***
Он прошелся по улице, рассматривая различные магазины, и остановился перед одним. «Всё для квиддича». Гарри задумался о том, каково это — промчаться на метле вокруг Часовой башни. Но в настоящее время Аоко Аозаки умела использовать более интересный метод магического путешествия. Её метод, запатентованный как «Путешествие Аоко», включал в себя установку магического якоря в определенном месте и позволял магу телепортироваться к нему. Этим видом магии обычно занимались женщины, но Гарри никогда не заботился о том, что говорят о нём люди. На витрине была метла, называющаяся «Нимбус 2000», и её можно было купить за двести пятьдесят галеонов. Это было около тысячи двухсот пятидесяти фунтов, но у него были деньги, которые можно было потратить. Его трастового фонда должно было хватить до семнадцати лет. Основными вещами, которые он покупал каждый год, были книги, а обучение в Хогвартсе было полностью оплачено вскоре после его рождения, как это было принято в мире волшебников. Именно плата за обучение стала основной причиной того, что семья Уизли разорилась, если верить слухам, ходившим в Дырявом котле. Это обсуждалось потому, что их шестой ребенок мужского пола должен был начать обучение в этом году, и единственным членом семьи, которая ещё не пойдёт в школу оставалась его младшая сестра. Насколько он слышал, обучение для женщин было дешевле, поскольку предполагалось, что они поедут в Хогвартс, чтобы найти себе супруга. Очень немногие женщины в мире волшебников делали себе карьеру. Гарри находил все это немного сексистским. Большинство женщин, которых он знал, были способны на очень масштабные вещи. Он запутался. Вопрос был в том, покупать метлу или нет. В конце концов он вошел в магазин и начал осматриваться. За кассой лежали каталоги, чтобы можно было бы заказать что-то совой, они назывались «Какая метла?» и «Свободный полет». В продаже имелось несколько разных моделей метел. От метлы для детей, которая совсем маленькой, до «Чистомёта-5», и «Кометы 260», лучше которых сейчас был только «Нимбус 2000». Существовал целый ряд наборов для ухода за метлой, которые варьировались от простого полировочного средства, в котором было всё: от ножниц для веток до инструментов для гравировки, чтобы ты мог вырезать свое имя. Гарри решил выбрать «Нимбус». Если уж он собирался приобрести одну из них, то должен выбрать лучшую. Он также купил полный набор для ухода и экземпляр книги «Квиддич сквозь века». Последняя была выбрана потому, что о матчах по квиддичу постоянно говорили в Дырявом Котле, а он не имел ни малейшего понятия, о чем они говорят. Он вышел из «Всё для квиддича» со своей метлой через плечо, набором для ухода и книгой в сумке и направился дальше по переулку к магазину палочек Олливандера. Гарри был рад, что здесь так тихо. Люди в Часовой башне и в его начальной школе со временем перестали спрашивать о длине и цвете его волос и привыкли к этому. Однако здесь его постоянно спрашивали об этом, и это его раздражало. Даже если они были розовыми с голубыми пятнышками, это не имело значения. Ибо было не их собачье дело. Он вошел в магазин Олливандера, и, похоже, на этот раз старик усвоил урок: потому что вышел с черного хода после звонка колокольчика. — Ах да, мистер Поттер. Вы пришли забрать свою палочку. Её было сложно создать. Все материалы были очень активны и, казалось, не хотели меня слушаться. Палочка готова и обойдется вам в три галлеона, поскольку я только сделал её, а материалы предоставили вы, — Гарри отдал три золотые монеты и получил свою палочку в коробке. Он поставил её на прилавок и достал палочку. Он почувствовал прилив сил, когда палочка соединилась с ним. Это было похоже на то, как он и Лен образовали свою связь. Подняв палочку над головой, он взмахнул ею по воздуху. Черные, белые и фиолетовые искры вырвались из палочки и сформировали образ Лен в её человеческой форме, а затем исчезли. — О? Интересная реакция. Могу я спросить, кто это был? — спросил Олливандер. — Это суккуба, с которой я довольно близок, если хотите знать, — ответил Гарри, рассматривая свою палочку. Она была одиннадцати дюймов из чистого черного дерева, которое, казалось, впитывало окружающий свет. Сквозь дерево виднелись красные прожилки. По правде говоря, она выглядела довольно зловеще. — Я скажу только одно об этой палочке. Будьте осторожны. Если вы вздрогнете при произнесении заклинания, это может привести к довольно неприятной обратной реакции. Она обладает огромной силой, точностью и хорошо работает с большинством видов магии, но лучше всего справляется с целительством и тёмными искусствами. При изготовлении палочки я обнаружил одну любопытную вещь, которая вызвала у меня некоторые затруднения: она, похоже, регенерирует. Вам не потребуется новая палочка, если эта сломается, так как она, похоже, сама себя восстановит. Эта особенность превратила её в кошмар при уменьшении размера дерева, но в конце концов я справился, — Олливандер удалился в заднюю часть своего магазина после того, как рассказал Гарри об особенностях его палочки. Гарри положил палочку обратно в коробку, вместе с покупками и ушел. Он вернулся в «Дырявый котел» и вошел в свою комнату. Лен ещё спала. Она свернулась клубочком и выглядела очень мило. Гарри упаковал свою сумку в сундук и встал. Сундук всё ещё весил около килограмма, и он подумал, когда же исчезнут чары легкости. Он вернулся на кровать и лег рядом со спящей Лен. И достал одну из своих новых книг, и начал читать. Примерно через полчаса Лен начала ворочаться. Гарри как раз перешел к главам, посвященным окклюменции. Оказалось, что область сознания — это внутренний мир, представляющий того, кто им владеет. Это было физическое представление психики человека. Когда кому-то удавалось достичь своего ментального ландшафта, он мог начать добавлять ловушки и защиту в свой разум. Внутренний мир будет действовать в основном в соответствии с внешним миром, но известны примеры водопадов, взмывающих в небо, рек, текущих в гору, и других интересных вещей. Честно говоря, это напомнило ему некоторые описания защитных механизмов, которые он читал, но которые функционировали независимо от внешнего мира. Он решил, что его первой задачей, когда они вернутся домой, будет найти свой мысленный ландшафт и начать расставлять в нем ловушки. Согласно тесту на способности, который сейчас лежал в его сундуке, он был близок к тому, чтобы добраться до своего мысленного ландшафта. Он никак не мог оставить свой разум незащищенным. К этому времени Лен уже проснулась и лежала, смотря на него. — Ну, Лен, я думаю, что если мы сможем добраться до Кингс-Кросс и запомнить путь, чтобы я мог доставить нас туда с помощью Калейдоскопа, мы сможем вернуться домой на остаток месяца. Что скажешь? — Лен промолчала и только кивнула. Они встали, и Лен снова превратилась в кошку, а потом уселась на плечо Гарри. Гарри взял свой сундук, осмотрелся, чтобы убедиться, что ничего не забыл, и вышел из комнаты. Он вернул ключ Тому и поблагодарил его за гостеприимство, после чего повернулся, чтобы уйти. Он остановился. Не было особого смысла иметь палочку, не имея её под рукой в любое время. Гарри повернулся и снова направился в Косого Переулка. — Мистер Поттер? Я не ожидал, что вы придете так скоро, — сказал Олливандер, когда Гарри вошел в его магазин. — Я тоже не ожидал оказаться здесь так скоро. Но если подумать, какой смысл в палочке, если я не могу достать её, когда она мне нужна? — Гарри поднял предплечья: — Как видите, мои руки