***
Снейпу хватило бы пальцев одной руки, чтобы перечислить людей, которые были для него действительно дороги и ради которых он был готов рисковать. Каким образом в этом списке оказалось целых два человека по фамилии Малфой, было не совсем понятно. И если с Нарциссой его связывала крепкая, даже многолетняя дружба, уже не раз проверенная с обеих сторон, то объяснить, почему он испытывал довольно сильную привязанность к маленькому Драко, было сложно. Собственно, сначала ему было просто интересно подобрать зелье для Нарциссы (да и платили Малфои отлично), потом он с ней сдружился и уже искренне желал ей помочь. И был очень рад, когда не без его помощи удалось найти и устранить причину, по которой Малфои не могли обзавестись наследником. Навещая Нарциссу в ее уединении, Снейп сблизился с ней ещё больше. Пожалуй, она в определенном смысле заняла место Лили, только к Нарциссе он не испытывал этого болезненного влечения. Безусловно, Нарцисса была очень красива, но она была чужой женой, более того, женой Люциуса Малфоя, человека, с которым его связывала если не дружба, то довольно взаимовыгодные отношения. Поэтому Нарциссу Снейп ценил исключительно как друга. И он даже жалел, что, когда беременность закончится, они не смогут так часто общаться, обсуждать магию, книги, музыку и даже политику. Удивительно, но Нарцисса вовсе не была ханжой, неплохо для чистокровной волшебницы разбиралась в маггловском мире и с удовольствием знакомилась с его культурой. И Снейп испытывал определенное удовлетворение от того, что именно он знакомил Нарциссу с немагическим искусством. Она же в свою очередь восполнила некоторые пробелы в его магическом образовании. И все же Снейп просчитался — рождение Драко не послужило концом дружбы с его матерью. Конечно, он не испытывал особого умиления к младенцу, но поскольку ребенок был обязательным приложением к матери, Снейп довольно быстро к нему привык. А потом, когда мальчик немного подрос, наблюдать за ним стало даже забавно, отмечая, как причудливо сочетаются в младшем Малфое черты обоих родителей, как во внешности, так и в характере. Так, цвет волос, острый подбородок, лукавый изгиб губ и вальяжное, даже подкупающее в своей искренности нахальство мальчик явно получил от отца, а серые глаза, длинные пальцы и склонность к риску — от матери (хотя те, кто не знал Нарциссу так же хорошо, как и Северус, могли считать ее особой крайне уравновешенной и разумной, но на самом деле ей была свойственна некоторая авантюрность, которую она умело скрывала). Подкупало и то, что Драко очень любил «дядю Севлуса» и пускал в ход все свое обаяние, которое унаследовал от обоих родителей, чтобы понравиться Снейпу. Мальчишка забрался в сердце, как котенок в кровать: вроде его туда не приглашали, но выгнать уже невозможно, а даже если и выгонишь, останется какая-то внезапная пустота и сожаление. И поскольку даже Снейп, по сути чужой человек, испытывал к Драко крепкую привязанность, то боггарт Нарциссы не вызывал ни капли удивления: больше всего она боялась, что ее мальчик умрет.***
Когда Нарцисса попросила Северуса составить ей компанию в осмотре домика дяди Альфарда, который пустовал уже несколько лет и который следовало привести в порядок и законсервировать, ничто не предвещало дальнейших событий. Какие неприятности, кроме стайки пикси в полинялых портьерах да боггарта в шкафу, могли их ждать? Воскресный день, на удивление теплый для ранней весны и солнечный, делал небольшой заброшенный сад перед особняком не пугающим, а милым. На деревьях набухали почки, на заброшенных клумбах среди прошлогоднего сухостоя пробивались примулы и нарциссы, где-то в ветвях кустарника завела свою песню синичка. Северус с Нарциссой переговаривались о каких-то пустяках и расчищали себе путь