***
На суде против Хана присутствовал и адмирал Комак, сменивший Маркуса на посту командующего Флотом. Низенький, лысоватый, брыластый недочеловечишко. Прежде, чем Генеральный Судья-Адвокат* объявил голосование, он поднял руку жестом, каким призывают официанта, и встал. — Ну что ж, мистер Сингх, оратор вы превосходный — впрочем, неудивительно. Но ваш посыл Суду не совсем понятен. Вы не просите о снисхождении ни для себя, ни для своих людей. Считаете вечный сон идеальным для них выбором? — В новом веке я не встречал ничего, кроме вероломства — даже от лучших из вас, — Хан вспомнил конфетного капитанчика и забавного инженера на мостике «Вэнджэнса». — Идеальным выбором был бы открытый космос, ещё не освоенный Федерацией. Небольшой мир, сколь угодно суровый, но только наш. — На это я пойти не могу, — поджал губы Комак. — Кто знает, не стакнетесь ли вы с какой-нибудь неведомой враждебной расой. — Адмирал, — насмешливо протянул Хан. — Вас боятся клингоны и ромуланцы. Даже зверь смиреет перед возобладавшей силой. Я не полезу в битву, которую не смогу выиграть. Не сейчас, когда нас осталось так мало. — Человек опасней зверей, — резонёрствовал образец вида. — Знаем мы, на что способен один аугмент. А семьдесят три? — Человек — самый опасный зверь, — передразнил Хан, — падальщик и каннибал. Однако выжил и заселил всё вокруг, когда понял выгоды альтруизма и общественного договора — под страхом санкций. На «Ботани Бэй» спаслись наиболее здравомыслящие из нас, поддержавшие либеральную деспотию и способные обуздать агрессию, — пока на них не нападают. — Что я слышу! Это же коренной принцип Федерации: живи и давай жить другому. Вашим людям понравится в нашем обществе, мистер Сингх. Но при одном условии. Точнее, двух. — Опять условия? — подавить гнев, соответствуя сказанному, было непросто. — Чем тогда вы отличаетесь от покойного Маркуса? Зал затих, наблюдая за словесной дуэлью. Комак тоже вскипел — на лбу выступила испарина. Хан слышал, как тяжело участились удары его сердца. — Первое. Если пройдёте психиатрическую экспертизу и тесты, вам дадут условный срок на отрабатывание ущерба и доказательство своей благонадёжности. После этого ваших людей выведут из заморозки и снабдят всем необходимым. Хан застыл. Маркус держал его шантажом, этот вместо кнута завлекал пряником. Слишком сладким, чтобы не быть отравленным. — И второе. Никто из вас не должен, никоим образом, выходить на связь друг с другом. По законам Земли, военные преступления не имеют давности. Вам выдадут документы на новые имена, и разбросают по Галактике так, что концов не найдёшь. — А если найду? — развеселился Хан. Ставка была высока; адмирал очевидно преследовал определённую личную выгоду. — Так ведь и вас найдут. В мире больших возможностей нельзя спрятаться, это цена цивилизации. Да, они будут жить под колпаком, но не в большей мере, чем каждый из нас. Можем периодически присылать вам минимальные фрагменты записей с камер слежения, вы не сумеете вычислить по ним место и время, но будете знать, что ваша семья здорова и благополучна. Хотите? — Как я буду уверен, что изображение не подделано? — Хан сощурился. Комак в ответ выпучил жабьи глазки: — А никак. Придётся принять на веру, что жизнь и творчество улучшенных индивидов — ценный актив и для Федерации тоже. Вот оно! Теперь о гуманизме новоиспечённого главы Флота раструбит пресса, и он сильно поднимется на костях Маркуса. Хан почувствовал, что торг уместен: — Согласен. Но, если мы всё равно под колпаком, я требую сохранить нам имена. — Вы посмотрите, он уже требует! Да будет так. Дамы и господа судьи, я всё сказал.***
— А они старше тебя или младше? — спросил Кирк. Хан одобрил ход его мыслей. — Большинство воинов погибло в завоеваниях и междоусобицах. Каждый хотел своё удельное княжество, но не мог удержаться в его границах. За мной пошли те из них, кто согласились стать гвардией или наместниками. В результате, вторых истребили газовые атаки, а первые пали, прикрывая отлёт «Ботани Бэй». Выжил лишь мой «кабинет министров», мужчины и женщины до тридцати, — у кого не нарушился режим стазиса, и кого не убил Маркус. Всех их зачали в пробирке из материала старшего поколения, только придав более ровный баланс нейромедиаторов. Так что, когда я говорю «семья», это не фигура речи. Сверхчеловек скорбно прикрыл глаза, прижав к губам край кофейной кружки. Джим соображал: — Значит, если их не бросают в горячие точки, то сейчас они где-то ведут мирную жизнь управленцев и