Как меня занесло в оптимисты? Я просто никогда не видел чистый путь. На твоём уме дерьмо, но кроссовки чистые. Я лью на землю бензу из канистры, Сжигаю, чтобы поле было чистым. Скриптонит — «Чистый»
Вечером этого же дня в дверь комнаты раздаётся настойчивый стук, который заставляет закимаривших парней слегка дёрнуться и подскочить на кровати. Антон лежит у стенки, поэтому случайно толкает Арсения, и тот чуть было не падает на пол, едва успевая ухватиться за его руку. Они даже сообразить ничего не успевают, как к ним врываются Дима и Серёжа. — Пасаны, подъём, — слишком громко выкрикивает второй. — Давайте. Быстро, быстро. Ситуация «хелп», ситуация «сос». Антон смотрит в окно, за которым давно опустилась ночь. Затем нащупывает на кровати телефон Арсения и проверяет время. Десять, мать его, часов вечера. Какого чёрта тут происходит? Что такого стряслось, что эти придурки вот так врываются? — Серж, гудок залепи, по-братски, — пыхтит Арсений, садясь на кровати. — У меня два вопроса: какого хуя случилось и почему у нас дверь не заперта? — он смотрит на Антона. — Я был уверен, что закрыл её, когда мы вернулись из душа, — парень садится рядом с ним, потирая заспанные глаза. — Я точно закрывал, помню же. — Значит не закрывал, — Дима подходит ближе. — Ребят, давайте просыпайтесь, поговорить нужно. Девчонки уже у Воли в кабинете. — В чём дело-то? — уточняет Антон. — Очередной пиздец? — Вроде того. Узнаете, когда все в сборе будем. Пойдём быстрее, — торопит Серёжа. — Сейчас. Дайте нам пару минут, — просит Арсений. — Пожалуйста. — Ждём в коридоре, — кивает Дима и подталкивает Серёжу к выходу из комнаты, потому что тот стоит на месте как вкопанный, кажется, готовясь возмущаться, с какого это перепуга их выгоняют. — Что думаешь? — Арсений переводит взгляд с чужих спин и закрывающейся за ними двери на Антона. — Ебанулись в край? Антон не отвечает, тихо хихикая себе под нос. В комнате темно. Только полумесяц светит в окно, разбавляя сумрак ночи. Парень невольно ёжится: в последнее время темнота и ночь — это не то время, когда он любит шататься по «Острову», пусть даже и в окружении друзей. Встав с кровати, Антон целует сонного Арсения в лоб, в кончик носа-кнопки и оставляет поцелуй на губах. Тот расплывается в тёплой улыбке, тянется за ещё одним поцелуем, а после тоже встаёт. Какое-то время они молча смотрят друг на друга, а потом Антон притягивает парня за руку, заключая в объятия. — Иди ко мне, — шепчет он. — Я соскучился. — Мы буквально целый день провели вместе и спали в одной постели, — напоминает Арсений, хихикая, когда Антон покрывает его шею короткими поцелуями. — Ну, Шаст. Нас же ждут. — Плевать, я всё равно соскучился, а они подождут, — Антон отстраняется берёт его лицо в ладони и целует в губы. — Ладно, ты прав. Давай собираться. — Умгм, — невнятно отвечает Арсений и утыкается лицом ему в грудь. — Минутку они всё же подождут. Когда Арсений отходит на пару шагов назад, Антон разворачивается к стулу, берёт оттуда свои джинсы, кидает Арсению его одежду, и они начинают одеваться. Только натянув на себя футболку, Антон понимает, что из стопки их вещей выпал какой-то лист бумаги, сложенный в несколько раз. — Лис, а это твоё? — спрашивает он, поднимая находку с пола. — Нет, вроде, — тот ведёт плечами и подходит чуть ближе. — Что там? Антон разворачивает бумажку и тут же дёргается от испуга, чуть было её не выронив, потому что на ней ровным почерком выведено два предложения: «Я даже ближе, чем ты думаешь, Антон Шастун. Финал не за горами». — Блять… — Ага. Блять, — соглашается Арсений. — Этот придурок чё, был тут пока мы… — он сглатывает ком в горле, — пока мы спали? — Так. Это полный пиздец, — Антон пихает листок в задний карман джинс, чтобы показать его Павлу Алексеевичу, потом смотрит на своего