уже используются, но я подумал, не могли бы вы модифицировать браслет, чтобы он мог служить кобурой для палочки. — Конечно, я могу это сделать, и это не займет много времени. Если позволите, я взгляну на него, — Гарри снял браслет со своей правой руки и передал его Олливандеру. Олливандер внимательно осмотрел его, прежде чем прокомментировать: — Очень интересно. В нем спрятан кинжал, который можно достать с нижней стороны, а с другой стороны спрятано несколько видов метательного оружия, японские кунаи, я думаю. И также, что под тем местом, где спрятан кинжал, можно сделать ячейку для палочки. Имейте в виду, что она будет видна, в отличие от того места, как спрятаны клинки, но я думаю, что смогу наложить несколько заклинаний, чтобы исправить это. Я могу сделать это через полчаса, если вы подождете, — Гарри кивнул и сел на единственный стул, который там стоял, довольно хлипкий и выглядевший так, словно он мог развалиться под немного большим весом чем его. Он снова начал читать свою книгу по окклюменции. Лен сидела у него на коленях и была рада, что он провел одной рукой по её спине, если судить по её мурлыканью. Прошло тридцать две минуты и девятнадцать секунд, когда Олливандер вернулся с его модифицированным браслетом. Он выглядел почти так же, как и раньше, если не присмотреться, тогда свет, казалось, странно смещался вокруг области снизу. — С вас четыре галеона за модификацию. Должен сказать, что я осмотрел кинжал внутри, и он покрыт одним из самых сильных ядов, с которыми я когда-либо сталкивался. Не могли бы вы сказать мне, что это? Гарри не возражал против вопросов, когда их вежливо задавали, и был не против поделиться информацией. — Это яд горгоны, — сказал он, передавая валюту. — Из того, что я видел в мире волшебников, мало кто способен на что-либо, если его обезвредить. Некоторые носят с собой запасную палочку, но это, похоже, всё. Я предпочитаю иметь под рукой несколько дополнительных мер безопасности, — браслет сел так же идеально, как и раньше, и когда палочка была задвинута в свое новое хранилище, вес не изменился. — Полагаю, это понятно. На браслете есть несколько чар, помимо чар незаметности. Он зачарован так, что палочка не может быть вызвана из него, и если она находится где-либо, кроме браслета или вашей руки, то она вернется в него через двадцать секунд. Внутри есть незаметные чары расширения так что палочка тоже может туда поместиться. Я горжусь этим, если можно так выразиться. Это очень уникальная «кобура» для, возможно, самой уникальной палочки, которую я когда-либо создавал. Сомневаюсь, что подобные материалы попадут в мои руки ещё раз, — Гарри ещё раз поблагодарил Олливандера и вышел из магазина. Старик остался смотреть в окно на фигуру, тащившую свой сундук с котом, сидевшим у него на плече. — Действительно, мистер Поттер, уникальная палочка для уникального волшебника. Интересно, что вы будете делать в нашем мире? Совершенно очевидно, что родным вы считаете совершенно иной, — пробормотал он и снова скрылся в глубинах своего магазина. Когда Гарри прибыл на Кингс-Кросс, ему не потребовалось много времени, чтобы найти платформы девять и десять. Барьер между ними был запечатан до тех пор, пока в нем не возникнет необходимость, что стало очевидным, когда он незаметно прислонился к нему, притворившись, что ему нужно отдохнуть. Он быстро вышел и нашел ближайший переулок, из которого перенес себя и Лен обратно домой.***
Спустя несколько недель, двадцать восьмого августа, ему наконец удалось добраться до своего мысленного ландшафта. В реальном мире его лицо пересекла дикая ухмылка. Теперь, когда он нашел его, легилимент должен был прорваться через всю защиту, которые он установил внутри, прежде чем получить доступ к его разуму. Он закрыл глаза и погрузился в собственный разум. Было ощущение, что он падает в глубокую яму. Гарри перестал падать и открыл глаза. Вокруг него было темно. Он опустился на колени и почувствовал землю под ногами. Это был грубый, холодный камень, как пол пещеры. В одном направлении он увидел что-то кроме черноты и направился в ту сторону. Вскоре он добрался до входа в то, что раньше было устьем пещеры. Поттер вышел и огляделся. Это было бесплодное место. Вокруг лежал черный растрескавшийся камень, а из земли прорастали лишь веретенообразные, похожие на иглы, пепельно-серые деревья. Небо над ним было черным с несколькими проблесками красных звезд. Луны не было, и почти не было освещения. Гарри повернулся, чтобы посмотреть на то место, откуда он пришел, и увидел пещеру, которая была входом в его мысленный образ. Она была глубокой и черной, и это было почти всё, что было понятно. Именно здесь оказывался каждый, кто входил в его сознание. Пещера была узкой и темной — отличное место для первоначальных ловушек. Впрочем, этим он займется позже. Сначала Гарри собирался исследовать свой мысленный ландшафт. Он бесцельно бродил по лесу, изредка натыкаясь на кривые статуи, наполовину погруженные в каменную землю. Каждая из них была похожа на кого-то из его знакомых — это было довольно тревожно. Он продолжал идти, пока не увидел между деревьями что-то красное. Направившись в сторону красного цвета, он обнаружил озеро. Оно простиралось далеко от него и было таким же широким, как и длинным. Он поднял руки и набрал немного жидкости из озера; по цвету и консистенции она напоминала кровь. Глядя на кровь в своих руках, он увидел свое путешествие в Косой Переулок несколько недель назад, как будто снова смотрел своими глазами. Значит, это были его воспоминания? Это тоже нужно было замаскировать. Он позволил своим воспоминаниям выскользнуть из пальцев и вернуться в озеро, и продолжил блуждать. Спустя неизвестное количество времени он нашел на поляне то, что выглядело как руины разрушенной церкви. Ему стало любопытно, что он найдет внутри, и побрел по грунтовой дорожке к большому дверному проему. Оказавшись внутри, Гарри растерялся. Это была не церковь. В дальнем конце здания была широкая лестница, ведущая вниз, в стиле готической архитектуры. Он спустился по лестнице и оказался в какой-то библиотеке. Поттер подошел к полкам слева и нашел экземпляр «Стандартной книги заклинаний», которую он сейчас читал. Открыв первый том, Гарри обнаружил что содержание оказалось точно таким же, каким он помнил. Если озеро крови олицетворяло его воспоминания, то это место представляло его знания? Он решил, что, скорее всего, так оно и есть, и отложил книгу, после чего снова поднялся по лестнице. Но заметил ещё одну лестницу, ведущую вниз, и решил пока оставить её в покое — позже он займется реорганизацией этой библиотеки. Он бродил по своему мысленному ландшафту, пока не вернулся к пещере, которая представляла собой его связь с реальным миром. Он подошел к краю своего внутреннего мира и заглянул за край. Все, что он увидел, была вечная черная пустота, словно это был остров, подвешенный в пустой бездне. Гарри некоторое время изучал пещеру, пытаясь решить, какими будут его первоначальные ловушки, пока что-то не привлекло его внимание. Лен вышла из пещеры, с любопытством оглядываясь по сторонам. — Ах, конечно. Ты можешь входить в сны, а это как раз сон наяву. Я лучше изменю ловушки, чтобы они не затронули тебя. Ты также могла бы помочь мне охранять мой разум, раз уж я об этом подумал, — Гарри начал размышлять о том, как лучше расставить ловушки, и решил на этом закончить. Он всегда мог сделать это завтра. У него было три дня до первого сентября, чтобы расставить свои сюрпризы, и он хотел перечитать и запомнить свои учебники теперь, когда его окклюменция достигла нового уровня.***
