Тишина, с которой я живу

Под колючим зелёным одеялом неудобно. Холодно. Мне страшно, и я не открываю глаз. Вокруг меня монстры: они сопят, храпят и переступают с лапы на лапу. Почему они меня не едят? Боюсь пошевелиться. Наверное, они не едят меня, потому что я не двигаюсь. Они думают, что я не живой. А я живой? Открываю один глаз. Открыть один глаз - это же не пошевелиться. Утро. Я лежу у окна, оттого так дует холодом. Лежу у самой стенки. Дальше глаз не видит. Открываю второй. Краем глаза - голову-то я повернуть не могу - вижу, что монстров нет. Есть кровати, и в них кто-то спит. Или, как и я, притворяется, что спит. Поворачиваю голову. Напротив меня стоит кровать, на ней сидит мальчик. Он смотрит на меня. Я смотрю на него. Я как будто его знаю, но не помню его. Он не похож на монстра. Он начинает вставать с кровати, и от страха я резко натягиваю одеяло на голову. Слышу, как его босые ноги шлёпают по полу. Он идёт ко мне. Он хочет меня съесть. Резко сдёргивает с меня одеяло: -Ты кто? Я вдруг вскакиваю и отталкиваю его от своей кровати: -Я Толстый. Он толкает меня в ответ, и я падаю на кровать. -А ты кто? - спрашиваю я. Он не отвечает. Он вдруг бросается на меня и пытается побить, но я оказываюсь сильнее. Сдерживаю его руки. Мы падаем с кровати и будим остальных. Какой-то мальчик с чёрными волосами оттягивает меня. Напавший распихивает толпу и быстро уходит. Мне неприятно, что все на меня смотрят. В дверях появляется взрослый. Взрослые странные. Он не делает ничего. Просто гонит всех умываться, а я забираюсь обратно на кровать. И только тогда он замечает меня и спрашивает: -А где Водоросля? -Что? - не понимаю я. Наверное, это какая-то проверка. Надо быть умным. - В море. Он сначала хмуро смотрит на меня, потом отмахивается и, уходя, бубнит себе под нос: -Ведьма разберётся. Кажется, я ответил неправильно. Это меня расстраивает. -В океане? - спешу исправиться, но он на меня уже не обращает внимания. Мне становится грустно. Я слышу, как эти мальчики включают воду и разговаривают. Потом они начинают постепенно возвращаться в комнату, переодеваются. Они все поглядывают на меня, я вижу и чувствую их взгляды, но они не подходят ко мне, не спрашивают ничего. Они шепчутся между собой, обсуждая меня. Мне это всё неприятно, и я ложусь в кровать, отвернувшись лицом к стенке изучать цветочный рисунок на обоях. Если представить, что меня нет, то и их тоже нет. Они уходят и не зовут меня с собой. Как только всё в комнате затихает, я сажусь. Мне совсем не хочется уходить с этой кровати, будто это единственное, что у меня есть. Мне неловко. Вокруг много на скорую руку заправленных кроватей. И я тоже заправляю свою, чтобы показаться прилежным. И снова сижу. Наверное, они позовут меня тоже. Просто немного попозже. Или нужно идти самому? Но куда мне идти? Она стоит в дверях и смотрит на меня. Не люблю, когда на меня смотрят. -Здравствуй, - говорит старушка и идёт ко мне. Она не выглядит страшной, но я всё равно напрягаюсь. Если она захочет мне сделать больно, я ударю её подушкой. Мне больше нечем защищаться. Вцепляюсь правой рукой в наволочку. - Как ты здесь оказался? Я бы тоже хотел знать. Пожимаю плечами. Почему она не знает? Старые должны всё знать. -Ясно... Кто тебя впустил в комнату? Оглядываюсь. -Я тут проснулся. Замечаю в дверях мальчика, что пытался меня побить ни за что. Он прячется за стеной, чуть выглядывая. Старушка обращается к нему, и мне становится легче. Она знает, что мы подрались? Наверное, нет. Взрослые не одобряют драк и ругательств. -Мальчик, который спал на этой кровати, где он? - она снова говорит со мной. Какой-то странный вопрос. -Я тут спал. Я тот мальчик? -Так, сиди тут и никуда не уходи, ясно? Киваю. Я даже не знаю, куда тут можно уйти. -Я Ведьма. Я тут главная. Запирать не буду, но чтоб без шуточек. К тебе сейчас придёт Рыбак. Кажется, это дом Ведьмы. Может, она крадёт детей? Но мальчики не выглядели несчастными, значит, тут хорошо. Я покорно жду, когда ко мне придёт Рыбак. Он приносит сладкое какао и кашу с маслом. Масло немного подтаяло, образовав лужицу. А что, если она всех хочет тут откормить, чтобы съесть потом самой? Почти не ем. Мне становится скучно. Я встаю и начинаю ходить мимо кроватей, рассматривая предметы на тумбочках. Я знаю, что чужое трогать нехорошо, но я же ничего не краду, просто знакомлюсь. Со мной же никто не знакомится. У меня есть стойкое ощущение, что за мной придут. Я ведь не тень какая-то. Я