***
Наступило время четвертого матча, и Гарри стоял напротив Аполлин. Он поднял взгляд на своих родных и друзей, наблюдавших за матчем. И слегка кивнул в их сторону, отмечая, как каждый из них реагирует на матч. Те, кто знал его лучше всех: Сфено, Эвриала, Вейвер, Зелретч, Арквэйд, Альтруж и Аоко — все они выглядели относительно спокойными. Казалось, им скорее было любопытно, чем они действительно беспокоились о нем, ведь знали, как хорошо он может о себе позаботиться. Гарри мысленно усмехнулся: они должны были знать, насколько он хорош, ведь часто выступали против него в спаррингах или просто наблюдали за его тренировками. Рин наблюдала за всем происходящим, и Гарри заметил блеск в её глазах, который говорил о том, что она пытается придумать, как можно применить увиденное в своей собственной магии, идеях, и других вещах, которые она видела за последние несколько дней. Широ выглядел так, словно сам хотел принять участие, и Гарри подумал, что, возможно, это потому, что он хочет проверить, насколько хорошо он может сравниться с этими людьми. Широ не был высокомерным и не стремился к сражениям, но мечтал помогать людям, и способность противостоять магически сильным людям облегчит ему путь к званию «Героя Справедливости». Из его японских друзей только Сакура выглядела обеспокоенной за него. Возможно, потому, что она не знала, насколько он хорош и насколько хороши его противники. Это был Международный дуэльный турнир, официальное соревнование, в котором должны были участвовать лучшие из лучших, но Гарри было всего двенадцать лет. Гермиона тоже выглядела встревоженной, а Невилл, стоящий рядом с ней, переминался с ноги на ногу. Он полагал, что это нормально: несмотря на то, что они видели в школе, никто из них и подумать не мог, что он сможет выступить против взрослых, у которых опыта на десятки лет больше, чем у него. Гарри посмотрел на Аполлин: из всех противников, с которыми ему до сих пор приходилось сталкиваться, она, пожалуй, была самой сложной. Он не знал, с кем ему предстоит встретиться, так как после этого поединка был другой полуфинал, но Аполлин знала больше всех о его способностях и стиле боя. Он занял позицию, согнул колени, упёр одну руку в пол, а другую вытянув в сторону, держа оружие наготове. Он еще не использовал свою косу против кого-либо, кроме Лиз и Фран, так что он был не так хорошо знаком с этим оружием, как ему хотелось бы. Матч начался, и Аполлин сразу же применила огненное заклинание, ничего удивительного. Что отличалось от других ее матчей, так это то, что это было не атакующее заклинание, направленное на противника, а огненное кольцо, окружающее её. Гарри восхищался этой тактикой: она знала, что его главным достоинством является скорость, а теперь ему придется пробежать через горящее кольцо огня, чтобы добраться до нее. Гарри был уверен, что огонь не был обычным, а с её склонностью к стихиям в нем наверняка было что-то большее, чем то, что он мог видеть. Из огня выпрыгнули четыре существа созданных из адского пламени и начали бежать на него. Гарри достал свою палочку и выкрикнул заклинание, чтобы все услышали. — Expecto Patronum! — большинство слушателей были в замешательстве: это заклинание не действовало ни на что, кроме дементоров и летифолдов, которые, впрочем, не использовались. В дополнение к только что созданному патронусу Гарри выпустил из своего разума ещё дюжину других. Аполлин выглядела весьма ошеломлённой его телесными патронусами, равно как и их количеством. Один из патронусов остался рядом с ним, а остальные двенадцать занялись огненными существами, которых наколдовала Аполлин. Будучи магическими конструкциями, по сути, такими же, как и огненные существа, но созданные с помощью положительных эмоций, а не огня, патронусы сумели справиться с ними. Это было довольно необычное зрелище: огненные твари, который были разорваны на части патронусами. Убийцы приматов превосходили огненных тварей числом три к одному и использовали численность в своих интересах. Один из патронусов обхватывал челюстями голову или горло огненному созданию, а двое других вцеплялись в тело. Затем патронусы смыкали челюсти и начинали вращать головами, отступая друг от друга, буквально разрывая их на части. Гарри мог только представить себе, насколько более жестоким было бы это действие против существа из плоти и крови, например, одного из трансфигурированных существ, которых Дамблдор использовал в их поединке. Аполлин, похоже, решила, что ей удастся одолеть патронусы Гарри с помощью огненных существ, так как более двадцати существ выпрыгнули из ее все еще сохраняющегося огненного кольца. Гарри мог оценить, насколько сильно Аполлин контролирует свою любимую стихию. Тот, у кого сродство с огнем настолько сильно, как у