***
Минерва Макгонагалл сидела на своем столе в виде кошки-табби, с которой она каждый год начинала свои занятия. Довольно забавно, что многие забывали о том, что она анимаг, и каждый год она почти всегда была уверена, что поймает кого-нибудь. Урок должен был начаться менее чем через две минуты, и все её ученики были здесь, жаль только, что она не смогла удивить опоздавших, когда дверь в класс снова открылась. В комнату вошел Гарри Поттер, быстро осмотрелся, и занял место рядом с одной из близнецов, напротив Алисии Спиннет. Она гадала, когда же Гарри будет на её уроке, но ее не удивило, что это был его первый урок с пятикурсниками. Она слышала о нем много хорошего от своих львов, у которых уже были уроки с ним накануне. Минерва находила довольно забавным то, что могла услышать, если только притворялась чьей-то кошкой, отдыхая в гостиной Гриффиндора: столько всего, что иначе просто бы не узнала. Все ученики, кроме близнецов Уизли, выглядели несколько озадаченными тем, что к ним присоединился Гарри. Минерва сузила глаза, но поняла, что, скорее всего, они восприняли это как некий розыгрыш, ведь они пошли по стопам Джеймса Поттера и его товарищей. Говоря о Джеймсе, нужно было быть слепым, чтобы не заметить их попытки стать анимагами, и она внимательно рассмотрела крылья на спине Гарри. Похоже, они были результатом какой-то частичной трансформации, но он, похоже, не хотел от них избавляться… Значит, это желанная и выбранная форма? Несмотря на это, Минерва не могла вспомнить ни одной птицы, у которой было бы шесть крыльев вместо двух. Возможно, что-то пошло не так? Минерва так же смотрела на эту маленькую девочку, похожую на фею, которая везде была с Гарри. Она не знала, что и думать об этой «Холли», поскольку та казалась слишком знакомой с Гарри для человека, появившегося совсем недавно. Кроме того, она чувствовала себя в Хогвартсе совершенно спокойно, словно уже бывала здесь раньше. Гарри прекрасно относился к ней, и по тому, как они разговаривали, было очевидно, что они близки. Однако оставался вопрос: откуда она взялась? Минерва заметила, что Гарри, несмотря на повязку на глазах, явно смотрит прямо на нее, и на его губах появилась ухмылка. Он считал её забавной, не так ли? Похоже, он прекрасно понимал, что она анимаг, и, вероятно, знал, что она на самом деле профессор, но, возможно, она всё ещё могла удивить его. Минерва спрыгнула с профессорского стола прямо перед тем местом, где сидел Гарри, и в середине прыжка снова превратилась в человека. Она посмотрела на Гарри и заметила, что он совершенно не удивлен от всего этого, выглядел совершенно спокойным несмотря на то, что многие другие в классе были удивлены. Она оглядела его с ног до головы. — Я вижу, что для того, чтобы вызвать у вас реакцию, мистер Поттер, требуется нечто большее. Я знаю, какое у вас расписание, и знаю, почему вы здесь, так что не беспокойтесь о том, что я буду задавать вопросы об этом. Все, о чем вы должны беспокоиться, — это о хорошей успеваемости на моих уроках и обо всем остальном, что связано с трансфигурацией, о чем я могу у вас спросить. — Например, вот это, — сказала она, многозначительно посмотрев на его крылья. — Я видела это достаточно раз, чтобы узнать, но ваши крылья наводят меня на мысль о ком-то, кто прошел часть пути превращения в анимага. Вы застряли или это по вашей воле? Кроме того, если они у вас есть, не могли бы вы показать нам свою форму? Гарри усмехнулся. — Крылья у меня есть по собственной воле, и да, я могу показать вам свою форму, — Мгновение спустя на столе перед ней сидел обычный черный ворон. Холли издала визг восторга и тоже превратилась, но не в птицу, а в гигантскую бабочку. Ещё мгновение — и они снова стали прежними, правда, сохранив крылья. — Вам этого достаточно, профессор? — спросил Гарри, и Минерва была вынуждена признать, что, несмотря на невинный тон его голоса, в вопросе прозвучал скрытый намек на веселье. Минерва оглядела класс: остальные студенты, похоже, были в полном восторге от того, чего добился тринадцатилетний подросток. Она знала, что люди говорят о нем, до нее доходили многочисленные слухи и некоторые из их диких догадок. Она знала, что студенты в целом благоговели перед ним, таким юным учеником, который стал международным чемпионом по дуэлям. То, что теперь он также преподавал руны и Защиту от темных искусств, в которой, как она слышала, он был весьма хорош, было лишь дополнительным плюсом. Теперь они узнают, что он стал анимагом и перескочил два года по большинству предметов, Поттер ещё долго не даст упасть своей репутации. Честно говоря, Минерва хотела гордиться им, но всякий раз, когда она думала о нем, ей приходилось напоминать себе, что Гарри — это не Джеймс. Она постоянно думала что-то вроде «О, Джеймс, если бы ты мог увидеть своего сына сейчас», и ей приходилось заставлять себя думать иначе. Джеймс Поттер всегда был её любимцем, она помнила его ребенком до Хогвартса и во время учебы в нем. И помнила, что у него был природный талант к Трансфигурации — её предмету, как она всегда считала. Было бы проще, если бы он взял пример с Лили, тогда она могла бы сказать, что он сын своей матери, но нет, Гарри не был похож ни на отца, ни на матерь. Макгонагалл помнила, когда «семья» Гарри приезжала в Хогвартс, и если у неё будут спрашивать её мнение, то Гарри был похож на кого-то, то это было нечто среднее между мягкой формой того Зелретча, девочкой Альтруж и человеком Вейвера Вельвета. У Гарри стали проявляться некоторые склонности к шалостям, и ему было свойственно любопытство, как у Вейвера, но в целом ему было всё безразлично. Ее беспокоило это его отношение: оно не способствовало обретению друзей. Хотя Гарри не был одним из её львов, он был одним из барсуков Помоны, она старалась присматривать за ним ради его родителей. И она, и Помона заметили, что Гарри, похоже, больше не спит в гостиной Хаффлпаффа, но пока не нашли, где он проживает. Они исключили все три других факультета, но больше нигде в замке ничего не нашли. Не то чтобы его присутствие в другом месте было проблемой — по новому контракту ему полагалось собственное пространство и кабинет, — просто немного нервировало то, что он так эффективно прячется от них. Остаток урока прошел хорошо, и класс вскоре привык к тому, что Гарри находится среди них. Казалось, он отлично