***
Как только завтрак закончился, Гарри собрался спуститься в Тайную комнату. Он собирался отправиться туда только со Сфено и Эвриалой — в конце концов, они шли из-за змеи, — но убедить остальных разрешить им пойти было нелегко. Фран и Лиз сказали, что они просто обязаны пойти с ним, ведь он их хозяин, в конце концов. Впрочем, этих двоих убедить было не так уж и сложно: он сказал им, что, раз уж там Сфено и Эвриала, ему нечего бояться змеи. Её глаза не смогут пробиться сквозь повязку и его собственные магические глаза, а яд не убьет его. Но труднее всего было убедить Лен, она стала для него как тень. Куда бы Гарри ни шёл, она обязательно оказывалась рядом. Единственное место, куда он ходил, а она нет, — это уборная, она даже ходила с ним в душ! В последнее время она стала очень навязчивой, он как будто обрел вторую тень, как будто Лен стала другой частью его самого. Он стал замечать ее только тогда, когда её не было рядом, так часто она была с ним. Остальных было легче убедить, но они всё равно говорили ему, что нужно быть осторожным. Если это была их родная реальность, то то, что они делали, было равносильно проникновению в мастерскую мага, что можно было отнести к разряду чуть ниже самоубийства, совсем чуть-чуть. Зелретч посмотрел ему в глаза и сказал. — Гарри, ты стал для меня незаменимым. Не умирай, а если ситуация начнет казаться мрачной, ты — ученик Калейдоскопа, так используй это, — он обнял Гарри и дал подойти Аоко, — Будь осторожен, слышишь меня? — она тоже обняла его и освободила пространство сестрам Брюнстад, которые обе обняли его, обе сказали ему, чтобы он был осторожен, и обе намекнули на невыразимые ужасы, которые они обрушат на него, если он не вернется. Остальные также выразили своё желание, чтобы он оставался в безопасности, после чего все они ушли провожать Гарри, Сфено и Эвриалу в Тайную Комнату. Гарри было очень приятно, что так много людей заботятся о нём, даже его патронус подталкивал его носом! Гарри был уверен, что портреты сообщили бы Дамблдору, если бы леди Хогвартс не запретила им покидать свои рамы. Кстати говоря о ней, он подумал, что нужно дать ей имя или что-то в этом роде, что позволило бы идентифицировать её как нечто отдельное от замка, частью которого она являлась. Возможно, Холли было бы подходящим именем, Хейзел или даже Сара? По крайней мере, было над чем подумать. Миртл не было. Почему, Гарри не знал и не интересовался. Однако, когда её не было, они могли заняться своими делами — спуститься в Тайную комнату. Никто не отреагировал на шипение Гарри в сторону раковин — все знали о языковых способностях Гарри. Другое дело, если бы собравшиеся там были волшебниками — всё-таки у змееустов была довольно негативная репутация. Заглянув в открывшийся проем, Гарри порадовался, что захватил с собой метлу. Труба выглядела абсолютно грязной, на ней скопилась тысячелетняя грязь, и её явно не чистили. Это был не совсем тот парадный вход, на который он рассчитывал, возможно, в другом месте был другой вход. На метлу сели все трое: Гарри впереди, за ним Сфено, а за ней Эвриала — обычно шутливая сестра сейчас была нехарактерно серьёзна. Гарри был благодарен ей за это, но видеть ее в таком состоянии было довольно странно, даже немного пугающе. Оставив всех остальных, даже патронуса, на втором этаже, они начали спускаться по большой трубе. Они слышали, как за ними закрывается вход, и продолжали лететь дальше, а сферы Гарри освещали им путь по мере того, как они подлетали всё ближе и ближе к выходу с трубы. Полёт оказался на удивление долгим: он и не подозревал, как далеко придётся спускаться, а влажность вокруг подсказывала, что они уже совсем близко к озеру. По своей прихоти Гарри применил небольшой структурный анализ на стене и обнаружил, что озеро находится не более чем в трёх футах в этом направлении, что немного пугало. Гарри последовал за поворотами трубы, и всегда следовал за самым большим отверстием, которое он мог видеть. Было бы очень забавно, если бы он наткнулся на василиска вот так, в воздухе, но не это это привлекло внимание Гарри. Трубы вокруг него, их было так много, что они, наверное, проходили по всему замку. Это было похоже на целую сеть тайных ходов, так оно и было бы, если бы Гарри когда-нибудь узнал, куда все они ведут.***
Под ногами Гарри хрустнула небольшая кучка костей — вероятно, крыса или что-то в этом роде. Оглядевшись вокруг, он обнаружил, что они приземлились в большом и сыром проходе; ещё одна вспышка структурного анализа показала, что озеро находилось буквально над их головами. Каменная кладка казалась довольно изношенной, еще немного, и она легко могла бы обрушиться, так что Гарри решил, что им лучше поберечься. Они шли по коридору, все трое затихли, как и тёмный, мрачный проход, по которому они шли. Их шаги отдавались громким эхом, чему не способствовал мокрый пол. Они не старались избегать различных мелких скелетов, которыми был завален проход, — скорее всего, это было бы бесполезно, — поэтому их шаги часто сопровождались хрустом крошащихся костей, которые шлепали по мокрому полу. Туннель несколько раз изгибался, словно тело змеи, и они внимательно осматривали все попадавшиеся им углы. Мысли Гарри были заняты тем, что ждало его впереди. Будет ли василиск в здравом уме после столь долгого одиночества? Будет ли он дружелюбен? Согласен ли он с Риддлом насчёт магглорождённых? И один ли он? Они наткнулись на то, что оказалось чешуей, длиной чуть больше двадцати футов. Чем старее была чешуя, тем длиннее должен быть василиск. Гарри положил руку на неё и осмотрел: она была невероятно прочной, устойчивой к магии и в то же время довольно гибкой. Ядовито-зеленый цвет ему не нравился, но Гарри не возражал против того, чтобы подшить ей свою одежду — идея, несомненно, имела смысл. Решив, что кожу можно будет забрать позже, они втроём продолжили путь по извилистому проходу. В конце концов они пришли к большой круглой двери, в которую были вделаны две змеи с большими и безупречными изумрудами в качестве глаз. Дверь