Прекратите войну, если вы этого захотите Прекратите войну.
2 сентября 1991 Оранжевый закатный свет, бьющийся в окно кабинета, раздражал ее сильнее, чем Блейк могла бы представить. Он залезал под веки и заставлял ее глаза слезиться сильнее. Хотя, конечно, ситуация осложнялась еще и пергаментом, лежащим на столе перед женщиной. Честно говоря, в ее жизни уже было достаточно стресс-факторов, она и не догадывалась, что поступление сына в Хогвартс добавит больше проблем. Этот самый обычный пергамент вызывал желание сбежать куда-нибудь — желательно спрятаться и забыть обо всем. С возрастом подобных вещей, которые выводили ее из себя и превращали в крайне отчаянную черепаху с домиком на спине, становилось все больше. И почти все они были связаны с ее сыном, который был также и одной из немногих причин продолжать бороться и двигаться дальше. Но в такие моменты… Мерлин Великий, Блейк хотела убиться. Именно необходимость отвечать Тони сейчас пугала до чертиков. Дорогая мама, Меня распределили на Слизерин. Так что, у меня есть некоторые вопросы, не могла бы ты на них ответить? Во-первых, кто такая Сьюзен Боунс? Это племянница Амелии? Или однофамилица? Ремус выглядел напряженным. Во-вторых, Шляпа сказала, что я взял все от родителей. И что она не касалась твоей головы в раннем возрасте. Что происходит? Напиши ответ как можно скорее, иначе я сбегу из Хогвартса и потребую ответов лично, и ты знаешь, что я знаю, как это сделать. Тони. И… Блейк не была уверена, насколько это будет плохо, если она ворвется в Хогвартс и сотрет память этой чертовой, вонючей Шляпе (а потом и собственному сыну), которая думала, что имеет право вот так просто раскрывать ее сыну слишком много подробностей. Она все равно была старой, верно? Блейк посмотрела на фотографию, стоящую на рабочем столе — она и Регулус на свадьбе Лили и Джеймса. Первый раз, когда она по-настоящему призналась ему в чувствах. Когда он извинился. Когда они действительно получили шанс на счастливое будущее. (Потом все просрали, но суть не в этом). — Я просто хочу тебя. Просто тебя… Блейк вздохнула. За окном катилось к горизонту солнце, окрашивая из задний дворик в розовые оттенки, которые прыгали по деревьям, бились в окна ее кабинета. Наверное, Тони ждет не дождется ее ответа, но ей нужно дать ему что-нибудь. Дорогой Тони, Я приеду в Хогвартс при первой же возможности, и мы все обсудим. Я горжусь тобой. С любовью, мама. P.S.: и отец гордился бы. Она подозвала семейную сову — Афину — и передала ей письмо. — Доставь это Тони к утру, дорогая, — попросила Блейк и потрепала иглоногую сову по голове, добиваясь от нее рокочущего уханья. — Спасибо. Афина улетела, а Блейк откинулась на спинку стула. Ей казалось бесконечно сложным хранить от сына столько тайн. И одно время она посчитала бы себя настоящим Дамблдором, но… она им не была. В этом и проблема. Никто из Ордена в те времена не знал, что Дамблдор хранит тайны. Они верили ему, знали, что он не подведет, но Блейк не была директором и предводителем Ордена Феникса. Она была кем-то большим, Тони знал, что у нее есть тайны. Блейк пыталась объяснить, что не может рассказать в силу юного возраста сына, но все же… Но все же… — Блейк? — послышался крик с первого этажа. — В кабинете! — автоматически ответила она и тут же хлопнула себя по лбу. Иметь дело с Джеймсом не хотелось от слова совсем. Она не в состоянии выносить его дерьмо. — Я занята! — крикнула женщина, когда его шаги приблизились к двери. — Работаю! — потом подумала и сдавленно крякнула. — Голая! Шаги остановились, а после этого Джеймс разразился таким громким хохотом, какого Блейк не слышала от него давно. Она была уверена, что мужчина согнулся пополам и пытается отдышаться от смеха — было приятно быть причиной такой реакции. — Ты думаешь, что это меня остановит? — Пошел ты! — Ты правда голая? — уточнил Поттер смущенно. — Ты сидишь в офисе голым? — Нет, но я не еретик. — Закрой рот и заходи, Цирцея, — закатила Блейк глаза. Джеймс осторожно ступил внутрь, на всякий случай отводя глаза в сторону, но потом понял, что все спокойно и можно смотреть. — Итак, — протянула Блейк и сложила руки на животе. — Ты что-то хотел? — Эм-м, да, — кивнул Поттер и опустился на мягкое зеленое кресло перед ее столом — еще одна дань Регулусу. Несмотря на прошедшие года, Блейк стремилась окружить себя вещами, которые напоминали бы ей о муже, о ее, скорее всего, единственной любви всей жизни. Хотя она, конечно, не загадывала на будущее. Некоторые время назад она начала снова ходить на свидания, но не каждый из этих мужчин был хорош