парня, — Арс, пожалуйста, держись всегда поблизости, ладно? И не бойся, я не дам ему тебе навредить, обещаю. Арсений кивает и берёт его за руку. Они выходят из комнаты в коридор, где их дожидаются друзья. Те, кажется, сразу видят смятение на лицах обоих, но ничего не говорят. Антон просит Серёжу и Арсения идти вперёд, а сам остаётся позади с лучшим другом. — Поз, мне с тобой поговорить нужно, — говорит он. — Это важно. — Прямо сейчас? — уточняет Дима, и Антон кивает. — Ладно, говори. Что-то ещё случилось, о чём я не знаю? — Нет. То есть да… — Антон вздыхает тяжело. — Братан, я тебя полжизни знаю, ты мой лучший друг и всегда помогал мне. Мне твой совет нужен, я с ума сойду… — Я не совсем понимаю, — Дима останавливается недалеко от лестницы, ведущей на третий этаж. — Совет в чём? Если ты хочешь спросить, что делать с убийцей, то извини, чувак, я сам без понятия. Вообще не знаю, что тебе посоветовать, но… Антон не даёт ему договорить, перебивая: — Нет-нет. Я не об этом, точнее не совсем. Короче, слушай. Павел Алексеевич сказал, что меня и Арса хотят забрать в семью. Он говорит, что семья хорошая, и что там мы будем в безопасности, но я… — Но ты думаешь, что если согласишься, то предашь нас? — заканчивает за него Дима, улыбаясь, и Антон снова кивает. — Ну это же бред, Шаст. Мы не посчитаем тебя трусом или предателем, если ты решишь уйти. Знаешь, если бы у меня был шанс оградить от этого Катю, я бы согласился на это. Наверное, я бы даже одну её отпустил, только бы знать, что с ней всё будет хорошо. — То есть… — Да, Тох, я имею в виду, что тебе нужно забрать Арса и валить отсюда. — А как же вы? — Пфф, — Дима фыркает и закатывает глаза. — Мы тут справимся. Тем более этому хуеплёту-Кукловоду нужен именно ты. Может, он отлезет, если ты уедешь? — А вдруг нет? — Антон разводит руками. — Вдруг он сделает что-то с вами, в отместку за то, что я сбегу? — Что об этом говорит Арсений? — Ничего. Я ему ничего не говорил. И ты, пожалуйста, не говори пока ни ему, ни ребятам, ладно? Я пока что не решил, что мне делать, — он указывает на лестницу. — Ладно, пошли. Нас там, вроде, ждут. — Хорошо, я никому не скажу, — улыбается Дима, хлопнув его по плечу. — Выше нос, Шаст. Что бы ты там не решил, я точно на твоей стороне. — Спасибо, — Антон возвращает ему улыбку. — Правда спасибо, Диман, ты не представляешь, как я тебя люблю. — Фу, а как же Арс? — хохочет Дима, как раз когда они поднимаются на нужный этаж. Антон толкает его в спину, подталкивая к кабинету директора. — Иди уже, придурок, — смеётся он. Они заходят в кабинет, где уже сидят все остальные во главе с Павлом Алексеевичем и его женой. Антон оглядывает собравшихся и, отметив, что здесь только его компания, понимает, что разговор состоится о случившемся сегодня на уроке физкультуры. — Привет, заходите, — кивает Павел Алексеевич, указывая на свободные места. — Итак. Давайте, пожалуй, всё таки обсудим то, что произошло сегодня в лесу. Я понимаю, что вы, — он смотрит на Антона и Арсения, — напуганы и устали от всего этого, но игнорировать тоже не вариант. — А до утра это никак не могло подождать? — недовольно пыхтит Арсений. — Мы спали, если кому интересно. — А что тут обсуждать? — вздыхает Антон, усаживаясь на кожаный диван рядом с Димой и Катей. Арсений присаживается туда же. — Я даже понять ничего не успел, а разглядеть его — тем более. Он был в маске. Даже не знаю: убийца это или его помощник. — Думаешь, у него есть помощник? — уточняет Ляйсан Альбертовна. — Точно есть, — отвечает за него Арсений. — Наш маньячелло просто не может проворачивать всё это один. Иначе бы он давно уже совершил ошибку. Все рано или поздно ошибаются. — Более того, дядь Паш, этот его помощник, скорее всего, среди нас, — Антон встаёт с места, достаёт из кармана записку убийцы и протягивает её мужчине. — Мы это