была матово-черного цвета, серебристые змеи только подчеркивали это. В слабом палочном свете они выглядели вполне живыми. — Откройся, — снова сказал Гарри. После чего невольно задумался: насколько редки были Змееусты, чтобы простой пароль «откройся» устраивал основателя факультета Хитрых? Змеи на двери отползли в сторону, дверь отперлась. Каждая половинка скользнула в стену, и, когда все закончилось, проход как будто и не был запечатан — на гладких стенах не осталось и следа от двери. Они вошли в длинный и тускло освещенный зал. Столбы в виде переплетенных змей поднимались из пола к потолку, и отбрасывали темные тени в зеленоватом сиянии, пронизывающем помещение. Похоже, что старик Салазар выбрал для этой комнаты довольно жутковатый стиль, но, тем не менее, это было его личное место, и он мог украсить его по своему усмотрению. Сфено и Эвриала стояли по бокам от него, у каждой из них был клинок, который, как они надеялись, им не придется использовать. Ни одна, ни другая не были магами, но это не означало, что они были бесполезны, отнюдь. Учитывая, что их целью был василиск, не было никого другого, кого бы он предпочел иметь рядом с собой. Идя к противоположному концу Комнаты, шаги отдавались эхом, и все они внимательно следили за василиском, который должен был находиться внизу. Но ничего не нашли, пока не дошли до другого конца помещения, где их ждала статуя высотой с саму Комнату. Статуя изображала очень старого человека, с длинной тонкой бородой, доходившей почти до пят. По правде говоря, это было довольно нелестное изображение, и Гарри удивился, зачем Салазар поместил такую вещь здесь: большинство людей хотели, чтобы их статуи или портреты выглядели наилучшим образом. — Где живёт василиск? — спросила Сфено, и внимательно огляделась по сторонам. Гарри указал на рот статуи. — Согласно фрагменту души, рот статуи должен открываться, и именно там василиск остается, когда им не командуют. Пароль, если его можно так назвать, немного сложнее, чем «откройся». Ты должен упомянуть слова «Слизерин» и «Хогвартс» в одном предложении длиной не менее десяти слогов. — Так просто, да? — спросила Эвриала. Гарри кивнул. — Да, у нашего дорогого Темного Лорда любимым было: Говори со мной Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки! — последняя фраза была обращена к статуе Слизерина, и Эвриале пришлось закатить глаза. Все трое наблюдали за тем, как рот статуи раскрывается всё шире и шире, пока отверстие не стало настолько большим, что Гарри не смог бы дотянуться до верха, даже если бы стоял на плечах Эвриалы. Они услышали, как василиск зашевелился внутри чёрной дыры, и наблюдали за тем, как он выползал наружу, что натолкнуло трёх наблюдателей на одну довольно странную мысль: насколько же хорош был Слизерин в поцелуях? Они быстро выкинули этот неуместный, хотя и довольно забавный вопрос из головы, когда перед ними появился василиск. Змея была прекрасна: ярко-зеленая чешуя привлекала внимание, а сама она напоминала одну длинную мышцу, которая блестела даже в тусклом свете зала. Когда змея, наконец, развернулась, они оказались лицом к лицу с ее напряженными желтыми глазами. На мгновение показалось, что змея с любопытством смотрит на них. — Среди вас нету последнего хозяина, — сказала она, и голос у нее был женским. — Кто вы? — спросила она. Гарри посмотрел на Сфено и Эвриалу, прежде чем шагнуть вперед. — Я Гарри Поттер, а это Сфено и Эвриала, — обратился он к змее, которая, казалось, узнала это имя. Она подползла к Гарри и внимательно осмотрела его, а затем обратилась к двум фиолетововолосым женщинам. — Гарри Поттер? Мальчик, который был внутри девочки, часто упоминал о тебе. Думаю, он хотел убить тебя, но, похоже, сначала хотел узнать кое-что. Это было довольно странно слышать, похоже, ты ему совсем не нравишься, — разговор шел странно, так как тон голоса василиска был довольно спокойным. — О? Он давал тебе какие-нибудь команды относительно меня? — настороженно спросил Гарри, и приготовился к бою. Напряжение в комнате возросло, и василиск на мгновение посмотрела на Сфено и Эвриалу, а затем снова на Гарри, и он мог поклясться, что она почти ухмылялась. — Нет, он, кажется, думал, что только сам может спуститься сюда. Он был довольно самонадеянным, что, впрочем, может быть и глупостью, ведь вы, похоже, спустились сюда не по своей прихоти, — василиск ещё раз с любопытством посмотрел на Сфену и Эвриалу, а затем вернулся к Гарри. — Что вы вообще такое? Вы похожи на змей, но ходите на двух ногах, и мне кажется, что я не смогу ослушаться этих двоих, как бы мне этого ни хотелось. Гарри на мгновение задумался. — А что мешает тебе рассказать обо всем, что мы тебе скажем, другим? — спросил он у большой волшебной змеи, которая закатила глаза, что было довольно странно. — Ничего, — сказала змея. — Если не считать того, что я могу говорить только с говорящими, которые, как ты, наверное, знаешь, встречаются нечасто. Еще следует учесть факт, что кто-то действительно обратит внимание на то, что я говорю, а не подумает: «О нет! Большая змея, я лучше попробую ее убить». Серьезно, тут и так не с кем поговорить, — саркастичный василиск, это было забавно. — Кроме того, никто не может заставить меня сделать что-либо, кроме змееустов, я как бы связан заклинаниями, наложенными Салазаром Слизерином на мое яйцо. Единственный способ преодолеть эти чары — добровольно стать чьим-то фамильяром, а для этого мне придется его укусить, и желающих не так уж много. Гарри улыбнулся змее, а затем посмотрел на Сфено и Эвриалу, которых, похоже, позабавил сарказм василиска. — А что, если есть кто-то, кого не убьет твой яд? — спросил он змею, которая злобно посмотрела на него. — Единственное, что поможет против моего яда — слезы феникса, а они делают неэффективным привычную привязку, так что если ты думал именно об этом, то ничего не выйдет, — хмыкнула василиск. — Я бы с радостью выбралась отсюда, но почти не помню внешнего мира, когда только вылупилась из яйца. Весь мой мир состоит из этой