специалистов? И, если ты прав насчёт «таймера», просто будут стареть как обычные люди? — на что Хан сердито зыркнул. — Да, я получаю обещанные крохи видео. Раз в квартал, — оскалился он. — И всякий раз страшусь, что секундой позже случится нечто непоправимое. Если они, выражаясь по-твоему, «станут обычными»… Молчи, я вижу, чтó ты хочешь сказать, — Кирк повёл подбородком. — Что такое родительская сепарация, мне объяснили подробно. Я не собираюсь подвергать их опасности или превращаться в маньяка, который проводит дни за монитором. Но я хочу знать. Джим с чувством пожал его плечо. — Я понимаю, Хан. Понимаю. Сам-то как? Ты ночь не спал. Хан склонил голову к его руке, отставляя кофе: — Ну, один час у нас ещё есть. Стоит ли говорить, что Джим провёл этот час без сна. Впервые он сам охранял покой Хана, а не наоборот. Пытался объять сознанием, через что прошёл его сверх, — и видел, что не вмещает. Представил слепящий стерильный свет, распятого на койке себя и дикую боль, раздирающую изнутри. Не из-за собственного безрассудства, а по чужой прихоти. День за днём, с пятнадцати лет, на положении сырья. Борись за жизнь и выдавай норматив, или сметут в производственный брак. Сколько же стойкости и благородства нужно иметь, чтобы из этакой переплавки не выйти врагом всему человечеству?! В сумеречных декорациях отсталого прошлого жестокость «белых халатов» не казалась оправданней. Они продвигались вслепую, спотыкаясь на каждом шагу, а за их ошибки расплачивались телами и разумом реальные люди. Хан выгрыз зубами свой дар, тем сокрушительнее, должно быть, его утрата. Трудней всего будет не допускать беспокойства во взгляде, не спрашивать, «как ты себя чувствуешь». Как, как! Хреново терять часть себя, которую до сих пор считал определяющей. Разом лишиться уникального преимущества и день за днём провожать остатки, неумолимо утекающие сквозь пальцы. Если бы Джим вдруг не смог… ну, например… Он лежал позади Хана, обернув собой его спину и подперев бёдра своими. Пришлось чуть отслониться, чтоб утренние пульсации не стучались спящему в копчик. Сей приятно-назойливый фактор навёл на новую мысль, верней, хорошо забытую старую — о сверхчеловечьем токсине. Одним ленивым вечером Кирк, с допытливостью подростка, пристал к Хану: как это, да зачем это, а у всех ли аугментов так, а у девушек там, что, зубы?.. Хан фыркнул, с видом подавленного желания сделать Джиму что-нибудь ощутимое и слегка унизительное, но терпеливо ответил. Нет, это не секретное оружие политического убийства — яд слишком быстро действует. Да, вероятней всего, целью данной модификации было предотвратить размывание генофонда и появление на свет неподконтрольных полуаугментов. Естественно, обнаружив киндер-сюрприз у себя, Хан неотрывно следил за новостями, копал архивы, и пока жареных заголовков не появлялось, делал вывод, что с «мирной» когортой сверхов создатели обошлись менее изуверски, поскольку гибриды и так часто стерильны. Либо (и в это хотелось верить гораздо меньше), что после разрыва связей все они коротают век в гордом одиночестве, так и не проникшись симпатией ни к кому во Вселенной. Головную боль на предмет их ядоносности исцелил не кто иной, как умница Боунс. Под впечатлением от инцидента, когда первое скрещивание человека и сверха едва не стало последним, властью СМО он тихо подал докладную по своим медицинским каналам, выдумав какой-то там неизвестный науке дремлющий венерический штамм двадцатого века, и так же негласно аугментов проверили в порядке диспансеризации. Чисто. Чем и обрадовал Кирка, когда того повело на пьяные сантименты, а Кирк поспешил передать благую весть Хану. Разговор имел место уже после публичного разоблачения козней Комака, накануне восшествия Пэрис на вершину командования. В силу масштаба предотвращённых войн, с сопутствующими плюшками (трансгалактическим «кротовым метро» и технологией связи повышенной дальнобойности) — через ступеньки. Немудрено, что у вчерашнего коммодора, как и у обоих её протеже, образовалась тьма недоброжелателей. Обойдённые ожидания, зависть, сексизм сплелись в один змеиный клубок, а больше всех злопыхал мудацкий Хантер, который присвоил победу Хана, пока тот был приписан к его кораблю, и на ней въехал в низы адмиралитета. Нашим же капитанам погрозили пальчиком за баджорский переполох, но медалей навешали. На волне благодарностей, Хан напомнил о своём клане и попросил неслыханного — чтобы их воссоединили хотя бы между собой. К парам Пэрис отнеслась