для того, чтобы знакомить его с сыном. И Блейк все еще помнила историю с Картером, который буквально сбежал с их свидания, когда оказалось, что она знакома с Мародерами. — И что?.. — приподняла Блейк брови. — Я думаю, нам нужно сходить на ужин, — твердо сказал Поттер. Он был похож на оленя в свете фар, словно Шервуд пугала его (что было вполне вероятно), но она немного отвыкла от того, какое впечатление производила на людей, знающих, на что она способна. Хотя, опять же, Сириус не уставал ей напоминать о том, что и без славы последней еретички из своей семьи она производила пугающее впечатление. — Тебя на работе опять доебали с необходимостью ходить на свидание? — спросила она. — Нет, — нахмурился Джеймс. — Да, — кивнул он через некоторое время, — но суть не в этом. Нам… нам это нужно. — Кому нужно? — закатила глаза Блейк. — Мне лично вообще хорошо живется. Поттер сжал ручки кресла, но потом вздохнул. Шервуд кивнула и решила пойти на мировую. — Скажи мне, о великий Мародер, почему нам нужно сходить на ужин? — Потому что я собираюсь основательно перед тобой извиниться, — объяснил Джеймс. — А потом я собираюсь задобрить тебя едой. А потом еще раз извиниться. Блейк вздохнула. — Джеймс… — Нет, — покачал головой мужчина — под его свитером перекатились мышцы, когда он наклонился вперед. — В этот раз я хочу сделать все правильно. — Ты уже в который раз пытаешься, — хмыкнула Блейк. — А потом ты снова и снова винишь меня во всех грехах, и я не хочу этого! — под конец она рявкнула ему в лицо все, что думала. Джеймс вздрогнул, его лицо помрачнело. — Я не собираюсь повторять той же ошибки. — Ты этого не знаешь! — возмутилась Блейк. — Ты… — она вздрогнула и посмотрела на запястье, где горела метка от клятвы, которую она дала много лет назад. — Ладно, — со скрипом согласилась она. — Правда? — с надеждой переспросил мужчина. — Да, — измученно кивнула Шервуд. — Но сейчас у меня нет времени на это, так что проваливай — разберемся с этим попозже. — Блейк, — улыбнулся Джеймс. — Ты ждала и терпела меня долгие годы. Я тоже могу подождать. 10 октября 1991 Ужин был… не самым спокойным временем в их семье. Ремус старался чаще выбираться из Хогвартса, но это было сложно, учитывая его график и полнолуния. — Чем занималась? — спросил он у Хоуп. — Я была у мамы на работе, — сказала девочка, пожимая плечами. — Она показала мне окками. Ремус посмотрел на жену и приподнял брови. «Окками?» — повторил он губами. — В магические популяции притащили, — улыбнулась Амелия. — Я подумала, что Хоуп будет интересно посмотреть. Люпин хмыкнул. — И как? — Если я скажу тебе, что мне нужен небольшой террариум в комнату… — протянула Хоуп. — Категорически нет, — покачал Ремус головой. — Ну почему? — возмутилась девочка. — Потому что нам не нужна дома змея, — вздохнул Люпин. — А когда ты уедешь в Хогвартс, то не сможешь взять ее с собой. — Это если я поеду в Хогвартс, — хмыкнула Хоуп. — Что ты имеешь ввиду, родная? — мягко спросила Амелия. Она протянула руку, чтобы погладить дочь по плечу, но та вдруг отшатнулась и закричала: — Я слышала тебя! Я все слышала! Ремус был так удивлен этим криком от обычно более спокойной Хоуп, что вздрогнул и не пропустил момент, когда на полке лопнула ваза, осыпав пол потоком осколков. — Что именно ты слышала? — спокойно скрестила руки на груди Амелия. — Ты говорила Блейк, что ей нужно позаниматься со мной! Потому что я, видимо, слишком глупая и… Амелия тут же подскочила на месте и кинулась к Хоуп, крепко хватая ее за плечи. — Не смей так думать, Хоуп Лили! Не смей! — девочка стушевалась, бросая беспомощный взгляд на отца. Ремус тоже нахмурился — он не знал о дополнительных занятиях с Блейк. — Твоя тетя Блейк единственная на моей памяти, чьи выбросы стихийной магии были настолько сильными, что могли потрясти весь дом, дорогая, — Амелия чмокнула Хоуп в макушку. — Она должна была показать тебе пару упражнений по йоге. Повисла тишина. А потом Ремус расхохотался так, что почти упал со стула. — А ты развела трагедию, — прохрипел он, протягивая к дочери руки. Хоуп насупилась и позволила усадить себя на колени. — Блейк действительно неплохо разбирается в таких штуках, тебе понравится сидеть на солнышке и очищать мысли. — Я не хочу, чтобы мне нужны были такие уроки, — Хоуп скрестила руки на груди. — Это смешно. — Совсем нет. Она и меня им учила, — сказала Амелия, подмигивая. — Когда твой отец становится невыносимым, я всегда прибегаю к йоге. — Эй! Хоуп захихикала и чмокнула Ремуса в щеку. — Ты такой серьезный! — Не приводи этого блохастого к нам на ужин, пожалуйста, — взмолился