Комнаты, труб, разбросанных по всему замку, и только. Я хочу быть на свежем воздухе, а когда я была маленькой, то хотела научиться летать. Улыбка Гарри расширилась. — Я не говорил о слезах феникса. Твой яд может быть очень болезненным, но я уверен, что переживу его. Эти две тоже не будут против, они ведь две старшие сестры Горгоны, — это, похоже, привлекло внимание василиска. — Ты сможешь разрушить проклятые узы, которые наложил на меня Салазар? Если бы не они, я бы покинула этот замок много веков назад! — воскликнула василиск. Гарри посмотрел на Сфено и Эвриалу. — Если ты хочешь пройти через это, Гарри, — сказала ему Сфено. — Это твой выбор, маленький брат, — добавила Эвриала. Гарри поднял глаза на василиска, который удивленно смотрел на них. — Если мы собираемся это сделать, то я хотел бы, по крайней мере, узнать твое имя, — сказал он. Змея захихикала. — Очень хорошо, маленькая змейка. Салазар никогда не давал мне имени, но я думаю о себе как о Сасше, пусть это будет имя, которое я выбрала сама, — Гарри ухмыльнулся, несмотря на замечание «маленькая змейка»: у него было предчувствие, что в будущем у него будет несколько интересных разговоров с ней. Обнажив левую руку, он снял браслет и перчатку без пальцев, после чего протянул руку змее, чтобы та укусила его. Когда она пустит в него свой яд, он пустит струйку своей крови в её горло и запустит связь. Связь с Героическими Духами и Лен была совсем иной, но это был другой мир, и здесь, очевидно, действовали другие правила. Сасша осторожно положила бледную руку Гарри на свой шершавый язык, чтобы клык не прошел через локоть. Гарри почувствовал, как острие клыка василиска уперлось в его руку, и приготовился к тому, что должно произойти: клык был длинным и тонким, как сабля. Когда он пронзил руку, это было сразу заметно: яд из желез наполнив его несколькими пинтами яда. Это было очень больно, может, яд и не убил Гарри, но уж точно причинил ему чертовски сильную боль. Он чувствовал, как яд распространяется по его телу, наполнял вены и воспламенял нервы. Гарри не знал, сколько времени он так простоял, а его поддерживали Сфено и Эвриала, которые прижались к его телу, и Сасшей с его рукой во рту. Он понимал, что происходящее причиняет боль, это было очевидно, и это только усугублялось тем, что если это должно было сработать, то он не мог принять ни обезболивающих зелий, ни чего-либо, что могло бы противостоять яду. Приходилось полагаться только на собственную устойчивость к змеиному яду, а яд василиска, самый мощный из всех известных в мире волшебников, превосходил все, что он когда-либо испытывал. На самом деле всё закончилось где-то через десять минут. Гарри чувствовал, как разум Сасши соединяется с его собственным, а змея почувствовала его разум, и впервые за всё время своего существования она больше не ощущала тех уз, которые наложил на неё Салазар Слизерин, когда она была ещё яйцом. Гарри немного споткнулся, но Сасша подперла его кончиком хвоста, и Гарри с благодарностью воспользовался этим. Решив, что им лучше убраться отсюда, Гарри на мгновение сосредоточился на калейдоскопе, и все четверо исчезли, чтобы снова появиться в том месте, которое узнали Сфено и Эвриала. — Бесформенный остров! Мы не были здесь с тех пор, как встретили тебя, Гарри, — Сфено оглядела остров — он выглядел почти так же, как и в прошлый раз. Скалистое побережье и пышные леса в глубине острова — он, несомненно, был достаточно велик, чтобы Сасша могла чувствовать себя комфортно, а наверху всё ещё находилось ограничивающее поле, которое не позволяло приходить туда всем, кроме тех, кто знал о нем, так что никому не угрожала опасность, что Сасша случайно убьет их. — Это правда, — согласился Гарри со Сфено. — Но я думаю, что для Сасши здесь будет достаточно территории, по крайней мере, на данный момент. Думаю, я мог бы купить отару овец и подбросить их сюда, чтобы ей было чем питаться, — Сасша фыркнула. — Я выживала за счет нескольких крыс в год, иногда меньше, когда была внизу, в Комнате. Я магический зверь, и поэтому мне не нужно много есть. Мой вид был создан волшебниками, они достаточно умны, чтобы сделать нас устойчивыми, наша магия позволяет нам получать максимум из того, что мы едим. Одной овцы мне хватит на несколько лет, — сказал Саша. — Да, но придумали ли они способ защититься от твоих глаз? — спросил Гарри и был удивлен, когда Сасша кивнула. — У меня два комплекта прозрачных век, чего обычно не бывает у змей. Когда ни одно из век не опущено, мои глаза полностью смертоносны, когда опущено одно веко, они превращают в камень, а когда оба опущены, любой может смотреть мне в глаза без вреда. К сожалению, мальчик, Риддл, велел мне держать оба века открытыми, когда я не в его присутствии, но я все равно умудрялась избегать убийств, когда могла, — ответила она. — Почему? — с любопытством спросил Гарри. — Почему? Потому что я хотела жить. Представляешь, что бы со мной сделали волшебники, если бы я убивала всех подряд? Нет, гораздо лучше было бы превращать их в камень и не давать волшебникам повода для охоты на меня. Может быть, я и не люблю людей, но вы вполне могли бы воспользоваться моей слабостью. Достаточно было бы одного трансфигурированного петушка, и все было бы кончено — ещё одна защита, которую волшебники заложили в мой род, — Гарри воздержался от замечания, что, возможно, волшебники прежних времен были чуть более разумны, чем современные. Они решили пока оставить Сасшу в покое — она хотела изучить свой новый дом. В какой-то момент Сфено и Эвриала настороженно посмотрели на Гарри: Сасша сказала, что хотела бы уметь летать, и задумчивое выражение лица Гарри заставило их задуматься, о чем он думает, ведь Гарри, в конце концов, любит сложные задачи.***
