Огонька не найдётся?

Пока ноябрь сменялся декабрём, а улицы города стремительно покрывались снегом, друзья неустанно занимались подготовкой к экзаменам. Димка понимал: если бы не друг, то он бы бросил подготовку к ЕГЭ ещё на третьей, максимум, седьмой странице. Но Никита не давал этого сделать и не отступал перед всеобъемлющей и сокрушительной Димкиной ленью, ставя ей в противовес своё упрямство и целеустремлённость. Занятия дали свои плоды — пробное ЕГЭ Димка написал с высокими баллами. Да и вторую четверть закончил так, что класснуха хвалила его. А училка по матеше Людмила Петровна, известная на всю школу своей строгостью и колючим характером, ни разу не назвала его безмозглым лентяем, что равноценно похвале из её уст. Поэтому зимние каникулы начались для Димки просто замечательно. Немаловажную роль тут сыграла новость о поездке Ксюхи в другой город вместе с родителями. Здорово, что она не будет постоянно виться рядом с Никитой. Правда, друг сразу предупредил, что каникулы — это не основание забрасывать их занятия. Ну ничего, Димка решил, что в каждой бочке мёда есть своя ложка с дёгтем, и со смирением принял сей факт. Утром 31 декабря он проснулся от тихого: — С днём рождения. От услышанного губы непроизвольно растянулись в улыбке, хотя глаза всё ещё были закрыты. Дима ощущал тёплое дыхание друга совсем рядом. Ему вспомнилось, что накануне вечером они смотрели какой-то фильм и уснули на диване прямо в одежде. Вот уже несколько лет подряд именно Никите доставалась роль поздравить Димку с днём рождения самым первым. Димка ненавидел, что родился 31 декабря. Не, ну чё он не мог что ли родиться чуть позже? Или чуть раньше? Обидно, когда про твою днюху забывают, потому что Новый год затмевает собой всё остальное. Будучи ребёнком, он на полном серьёзе ненавидел Новый год за то, что тот отбирает у него праздник. Но, став старше, смирился с этим фактом. В конце концов, сегодня он стал совершеннолетним. Теперь он может покупать в магазинах пиво и сигареты, а не просить об этом их соседа дядю Колю. Он даже имеет право курить, не прячась от матери. Но делать этого, конечно, не будет. Мама сразу открутит ему башку и не посмотрит, что сын уже совершеннолетний. Кстати о маме. Ещё одна приятность на сегодня — мама испечёт его любимый медовый торт и приготовит все самые любимые Димкины блюда. А то, что к нему в гости никто не придёт, кроме Никитоса, это даже к лучшему. Димке больше достанется. Особенно маминых голубцов. Голубцы — любимое Димкино блюдо. Ему вдруг вспомнилось, как несколько лет назад, как раз на Димкино пятнадцатилетие, мать рассказала, что отец тоже очень сильно любил именно голубцы. Всякий раз, когда мать заговаривала об отце, Димка испытывал очень противоречивые чувства, что-то сродни раздражению и неприязни. Только недавно он понял, что и раздражение, и неприязнь были всего лишь следствием обиды. Обиды на отца. За то, что не смог совладать со своей зависимостью. За то, что постоянно срывался и уходил в запой, хотя с его больным сердцем это было запрещено. Странно то, что Димка не очень хорошо помнил отца, но родительская ночная ругань, когда тот в очередной раз возвращался домой пьяным, врезалась в память надолго. Ему только-только исполнилось семь, когда отец скончался от сердечного приступа. Димка решительно прогнал эти тоскливые мысли прочь. Он распахнул глаза и первое что увидел — лицо друга. Тот сосредоточенно уставился в экран смартфона, но когда Димка слегка пошевелился, тут же обратил своё внимание на него. Убрав смартфон, Никита сложил руки на диван и опёрся о них подбородком. На губах играла задумчивая улыбка. Дима скользил взглядом по его бледному лицу, выступающим скулам и чёрным волосам. Особенно притягивали взгляд его тёмно-карие глаза. Димка всё время видел в них грусть, словно она жила там постоянно, даже тогда, когда Никитка смеялся. Хотя однажды от девчонок он слышал краем уха, как они называли его друга «меланхоличным и загадочным», видимо, считая это дофига романтичным. Как по Димке, так в этом нет ничего романтичного. Грусть она и есть грусть. И, возможно, он догадывался о причинах. Если Димка хоть немного помнил своего отца, то вот Никитка вообще не знал, кто его отец. Да и мать видел чрезвычайно редко. Практически сразу после его рождения она оставила Никитку на попечение бабушке и благополучно укатила в другой город на заработки. Надо отдать ей должное, деньги она и правда отправляла очень хорошие. Никитка никогда ни в чём не нуждался. Но Димка знал, что его друг был очень обижен на свою мать. Та приезжала чрезвычайно редко, часто забывала поздравить