I get up in the morning
To the beat of the drum
I get up to this feeling
Keeps me on the run
I get up in the morning
Put my dreams away
I get up, I get up, I get up again
...
Найт-Сити не отучил Ви от наивности. Зато научил тому, как проебать все, что у тебя есть.. было, когда-то. Ведь правду сказал черт: «Здесь ты засыпаешь с ощущением, что ты крут, а на утро понимаешь, что ты никто.» Когда по твоей вине умирает лучший друг, когда тебе не дают сдохнуть и приваливают в придачу невъебенный груз — мозги ебущего конструкта, то хочется лишь пулю в лоб и не мучиться. Но где-то в голове, тихо-тихо, третьим голосом, эхом раздается укор от очередного покойного, мол: «не просирай шанс, чумба. Ради меня.» Стремление стать легендой? Увольте, сейчас это кажется детской мечтой о полетах в темную бездну над головой. Аж смешно становилось. Выжить бы? Наверное.. После милых диалогов с Джонни Сильверхендом и пиджачком Арасаки — Горо Таке-тако… просто Горо, опустошенный наемник заваливается в бар Валентино. Смотрит в пол, выслушивая нервный тихий голос мамы Уэллс; обнимает разбитую Мисти; глупо улыбается, расхаживая по гаражу Джекки; ловит взгляд Виктора; молча оставляет книжку, не в силах сказать даже слова — какой, блять, еще речи? А потом осушает бокал за бокалом, раз за разом предпринимая попытку не вслушиваться в разговоры людей о покойном. Раз за разом проваливаясь и запрашивая бармена обновить. С этого вечера ощущение, когда в пьяном бреду все кажется неестественным и ненастоящим, не сходило не на минуту. И в какой-то момент это должно было сыграть свою роль....
Для Джонни Ви был божьим одуванчиком и вселенской загадкой — он действительно не вдуплял, как этот мальчик все еще не угробил себя. Да мало того — как это чудо являлось, упаси кто-либо, ебанным наемником, что забрался на неплохую нишу пищевой цепочки улиц города? Нет, конечно, он знал — вся память Ви, как удобно, была в его распоряжении. Но пацан правда всю свою жизнь был безумно хорошим для такого города, как Найт-Сити. И не сдох же. Ну... Наемник был открытой книгой, простой для чтива, но после последней страницы оставляющей мешок вопросов. И конструкту узнать, что творится в голове у пацана, было легко, но понять — черт ногу сломит. А ведь обычно, в свое время, это говорили про него, Джонни....
Прогнозы были неутешительными, а Ви все равно старался. Получал пизды, кашлял кровью, мирился с голосом собственным и голосом, вещающим устами не своими, в голове, а ведь оба из них были несколько ебанутыми. И, хоть Джонни не уследил в какой именно момент, но Ви, кажется, просто невъебенно как заебался. Этого стоило ожидать, как и того, что он просто-напросто стрельнет себе пулей промеж глаз. Однако только одно из ожиданий Джонни было оправданно, ведь, как оказалось, «заебался» у Ви проявлялось в совсем противоположной форме. Сам Джонни мог с опаской и странной гордостью заявить: Пацан ебнулся. Он был наемником. Он убивал. Многих, разными способами и в разное время. Но пытался действовать скрытно, лишний раз не попадаясь на глаза. Пытался убивать тихо и быстро. Иногда даже пытался договориться. Но с какого-то момента он сменил тактику. Вместо теней была открытая стрельба; вместо одного человека — масса; вместо парочки стимуляторов — дюжина, что могла привести к передозу, однако наемник был везучим сукиным пасынком. А вместо