человек, не пустое место. Мне страшно выходить из комнаты, потому что я боюсь, что меня потеряют. Ложусь вздремнуть. Это всё очень странный день. Долгий, липкий. Из приятного - велосипед. Из неприятного - остывший суп на обед с двумя кусочками чёрного хлеба. В супе плавает порезанный на четыре части картофель, невкусная мягкая морковка и кусок мяса с жилами. Хлеб пахнет вкусно. Вечером ребята возвращаюсь в комнату. И вот теперь я становлюсь объектом для их изучения. Не очень приятное чувство. Они обступают меня со всех сторон и глядят, глядят, глядят... Они задают вопросы, скорее, друг другу, чем мне, потому что я не успеваю на них ответить. -Как тебя зовут? -А как он сюда попал? -Ты знаешь что-то про Водорослю? -Сколько тебе лет? -А ты теперь насовсем с нами? -А если он опасен? Ты опасен? -Почему ты не выходишь? Ты чего-то боишься? -Что с Водорослей? -Он знает, чья это кровать? -Ты знаешь, чья это кровать? -Я Огненный, а ты? -Ты умеешь играть в футбол? -А ты лазаешь по деревьям? -Что ты делал весь день? -Он, что, трогал мои вещи? -Кажется, у меня пропала зубная щётка. -Ты вор? -Он ворует... Голоса сливаются в гул. Я кричу. Они все затихают. Молча хлопают глазами. -Псих какой-то. -Я Толстый! - мне отчаянно хочется плакать, голос, срываясь, взлетает вверх. -Слышь, Толстый, а кто тебя привёл? Ещё один вопрос, на который я не знаю ответ, и от этого я готов расплакаться прямо на глазах у всех этих мальчишек. -Я его привёл, - раздаётся за спинам толпы. Все оборачиваются, а я невольно встаю. Тот самый мальчик, что с утра пытался побить меня, вдруг защищает. -Ты? - раздаётся из толпы, пока мальчик подходит ко мне и берёт за кисть. Он тянет на себя, и я, подчиняясь, иду следом, подальше от кровати. -Откуда же ты его привёл? -Да, Пустой, откуда? Он останавливается: -Это наш с ним секрет, - говорит он мне, смотря прямо в глаза, словно я должен понимать, что это значит. -Ты обменял его на Водорослю? Где Водоросля? Меня начинает раздражать этот Водоросля, о котором все говорят. Всем куда важнее он, чем я. Но я-то тут, а он чёрт знает где. Пустой выводит меня из комнаты. Мы проходим лестничный пролёт и останавливаемся. -Тебе бы по-хорошему уйти отсюда, - говорит он, опустив мою руку. -Куда? - недоумеваю я. -Не знаю. Но это не твой дом. -А чей? -Мой. Наш. -А мой где? -Не знаю. -Но я не знаю, куда мне идти. В комнату я возвращаюсь совсем поздно, когда все там уже спят. Швея - так она представляется - отводит меня в мою кровать, заверяя, что это и мой дом тоже. Но я уже чувствую себя чужим. Дома не чувствуешь себя чужим. Значит, это и правда не мой дом. А где он? Следующий день я тоже провожу в комнате, а на третий Рыбак говорит мне, что не собирается тут цацкаться и таскать еду как принцу, так что я ем в столовой. Со всеми. То есть я даже сижу не за пустым столом, но чувствую, что меня тут нет. Они болтают, смеются, обсуждают, чем займутся сегодня... Я старательно напрягаю мозги, пытаясь придумать, как подключиться к их разговору. Но никак. И тогда, пока все убегают играть на улицу, я возвращаюсь в комнату. На кровать. Вот моё место. Здесь я чувствую себя хорошо, в безопасности. А то, что там дальше, за пределами этой комнаты... Оно и неважно. И мальчишки эти тоже неважны. Разве что хотелось бы снова покататься на велосипеде. Я сижу на кровати и рассматриваю свои ботинки. Ботинки созданы для того, чтобы ходить в них по улице. Если я никогда не пройдусь в них по улице, значит ли это, что они были созданы зря? А если они были созданы не для меня? И это не я должен в них пройтись? А если они созданы для чего-то другого? Или созданы без причины, просто чтобы быть? Вот я, например, почему создан? Дверь в комнату бесшумно открывается. Я пугаюсь. Вдруг это призрак. В дверях стоит девчонка, худая как спичка с очень короткой стрижкой под мальчика. Её волосы самое-самое яркое, что есть в этой комнате. Я не могу оторвать от них взгляда. Она стоит в шортах по колено и футболке, которая ей немного велика. На ногах - ботинки. Со шнурками. Похожи на мои. -Это не твоя кровать. Уходи! Нет, это моя кровать, Моя кровать. Моя кровать! Это то немногое, что действительно принадлежит мне. И я её не отдам. Вцеплюсь ногами, руками, зубами, но не отдам. И если надо будет подраться с девчонкой... Бить девочек нехорошо. Бить мальчиков тоже. Но если нужно... -Я сплю на этой кровати несколько дней, - мой голос ровный. -Неправда, - она входит в комнату уверенно. - Это кровать принадлежит