Если бы кто-нибудь оказался в определенном переулке возле вокзала Кингс-Кросс первого сентября в четверть десятого, то увидел бы группу людей, появившихся из воздуха без традиционного хлопка, свидетельствующего об аппарировании ведьмы или волшебника. Это была странная группа. У двоих из них были длинные фиолетовые волосы и глаза, ещё один — пожилым мужчиной с красными глазами, и была женщина, которой на вид было около двадцати лет, со светлыми волосами длиной до плеч и красными глазами. Там же была четырнадцатилетняя девочка с черными волосами и, опять же, красными глазами, а также женщина лет двадцати с каштановыми волосами и голубыми глазами. Все они окружали одиннадцатилетнего мальчика с самой необычной внешностью из всех. С Лен на плече и сундуком, Гарри начал выходить из переулка, а сестры-горгоны, Зелретч, Альтруж, Арквейд и Аоко последовали за ним. К сожалению, сегодня утром Вэйверу пришлось читать лекцию. Тишину нарушила Аоко. — Знаешь, путешествовать в альтернативную реальность, было довольно неприятно, — Зелретч усмехнулся, прежде чем ответить. — Если вы хотите совершить интересное путешествие по мультивселенной, вам нужно только сказать слово, мисс Аозаки, я открыл еще несколько миров после этого, и некоторые из них гораздо менее гостеприимны, — Аоко на мгновение вздрогнула. Если Зелретч считал что-то негостеприимным, то она ни за что не хотела иметь с этим ничего общего. Известно, что у него было искаженное представление о безопасности — это даже смешно, если подумать. — Нет, спасибо, не нужно. Как мы вообще попадем на эту странную платформу? Как она там называется? Девять и три четверти, верно? — Гарри усмехнулся, прежде чем ответить. — Мы должны пройти, или вбежать, если хочешь, в прочную кирпичную стену между двумя обычными платформами, которая в определенные дни года становится порталом на другую платформу. Как тебе это? — Ему самому было довольно весело, хотя и звучало тревожно. — Это звучит безумно, — Аоко замерла. Она видела его с метлой и сначала смеялась, что Гарри выбрал такую не мужскую дисциплину магии для экспериментов, шутила, что с такими волосами и метлой он скоро превратится в девушку. Так продолжалось до тех пор, пока он не стал летать вокруг неё на большой скорости. Гарри обнаружил, что у него неплохо получается это. После этого она просмотрела книги из его родного мира и часто слышала, как он жаловался, что «магия так не работает». Она сказала ему, что её официальная позиция по этому поводу заключается в том, что магия в его родном мире была настолько перевернута с ног на голову, что не имела смысла и существует благодаря тому, что «убедила слабоумного осла, что полет возможен». Он не думал, что в этом есть смысл, но это было всё, что она могла сказать по этому поводу. Независимо от возможных преимуществ и недостатков, он хотел попасть в этот мир. Гарри уже довольно прочно обосновался в мире, в котором жил с пяти лет, и, он стал для него родным. Поттер стал называть мир, в котором находился сейчас, миром своего рождения, чтобы различать их. Сколько бы он ни жил в своем родном мире, у него всё ещё оставались связи с этим. Он хотел побродить по школе, в которой учились его родители, хотел узнать, что бы они сказали о его нечеловеческой стороне, понимали ли бы, как он смотрит на мир. Гарри пообещал себе, что, по крайней мере обучится тому, что мог предоставить ему Хогвартс. Зелретч просмотрел миры, параллельные этому, и обнаружил, что Гарри будет играть важную роль в событиях, происходящих в Хогвартсе. Если его не было, то люди, как правило, умирали по разным причинам. Гарри мог не любить людей в целом, он мог даже выступать за убийство в подходящих обстоятельствах, но не был человеком, который отходит в сторону, когда люди находятся в опасности, в то время как он в состоянии им помочь. Гарри пересмотрит все свои возможности, когда достигнет пика своих возможностей… как это здесь называли. Зелретч не рассказал ему о том, что произошло в параллельных мирах, и вместо этого сказал, что это нужно для того, чтобы посмотреть, как он справится с ответственностью, если ему не поднесут все на блюдечке. Не помогало и то, что в течение длительного времени он будет находиться среди людей своего возраста. Обычно он проводил время с людьми намного старше себя. В конце концов, Лен прожила с Арквейд шестьсот лет, и поэтому её вряд ли можно было назвать молодой. Да, независимо от того, что случилось, он собирался продержаться по крайней мере до конца пятого курса. Они подошли к барьеру между платформами девять и десять. И все посмотрели друг на друга. — Тогда покажи нам, как это делается, Гарри, это твоя школа, — Гарри только взглянул на Аоко, но вздохнул и начал бежать к стене. Она выглядела ужасно твердой, и когда он был всего в нескольких дюймах от её поверхности, то засомневался, успеет ли остановиться, но не успел он опомниться, как прошел через барьер и теперь стоял на пустой платформе с алым паровозом, который ждал его. Он повернулся, чтобы посмотреть, как все остальные проходят через барьер между этим местом и Кингс-Кросс. Аоко снова пробормотала себе под нос о ненужных проявлениях магии, чтобы произвести впечатление, и о пустой трате потенциала. Гарри проигнорировал её и посмотрел на остальных. — Что ж, думаю, здесь мы ждем твоего отъезда, — сказала Альтруж, она выглядела немного подавленной, и Гарри решил обнять ее и немного успокоить. — Как только всё уляжется, я буду возвращаться в Часовую башню каждые выходные, можешь на это рассчитывать, — Гарри тоже. Если он не будет занят, то не видел причин оставлять своих друзей одних на несколько месяцев. Возможно, ему даже удастся провести несколько спаррингов с известными исполнителями. В конце концов, он хотел поддерживать свою физическую форму. Альтруж улыбнулась ему, и сделала шаг назад. — Я собирался встретиться с Гермионой здесь, но, похоже, мы пришли на десять минут раньше. Как насчет того, чтобы показать тебе кое-что из магии, которой я занимался последние несколько недель? Это в основном базовые, но полезные вещи. Я просмотрел все книги, которые у меня есть, и собрал воедино такие вещи, как заклинания очистки и гигиены. И ещё выучил заклинание вызова, это очень полезно, если ты что-то потерял и не знаешь, где это может быть, — остальные согласились, и Гарри показал им некоторые вещи, такие как заклинание левитации и вызова огня. Он рассказал им, что за первые несколько месяцев выучил почти весь учебный план и сосредоточился на боевой практической магии. Он мог использовать обезоруживающие чары и легкое режущее проклятие, но кроме оглушающего заклинания и базового щита в школьных учебниках было мало заклинаний, которые можно было бы использовать непосредственно в бою. Он перечитал другие свои книги, включая некоторые пограничные и некоторые настоящие книги об тёмных искусствах, которые приобрел Зелретч. Ему нравилось довольно необычное режущее проклятие, которое накладывалось на запястье руки, держащей палочку. Его было трудно излечить, и даже тогда на это требовалось время. Он считал его подходящим несмертельным способом победить в дуэли. Он также был очарован заклинанием, которое должно было создать огромные сосульки, чтобы запустить их в противника, но пока что самая большая сосулька, которую ему удалось создать, была размером с мизинец, да и таяла она довольно быстро. Он нашел ещё одно заклинание, которое, по