Ремус. Он покачал головой и сильнее обнял Хоуп. Казалось, что буря миновала, но… Он внимательно посмотрел на Амелию. Они не договорили. Жена и раньше закрывалась от него по вопросам, которые касались его собственной дочери. Одно время Ремус уважал это, учитывая их прошлую историю. Когда война закончилась, он и представить не мог, что окажется там, где находится сейчас. Сначала было тяжело — похороны друзей и суды врагов. И на этом же фоне — потеря Регулуса и отречение родителей Амелии от нее. Ремус помнил, как прижимал к себе ревущую девушку холодными вечерами и пытался поглотить всю ту негативную вибрацию, которую чувствовал телом. Потом — месяцы разборок по поводу работы. Они расставались. Грубо. Грустно. Жестоко. И они пытались найти кого-то еще, Амелия пыталась жить нормально, а Ремус пытался сводить концы с концами, пока к нему не обратился Дамблдор с просьбой немного поработать в школе. Несколько месяцев они не видели друг друга, пока Амелия, начинающая карьеру в Министерстве Магии, не пришла в гости к старым профессорам. Там встретила Ремуса. Там они вернулись друг к другу, потому что на самом деле не могли иначе. Там была зачата Хоуп (Сириус громко смеялся, когда высчитал дату), там… Хогвартс действительно был большой частью их жизни. А Хоуп изменила многое. Они стали чаще ругаться, потому что Амелия иногда сильно погружалась в работу, а Ремус боялся дочери из-за своих волчьих генов. И хотя Блейк была живым примером того, что с ребенком все будет нормально, иррациональный страх брал верх — Ремус не мог этому помешать. Амелия кивнула ему и снова посмотрела на Хоуп. Они еще вернутся к разговору о йоге. Потому что Ремус не помнил, когда Блейк последний раз упоминала это, а, значит, его дочери нужны уроки от еретички по какой-то совсем другой причине. И Ремусу это не нравилось. 8 ноября 1991 Хогвартс совсем не изменился, думала Блейк, пока Поттер прыгал рядом с ней, почти повизгивая, словно малолетняя девочка-фанатка. Даже Сириус вел себя как взрослый и ответственный человек. По коридорам бегали студенты разных факультетов, и Блейк с ехидным удовольствием отметила, что большинство из них болеет за Гриффиндор. Конечно, она любила Регулуса, и она не была идиоткой, как Джеймс и Сириус — и немного Ремус — так что не опиралась на мнение о том, что Слизерин — это злые волшебники, но Хогвартс стал для нее во многом спасением и судьбоносным местом, поэтому она — в глубине души и тихо — радовалась, когда ее факультет болел за своих. И когда другие факультеты болели за Гриффиндор. Тони сегодня будет праздновать со Слизерином, и Блейк специально надела слизеринский шарф, оставшийся от Регулуса, чтобы поддержать его сборную, но она будет сидеть на Гриффиндорской трибуне в честь Гарри (пока ее сына не приняли в команду). — Идите вперед, — попросила она, посмотрев на мужчин. Амелия не смогла сегодня выбраться, а Нарцисса не стала приезжать, она никогда особенно сильно не любила квиддич. — А ты куда? — округлив глаза, словно сова, спросил Сириус. — Мне нужно поговорить немного с Тони, я догоню, — пообещала она. — Что-то случилось? — настороженно сделал шаг вперед Блэк. — Нет, — женщина помолчала. — Да. Он задавал вопросы по поводу того, что сказала ему эта дурацкая Шляпа. Об отце. И я… мне нужно переговорить с ним. — Ты же не хотела говорить ему до определенного возраста, нет? — уточнил Джеймс. — Естественно, — закатила Блейк глаза — это была ее обычная реакция на Поттера сейчас. — Но мне нужно сказать ему что-нибудь и установить дату, иначе он не слезет с меня, так что… увидимся на матче. Они попрощались на время, и Шервуд направилась к кабинету Трансфигурации, который профессор Макгонагалл позволила ей зарезервировать на время диалога с сыном. Тони был уже там. Он сидел на одной из парт, мотая ногами, и выглядел откровенно плохо. Бледный, растрепанный, а зеленый шарф только оттенял белизну его лица. Блейк поджала губы. — Привет, милый, — мягко сказала она и прошла внутрь кабинета, чтобы устроиться точно в той же позе на противоположной парте. — Итак. — Итак, — как-то гнусаво сказал Тони. — Ты пришла соврать мне? Блейк некоторое время молчала. Она смотрела на своего ребенка, на продукт их с Регулусом любви, на самое главное, что было в ее жизни, и не знала, как лопнуть тот пузырь ожидания, который так долго сдерживал всю правду, что она таила. — Я поступила в Хогвартс на шестом курсе, — сказала она наконец, и Тони распахнул рот. — Не смотри на меня так, мне все еще тяжело об этом говорить. — Почему? Где ты училась раньше? Значит, ты не