***
Солнце едва-едва встает, пробиваясь сквозь шторы на окне спальни Алины, создавая в комнате мягкий золотистый свет, когда Алина просыпается, услышав тихий голос, зовущий ее. — Алина, я думаю, пришло время проснуться, — произносит голос, и через мгновение становится ясно, что это голос Зои. — Зоя? — удивленно спрашивает Алина. — Что ты здесь делаешь? — Алина сонно протирает глаза и садится на кровать. — Тебе, наверное, нужно готовиться к балу… Зоя мгновение смотрит на нее, ее лицо ничего не выражает, но глаза темнеют так, что ясно видно, что она раздражена. Она делает шаг к Алине и говорит тихо, таким голосом, что Алине кажется, будто она пытается каким-то образом понизить голос. — Я здесь ради тебя, — говорит она, ее голос все еще спокоен, но тверд, когда она произносит каждое слово. — Я хочу помочь тебе. Алина видит, что Зоя, кажется, очень серьезно относится к тому, что она говорит, и ждет ответа. — Что? Помочь мне? — Ты собираешься на бал сегодня вечером, не так ли? — спрашивает Зоя. Она снова делает паузу, ожидая ответа, прежде чем продолжить. Алина кивает — Я хочу убедиться, что у тебя все хорошо, — говорит она, хотя в свете утра Алина видит, что она слегка хмурится, и очевидно, что Зоя выглядит весьма раздраженной из-за того, что она пришла сюда. Ее голос по-прежнему тих, как будто она изо всех сил старается не шуметь. — И я хочу убедиться, что Дарклинг не добьется своего. «Что? Что она имеет ввиду?» — Но ты идешь с ним на бал, не так ли? И ты — его верная ученица. Тогда почему ты хочешь мне помочь? — озадаченно спрашивает Алина. Зою, кажется, это немного смущает, тень раздражения на ее лице становится все больше и темнее. — Я ничья не ученица, — говорит она чуть громче, чем раньше, и ее голос становится напряженным от гнева. — Я — это я и только я. Но я знаю, что бы ты или он ни планировал, это нехорошо для Гришей и для тебя, и я отказываюсь стоять в стороне и позволять этому случиться. Алина видит, что Зоя явно расстраивается, и она изо всех сил старается молчать, но становится ясно, что она изо всех сил старается сдерживаться. — Но что случилось? Всего несколько дней назад ты гордилась тем, что являешься его учеником, и сказала мне тоже доверять ему. — Ты пытаешься меня разозлить? — тихо спрашивает Зоя, ее губы приподнимаются, и она хмурится. Алина сразу же отрицательно машет головой. Она замолкает, а затем раздраженно вздыхает. — Он манипулировал мной, и я устала от того, что мной манипулируют, — тихо говорит она, ее голос по-прежнему тих, но в нем явно нет терпения. — Я буду делать то, что хочу. Шквальная на мгновение замолкает, ее лицо внезапно становится жестким. — И никто больше не будет указывать мне, как жить дальше. — Я рада, что ты это поняла. — Алина встает, подходит к Зое и нежно берет ее за руку. — Если все, что ты говоришь, правда, тогда, я думаю, мы хотим одного и того же. Но я работаю не одна. Я представлю вас позже. Теперь тебе нужно притвориться, что все хорошо, и пойти с ним на бал. Я переключу его внимание на себя, и он больше не причинит тебе вреда. Хорошо? Зоя смотрит на нее, на ее лице все еще читается разочарование, но Алина видит, что в нем сквозит намек на доброту. — Хорошо, — тихо говорит Зоя, хотя ее голос все еще явно напряжен, и она выглядит немного смущенной. — Но что, если он тебя раскусит? — спрашивает она, наконец, хмуро глядя на Алину, но в этот момент ей, кажется, искренне любопытно. — Что, если он догадается об этом? Зоя делает паузу, и когда она заговаривает снова, ее голос звучит немного тверже, с легкой ноткой гнева. — А что, если он накажет нас обоих? — Ты не будешь принимать в этом никакого участия. Просто сделай вид, что ты все та же Зоя. Притворись, что ты ничего не знаешь. Если что, весь удар я приму на себя, но еще мне поможет мой друг. — Очень смелый план, — говорит Зоя с оттенком сарказма. — Что, если твой друг не сможет тебе помочь? Зоя усмехается, закатывая глаза, прежде чем снова повернуться лицом к Алине и серьезно спросить: — Что тогда? Что, если у вас с твоим другом ничего не получится? Внезапно она выглядит встревоженной, и, несмотря на все ее усилия, ее голос немного дрожит, когда она говорит. Назяленская, кажется, действительно обеспокоена результатом выполнения плана, и ясно, что она напугана. — Ну, раньше у нас не было такого умного союзника, как ты, Зоя. Поэтому я думаю, что в будущем наши планы будут лучше. А когда Багра вернется, все будет еще лучше. Все будет хорошо, не волнуйся. Мы пока не планируем ничего противозаконного. Моя цель — просто «помириться» с генералом и заслужить его доверие. — Я хочу доверять твоему плану, правда хочу, — говорит Зоя, — но у меня плохое предчувствие по этому поводу… Она снова замолкает, на мгновение задумавшись, и смотрит вниз на свои руки, которые слегка дрожат. — Пожалуйста… постарайся быть осторожной, — тихо говорит она, глядя прямо в глаза Алине, так как, кажется, очень беспокоится за нее. — Он может быть кем угодно, но Генерал может быть очень опасен, и я бы не хотела, чтобы вам обоим причинили вред… — говорит Зоя, выглядя очень серьезной, когда говорит. — Зоя… Я уже в полной мере прочувствовала, что он за человек. Я уже показывала тебе эту метку. — Алина снова опускает рукав и показывает темный знак на своем запястье. — Похоже, если я стану сильнее, то смогу избавиться от метки. Луч света становится немного больше. — она проводит пальцем по маленькому кусочку света, который выходит из-за черной. Зоя смотрит на это, и выражение беспокойства на ее лице сменяется выражением заинтригованности. — Это… невероятно, — говорит она, слегка удивляясь, — Это и красиво тоже. Этот свет… Я рада, что ты становишься сильнее. Она делает паузу, прежде чем заговорить снова, и кажется, что ей, наконец, начинает нравиться этот план. — Я сделаю это, — шепчет она, и в этот момент Алина видит намек на улыбку на ее лице. — Давай уделаем его, — тихо говорит она с усмешкой, — Сегодня вечером. Алина кивает, опускает рукав кефты и кивает. — Хорошо. Женя скоро придет. Пока что никто не должен знать о нашем сотрудничестве и нашей дружбе. У Киригана повсюду свои глаза. Тебе лучше пойти подготовиться к балу. — Ах, да, конечно, — говорит Зоя, когда до нее, кажется, доходит, что она была настолько сосредоточена на своем разговоре с Алиной, что едва помнит все, что ей нужно сделать, чтобы подготовиться. — Полагаю, мне лучше идти, — говорит она, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты. — Удачи, Алина, — тихо говорит она, прежде чем направиться к двери. — Увидимся на балу… Алина кивает и машет Зое. А затем Зоя исчезает из комнаты, и Алина снова остается одна, с бешено бьющимся сердцем и мыслями в голове, поскольку она внезапно нервничает. Утро пролетает быстро, и прежде чем Алина успевает это осознать, день переходит в вечер. Небо снова стало темным, как ночь, и пришло время готовиться к балу. Скоро приходит Женя. — Ну, что, ты готова, Призывательница солнца? Сейчас