заклинаниями. Небольшой дом красного кирпича в два этажа с остекленной террасой выглядел даже романтично, увитый вечнозелёным плющом. Нарцисса подошла к входной двери, достала ключ, прошептала несколько заклинаний, и они вошли внутрь, а вместе с ними — солнечный свет и свежий воздух. Снейп подумал — даже несмотря на то, что в доме никто не жил лет шесть, он все равно выглядел лучше, чем его нора в Паучьем тупике. Надо бы найти время, силы и деньги, чтобы привести дом в порядок. Нарцисса же магией отворила жалюзи на окнах, добавляя ещё больше света. Некоторое время они побродили по гостиной на первом этаже. Нарцисса то и дела брала в руки какую-нибудь вещь, осматривала тот или иной предмет интерьера и делилась воспоминаниями. «О, это любимая чернильница дяди Альфарда — цвет чернил в ней менялся под настроение». «А в этом кресле обожал сидеть отец — раньше оно принадлежало Найджелусу Блэку, да-да, тому самому, и, кажется, оно действительно напоминает директорские». «О, какая истрепанная колода! Папа и дяди частенько играли, но не любили брать в игру тетю Вальбургу. Кому хочется проигрывать?» Снейп с удивлением смотрел на Нарциссу: он не знал, каково это — иметь целую толпу родственников и сонм связанных с ними воспоминаний, тем более воспоминаний хороших. И тут Нарцисса потянулась к рамке, стоявшей на каминной полке, стёрла с нее пыль. —Как мило! Я и не думала, что дядя Альфард хранил это колдофото, да ещё и поставил в рамочку! Посмотри, вот этот очаровательный годовалый малыш — Регулус, рядом с ним пытается дёрнуть за косичку шестилетнюю меня двухлетка Сириус, а Меда его отгоняет. А Белла не захотела с нами фотографироваться тогда, но, если повезёт, она покажется на пару мгновений… Голос Нарциссы дрогнул: — Так странно, что из всей нашей семьи только я теперь могу прийти в этот дом. Прости, Северус, тебе, наверное, неинтересно это все. — Что ты, Нарцисса, дом и воспоминания о нем весьма интересные. — Да, только мы так и до вечера не справимся. Может, разделимся? Ты возьмешь на себя первый этаж — тут только эта комната и кухня — а я пойду наверх. Там могут быть какие-нибудь чисто блэковские штучки, а внизу ничего такого нет — дядя Альфард любил гостей и не держал на виду опасные вещи, вроде кусающихся табакерок или прилипающих к губам трубок. — Как скажешь, Нарцисса. Значит, все ценные артефакты откладываю для тебя, мусор уничтожаю и накладываю стазис на все остальное, верно? — Верно. И если что — зови меня. Снейп усмехнулся: — Ты тоже. Нарцисса оказалась права — ни в комнате, ни в кухне не было никаких опасных вещей, интересных, впрочем, тоже не было. Мусора было немного, в основном продукты с вышедшим сроком годности на кухне да несколько старых газет в гостиной. Разве что на кухне пришлось еще утилизировать небольшую стайку пикси, которые и питались этими самыми просроченными продуктами — их крылья вполне можно было использовать в зельях, поэтому Снейп аккуратно поместил их в чистый горшочек с притертой крышкой, которой нашел тут же. Больше ничего интересного для него не нашлось, и Снейп приступил к наложению заклинаний стазиса, чтобы сохранить помещение и мебель от порчи временем. Говорят, раньше целые замки погружали на столетия в сон, но уж с парой комнат справится любой волшебник. Он как раз собирался отправиться на второй этаж, чтобы спросить, не нужна ли Нарциссе помощь, как услышал ее отчаянный крик. Он вихрем бросился по лестнице и влетел в открытую дверь, где и нашел побледневшую от ужаса Нарциссу. Она с расширенными глазами смотрела, как над ее сыном склонился дементор и вытягивал из мальчика душу. — Expecto patronum! — почти выкрикнула Нарцисса, и с ее палочки сорвалась грациозная лань. Снейп с недоумением уставился на очень знакомое животное. Он не единожды