сына с днём рождения. Потом, конечно, звонила, извинялась и давала кучу обещаний, что скоро приедет. Но обещания слишком часто оставались лишь обещаниями. После разговоров с матерью Никитка хоть и пытался делать вид, что ему плевать, но Димка отлично видел, как сильно друг расстроен. В такие моменты он делал всё возможное, чтобы отвлечь Никитку от грустных мыслей. Отдавал ему все свои жвачки с переводными татуировками, приносил его любимые яблоки, стыренные у соседей по дачному участку. Однажды даже пытался продемонстрировать ему, как умеет ходить на руках. Но в итоге свалился, больно ударившись о бордюр детской песочницы. Пока Никитка, ворча, обрабатывал ему ссадины на локтях и коленях, Димка виновато тупил взгляд вниз, чувствуя себя самым нескладным мальчишкой на свете, который не столько веселит друга, сколько доставляет ему ещё больше неприятностей. Впрочем, сегодня не стоит вспоминать об этом. Ведь сегодня же день рождения! Димка отметил, что друг полностью одет, а чёрные волосы аккуратно зачёсаны назад. Это значит, он проснулся уже давно. Из коридора доносился приятный запах какой-то выпечки. — Твоя бабушка готовит что-то вкусное? — поинтересовался Димка скрипучим ото сна голосом. — Бабушка на смене сегодня, — напомнил Никита. — Тогда откуда такой аппетитный запах? Друг довольно улыбнулся: — Я приготовил оладьи. Димка с радостным возгласом откинул одеяло, собираясь подняться с дивана, затем замер и подозрительно уставился на Никиту: — Надеюсь, ты не ждёшь, что в твой день рождения я тоже буду печь тебе оладьи? — Не жду, — сказал Никита, на губах заиграла лёгкая улыбка, — я ещё хочу жить, не готов есть твою стряпню. — О, это именно то, что я хотел слышать в свой день рождения! Спасибо! — иронично проговорил Димка и, надувшись, зарылся в одеяло с головой. Но Никита бескомпромиссно отогнул одеяло: — Тебя ещё ждёт подарок. Димка передумал изображать обиженного и заинтересованно выглянул из-под подушки. — Вот это другое дело, — довольно проворчал он, садясь на диване. Пока Никита выкладывал на тарелку оладьи и наливал сгущёнку в чашку, Димка обескураженно осматривал свой подарок — нечто плоское, упакованное в блестящую подарочную бумагу. — Вот серьёзно, Никит, если там окажется книга, я просто… — Будешь прыгать до потолка от счастья? — хитро улыбнувшись, закончил он. — Может, и буду прыгать, но не от счастья точно, — пробормотал Димка, развязывая синий бант. — Зря ты так волнуешься, это очень полезный подарок, — усмехнулся Никита. — Слово полезный из твоих уст лишь подтверждает мои опасения. Вот только не говори, что это ежедневник, в котором я должен буду вести план подготовки к экзаменам, — озвучил свои опасения Димка. Он мечтал, чтобы Никита поскорее опроверг это утверждение, но тот молчал, загадочно улыбаясь. Димка в нетерпении развернул шуршащую оберточную бумагу и, увидев подарок, изумлённо выдохнул. — Вау! Улыбка Никиты стала ещё шире: — Надеюсь, ты не сильно разочарован? Ведь ты ожидал увидеть там ежедневник! — Потрясно! — восторженно проговорил Дима, доставая из коробки клавиатуру. Это именно та, на которую он облизывался уже давно, та самая с синей неоновой подсветкой и кучей дополнительных клавиш для геймплея. Он поднял взгляд на друга, как раз ставящего перед ним большую кружку с кофе, и сказал: — Спасибо, Никит! Друг довольно улыбался, а его глаза искрились. И Димка очень ценил эти редкие моменты, когда из Никиткиных глаз полностью пропадала грусть, а его лицо преображалось. В такие мгновения больше всего ему хотелось обхватить его лицо своими ладонями и, не отрываясь, любоваться зажжённым огоньком в глубине глаз. Конечно, Димка не стал бы этого делать. Он всегда очень стыдился этих своих странных порывов. Клавиатуру Димка проверил в этот же день, сразу, как только они с Никитой пришли к нему домой. Мать действительно накрыла аппетитный стол, в центре которого стояло блюдо с дымящимися голубцами. Пока ребята увлечённо уплетали их, мама предупредила, что Новый год будет отмечать у своей сестры и её мужа на даче, там, судя по всему, собирается большая компания. Затем строго-настрого наказала Никите, чтобы тот не забыл отнести бабушке угощения, как это случилось в прошлый год. — Бабушка у Никитки сказала, что созовёт своих подружек к себе домой, и они будут до утра плясать под песни Надежды Кадышевой, — усмехнулся Димка с набитым ртом. — Тогда я положу в кастрюлю побольше голубцов, — сказала мама, суетясь возле плиты. — Да, пляски отнимают много сил, положите побольше, — совершенно серьёзным тоном сказал Никита. Встретившись с Димкой взглядом, оба прыснули от смеха.

