Waiting On A Friend (В ожидании Друга)

Моника сидела на диване с бокалом вина и читала книгу. Она, наконец-то, позволила себе расслабиться, проведя большую часть вечера за уборкой квартиры. В ее окружении все снова было хорошо. Чендлер помирился с Джоуи — после того, как поцеловал одну из сестер Триббиани, хотя Моника так до сих пор и не разобралась, какую именно. Росс, похоже, опомнился и начал хотя бы немного радоваться новой работе Рэйчел, а Фиби… что ж, Фиби, конечно же, скоро забудет про парня с верхнего этажа, который посмел изменить ей. Она сильная и всегда справлялась с последствиями неудачных отношений быстрее, чем кто-либо из них — разве что у Джоуи это получается еще проще, но он и в затруднительных положениях оказывается нечасто. Раньше сама возможность остаться одной в квартире была редким событием, но с тех пор, как Рэйчел и Росс начали встречаться, это стало происходить все чаще. Монике это нравилось — гораздо больше, чем представлять ежеминутно, чем занимаются ее брат и лучшая подруга в соседней комнате, а с Россом по-другому просто не получалось. Конечно, первое время, оставшись одна, она и думать не могла ни о ком, кроме Ричарда, но теперь у нее было стойкое чувство, что она вырвалась из западни. Могла теперь искренне наслаждаться тишиной и покоем поздних вечеров — мыть посуду, чувствуя успокаивающую теплую воду на руках и нежное щекотание крошечных пузырьков, принимать долгие ванны, слушать музыку или просто читать книгу под бокал вина. Впрочем, ее квартира никогда не пустовала слишком долго. Стоило ей снова наполнить бокал, как в квартиру ворвался Чендлер — в спортивных штанах и футболке, а еще с сине-красным фингалом под глазом, подарком после поездки в дом Триббиани. — Мой глаз снова распух. У тебя есть лед? — спросил он, направляясь прямиком к холодильнику. Она встала и присоединилась к нему на кухне. — У вас что, даже льда нет? — У Джоуи появилась идея сделать ледяную скульптуру… в ванне… — покачал головой Чендлер. — Поначалу это казалось мне забавным, — добавил он в свою защиту. Он открыл холодильник и проверил формочку для льда. — А где все остальные? — поинтересовался он между делом. Моника отпихнула его от холодильника и вытащила оттуда пакет с горошком. — Действует лучше, чем лед, — заметила она, поймав вопросительный взгляд Чендлера. — Рэйчел проводит ночь с Россом. Фиби пошла домой, чтобы не слышать мистера Очаровашку, — она ткнула пальцем вверх. — А Джоуи где? — У него Ночь свиданий, — быстро ответил Чендлер. Моника указала ему на один из стульев. — Сиди и не двигайся. Она приложила пакетик с горошком к распухшей разноцветной области вокруг его глаза. — А знаешь, у меня были всякие фантазии о медсестрах… но не такие, и не после того, как меня изобьет девчонка, — простонал он. — Смирись с этим, Чендлер. Она была довольно сильная. С ней даже я не справилась бы. — Моника Геллер признает свою слабость, как интересно, — поддразнил Чендлер. — Подожди… А где моя подруга и что ты с ней сделала? — воскликнул он в притворном изумлении, на что Моника нахмурилась и ударила его в грудь. — С ней бы не справилась, а вот с тобой — легко. Сиди спокойно, если не хочешь получить синяк под второй глаз. — Похоже, мой сегодняшний урок заключается в том, чтобы не злить женщин, которые сильнее меня, — он прищурился. — И этот опыт прямо-таки открыл мне глаза на это знание. — Он поджал губы и ухмыльнулся. Моника покачала головой и улыбнулась. — Ужасные каламбуры вернулись в строй, Джоуи на тебя больше не злится, все снова пришло в норму. — Да, и я больше не буду даже пробовать желе с алкоголем. Моника сочувственно кивнула и снова сфокусировала внимание на его лице, осторожно прижимая к глазу пакет с горошком. Внезапно