я сделаю из тебя красавицу, — говорит Сафина с легкой улыбкой, неся красивую кефту в руке и кладя ее на кровать. — Садись за туалетный столик и предоставь все мне. Они, как кажется Алине, тратят часы на подготовку к балу, надевая светлую кефту с золотистыми узорами, поправляя прическу и делая макияж. К тому времени, когда Женя заканчивает, Алина, наконец, готова. Она выглядит потрясающе и знает это. Алина наблюдает, как Женя вносит последние штрихи, поправляя красивую кефту Алины. — Большое тебе спасибо, Женя. Что я бы без тебя делала? — Не за что — шепчет Женя, и она нежно улыбается ей. Она делает паузу, отступая назад, оглядывает Алину с головы до ног, а затем кивает. — Ты выглядишь просто ослепительно, — говорит она, и в этот момент Алина видит гордость в ее глазах, когда она произносит это. — Удачи на балу, — говорит Женя, когда две девушки обнимаются. Женя что-то шепчет Алине на ухо, и она отступает. — Увидимся там, — шепчет Женя и улыбается Алине в последний раз, выходя из комнаты. Алина нежно кивает Жене и ждет Николая, с которым она отправится на бал. Она нервно теребит свои руки и ходит по комнате, когда к ней приходит осознание того, что могло бы произойти сегодня. Она слышит тихий стук в свою дверь и, открыв ее, видит Николая, стоящего прямо за дверью, его глаза темны, светлые волосы развеваются на ветру, а кефта свободно свисает с плеч. Он снимает невидимую шляпу и делает поклон, когда видит Алину, и улыбается, его глаза, как всегда, темные и проницательные. — Ты выглядишь потрясающе, — шепчет он ей, и даже Алина видит, что Николай слегка нервничает, когда говорит это. Он замолкает, а затем его глаза темнеют, так как на мгновение кажется, что он глубоко задумался. — Эй, привет, мой лучший друг. Ты готов? Мы должны устроить шоу сегодня вечером! — энергично говорит Алина. — Я более чем готов, — говорит Николай, его голос по-прежнему тих, но в глазах явный энтузиазм. — Я готов сыграть свою роль во всем этом твоем плане. Он замолкает, задумавшись, а затем по его лицу расплывается улыбка. — Я собираюсь потрясающе провести время, наблюдая, как ты делаешь из Киригана идиота, — говорит он, его голос почти полон волнения. Алина удивленно поднимает брови и смеется. «Главное, чтобы было не наоборот…» — подумала девушка. — Неужели тебе не жаль своего ненастоящего брата? — она тычет Николая локтем. — Ладно, пошли. — Неа, не жалко, — как ни в чем не бывало отвечает Николай, его лицо темнеет и становится серьезным, когда он произносит это. — Я пытался присматривать за ним в течение многих лет… И, честно говоря, ему пойдет на пользу, если его эго растрескается и если кто-то заставит его понервничать. Давай пойдем и побесим его, — говорит он, и его лицо немного смягчается, когда он слегка улыбается. Алина кивает. — Давай. Николай предлагает ей взять его под руку, прежде чем выйти в коридор. Они не торопятся, и когда они идут сквозь коридор, в холле выстраиваются люди, которые с любопытством наблюдают за ними, когда они проходят мимо. Многие взволнованы, и некоторые шепчут их имена, проходя мимо. Наконец, они подходят к ряду дверей, которые ведут в одну из самых красивых комнат во всем дворце — бальный зал. Он до краев забит людьми, на заднем плане играет музыка, а потолок освещен свечами, отчего все помещение выглядит совершенно волшебным. Алина сразу же увидела Царя, его жену и их сына, сидящих на возвышении справа. Как только Алина и Николай вошли в зал, все сразу замолчали, обратив внимание на этих двоих. В толпе она сразу увидела черную кефту, расшитую золотыми узорами. Конечно, это был Кириган. Рядом с ним стояла Зоя, которая слегка кивнула Алине. Сбоку она увидела Женю, которая ей мягко улыбнулась, стоя радом с еще незнакомым для Алины Гришей. Алина чуть сильнее сжала локоть Николая, когда все обратили на нее внимание, но она тут же выпрямилась и уверенно улыбнулась, надев маску спокойствия и уверенности, в то время как ее сердце безумно быстро билось в груди. Толпа расступается перед ними, освобождая для них путь, и на мгновение они остаются одни в центре комнаты. Ясно, что о них двоих говорят на балу, и в этот момент Алина чувствует жар взглядов, падающих на нее со всех сторон. В другом конце комнаты Алина вновь видит Киригана, стоящего и наблюдающего за ними, и когда она смотрит прямо на него, то видит, что на его лице та же надменная улыбка, которую он носил так долго, глядя прямо на нее. Алина лишь уверенно улыбается и берет Николая за локоть, крепче прижимая его к себе. Они идут навстречу Генералу и Зое. — Добрый вечер, Зоя. — Алина слегка улыбается ей, не обращая внимания на Киригана, который стоит рядом с Зоей. Зоя смотрит на нее, и ее глаза вспыхивают гневом и раздражением, прежде чем она усмехается. — Ты смеешь проходить мимо Генерала Киригана с такой уверенностью? — спрашивает она достаточно громко, чтобы все могли это услышать. Она, кажется, искренне потрясена тем, что Алина решила не обращать на него внимания, и смотрит на нее с удивлением в глазах. — Я восхищаюсь твоей храбростью, — тихо шепчет она, глядя на нее и слегка улыбаясь, — Но из-за твоей храбрости тебя все еще могут убить. — Все будет хорошо, — тихо шепчет Алина и подмигивает Зое, а затем выпрямляется, и закатывает глаза от громкого комментария Зои. — О, мне очень жаль, Генерал. Вы просто сливаетесь со всей толпой, я вас даже не заметила, — говорит Алина, приподнимая брови с уверенной улыбкой. Она слегка поворачивается к нему и улыбается более мягко, явно с фальшивым выражением лица. — Добрый вечер, Генерал, — и она снова поворачивается к Зое Зоя смотрит на нее, нахмурившись, как будто не может до конца поверить в то, что только что сказала Алина. И все же в выражении ее лица есть что-то почти нежное, как будто она втайне рада, что Алина наконец-то может постоять за себя. Но выражение лица Киригана остается холодным и отстраненным. Он смотрит на Алину, и на мгновение ей кажется, что она видит вспышку чего-то темного и злого в его глазах, но мгновение проходит, и он тонко ухмыляется, его взгляд пронзителен. — Добрый вечер, — отвечает он с легкой резкостью в голосе. — Как прошел ваш вечер? — незаинтересованно спрашивает Алина, оглядываясь по сторонам, показывая, что персона Киригана ее не интересует. — Все прошло без происшествий, — говорит Кириган, его тон, как всегда, резкий и мрачный, — еды не хватало, а музыка разочаровала, но по большей части в целом все было в порядке. Его глаза по-прежнему остры и темны, и хотя Алина не обращает на него особого внимания, краем глаза она видит, что он, кажется, следит за каждым ее движением, внимательно изучая ее. — Но как прошел твой вечер? — спрашивает он, его голос немного мягче и тише, чем был до сих пор. — О, спасибо, что спросили! — притворно восклицает она и натянуто улыбается. — Я в порядке, спасибо, — и она снова равнодушно отворачивается. Она видит толпу, и в глазах Киригана мелькает намек на разочарование, прежде чем оно снова