другому мальчику. -Кому? - тут же спрашиваю я, не готовый делить её ещё с кем-то. -Его тут нет, - она отвечает нерешительно. Её ответ меня радует. -Если его тут нет, значит, я могу на ней спать. И сидеть. И лежать. В дикой природе животные по-разному помечают свою территорию. Например, медведи оставляют метки на деревьях, царапая кору своими страшными лапами. Некоторые животные оставляют свой запах. И мне вот тоже надо показать, что это теперь моя территория. Но я ведь не животное. Я тут же ложусь на кровать прямо в ботинках и закидываю руки за голову. Девчонка быстро приближается ко мне и резко сбрасывает мои ноги. Я не ожидаю такой злости. Девочки не должны быть злыми. -Кто ты такая? - я снова сажусь и спрашиваю с осторожностью, мало ли что ещё она может выкинуть. -Твой ночной кошмар! - она хватает меня за руку и изо всех своих девчачьих сил тянет на себя, но я не поддаюсь, изо всех своих мальчишеских. - Ну же, вставай! -Я Толстый, - наверное, надо познакомиться, и тогда она поймёт, что я тоже имею право тут быть. - А ты давно здесь? Она резко отпускает мою руку и смотрит на меня как-то жалостливо. Мне это неприятно, но не обидно. По крайней мере, теперь она не пытается меня согнать с кровати. Уже хорошо. -Так ты встанешь или нет? -Нет. -Иди на улицу! Погуляй! Познакомишься с ребятами. Я не видела тебя в столовой. Меня это задевает. Впервые девочка проявляет ко мне хоть какой-то интерес, а потом оказывается, что на самом-то деле она меня не замечает. -А почему ты не на улице? - я стараюсь держаться, не злиться и не плакать. Вдруг мы с ней подружимся. -Потому что я хочу быть здесь, - она всё ещё резка со мной. -Чтобы повидаться с тем, другим мальчиком? Я бы тоже хотел его увидеть и попросить оставить эту кровать мне. Он ведь сам её оставил. А я занял. И она теперь моя. -Чтобы повидать его кровать! - почти выкрикивает девчонка. Я не понимаю, шутит она или нет. Кто в здравом уме захочет смотреть на кровать, если есть человек? Девочки странные... -Я ничего не понимаю. Она вдруг меняется в лице, перестаёт быть грубой и садится ко мне. Я даже сначала хочу возразить ей, но тут же одёргиваю себя. Если она станет моим другом, то пусть сидит. Что в этом такого? -Тот мальчик умер, - говорит она. -Умер? -Ну, да. Знаешь, что это такое? Я пожимаю плечами. Конечно, я знаю, что это такое. Но я никогда с этим не сталкивался. -Умер, - говорит она, - это значит, что ушёл навсегда, значит, что не вернётся. -А если всё-таки вернётся? Мальчики не умирают, умирают старики. Я не хочу, чтобы он возвращался. Но если он и правда мёртв, а я жив, то пусть дружат со мной, со мной можно играть и разговаривать. -Не вернётся. -Значит, эта кровать теперь моя? Она злобно смотрит на меня. Но я не хочу её обидеть. Но почему все они так много говорят о мёртвом мальчике и совсем ничего обо мне, живом? Я смотрю на неё. Она такая маленькая, нескладная. И волосы её такие короткие и яркие, как солнце. Во мне возникает непреодолимое желание их потрогать, и я касаюсь её головы. Она вдруг вскакивает. -Я просто хотел потрогать. -Ты дурак! -У них такой необычный цвет. Как у огня. Она выбегает из комнаты, а понимаю, что подружиться с ней не получилось. Может, вообще, с девочками нельзя дружить. Они какие-то странные... На следующий день я впервые выхожу на улицу. Немного пыльно и ветрено. Оглядываюсь. Слева - девочки играют в песочнице, кто-то раскачивается на качелях. Я пытаюсь отыскать знакомый рыжий волос, но её с ними нет. Спускаюсь по ступенькам и заворачиваю за угол. Голоса мальчишек, играющих с мячом, сливаются со свистом и улюлюканьем ребят, сидящих на шведской стенке. Кажется, идёт какая-то ожесточённая игра. Крики не утихают ни на секунду. Я решаю присоединиться к болельщикам. Взбираюсь на стену. Потные руки скользят по перекладинам, но я цепляюсь изо всех сил, стараясь не соскользнуть, и мне удаётся взобраться высоко-высоко. Откуда я смотрю на поле. Мальчишки бегают, играя в футбол, поднимая пыль и пачкаясь. -Ты ведь Толстый? Худая чуть вытянутая голова с очками на носу появляется из ниоткуда. Нет, конечно, она появляется снизу, и у неё есть полноценное тело. Но тело решает не залезать так высоко, как я, а остаётся на уровне моих коленей. Держится тело, по-моему, немного странно: одной рукой в локте за перекладину, а вторая просто болтается как бесполезный отросток. Ноги его стоят на перекладине ещё ниже. Этот мальчик выше меня и точно старше. -Да, - отвечаю я, едва