ладит с близнецами Уизли, Анджелиной Джонсон, Алисией Спиннет и Седриком Диггори. Все четверо гриффиндорцев были членами команды по квиддичу её факультета и спросили Гарри, не хочет ли он как-нибудь полетать с ними в воздухе. Минерва заметила, что им было очень интересно узнать, насколько хорошо он может управлять своими крыльями. Седрик Диггори был старостой и сказал Гарри, что тот должен прийти к нему, если у него возникнут проблемы. То, что Гарри сразу после этого помог Седрику выполнить заклинание, которое они изучали, должно было заставить его задуматься о том, кто к кому будет обращаться за помощью. Хотя Седрик был хорош, Минерва могла с легкостью это подтвердить, Трансфигурация просто не была его предметом. Однако Диггори был хаффлпаффцем, и, поскольку это был не его предмет, он прилагал к занятиям довольно много усилий, что с лихвой компенсировало отсутствие у него природных талантов. Близнецы Уизли, казалось, особенно хорошо ладили с Гарри, и не позволяли себе выйти за рамки нескольких шутливых замечаний, когда он был рядом. Она слышала о том, как близнецы Уизли несколько раз пытались подшутить над Гарри, но ему всегда удавалось избежать этого и обратить всё обратно на них, что, по крайней мере, заставляло их быть начеку. Что, казалось, удручало Гарри и забавляло Минерву, то, что все старшие девочки объявили Гарри «милым» и использовали любую возможность, чтобы обнять его. Именно в такие моменты становилось очевидным, что Гарри — это не Джеймс, их реакции были совершенно разными. Хотя Джеймс был одержим Лили Эванс с первого курса, и Мерлин знает, как это началось, он не был против того, чтобы, хотя бы, познакомится со всеми остальными девушками в школе. Если бы Джеймса неоднократно обнимали девочки постарше, как сейчас Гарри, он был бы на седьмом небе от счастья и предавался бы своим маленьким фантазиям. Однако Гарри никак не реагировал на это, он принимал объятия, но не более того. Минерва знала, что Гарри любит обниматься с людьми, по крайней мере, с некоторыми из них, потому что помнила, как он иногда прижимался к некоторым из своих друзей и родственниц, когда они были в Хогвартсе. Но здесь все было иначе: он не наслаждался объятиями и не пытался от них отмахнуться, а просто принимал их и шел дальше. Независимо от того, как он выглядел и как себя вел, Гарри был студентом, а Минерва — профессором. Она научит его всему, чему сможет, и, учитывая, что его превращение в анимага уже произошло, можно надеяться, что он унаследует природный талант своего отца в изучении её предмета, она очень на это надеялась.***
— Что значит, её трое? — спросил Гарри у Холли, весьма озадаченный тем, что она ему только что сказала. Уже подходил к концу второй урок, и третьекурсники должны были вот-вот выйти из класса Зелий. Гарри попросил Холли проверить Гермиону, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но Холли выглядела смущенной и сказала ему, что в школе сейчас три Гермионы. — Именно так, — ответила Холли, и сама выглядела довольно растерянной. — Я пробовала проверять защитные чары на предмет неисправностей, но ничего не нашла. Каким-то образом в замке существуют три существа, которых зовут Гермиона Грейнджер, — она хмыкнула, и была недовольна тем, что не может справиться даже с такой, казалось бы, простой задачей. Гарри знал, что одна из «Гермион» сейчас на Зельях, по ту сторону двери, на которую он смотрел, а две другие были на двух других уроках — маггловедения и арифмантии. После чего решил выяснить, в чем дело, и отправил Лиз и Фран за двумя Гермионами — они должны были быстро что-то выяснить. Сам Гарри собирался «привязаться» к этой Гермионе так долго, как только сможет, а если она уйдет куда-то, куда он не сможет, или у него будет урок, который он должен будет преподать, то с ней будет Лен. Он удивлялся, как Гермиона может находиться в трёх местах одновременно, ведь, насколько ему было известно, в волшебстве не было способа разделить себя на несколько человек. Гарри проверил, и в школе не появилось новых крестражей, и их не было зарегестрировано в опознавательных чарах, потому что, если бы они там были, то найти дневник было бы гораздо проще. Однако ему было интересно, что случится, если он поместит крестраж в одну из кукол, сделанных Тоуко. Гарри действительно встречался с Токо Аозаки, правда, всего два раза, да и то мельком. Ему не удалось составить представление о её личности, так как она занималась тем, что ей нравилось, что интересовало её в тот момент. Он знал, что она использует руны, не ладит со своей сестрой Аоко и поначалу настороженно относилась к самому Гарри. Гарри нравилось в ней то, что она относилась к нему так же, как и ко всем остальным: не как-то особенно, потому что он был учеником Зелретча или что-то в этом роде, не с нисхождением, словно он был каким-то ребенком-идиотом, не как что-то, что она соскребла бы с подошвы ботинка, потому что он был тесно связан с Аоко, а просто как к другому человеку. Гарри дал ей кое-какие заметки о переносе сознания, которые он собрал из некоторых томов, которые она вряд ли смогла бы достать. Взамен Токо показала ему несколько трюков, которые он мог проделать с эфиром, и дала общее представление о том, что из себя представляют ее кукольные тела низшего класса. Пока из этого ничего не вышло, но Гарри был полон решимости сделать собственное миниатюрное кукольное тело и поместить в него одного из своих патронусов, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Пока что у него получался лишь расплывчатый сгусток эфира в форме яйца, который не приносил ни малейшей пользы. Гарри был выведен из задумчивости, когда дверь открылась и из класса поспешили студенты, среди которых была и Гермиона. Хотя язвительность Северуса несколько поутихла, он по-прежнему не был самым популярным учителем, и неслизеринцы, как правило, почти бежали из его класса. Гарри под мантией-невидимкой последовал за Гермионой, стараясь ни на кого не натолкнуться. Гарри чуть не захихикал от того, как легко это было сделать, но он полагался не только на мантию — она лишь делала его невидимым. Помимо мантии, Гарри в качестве дополнительной меры предосторожности наложил чары на свои ноги, чтобы никто не услышал звуков шагов, на одежду, чтобы она не шуршала, и на лицо, чтобы заглушить дыхание. Гарри также наложил на