вейлы, мог бы контролировать несколько огненных существ без особой практики, а с практикой — до двадцати-тридцати. Сейчас Аполлин управляла двадцатью восемью из них, поддерживая при этом свое огненное кольцо, и это было поистине впечатляющее зрелище. Правда, они могли бы одолеть Гарри, если бы он использовал только что созданные патронусы. А вот если бы он черпал патронусы из своего разума, это была бы уже другая история. По толпе пронёсся ропот, когда вокруг Гарри появилось ещё тридцать патронусов, причём он не успел произнести заклинание или достать палочку, которая снова была в кобуре. Гарри сел на одного из патронусов, как на лошадь, зажал его между ног и устремился вперед, одновременно взяв косу двуручным хватом. Гарри был весьма доволен, когда его коса сумела разрубить пополам грифона из адского пламени: похоже, его сродство с стихией распространялось и на другие магические существа, помимо патронуса. Проблема всё еще оставалась — огненное кольцо Аполлин, словно стена, отделяло его от нее. Он не мог пробежать сквозь него, как и его патронусы. Пришлось бы действовать с расстояния, и это тоже было проблемой. Адское пламя — одно из заклинаний, способных уничтожить крестражи, и то потому, что это был не обычный огонь, а заклинание, направленное на саму магию. Это было довольно опасно, и Гарри не хотел проверять, насколько оно ему подвластно. Он думал, что сможет контролировать его до определённой степени, но не хотел рисковать, чтобы оно вышло из-под контроля. Поэтому ему нужно было что-то такое, что могло бы выдержать прохождение через огненное кольцо и сделать достаточно, чтобы либо уничтожить её, либо хотя бы заставить отказаться от заклинания, но при этом постараться не использовать ничего, что могло бы её убить. Подумав об этом, Гарри решил, что у него действительно есть что-то, что может сработать, и он хотел бы это испытать. Развязав узел, удерживающий чакрам на боку, Гарри усмехнулся, увидев результат одного из своих недавних проектов. Перчатка, которую он носил на правой руке, была связана с чакрамом, и он всегда возвращался к нему, когда его бросали. Довольно ограниченные знания Гарри о магии ветра заставили его попытаться найти ей применение, и он использовал полученные знания при создании чакрама. Хотя Поттер и не мог полностью контролировать его траекторию, но мог подталкивать его в ту или иную сторону, изменяя давление и поток воздуха вокруг. Гарри взял чакрам в руку, как только убрал косу обратно в область разума, и приготовился к броску. Он нацелился на то, чтобы порезать ей руку с палочкой — это должно было заставить ее хотя бы отказаться от огненного кольца. Он сосредоточился на том, чего хотел, и позволил патронусам охранять его, сражаясь с огненными тварями, которых Аполлин продолжала призывать. Он вытянул руку поперек тела, крутанулся, и метнул чакрам в Аполлин, сосредоточившись на ветре вокруг оружия и направил его как можно лучше. Тот прошел прямо сквозь огненное кольцо, которым она управляла, и даже нагрел край, сделав его более опасным. Из Аполлин брызнула кровь, когда чакрам полоснул её по руке, открыв рану, которую она быстро попыталась закрыть и обработать, чтобы минимизировать время, которое она дала Гарри. Но Поттер всё проигнорировал, пытаясь как можно скорее расправиться с ней. Два существа успели обжечь его, пока он пробирался: одно из них зацепило его левое плечо, а другое прыгнуло прямо на грудь, отбросив его назад и сбив с ног, жестоко обжигая его при этом. Патронус повалил его, и Гарри снова направился к Аполлине. Ожоги, полученные от адского пламени, были очень болезненными, как и следовало ожидать от столь мощной магии, которая считалась довольно тёмной, даже если не была запрещена. Гарри знал, что нет такого заклинания или зелья, которое могло бы исцелить эти раны, и ему придется полагаться на свою природную способность к регенерации, а на это, скорее всего, потребуется время. Палочка Аполлин, только что выпавшая из перевязанной руки, вернулась в неё, и повернулась к Гарри, но тот быстро выпустил в неё три заклинания: обезоруживающее, оглушающее и связывающее. Гарри надеялся закончить дуэль сейчас, прежде чем она успеет собраться с силами и нанести ответный удар. «У неё неплохая реакция», признал Гарри, и она казалась быстрее, чем можно было бы ожидать от человека, возможно, это результат её наследия. Ей почти удалось уйти с пути заклинаний Гарри, почти. Обезоруживающие чары зацепили её бок, заставив палочку вылететь из руки в руку Гарри, оглушающее повалило её на пол, из-за чего следующее заклинание чуть не промахнулось, но обмотало её веревкой, не позволяя двигаться, даже если бы она была в сознании, чтобы попытаться что-то сделать. Гарри на мгновение усмехнулся: он выиграл свой полуфинальный раунд. Но затем поморщился: именно в этом раунде он получил самые изнурительные травмы. Гарри опустил взгляд на себя и с трудом сдержал стон: адское пламя прожгло переднюю и плечевую части его рубашки, оставив после себя довольно уродливые следы. Он вздохнул: такие травмы не излечиваются за ночь или за неделю, на это может уйти два-три месяца. Он привел Аполлин в чувство, и покинул арену. Гарри видел, как его друзья и семья направляются к выходу, который позволял им увидеться с ним, — к тому, на который у них был пропуск. Он представил, как они отреагируют, и закатил глаза, но так, чтобы никто не видел, как он это делает.***