нашли в нашей одежде. Кукловод или его помощник были тут сегодня. — Пиздец, — красноречиво выдаёт Павел, прочитав записку. — Я позвоню следователю, который занимается этим делом. Пускай ещё раз допросят весь персонал. — Я бы и воспитанников допросил, — предлагает Серёжа, и все переводят взгляды на него. — А что? Ну сами подумайте. Этому придурку может помогать кто угодно, даже подросток. — Зачем это кому-то из детей? — спрашивает Оксана, слегка ёжась. — Кукловод как-то связан с Антоном и его семейкой, — она смотрит на лучшего друга. — Извини, шпала, но это очевидно. Он зациклен именно на тебе. — Знать бы ещё, чем я его так привлекаю, — невесело усмехается Антон. — Меня пугает это затишье. Я каждую ночь думаю, что мне обязательно присниться очередной кошмар, но его нет. Почему Кукловод бездействует? — А тебе нужна очередная жертва? — удивлённо уточняет Катя. — Нет, но… — Антон разводит руками. — Просто я думаю, что у нас вышло бы до него добраться, действуй мы на опережение. Арсений вскидывает брови: — То есть? — Он почти всегда связывается со мной после похищения. Что если мы можем как-то понять, кого он заберёт следующим? — Антон возвращается на диван. — Мы же можем как-нибудь отследить передвижения старшеклассников? У всех есть телефоны, а в них есть геолокация. Павел Алексеевич мог бы попросить каждого включить её, и тогда мы узнаем, если кто-то вдруг покинет территорию «Острова». — Помнишь, что было, когда я попросил тебя включить геолокацию? — Павел Алексеевич качает головой. — Она отключилась каким-то неведомым образом. Может, этот Кукловод делает это дистанционно? Может, он и сообщения твои так удаляет? — Не думаю, — возражает Катя. — Давайте не забывать, что кто-то в приюте в этом замешан. Скорее всего с телефоном Шаста возился подельник. И это тот, кто может спокойно зайти в его комнату и не вызвать подозрения. — Таких людей не много, — усмехается Арсений. — Я, например. А что? Вы же уже винили меня во всём… — Арс, хватит уже, — Антон закатывает глаза. — Никто тут не думает, что это ты помогаешь Кукловоду. А даже если и думают, то мне плевать. Я тебе верю, — он кладёт руку на Арсеньево плечо. Оксана поднимается со стула, поправляя шорты. — Вы извините, но я хочу в уборную. Скоро вернусь. А ты, Арсений, не хуйни. Понял? — улыбается она и выходит в коридор. — Угу, — угрюмо кивает тот ей вслед. — Мы все тебе верим, — поддерживает Дима. — Не парься, Попов. — Ладно, а как насчёт остальных? — спрашивает Катя. — Кто ещё может просто так шататься по комнатам? — она смотрит на Павла Алексеевича и Ляйсан Альбертовну. — Ну, кроме вас и остальных взрослых. — Да кто угодно, — Антон ведёт плечами. — Ко мне мог зайти любой. Ира, Макаров, Волков, Разумовский и даже Вася. Не можем же мы каждого подозревать. Так и до дурки недалеко… Их разговор нарушает громкий женский крик, а после в кабинет забегает бледная как снег Оксана. Её крупно трясёт, она пытается что-то сказать, но не может — просто прижимается спиной к стене и сползает на пол. — Окс, что? — Антон подбегает к ней вместе с остальными. — Т… Там… — она кивает на коридор. Антон переглядывается с Арсением и Павлом Алексеевичем и, пока остальные пытаются успокоить Оксану, они в троём выходят из кабинета, тут же застывая в ужасе. Прямо посреди коридора, на перилах лестницы, ведущей на крышу, висит тело женщины. На её горле повязана толстая верёвка, а лицо налилось синевой, на нём застыла гримаса ужаса. Стеклянные глаза смотрят куда-то в пустоту. — Лидия Степановна… — одними губами шепчет Антон. — Какого… Арсений цепляется в его руку, и Антон смотрит на него. Парень побледнел от испуга, а на кромках глаз застыли слёзы. — Твою мать, — Дима выбегает из кабинета и тоже застывает на месте. — Позов, — зовёт Павел Алексеевич, заметно сглатывая ком в горле. — Можешь