себя нейтрализующее запах заклинание, чтобы никто не смог его учуять: единственным способом остаться незамеченным было бы отсутствие твердой оболочки или маскировка магической подписи. С этой Гермионой, похоже, ничего не происходило: первым делом Гарри получил мысленное сообщение от Фран. Казалось, что Гермиона, за которой она следила, незаметно оглядывалась по сторонам, или, насколько Гермиона могла действовать незаметно, прежде чем свернуть в пустой класс. Фрэн успела заметить какую-то цепочку на шее девушки, прежде чем та исчезла, но не более того. Гарри дал Лиз указание держаться поближе к своей Гермионе и посмотреть, сможет ли она увидеть, что находится на этой цепочке, если у её Гермионы тоже есть такая. Гарри ускорился и приблизился к Гермионе, за которой он следил, ему пришлось двигаться быстрее, чтобы она не исчезла, и не предупредила Гермиону о том, что он находится рядом с ней. Лиз была следующей, кто послал ему мысленное сообщение: похоже, Гермиона, за которой она следила, тоже исчезла, причём тем же способом. Лиз видела, что было на цепочке, — похоже, это были маленькие песочные часики. Она сказала, что у нее было странное ощущение от песка, она описала его как «непостоянным», как будто он постоянно меняется и никогда не бывает неподвижным. Гарри спросил Холли, не слышала ли она о чем-то подобном раньше. Как оказалось, слышала. Похоже, Гермиона использовала маховик времени — устройство для путешествий во времени. Даже у него были ограничения на то, как далеко он готов зайти, но путешествия во времени? Гарри мог только представить себе, как Аоко отреагирует на эти «маховики времени», учитывая, что основное применение пятой Истинной магии, которой она владеет, — это манипуляция временем. Это была забавная мысль — представить себе выражение лица Аоко, когда он расскажет ей об этом, что он и сделает при первой же возможности. Поняв, что ничего страшного в появлении «нескольких» Гермион нет, и что охранные чары не сработали, Гарри решил оставить Гермиону в покое. Он беспокоился, когда вокруг было несколько её копий, но осознание того, что директор и его заместитель, вероятно, знали об этом и, возможно, разрешили, успокоило. Он полагал, что уже одно её расписание должно было вызвать у него подозрения: иногда у неё было по три урока одновременно. Впрочем, он присмотрит за ней — зная Гермиону, она рано или поздно вымотается.***
Когда наступили выходные, Гарри отправился в Часовую башню, а затем рухнул на стул в покоях Зелретча. Гарри был совершенно измотан и рад, что в выходные у него был перерыв. Хотя его занятия проходили довольно гладко, лишь в некоторых из них присутствовали элементы неожиданности, ему все равно приходилось быть доступным для тех, кого он обучал, а это означало, что нельзя постоянно исчезать, чтобы заниматься собственными проектами. Гарри получил небольшой кабинет рядом с кабинетом Люпина — так было сделано, чтобы ученики могли легко найти нужного профессора, когда они в этом нуждались, — и к нему прилагалась небольшая спальня. Гарри разрешили переехать в эту комнату, но он остался в своей башне. У Гарри было ощущение, что по крайней мере несколько профессоров — Северус был одним из самых первым в этом списке — знали, что на самом деле он не спал в гостиной Хаффлпаффа, но, по крайней мере, теперь у него было место, где он «должен» быть. Гарри установил магический сигнализатор на случай, если кто-то постучит в дверь или откроет ее, чтобы знать, когда кто-то пытается войти в кабинет. Когда тот срабатывал, он всегда мог телепортироваться в комнату, где должен был спать, и выйти, чтобы поприветствовать гостя. — Тебя не было всего три дня, что, черт возьми, случилось? — Гарри открыл глаза и уставился на Вейвера. Тот знал Гарри достаточно давно, чтобы уметь различать его выражение лица даже с повязкой, закрывающей глаза. Однако он лишь усмехнулся: преподавание оказалось сложнее, чем люди думали. — Хогвартс случился, вот что, — Гарри ворчал. — Нет, я не имел в виду тебя, — он погладил надувшуюся Холли, которая тут же снова засияла. Гарри потянулся, наслаждаясь тем, как хрустят его кости. На мгновение он нахмурился и огляделся по сторонам. — А где все остальные? — спросил он. Вейвер пожал плечами. — Я понятия не имею, где Зелретч или кто-то из них, Сфено, правда, повела свой класс на экскурсию. Эвриала сейчас пытается прийти в себя после пьянки, а Альтруж занимается чем-то, связанным с апостолами, но чем именно, я понятия не имею, а Арквэйд уехала за границу, выслеживая апостола-изгоя, возможно, именно этим Альтруж и занимается, если подумать. Гарри хихикнул. — Черт, я хотел рассказать Аоко о том, о чем узнал, — Вейвер поднял бровь, а Гарри поудобнее. — Есть такие штуки, которые называются маховиками времени, и у Гермионы есть такое, угадай, что они делают? Вейвер на мгновение задумался. — Ну, раз они называются маховиками времени, значит, они имеют какое-то отношение ко времени. Гермиона — довольно прилежная девочка и, похоже, не из тех, кто рискует прогуливать уроки или что-то в этом роде, так что остается возможность остановить время, перемотать его назад или путешествовать в обоих направлениях. Поскольку это «маховик», подразумевается, что он его изменяет, так что я могу предположить, что прибор, поворачивающий время, отправляет желающего в обратном направлении, я прав? Гарри кивнул. — Да, ты прав. Я был в замешательстве, когда обнаружил, что по замку ходят три Гермионы, а Лиз и Фран наблюдали за двумя из них. Я последовал за последней, и попытался выяснить, не происходит ли что-то «не в ее интересах». Фран увидела, как одна из Гермион исчезла, когда начала возиться с цепочкой на шее, а Лиз подошла достаточно близко, чтобы разглядеть, что это такое. Я спросила Холли, узнала ли она этот предмет, и она рассказала мне о маховиках времени и о том, что они делают. — То есть ты хочешь сказать, что тринадцатилетняя, почти четырнадцатилетняя девочка имеет одну из этих штуковин? Разве это не опасно и не безответственно? Я знаю, что доверил бы его тебе и, если бы узнал её получше, мог бы доверить Гермионе, но разве эти вещи не контролируются? — почесывая подбородок, спросил Вейвер. Гарри хихикнул, поглаживая шерсть Лен. — Да, контролируются. Если учесть, что Гермиона — магглорожденная, а в обществе волшебников царят предрассудки, то