отвлекаясь на него, и возвращаюсь к игре. -А я Тощий, - через долгую паузу, за которую я уже успеваю забыть, что он тут, произносит мальчик. - Хочешь дружить? - он протягивает мне свою свободную руку. -Я? Смотрю на руку. Потом в его глаза через его очки. -Ну, да, - руку он таки не отпускает. -А сколько тебе лет? -Четырнадцать. Дружить со старшим - это круто. Будут уважать. Он прав. Не скажу, что ребята мне тут как-то по особому рады. Я тяну к нему руку и чуть не срываюсь вниз, успеваю схватиться за перекладину и висну. -Спускайся! - говорит он мне, тут же начиная движение вниз. Мне не хочется спускаться. Мне хочется досмотреть игру. И наверху мне очень нравится. Отсюда видно почти всё. И всех. А Тощего я совсем не знаю, но он старше, и мы теперь с ним друзья. Я слезаю следом. Он спокойно дожидается меня и потом ведёт меня мимо девчонок к кустам. Между Домом и кустами, за которыми забор, маленький проход, ведущий к какой-то двери. -Эта дверь ведёт в подвал, - говорит мне Тощий, пока поднявшийся ветер шелестит листвой. - Буйный говорит. Знаешь Буйного? Я молча мотаю головой. Рядом с дверью растёт крапива, и похоже, что сюда давно никто не ходил. Я оглядываюсь назад. Будто я в ловушке. -Буйный говорит, что в подвале кто-то живёт. Но нельзя верит Буйному на слово. Знаешь, почему? -Почему? Тощий усмехается: -Он верит во всякую чушь. В призраков там и всё такое. Ты ведь не веришь в призраков? Ты ведь не дурак? Ну, конечно, я не дурак, но я никогда не думал, верю ли я в призраков. -Нет, - отвечаю я. -Молодец! - мне приятна его похвала. - Но вот ты веришь, что в подвале кто-то живёт? Не знаю. Я и Тощему пока не очень-то доверяю. Он привёл меня чёрт знает куда. Но он взрослее, а значит, умнее меня, и знает больше. А сколько лет этому Буйному, я понятия и не имею. -Нет? - отвечаю я совсем неуверенно. Какой ответ правильный? -Вот и я нет, - он улыбается. - Постучи! Тощий чуть подталкивает меня вперёд, но я сопротивляюсь. -Ты, что, боишься? Я молча мотаю головой. Но я, конечно, боюсь. Тощий вдруг начинает смеяться, и это так противно и неприятно, что мне хочется заплакать и убежать в свою кровать. -Я просто не хочу, - говорю я, стараясь изо всех сил сдерживать ком в горле. -Я думал, что с тобой будет весело, что ты не такой, как все эти мальчишки, которые сами себе на уме... - он вздыхает. - Да ладно. Я сам постучу. Тоже мне, подвиг! Он делает шаг вперёд, но я машинально хватаю его за руку: -Не надо... Кто-то забивает гол. Крики радости и досады смешиваются со скрипом качелей и шумом ветра в кустах. -Я же тебя не заставляю, - он спокойно вынимает свою руку и потирает запястье, будто я слишком сильно его сжал. - Стой здесь. Я сам постучу. Я снова оглядываюсь. Вот бы сейчас нас кто-нибудь увидел и прогнал отсюда. Эта дверь в подвал, старая, страшная, мне совсем не нравится. Пусть придёт Ведьма. Пусть нас даже накажет. Я просто хочу уйти. Но взрослые имеют уникальную способность появляться тогда, когда этого совсем не нужно, и не приходить тогда, когда это жизненно необходимо. Ещё несколько шагов, и Тощий оказывается у двери. Он оглядывается на меня и, смотря мне прямо в глаза, стучит раза три. Каждый удар как кувалдой по голове. -Вот видишь - ничего. Потому что Буйный не прав. Иди сюда! Я делаю уверенный шаг вперёд - ведь ему никто не ответил , - а он вдруг хватается за ручку и тянет дверь на себя. Дверь легко поддаётся и открывается. -Не надо! - вскрикиваю я. -Давай зайдём. Это же просто подвал. Как думаешь, что можно хранить в подвале? -Да что угодно: книги, игрушки... -Или людей. За приоткрытой дверью темно. Ступени ведут вниз, кажется, очень глубоко, и ничего не видно. Мелкий дождь неуверенно бьёт меня по лбу. -Давай быстрей, - говорит Тощий, - пока не полило. -Там, наверное, ничего нет. Идём отсюда! -Может быть, - он задумывается. - А может и нет. Неужели тебе неинетерсно? Нет, мне неинтересно. Мне страшно. Мурашки пробегают по коже, когда дверь от порыва ветра резко хлопает и снова открывается. -Ну, я пошёл, - он пожимает плечами и исчезает внутри. Темнота быстро съедает его. Тишина. Пугает. Я нерешительно подхожу к открытой пасти подвала и заглядываю внутрь. -Тощий! - шепчу я, а потом чуть громче: - Тощий! Тощий молчит, и мне хочется плакать от страха. Я не хочу спускаться. Но Тощий молчит. Я хочу к себе, в кровать. Делаю шаг внутрь. -Что ты делаешь? - раздаётся за моей спиной. Вздрагиваю и оборачиваюсь. У кустов стоит Пустой. Его я уже