Неприятность

Конечно же у Эндрю нет достаточно дорогого костюма, чтобы пойти на этот снобский банкет. Откуда ему было бы взяться, когда его зарплата обычного гострайтера — да, позволяет ему не бедствовать и спокойно сводить концы с концами, но никак не шиковать. Тем более до сегодняшнего дня подобный наряд ему был просто-напросто не нужен. Но, к счастью, — и Эндрю может не без внутреннего самодовольства это заявить, — у него отличный вкус в одежде. Поэтому его костюм с выпускного в университете, хоть и не стоит баснословных денег, но всё ещё выглядит и сидит по фигуре достаточно прилично, чтобы его можно было спокойно надеть. Не то чтобы Эндрю беспокоило, как на него посмотрят и что подумают все эти богачи, но и в желании быть не хуже других, он тоже не мог себе отказать. Оно тлело в нем, когда он покупал себе самую дорогую машину. И разгоралось сейчас, когда он прихорашивался в первую очередь просто ради самого себя. В этот раз Нил также ничего не говорит насчет того, что они опять едут на машине Эндрю, и это посылает совсем крошечные искры спокойствия и удовлетворения по всему телу Миньярда. Нил, как и в прошлую поездку, опять не пробует завязать бесполезный разговор и никак не реагирует на выбор музыки. Которая достаточно приглушена, чтобы Эндрю мог слышать всё происходящее в салоне, но всё ещё отдает мощными битами прямо в его руль. И Эндрю действительно ценит то, что Джостен открывает свой рот только, когда они уже почти подъезжают к месту назначения — кратко и по существу рассказывая, что их ждет долгий и нудный вечер светский бесед, чрезмерных любезностей и лживого дружелюбия. Обрисовывая приблизительный круг присутствующих лиц и заверяя, что они уйдут сразу же, как только это будет возможно. Эндрю это более чем устраивает. Потому что желания присутствовать при всем этом фарсе у него не прибавилось ни на грамм, а вот потребность убраться отсюда поскорее возрастает с каждой секундой, как они приближаются к приветственно распахнутым дверям. Но обратного пути нет, потому что Эндрю никогда не отступает и не нарушает своих обещаний, даже если они такие незначительные, как простое сопровождение на банкет. И он действительно всегда любит заранее быть в курсе происходящего, особенно, если он является непосредственным участником «спектакля». Поэтому, — возможно, разделяя его чрезмерную паранойю, — предоставленная ранее Нилом информация приходится как никогда кстати, когда они заходят во впечатляющих размеров помещение. И Эндрю уже приблизительно знает, кого он будет иметь неудовольствие терпеть ближайшие, наверняка тянущиеся как резина, часы. Зная Нила, совсем неудивительно, что в первую очередь они направляются конечно же к его друзьям. И Эндрю непроизвольно морщится, — при этом стараясь сохранить всё ещё нейтральное выражение лица, — когда видит всю ту же Элисон, — ведь здесь собрались не только спортсмены, — Мэтта и Дэн, как его очевидную пару. Неприятной не неожиданностью оказывается присутствие также Кевина Дэя поблизости, которого, наверно, не знает только самый отсталый от жизни человек. Он играет не в одной команде с Нилом, как Мэтт, но является, пожалуй, самым известным и популярным игроком в лакросс. И из других знакомых лиц, постоянно мелькающих по телевизору, — бегло осматривая помещение, по уже укоренившийся привычке, чтобы сразу определить и по возможности устранить угрозу или быть готовым к нападению в любую секунду, — Эндрю замечает только Жана Моро и уж слишком близко прижимающегося к нему Джереми Нокса. Что впрочем не является его заботой. Хотя он вполне может оценить их смелость в проявлении далеко не дружеских чувств во всё ещё слишком консервативном обществе. Тем более будучи известными спортсменами. — Где Стивен? И что здесь делает Миньярд? — на лице Рейнольдс написано настолько искреннее недоумение и непонимание ситуации, — впрочем, как и у четы Бойд- Уайлдс, — что Эндрю, честно говоря, почти хочется что-нибудь