все это становится ещё более серьезным. По словам Холли, именно в Отделе тайн Министерства магии хранятся все британские маховики времени, так что она должна была либо украсть его, либо получить по официальным каналам. Учитывая, как составлено её расписание, иногда проводя по три урока одновременно, вполне логично, что Дамблдор и, скорее всего, Макгонагалл знают об этом. Гарри сделал небольшую паузу и посмотрел на Холли. — На самом деле, я не думаю, что сильно ошибусь, если подумаю, что Макгонагалл — помогла ей. Я знаю, что эта женщина гордится своим факультетом и любит, чтобы у него все было хорошо, и, учитывая, что такая умная девочка учится в Гриффиндоре, а не в Рейвенкло, я уверен, что она постарается учесть желание Гермионы посещать как можно больше занятий. — Что-нибудь ещё, подтверждающее это? — с любопытством спросил Вейвер. Он был весьма заинтригован, когда увидел, как Гарри слегка вздрогнул и покраснел. — Ну, после каждого года обучения в Хогвартсе Зелретч показывал мне некоторые альтернативные реальности и то, как они отличаются от моей собственной. Но он показывает мне не все, а только основные моменты. Одна вещь, которая меня позабавила, — это то, насколько антагонистичными были отношения между «мной» и Северусом, многие из них, кажется, ненавидят друг друга. В любом случае, что касается Макгонагалл, это обычное дело, когда Гарри Поттер, который был распределен в Гриффиндор, становится членом команды по квиддичу на первом курсе, — сказал он. Гарри нахмурился. Есть причины, по которым первокурсники не допускаются в команды по квиддичу, опасность — лишь одна из них, но декан ведет Гарри прямо к Оливеру Вуду, ничего не объясняя по дороге, а потом говорит капитану, что «нашла» ему ловца. Кроме того, она часто просто дарит ему «Нимбус 2000», лучшую метлу из существовавших на тот момент. — Ты ведь купил себе метлу в первый раз, когда отправился в Косой Переулок, не так ли? — спросил Вейвер у Гарри с ноткой веселья в голосе. Гарри кивнул. — Да, но есть разница между тем, чтобы я купил её, и тем, чтобы кто-то из сотрудников подарил её студенту. Кроме того, когда я только начал летать, я не нырял с огромной высоты, не уворачивался от летящих пушечных ядер, не гонялся за шариком размером с грецкий орех в сотнях футов от земли и не выделывал нелепых трюков, — объяснил он. — Справедливо. Но ты знаешь, сколько времени она тратит? Если все, для чего она использует это устройство, — это уроки, то она быстро измотает себя. Кроме того, ей понадобится дополнительное время на сон, еду, работу и другие дела. А когда наступит конец года, и учителя начнут нагружать ее экзаменам, будет не до веселья, — Гарри хмуро согласился. Помимо того, что Гермиона следовала правилам, а они, несомненно, предписывали ей как можно реже пользоваться маховиком, одним из главных правил, касающихся времени, было запрещение появляться вместе со своими копиями. Это усугубило бы ситуацию — постоянная необходимость быть начеку и помнить о том, где она находится и что должна делать в это время её вторая сущность. — Я поговорю с Дамблдором и, возможно, с Макгонагалл. Если мы сможем выделить ей комнату или две, где она сможет поспать и поесть, это облегчит ей жизнь, хотя я и не рад, что она вообще этим занимается. Интересно, знают ли её родители о её нелепом расписании? Я мог бы заглянуть и спросить об этом, если покажется, что Гермиона начинает перегружать себя, — последняя фраза он едва слышно пробормотал, после чего обнаружил, что Лен забралась ему на грудь, чтобы посмотреть в глаза. Вейвер увидел, как Лен по-кошачьи прижимается к груди Гарри, и подумал, нет ли поблизости камеры. Он заметил её на столе рядом с собой, как ни странно, потому что мог бы поклясться, что в прошлый раз, когда туда смотрел, её там не было. Он сделал снимок так незаметно, как только мог, не привлекая внимания Гарри, Холли или Лен, прежде чем сунуть камеру в карман. — В любом случае, Гарри, не хочешь ли ты поделиться со мной тем, как проходили твои занятия? Возможно, я смогу дать несколько советов, ведь я и сам, вроде как, неплохой учитель, — Гарри фыркнул: Вейвер действительно был известен тем, что мог помочь своим ученикам полностью реализовать их потенциал. Гарри рассказал ему о том, как проходили его уроки по Древним рунам и Защите от темных искусств. Он рассказал ему о том, каково это — посещать занятия с учениками на два года старше его, а также поделился некоторыми вещами, на которых были сосредоточены его проекты. Вейвер задумался над тем, что рассказал ему Гарри, прежде чем ответить. — Пока что все выглядит неплохо. Я обнаружил, что, если ставить перед учениками достижимые цели, так сказать, они становятся более мотивированными. Ты заинтересовал своих учеников, и теперь и нужно сохранить их интерес, а также заставить их приложить необходимые усилия для достижения результатов. Гарри кивнул головой. — Этого легче добиться на моих занятиях по Защите, но большая часть раннего курса Рун — сплошная теория. Пока что я использую демонстрации, но это не будет продолжаться вечно. У тебя есть идеи, что я могу сделать, чтобы они не отвлекались? — спросил он. — Это сложно, так всегда бывает с предметами, основанными на теории. Ты не можешь взять их на экскурсию, как с уроками истории у Сфено, и, поскольку это теория, ты не можешь заставить их работать вместе над практическим проектом. Есть ли что-нибудь подходящее для их возраста, сделанное с помощью рун? — поинтересовался Вейвер. — Есть много вещей, сделанных с помощью рун, но они, как правило, не детские. У детей волшебников есть магические игрушки, но они, как правило, зачарованы. Руны используются для таких вещей, как Омут Памяти, защитные чары, чтобы сделать чары постоянными и многое другое, — сказал ему Гарри. — А для чего используется Омут Памяти? — спросил Вейвер. — Это устройство, используемое для хранения и просмотра воспоминаний. Они довольно редкие и дорогие из-за магии, используемой при их создании. Чтобы создать нечто подобное, требуется изрядное количество расчётов, тонна рун, немного алхимии, чары и даже кое-что из того, что они должны изучать в прорицании, — заклинания, очень похожие на заклинания подслушивания, — объяснил Гарри и пожав плечами. — Полагаю, это не выход. Погоди, ты мог бы составить для них несколько головоломок на основе рун. Разве нет? Я имею в виду, что ты лично предварительно зарядишь их, и когда головоломка решена, активируется эффект. Это может сработать, и они будут учиться, не осознавая этого, — высказал свое мнение Вейвер. Гарри кивнул головой, и начал размышлять над этим, — возможно, это хорошая идея. Это займет часть его стремительно сокращающегося свободного времени, но он сможет это сделать, только попросит помощи в создании головоломок. Гарри и Вейвер довольно бурно обсуждали это, в конце концов Гарри взял перо и бумагу, чтобы записывать идеи за всем этим, и никто из них не заметил, как пролетело время.***