В комнате, Гарри был раздет до нижнего белья и лежал на кровати. Над ним стояла Лен и наносила крем от ожогов на его раны. Когти Лиз не подходили для этой задачи, а Фран иногда бывала немного неуклюжей. — Да, — говорила Лиз. — О чем ты только думал? Ты нырнул прямо в огонь, не задумываясь о последствиях, и посмотри, к чему это привело. Ты мог бы вызвать нас, ведь на этом турнире разрешено использовать фамильяров. Надеюсь, ты знаешь, что я не позволю тебе участвовать в следующем раунде в одиночку, как это было раньше. В эту сцену ворвалась Гермиона, она и все остальные. Лиз отчитывала Гарри, а Фран соглашалась с ней, и все это в то время, когда Лен обрабатывал его раны. Сфено, похоже, была полностью согласна с Лиз, и выражение её глаз говорило о том, что и она позже устроит Гарри выволочку. — Ты ведь понимаешь, что с такими ожогами ты не сможешь хорошо сражаться? Рекомендуется не делать ничего напряженного, это только усугубит ситуацию, — сказала Фран. — Но я ведь знаю тебя, и ты просто не сдашься, правда? Гарри усмехнулся. — Ни за что. Остался всего один раунд, думаю, я смогу продержаться в течение дня. Вообще-то, кто-нибудь знает что-нибудь о другом полуфинале? Я сосредоточился на людях, с которыми мне, скорее всего, придется столкнуться, и у меня не было возможности посмотреть этот матч. Я собирался сделать это после своего собственного матча, но, похоже, сейчас попросту не смогу. — Полагаю, хорошо, что я успела его посмотреть, не так ли? — собравшиеся в комнате моргнули и посмотрели в сторону дверного проема, откуда доносился голос. Там стояли Аполлин Делакур, две её дочери, муж и мать. Из-за всех присутствующих в комнате стало довольно тесно. Это не означало, что кто-то уходит, нет, это просто означало, что в комнате стало довольно неуютно. Невилл, Вейвер и Широ держались как можно дальше от новых гостей, но Невилла, похоже, это не спасло от шарма вейл. — Понятно, — заявил Гарри. — Не хотите ли поделиться своими наблюдениями? Задавая этот вопрос, Гарри быстро окинул взглядом новоприбывших. В глазах Аполлин, казалось, мелькали и уважение, и любопытство, а её муж, когда на него не действовали чары вейл, смотрел на Гарри с опаской и любопытством. Их реакции были вполне объяснимы: Аполлин уважала его за то, что он победил её, а её любопытство имело под собой вполне очевидную основу. Учитывая, что Ален Делакур якобы очень сильно сопротивлялся шарму, он явно опасался того, кто, казалось, ничуть не пострадал от него, а также опасался того, кто победил его жену. Гарри перевел взгляд на Клэр, мать Аполлин, и заметил ее любопытство. Оно было скрыто за маской безразличия, но глаза её немного блестели. Она была единственной, кто держался наиболее официально, вероятно, из-за своего возраста. Флёр и Габриэль, две дочери Аполлин, по сравнению с ней были открытыми книгами. Глаза Габриэль светились любопытством, и она болтала со скоростью сто слов в минуту, выплескивая множество вопросов, не давая Гарри времени ответить ни на один из них. Это было довольно милое зрелище, и, если он не ошибается, она создавала в нем образ «героя» или «воина». Флёр, напротив, смотрела на Гарри несколько настороженно, и каждое её действие казалось сдержанным, словно она не знала, что с ним делать. Он полагал, что это вполне естественно, ведь он был довольно необычным, и они оба почти ничего не знали друг о друге. Он также подозревал, что её наследие вейлы создает своего рода барьер между ней и людьми, которых она едва знает. — Есть один человек, который, скорее всего, победит в том матче, не то, чтобы он этого заслуживал, — в ответ на любопытный взгляд Гарри Аполлин пояснила. — На турнире он не произнес ни одного заклинания и полагается исключительно на своих фамильяров. Это — два дракона, Мерлин знает, как они оказались у него, и он заставляет их носить какую-то форму защиты для глаз. Без возможности попасть в глаза, самое слабое место дракона, ни одному конкуренту не удалось его выбить. Гарри хищно улыбнулся: он подумал, что у него есть способ поставить этого парня на место. — Вы говорите, что до сих пор он не