сходить за сторожем и Станиславом Владимировичем? Нужно снять тело, пока дети не увидели. — Конечно, — Дима растерянно кивает и идёт в направлении жилых комнат воспитателей. Как раз, когда парень скрывается за поворотом, по коридору раздается тихая трель входящего звонка. Все присутствующие проверяют карманы. — Это не мой, — оповещает Павел Алексеевич. — И не наши, — вздыхает Антон, не в силах отвести взгляд от трупа женщины. — Шаст, — Арсений указывает на место под ногами убитой. Там на полу лежит старенький телефон с разбитым экраном, монотонно звуча стандартной мелодией и слегка дребезжа по деревянному полу от вибрации. Павел Алексеевич смотрит на учеников, подходит ближе к Лидии Степановной и, склонившись, поднимает телефон, который тут же замолкает. — Арс, — Антон смотрит на парня. — Это… — Блять, — Арсений аж плечами передёргивает, забирая мобильный из рук директора. — Это мой телефон… — он сглатывает и поясняет, для Павла Алексеевича: — Мне его дядя подарил уже давно, но мы с Антоном думали, что я его потерял. Антон хочет что-то сказать, но не успевает, потому что на телефон Димы, который теперь находится у Антона из-за переставленной на него сим-карты, приходит сообщение. Неизвестный 10:42: Она слишком много знала и хотела рассказать вам. — Пиздец, — Арсений рвано вздыхает, отходит назад и оседает прямо на пол. — Это какой-то пиздец.***
В кабинете ужасно шумно. Каждый из учеников занят делом: разговаривает, сплетничает, играет в «Дурака» на задней парте, доедает остатки печенья, стыренные с кухни. Кто-то умудряется курить в окно, отчего в классе воняет дымом — Антон думает, что это уже верх наглости, но никак не комментирует. У его компашки вообще нет сил, что-либо обсуждать или делать после произошедшего ночью. Их всех для чего-то собрали в кабинете, не став объяснять причины. Антон, конечно, догадывается в чём дело, но опять же предпочитает помалкивать. Во-первых, у него с одноклассниками в последнее время, мягко сказать, натянутые отношения. Во-вторых, настроения совсем нет. И в-третьих, иногда интересно послушать, о чём секретничают другие. Так краем уха Антон слушает разговор Серёжи и Кати, хотя те и пытаются быть максимально тихими: — Кошмар какой-то, бедная Окс. Она всю ночь не спала, — вздыхает девушка. — Я хоть немного отдохнула. — Да я тоже глаз не сомкнул, — кивает Серёжа. — Это пиздец какой-то. Он решил на учителей переключится? — Слышал, что говорят? Ребята уверены, что убийца может быть среди учителей, потому что кому ещё можно так доверять, что даже пойти за ним в лес… — Катя слегка ёжится. — А я почему-то уверен, что это как-то связано с Антоном и его семейкой. Ну, согласись же, что история — мутняк полнейший, — Серёжа разводит руками. Они оба затихают, понимая, что за ними ведётся «прослушка». Антон закатывает глаза и отводит взгляд в сторону разгоревшегося спора меж другими ребятами: — Твоя байка про маньяка-учителя — полная хуйня, Вань! — выдаёт Ира, стукая по парте. — Я это у учителей подслушал, а они врать не станут, особенно, когда шушукаются между собой, — возражает парень. — Боже, ну какой ты тупой. Очевидно же, что маньяк — это Попов, — Ира говорит достаточно громко, чтобы слышали её хорошо, и на этих словах Антон берёт Арсения за руку, что покоится на его колене под партой. — После его приезда начался весь этот пиздец. Не заметил? Конечно, ты же только и можешь, что за каждой юбкой бегать. — А я что, должен смотреть за каждым шагом этого пидрилы? Такое чувство иногда, что кое-кто на нём помешался. От этих слов Иру аж подбрасывает на месте. Антон видит, что она готова сейчас даже подраться с Ваней, но спор заканчивается, когда в класс заходит Павел Алексеевич. Следом за ним появляется Ляйсан Альбертовна с красными от недавних слёз глазами — оплакивала