Часть следующего дня, воскресенье, Гарри провел у себя дома в городе Фуюки. Хотя большую часть предыдущего дня он провел с Вейвером, все остальные в конце концов появились. Сфено ворчала что-то про проклятых сопляков, не понимающих, что значит «не трогать», Гарри в конце концов надоело, и пошёл варить для Эвриалы лекарство от похмелья, Зелретч в конце концов вернулся со своих дел, и Гарри провел с ними несколько часов в кругу семьи. Перед тем как отправиться в Фуюки, Гарри взял свой экземпляр «Ежедневного пророка», чтобы прочесть его во время завтрака. Широ должен был прийти около одиннадцати, и они вдвоем потренировались бы часок-другой, совершенствуя свои навыки. Вначале они не использовали никаких магических приемов, и Гарри сдерживал свою природную скорость и силу — в конце концов, первые спарринги должны были улучшить их навыки. Когда Гарри и Широ станут достаточно компетентными, чтобы их поединки стали более инстинктивными и менее вынужденными, тогда они начнут чаще использовать магию. Глупо использовать все сразу, если у тебя нет опыта в бою, придется разделить свое внимание между боем с противником и поддержанием заклинаний, которые улучшали твоё тело. По результатам проведенных поединков они определили, что естественный стиль Гарри состоит исключительно из скорости и смертоносного намерения. Гарри вообще не блокировал атаки, всегда уклонялся от них и наносил удары по слабым местам. Кроме того, он обычно использовал либо длинное оружие — косу, алебарду, копье и тому подобное. Когда он пользовался двумя оружиями, то, как правило, применял довольно короткие клинки, перчатки с лезвиями, кинжалы, а также старался как можно быстрее сократить дистанцию. Широ, напротив, предпочитал защитный стиль. Он выжидал, пока противник сделает свой ход, и только потом контратаковал, чтобы воспользоваться открывшейся возможностью. Если Гарри всегда наносил удар, который, если бы они использовали настоящее оружие, был бы мгновенно смертельным, то Широ предпочитал наносить нокаутирующие удары. В то время как Гарри прекрасно владел длинным оружием, основным оружием Широ было крупным дуэльным клинком, а вторым — однолезвийный клинок. У обоих были свои преимущества и недостатки: если Гарри сталкивался с более быстрым противником, то ему приходилось быть очень осторожным, если Широ противостоял другому противнику с двойным оружием, то его стиль давал минимальные шансы на успех, длинной оружия Гарри был ограничен в тесном пространстве, как и его мобильность, а стиль с двойным оружие Широ требовал большей концентрации, чем с одним. В дверь постучали, и Гарри недоуменно посмотрел на часы: было только половина девятого. Открыв дверь, он обнаружил там Сакуру, которая ждала его. Он поприветствовал её и провел в гостиную, а затем отправился на прилегающую кухню, чтобы приготовить чай. — Доброе утро, Сакура, должен сказать, что я не ожидал никого увидеть так рано, — Гарри принес чайный сервиз и использовал свое любимое заклинание кипячения крови, чтобы нагреть воду и сделать это побыстрее. Сакура покраснела, на что Гарри поднял бровь. — Просто рядом с тобой, я чувствую себя в тепле и безопасности. Наверное, я воспринимаю тебя как старшего брата, на которого всегда можно положиться. Гарри хихикнул. — Не знаю, заметила ты или нет, Сакура, но я младше тебя примерно на два года. Хм, если ты видишь во мне брата, значит ли это, что ты моя старшая сестра? — весело спросил он. — Думаю, да, просто ты кажешься более ответственным, чем все, кого я знаю. Широ-сенпай и Рин-семпай по-своему ответственны, Широ работает и заботится о Тайге-сенсей, а Рин — сирота, но в тебе просто есть какая-то легкость, которой я иногда удивляюсь, — Гарри слегка нахмурился: в её голосе прозвучала легкая заминка, когда она упомянула, что Рин — сирота. — Наверное, да. Я знаю, что сейчас я чертовски устал, ведь тоже вернулся в школу всего три дня назад! У меня ученичество по рунам и Защите от темных искусств, а это значит, что я сейчас преподаю. Скажу тебе просто: преподавать гораздо сложнее, чем люди думают, — сказал Гарри. — Ты преподаешь? — удивленно спросила Сакура. — Наверное, это здорово, мир волшебников кажется гораздо менее жестоким, чем мир магов, — Гарри снова нахмурился: в ее словах было что-то горькое — какая-то история? — Ну, знаешь, один из моих маленьких побочных проектов может привести к тому, что я смогу превращать людей в ведьм и волшебников, — Гарри сказал это беззаботно. Отчасти это было правдой, но на самом деле он искал способы извлечь волшебство из крестражей Риддла и вживить ее кому-нибудь другому в качестве своеобразного магического ядра. — Если мои исследования окажутся плодотворными, то знай, что ты одна из тех людей, которых я мог бы превратить в ведьму. Бородавки и зеленая кожа не обязательны, но я уверен, что ты сможешь сохранить свою красоту, если до этого дойдет, — Гарри захихикал, когда Сакура слегка покраснела: ему нравилось добиваться подобной реакции от людей. — Спасибо, думаю, мне бы это понравилось, — Гарри не сказал, что она не любит магию, хотя и догадался об этом. Затем задумался над этим: она с горечью относилась к магам в целом и, похоже, имела неудачный опыт общения с ними. Он знал, что у Сакуры был большой потенциал, а линия Макири превратилась в эквивалент магов-сквибов. Возможно, Сакура изначально не была Мато, она была вторым наследником или что-то в этом роде? Гарри знал, что у магов, как правило, не бывает двух наследников, если не считать сестер Эдельфейт, так что Сакура была передана Мато, потому что вместо нее был другой наследник? Гарри знал, что это не обязательно должен быть кто-то более искусный в магии, например, Аоко была менее искусна, чем Токо, так