Вернувшись в ванную комнату на втором этаже, они увидели, что их всё ещё ждут. Они заметили на руке Гарри отметину, которая наверняка превратится в шрам, и спросили о ней, никто не удивился, откуда она у него взялась. Никто не удивился, что василиск был женского пола. Однако патронус Гарри начинал нервировать даже его: он вёл себя как щенок, прижимался к нему, когда он возвращался, и радостно бегал вокруг. Это было довольно странное зрелище: нечто, похожее на Убийцу Приматов, ведет себя подобным образом. Гарри решил подумать, как от него избавиться — он был большим и мешал. Последующие дни были наполнены весельем и развлечениями, Зелретч действительно сотрудничал с близнецами Уизли с Эвриалой, и, к удивлению, с Еленой, все должны были быть начеку во время рождественских праздников. Был памятный случай, когда они наложили чары на двери Большого зала, так что если через них проходили два человека, то они должны были поцеловаться. У Гарри была фотография Драко Малфоя, вынужденного поцеловать Грегори Гойла, которая отправилась в папку для шантажа. Произошёл ещё один инцидент, на этот раз в основном с Еленой, когда ярко раскрашенные птицы ходили за людьми и пели песни наугад. Каким-то образом для чёрно-красной птицы Гарри была выбрана песня Monster группы Skillet, он не хотел знать, как они получили песню из будущего времени. А вот бело-золотая птица Дамблдора, исполняющая имперский марш, была довольно забавной. Другой случай, связанный с местными проказниками, заключался в том, что они умудрились подсыпать в еду множество всякой всячины, и Гарри был уверен, что даже они сами не знают, что где находится. Гарри избежал этого случая, так как привык анализировать всё, что собирался съесть или выпить, но другие были не так осторожны. Аоко в течение дня могла говорить только сонетами, волосы и борода Дамблдора стали розовыми и в них выросли цветы, Флитвик мог только мурлыкать, как кот, глаза Бабблинг теперь светились в темноте, за Роном Уизли, куда бы он ни пошёл, следовал небольшой отряд увеличенных шахматных человечков, а к ногам Арквейд были прикреплены роликовые коньки. В общем, всё было довольно увлекательно. Гарри не ожидал увидеть несколько вещей, и одна из них исходила от самого маленького профессора Хогвартса. Было довольно странно, когда профессор Флитвик однажды попросил его поговорить с ним, но Гарри все равно был не против.***
— Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил Гарри, и вошёл в кабинет декана факультета Рейвенкло. Удивительно, но в кабинете не было полок, заставленных книгами от стены до стены. О, здесь было несколько полок, но они не занимали всю комнату. Здесь был большой шкаф, полный трофеев, медалей и наград с именем Филиуса Флитвика, несомненно, являющихся доказательством его турнирного прошлого. Мебель в комнате была обычного размера, только кресло Флитвика было изменено с учётом его роста. — Да, да. Мистер Поттер, Гарри, если позволите, — Гарри кивнул, он не возражал против того, чтобы Флитвик называл его по имени. — Гарри, после твоего выступления против Дамблдора я считаю, что ты можешь участвовать в международном дуэльном турнире. С твоего разрешения и разрешения твоего опекуна я хотел бы выдвинуть твою кандидатуру. — А что будет происходить во время турнира? — спросил Гарри, ему было интересно, и он был очень рад участвовать в соревнованиях, и был уверен, что Сфено даст ему разрешение. — Турнир длится неделю, с понедельника двадцать шестого июля по пятницу тридцатого этим летом. Каждый день будет проходить по одному матчу: в первом раунде соревнуются восемь участников, из которых выходит только один, во втором — люди одной национальности, в третьем — два против двух, в четвертом — полуфинал и в пятом — финал. Есть сто двадцать восемь свободных мест, и я готов выдвинуть вашу кандидатуру, — сказал ему Флитвик. — Вы действительно думаете, что я могу участвовать, профессор? Я не совсем дуэлировал с профессором Дамблдором, это было больше похоже на сражение, — спросил Гарри. — Именно. Линейный стиль дуэли вышел из международной моды более десяти лет назад. В наши дни дуэли проводятся на круглых площадках, и они гораздо больше той, на которой сражались вы и директор. Кроме того, если это не запрещено законом, можно брать с собой на сцену всё, что захочется. По-моему, кто-то однажды взял с собой заранее подготовленный круг вызова, но не смог активировать его достаточно быстро и проиграл, но все равно это было гениально, — это заставило Гарри обратить внимание. Он мог представить себе, как офуда, которую он сейчас делал, используя чернила кракена, может пригодиться в настоящей дуэли. Он подумал, что этот международный дуэльный турнир станет отличным способом проверить свои творения и, несомненно, даст хорошие полевые результаты. Возможно, он добавит в свой арсенал несколько зелий, они действуют подобно гранатам и могут вызывать всевозможные эффекты, а если смешать зелья и офуду вместе, он может получить невероятные результаты — Я заметил, как вы сражаетесь, и у меня есть несколько… менее распространенных книг по заклинаниям, которые могут вам пригодиться, — сказал Флитвик Гарри. — Эта книга посвящена трансфигурации неодушевлённых предметов в одушевлённые и их модификации, в этой книге собраны более агрессивные сглазы и проклятия, а в этой… Я думаю, тебе будет интересно взглянуть на неё, — Гарри посмотрел на три книги, которые Флитвик протянул ему, первая и вторая казались довольно простыми, но последняя особенно привлекла его внимание. Третья книга, которую дал ему Флитвик, называлась «Курьезы и тайны: Заклинания без ограничений». Поттер обнаружил довольно любопытное заклинание, после чего пролистал его еще немного. Заклинания в книге были самые разные: от превращения волос в змей до придания ногам запаха лаванды, от принуждения к танцу до переключения больших пальцев на обеих руках, но среди них было несколько, которые привлекли его внимание. Ещё одно заклинание, которое превращало нечто в ожившего каменного воина, подчиняющегося заклинателю, — производное от создания големов. Ещё одно заклинание заставляло землю задрожать, это могло вывести человека из равновесия. Было ещё одно заклинание, которое заставляло клинок сохранять острую кромку, как бы сильно его ни пытались затупить. Было и другое заклинание, позволяющее