произнес ни одного заклинания, ни одного? — спросил он, и Аполлин кивнула. — Кто-нибудь знает, насколько он компетентен? — Думаю, да, — глаза Гарри метнулись к дверному проему, где стоял Дамблдор, а рядом с ним — Гризельда Марчбэнкс. — Знаете, — сказал Гарри. — В этой маленькой комнате стало немного тесновато. Я так и не понял, почему они позволили вам спуститься сюда, директор. Дамблдор усмехнулся. — Гарри, в том, чтобы быть президентом Международной конфедерации магов, есть свои преимущества, и обход охраны здесь — одно из них. Гарри фыркнул. — Отлично, злоупотребление властью, а я-то думал, что вы святой. Несколько человек засмеялись, но Дамблдор вскоре заговорил. — В любом случае, поскольку я являюсь членом МКМ, у меня есть право просматривать отметки, полученные людьми в школе, а у этого человека с драконами, Чжан Вэя, они были довольно низкими по всем предметам, кроме эквивалента Ухода за магическими существами. К его делу приложена запись о том, что он был одержим более опасными существами, как наш Хагрид, но не считал их милыми и симпатичными. Гарри покачал головой: он не думал, что мир переживет появление ещё одного Хагрида. — Значит, он полагается только на своих драконов и больше ни на что? — спросил Гарри и, получив положительный ответ, начал смеяться. — Полагаю, что с таким противником мои ожоги не будут иметь большого значения. — Полагаю, что нет, независимо от того, был ли ты в форме или нет, ты никак не сможешь противостоять двум драконам одновременно, учитывая их слабые места, — сказала Гермиона. — Я знаю, что ты быстрый, но драконы тоже, и ты легко можешь погибнуть! — Я не собираюсь сражаться против драконов, — ответил ей Гарри. Некоторые из присутствующих выглядели растерянными, но блеск в глазах Дамблдора и подёргивание губ Аполлин заставили его подумать, что они и некоторые другие поняли, что у него есть план. — Нет, — продолжил Гарри. — Драконы, вероятно, будут немного заняты моим фамильяром, — Гарри улыбнулся: наконец-то у Сасши появится шанс показать, на что она способна. Ему пришлось сдержать смех: он мог только представить, как люди отреагирует на участие тысячелетнего василиска в турнире. Гермиона не знала о Сасше, для нее единственным его фамильяром была Лен. — Я действительно не думаю, что кошка может противостоять двум драконам, Гарри, лучше бы ты не планировал так убивать ее! — Гермиона также не знала, что Лен — суккуб, для нее она была всего лишь кошкой, возможно, книзлом. — Я имел в виду не Лен, Гермиона, а другого моего фамильяра. Если бы у тебя были полномочия заглянуть в регистрационные документы каждого участника, ты бы увидела, что у меня там зарегистрировано четыре фамильяра, — Гарри посмотрел на Дамблдора, и по выражению его лица стало ясно, что он, по крайней мере, видел пергамент, о котором шла речь. — Понятно, — сказала Аполлин. — В таком случае, желаю удачи. Надеюсь, ты победишь. Проиграть двенадцатилетнему ребенку — это достаточно неприятно, но если бы я сказала, что проиграла чемпиону… — она оборвала фразу, смысл её слов был понятен. Ален, Клер, Флер и Габриэль тоже пожелали ему удачи, после чего все вместе ушли. Из тех, кто ещё оставался в комнате, Лен оставалась на своем месте, и обрабатывала раны кремом от ожогов. А вот Гермиона заметила его ноутбук и то, что было на его экране — его проект по арифмантике. — Как ты заставил маггловскую технику работать в обход магии, Гарри, и что она делает? Первое должно быть невозможно, а второе я не могу понять! — казалось, она была обеспокоена тем, что не может понять ни как это делается, ни что это делает. Гарри усмехнулся. — Первый ответ, заключается в том, что я использую алхимию и руны, мне пришлось довольно сильно изменить некоторые части, чтобы заставить их работать, а второе — в том, что я просто занимаюсь арифмантикой, которая привлекла мое внимание, а это мой проект, над которым я сейчас работаю. Гермиона хмыкнула, когда он не сообщил никаких подробностей, и сама она больше ничего не смогла выяснить. Затем Гризельда Марчбэнкс прочистила горло. — Если мистер Поттер свободен в ближайшие три часа, я хочу сказать ему, что мне удалось получить то, о чем я говорила на днях, и я готова подтвердить это. Лиз и Фран приняли астральную форму, когда все остальные, кроме Лен, Дамблдора и Марчбэнкса, покинули комнату. Суккуб продолжала втирать крем в его раны, пока Гарри не положил руку на её, давая понять, что она сделала достаточно. Лен собралась уходить, но, как только Дамблдор и Марчбэнкс перестали её видеть, она перешла в кошачью форму и пробралась под его кровать. Гарри был уверен, что она вылезет оттуда через несколько минут — достаточно долго, чтобы не дать понять тем, кто не знал, что голубоволосая девочка и кошка — одно и то же. Гарри вздохнул. — Полагаю, мне лучше закончить этот экзамен быстрее, мне сейчас больше нечем заняться, и мне запретили делать практически всё до завтрашнего матча, нельзя же, чтобы кто-то выиграл турнир по умолчанию. В отличие от Защиты от темных искусств, этот экзамен был практически полностью теоретическим и почти без практики. Гарри выругался под нос, взял перьевую ручку — он не собирался пользоваться пером, если в этом не будет необходимости, — и приступил к экзамену.***