всегда знала Мародеров и… отца? — Нет, — хихикнула Блейк. — Мы познакомились первого сентября. А с твоим отцом немного в позднее в… — Библиотеке, — кивнул Тони. — Я думал — это тоже ложь. — Нет, — вздохнула женщина. — Это правда. Тони, я… — она поджала губы. Блейк долго думала, что ему сказать. Она даже написала речь, гора черновиков горела очень ярко в их камине. И она пыталась, пыталась придумать, но в итоге потратила вечер на воспоминания об Оше, о Дамблдоре, об отце — они все провалились. Они не говорили достаточно, и они скрывали без намерения раскрыть, и это разрушило все то, что могло бы быть между ними. Иногда Шервуд казалось, что она могла бы пойти по иному пути. Могла бы воссоединиться с бабушкой, встать на сторону Лорда, потому что они могли обратиться к ней, но женщине не нравилось работать с «а если бы» и «а вдруг». Она предпочитала работать с тем, что имела, поэтому Блейк снова вздохнула и улыбнулась сыну: — Твой отец был студентом Слизерина. Рот Энтони распахнулся еще шире, и он чуть сгорбился. — Он был аристократом. Он был… не на нашей стороне сначала, а потом отверг свои убеждения и перешел к нам. Он сражался с нами. И он спасал…мы с ним спасали друг друга. Но я не готова рассказать тебе больше. Как только ты закончишь пятый курс — и только тогда — я готова рассказать тебе все. Я готова провести тебя по своим воспоминаниям, но пока что ты должен оставаться ребенком. — Я не ребенок! — возразил он, воинственно сжимая кулаки. — Ребенок, — твердо ответила Блейк. — Ты ребенок, и ты не будешь слушать рассказы о крови, о смертях и о жестокости, которую мы наблюдали. Не раньше, чем ты того же возраста, какого была я. Хочешь знать, что я знаю я? Доживи до этого момента, а пока что тебе придется довольствоваться этим, потому что я не собираюсь рушить твою хрупкую психику. И свою тоже. Тони поджал губы, но кивнул, согласившись с ее мнением. Он уважал мать, Блейк это знала, он любил ее, пусть и не верил в силу и не считал ее могущественной волшебницей. Она построила их семью на доверии, на честности, на том, что, если она обещает рассказать — она расскажет. — Почему ты перевелась в Хогвартс на шестой курс? — спросил он тихо, желая получить хотя бы этот ответ. — Потому что моя семья погибла, — ответила Блейк таким же тихим голосом, и глаза Тони наполнились чем-то, что она не могла описать. Возможно, это было осознание, что у него не просто были тайные бабушки и дедушки, а что их не было теперь на этом свете. — А родственники моего отца? — Почти все уже погибли, — сказала Блейк с тяжелым вздохом. — Моя семья жила на другом континенте, было небезопасно оставаться там, и мне было предложено укрытие в Хогвартсе. Кратко — это вся история, которую тебе нужно знать. — Значит, — Тони помолчал, — мой отец… он был плохим человеком? — Если ты еще хоть раз повторишь это мне в лицо, я никогда больше не заговорю с тобой об этом, — резко ответила женщина. — Твой отец совершал ошибки, но он никогда — слышишь, никогда! — не был плохим человеком. Тони кивнул. — А родственники папы… они… я хоть раз их видел? — Ты встречал их, — дернула уголком губ Блейк. — Но ты их не знаешь. И еще не время тебе знать. — Все ведь не так просто, как ты мне говоришь? — усмехнулся мальчик. — Есть еще что-то? — Еще рано это знать, — пожурила его Блейк. — Пока что просто поверь мне, а дальше мы посмотрим, идет? — Да, — кивнул Тони. — Договорились. Но я все равно злюсь. И кто блин такая Сьюзен Боунс? — Это, видимо, дочь одного из братьев Амелии, — пожала женщина плечами. — Она давно не общается со своей семьей, так что, мы точно не уверены. Может, однофамилица. — Хоуп будет в ярости, — фыркнул Тони. — Хорошо, что мы решили, что слушать Сириуса и жить всем вместе — это плохая идея, — она подмигнула сыну, и он хихикнул. — Я бы на это посмотрел. — Дом не выстоял бы и минуты. — Мы на матч опоздаем, ма. — Да-да, — Блейк закатила глаза и спрыгнула с парты, — идем, а то пропустим триумф Гарри. — Если он не свалится с метлы, конечно. 12 ноября 1991 Дорогая мама! Будешь ли ты против, если мы с Гарри пригласим нашего нового друга к нам домой на Рождество? Ее зовут Гермиона Грейнджер, она невообразимая заучка, но это она подожгла мантию одного из гостей Дамблдора, такой, странный мужчина с сальными волосами, чтобы отвлечь того, кто зачаровал метлу Гарри. А еще это она подружилась с нами, когда мы побежали спасать ее от тролля. Можно, пожалуйста? С любовью, Тони. P.S.: она магглорожденная, и она сама хотела провести Рождество с родителями, но я подумал, что если ты не будешь против, то я могу спросить. 