призвать на свою сторону фамильяра, — вот на него Гарри обратил особое внимание. Оставив Флитвика и решив получить у Сфено разрешение на этот турнир, Гарри взял с собой ещё одну книгу, которую дал ему Флитвик. Шепотом произносить заклинания — это, конечно, хорошо, но если кто-то заставит его замолчать, то ему нужно будет как-то противостоять этому, и обучение невербальному произнесению заклинаний казалось лучшим способом, и именно этому была посвящена четвертая книга. Гарри направился в гостевые покои, где его уже ждали. Когда он шёл по коридорам, то понял, насколько странными были вещи, которые он привык считать обычными. Вот он сидит с Лен на плече, а по бокам его окружают Лиз и Фран, и это кажется ему чем-то настолько обыденным, что даже не стоит комментировать. У скольких двенадцатилетних детей на плечах сидели шестисотлетние суккубы в форме кошек, за которыми следовали, с одной стороны, женщина-дракон, умершая триста восемьдесят два года назад после убийства более шестисот женщин и купания в их крови, а с другой — искусственно созданная женщина, которая напугала своего создателя, заставила его бежать после её расчленения, собрала себя обратно, разыскала своего создателя и убила его семью, свела его с ума, а затем утопилась сама? Добавьте ко всему этому, что он называл сестер Медузы Горгоны своими родными сестрами, что его дед был вампиром, прыгающим по измерениям, что среди его ближайших друзей были две принцессы-вампирши, что у него теперь есть тысячелетняя, саркастическая, очень ядовитая и очень смертоносная змея длиной почти девяносто футов в качестве фамильяра, и его жизнь зашла так далеко за грань странного, что это уже даже неприменимо. — Что ж, думаю, мне не стоит удивляться тому, что со мной ещё может случиться, а? — пробормотал Гарри про себя, и пошёл дальше по замку.***
Арквейд наслаждалась всем, что происходило, всем, что она лично переживала и за чем наблюдала. Глупая часть её личности была одновременно и маской, которую она демонстрировала миру, и за которой могли видеть только те, кто знал её очень хорошо. Точку расхождения можно отнести к моменту её встречи с Гарри: Зелретч пытался заставить их обоих повеселиться и был организатором всего этого мероприятия. Впрочем, она не жаловалась, это привело к дружбе с Гарри, чему она была рада. Она помнила, какой безэмоциональной и пустой она была, существуя только для того, чтобы бороться с Роа, когда появлялось одно из его воплощений, и снова засыпала, когда всё было улажено. До её встречи с Гарри он появлялся шестнадцать раз, и каждое из них вытравливало из неё частичку её личности, каждое из них заставляло её сосредоточиться на чём-то другом, кроме окончательной гибели Роа. Когда она вошла в это место, она ожидала увидеть не мальчика, которого встретила, а самого Зелретча. Она ожидала, что Зелретч попытается сделать что-то, что покажется ему забавным, что очень часто не кажется забавным другим, и он каким-то образом вовлечет в это её. Мальчик, который сидел и читал книгу в кабинете Зелретча, потому что все его соседки были пьяны, перевернул её жизнь, не полностью конечно, но, несомненно, влил в нее изрядную долю счастья и энергии. Какова бы ни была причина, это, конечно, несколько смягчило её существование. Гарри умел находить общий язык со всеми, ей даже удалось найти общий язык с Альтруж, что, конечно, было для неё неожиданностью. Впрочем, это было довольно радостное событие, ещё одно событие, ещё одна ниточка в гобелене её жизни. Она была счастлива сказать, что была первым другом Гарри, и это действительно так, но не самым близким. Это место фактически занимала Альтруж, если только эти двое не были вместе, что становилось всё труднее определить. Гарри никогда не был для нее романтическим интересом, но это не означало, что она не могла его дразнить. Она вспомнила то небольшое соревнование, которое Зелретч устроил по поводу помолвки. Она не возражала бы против победы в нём, никто из них не возражал бы, но она была бы всего лишь запасным вариантом, чтобы предотвратить нелепые ритуалы помолвки в этом идиотском мире. Она знала, что Гарри собирается участвовать в предстоящей Войне за Грааль, независимо от того, выберут его мастером или нет, и знала, что он захочет сделать это один. Она уважала это: в конце концов, в турнире участвовали только мастера и героические духи. Однако она не думала, что это понравится остальным: Сфено будет волноваться за него, но в конце концов разрешит, Эвриала не так явно это покажет, но тоже будет волноваться. Лен пойдёт, она ни за что не позволит ему уйти без нее. Зелретч, как она знала, собирал вещи, которые помогут ему, пока он будет там, ему уже удалось собрать немало катализаторов. Она знала, что Калейдоскоп дарит ему подарки на день рождения и Рождество, которые помогут ему, к примеру птица-самоцвет будет хорошим разведчиком, и знала, что он планирует научить Гарри более подробному изучению работы Калейдоскопа. Правда, она сомневалась, что что-либо сможет помешать Альтруж отправиться с ним в Фуюки, когда придёт время. Гарри был её первым другом, и он был одним из немногих, кто относился к ней как к человеку, другие апостолы либо служили ей, либо были против неё. Было очень приятно видеть принцессу Мертвых Апостолов, Альтруж Брюнстад, и странного, но все же немного человека, внука Зелретча, родственника сестер Горгон, Гарри Поттера. На самом деле, когда она так думала, это звучало не совсем так, как она себе это представляла. Но всё равно это было довольно мило. А ещё было очень мило то, насколько Гарри был близок с Лен, она никогда не отходила от него. Это могло показаться навязчивым, но на самом деле это было не так, это устраивало этих двоих. Лен была глазами и ушами Гарри, той, о ком никто не подозревал. Она была его тенью, постоянно находилась рядом с ним, даже когда другие это не замечали. Арквейд была счастлива, что встретила Гарри, он был тем, кого она с удовольствием называла другом. Ей нравилось подтрунивать над ним, в открытую или нет, но если Гарри когда-нибудь понадобится её помощь, она будет уверена, что всегда будет рядом с ним. Она слышала об этом «Тёмном Лорде», и тот действительно не знал, с кем связался.***