исчезает, и он смотрит на Алину странным взглядом. — Возможно, мы могли бы найти какое-нибудь менее людное место… — тихо говорит он, предлагая ей руку, — Возможно, где-нибудь потише, — говорит он тихим голосом. Его глаза смотрят прямо перед собой, и он все еще внимательно наблюдает за ней, несмотря на то, что в данный момент она на него не смотрит. Его тон тих и невозмутим, и все же его острый взгляд выдает совершенно другие эмоции. Алина приподнимает бровь. — И зачем? Мы можем поговорить здесь. Более того, я не знаю, о чем еще с вами говорить. — Я бы просто хотел поговорить наедине, если бы мы могли, — отвечает Кириган, его голос по-прежнему тих, но звучит чуть более раздраженно, чем минуту назад, — Я должен кое-что обсудить с тобой. Он делает паузу, размышляя, а затем снова смотрит на нее, — Это важно, — говорит он после минутного молчания, и когда он снова смотрит на нее, его глаза темны и жестки, так как кажется, что он смотрит прямо ей в душу. — Ты мне доверяешь? — внезапно спрашивает он, и она слышит слабый стук своего сердца. — И почему это должно меня волновать? Я пришла на Бал не для того, чтобы уйти отсюда спустя пять минут и поговорить с тобой. Он хмурится. — Очень хорошо, — отвечает он, его лицо внезапно темнеет, а взгляд становится жестким. Его лицо становится каменным, взгляд темным и полным гнева. — Делай, что хочешь, — тихо говорит он, его голос полон ярости и горечи. — Мне уже все равно. Он делает паузу, размышляя, а затем его лицо снова смягчается, и он, кажется, слегка расслабляется. — Но, если мы не будем разговаривать, люди здесь начнут болтать, — говорит он, и его глаза слегка светлеют, — И эти слухи в конечном итоге распространятся. — Ой? И что же они скажут? — Алина закатывает глаза. Кириган замолкает, задумчиво глядя на нее, прежде чем вздохнуть и слегка закатить глаза. — Что у нас есть какой-то… «план» на уме, — отвечает он, — что что-то должно произойти, и что всем следует держаться подальше. Он понижает голос и наклоняется к ней немного ближе, его взгляд темнеет, и когда он говорит, его голос звучит искренне, чего она почти никогда не слышала от него раньше. Слова произносятся мягко и медленно, и гнев, и горечь, которые она видела в его глазах раньше, исчезли. — Просто поговори со мной, — говорит он, — пожалуйста… Алина закатывает глаза и вздыхает. — Пять минут. У вас есть пять минут, — вздыхает Алина. — Веди меня. «Это не кончится ничем хорошим, мне нужно быть осторожной…» — Хорошо, если ты настаиваешь, — отвечает он с легкой улыбкой на губах, делая шаг вперед и протягивая ей руку, — Следуй за мной. Он разворачивается и начинает пробираться к дверям и, еще раз оглядевшись, чтобы убедиться, что никто не может услышать или увидеть их, он тянет ее за собой через двери в соседний коридор. Наконец, пройдя немного, он останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на нее. Коридор, в котором они находятся, темный и тихий, вдали от шума толпы. — Я слушаю. У тебя уже есть четыре минуты. — Алина скрещивает руки на груди и приподнимает бровь в предвкушении. — Я знаю, что у тебя есть какой-то план, — тихо отвечает он, его голос по-прежнему мрачен, но, кажется, он пытается сохранить его спокойным и нейтральным, — Но я хочу удержать тебя от каких-либо глупостей. Он делает паузу, и когда произносит эти слова, в них слышится намек на что-то искреннее и уязвимое. — Ты всегда подвергала себя слишком большой опасности в своей жизни, — говорит он, и она видит настоящее беспокойство в его глазах, — и я просто хочу защитить тебя. В коридоре становится холоднее и, кажется, темнее. Гаснет одна свеча в другом конце коридора и кажется, что сквозь щель просачивается что-то темное, что движется медленно в тени к Александру и Алине. Кириган это замечает, его челюсть напрягается, но он старается вести себя так, будто ничего не произошло. Алина же чувствует легкое жжение в области запястье, чувствует, как что-то медленно ползет к ней. И с каждой секундой ее кровь начинает бурлить все больше и больше. «Опять это происходит? Почему это происходит всякий раз, когда у нас с Александром назревает серьезный разговор.» — лихорадочно думает Алина. «Я должна быть спокойна, спокойна…» Но зрение девушки вновь помутнело на секунду. «К черту это все.» — Самая большая опасность в моей жизни — это ты. Если ты хочешь защитить меня от опасности, то сначала защити меня от самого себя. — Я никогда не причиню тебе вред, — отвечает Кириган быстро и резко и делает шаг вперед, когда его лицо оказывается всего в нескольких дюймах от ее лица. Его глаза темные и проницательные, и он протягивает руку, кладет ее ей на щеку, и когда он это делает, она чувствует его прикосновение — холодное, твердое и горькое. — Как ты вообще могла подумать, что я сделаю что-то подобное? — спрашивает он, и в его голосе слышится настоящая боль. От этого его глаза становятся мягкими, и она видит в их глубине печаль. — Ты уже сделал это, — Алина показывает свое запястье с меткой Киригана. — И ты не можешь это изменить. Я знаю, что эту метку могу уничтожить только я сама. Кириган смотрит на это, пока она говорит, и, кажется, на мгновение у него не хватает слов. В его глазах читается обида, но он приподнимает бровь, и его взгляд снова становится жестким, будто что-то тоже давит ему на голову. — Что ж, это было наказание, — холодно говорит он. — Ты практически совершила ошибку, и как Генерал, я чувствовал, что ты это заслужила, поэтому я сделал это, чтобы контролировать тебя. Он замолкает, делая еще один глубокий вдох, прежде чем опустить руку, и снова протягивает ее, касаясь ее щеки. — Ты все еще думаешь, что я мог бы причинить тебе боль? — Ошибку?! Какую ошибку?! Ты что, совсем с ума сошел?! Ты просто подчинил меня своей воле! — не выдерживает Алина, когда ее запястье пронзает жгучая боль. — Ты бы решила ослушаться меня, а я не мог этого позволить. Я видел сомнение твоих глазах, когда спрашивал тебя о твоем повиновении, — сурово и холодно отвечает Кириган, снова пристально глядя ей прямо в глаза. — Что еще я должен был сделать? Позволить тебе ослушаться меня? Позволить тебе безнаказанно нарушать правила? Он качает головой, и когда заговаривает, его голос снова холоден. — Наказание для Гриши, который отказывается следовать правилам, гораздо хуже. Ты сделала свой выбор, и я сделал то, что должен был сделать, чтобы убедиться, что ты усвоила урок. — И ты говоришь, что не причинишь никакого вреда? Ты противоречишь сам себе. Разберись с этим у себя в голове, а потом мы поговорим. Сейчас это бесполезно. На его лице написано возмущение, когда он внезапно убирает руку и складывает ее на груди, глядя на нее, и его темные глаза пылают гневом. — Как ты смеешь? Как, черт возьми, ты смеешь? Его голос тих, но он наполняет коридор. Он зол и разъярен, но потом вздыхает. — Ты действительно знаешь, как действовать мне на нервы, не так ли? Он качает головой, но что-то в его тоне подсказывает ей, что это стало больше, чем