13 ноября 1991 Дорогой Тони, Я прошу тебя передать Гермионе слова, которые мы все с удовольствием сказали бы этому очаровательному ребенку и в лицо: она может переехать к нам жить. В любой день. Мы будем рады, если она навестит нас. Можешь спросить ее, не хотят ли и ее родители провести с нами магическое Рождество. В этом году будем праздновать дома у Поттеров, и Джеймс также сказал, что они могут остановиться у него. Но я сильно сомневаюсь, что стоит так сразу знакомить мистера и миссис Грейнджер с бытом Мародеров. Поэтому, я буду рада устроить их у нас. Пожалуйста, напомни мне, что это за история с троллем, потому что я не припомню рассказа о ней от тебя, Гарри или от профессора Макгонагалл. Мне было бы крайне интересно послушать об этом, Энтони. С любовью, мама. P.S.: не забывай носить шапку и шарф, любимый. В Шотландии сейчас дикий ветер. 23 декабря 1991 Блейк не волновалась, сидя на диване в ожидании Грейнджеров. Она отдраила весь дом и до сих пор веселила себя воспоминанием о том, как Джеймс громко визжал, когда около камина его встретила шипящая швабра, заставившая снимать ботинки. — Блять, Шервуд! — Что? — яростно рявкнула Блейк, расставляя посуду. — Твоя швабра чуть меня не… что ты делаешь? — спросил он изумленно. — Готовлюсь к приезду Грейнджеров, — всплеснула женщина руками. — Ты никогда так не делал? — Мне кажется, что ты немного… э-э… нервничаешь, — осторожно сказал Джеймс, словно она была какой-то чокнутой, которая собиралась на него накинуться. Сказать по правде, Блейк действительно с удовольствием убила бы кого-нибудь. Она помнила те времена, когда убийства успокаивали ее нервы. Еще раз прокрутив в голове воспоминания о рухнувшем на землю теле Темного Лорда (а потом и о предсмертных криках Беллатрисы), Блейк сделала глубокий вдох. — Это первый раз, когда мальчики… — женщина замерла, — когда Тони приводит домой друга. — Мальчики, — кивнул Джеймс, легко улыбнувшись, и Блейк позволила себе расслабиться. Раньше он ненавидел, когда она говорила о Тони и Гарри так, словно они действительно были братьями. Джеймс всегда считал, что им нужна четкая граница — она не была матерью Гарри, она была его крестной, и это важно, но сейчас, когда его намерение извиниться превратилось в настоящее желание, он перестал исправлять ее, и Блейк была рада. Казалось, Поттер принял, что у нее есть свое место около его сына и больше не забывал об этом, как не забывала и сама Шервуд. — И ты беспокоишься из-за родителей, да? — спросил Джеймс, прислонившись плечом к дверному косяку. — Да, — кивнула Блейк. — Они магглы. Вдруг мы их спугнем? Тони действительно понравилась эта девочка, он говорил, что она хороший друг. И он рад. Я не хочу все испортить. — Шервуд, — закатил Джеймс глаза, — ты одна из самых дружелюбных людей, когда не пытаешься убить кого-либо. Все дети тебя обожают, поэтому, пожалуйста, перестань нервничать и… успокой свою злую швабру. — Ладно, — проворчала Блейк. — Я все уберу. — Потому что я поехал за ними, пока. — Поттер! Два следующих часа она просто сидела и волновалась, потому что забота о том, чтобы Тони нашел себе друзей — была одной из самых главных. Она переживала, что он не подружится ни с кем, но он подружился, и это было благослов… ТУК-ТУК! Она подскочила на месте. Приехали! Осмотрелось. Почему-то казалось, что весь дом в пыли, что все цветы завяли, и… это что, пятно на кресле? Цирцея! Блейк сделала глубокий вдох и накинула на свой разум небольшой пласт спокойствия, чтобы не выглядеть сумасшедшей в глазах магглов. Женщина приблизилась к двери и открыла ее. — Мама! — крикнул Тони, забегая в дом. — Привет, милый! — проворковала Блейк, и все ее волнение как рукой сняло. — Не заставляй гостей стоять на пороге, — пожурила она. — Пожалуйста, проходите! Вслед за Тони в коридор их дома вошла сначала девочка, а потом и ее родители. Честно говоря, Блейк не знала, что она увидит, но не ожидала миловидной и очень кудрявой шатенки, которая робко осматривала прихожую. Видимо, это была Гермиона. Ее родители — мистер и миссис Грейнджер — казались совсем не похожими на дочь внешне. Ее мама была высокой и щуплой, ее волосы были темнее, чем у дочери и тоже завивались, но совсем немного. Ее миловидное лицо было круглым, а нос — чуть приподнятым на кончике. Отец Гермионы также был высоким, крупным, с розовыми от холода щеками и прямым носом. Цвет волос Гермиона взяла от него, кудри — от матери. А глаза карими оказались у обоих. — Джин Грейнджер, — представилась женщина. — Мой муж — Аарон. — Очень приятно, Блейк, — кивнула блондинка. — Пожалуйста, не