосудия. Но та ночь не была правосудием, и палач мог стать спасителем. Он снова открывает дверь, и я смотрю в его зелёные глаза. Мне становится страшно, потому что я слишком хорошо их помню. И я их ненавижу. -Прости, - его голос звучит хрипло. -Мне нужно то, что есть у тебя, - решительно заявляю я. -Что? – переспрашивает он. Я опускаю глаза. Лишь бы не отказал. -Мне нужна твоя слюна. -Я виноват, - его голос дрожит. -Заткнись! Он выглядит таким маленьким, несмотря на то, что выше меня, таким убогим и совершенно не страшным, не как тогда. Я не хочу слышать его извинения. Я вообще не хочу его слышать. -Просто скажи, - продолжаю я, - дашь ты слюну или нет. -Я не понимаю. Вздыхаю и иду к лестнице. Тупая затея. Чего я могла ждать от человека, который поступил со мной, как не с человеком? Я спускаюсь уже достаточно низко, когда слышу его быстрые и громкие шаги и его крик: -Зачем тебе моя слюна? Останавливаюсь. -Тебя это не касается. Но ты мне должен, - нужно убедить его, во что бы то ни стало, - потому что ты поломал мне жизнь. -Моя слюна не вернёт твою прежнюю жизнь, - растерянно говорит он, обеими руками держась за перила. Он стоит на один лестничный пролёт выше. -Я знаю. -Но я дам её, потому что это единственное, что я могу для тебя сделать. Так пафосно и так убого! -Я не буду благодарить тебя. Безумно благодарить человека, испоганившего мою жизнь. Он кивает. Потом мы медленно и молча, давимые тишиной, возвращаемся к нему, и я жду в коридоре, когда он вернётся со слюной. Он приносит её в гранёном стакане и передаёт мне. Молча. -Как она работает? -При попадании в кровь она вызывает паралитический эффект. Тело почти моментально цепенеет, ты всё осознаешь и… -… всё чувствуешь, - перебиваю я. Проходили. – Я помню. Поняла. Я разворачиваюсь, чтобы уйти. -Я не хотел! Он долго смотрит на меня. Наверное, ждёт ответа. Или прощения. Или хотя бы толику сочувствия. Но мне совсем его не жаль. -Это уже не имеет никакого значения, - отвечаю я и ухожу. Любое звено жизни тесно связано с предыдущими. И всё приходит к тому, что неизбежность лежит в самом начале. С самого моего появления в этом городе. Мы являемся из ниоткуда. Мы в никуда и уйдём. Я хочу почувствовать это ещё раз. Вдруг мой глупый страх помешал мне тогда? И я могла спастись. Если у меня был бы хоть один шанс… Дома душно. Так было и в первые ночи. Всё будто снова вернулось ко мне. Я открываю окно. Холодный ветер обдувает моё лицо и треплет волосы. Беру маникюрные ножницы и делаю маленький надрез на руке. Выступает немного крови. Ложусь на кровать. Сжимаю гранёный стакан в левой руке. Выливаю слюну на рану. Меня кидает в дрожь. Слёзы льются непроизвольно, но я уже не могу пошевелиться. Я слышу мои глухие шаги по тёмной улице. Их смех. Противный пьяный смех. Его лицо. Плоское, мерзкое лицо с плохо сфокусированным взглядом. Горят мои волосы. Я чувствую это. Они горят наяву. Зелёные глаза подходят ко мне. Чтобы спасти! Они должны были меня спасти. Но они уничтожают меня. Я лежу и не могу пошевелиться. У меня не было тогда шанса. А вокруг полыхает пожар.