получал с ним послания. Только не от Нарциссы Малфой (он вообще не думал, что она владеет этим заклинанием), а от Нэнси Блум. В мозгу что-то щелкнуло, но сначала надо было решить проблему с дементором. Точнее, с псевдодементором, поскольку от патронуса отпрянул не только отвратительный призрак, но и маленький Драко, который выглядел так, словно уже отдал дементору душу, взмыл под потолок. Снейп заслонил собой Нарциссу, и дементор, который стоял ближе, чем Драко, тут же превратился в Волдеморта. Темный Лорд, облаченный в мантию дементора, выглядел устрашающее. Он распростер руки и произнес: — Вот я и вернулся, С-с-северус-с-с. Ты ждал меня? Вместо ответа, Снейп вскинул палочку: — Ридикулус! Волдеморт тут же оказался в цветастой мантии Дамблдора, и у него стремительно отрастала борода, которую он пытался выдирать руками. Тут Нарцисса выглянула из-за плеча и направила палочку на того боггарта, который прикидывался ее мертвым сыном: — Ридикулус! В руках у семилетнего Драко оказался котелок, полный конфет, а его устрашающий вид превратился в грим для Хэллоуина, сам он запел какую-то смешную песенку тонким голоском. Вдвоем они загнали двух зловредных духов в один шкаф, а затем очистили его сдвоенным заклинанием, отправив боггартов туда, откуда они явились. Нарцисса устало опустилась прямо на пыльный пол: — Спасибо, Северус. Я так испугалась. Никак не ожидала, что боггартов будет двое, и просто растерялась… Снейп возвышался над ней, скрестив руки на груди, и опалял жестоким холодным взглядом: — А ты ничего не хочешь мне рассказать, Нарцисса? — Я не понимаю… — О, прости, может, тебе приятнее, когда я зову тебя Нэнси? Нарцисса побледнела еще больше, в глазах стояли непролитые слезы: — Северус, я… я все могу объяснить! — А что тут объяснять? Тут и так все предельно ясно: для Люциуса Малфоя ты верная жена Нарцисса Малфой, но, видимо, он тебя плохо удовлетворяет. Как удобно, что ты — метаморф и можешь трахаться с любовниками под разными личинами. Сколько их у тебя? Два? Три? Может, больше? Нарцисса вскочила, и на лице ее на одно мгновенье отразился гнев, она даже занесла руку для пощечины, но тут же ее опустила. — Ты не прав, Северус. Позволь мне объяснить. — Ты уже успела придумать какую-то складную ложь? Ах, нет, конечно, ты не будешь придумывать на ходу, ведь ты подготовила ее заранее! Прощай! — Северус! Постой! Но Снейп уже не слышал окрика, он резко крутанулся на месте, представляя себе свое унылое жилище. Оказавшись дома, он первым делом поменял пароль, который знала Нарцисса-Нэнси, закрыл камин, установил антисовиный барьер и даже не поленился наколдовать довольно сложный купол от патронусов. Вот только чертовой лани ему тут не хватало! О, конечно, у родственников часто бывают похожие патронусы, даже одного вида, но все-таки это будут разные животные. А лань Нэнси он узнает среди всех других — он знает каждую чертову волосинку, каждое дурацкое пятнышко и каждый проклятый изгиб рогов. Одинаковые патронусы могут быть у пары, если один влюблен во второго глубоко и сильно, как он в Лили. Но предположение, что Нарцисса влюблена в Нэнси, выглядело совершенно нелепо: они же сестры! Тем более, и не было никакой Нэнси Блум. Он, может, и не догадался бы о метаморфизме Нарциссы, но в этом году в Хогвартс поступила дочь Андромеды Блэк — Нимфадора. Девочка пару раз попыталась сорвать ему уроки, смеша одноклассников своими уникальными способностями метаморфа. Но отработка охладила ее пыл. Девочка не рискнула злить профессора, вернулась к своей внешности и до чертиков оказалась похожа на Нэнси Блум с поправкой на возраст, разве что волосы не вились. Тогда это его не удивило — все-таки родственники. Но теперь все встало на свои места. И прекрасно объясняло и полную осведомленность Нэнси Блум