его мнению, могло бы пригодиться, если бы люди зашли слишком далеко и их нужно было предупредить, чтобы они оставили его в покое. Это было режущее проклятие, оно не причиняло особого вреда, но шрам гарантированно оставался, что бы ни делали чтобы его убрать. Десять минут до половины десятого прошли быстро, и несколько семей присоединились к ним на платформе. На группу бросали странные взгляды, но, когда они замечали красные глаза вампиров, их внимание тут же переключалось в другое место. Гарри забыл, что в волшебном мире красные глаза считались признаком зла. Тогда он решил, что если ему вздумается высмеять это, то первым делом нужно будет найти способ изменить цвет глаз всех окружающих и посмотреть, как им понравится иметь красные глаза в течение недели. Гарри повернулся к барьеру, когда ему на глаза попалась голова с волосами, похожими на воронье гнездо. Гермиона и её родители направились к ним, когда увидели яркие цвета волос его семьи. — Гарри, я так рада тебя видеть. Как ты поживаешь? — Несколько недель прошли довольно хорошо, я практиковал некоторые заклинания и у меня получалось, а ты? — Он слегка улыбнулся: если она не поменялась с того момента, когда они были в Косом Переулке, то он готов поспорить, что она уже выучила книги наизусть. Он и сам так сделал, но у него было преимущество под названием окклюменция. — Я выучила книги наизусть и попробовала несколько заклинаний, все они сработали. И ещё прочитала «Историю магии» и собираюсь последовать твоему совету и сверить её с другими книгами по истории, когда мы приедем в Хогвартс. В книге гоблины показаны просто кровожадными и жадными монстрами, а магглы — идиотами, когда дело дошло до сожжения ведьм. Ах да, я не представила своих родителей, когда мы встречались в последний раз. Это моя мама Эмма Грейнджер и мой папа Дэн Грейнджер. Кто твои друзья? — Гарри улыбнулся, похоже, их встреча хотя бы немного повлияла на неё. Она не верила книгам на слово, а пыталась найти другие источники информации. Это было хорошее начало. — Приятно познакомиться с вами, мистер и миссис Грейнджер, — сказал Гарри, пожимая руку мистеру Грейнджеру и целуя руку миссис Грейнджер. — Очень приятно познакомиться с вами. Этого старика зовут Кишуа Зелретч Швайнорг, но его всегда называют Калейдоскопом, а это Аоко Аозаки. Это Арквэйд Брюнстад, а это Альтруж Брюнстад, хотите верьте, хотите нет, но Альтруж старше, несмотря на то что они обе ведут себя несколько по-детски. Эти двое — Сфено и Эвриала, и последняя, но не менее важная, та, что у меня на плече — Лен, — Он представил их всех. Каждый из них проворчал по поводу описания, но ни один из них ничего не отрицал. — Ах, простите, но вы знаете, почему все смотрят в эту сторону? — спросила Эмма Грейнджер. — Это потому, что в мире волшебников есть определенные суеверия. Одно из них гласит, что красные глаза — признак зла. У этих троих красные глаза, но это потому, что они вампиры. Мои глаза действительно стали красными, когда меня усыновили, и если люди не смирятся с этим к тому времени, когда этот поезд отправится, то я найду способ сделать все их глаза красными на неделю, когда я приеду в Хогвартс, — Гермиона хотела что-то сказать, но остановилась. Гарри посмотрел на неё: — Да? — спросил он. — Мне не нравится идея разыгрывать людей. Это отнимает время, которое мы могли бы использовать для учебы, — похоже, она не возражала против самих розыгрышей, а скорее против того, как они мешают учебе. — Пока это не нарушает рабочую обстановку, и ни один человек не становится мишенью и не выделяется, я не вижу в этом никакой проблемы. Это также хороший способ обучения. Каждый розыгрыш нужно изучить и правильно составить, чтобы он был успешным. Это позволяет думать о нетрадиционных и инновационных способах делать вещи, которые обычно не описаны в учебнике, — она казалась задумчивой, но, когда он упомянул об изучении и практическом применении, её глаза загорелись. Похоже, что теперь у него появился добровольный помощник. Поезд дал гудок. Гарри посмотрел на часы на стене и понял, что до отправления поезда осталось пять минут. Он разжал руки, схватил свои и Гермионы сундуки и потащил их к поезду, обняв всех на прощание. — Увидимся в субботу, если всё пойдёт хорошо, — крикнул он через плечо, когда поезд издал ещё один гудок. Он тащил два сундука по вагону, пока не наткнулся на купе, в котором был только один человек. Открыв дверь, он спросил: — Ты ведь не возражаешь, если мы вдвоем сядем здесь? Довольно пузатый мальчик покачал головой и ответил: — Нет, я не против, — Он выглядел несколько нервным и взволнованным. Гарри затащил свой и Гермионы сундуки в купе, а затем засунул её сундук на верхнюю багажную полку. Он взял две книги из своего сундука, прежде чем засунуть его туда же. Гарри повернулся к мальчику, ехавшему с ними в купе. — Меня зовут Гарри Поттер, а это Гермиона Грейнджер. Мы можем узнать твое имя? — вежливо спросил Гарри. Он надеялся, что мальчик не был ни его фанатом, ни из семьи фанатиков. Ни того, ни другого он терпеть не мог. — Я Невилл Лонгботтом. А ты действительно Гарри Поттер? Прости, но твое описание не соответствуют действительности… если это так, — Он немного запинался. Его вопрос был типичным, но он не был произнесен таким образом, чтобы не смутить Гарри. — Да, я Гарри Поттер, и ты прав, я не похож на то, каким меня представляют люди. Полагаю, это происходит от того, что меня отделили от волшебного мира в возрасте одного года, — Честно говоря, почему у всех было такое предвзятое мнение о том, как он выглядит и какой у него должен быть характер? Как будто быть похожим на своих родителей — это единственное, что может случиться с ребенком. Это сбивало его с толку. После этого они вскоре успокоились и начали обсуждать различия между миром магглов и волшебников, причем Гарри лично отмечал различия между миром волшебников и магов. Вскоре после этого дверь купе открылась. В дверном проеме стоял рыжеволосый мальчик с грязью на носу. Его глаза загорелись, когда они посмотрели на Лен, сидевшую на коленях у Гарри. Гарри это не понравилось. Что-то случилось. — Вы не против, если я сяду здесь? Все остальные места заняты, — Гермиона уже собиралась ответить, но Гарри опередил её. — Правда? Ты ведь знаешь, что количество учеников сейчас в два раза меньше, чем десять лет назад? В Хогвартс-экспрессе не изменилось количество вагонов, и на самом деле купе расширяется, чтобы вместить больше людей, — Это попахивало подставой. — Не говоря уже о том, что я с Гермионой были двумя последними учениками, которые садились на поезд и не видели за собой рыжеволосых. — Да ладно тебе, Гарри. Я просто хочу присесть, — Здесь он действительно облажался. Никто из них так и не представился. Единственным названным именем было Гермиона. — Гарри? В смысле Гарри Поттер? Он должен был начать учиться в этом году, не так ли? Ты видел его? Какой он? — Здесь он бессовестно подражал Гермионе. — Но это же ты! У тебя есть кошка и все такое. Волосы и странная повязка на глазах! — Очевидно, его послали подружиться с Гарри, но он не очень умный. — Разве у Поттера не черные волосы и зеленые глаза? — спросил Гарри у Гермионы и Невилла. — В сказках он ещё в очках, не так ли? Гермиона уловила суть происходящего. — Да, в «Взлете и падении темных искусств» и «Современной магической истории», а также в «Знаменитых волшебниках нашего времени» у Гарри короткие черные волосы и ярко-зеленые глаза. У него также есть шрам в виде молнии на лбу. Незваный