благосклонно, насчёт триад напряглась, а на поликулах закрыла тему, ибо из поля морали вопрос стремительно возвратился в рамки госбезопасности. М-да, вот и решилась твоя судьба, Джимбо. Быть тебе тыловым адмиралом. По крайней мере, пока Хан не освоится, не сказать жёстче — обвыкнется в урезанном качестве. И повод есть, уважительный: дать ему время на поиски информации об аугментах. Расследование предстояло гигантское. Шутка ли — два квадранта планет и станций просеять через мелкое ситечко. Не набирая имён, иначе спалят в момент. А вдруг Хан ещё восстановится! Смог же он как-то «выстричь» тот ядовитый ген! Со своих корридиевых доходов Джим купит самое навороченное оборудование в их дом на Фтиросе, лишь бы не вызвало подозрений в незаконных манипуляциях. Также понадобится пристроить личную транспортерную, прыгать на работу — с работы. Накладно, конечно, по сравнению с шаттлом, и неполезно. А что полезно? Космическая радиация?.. Ну, будет пить биодобавки, Боунс распишет. Оно как бы уже и пора бы. От транспортации размышления перетекли к злополучной дыре на планете Гамма Хроми II или, по-местному, Оюэ. Интерес Федерации к ней, как водится, на девяносто процентов основывался на экономике, а именно — на дилитии, чьё присутствие в горных породах и на поверхности так и разило при спектроскопии. Вблизи удалось установить, что планета населена. Заданием «Энтерпрайза» было наладить дипломатические отношения, позволяющие добычу дилития в том формате, что впишется в уровень развития здешнего общества. Репортаж с разведзондов Скотти был, с одной стороны, оптимистическим, а с другой — озадачил. Народность, точнее, народности были вполне себе гуманоидными, цэ-о-аш типа обмена, что значительно упрощало контакт. Однако технологически находились от силы в бронзовом веке, и это превращало миссию в прогулку по минному полю. — Павел Андреевич, — Кирк оттолкнулся ногой от пола, совершив оборот на сто восемьдесят в своём капитанском кресле. — Можете процитировать Первую Директиву? Невзрослеющий вундеркинд исполнительно оттарабанил: — «Почитая священным право каждого разумного вида жить в соответствии с собственными нормами культурной эволюции, ни один служащий Звёздного Флота не может вмешиваться в обычный, здоровый ход развития чуждой жизни и цивилизации. К такому вмешательству относится, в частности, ознакомление с превосходящим знанием, силой или технологией тех миров, чьё общество не в состоянии мудро распорядиться подобными преимуществами. Персонал Звёздного Флота не должен нарушать Первую Директиву даже в целях спасения собственной жизни, жизней экипажа или целостности своего корабля, кроме случаев исправления более ранних умышленных или непреднамеренных культурных вмешательств. Данная Директива превалирует над любыми иными соображениями, и накладывает высочайшие моральные обязательства.»** Первым откликнулся вице-капитан Сингх: — Что значит «ознакомление»? Передача знаний, пригодных к воспроизведению, или в принципе — культурный шок? — И то, и другое, — хмуро ответил Кирк, припомнив декамуфляж Энти при спасении Спока из жерла вулкана, и его последствия. — Что там у них по географии с космогонией? Ухура? — Своеобразно, — включилась та. — В их языке есть отсылки к «изнанке мира», откуда приходят боги и куда отправляются души умерших. Это как-то связано с очагом энергетической нестабильности, — она пролистала видео и навела увеличение на вертикальный тороид, цвета прозрачно-оранжевый / электри́к. — Вот то, что подходит под термины в обоих наречиях. «Око Оттуда» или «Запретные Врата». Джим закусил ухмылку, найдя в словосочетаниях фривольный подтекст, а Хан уточнил: — Они опасны? — За всё время, что я просмотрела, никто к ним не приближался и никто из них не выходил. — А может, мы не в сезон попали, — предположил Кирк. — Тогда бы это нашло отражение в названиях месяцев или праздников,.. капитан, — уела Ухура. — Опасней сами аборигены, с их постоянными набегами друг на друга. И хотя оружие оставляет желать лучшего, мы ведь не можем обороняться фазерами. Сулу обхватил рукоять складной катаны, с которой не расставался. Джим посмотрел на него, на Хана, и перевёл взгляд на голоэкран, что показывал кадр классической схватки на мечах и щитах. Да уж. Что недоступная японская технология, что вычурный клингонский тесак могут повернуть местное вооружение, а с ним и политику в непредсказуемое русло. — Итого, всё как мы любим: близок локоть, да не укусишь, — эту поговорку Джим подцепил у болтливого