о делах Пожирателей, и то, что он никогда не видел их с Нарциссой одновременно, и то, что Нэнси с такой точностью угадывала его вкусы в начале знакомства, и то, как удобно сочетались графики его встреч с обоими ипостасями этой лживой… сучки! Северус в гневе жахнул кулаком по стене. Боль отрезвляла. И навела на мысль, что неплохо бы напиться. До завтра он абсолютно свободен — сегодняшнее свидание с Нэнси не состоится по понятным причинам — а значит, волен распоряжаться своим временем, как угодно. Сегодня ему угодно накачать себя алкоголем до зелёных соплей. Можно было бы пойти к шлюхам, чтобы забыть в их объятиях прекрасное тело Нэнси, но алкоголь куда дешевле, ведь придется снимать самых дорогих, поскольку за эти годы он привык к хорошему, и гораздо эффективнее в плане притупления эмоций. А эмоций у Снейпа было через край. Был бы здесь Волдеморт, мог бы брать его тепленьким. Все в душе Снейпа кипело от злости и негодования. В конце концов, очень необычно ощущать предательство от той, кого считал другом. Своего первого и, как выяснилось, единственного настоящего друга — Лили — предал он сам.***
Следующая неделя была просто ужасной: баллы летели со всех факультетов, включая Слизерин, как листья с деревьев в осеннюю бурю. Даже Дамблдор сделал Снейпу замечание и попросил не срывать злость на школьниках, а лучше ответить наконец-то корреспонденту, что присылает ему письма каждое утро. И как директор только догадался, что Снейп их не читает, ведь сжигал он их уже в своем кабинете, чтобы не привлекать к своей персоне лишнего внимания. К сожалению, поставить антисовиный барьер в Хогвартсе у декана Слизерина не было полномочий, а просить Дамблдора было слишком унизительно. Да и к тому же самому Снейпу писали то родители его подопечных, то коллеги-зельевары. Поэтому как неизбежность приходилось терпеть ежеутренние послания, на которых красовалась изящная надпись «Северусу Снейпу от NB» (и как он раньше не заметил схожесть почерков?). Но гораздо хуже, что по вечерам Нарцисса присылала своего большеглазого патронуса. Лань шептала: «Поговори со мной» и смотрела с укором, как Снейп прикладывается к бутылке, а потом шарахалась в сторону: Северус пару раз запускал бутылкой в светящегося посланца. К счастью, антипохмельного зелья у Снейпа было много, а характер у него всегда был скверный, так что вряд ли кто-то догадывался, что именно творится в душе у декана Слизерина. Через какое-то время и письма, и патронус стали появляться все реже, и Снейпа это полностью устраивало. Но примерно через три недели после того, как он все понял, к Северусу за завтраком подлетел Малфоевский филин. Это была птица Люциуса, серая неясыть Нарциссы уже не пыталась вручить письмо получателю взамен на лакомство, а просто скидывала на стол рядом с ним, довольно часто попадая если не в тарелку, так в чашку кофе, явно целясь специально. Филин же Люциуса не сомневался в радушном приеме: он уставился на Снейпа желтыми глазами и величественно протянул лапу с письмом. Снейп удивился — неужели эта с… стерва не постеснялась использовать мужа? — но письмо взял и даже угостил нахальную птицу куском мяса, потому как без подношения филин не собирался убираться со стола. На письме красовалась надпись: «Дяде Северусу Снейпу, дикану самого лучшего факултета Слизерин от Драко Малфоя». «Слизерин» было выведено с особым тщанием, а подпись была написана куда изящнее остальной фразы. Северус, который было нахмурился, невольно смягчился. И все же гадко, если Нарцисса решила надавить на него при помощи ребенка. Тем не менее просто сжечь письмо рука не поднималась, поэтому Снейп, у которого было несколько минут до занятий, всё-таки открыл послание. Дядя Северус! Я скучаю. Приходи ко мне в гости! Пожалуйста! Мамы не будет в следующее