быстрой смерти была агония. И не только собственная. Ви словно был на охоте: стрелял в разные части тела, чуть ли ползать вражину не заставляя; использовал совсем уж отвратные скрипты или бомбы, заставляя их вопить; вблизи — подходил медленно, отбивая клинками неточные пули, а потом срезал ебанную, блять, кожу. Тела, что ранее разбрасывались громкими угрозами в его сторону, падали на пол без конечностей, органов, кусков плоти. Жалкие слизняки, которые прошлись по всем кругам Ада раз по сто, подставлялись и висели на руке Ви до тех пор, пока он не наиграется и не удосужится сломать им шею — обычно давал три попытки, а те падали на пол и просто ползли куда-то. Создавалось ощущение, что Ви передавал свой недуг как горячий картофель. Словно пытка незнакомых ебанатов могла его спасти. Первый раз Джонни даже не скрывал своего ахуевания. Остальные, впрочем, тоже. — Мальчик, это что за режим такой нахуй? Может глотнешь пилюли? — Отъебись. — А у конструкта глаза еще больше на лоб полезли. Ви только что почти зарычал? — Успокойся... — Вырвалось как-то само. Слишком глупо и наивно даже. Сильверхенду серьезно становилось как-то не по себе и он не решался спросить: «А что, собственно, происходит, Ви?». Но, кажется, иногда пацан сам задавался этим вопросом. В те моменты, когда бродил в тишине между извращенными донельзя трупами. Воздух был тяжелым, железным, мясным и прогнившим. Как на скотобойне. Сильверхенда словно окунали в прошлое, где у него все еще была живая рука. Где грудь впервые почувствовала холодные пластинки жетонов. И даже курить как-то не хотелось....
«ПРАВДА О КИБЕРПСИХОЗЕ» «Одна из главных проблем современного мира — расчеловечение. Мы окружаем себя автоматами, роботами и устройствами с искусственным интеллектом. Наши родные и близкие меняют свои глаза, губы и лица на маски из металла. Некоторые из нас перестают понимать, что значит быть человеком, а это приводит к панике и отчуждению. Такие люди не в состоянии отличить настоящее от искусственного, синтетического, цифрового... Они ни с кем не общаются, не испытывают сочувствия к людям и переживают частые перепады настроения, которые приводят к развитию садистских наклонностей.…» Ви невпечатленно фыркает и переступает через труп девушки — видимо, чтобы та более не росла — и идет на выход. А Джонни всерьез начинает беспокоиться. Да, мысли у них на двоих, но все еще нихуя не понятно было. — Может, стоит написать этой Реджине и сообщить, что появился еще один Киберпсихопат? Ви ухмыляется. — Хочешь чтобы его нашли и обезвредили? — Тебе не кажется, что он сам этого хочет? Наемник молчит....
Ви каждый раз засыпал с надеждой на то, что умрет во сне. Глупо, бессмысленно и спокойно. А главное — по вполне нормальной причине. Но каждый раз он просыпался. В холодном поту, с разрывающей голову болью и звоном в ушах. В панике моргал, пытаясь разогнать темь в глазах, а когда получалось — вздыхал. Он все еще жив. Это заставляло подняться с кровати. Но это не было причиной того, почему он все еще не сдался. А Сильверхенд постоянно наблюдал исподтишка и тошно ему становилось до невозможности. Ведь Ви был движим лишь одной блядской мыслью, которую конструкт, от греха подальше, знать не хотел и вовремя заглушал поток мыслей наемника, что транслировался в его собственную башку без остановки. Но отчего-то предчувствие было поганым....