знаю. -Там Тощий. Мы играем. -Ты дурак? Нет, я не дурак. Но я и не трус. -Я сейчас взрослых позову. Это будет прекрасно! -Это просто подвал, - я пытаюсь выглядеть храбрым и уверенным в том, что делаю. - Хочешь, спустись сам. -Я не хочу. -Ты, что, боишься? Конечно, он боится, как и я. Как и я, он не признается. -Боюсь. Поэтому и не пойду. -Ты боишься? Почему он признался? -А ты нет? -Ну, ты и придурок, Толстый! - руки Тощего толкают меня в спину, и я падаю на колени в крапиву. Она жжёт мои руки и ноги. Тощий выходит из подвала. - Я думал, с тобой весело, а с тобой вон как скучно. -Это не я! - слёзы выступают у меня из глаз, от обиды или крапивы. Я поднимаюсь. - Это он! - указываю на Пустого. -Да, водись с этим нюней, с ним о-очень интересно! Тощий проходит вперёд. -Но Тощий!.. Я дружу с тобой, - я бегу за ним и останавливаюсь на углу. Только Тощий не обращает на меня никакого внимания. - Что ты наделал, урод? - поворачиваюсь я к Пустому. Ветер снова поднимается, и дверь начинает неистово хлопать, а качели скрипеть. Вместе с ветром во мне поднимается злость, и я толкаю Пустого в кусты. Он спотыкается, падает, но не кричит. Мне становится страшно от своей злости. Так странно, я оставляю Пустого одного, хотя только что хотел с ним подраться, и убегаю в Дом. Но ведь я не трус. Я просто... Я просто... За обедом посдаживаюсь за стол к Тощему, но он не разговаривает со мной. Потом я сижу в пустой песочнице, пытаясь хоть как-то развлекать себя. Я беру в рки песок, он ещё мокрый после дождя, и растираю в своей ладони. Ветер дует в шею. Скрипят пустые качели. Маленькая девочка залезает в песочницу и располагается как у себя дома, ничуть не стесняясь меня. В руках она держит зелёное пластмассовое ведёрко, внутри которого лопатки и цветные формочки. Она молча вручает мне маленькую лопатку красного цвета и формочку зелёного в виде большого цветка с четырьмя большими лепестками. -Копай! - приказывает она мне. Я копаю. Не потому, что мне это нравится. Мне просто нечего больше делать. Из влажного песка вдоль одной из стен песочницы я выкладываю эти цветы. Ровные, красивые, как на подбор. Один из цветков из-за сухого песка чуть осыпается и получается кривым. Я сбрасываю песок обратно в песочницу и пытаюсь снова сделать такой же ровный, как и остальные. Но и во второй, и в третий раз цветок чуть осыпается. На противоположной мне стороне девочка выкладывает песочных бабочек. Они все ровные и аккуратные. Когда она заканчивает, то поворачивается ко мне и говорит: -Я Тихая. Давай дружить? Она слишком маленькая, чтобы дружить с ней по-настоящему. К тому же, девочка. Во что мне с ней играть? Всё время проводить в песочнице или раскачивать её на качелях, пока она не научиться сама? А мне какой толк? Я знаю, что мне с ней будет скучно. -Эй, Толстый! - я слышу своё имя. - Идём гонять в футбол! Я аж перепрыгиваю через песочницу, ботинком задевая свои цветы и порчу их внешний вид. Бегу на поле, оставляя девочку одну. Со старшими ей дружить, конечно, круто, но мне с ней не погонять в футбол. Девочкам интереснее с девочками, в конце концов. Мы собираемся на поле, но словно чего-то ждём. Мальчишки не делятся на команды, и я начинаю подозревать, что играть никто не собирается. -В чём дело? - спрашивает кто-то из ребят. -Капитанов нет, - отвечают ему. -И что, нам теперь весь день штаны протирать? Вот ты, - мальчик бесцеремонно указывает на меня, - хочешь быть капитаном? -Я хочу, - отвечает, словно появившийся из ниоткуда, Тощий, снимая очки и аккуратно складывая их на скамейку. -Тощий? - кто-то даже начинает хихикать. -А что, я хуже Толстого? - он смотрит на меня как-то странно, по-хищному. -Ну, Тощий так Тощий, какая разница? - раздаётся в толпе. - Толстый, ты как? -Ну... Да, - пожимаю я плечами. -Вот и отлично! Мы делим мальчишек на команды, и игра начинается. Я первым пинаю мяч и бегу за ним следом, ловко уворачиваясь от мальчишки. Кто-то снова перекрывает мне путь, я мнусь, теряю мяч из виду, и вот он уже катится в сторону моих ворот. Я бегу следом, обгоняю. Я уже окрылён. Дыхание сбито. Я верю, что мы победим и что победа - это моя заслуга. Ведь я капитан. А капитан звучит гордо! Сейчас я впервые чувствую себя не одиноким, и мне нравится, что я не один. Наверное, это неправильно чувствовать себя одиноким, когда вокруг столько людей. Но сейчас я знаю, я чувствую, что все мы вместе. Мяч оказывается рядом со мной, я замахиваюсь ногой, готовясь пнуть его влево, как вдруг