разбить или кого-нибудь. Неужели можно быть действительно настолько слепыми или тупыми болванами, чтобы в упор не видеть, что ваш близкий человек едва ли не насильно встречается со всеми этими людьми, которых ему очевидно всё продолжают и продолжают навязывать. — Мы расстались. И Эндрю на сегодняшний вечер мой плюс один, — Нил произносит это абсолютно спокойным и ровным тоном, но несложно догадаться, что он скорее всего заранее готовился к подобной реакции друзей. Это хорошо видно по его напряженным плечам и явно оборонительному положению тела. Но Рейнольдс конечно же ничего не замечает или даже не хочет попробовать обратить на это внимание. Что Эндрю совсем не удивило бы. — Серьезно? Я могла бы найти тебе абсолютно любого другого парня или девушку, чтобы там между вами не произошло, а ты выбрал прийти с Миньярдом? — Рейнольдс морщит свой слишком аккуратный нос, то ли не одобряя то, что Нил им в принципе ничего не рассказал, то ли конкретно его выбор — что в первую очередь скорее всего является правильным ответом. И слишком сильно сжатые кулаки Нила, а также явное желание Дэн тоже вмешаться в разговор, — постепенно набирающий обороты и перерастающий в откровенную ругань, — явно не предвещает ничего хорошего. Но ситуацию внезапно спасает Кевин, если конечно так можно сказать: — Нил, я же тебе не раз говорил, что публично встречаться с парнем — это очень и очень плохо для спортсмена. Я правда надеялся, что ты не совершишь подобной ошибки. Люди слишком… — Иди нахрен, Кевин, — выплевывает Нил, мгновенно взрываясь. Его ноздри раздуваются, а кулаки предупреждающе сжимаются и разжимаются, когда, — явно понимая, что ещё чуть-чуть и этот разговор не закончится ничем хорошим, ведь он буквально окружен стеной непонимания и осуждения, — Нил просто разворачивается и уходит. Эндрю ещё секунду наблюдает за откровенной растерянностью на лицах друзей Джостена, — даже не думая скрывать своей довольной усмешки, — и неторопливо следует за своим спутником на сегодняшний вечер. Который становится всё интересней и интересней, изначально обещая быть просто смертной скукой. Растерянное и почти сожалеющее «Нил» от Мэтта теряется в общем рокоте голосом, забитом почти под завязку людьми, помещении, когда Эндрю наконец-то нагоняет Нила. Он находит его около напитков и уже почти думает, что этот вечер действительно может закончиться плачевно — слишком хорошо помня после пикника, как быстро Нил пьянеет. Но Джостен лишь выпивает залпом стакан воды и шумно выдыхает, как будто на его плечи разом обрушилась вся тяжесть этого прогнившего мира. — Ты ничего им не сказал, — констатирует Эндрю. — Я им ничего не сказал, — ровно отвечает Нил, хотя Эндрю уверен, что внутри него сейчас всё буквально клокочет. Но Джостен чрезмерно упрям, чтобы согласиться даже с самим собой, что его поступок был слишком опрометчив и глуп. — Бунтарь, — хмыкает Эндрю. — Возможно. Но сейчас не время об этом думать, потому что мы ещё не поздоровались со всеми важными шишками этого мероприятия. А это, к сожалению, обязательно нужно сделать, — страдальчески вздыхает Нил, но, не давая себе больше времени на лишние размышления, вновь направляется в шумную толпу. И это «мы» слишком четко сигнализирует Эндрю о том, что ему никак не удастся весь вечер простоять где-то рядом с буфетом. И, особо не отсвечивая, просто издалека понаблюдать за всем этим цирком лицемерия и подхалимства. Нил действительно прилежно выполняет свои обязанности хорошего и вежливого мальчика — подходя к различным спонсорам, тренерам и просто влиятельным и богатым людям. Стараясь, если не лучиться дружелюбием, то хотя бы не хамить. Хоть порой ему явно очень хочется это сделать — слыша очередной бестактный вопрос, неуместное хвастовство или просто откровенную лесть, которая не сулит ничего хорошего. Все эти люди смотрят на Нила, как на удачную инвестицию, без права голоса. Или же на маленького забавного питомца, который должен их развлечь