Спустя четыре часа всё ещё ворчащий Гарри Поттер принимал душ, морщась от того, что горячая вода раздражала и воспаляла его ожоги. Он проклинал пристрастие Аполлин к Адскому пламени: каким бы эффективным оно ни было, его все равно не стоило использовать так как она. Исследовав свои волосы, Гарри с удовлетворением отметил, что они, похоже, восстановились после того, как были сожжены. Это была одна из странных особенностей волос Гарри: казалось, они никогда не менялись. Если их подстричь, то вскоре они снова вырастали во всю длину, если повредить, то вскоре возвращались в идеальное состояние, но они никогда не вырастали длиннее его роста. Правда, его волосы всегда были достаточно длинными, чтобы касаться пола, когда он стоял прямо, будь ему шесть или десять лет, они всегда были такими. Волосы были единственной вещью, о которой Гарри заботился, единственной вещью, которую он очень любил. Возможно, это иррационально, но ему было всё равно: его волосы были самым очевидным и наглядным признаком его тесной связи с сёстрами, его самой важной части семьи. Кто-то посчитал бы это глупостью, кто-то не понял бы, но Гарри действительно заботился об этом, и это было то, чем он очень гордился. Выключив душ, Гарри насухо вытер тело полотенцем, а затем с помощью палочки наложил на волосы чары горячего воздуха, используя их как маггловский фен, и расчесал. При этом он рассматривал ожоги на своем теле в ближайшем зеркале — в душевой зеркал было довольно много. Его бледная кожа, достаточно белая для того, чтобы даже призрак выглядел загорелым, только подчеркивала ожоги ещё больше. Ожог на плече был шириной примерно с ладонь и находился прямо на месте соединения руки с туловищем. Ему придется подождать, пока рука полностью заживет, прежде чем он сможет пользоваться ею, как раньше, — к счастью, это была не рука которой он держал палочку. Он не сможет использовать ту же скорость и ловкость, что и до сих пор на турнире: было бы глупо пытаться перенести вес на поврежденный сустав, и это только усугубило бы травму. Нет, для финальной дуэли ему придется оставаться в вертикальном положении и использовать только правую руку, и свою палочку. Другой ожог тянулся через всю грудь, проходя чуть ниже горла и достигая точки чуть выше линии талии. Если бы он был выше, то рисковал бы повредить голосовые связки, а если ниже — то и мужское достоинство. Это была довольно сильная рана, которая серьезно повлияла бы на его гибкость. С чем-то подобным он не мог крутиться и изгибаться, как раньше, не мог маневрировать, и уходить от клинка, как в случае с Оуэном, не мог уклоняться, как раньше, не мог повернуться и бросить проклятие через плечо, ему приходилось стараться держать верхнюю часть тела неподвижной. Травмы не позволяли ему использовать обе руки, как в случае с двуручным черным ключом, как в случае с палочкой, которую он держал в одной руке, а другой бросал чакрам, как в случае с одной рукой, когда он отталкивался от земли и отклонял заклинание, а другой в ответ накладывал свое собственное. Если он закрепит на себе ещё одного патронуса, это будет, мягко говоря, неудобно: его тело будет находиться в постоянном движении, что усугубит травмы. Однако он не сдавался: он зашел так далеко и выиграет этот чертов турнир. Изначально Гарри хотел посмотреть, как сражаются волшебники, и что его может ожидать, если он когда-нибудь встретится с другим волшебником, но с тех пор он решил сделать все возможное, чтобы выиграть, чтобы показать, что в нем есть нечто большее, чем просто «мальчик-который выжил». Сам он мог не обращать внимания на это прозвище, и ему было все равно, что говорят о нем другие, но он все равно это слышал. Он слышал, как некоторые люди называли его способности побочным продуктом того, что он «мальчик-который-выжил», когда говорили: «Конечно, он может это делать, он же мальчик-который-выжил, так что это вполне логично». Ему было все равно, припишут ли они его победу на этом турнире тому, что он мальчик-который-выжил, или нет. Гарри просто хотел как можно больше отстраниться от этого образа: его образ «золотого гриффиндорца» уже был разрушен тем, что он стал хаффлпаффцем, причем умным, хотя и довольно антисоциальным, что еще больше подчеркивало это. Образ Гарри как «протеже Дамблдора» также