чья-то рука хватает меня за шиворот футболки и резко тянет на себя. Я не могу устоять и падаю. Тёмноволосый, в кепке козырьком назад, он сердито смотрит на меня: -Чего, ссаный придурок? Попутал? Я, кажется, не понимаю, что он говорит. То есть я, конечно, понимаю, но почему он так говорит со мной? Я даже не слышал, чтобы так с детьми... -Тёмный, отстань! - раздаётся голос Тощего. Ребята перестают играть и подходят чуть ближе ко мне. -Завали хлебало, очкастый! - Тёмный бросает злобный взгляд на Тощего, и тот, как жалкая псина, сгибается в плечах и делает шаг назад. Странно. Тощий старше и выше его, а боится. Я поднимаюсь, но Тёмный толкает меня в грудь, и я снова падаю. -Что, придурок, думал, твоё футбольное поле? Оно моё! Мне становистя страшно. Тёмный страшный. Я знаю, что он меня сейчас побьёт. -Перестань, Тёмный! - ещё один темноволосый мальчик появляется рядом с ним. - Мы всё равно сейчас играть в футбол не будем. -Да пошёл ты, Дикий! - он толкает и его. - Все вы тут придурки. Придурки из первой комнаты! Что Пустой ваш... Что этот... Толстый, - он будто выплёвывает моё имя, как невкусную конфету. Мне всё равно, если Пустой ему как-то насолил. Но я не хочу, чтобы хоть кто-то сравнивал меня с ним. Меня постоянно пытаются сравнить с кем-то. Тёмный опускается на колени рядом со мной, подтягивает меня к себе за футболку и шепчет так, что только я могу его услышать: -После отбоя буду ждать тебя в туалете, придурок. Он встаёт и носком пинает песок. Песок попадает мне на лицо и остаётся на зубах. Дикий и Тёмный уходят вместе. -Да ну нафиг этот футбол! - отмахивается Тощий. Я подскакиваю и бегу к нему, попутно сплёвывая песок и вытирая лицо потными от страха или футбола ладонями. -Тощий! - я дёргаю его за рукав, пока он надевает очки. - Что значит «жду тебя в туалете»? На секунду в его глазах мелькает страх. А может, это просто солнце блеснуло в очках. Он усмехается и говорит так, будто это совсем пустяковое дело: -Он тебя побьёт. -А тебя? Тощий пожимает левым плечом: -А меня нет. -Но я ведь не виноват! -У него плохое настроение, кому-то должно достаться. -Но, Тощий! - я почти перехожу на плач. - Ты же старше! Пойдём со мной вместе. Он смотрит на меня совершенно безучастно, будто я - пустота. -Мне очень жаль, - он не естественно опускает свою руку мне на плечо, словно его кто-то научил так делать, но он пока ещё не научился. По карйней мере, его жесту я не верю. - Но нам ведь не удалось подружиться. Он убирает руку и спокойной уходит. Кажется, даже немного счастливый. Я стою, вросший в землю, вкопанный в неё по самую шею, и не могу пошевелиться. Ноги мои не слушаются. А руки мои налиты свинцом. По щекам начинают ползти слёзы, но я не рыдаю, нет. Слёзы тянутся бесшумно, как змеи по траве. Я просто не могу с ними совладать. Я маленький. Я беззащитный. И никто не хочет со мной дружить. Ужин, полдник... Кажется, я всё делаю на автомате, не переставая думать о том, что случится после отбоя. Какова вероятность, что Тёмный забудет? Или что он пошутил? Или он передумает? Или у него изменится настроение на более позитивное?.. Шанс крошечный, размером с божью коровку, окроплённую четырьмя маленькими чёрными пятнышками, и она улетает как только я тяну к ней руку. Я не иду в ванную даже умываться, потому что боюсь, что он уже там, и ждёт меня, и не даст мне выйти. Напротив меня сидит Пустой. Он почему-то тоже не идёт умываться. Может, Тёмный попросил его присмотреть за мной? Вдруг я решу сбежать куда-то... Будто тут есть, куда бежать. Мы так и сидим, тупо пялясь друг на друга. Только я смотрю как бы сквозь него. Что делать, когда он начнёт меня бить? Отбиваться? Может, стоит напасать первым? А если я расплачусь, обмякну и он забьёт меня до смерти? А что говорить Ведьме? Как он ей это всё объяснит? Вряд ли Тёмный - дурак и, вообще, будет ей что-либо рассказывать. Просто ничего не скажет, типа не при делах. И мне рот заткнёт. Потому что, если я заикнусь про него, то... Ком в горле. Я не хочу плакать при Пустом. Да и при ком-нибудь другом тоже. Пустой поднимается со скрипучей кровати, и не спеша подходит ко мне. Я слежу за каждым его шагом. -Это я тебя сдал, - говорит он мне. Зачем? Его даже не было на футбольном поле. Если это месть за то, что я не взял его в игру, то это глупо. Он даже не изъявил желания. Он, наверное, просто меня ненавидит. Он с первых минут меня ненавидит. -Зачем? - спрашиваю я. -Потому что я знаю, кто ты, - он смотрит мне прямо в