здесь и сейчас. А возможно ещё и после, уже где-нибудь в более приватной обстановке. Эндрю не знает в какой мере Нил всё это осознает, но даже ему становится действительно мерзко, видя настолько отвратительную, ничем не прикрытую, обратную сторону успеха. Поэтому Эндрю совсем не винит Джостена, когда он каждый раз после рукопожатия незаметно вытирает руку о свои брюки, как будто стараясь избавиться от слишком ядовитой заразы, упорно пытающейся отравить его организм. И, только спустя мучительно долгий час, Нил наконец-то отпускает его немного перекусить. Когда поток снобов заканчивается и ему удается улизнуть поговорить со своей командой. Эндрю не торопится, намеренно растягивая удовольствие. Отдавая предпочтение в основном сладкому, хотя канапе тут тоже, естественно, просто божественны на вкус. Но его желудок не бесконечен, а желание Нила влипать в неприятности — даже не на уровне здравомыслия пятилетнего ребенка, поэтому Эндрю всё же приходится отправиться на его поиски. Так как обещание быть сегодня вместе всё ещё висит между ними. И он приходит как раз вовремя, чтобы застать весьма интересный разговор. — Джостен, ладно уж ты оказался ещё и педиком. Но педиком с отвратительным вкусом — это даже для тебя перебор. Лицо незнакомого парня настолько злобное, что Эндрю кажется, что ещё чуть-чуть и у него лопнет вздувшаяся на виске вена. Что было бы весьма нелепой смертью. — Джек, завались, какая разница с кем пришел Нил. Какого черта, ты докопался. А вот девушка напротив убийственно спокойна и что-то в ней есть такое неуловимое, что сразу же напоминает Эндрю себя и Рене. Она не кажется опасной, но при этом более чем способной на решительные меры, если того потребует ситуация. — Не надо, Робин, у него просто не хватает мозгов, чтобы понять, что человека определяет не его статус и богатство, а в первую очередь личностные качества. И у бедного Джека настолько с этим всё плохо, что он бросается на каждого, кто хоть чуть-чуть лучше него. Не стоит так яростно кричать о своей ущербности, когда абсолютно всем очевидно, что даже спортивная слава, которой, к слову, у тебя нет, из такого куска дерьма, как ты, не смогла сделать достойного человека. Джек багровеет, яростно подаваясь вперед. И Эндрю наконец-то становится по-настоящему весело. Его нож горит от нетерпения, когда их прерывает на самом интересном моменте недовольное покашливание. Нил мгновенно прекращает свою гневную тираду, — уже явно успев войти в раж, — и сконфуженно смотрит на мужчину средних лет. — Простите, тренер, — тон Нила совершенно не извиняющийся, но, видимо, он достаточно уважает этого человека. Или подобные ситуации происходят слишком часто, — а тут ещё и на настолько публичном мероприятии, — чтобы Джостен сразу же отступил и не стал затевать дальнейшую драку. Но это совсем не мешает ему уйти. И, выбрав наиболее укромное место в слишком открытом помещении, прислониться к стене и продолжить возмущенно хмуриться. Эндрю не тот, кто утешает, подбадривает или старается хоть как-то поддержать человека. Тем более по идее в данной ситуации оскорбили в первую очередь его. Не то чтобы Эндрю это как-то задело, в своей жизни он наслушался достаточно много дерьма: про свою ориентацию, характер, поведение и даже гребанный рост, — который по идеи приносит неудобства только ему одному, — чтобы научиться никак на это не реагировать и даже внутри себя не испытывать на этот счет ни малейших эмоций. Но, когда именно в этот момент совершенно неуместно по помещению разливается мягкая, неторопливая мелодия, Эндрю решает, что, хотя бы на одно мгновение, он может себе позволить не быть мудаком. — Джостен, пойдем потанцуем. — Что? — Нил поворачивает к нему голову, ошеломленно хлопая глазами, и явно не верит своим ушам. Скорее всего думая, что ему послышалось, так как он уже успел уйти в себя и погрузиться в свои невеселые размышления. — Сегодня произошло действительно много дерьма, поэтому ты