В нем было начало безумного, ранее загнанного животного, которое почти в каждом видело виновного. Оно было до невозможности опасным, неправильным, в чем-то омерзительным. А еще безумно пошлым. И отвертеться от этой мысли никакого желания не было. Но хотелось от другой, от которой раз за разом конструкт рябью покрывался и отводил взгляд: Пацана просто до пизды жалко было. Он запутался: не знал что и зачем делал; перестал различать грани между миром живым и мертвым; и, в конце концов, размыл эту грань в себе. Никакие слова не могли помочь — Джонни не знал, что делать с киберпсихами. А потом случилась Ханако Арасака. В чем Ви и рокер были схожи, так это в ненависти к корпорациям. Однако, несмотря на нервный выкрик бежать и спасаться нахуй, наемник пошел спасать пиджачка-Горо. Зачем? Да Джонни в душе не ебет. Чуть позже, в затхлом заброшенном номере отеля, Сильверхенд видит сквозь свисающие армейские жетоны, как после его монолога, наемник смотрел на него.. — Скажи, ты закроешь меня от пули? ..пустым, немигающим взглядом, словно опасный нарик. Смотрел и смотрел, а по загривку фантомная дрожь пробегала. — Нет. Это вряд ли. И рокер, кажется, впервые в жизни так сильно ахуел. Ведь также впервые он в открытую, без утайки, сарказма или двойного дна, хотел поведать о том, что смог переступить через свой эгоизм и поставить чью-то — Ви — жизнь выше своей. И никакого бешенства или разочарования не было. Лишь непонятная пустота. Джонни и правда не знал, что творилось в голове наемника. И хуй бы с этим. Джонни не знал, что этот еблан делал с ним....
Ви носил жетоны словно из жалости. Ви давал погонять свое тело, чтобы конструкт наладил делишки, кажется, лишь бы совесть его потом не мучала. Ви позволил срывать рокеру его собственное горло, наверное, из простого любопытства. А потом Ви с каменным ебалом расчленял и вытаскивал потроха на каком-то заказе. Заказе по краже документов. Падре Джойя забыл поставить свечку. Теперь нужно было двадцать — за упокой. А еще Падре не мог двух слов связать после того, что учудил Ви. Из более-менее внятного: «Да простит Бог грехи твои, дитя мое… Заказ закрыт.» — Не думаю, что он позвонит тебе еще раз. И вновь тишина. Это бесило до пизды. И столько же было обидно. Ви отвечал ему лишь на конкретно заданные вопросы. Джонни же появлялся раза в три чаще, монологами, кажется, заебывая пацана в разы больше, чем заказы типа «найди — принеси». А их наемник всей душой ненавидел... Наверно стоило бы сказать «спасибо» за то, что его не глушили блокаторами. Так продолжалось утомительно долго, но ничего с этой ситуацией поделать было нельзя, ведь Сильверхенд понятия не ебал ни о причине, ни о том, как начать диалог. А быть в который раз посланным или, еще хуже, продинамленным, пиздец как не хотелось. Но, в конце концов, пришла пора завершающего аккорда. Ви зарыл лицо в скрещенные на коленях руки. Выглядел ужасно. — Джек, я понятия не имею, где ты, как ты... Все катится к херам. Если ты.. если ты меня слышишь... — Джонни готов расшибить свою цифровую голову, лишь бы забить на этот дрожащий голос пацана. — Господи... — И теперь конструкту хочется вопить. — Да что.. да что я делаю? И на крыше, плечом к плечу с бледным наемником, до Сильверхенда, кажется, наконец доходит. — Ты же.. ты же помнишь мое обещание? — Получилось как-то чересчур торжественно, Ви даже рот прихуевше открыл. — Не пори херню, Джонни. Я знаю, чем все кончится, так что придержи сказочки при себе. Не думаю, что пятьдесят лет заточения выветрили из тебя эгоизм. Продолжая смотреть на светящееся ебало рокера, мужчина впадает в панику. Да. Джонни понял. Все. Он смог, наконец, прочесть все, что когда-то было. Все фразы, хмурые взгляды, посылы нахуй разных оттенков эмоциональности. Сейчас все это казалось очевидным и пробирало на смех. Но по итогу улыбка сходит на нет. Пацан давно смирился с тем, что сдохнет. Пацан жил лишь ради того, чтобы подарить шанс старому ублюдку, который был самым реальным в его жизни, как бы иронично это ни звучало. И пацан отталкивал, лишь бы заставить конструкта начать себя ненавидеть. В планах. Джонни склоняет голову, скрещивая руки на груди, и вертит головой туда-сюда, слыша в черепушке лишь одно слово на повторе: «блять». И вот, они пришли к тому, с чего начали.