коллегу. — Итак, класс, — начинает мужчина, иногда кидая взгляды на супругу, что-то ищущую в компьютере, а иногда на учеников, заинтересованно ждущих продолжения. — Сегодня ночью, как некоторым из вас уже известно, наша глубокоуважаемая, земля ей пухом, воспитательница Лидия Степановна скончалась. Она прожила долгую и счастливую жизнь… — Ага, накладывая котлеты в столовой и подтирая сиротам жопы, — тихонько бурчит Арсений, чем заставляет серьёзного Антона усмехнутся. — Но в ночь с четверга на пятницу она умерла от сердечного приступа, — врёт Павел Алексеевич. — Близких людей у неё не было, потому что она всю жизнь посвятила этой работе… — Да уж. Мать Тереза, — снова комментирует Арсений, и Антон пихает его в бок. — Что? — Что с тобой такое? Человек же умер. Павел Алексеевич подходит к их парте, видимо, услышав перешёптывания: — Шастун, Попов, вы закончили? Я могу договорить? — Извините, — виновато говорит Арсений. — Продолжайте. — В общем, я предлагаю вашему классу съездить на её похороны и отпеть её душу. Класс затихает. Антон видит, что желанием никто не плещет. — Конечно, при таком раскладе занятия в вашем классе будут отменены, — в кабинете поднимается гул и радостные вопли. Все, как один выходят из кабинета, чтобы начать собираться на похороны. Только Антон с Арсением продолжают сидеть. — Мы скажем им, что этот день они будут отрабатывать вместо выходного? — уточняет Павел Алексеевич. — Нет, конечно, ты что, — шикает на него супруга и указывает на оставшихся в кабинете. — Вы чего уши греете? — Да нам вот интересно, сколько вы ещё будете всем врать, — фыркает Арсений, а после поднимается с места и пулей вылетает в коридор. — Извините, он сегодня сам не свой, — виновато говорит Антон и топает следом за парнем. Антон идёт по коридору мрачной тенью. Всё произошедшее вчера просто не укладывается в голове. Они с Арсением всю ночь просидели на полу комнаты, пялясь в одну точку — сил не было даже обсудить внезапно всплывший Арсеньев второй телефон. Да и что там обсуждать — не совсем понятно. Ясно же, что из тумбочки его прикарманил убийца или его помощник. Но вот зачем его подкинули вчера — вопрос интересный. Антон думает, что ответы они ещё получат, и очень надеется, что при этом больше никто не пострадает. Лидия Степановна заплатила жизнью за какую-то информацию. Что она узнала? Что хотела им рассказать? — Шаст, — раздаётся справа и Антон невольно вздрагивает. — Бля, напугал, Поз, — он вздыхает с облегчением, видя лучшего друга. — Чего у тебя? — Что с Арсом? Он какой-то дёрганный. Это из-за мобильника? — Дима останавливается недалеко от жилых комнат, и Антон тоже тормозит. — Ты скажи ему, что мы его ни в чём не подозреваем и не обвиняем. Понятное дело, что Кукловод пытается его подставить. — Зачем ему это? — Антон качает головой. — Знаешь, что мне больше всего не понятно? Кукловод, как сказала Окс, зациклился на мне, но тогда почему он просто не разберётся со мной или… — Или с теми, кто тебе особенно дорог, — кивает Дима. — Я тоже об этом думал. Странно это всё. Если он хочет сделать тебе больно, то должен был начать с убийства кого-то из нас. Антона передёргивает. — Господи, я даже думать об этом не хочу, братан, — он трёт переносицу. — Ладно, давай собираться на похороны. Я пойду найду Арса, ему сейчас не желательно одному быть. — Да, давай, — улыбается Дима. — Не парься, мы Арса в обиду не дадим. Что бы там не было, он один из нас. Антон не отвечает. Вернув другу улыбку, он хлопает его по плечу и топает в свою комнату. Арсений сидит на кровати, угрюмо разглядывая найденный недавно телефон, прокручивая его в руках. — Ну, и что на тебя нашло? — спрашивает Антон, опираясь плечом на дверной косяк. — Ничего. Я просто ненавижу похороны, — парень поднимает на него взгляд. — Я у родителей не был, а к какой-то посторонней