был разрушен, когда его видели спорящим с директором, хотя теперь у них скорее разные мнения на ситуации, и они не враждуют так открыто, как раньше. И Северус, и Макгонагалл могли подтвердить, что он не похож ни на одного из своих родителей, и он гордился этим. Единственные две вещи, привязанные к нему, — это его образ «маяка света» и прозвище «мальчик-который-выжил». От первого он уже начал отходить, так как считал, что магия — это магия, и намерение важнее того, к какой категории она относится. Гарри знал, что есть светлая магия и есть темная, просто считал, что то, как она используется, важнее, чем ярлыки, которые к ней приклеивают. А вот от славы «мальчика-который-выжил» избавиться было сложнее всего. До этого Поттеры были известны как преимущественно светлая семья с репутацией волшебников, искателей приключений и разрушителей проклятий. В прошлом было несколько интересных историй о Поттерах, которые отправлялись на поиски приключений, но теперь все это затмила репутация «мальчика-который-выжил», и Гарри ненавидел это. Когда сегодня кто-то думал о чистокровной семье, например, о Лонгботтомах или Боунсах, у них была репутация, отличная от той, что была у их младших членов. Лонгботтомы не были известны как великие воины и лидеры, а как наемники. Боунсы — светлая семья с несколькими скелетами в шкафу, которая якобы занимается некромантией и, по слухам, изначально создавшая инфери. Говорили, что злить семью Боунс — плохая идея: «Ваш скелет станет их скелетом, их воином, их инструментом, с которым они будут делать все, что захотят». Ходили слухи, что они разбирала умерших членов своей семьи на части и вставляли их кости в свое поместье, что очень хорошо укрепляло защиту и было хорошей идеей с точки зрения магов. Гарри хотел добиться многого сам, лучше, чем дожить до своего второго дня рождения живым. Он считал, что люди, забудут обо всей этой шумихе, если им будет на чем сосредоточиться: например, на том, что он стал самым молодым победителем Международного турнира по дуэлям, на его огромном интеллекте и скорости, с которой он учился в школе, на чем угодно, только не на том, над чем он не имел никакого контроля. Когда Поттер вернулся в свою комнату, его взгляд остановился на ноутбуке, который все ещё работал над арифметическими вычислениями и матрицами заклинаний. Хотя он и не хотел отдавать подобные вещи в руки волшебников, не было причин, по которым он не мог бы запатентовать алхимический процесс и рунные массивы, необходимые для того, чтобы заставить маггловскую технику работать на основе волшебства, и, вероятно, это принесло бы ему неплохую прибыль. Гарри вздохнул, и откинулся в кресле перед ноутбуком. Он смотрел на то, как продвигается создание барьера, всех трех его слоев. И задумался: довольно забавно, что большинство щитов волшебников основываются на кругах и сферах, особенно когда такие формы так неэффективны. В таких щитах было одно очень плохое число — пи, очень плохое число для математических уравнений, потому что оно не может быть представлено ни одним числом, ни целым, ни десятичным. Если убрать пи из уравнения, всё станет намного эффективнее. Гарри удивился, что никто в волшебном мире до этого не додумался. Было бы легко понять, что щиты треугольной, квадратной или подобной формы защищают лучше, чем круглые. Гарри посмотрел на арифмантическую формулу третьего слоя щита — того, что останавливал физические объекты, — и его повеселила её простота. Это было одно из заклинаний, которое он уже умел накладывать — его собственных раздела памяти и ускорения мысли было более чем достаточно, чтобы использовать его. Первый уровень, останавливающий заклинания, был самым сложным, и Гарри не надеялся поддерживать его в одиночку, поэтому и понадобилось устройство. Он займется его созданием, как только ему удастся выполнить три критерия, которые он установил для этого проекта: барьер, работа над которым была близка к завершению, базовое атакующее заклинание, работа над которым была фактически завершена, и заклинание бомбардирующего типа, которое он не собирался даже пытаться создать без помощи профессоров Бабблинг и Вектор. Второй слой, расположенный между щитами от заклинаний и физических объектов, тоже был довольно сложным. Именно этот слой справлялся со всем, что не вписывалось в категории, с которыми справлялись другие, — пламенем, электрическим током, ослепительно ярким светом и множеством других вещей. Этот слой, по мнению Гарри, никогда не будет завершенным, его всегда будут модифицировать и улучшать. Гарри усмехнулся: это был большой проект, который, как он предполагал, займет много времени. Это заняло бы его до начала занятий в школе, позволило бы отвлечься от травм и заняться чем-то продуктивным. А пока ему предстояло принять участие в финальном матче турнира.***