воскрисенье, она пойдет к бабушке, а я останусь с папой. Мама говорила, что обидила тебя, но я ведь не обижал? Приходи! Драко Люциус Малфой Северус мысленно ухмыльнулся: в том, что через пару лет мелкий змееныш попадет к нему на факультет, сомнений не было. Да и мальчик действительно не виноват в том, что его мать такая с… сволочь. Почему бы и не заглянуть? Заодно пообщается с Люциусом и прощупает, достаточно ли хорошо и его водила жена за нос. Конечно, сам Люциус регулярно менял любовниц, но насколько лояльно он относился к похождениям благоверной, было неизвестно. Поэтому Снейп написал старшему Малфою письмо, в котором просил о встрече. Предлогом был поиск клиентов — Снейпу якобы были нужны деньги для ремонта. Такое объяснение вполне удовлетворило Люциуса, и он милостиво пригласил Снейпа на обед в ближайшую субботу. Конечно, придется меняться дежурством с Макгонагалл (а тариф у нее был уж очень невыгодный), да и Драко писал, что Нарциссы не будет в маноре в воскресенье. Но Снейп пока не докатился до того, чтобы бояться встречи с бывшей любовницей. В конце концов, у него в руках было столько ее тайн, что и сомневаться не приходилось, на чьей стороне преимущество. Обед в Малфой-маноре прошел великолепно: Люциус был готов выпендриваться перед кем угодно, а главное, он не стал ставить в известность Нарциссу. Люциус объяснил это тем, что ему хотелось чисто «мужской» компании. Из оговорок Снейп понял, что Малфои вообще не часто обедают вместе. Люциус с пониманием отнесся к желанию Снейпа подзаработать и обещал помочь с заказами. Северус внимательно следил за реакциями Люциуса и не видел ровно ничего подозрительного, словно Малфой и не знал, что Снейп был любовником его жены, или ему было на это наплевать. Зато с охотой рассказывал о своих любовных похождениях, разве что попросил не пересказывать услышанное Нарциссе: «Я знаю, вы с ней друзья, но, во-первых, я напомню о мужской солидарности, а во-вторых, прошу поверить — ей это совершенно не интересно». То есть Малфой по-прежнему считал, что Снейп дружит с Нарциссой. Снейпа это скорее радовало: сохранить добрые отношения с Люциусом было бы не лишним. Затем Северус сказал, что не против увидеть Драко, раз уж он оказался в Малфой-маноре, и отдать ему обещанную книгу «О зельях для самых юных», что, кстати, было совершенной правдой. Люциус вызвал домовика и велел позвать юного хозяина. Драко явился быстро, но не влетел молнией, что было для него совершенно обычным явлением, а чинно вошёл в комнату, вежливо поприветствовал родителя и его гостя, и лишь озорные искры в серых глазах (точно такие же, как у матери) выдавали радость. Как и положено юному аристократу, Драко поблагодарил за книгу и заверил, что сегодня же начнет с ней знакомиться. Люциус спросил, не будет ли Северусу скучно, если они все втроём поиграют в плюй-камни. Северус был не против, хотя знал, что Драко предпочел бы взрывающиеся карты. Они поиграли примерно с полчаса. Живой темперамент Драко боролся с необходимостью «держать лицо» и время от времени выигрывал. Тогда Люциус недовольно морщился и напоминал отпрыску, что «Малфои не позволяют себе такого». Северус закатил бы глаза: во-первых, Драко был ребенком, очень эмоциональным ребенком, а во-вторых, сам Малфой позволял себе вещи похуже, чем радостные вопли от удачного броска или разочарованный вздох, когда камушек летел не туда. Но Северус не лез в чужой воспитательный процесс: чего-чего, а заниматься в свой единственный на неделе выходной тем, что он и так делает на работе, совершенно не хотелось. Поэтому он продолжал невозмутимо играть, стараясь время от времени незаметно поддаваться Драко. Тот нетерпеливо поглядывал на Северуса: ему явно хотелось о чем-то поговорить, но при отце он не решался. К счастью