Когда Гарри рассказал ей о предложении Флитвика, Сфено согласилась. И добавила, что они будут присутствовать на его соревнованиях, и поддерживать его, с чем все остальные согласились. Гарри улыбнулся от осознания того, что он небезразличен стольким людям, и Мерлин знает, как бы он жил, если бы не вмешательство Зелретча. Время шло, как и положено. Время до Рождества было наполнено весельем, смехом и прочими вещами, в общем, — это было весело. Обычные обитатели замка привыкли к присутствию гостей Гарри, и они стали участвовать в некоторых мероприятиях, которые проводились. Так, например, в снежный бой включились почти все: в одной команде были обычные жители Хогвартса, включая профессоров, в другой — Гарри со своей семьёй и друзьями. В этой игре было много жульничества: близнецы Уизли заколдовали снежки так, что они летели прямо в гостей, Дамблдор наколдовал большое количество снега прямо над их головами, никто не смог этого доказать, но Северус стал главным подозреваемым, когда несколько флаконов зелья оживили часть снега, создав что-то вроде голема, который бросался на тех, кто бросал снежки. Последний инцидент напомнил Гарри о зельях, которые он варил, не считая оборотного с Гермионой и Невиллом. У него были вариации зелья, придуманного Еленой, которые должны были быть готовы в ближайшее время, и ещё он варил зелье для анимага, которое должно было быть готово немного раньше его тринадцатого дня рождения, если он правильно выбрал время. Перед Рождеством Гарри решил обратиться к Луне Лавгуд.***
Она бежала по коридору, совершенно беззаботно. Она только что позавтракала и решила немного погулять по замку, кто знает, может быть, она найдёт какое-нибудь новое интересное существо, которое можно будет задокументировать и рассказать о нём папе. Весело напевая себе под нос, она никак не ожидала, что, повернув за угол, буквально натолкнётся на Гарри Поттера. Он не упал, а отступил на одну ногу назад, чтобы сохранить равновесие, но Полумна чуть сама не упала на пол. Но её успели подхватить две бледные руки, и, хотя они были тонкими, в них явно чувствовалась сила. Гарри, хотя и не отличался высоким ростом, сумел поднять её и, казалось, без всяких усилий, поставить на ноги. Луна не знала, что делать, она никогда раньше не была так близко к нему, он ведь ходящее противоречие. Точнее, противоречили друг другу две другие натуры. Искусственная сущность, похожая на голема, находилась немного в стороне, но там ничего не было. А драконоподобная сущность тоже находилась в стороне, противоположно голему, но казалось, что обе они каким-то образом связаны с Гарри, как будто именно благодаря ему они здесь оказались. Огромный патронус позади них не помогал, он излучал успокаивающие чувства, как и все патронусы, но в то же время заставлял её напрячься. Она не знала, кто это, но то, что вампирша назвала его Убийца Приматов, не вызывало в памяти образ милых кроликов, чем бы он ни был, он казался довольно смертоносным, что было очень странно для патронуса. — Ты в порядке? — спросил Гарри у светловолосой девушки. — Ты влетела в меня на полной скорости. — Я в порядке, спасибо, — ответила Луна. Она попыталась принять свой обычный мечтательный вид, но Гарри увидел, что на её лице мелькнуло замешательство, а то, что она смотрела туда, где стояли Лиз и Фран, только усилило любопытство. — Ты не так уж и мечтательная, как думают люди, не так ли? — спросил Гарри. Полумна наклонила голову в одну сторону. — Что ты имеешь в виду? Я ведь здесь, не так ли? Меня не похищают инопланетяне для опытов на людях, а это всего лишь оставленный клон, не так ли? — она начала пересчитывать пальцы на руках и ногах, как бы проверяя, все ли они на месте. Гарри забавляло наблюдать за тем, как она это делает: теперь, когда он видел выражение растерянности на её лице, он понимал, что она притворяется. — Знаешь, таким поведением меня не убедишь. Луна услышала смешок в его голосе, но все равно попыталась продолжить. — В чем? Ты из тех людей, которые не верят в нарглов? — спросила она. Гарри только покачал головой, на его лице появилась небольшая улыбка. — Почему бы тебе не рассказать мне о нарглах, а я скажу тебе, верю я в них или нет, как думаешь? Полумна кивнула головой, и они остались сидеть у окна, а большой патронус и два Героических Духа последовали за ними. Она начала рассказывать, и говорила обо всех существах, существование которых большинство отрицает, она не замечала, какой у Гарри очень расчетливый взгляд, да как она могла, когда он постоянно носил повязку на глазах? Она говорила долго, наверное, прошло около получаса, когда Гарри действительно сказал что-то длиннее одного слова. — Итак, эти нарглы, — сказал он. — Судя по тому, что ты говоришь, они крутятся вокруг людей, которым трудно принять чужое мнение, упрямых людей, которые всегда уверены в своей правоте, да? — Полумна кивнула. — Черт, тогда Гермиона, должно быть, просто заражена ими. Полумна рассмеялась. — Так и есть. А вот у тебя их нет, как и у твоей семьи и друзей. Старик, Зелретч, от него они, кажется, улетают. Гарри фыркнул. Если кто и заставлял логику вылетать из окна, так это он. Зелретч был из тех людей, которые отбрасывают концепцию невозможного только потому, что хотят увидеть, как шоколадный олень начинает играть в джаз-группе. — Почему ты скрываешься? — спросил Гарри. — Не говори, что не хочешь, потому что это не сработает, почему ты прячешься за этой маской сумасшествия? Насколько я могу судить, ты умная девушка, но все всегда обращают внимание на то, как ты себя ведешь, как будто ты ненормальная. Так и есть? Ты хочешь, чтобы люди считали тебя сумасшедшей? Полумна снова посмотрела на Гарри — поначалу она испугалась, да что там, она и сейчас его немного побаивается. В Гарри было что-то такое, что шептало ей на ухо, его высокий холодный голос говорил с