женщине пойду? — Лис, не веди себя как ребёнок, пожалуйста, — Антон садится рядом с ним. — Я тоже не люблю похороны. Да кто вообще их любит? Но мы должны туда поехать. Арсений разводит руками: — Я никому ничего не должен. Добровольский снова заставил нас всем врать. Антон вздыхает: — Потому что если сказать правду — начнётся паника. Мало нам мёртвых детей, давай ещё пугать всех убийством воспиталки. — Да… — Арс… — Бля, извини. Я реально веду себя, как мразь, — он виновато опускает глаза в пол. — Просто… — Я тоже устал, — кивает Антон, притягивая его к себе, заключая в объятия. — Арсень, если ты по поводу этой херни паришься, — указывает на телефон, — то забей. Мне плевать на это. Я знаю, что ты в этом не замешан, а Кукловод просто хочет тебя подставить. — Спасибо, Антош, — Арсений утыкается носом ему в шею, оставляя невесомый поцелуй, от которого по коже проходят мурашки. — Давай сделаем это ради Павла Алексеевича. Он всегда нам помогает. М-м-м? — Я сделаю это ради тебя, — Арсений кладёт голову ему на плечо. — Прости, Шаст, я не знаю, чё меня так плющит. — Не извиняйся, лис, я понимаю. На тебя слишком много всего свалилось. — Когда-нибудь тебе надоест быть таким понимающим. И я тоже надоем. — Так, — Антон встаёт с кровати и тянет парня за собой. — Ну что ты несёшь опять? Арс… — он тяжело вздыхает. — Откуда у тебя эта уверенность, что тебя обязательно предадут? Откуда такое недоверие к людям? Ко мне? Неужели, я не заслужил, чтобы ты мне доверял? — Я тебе доверяю, — он улыбается, подходит ближе и целует в губы. — Только тебе и доверяю, Антош. Просто всё это… так давит, и я… Антон возвращает ему улыбку: — Иди ко мне, глупышка, — он снова заключает его в объятия. — Слушай, ты никогда мне не надоешь. Ясно? И мы обязательно переживём всё это. Обязательно поймём, что тут происходит и остановим этого урода. Да? — Говоришь, как герой, — усмехается Арсений. — Мой герой. — А ты моя прекрасная принцесса? — Ты охуел? — снова хихикает парень, отстранившись. — Я те дам, принцесса. Принц максимум. — А ещё лучше — граф, — Антон целует его в лоб. — Давай собираться, лис.***
Переполненная маршрутка проезжает по извилистой трассе, вдоль которой стоит «армия» жужжащих антенных столбов с проводами. Антон наблюдает за меняющимися стволами деревьев. Изредка там мелькают лучи солнца, проходящие сквозь гущу беспросветного жуткого леса — именно такой лес является в Антону в кошмарах. Именно из-за него Антон просыпается в холодном поту, пытаясь отличить сон от реальности. Но маршрутка не прекращает движения. В душном салоне пахнет дурно: мятная жвачка и сигареты, одурманивающие духи Иры, сидящей рядом с Ваней, — и как Антон раньше не замечал, насколько приторный у них запах? — и висящий у водителя ароматизатор, кажется, с запахом грейпфрута. Повернув голову налево, Антон видит воюющих за открытое окно Серёжу и Оксану. — Меня сейчас продует, мась! — недовольно возмущается девушка, шлёпнув парня по руке, мёртвой хваткой держащегося за ручку форточки. — В газовой камере и то легче дышится, чем тут. Отцепись, — бурчит Серёжа, отпихивая девушку локтем. Они сидят на соседних креслах, позади устроились Дима и Катя, а Антону досталось место с каким-то дедом. А он вообще-то просил Павла Алексеевича заказать отдельный автобус, чтобы не трястись на общественном транспорте, на что получил недовольное: «Перебьёшься». — Пешком иди, если тебе жарко, — фыркает Оксана, защёлкивая окно. — Дима, Шаст, скажите ему! — Захлопнитесь оба, Бога ради, — шикает Павел Алексеевич, который вообще едет стоя прижатый людьми, как селёдка в банке. — Детский сад. И так всю дорогу. Арсений стоит поодаль. В маршрутке негде и яблоку упасть — настолько она забита. Поэтому парень, как один из последних зашедших, согнутый в три погибели, стоит зажатый между поручнем