Малфоя-младшего, в окно постучала сова. Люциус извинился, принял послание и быстро пробежал по нему глазами. Самодовольная улыбка зазмеилась на красивых губах. Снейп понял, что послание от ведьмы, которую Люциус охмурял последние две недели. — Северус, прошу простить, но у меня появилось неотложное дело. — Разумеется, Люциус. — Папа, а можно дядя Северус доиграет со мной? — Драко решил брать быка за рога. — Драко, у Северуса могут быть дела поважнее, чем игры в плюй-камень. — Я не против составить Драко компанию. К тому же я был занят последнее время и мы давно не виделись. Люциусу было по сути все равно, он был слишком занят мыслями о предстоящем свидании, поэтому не стал заморачиваться, с чего вдруг эти двое так соскучились друг по другу. Он распрощался с ними обоими и оставил одних. Стоило только отцу выйти, как Драко заметно расслабился. Он подошёл к Северусу поближе и уселся рядом. — Я так рад, что ты пришел ко мне! — Я тоже рад тебя видеть, Драко, но, кажется, мы уже поздоровались. Драко отмахнулся от замечания, мол, «ты ж понимаешь о чем я». — А здорово ты придумал прийти к папе, мама сегодня дома, но в это крыло никогда не заходит. — Правда? Это немного странно, ты не находишь? — Северус знал, что у Нарциссы с Люциусом прохладные отношения, но не мог упустить шанс пораспрашивать такого информатора. — Это все потому, что папа приводит сюда своих тетей, а она не хочет ему мешать. — А ты-то откуда знаешь? Драко пожал плечами и кинул свой камушек на клетку, где уже лежал камень Люциуса. Камни поплевались водой и огнем в друг друга, но всё-таки Драко отвоевал себе клетку. — Ну это мама не заходит, а я-то захожу. Видел пару раз, как он целует этих тёток. И обнимает, а маму никогда. Хотя мама в тысячу раз красивее. Ой! Я же обещал папе не рассказывать! Ты не скажешь ему? — Ну что ты, конечно, нет. Папа не хотел, чтобы ты рассказывал маме. Ей может быть неприятно. — Снейп подумал, что Люциус совсем расслабился, раз попадается на глаза собственному сыну, и сделал свой ход. — Может быть, они ещё наладят отношения, как думаешь? — Не-а, — как ни в чем не бывало продолжил Драко. — Папе больше нравятся его тети, а мама с тобой дружит. — Ну, мама же не только со мной дружит? Драко чуть задумался: — Ну, она ещё дружит с миссис Гринграсс, и миссис Паркинсон. Но не так, как с тобой! Она с ними всегда такая… Ну, не как со мной или с тобой. И вообще, мама с другими мужчинами всегда строгая, а с тобой веселая. — А с папой? — Папа с мамой — просто партнёры, — с важным видом, явно с чужих слов, заявил Драко, — и договорились не мешать друг другу. А то я видел, как бывает у мужа и жены. Вот у Грега мама и папа то обнимаются, то ругаются, миссис Гойл и проклясть может мистера Гойла, потом, правда, пожалеет, снимет проклятие. Но зато у Грега есть и брат старший, и сестра. Или вот взять Гринграссов. Всё-таки Дафне здорово повезло, что у нее есть Астория — та хоть и мелкая, но зато всегда есть с кем поиграть. Я как-то просил у мамы братика или хоть сестричку, а она ни в какую. Говорит, от папы не получится из-за магической не-ме-сов-ти-мос-ти. Вот! — Несовместимости, — автоматически поправил Снейп. —Ну я же так и сказал. А одна мама никак не может сделать мне братика. — Ты же знаешь, откуда берутся дети, верно? — Ну я ж не маленький! Мужчина засовывает свой пенис в… я забыл слово… в женщину, короче, и помещает внутрь семя. Так странно, я из пениса только писаю, но мама сказала, что когда подрасту, то и семя появится. Ну да мне пока и не очень-то хочется, чтоб из меня это семя выходило. Странно это все. Так, я сбился. О! У женщины в животе есть маленькая клеточка, наверное, в этой клеточке и сидит будущий ребенок. И когда семя попадает в эту клеточку, получается ребёнок, но такой крохотный, что