ней, что если она когда-нибудь сочтёт себя угрозой для него или тех, кто ему дорог, то ей лучше покончить с собой, чем позволить ему найти её. Это было одновременно и ужасно, и интригующе, но определенно страшно. Но, похоже, страшное не значит плохое: если она не представляет угрозы, то он вполне готов с ней поговорить. Его острая, как бритва, интуиция, лишившая её привычной защиты, пугала сама по себе, но она обнаружила, что ей это не так уж и неприятно, как людям, которые ходят в дома ужаса в парках развлечений. — Так проще, — сказала Луна, и вся мечтательность исчезла из её глаз. — Люди всегда хотят быть с популярными людьми, но популярные люди наносят тебе удар в спину. Я дружила с Джинни Уизли, но потом было решено, что она станет миссис Поттер, и она перестала проводить со мной столько времени. Когда мы попали в школу, становилось ещё хуже, как будто что-то фокусировало ее на тебе, даже больше, чем раньше, и никто, кажется, этого не замечал. Гарри поднял бровь. — Миссис Поттер? Что натолкнуло её на эту мысль? Луна улыбнулась. — Разве ты не знал? Она была большой поклонницей книг о приключениях Гарри Поттера, и её мама сказала ей, что когда она вырастит, то станет твоей женой. Она притворялась, что выходит за тебя замуж, играла в мужа и жену с тобой в роли мужа, думаю, она даже отрабатывала подпись «миссис Поттер». Я полагаю, что кольцо на твоей руке, то, что под перчаткой, означает другое. Гарри посмотрел на свои руки: перчатки без пальцев, которые он всегда носил, всё ещё были на месте, но при ближайшем рассмотрении на месте кольца виднелась небольшая неровность, настолько небольшая, что её почти не было видно, если только не искать её специально. Ему стало интересно, как она его заметила, и он с любопытством наклонил голову набок. — Я видела кольцо Поттеров на пальце девушки-вампира, кажется, её звали Альтруж, а единственный известный Поттер — это ты. Это значит, что вы двое помолвлены, но не слишком ли ты молод для этого? — спросила Полумна. Гарри усмехнулся. — Моя помолвка с Альтруж была заключена не с романтическими намерениями, а в первую очередь для того, чтобы предотвратить такие вещи, как ритуалы обручения и тому подобное. Может быть, когда-нибудь я и женюсь на Альтруж, но, с другой стороны, в итоге я могу оказаться с кем-то другим. — Разумно, — сказала Луна. — Полагаю, что тебе придется об этом беспокоиться, ведь ты знаменитость и все такое. Я слышала, что мать Блейза Забини поймала двух своих мужей на ритуалах обручения, это было необычно, так как обычно она действует более тонко. Гарри фыркнул. Мать Блейза Забини была известна как Черная Вдова, и это не имело никакого отношения к её загорелому цвету лица. У неё было несколько мужей, все они погибли при загадочных обстоятельствах и оставили ей кучу денег. Если Гарри правильно помнил, среди тех, что Зелретч выбросил, был и брачный контракт от неё. Это лишний раз доказывало, насколько запутанными были некоторые вещи, в конце концов, у неё был сын его годов. — Если ты не заметил, женщины, с которыми я дружу, немного… отличаются от большинства. Сомневаюсь, что я когда-либо рассматривал бы Джинни Уизли в качестве возможного романтического интереса, я нахожу тот факт, какой она выросла, довольно жутким. Кроме того, я не лажу с её братом и не хотел бы, чтобы кто-то выбирал между семьёй и мной, мне это не подходит, — сказал Гарри блондинке. Луна кивнула. — Я заметила. Среди твоих друзей есть две девушки-вампирши и японка. В твоей семье двое с греческими именами, один с немецким и только один с английским. Такое впечатление, что тебе не нравится Британия, ты предпочитаешь проводить время в другом месте? — Мне не особенно важно, где я нахожусь, хотя некоторые места значат для меня что-то, а другие — нет. Греция для меня что-то значит, по крайней мере, её мифы и легенды. У меня есть несколько друзей в Японии, мы посылаем друг другу несколько писем в течение года и поддерживаем связь. Я живу в Англии, так что, полагаю, это что-то значит для меня, не очень много, но все же значит, — ответил Гарри. Честно говоря, он никогда не задумывался об этом раньше. — А что насчет тебя? — спросил Гарри. — Есть место, которое ты особенно любишь? Какое-нибудь место, куда родители любят тебя возить? — Мне нравится Швеция, — сказала Луна. — А также Норвегия, и я люблю джунгли, там всегда можно найти много интересного. Папа каждое лето возит меня в какое-нибудь новое место. Мама тоже любила приезжать, но уже не может, она умерла. Гарри кивнул головой. Он не стал выражать сочувствие или соболезнование, так как знал, что это не имеет значения, они всё равно останутся такими же, как и были, если он этого не сделает, и он не собирался говорить об этом. Полумна, похоже, понимала, и он полагал, что её уникальная точка зрения, тот факт, что она может менять её и смотреть на вещи с другой точки зрения, позволяет ей понимать людей лучше, чем они могли бы от нее ожидать. — Ну что ж, думаю, мы достаточно долго здесь просидели. Я отправляюсь к озеру, и уверена, что у тебя есть с кем поговорить и поиграть, — сказала Полумна, и поднялась на ноги. Гарри не стал комментировать тот факт, что она будет одна, — если ей нужна компания, она сама легко найдет её. Он сказал, что она всегда может прийти и найти его, и он всегда будет готов поболтать с ней, если она захочет. Полумна смотрела, как он уходит, большой волкоподобный патронус следовал за ним, два присутствия, которые она ощущала, драконоподобное и големоподобное, казалось, приближались к нему, настолько близко, что на таком расстоянии были неотличимы от его собственной природы. Он всё ещё казался ей пугающим, возможно, даже больше, чем раньше, просто это было частью его природы. Свирепый — вот слово, которое она применила бы к нему, но, возможно, чудовище — более подходящий вариант. Он был чудовищем, и буйствовал, если кому-то из его близких угрожала опасность. Он не остановится, пока эта опасность не будет разорвана на части, и, черт побери, он будет целеустремлен, сосредоточен, и смертоносным. Гарри был последним, кого вы хотели бы видеть в качестве врага, и одним из первых, в качестве союзников, но помогал он только тем, кому хотел, кому был дорог, кому был обязан или кто его заинтересовал. Да, он был чудовищем, да, был страшен, но, возможно, страшное не обязательно должно быть плохим, возможно, быть чудовищем — это одна из его прелестей.***