гость, казалось, не понял происходящего. — Но ты же Гарри Поттер! Дамблдор сказал, что с тобой будет странный кот, который носил бант и помпоны! — Если он не выдал себя раньше, то теперь точно. Он действительно не отличался особым умом. — Кто такой Дамблдор? — спросил Гарри. Он, конечно, знал, но решил прикинуться невеждой. — Зачем ему вообще что-то знать о Лен? Он что, какой-то сталкер? — Тут Невилл издал сдавленный кашель, а у Гермионы дернулась губа. Однако незваный гость выглядел потрясенным. — Дамблдор — величайший волшебник на свете! Он единственный, кого боялся Сам-Знаешь-Кто. Ты назвал его сталкером! Он был прав. Ты становишься темным! Я не буду общаться с темным волшебником! — С этими словами он покинул купе. — Ах, снова мир и покой, — вздохнул Гарри. Однако у Гермионы был вопрос, на который она хотела получить ответ. — Гарри, как ты узнал, что он не был искренним? — Гарри посмотрел на неё. Это было искреннее любопытство и она не могла понять, откуда он знает. — Вы не заметили, так как были поглощены своим разговором, но, когда он вошел, он что-то искал. И узнал Лен, но ни она, ни я не узнали его. Это было довольно подозрительно. Война с Волдемортом проредила магическое население, и оно только сейчас начинает восстанавливаться. Раньше в Хогвартсе одновременно училось около тысячи студентов, сейчас — чуть меньше трехсот. В поезде столько же вагонов, сколько было тогда, так что поезд никак не может быть переполнен. Я также почувствовал чары расширения пространства, когда анализировал поезд, из любопытства, — Ну вот, теперь посмотрим, уловила ли она, где ещё оступился рыжий. Однако Невилл упомянул об этом. — Разве он не сказал, что Дамблдор упоминал кошку? Почему директор делится этим с первокурсником? — Теперь они перешли к самому интересному. Пришло время показать все, что Гарри узнал о этом человеке. — Дамблдор — директор Хогвартса, Верховный Чародей Визенгамота и Президент Международной конфедерации волшебников. Две из этих должностей занимают полный рабочий день. Он занимает их все, потому что его провозгласили предводителем света после победы над Геллертом Гриндевальдом в 1945 году. Мир волшебников имеет странную привычку перекладывать ответственность на любого, кто готов её нести. Прежде чем стать директором Хогвартса, он был и заместителем, и преподавателем трансфигурации, как сейчас Макгонагалл. Директор Армандо Диппет решил уйти со своего поста в 1956 году. Дамблдор был идеальным кандидатом на эту роль. Как директор школы он имеет право нанимать и увольнять любого преподавателя, а для того, чтобы отстранить его от должности на время расследования, требуется большинство голосов в восемьдесят процентов членов совета попечителей. Он также имеет право изменять учебный план, по которому учатся школьники. Если вы сравните учебный план 50-х годов с сегодняшним, то заметите существенную разницу. Из нынешних курсов было удалено несколько предметов из программ по Чарам и Трансфигурации, а программа по Защите от темных искусств оставлена на усмотрение каждого последующего профессора, так как с 57-го года ни один из них не оставался в школе дольше трех полных семестров. Существует проклятие на этой должности, которое не позволяет никому оставаться на ней в течение полного учебного года. Раньше Хогвартс занимал первое или второе место в мировом рейтинге магического образования. Сейчас он занимает седьмое место. Дом в Годриковой впадине, где погибла моя семья, принадлежал не Поттерам, а Дамблдору. Это последнее я узнал, когда пошел выяснять у гоблинов насчет своих финансов. Также следует отметить, что завещание Джеймса и Лили Поттер было запечатано тогдашним Верховным чародеем Визенгамота и не может быть открыто без его разрешения или главы семьи Поттеров, которым стану я, когда мне исполнится семнадцать лет, — Гарри перевел дыхание. Он заметил, что его попутчики смотрят на него расширенными глазами, особенно Невилл. — Любопытно, что Дамблдор затем заявил о магической опеке надо мной и спрятал меня. Он сказал всему волшебному миру, что я в безопасности и обо мне заботятся. В Службе помощи детям-волшебникам, которая была создана в 45-м году после победы над Гриндевальдом для работы с детьми-сиротами, на меня нет никаких досье. Мое местонахождение и благополучие зависело только от слов Дамблдора. До пяти лет у меня была не самая лучшая жизнь. Изменения, произошедшие после этого, не имели никакого отношения к Дамблдору. Сейчас у меня есть опекуны, и они тоже стали таковыми совершенно законно. Единственным сотрудником Хогвартса, который знал о Лен, была профессор Минерва Макгонагалл. Гермиона может рассказать об этом, пока мы вместе покупали школьные принадлежности. Любопытно, что один из идентификационных факторов, использованных в отношении меня, был известен случайному первокурснику, поскольку я прибыл в Дырявый котел вечером двадцать девятого июля и полностью покинул волшебный мир утром тридцать первого, — тут Гарри остановился и посмотрел на двух других в купе. Ему предстояло учиться в школе-интернате по меньшей мере пять лет. Он должен был знать, кто его учит. Он попросил Зелретча собрать досье на весь персонал, это было так просто, ведь отдел документации был доступен для общественности, если только не был закрыт, что случалось нечасто. В конце концов, вряд ли кто-то рылся там в массе пергаментов. Среди них были Рубеус Хагрид, исключенный по неустановленной причине, но оставленный на должности егеря; Аргус Филч — сквиб с жестоким прошлым, когда дело касалось магического народа; Северус Снейп — осужденный пожиратель смерти, с которого были сняты обвинения из-за того, что Дамблдор заявил, что он был шпионом; Филиус Флитвик, у которого дед по отцовской линии был гоблином, и он мог заметить странности в характере Гарри; и, наконец, Батшеда Бабблинг, преподаватель рун, полукровка, осиротевшая в результате очень кровавой бойни, после чего она нашла виновников того нападения и расправилась с ними, после чего получила два года заключения в Азкабане за «чрезмерное применение силы» и «излишнее пролитие волшебной крови». Проще говоря, её обидчики были чистокровными и наследниками семьи. Невилл посмотрел на Гарри: — Ты хочешь сказать, что Д-Дамблдор… — Старик-Манипулятор, который сует свой нос, куда не следует? Да, — заявил Гарри. Гермиона была шокирована, но сказала нечто такое, что заставило Гарри гордиться тем эффектом, который он на нее произвел. — Но ты можешь подкрепить всё это фактами? Ты говорил мне не верить всему просто так, помнишь? — Гарри усмехнулся и ответил. — Большую часть того, что я тебе только что рассказал, можно найти в отделе записей Министерства магии. Экзаменационные листы за указанные годы можно найти в департаменте магического образования, а все остальное ты можешь узнать в Службе защиты детей волшебников. Гоблины в Гринготтсе будут хранить молчание, если только сам клиент не будет присутствовать, — Гарри, однако, задавался вопросом, почему Дамблдор так много вмешивается в его жизнь. В купе воцарилась тишина, пока они переваривали услышанное, и Гарри вернулся к своим книгам. Ему было интересно узнать о превращении в анимага, но для этого нужно было достигнуть тринадцати лет. По-видимому, личность еще не была достаточно стабильна, пока вы не вступили в период полового созревания. Это было печально, так как он хотел пройтись по Часовой башне в своей форме, которую никто не узнает, и подшутить над множеством людей, чтобы потом никто не смог с ним это связать. Ему