мама должна носить малыша в животе, пока он не вырастет. Короче, у одной мамы и правда не получится. А папа ей не подходит. Ну вот, я тогда сказал, что можно тебя попросить, чтоб ты семя маме дал. Тут рука у Снейпа, который делал ход, дрогнула, и он попал на собственную клетку: камни взорвались и прицельно обдали его грязью. Драко звонко засмеялся. — Какой ты неловкий! — Действительно, — Снейп очистил одежду от грязи. — А что мама тебе ответила? — Что она бы с удовольствием так и сделала, но для этого ей бы пришлось развестись с папой. А отец не отдал бы меня маме, запретил бы видеться, а она этого очень не хочет. И я тоже не хочу. Так что придется как-нибудь уж без брата. О, я выиграл! — Поздравляю, Драко! Северус пожал мальчику руку, а тот широко и искренне ему улыбался, сверкая серыми ясными глазами. — Северус, а ты же скоро простишь мою маму? Она очень скучает по тебе. — Драко, это наше с ней дело. — Вот и она мне так сказала. Поэтому я взял папиного Цезаря, чтоб мама не догадалась, что я тебя позвал. — Это было очень хитро с твоей стороны. — Правда? — Конечно, жду тебя на своем факультете. Драко засиял. — И я жду! Надеюсь, что Грег и Винс, Дафна и Пэнси тоже попадут на Слизерин. А то без друзей скучно. Помню, Пэнси утащила мою метлу да ещё и сломала ее. Я на нее три дня злился, в гости к ней не хотел ходить! — Но всё-таки простил? — Ага, надоело дуться, да и мистер Паркинсон мне ещё лучшую метлу подарил. И Пэнси он тоже метлу купил. Вдвоем ещё веселее летать! — Хорошо, Драко. Я обещаю подумать. Хотя твоя мама не метлу у меня умыкнула. — А что? — Да так и не скажешь. Пожалуй, гордость. И доверие. — А вернуть нельзя? — Наверное можно, но это посложнее, чем метлу купить.***
Хотя «коварный» план Драко для Снейпа был более чем прозрачным, тем не менее разговор дал много ценной пищи для размышления. Снейпа всегда удивляло, что другие с трудом запоминают состав зелий, а уж подобрать заменители и вовсе под силу единицам. Но все ведь предельно просто, если понимать, как именно взаимодействуют те или иные компоненты и что именно ты хочешь в итоге получить. Ну, может, и не предельно просто, но во всяком случае тогда нет нужды зубрить все наизусть. С мотивами и поступками людей все казалось куда сложнее, но что, если Снейп неверно оценил причину поступка Нарциссы? Зачем она, чтобы соблазнить его (сомнительное удовольствие, по мнению Снейпа, разве что ради разнообразия?) создала отдельную личность — Нэнси Блум? Не слишком ли сложно? Зачем дружила (именно дружила, а не использовала или оказывала взаимные услуги) уже как Нарцисса Малфой? Спокойно рассуждать у Снейпа получалось плохо: волны обиды и злости все ещё накатывали на него, заставляя интерпретировать каждую деталь их отношений предвзято. И тут ему пригодились окклюменция и, как ни странно, Дамблдор. Старик вызвал его к себе ради проведения душеспасительной беседы. Честно говоря, Снейп ненавидел себя сам и без напоминаний директора о своей вине. Но, видимо, Дамблдор расценивал это по-другому. К тому же, как ни крути, Дамблдор был одним из величайших волшебников своего времени и у него было чему поучиться. В определенный момент, когда Снейп доходил почти до грани, директор заканчивал разглагольствования на тему «великой жертвы Лили, которая не должна стать напрасной» и как бы в виде компенсации рассказывал или показывал невзначай действительно интересные вещи. Всё-таки Дамблдор работал с самим Фламелем, да и некоторые приемы в овладении невербальной магии Снейп не нашел бы ни в одном учебнике. Поэтому, когда Дамблдор пригласил его в свой кабинет, Северус ожидал, что сейчас потопчутся по его любимым мозолям, а затем покажут что-то интересное. Но, видимо, директор решил, что за последний месяц Снейп занимался самоистязанием