— А, Гарри, — войдя в гостевые покои Хогвартса, мальчик поднял голову и увидел, что там находится только Зелретч. Быстрый вопрос к леди Хогвартс, а ей действительно нужно было придумать собственное имя, сообщил ему, что все остальные находятся на территории, и наслаждались отдыхом. — Да, дедушка, тебе что-то нужно? — спросил Гарри. — Нет, не совсем. Я просто хотел спросить, не хочешь ли ты получить еще один урок по Калейдоскопу. Полагаю, ты хочешь вернуть свою палочку, я ведь оставил её в Часовой башне, — Гарри слегка поморщился. Когда он отдал свою палочку Зелретчу, пытаясь избавиться от своего патронуса, старый вампир не вернул её обратно, и Гарри не знал, где именно он её оставил. — Да, я знаю. Но я же не могу начать следующий семестр без неё, не так ли? — спросил Гарри с сарказмом в голосе. — Тогда иди сюда, иди сюда, — Зелретч положил на пол большую подушку и взял одну для себя. Гарри сел на свою и прислонился спиной к патронусу, и начал ожидать продолжения. — Знаешь, мне интересно, как эта штука отреагирует на экзорцизм. Думаю, было бы неплохо найти какие-нибудь книги на эту тему, — пробормотал Зелретч, когда увидел, как удобно устроился Гарри. — Не знаю, — ответил Гарри. — Хотя я не знаю, как отреагируют маги в Часовой башне на то, что он будет преследовать меня повсюду, это может устроить неприятности, — невинно сказал он. С губ Калейдоскопа сорвался смешок. — Полагаю, я должен быть благодарен тебе за то, что ты подхватил мои наклонности, мне приятно знать, что мир никогда не останется без розыгрышей. Гарри просто посмотрел на Зелретча и сказал. — Ты ведь встречался с Фредом и Джорджем Уизли, не так ли? Страшно подумать, как ты на них повлиял, они и так были плохими. Кроме того, Елена, похоже, влезла в самую гущу событий, и это меня очень беспокоит! — Ах, да. Елена — твой друг-призрак, не так ли? Здешние призраки очень любопытны, они совсем не похожи на то, что у нас дома. Полагаю, твой элемент позволила тебе экспериментировать, не так ли? — спросил Зелретч. Гарри нахмурился. — Не совсем, здешние призраки стараются избегать меня, исключение составляет Елена. Они чувствуют, что во мне что-то не так, и поэтому опасаются, даже полтергейст Пивз избегает меня, а он любит розыгрыши, который нападает практически на всех. Кстати, я избавился от частички души Риддла, я сжег её черным огнем, когда изменял свою арию. Зелретч кивнул головой. — Я был удивлен, что ты так быстро понял, что это такое, никто из твоих альтернативных личностей этого не сделал. Большинство полагает, что дневник просто зачарован темной магией или чем-то подобным, другие не задумываются над этим и просто забывают. Гарри нахмурился. — Ещё, я конечно же, допросил его, и получил достаточно много информации. Этим летом я собираюсь поискать резиденцию Гонтов возле Литтл-Хэнглтона и приют Риддла, если он еще существует. А ещё я попросил его рассказать мне о ритуале, необходимом для создания крестража, — тут Гарри сделал паузу, и Зелретч с беспокойством посмотрел на него. — На самом деле это довольно грубая форма магии души. Она использует душу того, кто чист, чтобы разрушить свою, и поместить один из фрагментов в какой-либо предмет. Объект может быть любым, но его природа как крестража наделяет его невероятными защитными свойствами, и уничтожить его может только то, что разрушает нефизический аспект объекта, то, что направлено на саму частицу души или магию, связывающую её с физическим объектом. В ритуале в качестве топлива используется душа жертвы, и именно из-за этой души я очень зол на него: в конце концов, что приходит на ум, когда думаешь о невинной и чистой душе? — спросил Гарри у Зелретча. — Дева считается чистой, девственница тоже, — он моргнул и снова посмотрел на Гарри. — Но ты ведь не об этом думаешь, не так ли? Ты думаешь о чём-то слишком юном, чтобы быть запятнанным грехом, о ребёнке. При этих словах у Гарри сжалась челюсть. Это была одна из немногих вещей, кроме тех, о ком он заботился, которая могла задеть его за живое. Он не был из тех, кто «защищает женщин», он считал их такими же способными, как и мужчины, и они сами могут решать свои проблемы. Он также не был патриотом, его не волновала национальность. Его не волновала и расовая ненависть, если раса хотела уважения, то они его заслуживают. А вот что его раздражало, так это люди, которые били, издевались и убивали тех, кто был слишком мал, чтобы что-то предпринять. Он хорошо помнил своё детство с Дурслями, окклюменция не позволяла ему забыть об этом. — Мне плевать на его пожирателей смерти, мне плевать на его сторонников. Их может забрать кто угодно, но сам Волдеморт — мой, и я уничтожу его, разорву на куски, и буду тем, кто покажет ему смерть. Я уничтожу любого, кто встанет между нами и пройду по его трупу, если придётся, но Том Марволо Риддл умрёт от моей и только от моей руки, — твёрдо сказал Гарри. Позади него двое слуг посмотрели друг на друга и кивнули. Он был их хозяином, и они будут защищать его, они даже оторвут Волдеморту руки, но не убьют его, он должен был стать наградой их хозяина, и они должны были уважать это. — Я понял, Гарри, — сказал Зелретч. — Теперь давай сосредоточимся на том, чтобы отправлять, и доставать предметы через калейдоскоп. Я думаю, что ты сможешь достать свою палочку в течение нескольких часов, если поработаешь над этим. Гарри кивнул и погрузился в работу над следующим уроком с Зелретчем — отправкой и извлечением предметов в разные измерения и из них. Сосредоточенность позволила ему на мгновение забыть о том, что он сделает с так называемым «Тёмным Лордом»; когда они встретятся в следующий раз, это будет… нелицеприятно.