просто план, больше, чем уловка. Кажется, его глубоко задели ее слова. — Ты меня тоже выводишь из себя! — О, и предполагается, что меня это должно волновать? — внезапно говорит Дарклинг резким голосом, и пока он говорит, она видит, как он прищуривается, глядя на нее. — Ты всего лишь лгунья, — говорит он тихим голосом, и в этот момент она видит проблеск чего-то искреннего и страдальческого в его глазах, — И ты не имеешь права говорить о том, что я сделал. Алина широко раскрывает глаза от его обвинений и сжимает кулаки. «Это я лгунья?! Самый настоящий врун и манипулятор стоит прямо передо мной!» — Я всегда делал только то, что считал необходимым, — говорит он, и впервые его голос звучит искренне и обиженно, а не сердито или горько. — Неужели я лгунья? Ты ошибаешься. Ты здесь самый большой лжец. Ты лжешь даже самому себе! Когда он это слышит, на его лице отражается шок, и внезапно он, кажется, становится очень тихим. — И что ты хочешь этим сказать? — тихо спрашивает он, — Если ты собираешься оскорблять меня, то, по крайней мере, имей порядочность быть более честной в этом. Его тон холодный, но в то же время мягкий, когда он говорит, и она видит намек на беспокойство за его глазами. Алине снова кажется, что она видит, что он честен, но, тем не менее, ее слова, похоже, задели его. — Я не хочу тебя обижать и оскорблять, но ты вынуждаешь меня это делать, — Алина хмурится, когда по ее запястью пробегает новая волна боли. «Давит и давит на метку и даже вины своей не чувствует!» — Я тебя заставляю? — спрашивает Дарклинг, и, задавая этот вопрос, пристально смотрит на нее своими темными глазами, его лицо пустое и холодное, губы плотно сжаты. В этот момент она видит на его лице почти страх, и на мгновение ей кажется, что он может наброситься на нее. — Как? Я даже ничего не сделал! Кажется, его искренне задели ее слова, и он кажется сбитым с толку, и она внезапно задается вопросом, осознает ли он когда-нибудь вообще, какую боль причинили ей его слова и действия. — Ты сделал это. Ты даже не представляешь, сколько боли ты мне причинил! Начиная с этой метки, заканчивая тем фактом, что ты чуть не убил меня в Каньоне, прикрываясь тем фактом, что это была просто тренировка! Генерал выглядит потрясенным, и вспышка боли пробегает по его лицу, но он быстро приходит в себя, и выражение его лица снова мрачнеет. — Ты думаешь, ты единственная, кто страдала в своей жизни? — он спрашивает, его голос все еще холоден. — Я потратил всю свою жизнь, работая, чтобы сохранить жизнь всем остальным и тебе в том числе! И вот как ты мне отплатила? В этот момент его голос снова становится жестким и холодным, а глаза жесткими и горькими, когда он смотрит прямо на нее. Стены между ними, кажется, рушатся, и он, кажется, медленно теряет самообладание. — Ты делал это только в своих собственных интересах! Ты не спрашивал ни моего мнения, ни чьего-либо еще! У тебя какой-то бред в голове, и ты отчаянно веришь в это, как фанатик! — Мои собственные интересы? — Кириган спрашивает, и его голос очень быстро меняется с холодного на горький. — Ты действительно в это веришь? Если бы я действительно хотел, чтобы все шло по-моему, — говорит он, и гнев снова отражается на его лице, когда он говорит, — тогда я бы давно убил тебя. Его голос тверд и холоден, и он снова смотрит на нее глазами, полными ярости и холодности, но впервые в них появляется намек на что-то еще — страх, боль, может быть, даже какой-то глубокий и скрытый стыд, трудно сказать. Алина кажется замирает от этих слов. Кириган видит это и по его лицу пробегает осознание его слов, но он быстро надевает свою маску. — О? И ты говоришь, что ты не лжец? Ты сам запутался в своей лжи. Сначала ты говоришь, что не причинишь мне вреда, а потом говоришь, что убьешь меня при первой же возможности! — Неужели ты не понимаешь, что я никогда бы этого не сделал? — Александр спрашивает, и теперь в его голосе нет холодности, только намек на страх и беспокойство. — Как ты можешь все еще сомневаться в этом? Я мог бы избавиться от тебя в одно мгновение, я мог бы обставить это как несчастный случай. Но я этого не сделал. Почему? — он говорит, и на мгновение его взгляд смягчается, прежде чем снова стать жестким. — Потому что я люблю тебя. Его глаза сужаются, а голос наполняется удивительным количеством обиды и неподдельной боли, когда он произносит эти слова. Алина широко раскрывает глаза. Ее лицо бледнеет, а руки разжимаются. Ее губы слегка приоткрываются и дрожат, когда она это слышит. Он врет? «Это не может быть правдой… Опять его манипуляция… наверное…» — Что? Ты с ума сошел? — Нет, — тихо отвечает он, его голос все еще наполнен удивительным количеством боли. — Я люблю тебя. В данный момент в его голосе нет ни холодности, ни твердости. Он говорит это так искренне, так честно, что она не может поверить в то, что слышит. Его глаза прищурены, но голос мягкий, тихий и наполнен болью. Мгновение он пристально смотрит на нее, и в этот момент между ними, кажется, проходит целая жизнь, поскольку кажется, что его глаза произносят невысказанные слова. — Нет… нет… — Алина делает несколько шагов назад. Ее лицо не выражает гнева или раздражения. Оно выражает только непонимание и недоверие с некоторой долей страха. По ее телу бегут мурашки и все сжимается. — Ты думаешь, я лгу? — спрашивает он, потрясенно глядя на нее, его голос все еще мягок, когда он говорит, но его глаза снова твердеют, превращаясь из темных в горькие. Теперь в его голосе слышится боль, не только обида, но и гнев, и когда он говорит, его голос звучит резче. — Так ты действительно думаешь, что я бы просто солгал об этих вещах? — он спрашивает, и в его глазах снова появляются страх и неуверенность. — За кого ты меня принимаешь? — Ты лгал мне не раз. Сначала ты был добр, а потом ломал меня в одно мгновение. Нет… нет. Я не позволю этому повториться. — Алина делает еще несколько шагов назад. Он вздыхает и прищуривает глаза, делая шаг вперед. — Я докажу тебе это, — снова холодно произносит он, и в этот момент она видит, что прежний, жесткий и холодный Кириган снова вернулся. Он снова делает шаг вперед, его голос по-прежнему резок и холоден, но теперь наполнен гневом. — И если ты не примешь это, то я раздавлю тебя, — его голос наполняет коридор и угрожает, — И на этот раз я не позволю тебе выжить, — говорит он, снова угрожая. — Ты меня понимаешь? — Ты сумасшедший, — шипит Алина, отступая на несколько шагов назад. — Твои пять минут давно истекли. Я больше не собираюсь с тобой разговаривать. — Алина делает еще несколько шагов назад и разворачивается, чтобы уйти. — Уйдешь, и ты все равно что покойница. — его голос угрожает, когда она убегает. — И ты это знаешь. Дарклинг смотрит ей в спину, когда она уходит, и в его глазах появляется гнев, а голос снова становится холодным. Тени начали сгущаться вокруг него темной пеленой. Алина отошла от него всего на несколько шагов, прежде чем в одно мгновение увидела, как его лицо исказилось