глаза, словно его слова должны произвести на меня какое-то немыслимое впечатление. Но кто я? Такой же мальчишка, как и он сам. -Кто я? -Ты призрак, - отвечает он, а потом наклоняется ко мне и шепчет прямо в лицо: - Ты Водоросля. От злости отталкиваю его от себя: -Я Толстый! - почти кричу. - Хватит называть меня этим дурацким именем! В комнату начинают возвращаться мальчишки. Они тоже считают, что я Водоросля? Что я призрак? Все так считают или только этот полоумный Пустой? Водоросля умер. Рыжая сказала, что это навсегда. И призраков не существует. А я Толстый. Я никогда не был Водорослей. Пока мальчишки галдят, переодеваясь в пижаму и устраивая скромную драку на подушках, Пустой хватает меня за руку и говорит: -Но это же твоя кровать. -Моя, - соглашаюсь я. -И ты всегда на ней спал. -Всегда. -А помнишь, как мы лазали на крышу? Как ходили на стройку? Только ты и я? Помнишь? Помнишь? -Да отстань ты от меня! Пустой больно вцепляется, сжимая мою кисть, так что мне приходится приложить усилие, чтобы высвободиться из его цепкой клешни. Мне хочется сбежать от него. Краем глаза замечаю в двери Тёмного. Он стоит и безжалостно сверлит меня взглядом. Он знает, что я его боюсь. Я опять чувствую оцепенение. Пустой стоит рядом, и он снова хватает меня за кисть руки и, глядя в сторону двери, произносит: -Я больше не дам тебя в обиду... Водоросля. -Заткнись, Пустой! - я спокойно высвобождаю свою руку. Если он хочет мне помочь, то делает это по-дурацки. - Сколько раз повторять: я - Толстый. А ты придурок! Путь до ванной комнаты кажется липким. Пол пытается приклеить к себе мои босые ступни, и мне стоит немалых усилий, чтобы сделать очередной шаг. Я не могу показаться слабаком. Нет. Могу. Но не хочу. Потому что я не виноват. Они сами меня выбрали капитаном. Это их вина, а не моя. Так и скажу Тёмному. Он выслушает и поймёт меня. И мы потом ещё над этим посмеёмся. Вру. Не поймёт. Он даже слушать не станет и будет смеяться один. Дверь в ванную приоткрыта сантиметра на два. Полоска света разрезает темноту коридора. Моя рука заметно дрожит, пока я тянусь к ручке. Я сам побью его. Дверь со скрипом открывается, и я вхожу. Тёмный сидит на подоконнике, высоко. Я даже не знаю, как он туда взобрался. Наверное, Дикому пришлось подставить своё плечо. Дикий стоит как раз под окном. Тёмный, смотрящий до этого в пол, медленно поднимает голову и как-то дружелюбно улыбается мне правым краешком губ. -Я думал, не придёшь, - он спрыгивает вниз, едва не задевая Дикого. - Закрой дверь, обращается он к нему. Дикий послушно обходит меня и закрывает дверь, после чего прислоняется к дверному косяку спиной, явно преграждая мне единственно доступный путь отступления. Я готов драться. -Я кое-что о тебе знаю, - продолжает Тёмный, и его тон мне совсем не нравится, хотя, впрочем, в нём нет ничего такого. Но словно все вокруг знают обо мне больше, чем я сам. Как такое, вообще, возможно? Эта секретность меня раздражает. - Но ни я, ни Дикий никому не скажем. Нам и так влетело за то, что было... Слушай, мы виноваты, но ты не злись. Мы не хотели. Так что мир? Он протягивает мне руку. У меня отвисает челюсть. Невольно оборачиваюсь на Дикого, а он тоже стоит с уже протянутой мне для рукопожатия рукой. Я готовлюсь драться. Слишком всё хорошо. Пожимаю руку Тёмному. Пожимаю руку Дикому. -Ты ведь никому не скажешь? - спрашивает Дикий, немного взволнованно. -Но ведь все видели, - растерянно потираю я вспотевшие ладони о штаны пижамы. -В смысле? Ты о чём? -А ты? -Про стройку, - отвечает за него Тёмный. Какую ещё стройку? -А я про футбол, - отвечаю ему я. -Какой нафиг футбол?! Я смотрю на Тёмного, потом на Дикого, снова на Тёмного. Они оба смотрят на меня и ждут объяснений. Я жду того же от них. Все молчат. -Он не помнит, - в комнату зашагивает Пустой. - Наверное, призраки не помнят, что было в прошло жизни. -Пустой, ну, ты и придурок! Я почти поверил тебе! - злится Тёмный. -Нет, правда, он Водоросля, клянусь вам! Всё, что я рассказал вам, - правда! То, что я видел, когда вернулся в кровать, было на самом деле! Я видел это, видел! Тёмный наступает на него. Пустой пятится назад и выходит в коридор. Дверь кабинки туалета распахивается, и знакомая рыжая голова вылетает оттуда, запрыгивая на спину Тёмного, и кусает его за ухо. Тот вопит и сбрасывает её на пол. Она больно ударяется. -Да пошли вы к чёрту, ублюдки! - мне кажется, он вот-вот зарыдает. - Призрак-призрак! - прижав ладонь к уху, он подходит к Пустому