и ещё двумя одноклассниками. По лицу тех видно, что они стараются скрыть свою неприязнь к Арсению. Сегодня он для них педик, завтра — убийца. Послезавтра станет уже людоедом. А кто знает, что будет потом? Всякое может случится, если эти слухи звучат из уст Иры, особенно озлобленной и извращенной по отношению к новенькому. Антон бы очень хотел, чтобы Арсений сейчас сидел рядом, но сдвинуть дедулю с места просто нереально, хотя если бы тот подвинулся, они бы легко поместились втроём. Он отвлекается от наблюдения за своим парнем, когда его аккуратно хлопают по плечу. Сидящая позади Катя надевает на голову платок, пряча под него волосы: — Чего? — он оборачивается. — Катюх, а чё мина-то такая кислая? — Антон, мы же не на праздник едем, — вздыхает девушка, смахивая слезинку с глаз, а затем продолжает поправлять головной убор. — У вас с Поповым такие лица, точно вас заставили всё это делать. А теть Лида, между прочим, была прекрасной женщиной и всегда о нас заботилась. — Ну не знаю, — говорит Антон. — Мне кажется, что всё, что происходит за пределами «Острова» — можно считать праздником. А нас и правда заставили это делать, потому что я бы в жизни не поехал на похороны, когда вокруг и так полный пиздос. Арс прав, это какой-то цирк. Катя недовольно цокает: — Вы все такие озлобленные стали. Антон не успевает ответить. Маршрутка резко тормозит, заставляя всех, кто находится внутри, двинуться вперёд. Все, кто стоит в проходе, мигом складываются, словно расставленное домино. Спустя пару секунд водитель оповещает, что им пора выходить, иначе он повезёт их в сторону Москвы, так как лишь там будет следующая остановка. — Пиздец, — лаконично, но метко комментирует Антон, пытаясь пройти по полу, где вообще непонятно наступил ты на жвачку или на щёку одноклассника. Цель поездки — старая деревянная церковь, находящаяся неподалёку от глухого села. Тут если пропадёт кто, то только на третий день поймут — когда отойдут от синьки. Идеальное место для серийного убийцы. Антон переглядывается с идущим рядом Арсением. А тот, будто прочитав его мысли, берёт его за предплечье и тянет ближе к остальным. — Шаст, пожалуйста, не отходи от меня, — просит парень шёпотом. — Убийца не сможет быть в толпе, если захочет кого-то грохнуть, — он смахивает со лба прилипшую чёлку. — Я здесь, не волнуйся, — кивает Антон. Или Арсений ошибается? От этого у Антона по спине проходит холод. — Ненавижу кладбища, церкви и прочую такую фигню, — ёжится Арсений, и Антон берёт его за руку. — Я тоже, лисёнок. Потерпи, ладно? Тот кивает, улыбаясь уголком губ.***
Гроб, запах ладана и иконы. Вся атмосфера заставляет чувствовать себя виноватым и опустошённым. Около гроба толпятся подростки, лишь издали виднеются взрослые люди, среди которых женщина-плакальщица, даже не являющаяся родственницей усопшей — на её лице нет ни тени скорби. В этой толпе видны и близкие друзья Антона, которые оглядываются по сторонам, будто находятся в музее диковинок, а не в церкви на похоронах. — Основательно её припудрили, — замечает Дима, смотря с остальными на женщину. — Такого румянца у неё даже при жизни не было. — Могли бы и понаряднее что-то выбрать. Человек в последний путь ушёл, а не покурить с балкона, — фыркает Катя, отходя от покойницы. Та и вправду выглядит очень странно: что одежда, что посмертный макияж, которым пытались скрыть следы насильственной смерти. Будто она просто прилегла отдохнуть, забыв смыть с себя остатки пудры. Однако, одноклассники-неандертальцы и прочие присутствующие начинают толпиться вокруг, выталкивая Антона подальше, лишь бы отмолить душу какой-то безразличной им женщины и поставить свечку под отпевания ангелов с потолка — ну вот не верит он, что все тут сильно по ней скорбят. Они при жизни то её не сильно жаловали. А Антону душно. Он терпеть