что это вполне возможно. — У тебя тут милый дом, это так на тебя похоже, — Гарри приподнял бровь, услышав случайный комментарий Сакуры, и задумался. — О? С чего ты это взяла? — спросил он. Сакура окинула его безразличным взглядом. — Цветовая гамма, например, ты предпочитаешь черный, фиолетовый и серебряный. А еще украшения, здесь много греческих вещей. Есть и гобелены, на них вышиты некоторые из старых легенд: Медуза Горгона, Медея Холхидская, Геракл и Эгейские конюшни, — она на мгновение нахмурила брови. — Но в них есть одна особенность: люди, которые должны быть героями, показаны не в лучшем свете. На картине, где Геракл очищает конюшни, наяды злятся на то, что он загрязнил их реки, а на картине, где Персей обезглавливает Медузу, он выглядит как чудовище. Все это складывается в нечто, что определенно похоже на тебя, и я чувствую себя здесь комфортно, — последняя фраза прозвучала почти неслышно, но острый слух Гарри уловил ее. Он решил ничего не комментировать — вряд ли она хотела, чтобы он это услышал, да и кто он такой, чтобы жаловаться, если ей комфортно в его доме? В дверь снова постучали, и Гарри стало интересно, кто это на этот раз. Он встал и оставил Сакуру на месте, а сам пошёл открывать дверь, чтобы обнаружить там Рин. Гарри слышал от Сакуры и Широ, что по утрам она похожа на зомби, и внутренне усмехнулся, представив себе эту картину. Впустив её в дом, он вернулся к Сакуре и обнаружил, что она играет с Лен, которая была в кошачьей форме. Он усмехнулся и пошел за другой чашкой для Рин, которая села рядом с Сакурой. В отличие от традиционных японских домов, в доме Гарри все было сделано в западном стиле. В столовой стояли стулья и стол на уровне пояса, а не как обычно в Японии — близко к полу, и в доме не было бумажных дверей, все было деревянным. Вернувшись, Гарри обнаружил, что Сакура все еще играет с Лен в форме кошки, а Рин с закрытыми глазами считает в обратном порядке от десяти: возможно, вид Сакуры, играющей с шестисотлетним суккубом, как-то на неё повлиял. Как бы то ни было, Гарри поставил перед Рин чашку и наполнил её чаем, а затем бросил рядом с ней небольшой пакетик. Рин открыла глаза и с любопытством посмотрела на Гарри, после чего начала ковыряться в пакете, который Гарри бросил рядом с ней. Казалось, она подавилась, когда поняла, что Гарри просто дал ей несколько высококачественных драгоценных камней, как будто это пустяк. Рин бросила взгляд на веселящего Гарри. — Ты ведь просила у меня несколько драгоценных камней, не так ли? — спросил Гарри. Сакура наблюдала за ним, похоже, тоже веселилась, как Рин смотрит на него. Холли встала на кофейный столик и взяла в руки один из драгоценных камней, размером с её голову, и тихонько присвистнула. — Наверное, да, но я не ожидала, что ты это сделаешь, — она процедила это сквозь стиснутые зубы. Гарри лишь одарил её еще одной веселой улыбкой, что лишь еще больше раззадорило её. В конце концов Рин просто фыркнула и повернулась к Холли. — Я знаю, что уже видела тебя рядом с этим идиотом с завязанными глазами, но кто ты такая, чёрт возьми? — Гарри услышал смех Сакуры, которая, похоже, находила большое удовольствие в том, что Рин не вела себя, как её образ «идеальной школьницы». Холли только надулась, и скрестила руки. — Я Холли, а ты грубиянка! — на виске Рин запульсировала жилка, когда она вступила в словесный поединок с миниатюрной девушкой с крыльями бабочки. Гарри и Сакура лишь забавно наблюдали за тем, как эти двое пытаются поддеть друг друга. По какому-то невидимому, по крайней мере для наблюдателей, сигналу и Холли, и Рин в раздражении отвернулись друг от друга. Они обе, казалось, целенаправленно смотрели в противоположную сторону, и Гарри пришлось подавить смех от нелепости происходящего. — Не думай, что я забыла, мистер, — Гарри моргнул, когда Рин сосредоточилась на нем. — Ты расскажешь нам, что за фокус с крыльями? Я знаю, что ты всегда был странным, но эти крылья привлекут к себе внимание, если ты будешь разгуливать на улице. Гарри пожал плечами и быстро наложил на свои шесть черных крыльев несколько чар. — Этого достаточно? — спросил он у Рин, которая моргала и терла глаза, так как больше не могла видеть большие придатки, сложенные на спине черно-фиолетового мальчика. — Это что, еще одно заклинание? — спросила она, ещё больше раздражаясь от того, насколько свободным и лёгким казалось его волшебство, и чары, как называл их Гарри. — Неужели кто-то может вот так просто заставить вещи исчезнуть? Гарри покачал головой. — Это было заклинание Волшебства, на самом деле чары «Незаметности», но они не делают вещи невидимыми. Вместо этого я мог бы действительно сделать их невидимыми, но это заклинание придает им блики, а это заклинание подходит как нельзя кстати. Если я выхожу на улицу, то обычно накладываю на них несколько заклинаний, чтобы люди не замечали, что у меня есть крылья: чары невидимости, незаметности, магглоотталкивающие и некоторые другие. Я мог бы просто временно избавиться от них, но тогда мне пришлось бы корректировать свой баланс, а это очень выбивает меня из колеи. Рин продолжила расспрашивать его о волшебстве, на что он отвечал свободно, так как знал, что без ядра она не сможет извлечь из этой информации никакой пользы. Так они и проводили время, пока в дверь снова не постучали — вероятно, это был Широ, — что позволило Гарри отступить от натиска вопросов. Как оказалось, за дверью стоял именно он. Гарри бросил взгляд на ближайшие часы и отметил, что пришел на несколько минут раньше, чем обычно, — Широ никогда не опаздывал, если только не задерживался, чтобы помочь кому-то или чему-то. Гарри поприветствовал его, и они отправились в додзё, остальные гости последовали за ними.***