мрачным взглядом, и по мановению его руки она внезапно оказалась охвачена его силой и застыла на месте, удерживаемая на месте его силой, которая обволакивает ее горло и начинает давить. Алина хватается за горло, где ее схватила тьма Дарклинга, она так легко не сдастся. Она призывает свет в свои ладони и взрывает часть, которая держит ее за горло, освобождаясь от тьмы и падая на пол. Она быстро встает и снова бежит. Когда девушка вырывается, она видит Киригана позади себя, его темные глаза широко раскрыты, а лицо наполнено яростью, и когда она смотрит на него, она видит, что его руки светятся темной, ужасной силой. Она не успевает уйти далеко, как он хватает ее за запястье, и с криком боли она наблюдает, как темная сила обвивается вокруг нее, крепко удерживая на месте, пока она безуспешно пытается вырваться. — Теперь ты не уйдешь, — шипит Дарклинг, — я с тобой еще не закончил. Метка начинает пульсировать еще сильнее, Алина шипит от боли. — Отпусти меня! — Нет, — отвечает он, — это то, чего ты заслуживаешь, — его голос холоден, а в глазах гнев, когда он поднимает руку и опускает ее к ее лицу, намереваясь ударить ее. В последний момент он останавливается, а затем бьет кулаком по стене рядом с ней с такой силой, что она трескается и оставляет в стене большую дыру. Алина вздрагивает и ее глаза широко раскрываются, когда она раскрывает рот, пытаясь поймать им воздух от страха и от того, что тьма мешает ей дышать. — Я никогда не позволю тебе покинуть меня, — шипит Дарклинг, и его голос наполнен гневом и горечью, и в этот момент его глаза темны, холодны и полны ярости. — Ты сумасшедший! — Алина шипит. — Может быть, и так, — спокойно отвечает Кириган, хотя его голос снова становится холодным и жестким, — Но вряд ли в этом дело, — говорит он, — Сейчас… почему бы тебе для начала не извиниться за то, что ты сказала раньше? Он смотрит на Алину жестким, холодным, горьким взглядом, и в этот момент она готова поклясться, что видит проблеск чего-то еще. Что-то такое, чего, по ее мнению, она никогда не ожидала бы увидеть и за миллион лет. Это… боль? Его глаза прищуриваются, и он сердито смотрит на нее, ожидая ее ответа. «Что? Он серьезно?..» — Алина еще шире раскрывает свои глаза, когда мурашки страха пробегают по ее спине. «Нет, я должна быть сильной… Но как…» — Я… Я всего лишь сказала правду. Ты причиняешь мне еще большую боль… Ты сейчас пытаешься меня убить, и это я должна извиняться? Это ты должен извиниться… — Извиниться перед тобой? — он шипит, и теперь его голос тверд и наполнен горечью и гневом. — Настоящий вопрос в том… какого черта я должен перед тобой извиняться? Дарклинг пристально смотрит на нее мгновение, и в этот момент она видит, как в его глазах мелькает сожаление, и она слышит в его голосе что-то, чего слышала несколько мгновений назад… это… боль? Но прежде чем она успевает подумать об этом, он снова повышает голос, неожиданно резко, и его голос снова становится холодным и суровым. — Потому что ты ничто без меня, — шипит он. — Что? Почему ты так думаешь?! Твое эго… Это просто ужасно. Тебе правда нужны только власть и сила. Ты ни о ком и ни о чем не беспокоишься! — Ты права! — шипит он. — Мне наплевать на всех! — говорит он со смехом, лишенным юмора. — Я никогда этого не делал и никогда не буду делать… Его глаза сужаются, и он сжимает другой кулак. — Я забочусь только о власти, силе и господстве! Чтобы я больше никогда не был слабым… — говорит он. — Мне не нужно беспокоиться ни о ком и ни о чем… потому что я больше никому и ничему не позволю причинить мне боль! — рычит он. — Показал свое истинное «я»? Надоело врать?! При этих словах его ярость, кажется, берет верх, и он обрушивает еще один кулак на стену, прежде чем Алина видит, как он протягивает к ней руку. Прежде чем она успевает среагировать, он снова окутывает ее своей силой и крепко сжимает в своей хватке, слегка сжимая ее горло. — И теперь, когда я показал тебе свое истинное «я», — мягко говорит он, его голос наполнен горечью и болью, — Ты хочешь взять свои слова обратно? Ты хочешь извиниться? Потому что, если ты это сделаешь… — он делает паузу, а когда заговаривает, его голос становится тише, — Если ты сделаешь это, я отпущу тебя. — Я не собираюсь этого делать… Отпусти меня! В одно мгновение тьма исчезла, и он отпустил Алину. Будто внезапно к нему вернулся рассудок. Он делает шаг назад и его глаза широко раскрываются на секунду, когда он смотрит на свои руки, а потом вновь на Алину. — Уходи… оставь меня, — говорит он тихим и бесстрастным голосом. Его взгляд тверд, когда он смотрит прямо на нее, хотя она видит в нем также намек на боль. — Просто уходи. Алина хватается за горло и, кашляя, убегает оттуда. Уходя, она больше ничего не слышит, но когда оказывается достаточно далеко, она может поклясться, что слышит что-то… всхлип? Мог ли он… мог ли Кириган действительно… плакать? Или это было ее воображение, или манипуляции, чтобы попытаться заманить ее обратно? Алина слегка поворачивается и смотрит через плечо на Киригана. Когда она оглядывается назад, ее ноги снова несут ее вперед. Алина видит его, стоящего в той же позе, но когда она пригляделась повнимательнее, то увидела слезы, текущие по его лицу. Он… действительно плачет? Но потом Александр замечает, что она наблюдает за ним, и быстро вытирает слезы, прежде чем, кажется, покачать головой, и в это время холодность возвращается на его лицо, и она снова видит жесткую горечь в его глазах, как будто плача никогда и не было. «Это снова была снова его манипуляция…» Девушка разворачивается и идет в бальный зал. Алина подходит к Николаю и берет его за локоть. — Как дела? — спрашивает она. Когда она подходит к нему, Николай, как всегда, улыбается и поднимает свой бокал за нее, его улыбка такая же яркая, как всегда. — Привет, Алина, — говорит он теплым и дружелюбным голосом. — Я в порядке, спасибо, — говорит он, когда смотрит на нее и ласково улыбается. — Как дела? — он вежливо спрашивает. — Кириган позволил тебе уйти? Алина поджала губы в ответ на последний вопрос Николая. «Не хочу об этом говорить… У меня до сих пор мурашки… Был ли он честен? Что вообще произошло?» — Ну… Это было трудно, но я ушла. Я не позволю его манипуляциям взять надо мной верх… — Алина надевает маску спокойствия и слегка улыбается, смотря на Николая. — Я рад, — мягко говорит он, когда его улыбка смягчается, и он поднимает свой бокал в ее честь снова, — И я рад, что ты наконец научилась противостоять Киригану… Он прекрасный манипулятор и кукловод… Он улыбается ей и, кажется, гордится ею. — Ты начинаешь учиться, Алина. Пришло время перестать позволять людям манипулировать тобой, ты меня понимаешь? — Николай мягко смеется. — Пришло время дать отпор, — говорит он добрым и ободряющим тоном. Внезапно музыка смолкает. Царь встает со своего места и объявляет, что скоро будут показательные выступления Гришей. Алина смотрит на Николая. — Кажется, меня это тоже касается. Мы обсудим наш план