Всё в порядке

Яркое летнее солнце едва показалось на горизонте, освещая крыши домов, аккуратно спускаясь вниз по стенам, игриво заглядывая в распахнутые окна. Свет был такой плотный, что казалось, будто его можно потрогать руками. Мелкие пылинки увязали в его густоте, лениво плавали в пространстве. Подобно проворному огненному лису свет ластился у ног, мягкими лапами ступал по полу, оставлял за собой озорных зайчиков. Казалось, если прислушаться, то можно услышать их тихие шепотки. Но это только казалось… В небольшой комнате был только один человек. С потерянным видом он сидел на жестком стуле, сонными глазами смотрел в окно и пил уже остывший чай. Утро не задалось, даже несмотря на то, что оно такое солнечное. В столь яркие дни как-то особенно остро чувствуется одиночество. Хочется выскочить на улицу, встретить своих любимых друзей, пойти куда-то гулять или заняться организацией пикника. В голове тут же всплыл образ шумного блондина, отчего человек брезгливо кривится. Или это от горечи остывшего чая? Сонный взгляд медленно перекочевал на дно кружки. Темная поверхность уже покрылась неприятной пленочкой. Уже нет никакого смысла допивать этот холодный, невкусный чай. Но человек делает над собой небольшое усилие и одним глотком проглатывает остатки. Потому что он такой: все доводит до конца. Не в его стиле бросать что-то без логического завершения. Он устало поднимается, быстро моет чашку в раковине и ставит ее на полку рядом с тарелкой. Вот, теперь им не одиноко. Теперь их двое. На тонких губах появляется тень улыбки. И с каких это пор он стал таким сентиментальным? Это все солнце виновато. Точно. И спокойная жизнь. Раньше же не до покоя было. Жизнь в принципе была такой… опасной. Нет, не в принципе. А в частности. В частности, его жизнь была опасной. Полной боли, страхов и злости. А еще ненависти. А еще смирения. Какое к черту одиночество? Для него просто места не было! Когда в крови кипит адреналин, когда душа рвется в бой, когда сердце сжимается от неутолимой жажды мести, о каком одиночестве вообще может вестись речь? Ты засыпаешь и просыпаешься с мыслью, что это был твой, возможно, последний день. Сейчас все не так. Бой давно окончен. Не осталось больше боли и страха. Все конфликты урегулированы, все слова высказаны, все слезы выплаканы. Настал долгожданный мир. И все вокруг потихоньку стали возвращаться к своей обыденной простой жизни. Заниматься бытом, заботиться о семье и близких. Заводить семью и близких. Саске некуда было возвращаться. Дом разрушен, семья мертва, а близкие… Рука небрежно проводит по взъерошенным волосам цвета вороньего крыла, в глазах блестит слабый огонек сожаления. Не то чтобы ему очень сильно хотелось иметь семью. Он и один прекрасно себя чувствует. В этой мирной жизни столько дел и хлопот, что на семью времени точно не хватит. Особенно если посмотреть на этих требовательных девиц, что с видом коршуна набрасываются на своих избранников и безжалостно отбирают последние крупицы свободы. Бесконечно чего-то хотят, о чем-то галдят… шумные пустоголовые чайки. Да, одному определенно лучше. Всегда есть время на себя. Запас времени на себя у Саске хоть отбавляй, а от общения с самим собой уже хочется на стену лезть. Он берется за все возможные задания, которые только ему поручат. Поручают ему немногое. Все-таки доверие — вещь хрупкая, вот так одним простым «я передумал, я возвращаюсь» все не исправить. Люди побаиваются его. Нет, открытой агрессии нет, но лишний раз стараются не пересекаться с последним представителем легендарного клана. Теперь от этого клана не осталось ничего, кроме легенд. И груды никому ненужного хлама. Саске почему-то был уверен, что кроме развалин, щепок и битого стекла ему в наследство ничего не досталось. И каково же было его удивление, когда на одном из собраний селения Скрытого листа шумный блондин заявил, что все самое ценное, что вообще удалось собрать среди обломков, они отправили на хранение в родовое поместье клана Хьюга. Инициатором этого действа была тогда еще принцесса — а теперь уже глава –Хината. И этот факт удивил Саске еще больше. Уж кому-кому, а ей зачем тащить домой весь этот склеп? — Воспитание, Саске, и манеры, — с умным видом поясняет Наруто, ловким движением руки раскручивая свиток, — только они могут обеспечить достойный уровень сохранности книгам, рукописям и свиткам. Ты можешь в любой момент прийти и забрать все. Никто не будет возражать. Обо всем заранее было обговорено со старейшинами клана. Учиха непонимающе косится на блондина, левая бровь неумолимо ползет вверх. Наруто читает свитки — этот факт удивляет не меньше. — Хочешь сказать, я могу просто вот так прийти к ним? Просто потому что мне захотелось книжечку почитать? — брюнет сокрушенно разводит руками, но очень быстро прячет их в карманы темно-синих брюк. — Удивительно, как они с такой доверчивостью еще выжили… Узумаки прекращает изучение свитка, бережно сворачивает его, откладывает на край стола и берется за другой. Его ясные голубые глаза угрюмо буравят спину собеседника, что стоит сейчас напротив него, прислонившись к этому самому столу. На темном льняном жилете ярким пятном светится фамильный герб клана Учиха. Воспитание и манеры были не чужды и Саске. Несмотря на то, что его клан прекратил свое существование, он все равно