в достаточной степени, поэтому их встреча началась необычно. Поднявшись по винтовой лестнице и войдя в кабинет, Снейп не обнаружил директора за столом. Не было ни традиционного чая, ни сладостей. Зато Дамблдор обнаружился в дальнем углу кабинета, возле огромной каменной чаши, испещренной узорами — омута памяти. — Добрый вечер, директор. — Рад видеть тебя, хорошо, что ты нашел время для старика. Я кое-что хотел показать тебе. Дамблдор дотронулся своей длинной волшебной палочкой до собственного виска. — Иногда так сложно отделить воспоминание, но куда сложнее понять, какое именно нужно. Я обычно просто закрываю глаза и вспоминаю, как если бы хотел показать что-то конкретное при легилименции… — именно это он и проделал: — а все остальное сделает магия. Memoris! Северус во все глаза смотрел, как директор, слегка покручивая палочкой — на два витка по часовой один виток против — вытягивает из виска серебряную нить воспоминаний. Дамблдор подержал какое-то время воспоминание на палочке, а затем резким движением опустил его в чашу. — Обычно я пересматриваю воспоминания, чтобы понять, что я упустил. Но иногда я иду на поводу собственных чувств и возвращаюсь в любимые моменты с теми, кого не вернуть. Составишь мне компанию, Северус? Снейп нервно сглотнул и кивнул. Дамблдор опустил голову в чашу. Снейп присоединился. Снейп не мог сказать, сколько времени они провели в воспоминаниях — десять минут или десять часов. Дамблдор заботливо выбрал свои воспоминания о Лили, те, в которых не было Мародеров или почти не было: распределение, вручение значка старосты, танец лучшей ученицы и директора на выпускном… В одном из последних Лили с младенцем на руках просила у Дамблдора, чтобы он не только наложил Фиделиус на дом, но и сам стал хранителем. Дамблдор отказал, сославшись на решение Поттера. Снейп замер возле чаши, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони почти до крови. Только окклюментные щиты удерживали слезы — он давно уже не Нюниус и не будет рыдать перед Дамблдором. — Северус, — голос директора звучал отвратительно участливо, — к сожалению, неотложные дела требуют моего присутствия в другом месте. Вернусь я только завтра. Будь добр, помести потом воспоминание в этот флакон, когда будешь готов, и просто закрой дверь в мой кабинет. — Конечно, директор. Спасибо. Дамблдор похлопал Снейпа по плечу и действительно оставил его одного. Снейп прекрасно понимал, что таким образом директор подчеркивает свое доверие и даёт ему возможность посмотреть те воспоминания, которые он хочет. И Снейп взмахом палочки собрал серебряную жидкость из чаши в заготовленный флакон, на котором красовалась надпись «Лили Эванс», и потянулся к собственному виску. Директор, скорее всего, ожидал, что Снейп будет предаваться собственным воспоминаниям о Лили, но Северус решил использовать омут памяти по-другому: он хотел посмотреть на свои отношения с Нарциссой-Нэнси со стороны. Нить за нитью отправлялись в омут знаковые моменты: похороны его матери, день, когда Снейп встретил у Нарциссы ее сестру Андромеду, знакомство с Нэнси, их первое «свидание» в компании Розье, утро того самого проклятого Хэллоуина, поиск по крови отпрысков шелудивого Блэка и разговоры-разговоры-разговоры… Снейп намеренно избегал «постельных» воспоминаний. Ему хотелось понять, что связывало их, кроме секса. Из омута памяти Снейп вынырнул глубоко за полночь. Аккуратно вернул воспоминания в собственную голову, тщательно проследив, чтобы ни единой серебряной капли не осталось в омуте директора. Его слегка потрясывало от умственного напряжения, в котором он пребывал последние несколько часов, но вышел Снейп из кабинета в полной уверенности: вот теперь он готов выслушать аргументы Нарциссы, чтобы сравнить с собственными выводами.