также было любопытно, какой формой он будет обладать. Дверь купе снова открылась, и на этот раз вместо рыжего его решил навестить блондин. — Здесь тоже нет никого, кроме сквиба Лонгботтома, уродца-полукровки и кучки грязи. Не думаю, что Гарри Поттер приедет в Хогвартс. Возможно, он слишком труслив, чтобы показать себя среди людей высшего сословия, — мальчик похожий на хорька обращался к двум гориллам, которые вошли следом за ним. Гарри вздохнул. Теперь он действительно начинал терять терпение. — Вы высказали свою точку зрения. Не могли бы вы теперь уйти? — Он начинал раздражаться, а в раздраженном состоянии он был не очень дружелюбен. Эти двое с ним были пока единственными, кто выглядел относительно нормально, если судить по остальным. — Нет, я не думаю, что мы уйдём. Такой урод, как ты, должен знать свое место. А теперь почему бы тебе и этому сброду не уйти. Вы не достойны здесь сидеть, — Хорек наклонился и теперь находился прямо перед лицом Гарри. Это было зря. — Я стараюсь держать себя в руках, но ещё одно замечание — и что-то может оказаться у твоего горла, — Гарри действительно старался, но после реакции на его семью на платформе, этого рыжего зануды и теперь этого. Можно с уверенностью сказать, что у него вот-вот сорвет предохранитель. — Я не думаю, что такой урод, как ты, имеет право на мнение. Крэбб, Гойл, почему бы вам не показать ему, что получит урод в Хогвартсе, — идиоты с кучей мышц сделали по одному шагу в купе. Хорёк без дела вертел в руках свою палочку. Гарри отреагировал. С него было достаточно. Если они хотят играть, то он, черт возьми, поиграет с ними. Он укрепил свое тело, чтобы увеличить скорость и силу, а также реакцию. Затем направил прану в руны raido, uruz, sowilo и ehwaz, вшитые в различные предметы его одежды, чтобы ещё больше усилить себя. Сотворил два набора цепей и бросил их гориллам, которые быстро запутались в них. Мгновением позже Гарри создал кусаригаму и обмотал противовес и цепь вокруг рук мальчика-хорька, выбив при этом палочку из его рук. Лезвие ручной косы было прижато вплотную к его шее. Все это произошло менее чем за две секунды. Всё купе замерло. — Я сыт по горло и тобой и твоим отношением. Уходи сейчас же и забирай с собой своих «питомцев», иначе скоро вам будет очень больно. Запах мочи подсказал Гарри, что его предупреждение было услышано. Хорек покинул купе, а Гарри позволил цепям и кусаригаме исчезнуть. Два тролля последовали за хорьком. Блондин, похоже, не до конца усвоил урок: он обернулся к купе и сказал: — Вам это с рук не сойдет, мой отец узнает об этом! — И помчался прочь. — Это действительно было необходимо, Гарри? — спросила Гермиона. Гарри ожидал, что она немного испугается после его демонстрации, но, похоже, её больше интересовало что-то другое. — Да, это было необходимо. Он напыщенный самодовольный засранец, который считает, что другие должны прогибаться и лизать ему ноги. Если бы я был вежлив, мне бы сели на шею. Ты, наверное, заметила, что сначала я пытался быть дипломатичным. Он среагировал только на силу, и даже тогда тут же побежал к своему папочке, чтобы решить все свои проблемы. Легко заметить, что его баловали и воспитывали в убеждении, что он лучше других. Гарри действительно не заботился о статусе. Он с одинаковой легкостью подружился бы как с героями, так и с теми, кого причисляли к монстрам, лишь бы они были приятного характера. Однако его недостатком было то, что он не любил общаться с серой массой. Большинство людей были ему безразличны, но он был предан тем, кого считал другом и семьей. — Это был Д-Драко Малфой, Гарри! — воскликнул Невилл. — Его отец был сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть, но он утверждал, что был под Империусом, — Невилл сглотнул. — Люциус Малфой довольно значимая фигура в нашем обществе, и он выступает советником министра Фаджа. — Невилл, мне все равно. Я приехал в Хогвартс, потому что там учились мои родители. Я хочу знать, каково им было в детстве. Я хочу знать, гордились бы они мной или ужасались. У меня нет намерения найти работу или стать звездой волшебного мира. Мой дом и все, что связано с этим, находится там, куда волшебный мир не может добраться, — Гарри потянулся и взял Невилла за плечо. — Ты можешь выносить свои собственные суждения и решения. Я не собираюсь терпеть подобные предрассудки. Если он решит попробовать ещё раз, то результат изменится только в худшую сторону. Гермиона, наконец, казалось, закипела. — Что это была за магия? Ты не использовал палочку и даже не произнес заклинание. Как ты это сделал? — Гарри вздохнул. Похоже, любопытство было основной чертой характера девочки, и она не могла долго не задавать вопросов. — Это называется проекция, модифицированная версия укрепления, которую открыл один мой друг. Для этого не нужна палочка. Ты вряд ли увидишь это здесь и очень немногие вообще способны на это. Я не использовал никаких заклинаний, потому что моя концентрация достаточно хороша, чтобы этого не делать. Всё технически верно, и она вряд ли встретит другого мага из его родного мира, так что это определенно покажется ей редким. Это, казалось, утолило её жажду знаний. Остаток пути прошел в тихой беседе. К счастью, больше никто не мешал. Когда стемнело, Гарри и Невилл вышли из купе, пока Гермиона переодевалась, а потом она ждала, пока переоденутся они. Когда поезд уже подходил к концу, Невилл закричал: — О нет! Я потерял свою жабу. Она была подарком моего дяди! — Невилл начал паниковать. Гарри положил руку ему на плечо и спросил: — У твоей жабы есть имя? — Невилл немного успокоился от этого вопроса. — Да, — сказал Невилл. — Его зовут Тревор, — Интересное имя. Открыв дверь, Гарри достал из кобуры свою палочку, направил её на открытый дверной проем и произнес: — Accio Жаба Тревор, — На мгновение ничего не было слышно, а потом жаба с возмущенным кваканьем не влетела в купе. Взглянув на Гермиону, он ответил на вопрос, который, как был уверен, она задаст. — Стандартная книга заклинаний четвертого класса. Я выучил это и некоторые бытовые заклинания, они показались мне полезными. Она закрыла свой частично открытый рот и кивнула. Гарри упаковал две книги, затем повернулся, чтобы выйти из купе, так как поезд замедлял ход, и почти успел выйти за дверь, прежде чем Гермиона спросила: — Ты взял ее с собой? И если да, могу я, пожалуйста, прочесть её? Гарри оглянулся, прежде чем через плечо сказать: — Я взял с собой все семь книг, и, конечно, ты можешь их прочитать, — это, казалось, успокоило девушку. С Лен на плече они вышли на платформу.***