заслужил один танец. Нил определенно всё ещё слишком удивлен, но, спустя пару коротких взмахов ресниц, он делает один шаг от стены и Эндрю принимает это, как согласие. — Только мои плечи, — произносит Эндрю, когда они становятся напротив друг друга. Не желая ничего объяснять, но всё же обозначая свои границы. И неизменно уважая чужие, которые совершенно ему незнакомы. — Где я могу прикоснуться к тебе? Нил опять хлопает глазами, как будто у него никогда в жизни подобного не спрашивали — чему бы Эндрю совершенно не удивился. И на одну короткую секунду ему кажется, что Джостен собирается ответить слишком опрометчиво и необдуманно. Как будто он может безусловно доверять Эндрю. Как будто что-то делает их ближе, чем они есть на самом деле. «Ты моя семья» — слишком оглушительно гремит в голове Эндрю. Но потом он закрывает рот, — тут же успокаивая поднимающее свою уродливую голову чудовище внутри Эндрю, — действительно размышляет пару мгновений и отвечает: — Думаю, талия — будет нормально. И Эндрю тут же смыкает на ней свои пальцы. Оказываясь в пространстве Нила ближе, чем он когда-либо мог себе позволить. Нил же, наоборот, действует медленно, опуская свои руки на чужие плечи осторожно и плавно, как будто сейчас любое резкое движение между ними может стать роковой ошибкой. И Эндрю почти собирается возненавидеть его за это. Но теперь его окружает запах Нила, тепло его дыхания, жар тела и почему-то сделать это совершенно не получается. Эндрю не хочет себя так чувствовать. Не хочет быть беспомощным и слабым, поэтому первым нарушает тишину между ними: — Так значит на подобные «вечеринки», — и Эндрю определенно вкладывает всю свою иронию в это слово, — ты раньше никогда не приходил с парнем. Это конечно же не вопрос, реакция окружающих была более чем красноречива. Но Эндрю всё же позволяет себе небольшую долю любопытства, когда поднимает эту тему. — Да. Но на самом деле это не потому, что я слушал дурацкие наставления Кевина, — закатывает глаза Нил. — Просто как-то так получалось, что в моменты, когда мне нужно было идти на подобные «вечеринки», — Эндрю хмыкает, оценив, что его шутку поддержали, — я не встречался именно с парнями. Это звучит достаточно просто и нейтрально. Потому что, если бы Нил начал оправдываться, что во всем этом нет ни малейшей, даже внутренней гомофобии, то Эндрю ушел бы прямо здесь и сейчас. — Но, похоже, твоё окружение совсем не радо тому, что в этот раз ты выбрал парня. Так ещё и такого неуравновешенного психа и никому неизвестного оборванца — как я, — поднимает бровь Эндрю, ожидая реакции. Ему всё ещё безразлично мнение окружающих на его счет. Даже у него самого никогда не было слишком высоких стандартов в отношении себя, если на то пошло. Но увидеть дрогнет ли Нил под гнетом неодобрения, обрушившегося на него со всех сторон, как снежная лавина, действительно интересно. Особенно после того, как он так самоотверженно, — впервые на памяти Эндрю, — решился защитить его достоинство. Хотя об этом никто и не просил. Дрогнет или нет? Интересный вопрос. — Мне наплевать, — твердо произносит Нил и в его пылающем взгляде нет ни капли сомнений. — Пусть говорят и думают, что хотят. До мнения таких людей, как Джек, которые ничего для меня не значат, мне нет никакого дела. А со своими друзьями я поговорю и решу всё завтра. Они либо смогут меня услышать и понять, либо мы останемся при своих мнениях. И хороший ответ. А Джостен умеет не разочаровывать, когда захочет. Если бы он ещё так же яростно защищал свои чувства и границы, то всего бы этого и вовсе не случилось бы. Но сейчас Эндрю совершенно не хочется об этом думать. Когда их окружает только музыка, неторопливые покачивания в такт, аккуратные касания и ничтожно маленькое пространство, позволяющее в полной мере ощутить неожиданно мягкое тепло между ними. И если щеки Нила в какой-то момент окрашиваются в нежно-розовый оттенок, то Эндрю совершенно точно собирается игнорировать этот факт.