после мероприятия, но к нам присоединится еще один человек. Скоро ты узнаешь, кто это, — вздыхает Алина, когда какой-то Гриша начинает демонстрировать свои навыки на сцене. — Другой человек? — спрашивает он, когда его глаза на мгновение вспыхивают, а разум начинает соображать. — Кто? Кто бы это мог быть, кто решил присоединиться к нам? — спрашивает он, нахмурив брови, пытаясь сообразить, в чем дело. Кто из Гришей, которых они встретили до сих пор, захотел бы помочь им в борьбе с Дарклингом? — Мы втроем встретимся в моей комнате, и ты все узнаешь. Я думаю, что это будет наш самый ценный союзник. — Алина захлопала в ладоши, когда очередной Гриша продемонстрировал свою силу. — Как волнующе, — говорит Николай, делая еще один глоток своего напитка, его глаза бегают по комнате. — Я действительно с нетерпением жду возможности увидеть, что у тебя за карта в рукаве, — говорит он, — и я рад познакомиться с новым членом нашего альянса. Николай на мгновение замолкает, прежде чем спросить. — Этот человек — кто-то, кого мы уже знаем, или это кто-то, с кем мы еще не встречались? — спрашивает он, любопытствуя, кем бы мог быть этот новый человек. — Мы оба знаем этого человека. — Мне любопытно… почему ты не можешь мне сказать? — его голос мягкий и тихий, в нем нет ни намека на злобу или гнев, вместо этого он кажется наполненным неподдельным любопытством, когда он говорит с ней мягким, спокойным тоном. — Или это ради интриги? — он спрашивает. — Это будет грандиозное открытие или что-то в этом роде? Алина улыбается и пожимает плечами, заставляя Николая немного понервничать. — Ты просто ждешь подходящего момента, чтобы представить этого человека? — спрашивает он, обводя взглядом комнату, наблюдая, как некоторые Гриши демонстрируют свои способности. — После бала. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще услышал об этом… — Алина вздыхает и пытается перевести тему, смотря на толпу в зале. — Скоро настанет моя очередь показать свои способности. Николай кивает. — Я понимаю, — отвечает он, делая еще один глоток вина. Он смотрит на нее через стекло всего секунду, прежде чем опустить его обратно. — Но все в порядке, — просто говорит он. — Я уважаю твою секретность, — говорит он, его голос полон спокойствия. — Я не скажу ни слова, пока ты не будешь готова. Николай замолкает всего на минуту, а затем приподнимает бровь. — Но… почему? — он спрашивает снова, теперь его голос полон любопытства. — Почему ты такой скрытный? — Потому что Дарклинг не должен узнать, что за человек на нашей стороне. В противном случае у этого человека будут большие проблемы. Просто подумай, Николай, — Алина смотрит на присутствующих Гриш и видит Зою, которая стоит одна. Видимо Кириган еще не вернулся? — Ах, в этом есть смысл, — говорит Николай, и его глаза загораются, — Ты действительно верно подметила, Алина, — говорит он, — Что ж, позже я буду еще больше рад нашему плану, — говорит он, его голос мягкий и тихий, когда он улыбается ей. Алина кивает и смотрит на Инферни, которые показывают огненное представление. — Я действительно с нетерпением жду этого, — говорит Николай, делая еще один глоток вина, — а до тех пор, — он смотрит на нее и улыбается, — мы должны насладиться балом. — Насладиться балом? Ух, после неприятной встречи с Кириганом это действительно сложно. — Алина закатила глаза, когда неприятные мурашки после ее стычки вновь пробежали по ее телу. Она старалась забыть все, что он сказал ей, и все, что случилось. Это не могло быть правдой, ну или она хотела, чтобы это было неправдой. — Ну же, Алина, ты сильнее этого, — ласково говорит Николай, похлопывая ее по спине, — Не позволяй ему расстраивать тебя. Мы собираемся показать ему, на что мы способны, и доказать ему и всем остальным здесь, что мы сильнее этого, и что он не такой страшный, каким хочет, чтобы все его считали. Он одаривает ее быстрой, ободряющей улыбкой, а затем делает еще один глоток. — Кроме того, — говорит он, — я собираюсь наблюдать за ним. Тебе не о чем беспокоиться. — Но наш план… Он заключается в том, чтобы заставить меня войти к нему в доверие. И без этого доверия я не получу эту древнюю книгу. Мне все равно нужно подобраться к нему поближе, даже если это будет неприятно. — вздохнула Алина, глядя на нового Гришу, который демонстрирует свое мастерство на сцене. — Да, но тебе нужно делать это медленно, — мягко отвечает он. — Если ты будешь двигаться слишком быстро, он поймет, что что-то не так, и перестанет давать тебе информацию. Он замолкает. — Это рискованно, я знаю, но тебе нужно действовать осторожно. При этих словах Николай делает еще один глоток своего вина и смотрит на нее, прежде чем снова перевести взгляд на сцену. — Ты не должна показывать, что ненавидишь его или боишься, — говорит он мягким и добрым голосом. — Я знаю. Но я уже отвергла его, так что теперь это будет сложнее. — Алина пожала плечами. — Да, но это было до того, как ты по-настоящему поняла, кем он был, — говорит Николай мягким голосом, — а теперь… — он делает паузу, его глаза блестят, а уголки рта изгибаются в ухмылке, — Теперь ты точно понимаешь, кто он такой, и ты намного лучше подготовлена к общению с ним. Алина кивает. Николай прав, теперь она увидела настоящую сущность Дарклинга вживую… Но почему у нее так жгло метку? Даже, когда он был спокоен… «Там была Тень…» — осеняет Алину. «Тень точно в этом замешана, неужели в столовой она тоже на меня надавила? Но как?» — Я верю в тебя, Алина, — говорит Николай, одаривая ее еще одной доброй улыбкой. — Ты зашла так далеко, и ты справишься и с этим. Я знаю, что ты это сделаешь. Алина кивает. — Ох, скоро моя очередь показать свою силу. Меня оставили напоследок, но это было логично. Не каждый день они видят Призывателя Солнца… Николай кивает. — Тогда тебе лучше пойти и показать им всем, — мягко говорит он. — Они должны понять, чего ты стоишь и почему было бы разумно привлечь тебя на свою сторону. Слегка улыбнувшись ей, он мягко указывает на сцену. — Давай, Алина. Не позволь Киригану погасить твой свет, — говорит он, подмигивая, прежде чем снова поднять свой бокал за нее и сделать еще один глоток вина. — Заставь нас гордиться тобой, жемчужинка. Когда уходит последний Гриша, свет в зале слегка гаснет, и люстра опускается ниже. Алина стоит на сцене. В толпе она видит Киригана, только что вошедшего в зал. Толпа с любопытством ропщет, когда Алина выходит на сцену, и она слышит несколько возбужденных перешептываний, когда они задаются вопросом, кто же на этот раз продемонстрирует свои способности. Она может начинать. Алина закрывает глаза и складывает руки вместе. Когда ее руки загораются, толпа издает взволнованный вздох, и прежде чем она успевает что-либо сказать, она замечает, что все взгляды внезапно устремлены на нее. Легким движением в ее руках образуется шар света, который она начинает раскручивать и растягивать в стороны. Теплый шар света начинает колебаться, и когда Алина направляет этот шар света в