— Первокурсники! Первокурсники сюда! — позвал крупный на вид мужчина. У него были лохматые неухоженные волосы, но глаза таили в себе много тепла. Он был одет в коричневую кожаную куртку и нес большой фонарь. — Тут все? Тогда сюда, — С этими словами он повел их вниз по каменистому и неровному склону. Гарри смог видеть в скудном свете, укрепив глаза. Иногда ему приходилось поддерживать Гермиону, когда она спотыкалась, но она была не хуже Невилла, который казался довольно неуклюжим и несколько раз ударился бы о землю, если бы не рука Гарри, поддерживавшая его в вертикальном положении. — Через секунду вы увидите Хогвартс, вот за этим поворотом, — сказал мужчина. Он был прав. Раздалось множество благодарных «Ох!». Гарри тоже был впечатлен. Хогвартс действительно выглядел очень величественно с освещенными окнами и на фоне силуэта гор вдали и бархатного ночного неба. — Так, все вы. В лодки, — позвал Хагрид. На краю озера, где они стояли, было несколько лодок. У лодок не было весел или чего-то другого. Гарри догадался, что они используют магию. — Не более четырех человек в лодке, — крикнул Хагрид. Гарри сел в одну лодку с Гермионой, Невиллом и девушкой с каштановыми волосами, которая представилась как Салли-Энн Перкс. Судя по отсутствию реакции на свое имя, Гарри догадался, что она магглорожденная. — Все готовы? Тогда поехали. По команде Хагрида лодки начали двигаться по воде, оставляя за собой рябь. Гарри выглянул за край и увидел большое щупальце, поднимающееся над водой неподалеку. Он читал в «Истории Хогвартса» что в озере водился гигантский кальмар. Проблема заключалась в том, что гигантский кальмар не должен был жить долго, а этот, если верить рассказам, обитал в озере со времен основателей. — Пригнитесь, живо! — приказал Хагрид. Взглянув вверх, Гарри увидел стену плюща, нависшую над озером. Просто замечательно, это сделает его волосы чертовски склизкими. Он собрал волосы в хвост и наклонился как можно ниже, чтобы избежать неприятностней. Проплыв под плющом, они оказались в своеобразной подземной гавани. Вылезая из лодок, Гарри пришлось схватить Тревора, так как жаба сделала попытку вырваться на свободу. Все тридцать семь новых первокурсников собрались вокруг Хагрида, когда он вел их по ступенькам к парадным дверям замка. Он поднял массивный кулак и трижды постучал в дверь. Ему ответила Макгонагалл. Гарри сузил глаза. Только через неё Дамблдор мог узнать о Лен, а через него — это узнал рыжий идиот. Вольно или невольно она была частью этого, и Гарри решил быть осторожным в своих словах рядом с ней. — Первокурсники, профессор Макгонагалл, — заявил Хагрид. — Спасибо, Хагрид. Я заберу их, — Макгонагалл провела учеников по каменному полу вестибюля и мимо огромных дверей, за которыми слышались голоса сотен людей. Она провела их в боковую комнату с одной стороны и остановилась внутри. Макгонагалл оглядела их всех. Её глаза сузились, когда она заметила грязь на носу рыжего и беспорядок на мантии Невилла. Она заметно поморщилась, когда увидела самого Гарри, и быстро отвела взгляд. — Добро пожаловать в Хогвартс, — начала она. — Скоро начнется пир по случаю начала семестра. Но прежде, чем вы займете свои места, вы должны пройти распределение по факультетам. Распределение очень важно. Пока вы остаетесь в Хогвартсе, ваш факультет будет для вас как семья, и вы будете посещать занятия вместе с остальными членами вашего факультета, спать в гостиной факультета и проводить свободное время, в большинстве своим с людьми из своего факультета. Всего их четыре: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин. В каждом факультете в свое время были свои выдающиеся колдуны и волшебники. Пока вы учитесь, за любые успехи начисляются баллы факультета, а за нарушение правил — они снимаются. В конце года факультет, набравший наибольшее количество баллов, награждается Кубком Хогвартса, что является большой честью. Я надеюсь, что каждый из вас будет полезен факультету, в котором окажется, — Макгонагалл остановилась и огляделась вокруг, прежде чем снова обратиться к группе. — Церемония Распределения скоро начнется. Я предлагаю вам привести себя в порядок, насколько это возможно, до того, как я приду за вами, — она вышла из комнаты. Гарри прислонился к стене, а Гермиона стояла неподалеку и грызла ногти от нервов. Она была единственной, кто говорил, обо всех заклинаниях, которые она выучила, и о том, какие из них, скорее всего, понадобятся для этой церемонии. И рыжий, и Хорёк молча смотрели на Гарри. Невилл нервничал всё больше и больше по мере того, как шли секунды. Через минуту произошло нечто, отвлекшее внимание всех от предстоящего Распределения. Кучка призраков только что проникла сквозь одну из стен и разговаривала о чем-то, называемое Пивзом. Одна из них, женщина лет двадцати — двадцати пяти, выглядела совершенно скучающей. Гарри кивнул ей головой, на что она ответила кивком. Пока другие призраки привлекали внимание остальных тридцати шести первокурсников, она подплыла к нему и заговорила: — В тебе есть что-то другое. Что-то, что отличает тебя от других детей, и я не имею в виду твой цвет кожи. Гарри был удивлен. Ему стало интересно, может ли она почувствовать его элемент и исток. Он поклонился ей. — Меня зовут Гарри Поттер, а на моем плече — Лен. К кому я имею удовольствие обращаться? — Он решил, что формальность — это хорошо, особенно если учесть, каким старым мог быть призрак. Она улыбнулась и протянула ему руку, как бы позволяя поцеловать её. — Мое имя давно забыто в этих залах. Большинство называют меня Серой Дамой, но вы можете звать меня Еленой, — Тогда он решил поцеловать призрачную руку, лежащую перед ним. К его удивлению, она оказалась твердой. Елена шокировано застыла. — Полагаю, этого не должно было случиться, — Судя по её реакции, она определенно не ожидала физического контакта. — Нет, я… — К сожалению, прежде чем она смогла закончить свои слова, пришла Макгонагалл, чтобы разогнать призраков, и повела первокурсников в Большой зал. Последний раз посмотрев на него, Елена исчезла сквозь стену.***
Войдя в зал всей группой, первокурсники проследовали за Макгонагалл к передней части зала между четырьмя длинными столами, к табурету, на котором была старая шляпа. Гарри слышал, как Гермиона что-то говорила о заколдованном потолке, но его мысли были заняты другим. Его элемент и исток были связаны с магией, в то время как призраки здесь — нет. Так ему казалось, но, видимо, его элемент показался Елене достаточно интересным, чтобы вызвать у неё неожиданную реакцию. Подняв взгляд, он обнаружил призрака за столом с вороньим знаменем, переливающимся синим и бронзовым. Из-за этого он не обратил внимания на шепот студентов, которые обсуждали цвет его волос и повязку на глазах, а также символ на лбу. Его внимание вернулось на передний план, когда шляпа начала петь. Это было странно, поющая шляпа была не тем, чего он ожидал, но Гарри всё равно прислушался. Ему не понравилось. Насколько он мог понять, гриффиндорцы были безрассудными идиотами, хаффлпаффцы — рабочей силой, рейвенкловцы — заумными зазнайками, а слизеринцы были теми, у кого нет морали. Вполне справедливо, что у них была шляпа, которая рылась в их мозгах, но она не очень хорошо справлялась с задачей показать факультеты более равными. Гарри покачал головой, когда Ханну Эббот вызвали вперед и распределили в Хаффлпафф. Он обращал внимание на всех, кто проходил распределение, только для того, чтобы можно было сопоставить имена с лицами, но его не особенно волновало, куда они попадут. Он обратил больше внимания, когда Гермиона оказалась под шляпой. Казалось, та раздумывала полминуты, прежде чем выкрикнуть «ГРИФФИНДОР». Красно-золотой стол зааплодировал ей, когда она присоединилась к ним. Невилл был следующим, на кого он обратил внимание. Мальчик казался очень нервным во время поездки на поезде, но вид обнаженной стали не произвел на него никакого впечатления. Шляпа тоже долго распределяла его, пока не произнесла «ГРИФФИНДОР». Малфой, как мог, сел на табурет, но Гарри всё ещё чувствовал слабый запах мочи. Шляпа едва успела коснуться его волос, как закричала «СЛИЗЕРИН», словно не хотела надеваться на его голову. Учитывая все средства, которые должны были пойти на его зализанные назад волосы, Гарри не мог винить её. После этого осталось несколько человек, и прошло совсем немного времени, прежде чем Макгонагалл выкрикнула его имя. — Гарри Поттер, — Гарри шагнул вперед, когда начались перешептывания. Он слышал, как они спрашивали, что с ним случилось, что с его волосами и повязкой на глазах. Были и довольно грубые вопросы о том, что метка на его голове означает, что он был проклят. Он прошел мимо мальчика за столом Рейвенкло, который довольно громко объявил его Тёмным Лордом, когда Лен надоело, и она набросилась на него, оставив следы когтей на лице. В зале воцарилась тишина. Гарри просто подошел к шляпе и сел на табурет. Лен устроилась у него на коленях, когда шляпа закрыла ему глаза. Последнее, что он увидел, это несколько человек, наклонившихся, чтобы взглянуть на него, прежде чем его зрение поглотила темнота. «Ну, давайте посмотрим, что у нас тут есть», начал голос в его голове, «Хм, самое необычное это… ААААААААА!», последнее слово было выкрикнуто так громко, что услышал весь зал. Гарри почувствовал, как сработала одна из ловушек в его мысленном пространстве, и, мгновенно закрыв глаза, направился туда.***