Ну, вот он и состоялся. Последняя дуэль турнира, Гарри против китайца напротив него. Его противник, Чжан Вэй, высокомерно ухмылялся, он считал, что уже победил. Гарри полагал, что в отношении другого это может быть правильной оценкой. У Гарри были ужасные ожоги от огня Аполлин, которые ограничивали его подвижность и уменьшали возможности во время боя. За спиной у Чжан Вэя стояли два дракона, на обоих было что-то вроде повязок, закрывающих глаза. Они были прозрачными, чтобы можно было смотреть сквозь них. Он уже проверил, и эти повязки были сильно зачарованы на защиту от урона, призыва, вообще от чего бы то ни было. Поскольку глаза были недоступны, единственным вариантом оставалась пасть дракона. Но проблема заключалась в том, что драконий огонь был способен подавлять магию, наложенную человеком, а значит, пасть была не такой уж хорошей целью, как могло бы быть в противном случае. Оба дракона были взрослыми, в полный рост, и были невероятно опасны. Если дракону угрожает опасность, его партнер может впасть в ярость, как берсерк, и его придется усыпить, чтобы он не начал убивать. Это была одна из причин, по которой драконам нужны были заповедники: они не могли легко спрятаться от магглов, и если они впадали в ярость, то их нужно было остановить. Несколько лет назад произошёл случай, когда маггл-учёный нашёл несколько драконьих яиц и принял их за яйца динозавра, что, судя по тому, что Гарри читал об этом событии, вызвало немало проблем. В отличие от предыдущих матчей, Гарри остался стоять, ожидая сигнала к началу. Его обычная исходная позиция — согнутые колени и одна рука на полу — была не самой лучшей идеей с его нынешним состоянием, и он должен был быть осторожен, чтобы не усугубить свои травмы. Один из судей посоветовал ему проиграть раунд, учитывая его физическое состояние и то, что его противник использовал в качестве «туза». Гарри посмеялся над этим: «туз» — это не то, что нужно использовать против каждого соперника. Туз должен был стать последним сюрпризом, самым мощным оружием, которое застанет противника врасплох и ошеломит его, последней попыткой победить, самой секретной способностью. «Тузами» Гарри были его глаза, Сасша, орда патронусов и способность дублировать оружие. Патронусы, которые он использовал против Аполлин, были лишь малой частью тех, что он держал в голове. Хотя они были физическими, но не такими сильными и быстрыми, как он сам. Волшебник, имеющий опыт борьбы с магическими зверями, справился бы с дюжиной таких существ без особого труда. Преимущество этих тварей заключалось в их многочисленности: они должны были одолеть противника множеством мелких ран. Глаза Гарри не стал бы использовать в подобных соревнованиях: они были слишком смертоносны и могли слишком легко убить кого-то. Он никогда не оценивал свои глаза в Часовой башне, хотя они и были на уровне Мистических глаз, но не обладали такой силой, как у Медузы, но все же были выше, чем можно было ожидать от мистических глаз золотого класса. Его глаза были оружием, которое можно было использовать только тогда, когда они не будут воздействовать на кого-то из его друзей или союзников — либо из-за их сопротивления, либо из-за того, что их просто не было рядом. Их можно было использовать только против тех, кого Гарри хотел убить, в ситуации, когда не пострадали бы невинные. Хотя Гарри не слишком заботился о невинных, он все же предпочитал не допускать лишних жертв. Сасша была тем козырем, который использовался только в тех случаях, когда противник был слишком велик, чтобы справиться с ним в одиночку, или когда перед ним стояла слишком большая орда, чтобы сражаться с ней в одиночку. При удачном стечении обстоятельств она могла быть абсолютно разрушительной, но при этом рисковала быть выведенной из строя случайным образом. Гарри уже позаботился о ее слабости к петушиному крику, он также работал над тем, чтобы защитить её глаза от повреждений, а также внутреннюю часть рта. Проткнуть ей рот лезвием было бы самоубийством, но если кто-то готов зайти так далеко, то даже ребенок наверняка сможет её убить. Способность Гарри дублировать оружие — улучшенная форма проекции, которую он получил от Широ, — тоже была козырем. В то время как Широ приходилось более тщательно следить за тем, сколько праны он использует, у Гарри её было гораздо больше. Гарри хватало праны, чтобы массово пускать в противников оружие, и он мог только представить, насколько разрушительным будет бросок нескольких десятков копий его мечей. Лиз и Фран тоже можно было отнести к его тузам, но он знал, что они были более опасны сами по себе, а не как продолжение его самого. Гарри рассуждал так: он мог использовать свои способности, и у него