она заметила, как Чендлер приподнял бровь и прикусил губу. — Ну что еще? — А как тебе мой поцелуй? — спросил он с кривой усмешкой. — На сколько баллов ты бы его оценила? — добавил он прежде, чем она успела хоть как-то отреагировать. — Что? Нет! Я не буду это обсуждать! — Да ладно, знаешь, как я на себя злюсь из-за того, что не могу ничего вспомнить? Моника перестала обрабатывать его глаз и отступила. — Это был пьяный и неуместный поцелуй, и ты был просто в стельку. И я бы предпочла не говорить об этом, — произнесла она прямолинейно. — Настолько плохо, да? Она опустила голову, замечая такой обычный для него самоуничижительный тон. — Нет… Не то, что бы… Ну, в следующий раз хотелось бы поменьше языка. — Учту должным образом, — подмигнул он. — Только вот следующего раза не будет, — поправилась она. — Я тебе не позволю больше напиваться на вечеринках. Ты был неуправляемый, тебя было не узнать. — Прошу прощения. Вот кто бы говорил. Ты себя видела в пьяном виде? Становишься совершенно другим человеком. Она уставилась на него, разинув рот. — Я никогда не напиваюсь. Чендлер скрестил на груди руки и выжидающе посмотрел на нее, приподняв бровь. — Ну, может, несколько раз, — смиренно призналась она. — И ты ведешь себя гораздо ненормальнее, чем я. — Ну нет, я же не лезу ко всем целоваться. — А представь, что произойдет, если мы с тобой одновременно напьемся? Я буду чересчур дружелюбным, ты признаешь, что я привлекательный… — сказал Чендлер очень многозначительным тоном. Моника поморщилась. — Господи. Давай договоримся, что будем держаться подальше друг от друга, если нам когда-нибудь станет грустно, и мы оба напьемся. — Согласен. Чендлер улыбнулся и ненадолго примолк, выжидая, пока Моника закончит процедуру и вытрет его лицо. Он уже пару минут назад почувствовал, как онемел его глаз, но ему это даже нравилось. — Ну вот, мы тебя залатали. Синяк теперь исчезнет сам по себе, а пока что можешь придумать мужественную историю, которую будешь рассказывать той девчонке из копировального центра, на которую вы все пускаете слюни, — усмехнулась она. — Спасибо, Мон, — он поднялся со стула. — А знаешь, из тебя вышла бы отличная медсестра. Она ткнула в него пальцем. — Даже не пытайся про это фантазировать. Он ухмыльнулся и подошел к кухонной стойке. Моника вдруг заметила, что улыбка его медленно угасла, а лицо омрачила печаль. Это было заметно, несмотря даже на его поврежденный глаз. И она бы увидела это в ком угодно — узнала тот самый, характерный вид боли. Она шагнула к нему, нерешительно замерев рядом. Ей хотелось утешить его, сказать, что все будет отлично, даже если бы это было неправдой. По крайней мере, он всегда так говорил ей, если грустила она, и она всегда ему верила. — Чендлер, потом тебе будет проще… ну, насчет Дженис. Поверь мне. Я думаю, это нормально — посходить немного с ума, какое-то время все будет отстойно, но потом все наладится и будет прекрасно. Чендлер поднял на нее глаза, удивившись на мгновение такой проницательности. Улыбка чуть тронула его губы. — Ага, просто хочется побыстрее добраться до той стадии, где все прекрасно. — Я знаю. — И у тебя тоже все будет отлично, — застенчиво произнес он, медленно открывая дверь. Моника понимающе улыбнулась, провожая его. — Спокойной ночи, Чендлер, — она мягко похлопала его по плечу. Он поднял пятерню, чтобы она могла хлопнуть по ней ладонью. — Спокойной ночи, Мон. Увидимся завтра. Моника вернулась на диван, закрыла книгу. Улыбнулась тому, что им всегда было достаточно нескольких слов, чтобы выразить друг другу привязанность и взаимопонимание. Сердце не будет вечно разбитым, жизнь продолжается. Они оба дождутся, когда она станет прекрасной, а пока просто будут рядом друг с другом.