продолжал носить этот отличительный знак. Другой бы уже давно открестился, постарался все оставить в прошлом и забыть. Но только не этот темноволосый парень. Это знак его гордости, это его проклятье и тяжелое бремя, это его искупление. Он сознательно ставит на себе эту жуткую метку, тем самым стараясь предупредить и обезопасить всех, кто пожелает приблизиться к бывшему мстителю. С каждым годом желающих переступить черту становится все меньше. Но даже так — Учиха продолжает пользоваться бешеной популярностью у противоположного пола. — Так просто тебя туда никто не пустит, — с насмешкой в голосе говорит Наруто. Он знает, что Саске это знает, но ему все равно хочется повыделываться, — визит необходимо предварительно согласовать с госпожой Хьюга. — Хинатой, — поправляет блондина Учиха. Это превратилось в какое-то дурацкое правило. Наруто лишний раз старается не произносить это имя, а Саске каждый раз не ленится и поправляет своего закадычного друга. Ведь разве это не глупо: делать вид, что не существует никакой проблемы. Так поступают только слабые духом люди. Узумаки не был таковым. Его слепая вера в свои силы смогла изменить множество жизней, для кого-то он стал смыслом существования и превратился в путеводный свет, разгоняющий непроглядную тьму. Но даже у такого неоспоримого правила есть досадное исключение. Саске вспоминает, как одним осенним вечером по возвращении с очередной довольно продолжительной миссии они с Наруто решили отдохнуть в придорожной забегаловке, перекусить чего-то и опрокинуть пару стаканчиков. Пара стаканчиков незаметно превратилась в несколько бутылок, а бессмысленная болтовня блондина превратилась в тихое откровение. Слишком тяжелой оказалась ноша, что давила на плечи будущего Хокаге, прижимая того к холодной земле. Учиха и сам не понял, как обычный разговор о бурной юности плавно перешел в воспоминания о павших близких и друзьях, а затем остановился на одной очень непримечательной фигуре. Для последнего из клана Учиха девочка с глазами цвета осеннего неба стояла на одном уровне с владельцем столь обожаемой глупым блондином раменной забегаловки. Он знал о Хьюга Хинате какие-то абстрактные вещи. Они изредка виделись на общественных мероприятиях, еще реже разговаривали на какие-то важные темы. Никакого особого интереса она в нем не вызывала. Ну разве что внешне она очень привлекательна. Саске нравятся такие девушки: без кричащей яркой красоты, сдержанные, даже немного отстраненные. Ее растили в строгости, в окружении правил и запретов, впоследствии чего сформировали практически идеальную личность для будущей главы клана. Статус принцессы тоже добавлял веса в копилку положительных моментов. Новость о том, что эта холодная принцесса влюблена в шумного и непоседливого Узумаки, сильно удивила. Об этом как раз и пожелал поговорить блондин с тем, кто, по его мнению, имел больше толка в любовных делах. Саске лишь молча слушал о том, как самоотверженно и довольно безрассудно поступила Хината в сражении с Пейном, как глупо попыталась разменять свою жизнь на объект воздыхания, тем самым почти собственноручно убив одного из самых гениальных членов своей семьи, как терпеливо и непозволительно долго ждала, что откроется заветная дверь в сердце Наруто, но так и не дождалась… Узумаки был пленен красотой и очарованием другой. Все его мысли, все желания, весь он сам в целом тяготел к прекрасной Харуно Сакуре. Кто-то скажет, что это уже попахивает одержимостью, и Наруто без тени стеснения согласится с этим заключением. Его невероятно сильно влекло к розоволосой куноичи. Она опьяняла его, подпитывала какой-то невероятной силой, окутывала мягкой вуалью. Отстраненная и холодная принцесса наконец поняла это и завела с блондином первый и последний разговор об их отношениях, тем самым желая сгладить эту досадную неровность на полотне их прекрасной дружбы. Почти сразу после этого в личности девушки произошли изменения. Она будто освободилась от незримого груза, расправила плечи, стала увереннее стоять на ровной земле. За один вечер она будто повзрослела. И эти изменения были замечены всеми — даже холодным и отстраненным принцем ныне несуществующего клана. А вот веселого и шумного Узумаки продолжали терзать угрызения совести. Он корил себя за то, что так жестоко поступает по отношению к девушке, что даже не попытался взглянуть на нее не через призму дружбы, а под иным углом. Но не может, не может, не может… Мучается сомнениями, старается лишний раз не пересекаться с Хинатой, и даже не замечает, что та в свою очередь больше не ищет малейшего повода это пересечение совершить. Ей хватает своих забот, ей хватает взрослой жизни, ей хватает дружбы с Наруто. Именно в тот момент Саске осознает, что ему не хватает внимания принцессы клана Хьюга. — А тебе, я вижу, доставляет удовольствие произносить ее имя, — подмечает блондин, испытывая небывалый восторг. Губы растягиваются в довольной ухмылке. — Смотри, как все удачно складывается: под предлогом почитать книжки познакомишься с ней поближе, пообщаешься, позовешь на свидание. — Захлопнись… Саске закатывает глаза, отворачивается, достает руки из карманов и скрещивает их на груди. Наруто все это видит и заливается звонким смехом. Он слишком хорошо знает этого упрямца, и он с легкостью видит его желание скрыть смущение.