стойте на пороге, проходите. Гарри, почему твоя шапка покрыта сне… Энтони, вы опять устроили снежную битву? — Я — нет, — ухмыльнулся мальчик и прошмыгнул чуть дальше, помогая одновременно с этим повесить пальто Гермионы. — Джеймс Флимонт Поттер! — Извини, Блейк. Она покачала головой и развела руками. — Гермиона, мне безумно приятно с тобой познакомиться, — сказала она. — Мне тоже, миссис Шервуд, — едва дыша, проговорила Гермиона и пожала женщине руку. — О, я тебя умоляю, никаких «миссис», — хихикнула Блейк. — Называй меня по имени, все друзья Тони так делают. — Какие друзья? — рассмеялся Гарри и повесил куртку на крючок. — Надеюсь, вы еще не пожалели, что приехали, — закатила Блейк глаза, улыбаясь Джин и Аарону. — Пойдемте, я покажу вам комнаты. Они проследовали на третий этаж, где Блейк собиралась расположить гостей. — Ванная общая, надеюсь, вас это не смутит, — улыбнулась она. — Если что, моя комната чуть дальше по коридору, Тони на втором этаже, Гермиона, я знаю, что вы друзья, но мне показалось, что ты вряд ли захочешь пользоваться одной ванной с мальчишками. Или только с одним мальчиком. Хотя это в любом случае так себе удовольствие. — ЭЙ! — послышалось снизу. — Мы чистоплотные! — возмутился Гарри. — И я самый опрятный человек в твоей жизни, ма! — Я слышу, как рыдает твоя корзина с грязным бельем, дорогой! — крикнула в ответ Блейк и снова покачала головой, наблюдая, как смеются Грейнджеры. — Располагайтесь, мы пока что внизу, я готовлю обед. Есть какие-нибудь пожелания? — спросила она. — Стоило раньше поинтересоваться. — Мы всеядные, — улыбнулась Джин. — Спасибо, миссис… — волшебница приподняла брови, — Блейк. Спасибо, Блейк. — Никаких проблем, — отмахнулась блондинка. — Спускайтесь, если что — кричите мальчиков. Они все равно не помогают с готовкой. — Да ты магией все делаешь! — возмутился Тони. — А ну-ка цыц, арахисовая галерея! — Вообще-то… — Джеймс Поттер! — Понял, молчу. Дом наполнился смехом и ворчанием мужчин. — Простите, я не могу не спросить, — улыбнулась Джин, когда ее муж и дочь ушли располагаться. — Вы с мистером Поттером так хорошо смотритесь вместе. Давно вы в отношениях? — Что? — ахнула Блейк. — О Мерлин Великий, нет, прошу, не думайте так. И давайте перейдем на «ты», мы надолго вместе застряли, поверьте мне. Мы с Джеймсом старые друзья, — рассказала она. — Дружим еще со школы. И мы одинокие родители, не единственные в нашем окружении, — заметила Блейк, вспоминая Нарциссу и Ксенофилиуса, — но мы живем в Годриковой Впадине на одной улице, а его жена была мне как сестра, так что… мы просто помогаем друг другу. Лицо Джин смягчилось. — Надеюсь, я не задела больную тему, — тут же сказала она, и Блейк покачала головой. — Ни в коем случае. Все, не отвлекаю, располагайтесь и спускайтесь вниз! А внизу был хаос. Мальчики, очевидно, были слишком голодные, поэтому все втроем напали на холодильник, ожидая увидеть там что-нибудь вкусненькое. — И что это мы делаем? — ехидно спросила Блейк и махнула палочкой. По комнате запрыгали ножи, вилки и ложки, стол принялся накрываться сам собой, а на сковородку полилось масло для жарки. — Мы голодные, — надулся Тони. — Может, сэндвичи? Блейк закатила глаза. — Идите переодеваться, я все сделаю. Вперед-вперед! — она замерла. — Гарри, прекрати бегать по лестнице! Тони, если ты снова уронишь эту вазу… БУМ! — Вот мерзавец, — хихикнула Блейк. — Он ненавидит эту вазу, — кивнул Джеймс и прошел к раковине, чтобы вымыть руки. — Ну, эту вазу мне подарила Андромеда, ему придется ее полюбить. — Как она? — спросил мужчина, пока Блейк накрывала курицу на сковороде крышкой для мягкости. — Ох, — Шервуд дернула уголком губ. — Ее дочь заканчивает Хогвартс. Хочет пойти в авроры, Дромеда бесится. — Не удивлен, — покачал Поттер головой. — Никогда не думал вернуться в Аврорат? — поинтересовалась Блейк. — Нет, — Джеймс прикусил внутреннюю часть щеки. — Я никогда не любил войну. Просто хотел помочь. — Покажи мне того, кто любит войну, — фыркнула блондинка. — Показал бы, но ты их всех в могилы загнала. — Придурок. — Кстати, — сказал вдруг Джеймс, приподнимая брови, — я надеюсь, ты понимаешь, что ни этот ужин, ни рождественский не сойдут за тот, на который я тебя пригласил. Блейк чуть покраснела, вспоминая разговор с Джин пятью минутами ранее. — Я и не подумала бы так, — она толкнула его плечом. — Они мне пока что нравятся. — Грейнджеры? — переспросил Джеймс, а потом кивнул. — Да, они приятные люди. Мы немного поговорили, пока ехали от вокзала. — Вы что, на машине добирались? — Я не собирался травмировать их