Сжимая друг друга в объятьях, они ожидали конца.
А горы крушились на части, и мрак поглотил небеса.
Подземный огонь вырывался на волю, могучих драконов паля.
Но замерли двое в любовном покое, последние вздохи деля.
Они были знакомы два дня, а казалось, что прошли годы. Девушка была одинока сколько себя помнила. В этом мире, лишенном не только звуков, но и красок, всегда была лишь она. Она и её песни — печальные повести о былом и грядущем. — Ты моя смерть? — с вымученной улыбкой спросил мужчина, спустившийся с небес на золотом драконе. — Знал бы я, что лик погибели столь прекрасен, не заставил бы тебя так долго ждать. — Я та, что была забыта миром и покинута богами. Как и ты, моя милая заплутавшая душа. — Но имя-то у тебя должно быть? — Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, — прошептал бесплотный дух в ответ. Появление светловолосого мужчины привнесло в её мир красного и белого иные цвета — его фиалковый взор, доспехи цвета обсидиана и кремня, блеск золотой чешуи дракона были чужды Зачарованному лесу, где белизна неба сливалась с мерцающим снежным покровом, а тёмно-алые листья чардрев, подобно сотням и тысячам замаранных в крови рук, безмолвно опадали с белых ветвей, словно силясь схватить девушку. Он умирал, а она не могла уменьшить его боль, залечить его раны. Смерть забрала её много веков назад, а может и тысячелетий — девушка не могла вспомнить. Печальный призрак давно минувших дней, без плоти и крови — она могла лишь услаждать слух мужчины своими песнями, не имея возможности коснуться его губ и загрубевших рук.Была моя любовь, как снег прекрасна, и волосы ее — как свет луны.
В этом тихом краю, заменившем ей могилу и холод морозной почвы, время остановилось, словно по мановению руки злобного колдуна — солнце не вставало на востоке и не садилось на западе, луна не освещала лики чардрев и водную гладь озёр. Но всё же белые ветви продолжали подниматься всё выше, реки то замерзали, то вновь текли бурным потоком, кроваво-красные листья опадали и вскоре на их месте появлялись новые, а изредка срывался снег — мягкий, как пуховое одеяло, и холодный, как прикосновение смерти. Погибель протянула свои костлявые руки над горными вершинами, но жизнь, пусть и ничтожно хрупкая, изо всех сил боролась за своё право на существование. Красивый безбородый мужчина, с хмурым фиалковым взором получил в своём последнем бою тяжкие раны. Он умирал медленно и мучительно, однако, не стенал и не жаловался. Ожоги, сломанные рёбра и кровоточащая рана на левой руке неумолимо приближали час его кончины. Её песни вызывали у мужчины печальную улыбку, однако его повести, его молитвы и покаяния были не менее трагичны. — Неужели ты ничего не помнишь из своей прошлой жизни? — с нескрываемым любопытством спросил он на исходе второго дня, когда силы почти покинули его. — Я жила в замке с тёплыми стенами. В тёмном склепе на каменные тронах сидели бородатые мужчины. Серые лютоволки, словно живые, обрамляли подол и рукава моего подвенечного платья. А после — лишь чёрное пламя, пожравшее и живых, и мёртвых. — Я не желал трона, не желал войны. Я хотел любить и быть любимым. А чем всё закончилось? Мои родичи с особым наслаждением перерезали друг другу глотки, душили младенцев и пировали на костях убитых. Я скормил свою родную сестру дракону на глазах её сына. И ради чего? Ради какого-то венца, что некогда носил тот, кто пролил кровь сотен тысяч невинных. — Мне жаль, но это — конец, любовь моя, — тихим, словно журчание ручейка, голосом произнесла девушка. По её щекам заструились горячие слёзы — предвестники скорой потери. Когда она последний раз плакала? Было ли это ещё при жизни или же и после смерти с её глаз падали блестящие кристаллики, созданные в равной мере из соли и скорби? — Конец — только часть пути. Я разделю с тобой вечность, моя зимняя роза.«…Ты будешь вечно спать, моя любовь…»