зеркала на люстре, весь зал озаряется голубоватым светом, осыпая всех яркими искрами. — Потрясающе, — слышит она тихое бормотание кого-то в толпе, когда ее глаза начинают блуждать по сторонам, рассматривая всех собравшихся там Гриш. Она оглядывается и видит Николая, который ободряюще улыбается ей, а затем слышит знакомый голос. — Это впечатляет… — говорит кто-то за ее спиной. Ее сердце слегка подпрыгивает, прежде чем она оборачивается Она оборачивается… и Кириган там. Толпа ахает, когда видит, как он проходит сквозь в зал, но он не обращает на них внимания, потому что смотрит только на Алину. Он идет, не сводя с нее глаз, когда приближается к ней. Он ничего не говорит, но взгляд его темных глаз наполнен напряженностью и страстью, и Алина чувствует, как ее сердце начинает учащенно биться. «Что он задумал?.. Хочет отомстить?» Алина чувствует, как толпа наблюдает за ней, гадая, что она теперь будет делать, когда Кириган подходит ближе… ближе… пока он не оказывается прямо перед ней. Алина разводит руки в стороны, и весь свет гаснет. Она вздергивает подбородок, не позволяя ни единому намеку на страх отразиться на ее лице. — Генерал Кириган? Что тебе нужно? Он улыбается ей сверху вниз, но его глаза по-прежнему полны ярости и страсти, такой глубокой, что это почти пугает. И по его глазам Алина видит, что ему требуется каждая капля сил, чтобы изобразить эту улыбку, ей — притвориться вежливым и сдержать эту напряженность. — Мне было интересно, — говорит он мягким голосом, и в темноте кажется, что блестят только его глаза, — не согласитесь ли вы потанцевать со мной? — вежливо спрашивает он, и его улыбка становится шире. — Танцевать? Я думаю, ты пришел сюда с другой дамой. А мой кавалер уже ждет меня, — пожимает плечами Алина. — О, да, я действительно привел с собой другую партнершу, — говорит он, теперь его тон мрачнеет, — Но она и близко не так прекрасна, как ты, — говорит он. Его взгляд метнулся к Николаю. — Я думаю, тебе повезло, что она у тебя есть, — мрачно говорит он. Затем Кириган снова обращает свое внимание на Алину и снова улыбается, как будто ничего не было сказано, и протягивает ей руку. — Давай, Алина, один танец тебя не убьет, — тихо говорит он, — Ты окажешь мне эту честь? — Один танец действительно не убьет… Я очень на это надеюсь, — говорит Алина с саркастической усмешкой. — Хорошо, я потанцую с тобой, Генерал. — Я обещаю, что не буду наступать тебе на ноги, — говорит он с ухмылкой. Когда она берет его за руку, она чувствует, как дрожь чего-то странного пробегает по ее пальцам, и она смотрит в его темные глаза. Он помогает ей спуститься со сцены и они проходят в центр зала, когда все расступается. Алина кладет одну руку ему на плечо, когда он кладет одну руку на ее спину, а затем они начинают двигаться, и начинает играть музыка. Александр элегантный и уверенный в себе танцор, и когда они вместе раскачиваются и вальсируют под музыку, он улыбается ей сверху вниз, но она чувствует, что его темные эмоции скрываются от нее. — Итак, тебе нравится бал? — спрашивает он, улыбаясь, пока они кружатся по паркету. Медленно и другие пары выходят в центр. Алина замечает Зою и Николая стоящих в стороне, которые о чем-то болтают, а потом он протягивает ей руку, и они тоже выходят танцевать. Алина, пожимает плечами, продолжая вальсировать и сохранять спокойствие — Ну, по крайней мере, я не жалуюсь. — Хорошо, — отвечает он, пока они танцуют. — Что ты думаешь о других моих гостях? Александр смотрит на Алину сверху вниз, пока они танцуют, и на мгновение она может сказать, что он изучает ее, анализирует, ищет любой признак эмоций или слабости, когда улыбается ей. Его темные глаза сияют, и кажется, что они мерцают, когда смотрит на нее, и она может видеть, что за его улыбкой скрывается какой-то гнев, какая-то печаль… какая-то другая эмоция, но она не может точно определить, что именно. Лицо Алины не выражает ни капли слабости, но ей трудно вальсировать под таким натиском Киригана. — Обычные гости. Обычные люди из высших слоев общества. Они все одинаковы. — пожимает плечами Алина, продолжая вальсировать. — А что насчет других Гриш? — он спрашивает, беря ее за руку и кружа вокруг себя. — Они… достойны твоего времени… — спрашивает он, когда его глаза сияют, а темный пристальный взгляд устремляется в ее сторону, — или ты выше их? Кириган, кажется, взволнован этим вопросом, так как его глаза сияют, и он, кажется, очарован тем, каким будет ее ответ. Он улыбается мрачной улыбкой и, кажется, внимательно наблюдает за ней, анализируя ее, выискивая в ней изъяны или слабость, в то время как музыка продолжается. — Я не выше и не лучше их. Я обычный Гриша. Просто меня немного другая сила. — Алина продолжает сохранять спокойствие. — Но если ты простой Гриша, то напрашивается вопрос… — медленно произносит он, и его голос наполнен мрачностью, из-за которой его улыбка перестает быть теплой, — Почему я должен заботиться о тебе? Пока они танцуют, взгляд Дарклинга обращается к ней, и его глаза темнеют. И на мгновение она видит вспышку настоящего гнева и настоящей боли в этих темных-пречерных глазах. «Что за ты затеял? Придется играть по его правилам… Но что если он вновь захочет меня убить? Надо быть осторожной.» — Я тоже не знаю почему. Вы не обязаны этого делать, не так ли? — лицо Алины сохраняет спокойствие, только глаза становятся серьезнее. — Ах, ты хитришь, не так ли? — медленно произносит он, ухмыляясь. — Я люблю сложные задачи, — говорит он. Его голос наполняется мрачным юмором, когда они раскачиваются из стороны в сторону в такт музыке. — Ты умная, не так ли? — спрашивает он, глядя на нее. — И красивая… и сообразительная. Идеальное сочетание, — мягко произносит он. Она видит, что его глаза и улыбка снова становятся теплыми, и если все это было притворством, у него определенно очень убедительная улыбка. Алина молча пожимает плечами, продолжая вальсировать, одной рукой держа Киригана за плечо, а другой — его руку. — Итак, — говорит Кириган, пока они танцуют, — ты все еще не ответил на мой вопрос… Она чувствует, как его глаза сверлят ее, анализируя, выискивая слабость, но она не может сказать, что он надеется найти. — Если ты просто Гриша, то что делает тебя особенной? Почему я вообще должен беспокоиться о тебе? — спрашивает он, улыбаясь при этом. — Или ты думаешь, что я зря трачу свое время? — добавляет он, пока они раскачиваются на паркете — Я не умею читать мысли, Генерал. Откуда я могу знать, что у вас в голове? — Так ты говоришь мне, что не знаешь? — спрашивает Кириган, его голос пронизан черным юмором и остроумием. — Ну же, Алина… ты уже доказала, насколько ты умна. Его глаза все еще темны, и в них есть что-то такое, что заставляет Алину чувствовать себя неловко, но ее глаза полны уверенности, и она не собирается позволять ему увидеть свою слабость. — Ты думаешь, мне следует перестать беспокоиться? — он спрашивает. — Может, мне пойти и найти кого-нибудь другого? Может быть, кто-то