аппарацией, — закатил Поттер глаза. Потом он снял очки и принялся нервно их протирать. — К тому же, мне хотелось, чтобы они рассмотреть Впадину. Ты забралась слишком далеко. — Лес близко, — пожала Блейк плечами. — Мне нравится быть так близко к лесу. — Знаю, — улыбнулся Джеймс. — Думаю, они в порядке. — Мам, а как вазу починить? — послышался громкий голос. На большую, залитую солнцем кухню прибежали Гарри, Тони и Гермиона. Хотя последняя держалась немного позади, смущенно осматривая пространство. Очевидно, она чувствовала себя неловко, и Блейк очень хотелось поговорить с ней, чтобы немного растрясти напряжение. — Я займусь, — пообещал Джеймс. — А вы перекусите, до обеда еще долго, сходим потом прогуляемся. — Я не буду вычищать снег со своего крыльца, когда вы его принесете, — напомнила Блейк, а потом, когда Поттер исчез на втором этаже, улыбнулась детям. — Гермиона, я сделала сэндвичи. С чем ты любишь больше — с курицей или с говядиной? — ласково спросила она. Гермиона, почти прячась за своими кудрями, покраснела так, что даже уши сверкали, а потом пробормотала — тихо, но слышно: — С курицей. — Хорошо, — Блейк кивнула и отлевитировала тарелку на стол. — Налетайте. Вслед за сэндвичами полетели и графин с соком, и чайник, и чашки. — Ма, они вкуснее, чем обычно, — возмутился Тони. — Ты расстаралась ради Гермионы! Гарри залился хохотом. — Конечно, я расстаралась, — фыркнула Блейк. — У вас наконец-то появился друг, у которого есть разум и чувство сохранения! — Ты что, не помнишь историю про тролля? — осторожно спросил Гарри. — Почти уверена, что виноваты вы, а Гермиона спасла вас, — авторитетно заявила Блейк. — Дорогая, не стесняйся, кушай. Иначе в снежной битве они тебе не дадут отдохнуть. Гермиона чуть смущенно улыбнулась, показывая зубы — передние у нее были чуть крупнее, чем нужно — а потом кивнула и принялась за еду. — Миссис… — тихо начала она, и Блейк чуть нахмурилась. — Блейк, — поправила себя девочка, — мальчики так и не раскрыли мне, кто будет на Рождественском ужине. — О, — Блейк улыбнулась, — ну, мы. Потом Малфои, ты же знаешь Драко, да? — Гермиона кивнула. — Еще приедут Люпины, ты уже знакома с Ремусом, вашим профессором, будут его жена и дочь. Гермиона округлила глаза. — Профессор Люпин будет? — она покраснела. — Будет где и кто? — спросил Аарон, заходя на кухню. Блейк улыбнулась и указала на сэндвичи, которые сделала детям. — Спасибо, мы не голодны пока что, — улыбнулась Джин. — Я рассказывала Гермионе, кто будет на ужине. — Ох, — Грейнджеры переглянулись, — нас тоже это волновало немного. — Тебе не стоит переживать, Гермиона, — авторитетно заявил Тони. — Рем крутой. — Но он же профессор! — Вы знакомы с профессором Гермионы? — изумилась Джин. — Мы все старые друзья, — кивнула Блейк. — И Ремус действительно крутой. Уверена, вы еще поболтаете. Его дочка Хоуп поступает в Хогвартс в следующем году. — Мам, а Лавгуды будут? — спросил Тони. — Да, — покачала Блейк головой и взъерошила его макушку. — Ксенофилиус и его дочь Полумна, она тоже на год младше. — И вы все дружите со школы? — рассмеялся Аарон. — Удивительно. Кажется, у меня остался только один друг с тех пор. — Мы были близкими подругами с его женой, Пандорой, — сказала Блейк. — Но Полумна для нас как родная, да и Ксенофилиус тоже. Ощущение, что я кого-то забыла? — Сириуса? — Его забудешь, — проворчала Шервуд и посмотрела на Джеймса. — Да, будет Сириус, он лучший друг Джеймса и крестный отец Гарри. И все же кого-то я не назвала, — нахмурилась Блейк. — Старею, видимо. — Лавгуды, — принялся перечислять Джеймс, — Малфои, мы, Бродяга, Люпины. Да никого ты не забыла. — Наверное, да. — Такая большая компания, — улыбнулась Гермиона. — Да, — кивнула Блейк, с горечью думая о том, что когда-то их компания была гораздо больше.***
После небольшого перекуса, конечно же, время уже пришло к обеду, так что они расселись за большим столом, который Блейк обычно немного уменьшала магически, чтобы можно было не накрывать такое огромное пространство. И беседа потекла легко. Она не ожидала, что говорить с магглорожденными будет так интересно. Конечно, дело не в их крови, Блейк никогда не была приверженцем каких-либо предубеждений. Скорее, дело было в том, что она радовалась возможности ответить на их вопросы. Было приятно поговорить о чем-то простом, о том, как устроен их мир без необходимости что-либо доказывать. Джин и Аарон предпочитали не мешать детям и Джеймсу веселиться, поэтому их диалог был достаточно тихим. Они интересовались тем, безопасна ли на самом деле школа, потому что Гермиона, очевидно, забывала