Сакура и Рин наблюдали за спаррингом Гарри и Широ, оба напрягались и, особенно Широ, вспотели. Было довольно любопытно, что Гарри не так устал, как Широ, который буквально обливался потом. Впрочем, все уже смирились с тем, что Гарри, скорее всего, не такой уж и человек, каким притворяется. Наблюдать за их поединком было довольно интересно, и они с удовольствием наблюдали за тем, как их друзья сражаются. Гарри держался ниже к земле и наносил быстрые, точные удары в слабые места, такие как бедренная артерия и пах. Он переходил к ударам выше по телу только тогда, когда у него был достаточный импульс, и он мог перекатиться в сторону, если ему нужно было прервать атаку. Он был прекрасен, словно змея в сочетании с пауком, затаившимся в засаде. Наблюдатели, не знавшие о гибкости волос Гарри, также удивлялись, как он не запутывается в них и как они остаются гладкими и прямыми, что бы он ни делал. Кроме того, волосы хорошо скрывали его действия, так как были намотаны вокруг него. Широ, напротив, был похож на непоколебимую скалу. Хотя, возможно, это и не лучший способ описать его, он не обязательно оставался на одном месте, в конце концов, он был менее подвижен, чем Гарри. Широ, как правило, ждал, пока атака дойдет до него, и старался либо направить удар в нужную сторону, либо отбить оружие в сторону, чтобы создать для себя момент для атаки. Оба знали, что их стили сопряжены с большим риском: один сильный удар по Гарри, и все, одна атака, которую Широ не сумеет отвести, и он умрет. Именно это и делало их спарринги такими захватывающими — осознание того, что, если бы они использовали настоящее оружие, достаточно было бы лишь малейшего промаха, и с ними было бы покончено. Сакура ушла без четверти двенадцать, она хотела приготовить что-нибудь на обед, и Рин осталась наблюдать за поединком двух друзей. Лицо и тело Широ были сосредоточены и сжаты, как пружина, а Гарри, особенно с повязкой на глазах, был пуст и нейтрален. Ей стало немного страшно от того, что эти двое, похоже, способны просто отключить свои эмоции и полностью сосредоточиться на происходящем между ними поединке. Она и сама владела боевыми искусствами на достаточно высоком уровне, но знала, что проиграет, если встретится с кем-то из этих двоих лицом к лицу. Она также видела, как Гарри время от времени использовал проклятия Гандр, когда их поединки были не столько «отработкой боевых навыков», сколько «посмотрим, как ты справишься с подобным». Она была удивлена способностью Гарри ходить или бегать по любой поверхности, горизонтальной или вертикальной, для него это не имело значения, и он выглядел так же комфортно, как и на земле. Впечатляющим было и то, что Широ использовал какую-то форму продвинутой проекции. Некоторое время назад Гарри подарил ему набор из пяти кинжалов, каждый из которых был пропитан одним из пяти первоэлементов: Огонь, Вода, Воздух, Земля и Эфир. Очевидно, что он мог полностью копировать их и использовал в качестве гибрида метательных ножей и бомб, перегружая их праной, чтобы они взрывались при броске. В конце концов, им двоим надоело избивать друг друга, и Гарри сказал своему спарринг партнеру, что тот может воспользоваться одной из трех ванных комнат в доме, чтобы привести себя в порядок, и собирался сделать то же самое. Широ, недолго думая, согласился и, выйдя из ванной, с удивлением обнаружил, что его одежда каким-то образом уже выстирана и высушена, — он подозревал, что причиной тому стало волшебство Гарри. А когда спустился в столовую, он обнаружил, что Сакура уже закончила готовить ужин для всех, и все уселись за стол, чтобы поесть. Широ был немного обескуражен: он собирался приготовить обед сегодня в благодарность за то, что Гарри нашел время для спарринга с ним, но, поблагодарил Сакуру за еду, и сел за стол вместе с остальными. Рин и Гарри заметили румянец на щеках Сакуры, когда Широ поблагодарил ее, и, несмотря на повязку на глазах, сами весело переглянулись, после чего принялись за еду. Гарри взял с собой «Ежедневный пророк» и прочитал статью на первой странице. Казалось, в последнее время все только и говорят о Сириусе Блэке — его видели неподалеку от Хогвартса. Гарри не знал, что и думать по этому поводу. Он начал копать информацию об этом человеке и, кроме того, что он был его собственным крестным отцом, не нашел ничего важного. Гарри действительно задавался вопросом, почему Блэк направляется в замок, и почему делает это именно сейчас. Его посадили в тюрьму примерно в то же время, когда Гарри остался с Дурслями, возможно, на день или чуть позже, так почему же он ждал двенадцать лет, чтобы вырваться на свободу? И как ему удалось это сделать? Известны случаи, когда после длительного пребывания рядом с дементором магия ослабевала, люди становились бесплодными, сходили с ума, лишались одного из чувств, а иногда и вовсе теряли рассудок. Когда Гарри столкнулся с ними в поезде, от них исходило ощущение гниения и разложения. Не было ничего удивительного в том, что именно этим они и занимались — гнили и разлагались. Возможно, дементоры оказывали на людей какое-то воздействие, которое ещё не было задокументировано, — в конце концов, они были сложными существами для изучения. Гарри подумывал о том, чтобы поспорить со смертью по поводу своего новообретённого ощущения существ, тесно связанных со смертью: дементоры, фестралы, даже призраки казались ему немного другими. Он вспомнил, как она говорила об «аватарах» смерти и о том, что на Гарри это почти не повлияло, но каких изменений он может от этого ожидать? Он также задавался вопросом, как будут развиваться события, если он когда-нибудь встретится с Блэком лицом к лицу. Всё зависит от того, как поведет себя Блэк: будет ли он враждебным, безумным или каким-то другим. Одно можно было сказать точно: Гарри не собирался подпускать его к себе слишком близко и на всякий случай будет держать между ними дистанцию. Гарри начал ворчать про себя, что с началом учебы в Хогвартсе все стало намного сложнее, чем раньше. В Часовой башне ему пришлось иметь дело с одержимым закусками суккубом, с чокнутой принцессой мёртвых апостолов, с её одинокой сестрой, с его сёстрами, которые были божественными существами, с его иногда антисоциальным дядей Вейвером и веселым дедушкой Зелретчем. После поступления в Хогвартс ему пришлось столкнуться с Тёмными Лордами, осколками души, незаслуженной популярностью, преследующими поклонниками, подругой-призраком, настоящими обычными человеческими друзьями, людьми, которые ожидали, что он будет таким же, как его родители, манипулирующим директором, хотя он немного успокоился после окончания первого курса, василиском, сознанием замка, двумя Героическими Духами и теперь осуждённым преступником, который был как-то связан с ним, а также он сам стал учителем. Гарри было интересно, чем сейчас занимаются Арквейд и Альтруж: он знал, что ни одна из них не в Англии, и, судя по тому, что он слышал, они находятся где-то в Азии, возможно, даже в Японии. Тот факт, что они обе отсутствовали одновременно, настораживал: он не знал, что могло потребовать внимания Альтруж, но Арквейд всегда была начеку — вдруг она не покончила с Роа окончательно. Ход мыслей Гарри прервали две вещи, произошедшие практически одновременно. Он был единственным, кто не подпрыгнул, когда перед ними появился Зелретч, возникший из воздуха с письмом в руке. Однако он закрыл глаза, вздохнул и пошел открывать дверь, когда в нее постучали, оставив всех желающих посмотреть, кто там. Чего он никак не ожидал увидеть, так это Альтруж и Арквейд, между которыми стоял связанный мертвый апостол. Гарри с любопытством посмотрел на рыжеволосую девушку с карими глазами снова вздохнул. Он повернулся и указал им следовать за ним, а сам вернулся в дом, чтобы посмотреть, что на этот раз нарушит его покой.***