навигатора, и за её безуспешной проверкой, наперекор опыту поколений, был однажды застигнут Ханом. Тот выслушал диспозицию, недоверчиво хмыкнул и, закатав рукав, с вывертом оперся на стол. Каскад чёрных волос завесил обзор, а следом сверх продемонстрировал чёткий, тут же истаявший парный оттиск зубов на руке: по внутренней мякоти около вены и по кости. Чёрт гибучий! — Есть предложения, мистер Сингх? — Коммандер, дайте выборку всех упоминаний конфликта. Кроме штампов, вроде «наш мудрый лидер — их кровавый тиран.» — Так сократить не получится, — мотнула «хвостом» Ухура. — Обе стороны именуют друг друга «неверными». — Хорошо. Будьте добры, только текст, мне на ПАДД. Через три минуты фрагменты прослушки, расшифрованной автопереводом, прилетели по адресу. Нийота не зря гордилась памятью на слова и фразы, а Хан читал со скоростью скроллинга. Выводы он озвучил раньше, чем Джим начал ёрзать от нетерпения. — Внутри своего вида, учёные homo sol отказались от концепции рас, не так ли? — спросил аугмент. — Слишком размыты границы между популяциями, и генетически у мистера Чехова больше общего с мисс Ухурой, чем с мистером Сулу. — Так точно, — выскочил Пашка. — Ещё в Советском Союзе… — Ещё Дарвин, — одними губами улыбнулся Хан. — А что мы видим? — он подключился к голоэкрану и промотал хронику до момента, где женщины помоложе занялись ранеными, а старухи — убитыми. — Две группы резко отличаются внешностью, но сами весьма однородны. Так бывает, когда они происходят от малого числа особей в изоляции. Либо планета была ничьей, и на ней потерпел аварию отряд прародителей, после чего поссорился и раскололся, либо катастрофа унесла жизни большинства населения, а пришельцы смешались с ним. Первые пары сошлись просто по вкусу, зато потом миф о проклятии возложил вину за катаклизм на «чёрных» или на «белых», смотря в каком лагере вы находитесь. В выдаче ярлыков инопланетники изрядно погорячились. Их «чёрный» был не темней «белого», чем грек против шведа. С таким же успехом, — подумал Кирк, — они с Ханом могли оказаться по разные стороны фронта, если б не загар одного и белокожесть другого. Шальной замысел созрел сам собой. — Сыграем в богов? — подмигнул он. — Обман и типичный колониальный грабёж, — вздохнул последний владыка Востока. — Но это самый щадящий выход. Дебют прошёл с блеском. Ярый фанат исторической реконструкции, Скотти расстарался на славу. Доспехи поверх тонких десантных костюмов были роскошны, непробиваемы и снабжены устройствами перевода; маячки транспортации заведены на возврат обоих, если пострадает хоть один из капитанов. «Пращуры» явились вождям на заре, поодиночке — сообразно масти, — потребовав а) заключить мир, и б) во имя его поддержания воздвигнуть храмы (без крыши), куда заносить священный дилитий по графику. Оттуда его планировалось забирать тяговым лучом на спутник. А жрецы, нет бы обрадоваться новым рабочим местам для своего сословия, возжелали очную ставку с Испытанием. Ну и вот... На донесение о портале штаб отреагировал грифом строгой секретности. Ясное дело: если это годная технология межзвёздных перемещений, половину Флота впору распускать. Кроме научников и логистов, ага. Если негодная — тем более, нечего её трогать. Одного планетарного бедствия в масштабах Оюэ уже хватило. И фиг бы с ней, но приказ свернуть миссию, успокоившись на достигнутом по дилитию, без дальнейших исследований аномалии мешал как оправданию Кирка, так и исцелению сверха. Джим погладил обнятый бок, притормозил у пластыря возле косточки. Дьявол. Так нормально и так неправильно. Но ведь это всё тот же Хан, что сорвал ему крышу тогда и до сих пор не вернул на место. Любимый незнакомец шумно втянул воздух и развернулся, откидываясь на Джима. — До подъёма десять минут, — констатировал Хан. Половина из них ушла на сокращённую форму приветствия — взаимное хозяйское лапанье и поцелуи, в которых уже не чувствовалось алкогольных паров. — А до дома — сутки. Подменишь меня щас на мостике? — попросил Джим, когда его отпустили. Хан изогнул бровь: — В этом есть какая-то связь, капитан? От привычности его тона Кирку стало легко. Он рассмеялся. — Твой портативный трансварпный транспортер. Скотти его чуть не облизывал, когда захапал. Наверняка разобрал по винтику и пробовал сделать лучше. Хочу себе такой, чтоб добивал от Фтироса до Йорктауна. — О, мне пора называть вас адмиралом? — ниже и саркастичней мурлыкнул Хан. — Погоди-и, — Джим пощекотал его сосок. — Сначала церемониал и вечеринка.