Спасение редких видов

— Что-то я никого не вижу... Вольер был обширным, но уж точно не измерялся гектарами. Дальним концом он уходил вглубь горы, как искусственно вырытая пещера. Насыпное плато покрывали небольшие барханы. — Обожди, — предупредил Спок. — Дай ему время. Едва заметное колебание, словно зыбь по песку. И вновь — ничего. — Могу я зайти туда? — вырвалось у наблюдателя. — Не советую. С ним обращались не лучшим образом, психика неустойчива. Джим присел на корточки вплотную к cетке, подребезжал по ней плоским камешком. Вдруг перед самым его носом оскалилась рычащая и шипящая белозубая пасть. Спок сложил кисть узким копьём и бестрепетно просунул сквозь ограждение. Джим замер, но все остались целы. Расправленными пальцами Прайм коснулся лба узника, чуть шевеля губами. — Я транслировал, что ты не враг, — «перевёл» он, когда убрал руку. Теперь Джим мог в подробностях разглядеть своего визави. Песочного цвета, длинноногий и большелапый. Уши торчком, как у дога, увенчанные длинными чёрными кисточками. Ясные голубые глазищи в тёмной обводке. Смолянистые ручейки обтекали также и нос, как будто зверёныш плакал. — Ох ты бедный, — растрогался Кирк. — Досталось тебе с рождения. Он медленно развернул ладонь кверху и поднёс к ячейкам. Ждал бог весть чего: отскока, обнюхивания, удара лапой. Лематька дёрнул ушами. Джим затаил дыхание, лыбясь как дурак. — Джим… — Ш-ш-ш, не пугай мне ребёнка! Малыш зашипел в ответ. Страшшшный! Злой! Дикий! Но Кирка же фиг проймёшь. — Кра-са-аавец! А ки-источки! У вас даже зверьё остроухое, несправедливо! Издав удивлённую трель, больше приличествующую пернатым, собрат кошачьих присел на хвост. — Чёрт, надо было вкусняшку ему взять, — расстроенно сказал Джим. — Нетривиальное наименование для сырого мяса, — подметил Спок со скрытым весельем. — Ему же нравится?! Значит, вкусняшка. — Логично. Джим продолжал опосредованно знакомиться: — Так это «он», пацан, да? По лицу видно! — Утвердительно, в хромосомном плане. В функциональном же... — завёл шарманку Прайм. Кирк обиделся за мальца. — Ну вот зачем вспоминать?.. — Снимает проблему поиска пары, — сухо ответил вулканец. — А как его зовут? — не унимался Кирк. — Не думал об этом. Имя дают, чтобы отличать от других, а он единственный в своём роде. — Ты просто не хочешь привязываться! Бамммм. По молчанию Спока Джим начал подозревать, что, выстрелив наугад, попал в яблочко. — Не могу, — наконец, акцентировал тот. — И если сейчас мы выдвинемся по намеченному маршруту, то расскажу, почему. История заняла всю дорогу вниз по ступенькам и до Ярмарочного Квартала. С каждым её витком Джим прозревал всё больше и больше в отношении своего величественного спутника. Начать с того, что у Прайма раньше уже был домашний питомец. Старый сехлат или, по-нашему, саблезубый медведь, по кличке Ай-Чиа, ещё отца его сопровождал, как верный пёс. А для сына посла Сарека и терранки Аманды стал единственным другом несладкого детства. Как вам, например, такое: все вулканские семилетки должны сдать экзамен на жизнепригодность, проведя десять дней в пустынных горах без еды, воды и оружия. Доведённый издёвками сверстников, полукровка Спок вызвался пройти испытание раньше. И если бы не сехлат, увязавшийся по пятам, и вмешательство кузена Селека, то пропал бы в схватке с горной лематьей. Притом за Селека себя выдавал не кто иной, как взрослый Спок из собственного