иногда, что родители не были в Хогвартсе и не знали, что там происходит, поэтому она говорила вещи, которые для нее постепенно становились нормальными, а для них все еще звучали как сказка. Она болтала о сложных чарах, которые изучала сама и о зельях, которые они варили; говорила о портретах, которые спрашивали, как прошел ее день, и о квиддиче, которого боялась, но во время которого всегда болела за Гриффиндор. И все было спокойно, пока Аарон вдруг не откашлялся. — А что было с волшебным миром во время войны? — спросил он, сложив руки перед собой. Блейк чуть нахмурилась. — Какой именно? — Второй Мировой, — сказал мужчина. — Волшебники не были частью маггловской войны, — покачала головой Блейк. — Тогда все сражались против Грин-де-Вальда, он кто-то вроде вашего… Гитлера? Или Наполеона, не знаю. Это происходило в Америке, потом двинулось к нам в Англию, затронуло весь мир. — Значит, волшебники совсем не вмешиваются в наше существование? — поинтересовалась Джин. — Как же тогда вам удается сосуществовать с нами? Я имею ввиду, почему никто никогда ничего не замечал? — У нас есть Аврорат, там работают Стиратели памяти, — ответила Шервуд. — Они занимаются ликвидацией последствий, чтобы магглы не видели и не помнили ничего. А ваш Министр, конечно, обо всем знает. Так мы сохраняем нейтралитет. — То есть, нам могли стирать память? — ужаснулась Джин, схватившись за руку мужа. — Скорее всего, — покачал Джеймс головой. — К этому прибегают не так часто, но, если вы все же что-то видели, то да, так могли поступить. Это никак не влияет на ваши воспоминания или на вашу голову, никакого вреда для здоровья. Но пока что мы не придумали, как еще бороться с подобными раскрытиями. — Тяжело это, — вздохнул Аарон. — Давайте сменим тему, — попросила Блейк. — Ты можешь превращаться в какое-нибудь животное? — тут же поинтересовалась Джин, и Поттер-старший поперхнулся лимонадом, а потом расхохотался. — Джеймс! — Что я такого спросила? Профессор Макгонагалл превращалась в кошку на наших глазах, — нахмурилась женщина. — Не все так умеют, — кивнула Блейк. — Но мы — да. — Мама, ты анимаг? — воскликнул Тони. — Как и Джеймс, и Сириус, — ухмыльнулась Блейк. — И в кого вы превращаетесь, если не секрет? — возбужденно спросил Аарон. — Он — олень, — хихикнула женщина, и Джеймс бросил в нее салфетку. — Я — полярная лиса. Сириус у нас собака. — А профессор Люпин? — пискнула Гермиона и чуть покраснела. — Он тоже анимаг? Джеймс и Блейк переглянулись. — Он не захотел, — фыркнул Поттер. — Мы его долго уговаривали, но он подумал, что ему и в человеческой форме хорошо живется. — Это потому что он не хотел, чтобы у него выросли рога, которые всегда застревают в дверных проемах, — проворчала Шервуд, оплакивая дверной косяк в ее кабинете, который пришлось менять из-за оставшихся на нем вмятин. — Не ценишь ты красоту царя зверей, — надулся Джеймс. — Не помню, чтобы ты умел становиться львом, — поддразнил его Гарри. — Цыц! Они рассмеялись. — А как насчет других стран? — подался вперед Аарон. — Со всего мира приезжают именно в английскую школу? — Не совсем, — покачала Блейк головой. — Во многих странах есть школы магии, почти во всех. Во Франции, в Америке, в Бразилии, Индии, Болгарии, России, Греции, даже в Австралии. Иногда, конечно, ученики решают, что Хогвартс — это лучшая школа магии… — Так и есть! — Заткнись, Джеймс, — пропела Блейк. — Но родители предпочитают отдавать своих детей в родные места. — А высшее образование? — улыбнулась на их обмен любезностями Джин. — Ну, — Шервуд почесала щеку. — Есть Институт Салемских ведьм, кажется. И что-то еще, но университетов крайне мало, они почти не нужны. Все преподается в школах, а потом — на рабочих инструктажах и стажировках, если необходимо. Хотя, конечно, на колдомедика или укротителя драконов нужно учиться, но такое образование предоставляют учреждения. Грейнджеры переглянулись и синхронно покачали головами. Они накинулись на волшебников с вопросами, и Блейк тихо улыбнулась, рассматривая этот стол, этих детей и этих взрослых. Ей вдруг показалось, что она вернулась назад, в детство, когда их дом в Ираклионе был таким же шумным. Когда очередной родственник возвращался с дико важной конференции или поездки, и все сразу начинали забрасывать его вопросами во время обеда. Она вздохнула и немного откинулась на спинку стула. Потом пересеклась взглядом с Джеймсом, и он дернул уголком губ, после чего продолжил объяснять Аарону и Джин принцип работы Министерства Магии. Кажется, они действительно застряли друг с другом на очень долгий срок.