Когда он открыл глаза, то оказался внутри пещеры, которая представляла собой вход в его мысленный мир. Бросившись вперед, он обнаружил, в чем была проблема. Он расставил рунические круги по всему входу в свою область разума, и один из них сработал. Этот круг парализовал цель и одновременно ударил ее электрическим током. Когда он срабатывал, то послал ему сигнал тревоги, сообщая, что поймал нечто, что не было дружественно настроенным, что в настоящее время означало что-либо, кроме него самого, Лен или кого-то, кому было дано разрешение. Очевидно, шляпа не получила разрешения и попалась. Гарри отключил ловушку и ухватился за довольно странную ментальную проекцию шляпы. Она была сформирована из ткани в форме, напоминающей человеческую, но постоянно колыхалась, от любого дуновения ветерка. У неё также не было никаких видимых черт лица, а была похож на человека, полностью в латексном костюме. «Это, конечно, был сюрприз, мистер Поттер», заговорил Аватар шляпы, хотя у него не было рта: «Я никогда раньше не был в голове у того, кто развил окклюменцию до такого уровня. Это намного больше, чем у обычного одиннадцатилетнего ребенка», Его ментальный ландшафт определенно изменился с того момента, когда он впервые получил доступ к нему. Он защитил его всеми возможными способами. Вход был почти полностью закрыт ловушками, построенными из ограничивающих полей и рун. Здесь больше не было тонких веретенообразных деревьев. Вместо этого Гарри попытался воссоздать Лес Айннеш. Толстые черные стволы заслоняли обзор, и если кто-то проходил на несколько метров дальше текущей точки, то деревья двигались. Они вытягивались и отрывали нарушителя от земли. Гарри не знал, что происходит при уничтожении зонда легилименции, но предполагал, что это далеко не приятно. Среди деревьев слышался вой волков. Они готовы были сожрать любого, в ком они не узнают Гарри, Лен или того, кто сопровождал их. Аватар шляпы посмотрел на Гарри и спросил его: «Надеюсь, ты знаешь, где находятся твои воспоминания. Я не хочу оставаться в этом жутком пространстве разума дольше, чем это необходимо». Гарри согласился указать ему путь, но был вынужден спросить: «Ты сохранишь в тайне все, что найдешь здесь?» Шляпа выглядела оскорбленной. «Заклинания, удерживающие меня в этом мире, не позволяют мне рассказывать о том, что я нахожу в разуме ученика, кроме таких вещей, как дружелюбие или оптимизм и тому подобное», Гарри кивнул в ответ. «Независимо от этого, мне потребуется магическая клятва. Однако знай, что я сожгу тебя до пепла, если ты кому-нибудь или что-нибудь расскажешь», Гарри сделал небольшую паузу. «Прости, но я не могу продолжать называть тебя Шляпой. У тебя есть имя?» Аватар сделал небольшую паузу, прежде чем заговорить. «Никто не спрашивал об этом уже долгое время. Годрик называл меня Алистером, но Ровена всегда звала меня Флоппи. Я бы лично предпочел первое, если ты не возражаешь. Что касается клятвы, то я её дам», Шляпа произнесла стандартную обязывающую клятву, в то время как Гарри поднял бровь. «Вы много общались с Ровеной Рейвенкло?» — спросил Гарри. Это было очень интересно. «Я шляпа, которую надевают на голову одиннадцатилетним детям раз в год, а все остальное время запихивают на полку в кабинете директора. Мне скучно, и, похоже, я перенял часть любознательности тех, с кем соприкасался на протяжении веков. Я хочу читать книги, в конце концов!» В конце Алистер стал довольно напористым. У Гарри возникла идея. «Вот что я тебе скажу. Если ты сможешь попасть туда, где я сегодня сплю, то получишь доступ к книгам в моей голове. Если вы не против, не могли бы вы сообщать мне о любых замыслах с моим участием, о которых вам станет известно? Моя окклюменция позволяет мне прекрасно запоминать книги, так что у вас не должно возникнуть никаких проблем», Алистер посмотрел на него, или, по крайней мере, его безликое лицо. К этому нужно привыкнуть. «Договорились. Я могу попросить одного из домовых эльфов отвести меня туда. Увидимся вечером, где бы ты ни оказался», — С этими словами Гарри повел Алистера к озеру, которое олицетворяло его воспоминания. «Вот оно. Это озеро представляет мои воспоминания», Гарри посмотрел на Алистера. «Теперь мне нужно знать, как просмотреть их все. Я никогда раньше не был в голове окклюмента, поэтому я не знаю, как это сделать», Гарри вздохнул. Он подошел к Алистеру и подтолкнул его в Озеро крови, в котором хранились все его воспоминания.***
Шляпа, которого теперь звали Алистер, испытывал нечто совершенно новое для него. Воспоминания, которые приходили, когда он погружался в них, были более полными и подробными, чем в любом другом разуме, в котором он бывал. Кроме того, в отличие от других, эмоции также присутствовали, и Алистер обнаружил, что испытывает радость за младенца Гарри и первыми пятнадцатью месяцами жизни его родителей и плачет, когда их у него забрали. Он рычал от злости на обращение Дурслей и вздыхал от облегчения, когда приходила отсрочка. Он улыбался каждой новой возможности, которая появлялась на пути Гарри. Он громко смеялся над каждым успехом и сокрушался над каждой неудачей. Он кричал от боли и вздыхал, когда боль утихала. Он перебрал множество воспоминаний, прежде чем попасть на одиннадцатый день рождения Гарри. Он захихикал, когда они все упали на пол, и вскоре это переросло в полноценный смех. Не зная Алистера, его физическое тело в реальном мире делало то же самое. Студенты и персонал уставились на шляпу на голове мальчика-который-выжил. После первого крика, наполненного болью, наступила тишина. Затем все возможные эмоции вырвались одна за другой. От полных печали стенаний, болезненных стонов и криков до смеха и улыбок. Теперь шляпа смеялась так сильно, что буквально свалилась с его головы. Шляпа обратилась к Гарри: — Ты даже не представляешь, сколько взрослых убили бы, чтобы оказаться в таком положении? — Гарри в недоумении посмотрел на неё. «Не смешно, просто посмотри остальные мои воспоминания и распредели меня, — Гарри наклонился и надел шляпу обратно на голову». Вернувшись в мысленный мир, Алистер встретился с Гарри у входа, но на этот раз Лен сопровождала его. «Думаю, я знаю, в какой факультет тебя определить. У тебя более чем достаточно храбрости для Гриффиндора, твоя преданность не вызывает сомнений, ты очень умный человек, который ценит знания, и у тебя достаточно хитрости для Слизерина. Однако в тебе сочетаются две главные черты характера, которые, как мне кажется, выделяются». Шляпа ещё раз вдохнула воздух внешнего мира: — Тебе лучше будет…