Обычные жители города Фуюки растерянно смотрели на происходящее. Гарри сидел в кресле и читал письмо, которое передал ему Зелретч, а на его виске пульсировала жилка. Гарри поднял глаза на Зелретча, который сделал невинный вид, который никого не обманул, и Гарри продолжил ждать. — Ну и ладно, — Зелретч надулся, действительно надулся. — Я уже прочитал письмо и должен сказать, что твои услуги, похоже, очень востребованы, — Зелретч ухмыльнулся, а Гарри застонал и провел ладонью по лицу. — Простите, — заговорила Сакура. — Но что-то не так? — спросила она. Гарри отмахнулся от нее. — Нет, не совсем. Это письмо от моего директора, Альбуса Дамблдора. У одного из студентов Хогвартса, моего друга, крайне тяжелая реакция, когда он находится рядом с дементорами. Так получилось, что в настоящее время в Хогвартсе находится несколько дементоров по заданию Министерства. Меня попросили научить Невилла чарам патронуса, единственной защите обычного волшебника от дементоров и летифолдов. Рин нахмурилась. — Не обижайся, но ты ещё ребенок. Может, ты и учишь кого-то, но, конечно, есть кто-то, кто может научить его лучше, чем ты? У тебя есть другие дела, например, твои собственные уроки. — Патронус — это пример магии, основанной на эмоциях, — объяснил Гарри. — Его гораздо легче создать, когда ты находишься рядом с кем-то, к кому испытываешь положительные эмоции, в данном случае это дружба. Кроме того, мои патронусы отличаются от обычных. Лично я считаю, что на это повлияла моя магия, но волшебники об этом ничего не знают, поэтому все, что они видят, — это очень мощный патронус. — Ты собираешься его учить? — спросил Широ. — Да, наверное, буду. Просто, кажется, в какую бы сторону я ни повернул, меня просят сделать что-то ещё или я чувствую необходимость сделать это, — ответил Гарри. В этот момент Арквейд и Альтруж смущенно потупили взоры. — Теперь, когда я разобрался с этим, по крайней мере, пока я не увижу Невилла и Дамблдора, могу я спросить, что здесь происходит? — спросил Гарри у Арквейд и Альтруж, указывая на связанного вампира между ними. — Может быть, я не так хорошо разбираюсь в фетишах, как некоторые другие, но мне кажется, что это пример бондажа, или шибари, как его называют японцы. Обычные жители города Фуюки стали свидетелями того, что в обычной ситуации показалось бы им невероятным, — раскаивающейся Альтруж Брюнстад, которяа нервно шаркала ножкой. — Видишь ли, мы услышали слухи о вампире в городе Мисаки и отправились туда, чтобы провести расследование. Что касается меня, то я слежу за теми апостолами, которые рискуют открыть сверхъестественную сторону вещей обычным людям, за ними и за теми, кто доводит их до безумств. Я полагаю, что Арквейд отправилась туда, потому что это было последнее место, где, как известно, Роа проявлял активность, — объяснила Альтруж. — Да, а еще там есть человек, о котором Аоко беспокоилась, когда мы были там в последний раз, — добавила Арквейд. — Она рассказала мне о мальчике по имени Шики Тоно, у которого были довольно необычные мистические глаза, к которым даже мне следовало бы относиться хотя бы немного настороженно. Как бы то ни было, оказалось, что Роа перевоплотился в оригинального Шики Тоно, того самого, который, как упоминала Аоко, изначально был Шики Наная, а Роа был уничтожен много лет назад. Как сказала Альтруж, я отправилась туда из-за своих опасений по поводу Роа. Альтруж начала продолжать за сестрой. — Мы нашли девушку, Сацуки Юмизука, которая была причиной того, что мы слышали. Она была укушена и обращена, но её упустили. Мы слышали о ней с тех пор, как я, кажется, упоминала тебе о её Зеркале Души, Саде Истощений. — В любом случае, — продолжила Арквейд. — она нападает на людей и пьет их кровь. Мы знаем, что вампирам нужна человеческая кровь, чтобы выжить, но она не особо скрывала это. Кроме того, она влюбилась в мальчика Шики и стала преследовать его. Альтруж фыркнула. — Она пыталась укусить мальчика, чтобы они могли быть «вместе навсегда» или что-то в этом роде, но Шики Тоно женился на своей сводной сестре, и не был с ней знаком. Так получилось, что обеим сторонам удалось уйти живыми, и, кажется, было бы позорно просто её зарезать. Арквейд кивнула. — Когда ее укусили, она не умерла и не превратилась в маленького слабого упыря. Она почти мгновенно стала полноценным вампиром. У нее невероятный потенциал, и, похоже, она довольно эффективно преобразует кровь в энергию, просто в последнее время она стала расточительной. — Мы надеялись, — сказала Альтруж. — Что ты подумаешь о том, чтобы попытаться сделать из нее что-нибудь. Мы знаем, что ты хорошо ладишь с людьми, ради всего святого, ты заставил меня открыться. Если кто и сможет это сделать, то только ты, так что, согласен? Прости, если тебе кажется, что мы сваливаем на тебя все, но ты всегда добиваешься результата. Многие были бы шокированы тем, что сказала Альтруж. Принцесса Затмения Темной Крови нечасто извиняется, но Гарри оказался в уникальной ситуации: он был ее лучшим другом, её первым другом. Он смотрел на связанную девушку между Арквейд и Альтруж и надеялся, что не пожалеет об этом решении. — Ладно, хорошо. Правда, я не думаю, что мне разрешат взять её с собой в Хогвартс, так что днем ей придется оставаться здесь, если только я не смогу договориться с директором, благо он любит вторые шансы и все такое, — сказал Гарри. Он начал потирать висок ладонью, и размышлять о том, насколько запутанной может быть его жизнь.