***

Новый год ребята отмечали у Смирнова дома. Его родаки уехали в гости к своим друзьям, не подозревая, что их отпрыск созовёт всех знакомых из школы в квартиру. И если в начале вечера всё было очень прилично и цивильно, то уже после полуночи в квартире творилась полная дичь. Естественно, очень скоро дженга и другие настольные игры были забыты. Им на смену пришёл твистер, а позже и «Бутылочка». После того, как кто-то из присутствующих объявил о том, что Димка сегодня стал совершеннолетним, «бутылочка» стала останавливаться исключительно на нём. Ему пришлось чмокнуть почти всех девчонок, чем была недовольна Вера, та самая, что клеилась к нему уже давно. Сегодня, похоже, она решила взяться за Димку всерьёз и повсюду оказывалась рядом с ним. Примерно где-то в районе четырёх часов Димке удалось ускользнуть незамеченным. Выйдя в тесный коридор, заметил надевающего куртку Никиту. С трудом найдя свой пуховик среди наваленной сверху одежды, тоже вышел из квартиры вслед за другом. Никита стоял у запорошенной снегом лавочки, то и дело поднося сигарету к губам. Димка некоторое время наблюдал, как тот выдыхал дым изо рта, затем поднял голову вверх. С неба падали пушистые снежинки. А то, что и небо, и снежинки, и Никитка с сигаретой вертятся в его глазах — заслуга тех нескольких банок пива, что он выпил. Димка постарался прийти в себя, глубоко вдохнул и выдохнул, а затем подошёл к Никите. — Для меня огонька не найдётся? — проговорил он. Язык почти не заплетался, значит, ещё не всё потеряно. Хотя на походе к другу его чуть не занесло в сугроб. Никита обернулся и, слегка кашлянув, ответил: — Конечно. Он вытащил из кармана зажигалку, но Димка, подойдя почти вплотную к другу, бесцеремонно вытащил сигарету у него из зубов и с удовольствием затянулся. Выдохнув дым, он вновь поднёс тлеющую сигарету ко рту Никиты, давая тому сделать затяжку. Так по очереди и в полном молчании они докурили сигарету до конца. Некоторое время они смотрели друг на друга, но очередной порыв ветра заставил их отвернуться от летящего в лицо снега. Димка поёжился. Заметив это, Никита приблизился и натянул капюшон его пуховика на голову. — Холодно. Пойдём внутрь, — предложил Димка, стараясь говорить так, чтобы язык не заплетался. — Я вообще-то… собирался домой, — пробормотал Никита, опустив взгляд и уставившись на ботинки, переминавшиеся на скрипучем снегу. Димка некоторое время внимательно смотрел на пар, шедший изо рта друга, затем взгляд остановился на губах. Они были сухие и слегка потрескавшиеся на морозе. «Ведь если их облизать, они уже не будут такими сухими, так?» — подумалось ему. Нестерпимо хотелось проверить это, но, видимо, здравый смысл одержал верх над теми несколькими банками пива, и Димка, слегка тряхнув головой, нервно кашлянул. — Димочка, ты долго ещё? — девичий голос, судя по всему, доносившийся из открытого окна, заставил раздражённо поёжиться. Может, не заметит? Димка продолжал молча стоять рядом с Никитой. Изо рта у обоих всё так же вырывались клубы пара. — Дима-а-а! — снова донеслось сверху. Не выдержав, он гаркнул: — Чего? — Ты там долго ещё? — Нет! – с раздражением рявкнул он. — Не задерживайся, — донеслось в ответ, и створка пластикового окна захлопнулась. Никита всё это время стоял, смотря себе под ноги. Затем, закутавшись в меховой капюшон куртки, пробормотал: — Ладно, пока. — Подожди! — Димка решительно остановил его, ухватившись за локоть, — ты что забыл, что у тебя дома бабушка с подружками пляски устраивает? — Я думаю, они уже давно спят по домам. Но если нет, то присоединюсь к ним, — усмехнулся Никита, затем добавил, — я, правда, очень устал, Дим, — сказал он, засовывая руки в карман и намереваясь уйти. Но Димка преградил ему дорогу. — Пойдём ко мне. Мать, наверное, до сих пор в гостях у сестры. — А как же Вера? — Кто? — Димка врубился не сразу, так как проверял наличие в кармане своего смартфона. — Ты ж только что пообещал ей, что вернёшься, — напомнил Никита, кивая вверх, туда где находилось окно квартиры Смирнова. — Да пофиг вообще! Убедившись, что все его вещи с ним, он подхватил Никиту за локоть и уверенным шагом повёл его к выходу со двора. Ну, по крайней мере, попытался, потому что ноги заплетались, и кто кого вёл — ещё большой вопрос.