не может такие мероприятия. Терпеть не может иметь дело с покойниками. Ему в жизни и так хватает всего этого. Именно с этими мыслями он оказывается за дверью церкви, сам того не замечая. Остаётся один, зато свежий воздух немного проясняет голову. И всё же, одиночество не может не настораживать. По лопаткам скользит лижущий страх, руки холодеют — что если убийца следит за ними и тут? Он же Арсения одного в этой треклятой церкви оставил. Антон очень хочет вернуться назад, но ноги сами несут его к кладбищу. Что-то в далеке громыхает, и Антон дёргается. Он пятится назад и врезается в кого-то спиной. Это конец. Сейчас убийца поставит точку в этой истории, думается парню. Но голос незнакомца неожиданно произносит: — Входи в храм, ища благословение души твоей, дитя, — Антон резко разворачивается и натыкается взглядом на священника, который заглядывает ему прямо в глаза. Внутри будто что-то щёлкает, отчего парень испуганно отвечает: — Б… Батюшка? А разве вы не..? — серые глаза неприметного богослужителя смотрят так, будто Антон — новое чудо света. — Если вы пришли ко мне поговорить о Боге, то я знаю только анекдоты, уж извините. Однако это не останавливает мужчину. Он лишь кивает, а затем продолжает разговор в неофициальной манере: — Как я могу к тебе обращаться, дитя? — Антон, — говорит парень, понимая, что в ответ ему не последует имя священника. — Знаешь ли ты, Антон, для чего нужны отпевания? — Не совсем… Мужчина складывает руки в замок. — Душа человека после смерти первые три дня ещё находится на земле, — поясняет он размеренно, — а после стоит на распутье Ада и Рая. И чтобы человек после смерти оставался счастливым, нужно отпеть его, отправив в Рай. — А если человек при жизни был тем ещё моральным уродом, — скептически уточняет парень, — ему что, тоже дорожку в Рай прокладывать? — В нашем мире не бывает злых людей, Антон. Бывают только потерявшиеся, сбившиеся с пути, — мужчина смотрит куда-то в гущу леса за чертой кладбища. — А задача священника — помочь им найти смысл бытия в Боге. Найти правильную дорогу, сын мой. По неведомой причине, Антона настораживает последнее обращение к нему. Лицо мужчины расслабленно, на губах лёгкая улыбка. И поскольку мужчина ниже ростом, парень может видеть, что происходит за его спиной. А там, на земле от церкви до тропинки виднеется длинный кровавый след волочения. Антон замирает. И этот ступор оказывается замеченным. — Ты тоже потерялся, Антон. И тебе тоже нужен урок, — мужчина грубо хватает его за плечо и тащит за собой, обходя могилки с венками и кривыми безымянными крестами. Пахнет свежей землёй и сыростью. А ещё хвоей леса. — Смотри, кто зарыт! Антон нервно сглатывает, смотрит на надпись, на одном из крестов и млеет, пытаясь удержать равновесие. «Артемий Андреевич Астахов. 19 апреля 2006 год — 19 апреля 2006 год» И под надписью горящие красные розы, лежащие на земле, будто пропитанные жидкостью для розжига. В голове на миг становится пусто. Вся информация настолько перемешивается, что создаёт вакуум. И вот Антон уже летит на землю, головой ударяясь о оградку могилы. В ушах стоит дикий звон колоколов, а священник, ранее стоявший рядом, будто растворяется в атмосфере. Пахнет дымом. Но не от сигарет или от роз, лежащий около кровоточащей головы. Пахнет горелым деревом. Будто сгорает целый лес, а не два жалких цветка. В глазах мутнеет, но где-то издали слышится крик Павла Алексеевича. Антон старается его разглядеть, тот машет руками, выкрикивает его имя и бежит в сторону кладбища. А за его спиной пылает церковь, от которой летят обвалившиеся куски и языки пламени. Прежде, чем парень теряет сознание, он успевает прочитать последнее уведомление на разбитом экране Диминого телефона, который сжимает в руке: Неизвестный 12:30: Ты родился, чтобы всегда быть во всём виноватым.