будущего! Однажды петля прервалась, пока он исследовал другой парадокс времени, и маленький Спок погиб. Не выдержав горя, родители развелись; мать попала в космическую аварию и тоже не выжила; коммандер вернулся на «Энтерпрайз», где его никто не знал, и только с помощью Кирка, отлучавшегося вместе с ним, смог восстановить понимание событий, получив новый шанс их исправить. Но что-то пошло не так. Лематья успела цапнуть Ай-Чиа своими ядовитыми клыками. Перед шестилетним Споком встал выбор: усыпить друга или обречь его на доживание в муках. Он последовал логике, и теперь нёс двойную печать ответственности за свой поступок. Делая вид, что увлечён красочными муралами, изображающими историю и современность, Джим украдкой посматривал на посла. Голос Прайма был абсолютно ровен, но в черты лица врезались все эмоции, что он себе запретил. Джим лопотал неуклюжую сочувственную ахинею, а сам укреплялся в решимости. Спок не должен рисковать одновременно перед государством и контрабандистами. Не должен держать дома живой символ худшего из вариантов прошлого. А Хан не должен скучать без Кирка. Сидячая аналитика сведёт с ума кого угодно, особенно — (сверх!)человека действия. В ожесточённом рвении подтверждать свою полноценность он, чего доброго, начнёт разводить акул для охоты или динозавров для дрессировки. Пусть хоть с котиком поиграет... Время уличных музыкантов ещё не пришло, но самые усердные уже заступили на пост. Андорианка с флейтой и вулканский лютнист играли дуэтом что-то маняще-знакомое, точно давно любимую песню с забытым названием. Одетый лишь в украшения тибуронец, усевшийся в нескольких метрах от них, явно не принадлежал к этому бэнду. Но на своём орудии, в виде пилы без зубьев (одна ручка в руке, другая между колен), посредством смычка выводил их мелодию третьим голосом — мечтательно завывающим, как романтичное фелинское привидение в брачный период. Никаких шляп, футляров и прочих монетоприёмников рядом не отмечалось. — Я б заплатил этому парню, — сказал Кирк, — но как? Спок обратил его внимание на паривший в воздухе голографический код. Джим достал ПАДД, и искусство получило заслуженное признание. Зоркий взгляд трёхдневного адмирала выцепил на углу прилавок с классической дребеденью: магнитики в форме та’ала, плюшевые сехлаты и накладные ушки. Как было пройти мимо них! Джим примерил, довольно повертел башней перед ручным зеркалом, услужливо подставленным смуглым продавцом в красной феске, и со вздохом положил обратно. — Джим, — благодушно окликнул Прайм. — Не теряй времени на пустяки. Заверни за угол. От необозримых рядов харчевен, лавочек, арт-галерей, открывшихся перед путниками, Джим поймал головокружение и лёгкую клаустрофобию. Текстиль, керамика, ковка, литьё, скульптуры из камня. Вулканическое стекло, морские раковины, драгоценные минералы. Замкнутые аквариумы и настольные садики, не требующие ухода. Клонированные меха и проекционные голограммы дворцовой росписи. Печатные книги и музыкальные инструменты. Головные уборы и маски. Сандалии, сумки, перчатки для любых материальных форм жизни. Что радовало во всей этой пестроте, конкурирующие товары группировались более-менее однородно. — А где что-нибудь оружейное или пытошное? — поинтересовался Кирк. — По соображениям безопасности, функциональных предметов из названных категорий здесь нет. Если необходимость остра, мы можем поехать