и плюёт ему в лицо. Рыжая вскакивает и бросается на него. Тёмный замахивается, но Дикий перекрывает её собой: -Тёмный, не надо! -А тебе, что, плевать, Дикий? Мы все тут замешаны, - он шмыгает носом. Он больше не такой серьёзный и страшный, как раньше, хотя я всё ещё его боюсь. - И ты, и я, и этот придурок Пустой. Мы все его убили. -Тёмный, пойдём отсюда, - он хватает его за локоть. -Нет! - он вырывается и говорит почти навзрыд: - Скажи, что тебе не плевать! Скажи! -Мне не плевать, Тёмный, - спокойно произносит Дикий. - Но мы уже ничего не можем сделать. -А призрак? Ты веришь? - он уже почти плачет. Дикий смотрит на меня, словно изучает. -Не знаю, - он вздыхает. - Я не знаю. Он снова берёт его за локоть и уводит дальше по коридору. Рыжая стоит у стены, ладонями и спиной прижавшись к ней. Мы долго переводим дух. -Что ты делала в туалете мальчиков? - нарушаю я тишину. Она смотрит на Пустого: -Что значит «вы все виноваты»? Пустой, что это значит? - она не кричит, но явно злится, хоть и говорит негромко. Пустой робко заходит внутрь и прикрывает за собой дверь. -Что ты делала в туалете мальчиков? - повторяю я свой вопрос, но она успешно меня игнорирует. -Нас было четверо. Мы сбежали на стройку втроём, а Водоросля пошёл с нами. Они общаются так, будто я тут пустое место. Мне хочется знать про этого Водорослю всё меньше и меньше. Я не хочу слышать ничего о нём. -Опять Водоросля? - вырывается у меня. Рыжая вдруг резко отвечает мне: -Я в туалете мальчиков, потому что Водоросля - мой друг. Я всё слышала. Мы все слышали, там на поле. И я пришла тебя защитить. Потому что Водоросля - мой друг, а значит, и ты мой друг тоже. Хоть ты этого и не помнишь. Вот, - она засовывает руку в карман и достаёт оттуда какой-то гладкий камешек малинового цвета в мерцающую крапинку. Она кладёт его мне в ладонь. - Мы хотели с тобой найти волшебные кристаллы. Я нашла. Она смотрит на меня так, будто я должен что-то сказать, как-то отреагировать. Но чего она ждёт? Я её не понимаю. -Откуда ты знаешь, что он Водоросля? - Пустой делает шаг вперёд. -Я тебя ненавижу! - бросает она ему. - Но я слышала, как ты рассказывал Тёмному и Дикому. Я тебе верю, но я тебя ненавижу! -Пожалуйста, хватит! - я не кричу, я почти умоляю. - Я не призрак, и я не Водоросля! Я очень рад, что вы его все так любили, но я не он. Я Толстый! И я человек! Я живой, и со мной можно дружить! -Нет, послушай, - Рыжая тянется ко мне, но я отшагиваю. -Я не Водоросля! И со мной можно дружить. Я не Водоросля! И со мной можно дружить! Я не Водоросля! И со мной можно дружить! Лицо Рыжей становится серьёзным и серым. Оно вдруг теряет все свои краски уверенности, превращается в грустное. Словно она видит перед собой что-то непоколебимое, неизбежное. Губы её предательски, но едва заметно дрожат: -Ты просто не помнишь, - она плачет. Вытирает слёзы рукавом. - А мы помним. Я всё ещё продолжаю твердить «Я не Водоросля» и «Со мной можно дружить». Рыжая уходит. Пустой недолго смотрит на меня и тоже скрывается за дверью. А я... Я твержу и твержу, убеждая в этом, скорее, себя, чем кого-то ещё. Ведь тут теперь, кроме меня, никого и нет. Твержу всё тише и тише. И чем тише мои слова, тем мягче становится моё тело. Я уже не в силах держать себя на ногах, сажусь на колени и почти шепчу. Я плачу. Я плачу. -Я живой. И со мной можно дружить. Я живой. И со мной можно дружить. Я живой... И со мной можно дружить. Я живой. И со мной можно дружить. Они держатся за мальчика, которого уже нет. Который не будет играть с ними в футбол. Или травить байки ночью. Не будет делить с ними сдобную булку, усыпанную сахарной пудрой, в полдник. Не поделится рубашкой. Не будет играть в снежки. Не будет прятать сокровища в тумбочке или под подушкой, какими бы они ни были. Не будет лазать с ними по деревьям. Не возьмёт их за руку. Не посмотрит в их глаза. Потому что он мёртв. Водоросля мёртв. А я Толстый. И я живой. И со мной можно дружить. Я не Водоросля. Он мёртв. А я Толстый. Я живой. И со мной можно дружить. Он мёртв. Я Толстый, а не Водоросля. Я живой. И со мной можно дружить. Я Толстый. Я не Водоросля. Я жив, а он мёртв. И со мной можно дружить. Со мной можно дружить, потому что я живой, а он мёртвый. Я не Водоросля. Я Толстый. Он мёртв, а я жив. И со мной можно дружить. Со мной можно дружить. Со мной можно дружить... Я не знаю, продолжаю ли я проговаривать слова вслух или они вертятся в моей голове, пока я засыпаю на холодном полу ванной комнаты.