красивее тебя? Может быть, кто-нибудь поумнее? — Все зависит от вас. Кто я такая, чтобы указывать? Не так ли, Генерал Кириган? — Алина слегка приподняла бровь. — Ты пытаешься меня разозлить? — спрашивает он, его голос пронизан мрачным юмором, прежде чем он усмехается. Когда Дарклинг делает это, его глаза внезапно темнеют, и Алина видит неподдельную боль и гнев в этих темных-пречерных глазах, и ее сердце слегка подпрыгивает, прежде чем она успевает взять себя в руки. — И ты, кажется, отлично справляешься с этой задачей, — продолжает он, глядя на нее сверху вниз, и улыбается, его лицо наполнено мрачностью, которая заставляет ее чувствовать странную смесь страха и восхищения, когда он смотрит на нее. — Я ничего не пытаюсь сделать. Я просто говорю то, что есть. Вы Генерал. А я просто Гриша. Я не имею права говорить вам, что делать. — Это так? — он спрашивает, его взгляд сужается, голова склоняется набок. — Ты Гриша, да… но ты гораздо больше, чем это, — говорит он, притягивая ее ближе к себе. Его темные глаза сияют, когда он смотрит на нее, и Алина чувствует, что ее тянет к нему, как будто он пытается ей что-то сказать. — Ты особенная, Алина… Слово слетает с его губ с такой силой, что Алине оно кажется почти приказом, и она чувствует, как дрожь удовольствия пробегает по ее спине. Алина сохраняет спокойное выражение лица, лишь слегка приподнимает брови, хотя внутри у нее все трепещет. — Ну, да, я всего лишь Призывательница Солнца. Боюсь, больше никого подобного нет. — О, но вот тут ты ошибаешься, — мягко говорит он. — Я имею в виду… — он внезапно замолкает, а затем улыбается, и его глаза на мгновение темнеют, прежде чем он снова улыбается. Его улыбка кажется еще теплее, чем раньше, и он делает шаг ближе к ней, его голос становится еще мягче. — Я имею в виду, что ты особенная для меня, — тихо говорит он. — Ты особенная для меня. — Что вы имеете в виду, Генерал? — Я имею в виду, что мы с тобой похожи, — говорит он с мягкой, нежнейшей улыбкой на губах. — Мы оба лишние, — тихо говорит он, его тон мягкий и нежнейший. — Ты отличаешься от других Гриш, и… Я отличаюсь от других Генералов и Гриш. — он смотрит на нее сверху вниз с легкой улыбкой, прежде чем добавить. — Мы одинаковые. «Нет, мы разные…» Она не уверена, что это такое, но что-то в его словах, в тоне его голоса, в том, как сверкают его темные глаза, заставляет ее чувствовать себя… странно защищенной. Алина пожимает плечами, пытаясь освободиться от этого чувства. — Просто потому что у меня другая сила, не такая, которая есть у других Гришей, не значит, что я не могу быть такой, как они. — Ты хочешь быть похожей на них? — спрашивает он с ухмылкой, приподнимая темную бровь. — Они тебе нравятся? Дарклинг подходит к ней немного ближе и берет ее за руку, его прикосновение легкое, но глаза темнеют, когда он смотрит на нее. — Я чувствую… — он замолкает. — Я чувствую, что ты и я… мы понимаем друг друга, — мягко говорит он. Но в его темных глазах есть что-то более глубокое, и хотя Алина понятия не имеет, о чем он думает, ее все равно тянет к нему. «Да, точно новая тактика…» — Мы понимаем друг друга? — Мы похожи, — мягко говорит Кириган, глядя ей в глаза. — Мы одни… и мы сильны, — говорит он, когда его рука крепче сжимает ее руку. Он продолжает вести ее в танце, когда Алина выглядит все более и более озадаченной. — Мы те, кто были непохожими на других, неудачники… и мы так много пережили, — говорит он мягким и добрым голосом, изучая ее. — Нам нужно держаться вместе… — говорит он, глядя ей в глаза, когда произносит это. Алина слегка приподнимает брови. «Так вот оно что. собираешься переманить меня на свою сторону? Так еще и вид делаешь, что ничего не случилось…» — И я хочу, чтобы ты знала, что я здесь ради тебя, несмотря ни на что… — мягко говорит он Алина пожимает плечами. — Я даже не знаю… — Не бойся, — говорит он мягким голосом, прижимаясь к ней чуть ближе. — В конце концов, — мягко говорит он, — где ты найдешь кого-то, кто будет рядом с тобой, несмотря ни на что… — говорит он, прежде чем его губы изгибаются в мрачной усмешке, — То есть, кроме меня. Кажется, он шутит этим комментарием, но в глубине души Алина задается вопросом, шутит ли он или говорит искренне. Когда она смотрит в его темные глаза, она может поклясться, что видит слабый проблеск доброты… или, по крайней мере, то, на что она надеется, — это доброта. Алина поняла, что должна продолжать играть по его правилам. Это был единственный способ сблизиться с ним. — Возможно… — пожимает плечами Алина. — Возможно… — шепчет он в ответ, его голос мягок и нежен, прежде чем тепло улыбнуться ей. — Ты знаешь, почему я ненавижу всех на этом пиру? — тихо спрашивает он. — Кроме тебя, конечно, — добавляет он, подмигивая. — Они называют меня Генералом Ночных Кошмаров. Ты знаешь почему? Дарклинг наклоняется ближе, так что их лбы почти соприкасаются, и смотрит на нее сверху вниз, его темные глаза сильно блестят. Он слегка наклоняет к ней голову. — Ты понимаешь? — тихо спрашивает он, его голос едва переходит в шепот. — Что вы имеете в виду? — Я имею в виду, что ты другая, — мягко говорит он, глядя ей в глаза. — Люди здесь смотрят на тебя и думают, что ты просто неудачница и урод… то, чего следует бояться. Он продолжает пристально смотреть на нее, прежде чем посмотреть прямо ей в глаза и сказать. — Но я не смотрю на тебя так. Я вижу нечто большее. «Ну, конечно, он сказал именно это…» Он мягко улыбается, как будто пытается успокоить ее. — Можешь ли ты угадать, что именно я вижу? Что отличает тебя от других? Дарклинг делает паузу, расплываясь в странно-широкой улыбке. — Я вижу в тебе силу, — говорит он, — я вижу доброту… которую ты не хочешь показывать всем. Ты не позволяешь всем видеть то тепло, которым обладаешь. И я также вижу… — начинает он, и его голос на секунду замолкает, прежде чем он тихо произносит. — Я вижу красоту. Похоже, он почти не может заставить себя произнести последнюю часть вслух, потому что в его голосе слышится легкая дрожь, и он на мгновение отводит взгляд. Алина удивленно поднимает брови и молчит Кириган оглядывается на нее, его глаза, кажется, искрятся на свету, и он улыбается ей. — Ты мне веришь? — тихо спрашивает он, прежде чем нежно сжать ее руку. Его голос мягкий, и она может сказать, что в нем есть что-то неподдельное, какая-то честность, какая-то искренность, а доброта, с которой он говорит, кажется, излучается его глазами. — Потому что я думаю, что ты прекрасна, — добавляет он почти шепотом. Алина неловко оглядывается по сторонам. — Может быть, лучше поговорить в более тихом месте? Эти люди смотрят… Кириган наклоняет голову, по-видимому, соглашаясь с ней, и говорит. — Ты права. Он протягивает к ней руку, жестом прося ее взять его за руку, чтобы увести ее прочь, подальше от остальных. — Следуй за мной. — он произносит эти слова мягко, и в нем есть доброта, которую она так редко слышит, прежде чем он улыбается ей и добавляет. — Я знаю идеальное место.***