в Кёр или в Раал. — Нет-нет, ерунда, ничего срочного! — Джим замахал руками. — Может, одежда? Хан любит ткани ручной работы. — Шёлковый ряд — второй от главных ворот. Хорошо, что вулканцы «не огорчаются». Уникальный, нигде больше не производимый шёлк Др'тхелек вряд ли потрафил бы вкусу аугмента. Тяжёлая узорная ткань традиционного одеяния подходила, чтобы красиво стоять или чинно прохаживаться, но никак не для вальяжного отдыха с возможностью в любой момент перейти в боевой режим. С логической точки зрения выручало то, что местная молодёжь перешла на волокно из паутинных желёз толианцев — редкой, опасной и ксенофобской расы. Джим долго вертел в руках невесомый, но очень прочный шарфик переливистого антрацитово-серого цвета, а выбрал тёмно-сливовую рубаху в обтяг, с узким вырезом вниз от воротника-стойки. И шарфик тоже. С закатом жара спала, а краски неба разбудили подсветку домов и фонтанов. Помахивая пакетом с покупками, Джим глазел, как экономно и творчески вулканцы обходились с водой. Вода вычерчивала и заполняла строгие формы, дорисовывала картины, поддерживала объекты в воздухе. Её полотна перекручивались жгутом, рябь стекала по вертикальным блокам, капельные струи выпрыгивали по дуге, словно рыбки, из отверстий в тротуарных плитах. Стайка детей играла на залитом до зеркального блеска пространстве, уворачиваясь от гейзеров, стреляющих из-под земли по сложной разновременной схеме. В незримом цилиндре гипнотически втягивал сам себя прозрачный водоворот. Так, незаметно, они добрели до центра города, где находился мемориал Сурака. Стемнело до черноты, и площадь освещали лишь застеклённые прямоугольные бассейны лавы. Посередине высился скромный пустой овал из камня. На его фоне голографировались редкие инопланетные парочки. — Что нужно делать? — спросил Джим. — Это место — напоминание о верховенстве разума и о том процветании, что оно принесло. Можно остановить мельтешение мыслей и пожелать себе твёрдости в ясном рассудке. Штука полезная. Вместе с Праймом Джим постоял молча, вслушиваясь в себя, пока его не зазнобило от холода. — Кажется, я вполне просветлился. Ну что, пора и честь знать? В обратный путь они взяли по ховеру и, балансируя на досках с воздушной подушкой, добрались до площадки, где ожидал шаттл. Джим категорически не хотел улетать один. Но вот как это организовать… — Спок, а когда этого кадра пора кормить на ночь? — невинно осведомился он. — Хоть сейчас, — посол приподнял уголок губ — почитай, широко улыбнулся. — Да? А можно мне! — Хочу напомнить, это безжалостный хищник… — Ай, слышал уже, — контр-адмирал Кирк вновь прибег к запрещённым воздействиям специфического оттенка своей радужки. — Так можно? Спок тяжело вздохнул: — Можно, Джим. Только прошу тебя, будь осторожнее. Фыркнув про себя, Кирк реплицировал в шаттле кусок мяса, согласно указаниям Спока, и на тех же ховерах хозяин и гость воспарили к дому. В скудном ночном освещении скрытного мелконавта было вообще не разглядеть. А подозвать как? «Кис-кис?» Ага, щаз. Наудачу Джим шоркнул рукой по ячеистой сетке. Тут же рядом раздалось лематье чириканье. — А-га, вот ты где! Привет опять, малыш. А я тут тебе угощение принёс. Твой опекун говорит, что рано, но мне разрешил. Он просунул мясной ломоть на территорию вольера и помахал им из стороны в сторону, распространяя волны острого металлического запаха. Фосфорно блеснули два глаза, и