были свои тузы, в то время как у Лиз и Фрэн были свои обычные способности и свои тузы. Он исключил их из списка своих тузов несмотря на то, что они были могущественными существами, которые следовали его указаниям, а значит, считались ими. Матч начался. Чжан в своём высокомерии просто направил на него своих двух драконов, и стал, скрестив руки, и продолжил с ухмылкой смотреть на Гарри. Тот покачал головой и стал ждать: драконы быстро приближались к нему. Он подождал, пока они почти настигнут его, и только после этого начал действовать. Мгновение спустя Гарри стоял в центре арены, а драконы были немного… обездвижены. Он использовал Калейдоскоп, и готовил телепорт с самого начала матча, чтобы сделать сразу две вещи. Во-первых, он перенесся туда, где сейчас стоял, а во-вторых, то на чем сосредоточились зрители, Чжан, судьи и комментаторы. Сасша дебютировала на турнире. Два дракона были связаны и прижаты змеёй длиной чуть меньше ста футов — тысячелетним василиском, который подчинялся только Гарри и никому другому. Она обвилась вокруг шей, крыльев, ног и хвостов драконов, сдавила их и не дала им использовать ни огонь, ни когти. Она шипела на Гарри, чтобы тот «покончил с этим» и что ей «ему лучше предоставить ей за это награду». Гарри с усмешкой посмотрел на нее, повернулся и пошел к Чжану. Теперь, когда два его дракона были выведены из соревнования, он выглядел гораздо менее самоуверенным. Он засунул руки в карманы, видимо, в поисках своей до сих пор неиспользованной палочки. Толпа, оправившись от шока, и начала скандировать его имя, и это было довольно волнующее чувство. Чжан был довольно непопулярным соперником, он полагался только на своих двух драконов, и его высокомерие и снисходительность ничуть ему не помогали. Гарри, напротив, был любимцем публики. Он был молод, был аутсайдером, и это обеспечило ему определенную поддержку. Он использовал различные способности: скорость, магию, черные ключи, патронусы. Он встречался с противниками лицом к лицу, и яркими примерами тому служат поединки с Оуэном и Аполлин. Был довольно тренирован и никогда не унижал противников, когда они проигрывали. Он был полной противоположностью Чжану, и теперь толпа увидит нечто иное. В руке Гарри держал несколько шариков, которые ему ещё предстояло использовать. Из четырех шариков в его руке один был красным, один синим, один желтым и один прозрачным. Каждый из них содержал изрядное количество праны, ведь они были всего лишь маленькими шариками из цветного стекла. Чжан как раз доставал свою палочку, когда Гарри бросил в него красный шарик. С криком «Ignis» вокруг него произошёл внезапный взрыв огня. Диаметр взрыва составил около двух метров, что весьма впечатляюще для такого размера. От взрыва Чжан подпрыгнул, а его рука и палочка были обожжены. Он выронил палочку и пытался её поднять, как Гарри бросил в него голубой шарик. С криком «Glaciem» этот шар выпустил взрыв другого элемента. На этот раз всё в радиусе метра от взрыва покрылось льдом, мороз покрыл всё, сделав его жёстким и холодным. Несколько сосулек прилипли к земле, и были направленны вверх, и Чжан поспешно отбросил их в сторону, пытаясь достать свою палочку, но у Гарри были другие идеи. На этот раз он бросил желтый шарик с криком «Fulmen». Сразу же стало ясно, что это молния, так как треск электричества заставил Чжана вскрикнуть от боли и снова выронить палочку. Он посмотрел на Гарри: его драконы были усмирены, и он не мог ничего сделать. Гарри бросил в его сторону четвёртый шарик, сопровождаемый криком «Aether». Этот последний шарик обладал двумя эффектами, связанными в один. Он был наполнен праной, которая перегружала любое заклинание, находящееся поблизости, и не давало ему сработать, и выпускал сотрясающий взрыв, от которого Чжана отбросило назад за пределы арены. На мгновение воцарилась тишина, а затем толпа взревела, обращаясь к победителю дуэльного турнира — Гарри Поттеру. Тот только усмехнулся, когда Чжан поднялся на ноги и обратился к своим драконам, чтобы Сасша отпустила их. Она направилась к Гарри, пока судьи и комментаторы спускались к нему, чтобы вручить ему трофей и попросить сказать пару слов. Гарри просто устал, он был полон сил, но устал. Он посмотрел на тысячи людей, выкрикивающих его имя, и широко улыбнулся, надеясь, что это поможет людям сосредоточиться на том, что он сделал, а не на том, что с ним произошло. Гарри не знал, что у берегов Англии есть остров, который только что потерял своего жителя. К английскому побережью плыл осужденный Сириус Блэк, у которого на уме было только одно — Гарри Поттер. Он не знал, что предстоящий год в Хогвартсе может стать для него одним из самых странных, как не знал он и о связи между ним и теперь уже бывшим обитателем тюрьмы Азкабан.