влажный язык коснулся пальцев. Аккуратно вонзив зубы в презент, лематёныш отпрыгнул в сторону. Послышалось совершенно кошачье урчание, разве что громче раз в пять. Джим улыбнулся темноте. На душе было удивительно тепло. Вполголоса он проговорил: — Продайте его мне. У меня никогда не было домашних животных, но так хотелось. А потом стало уже не до них. — Он не… — начал педантичный Спок. — Я знаю, знаю, что на домашнего он не похож ни разу. Но у нас большой земельный участок, по периметру — силовое поле. Бегай-не-хочу. Хан всё время дома, сможет за ним присмотреть. — Я не могу осуществить акт продажи или дарения, — Спок вскинул руку, призывая дослушать. — Животное является собственностью народа планеты Новый Вулкан. В моей компетенции — содействовать передаче прав содержания до тех пор, пока не решится вопрос в заповеднике. — Но ты же заплатил за него, — вознегодовал Джим. — Возмещение расходов я получил, как только доложил о покупке Совету. Более того, я имею небольшую дотацию за неудобства. Если передачу одобрят — а ввиду ваших жилищных условий, вероятность 99,9% — вам также будут её выплачивать. — Что для этого нужно? — Джим схватился за ПАДД. — Выписка из земельного кадастра Фтироса. Но имей в виду, менее чем через год у вас его заберут. А! Год — это так много. А с этой их вулканской бюрократией... Кстати, о бюрократии. Выписку-то он сбросит хоть сию минуту, но уже ночь, кто её будет рассматривать? — Что у вас с таможенными правилами? — ответил его мыслям посол. — Для владельцев недвижимости — воля вольная. Вывози что хочешь, ввози что хочешь. Кроме омега-частиц, — усмехнулся Джим. — Тогда так. Учитывая шансы на благоприятный исход и скорость межпланетного сообщения в противном случае, можешь его забрать. Ты мой гость, поэтому до отлёта пользуешься дипломатическим иммунитетом. Документы оформим завтра, — совсем по-людски рассудил Спок. Джим готов был расцеловать его в обе щеки. Складка в густом подшёрстке, что Джим принял за видовую особенность, скрывала тонкий ошейник, который Спок счёл неразумным снимать. В комплекте с лематьей ему выдали хэндлер — устройство вроде кастета, программируемое на индивидуальный рисунок папиллярных линий, с силовым поводком. Нажатиями большого и среднего пальцев можно было отпускать-сокращать дистанцию, не позволяя ни убежать, ни напасть. Под указательным располагалась кнопка «воспитательного» электрошока. К полному одобрению Кирка, Прайм её отключил. В практичности поводка Джим убедился, как только Спок открыл вольер. Лематёнок со всех лап рванул на волю, но забуксовал, а затем его, как на резинке, дёрнуло назад. Взвившись вверх, он спружинил на четыре точки, обернулся и зашипел. «Чего надо? Мне и тут было неплохо!» Спок примирительно произнёс несколько слов на вулканском. — Он понимает? — недоверчиво переспросил Джим. — Он реагирует на интонацию. Спуск по лестнице прошёл без приключений. Возле шаттла Прайм вручил Джиму хэндлер. Зверик отрывисто просвиристел своё недоумение. — Эй, парень. Полетели со мной! Там столько вкусного... — адмирал снова присел. Бумажный пакет с сувенирами зашуршал о камень, и Кирк еле успел активировать поводок на отталкивание, когда «парень» потянулся лапой к нему и зарычал, не достав. Джим зарычал в ответ. «Что за идиот», — отразилось на озадаченной котской морде. — Вижу, вы поладите, — безо всяких процентов резюмировал Спок.

***

Если Ни'Вар встречал Кирка ночной стороной, то на Фтиросе, после всех странствий, ещё сиял день. Загнав шаттл на дезактивацию, Джим с облегчением встал ногами на землю с родным g = 9,8 м/с. А вот котяре это было в новинку. В тесноте пилотской кабины он сидел тихо, заворожённо следя за перемигиванием индикаторов на панели и звёзд за обзорным стеклом. После небольшой перегрузки на старте, заставившей припасть к полу, прижав уши, и плавного выхода в нормальную гравитацию, ни на что не похожее чувство подвешенности в червоточине вконец дезориентировало несмышлёныша. До самой посадки он задумчиво поднимал и разглядывал свои лапы. Джим пожалел неокрепший мозг и не стал устраивать воздушные горки, провёл снижение как можно мягче. Чистку он запустить так и не смог, потому что лемать-его сидел на пороге шаттла, сторожко щурясь на незнакомый ландшафт. Небо — голубое, ок. Трава подвыгоревшая, тоже нормально. На траве — добрый двуногий. — Ну, давай, не робей, — Кирк легонько натужил поводок. И зверь прыгнул. Не рассчитав сил, протяжно пролетел по воздуху, выпустил когти, рванул дёрн и перекатился кубарем. Открытие физики нового мира повлекло за собой множественные эксперименты. Кошак скакал, как сумасшедший; побоявшись ему навредить, Джим выключил хэндлер. Залюбовавшись резвящимся подопечным, он не уследил, как в очередном прыжке тот извернулся и всей своей нехилой тушкой бросился ему на грудь. Джим только и смог, что присесть в процессе заваливания на спину. Рёбра опасно прогнулись под топчущимися лапами. — Что здесь происходит? — грянуло с неба. Сразу стало полегче. Бьющее в глаза солнце очертило силуэт сверха, который держал за шкирбан лематье создание, карикатурно длинное от собственного веса. — Хан, это Чарли. Чарли, это Хан, — сказал в вышину лежащий Джим. — Ваш дальний родственник, адмирал? И точно, пойманный был анималистической копией Кирка. Угловато-текучий, скуластый, в лазурных гляделках зрачки круглые — человечьи, а над ними, двумя мазками на рыжем фоне, пушистые притемнённые бровки. Притворно обвиснув в стальной хватке сверха, детёныш втайне просчитывал ходы, судя по тому, как нервно подёргивался его хвост. Джим, вставая, зашарил вокруг себя в поисках хэндлера. Чарли сверкнул глазами, затрепетал верхней губой и внезапно обмяк уже на рефлексах, в младенческом оцепенении, когда Хан чуть сильней сдавил нужную точку и отсадил кошастого на почтительное расстояние. — Прикинь, а я с тобой сравнивал, — отшутился Кирк. — Это, сердце моё, знаешь кто? У-у-у! Высший хищник планеты Вулкан! Высший хищник разинул клыкастый ротик и звонко чирикнул: — Кярр! — Нет, ну ты посмотри, — умилился Джим. — Он даже мявкает через свисток. Натуральный диктатор. — Лишь бы не лаял, — отбил Хан, и Джим понял — новый жилец принят. Парадная дверь дома находилась от них в прямой видимости. Джим был занят настройкой ошейной системы на отпечатки второго будущего лематьевода, когда на крыльце нарисовался Скотти. Свой транспортер он нёс на плече, словно базуку, а два начальственных пристегнул за спиной на манер рюкзаков. — Атас, — упавшим голосом возвестил Кирк. — Или не атас. Скотти хвастун, но не трепло. Кому он сболтнёт? Кинсеру? — Кинсер теперь не один, — зловеще отметил Сингх. Джим действовал молниеносно. Стащить сапог. Вкинуть в шаттл. Проводить глазами метнувшийся рыжий хвост. «Компьютер, закрыть дверь!» Найти выроненный пакет… К тому моменту, как гордый шотландец, устав трезвонить, огляделся вокруг, мизансцена «У ангара» состояла из двух персон. Кирк: полуразутый, чумазый, с травой в волосах, виновато-взволнованным видом и наверченным вокруг шеи шарфом. Хан: держит хэндлер от поводка. — Ой! — делано смутился Скотти. — Вы перешли на новый уровень? Поздравляю. — Это не то, что ты думаешь! — честно воскликнул Джим. — Всё-всё, меня уже нет, — засуетился Скотт, сгружая приборы под пристальным взглядом аугмента. Ещё никогда телепортация не была так близка по смыслу к народному термину «испариться». Джим перевёл дух и отпер темницу. Чарли вылетел оттуда ракетой, оскорблённо фырча. Сапог обнаружился в дальнем углу, вернее, то, что от него осталось. Последний из контактировавших с загубленным предметом сидел в стороне, треща задней лапой за ухом. Вся его личность гласила: «Сами погрызли, а на котеньку сваливают!» Нескучная жизнь началась.