Waiting On A Friend (В ожидании Друга)

— А-а-ай! Моника вырвала из блокнота листок и бросила в Рэйчел. — Как ты могла не догадаться? — прокричала она, глядя, как ее соседка закрывает руками лицо. — Моника, второе предупреждение! Еще одна вспышка гнева, и ты вылетаешь, — предупредил Росс, выступающий в роли судьи, поскольку единственный, как и следовало ожидать, относился к игре серьезно. — Да ладно, в этом же вся прелесть. Мы просто играем, — стала оправдываться Моника, в поисках подтверждения своих слов посмотрев на друзей. Рэйчел отвела глаза, а Джоуи и Чендлер захихикали. — Мон, у тебя глаза страшнее и больше, чем у Джека Николсона в «Сиянии», — сказал Чендлер. — Не моя вина, что ты такой рохля, всего боишься. Давай, Росс, играем дальше, — она повернулась к брату, подпрыгивая на месте, будто боксер, разминающийся перед выходом на ринг. — Я тоже ее боюсь, — прошептал Джоуи. — Моника, два предупреждения, — напомнил ей Росс. Она закатила глаза, чувствуя на себе нетерпеливые взгляды друзей. — Хорошо, — сказала она, возвращаясь на диван к товарищу по команде. — И у тебя снова глаза сумасшедшие, — отметила Рэйчел, внимательно изучая ее лицо. — С моими глазами все в порядке. Это тебе нужно проверить зрение, ну серьезно. Очевидно же, что это была корова! Чендлер сердито вздохнул и осторожно пробормотал, обращаясь к Джоуи: — Ну почему мне так не везет, как Фиби, и Дэвид не бросил меня? Фиби отправилась к бабушке, желая побыть в одиночестве после разрыва с Дэвидом накануне вечером. Новогодняя вечеринка у Моники подорвала на это раз моральный дух всей компании. Поэтому сегодня, в первый день года, они слонялись по ее гостиной, ощущая себя подавленными и неприкаянными, покуда Джоуи не предложил поиграть в шарады. Идею восприняли без особого энтузиазма, но предложений лучше этого все равно ни у кого не было. Это был не первый раз, когда Джоуи без усилий добивался своего, и Чендлер подозревал, что и далеко не последний. Настала очередь ребят. Джоуи вышел к доске и выбрал слово. — Знаменитость, — объявил Росс, устанавливая время на кухонном таймере. Джоуи начал рисовать, выжидающе поглядывая на соседа по квартире. Чендлер только качал головой, с трудом узнавая в каракулях что-то знакомое. Чем дальше Джоуи углублялся в детали, тем неразборчивее становился рисунок. Наконец, таймер сработал, а ответа у Чендлера до сих пор не было. — Джон Траволта! — воскликнул Джоуи, тыча в доску маркером. — Предполагаю, это какая-то дадаистская интерпретация, — невозмутимо произнес Чендлер, заставив Джоуи лишь нахмуриться. — Да нет вроде, на моего дядю он не похож, — возразил он. Росс недоуменно поглядел на него, а Чендлер лишь покачал головой. Девочки тем временем ликовали. — Да просто вылитый Траволта, Джоуи, — согласилась Рэйчел. — Спасибо, Рэйч. — Вот же его знаменитая стрижка, — добавила она. — О да, теперь все понятно. А это что? Локоть? Чендлер прищурился. — Очень надеюсь, что локоть. Еще через несколько раундов наступил ключевой момент. Парни лидировали, одержав победу в последнем раунде, а девушкам нужно было завоевать одно-единственное очко, чтобы избежать поражения. Моника принялась рисовать что-то, похожее на невразумительный узор из окружностей, с каждой секундой все более и более неистово давя на фломастер. Когда в гостиной раздался звук таймера, она лишь безмолвно разинула рот, глядя на свою соседку. Джоуи подпрыгнул, празднуя выигрыш, и Чендлер поддержал его, как обычно, начав свой знаменитый нелепый танец победы. — Ох-хо, — проговорила Рэйчел, заметив вспыхнувшую на лице ее подруги ярость. Мальчики экстравагантно поклонились и зааплодировали друг другу, а Моника закрыла глаза и сжала кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Чендлер, осознав вдруг, что вокруг стало необычайно тихо, поднял на нее глаза — и следующим, что он запомнил, был белый круглый плоский предмет, летящий ему в лицо на предельной скорости. Застигнутый врасплох, он замер на месте, и тарелка ударила его по голове, заставив рухнуть на пол. Преодолев боль и открыв глаза, он увидел склонившиеся над собой встревоженные лица. Ребята легонько трясли его за плечи, а Рэйчел помогала Монике прикладывать к его лбу салфетку. — Что случилось? — он часто заморгал, пытаясь прийти в себя. — Моника бросила в тебя тарелку и сбила с ног, — ответил Джоуи. — Я не бросала, она сама выскользнула из руки… — Тарелка стояла на столе, Моника, — заметила Рэйчел. Чендлер приподнялся, застонав от боли, и потянулся рукой к голове, заметив, что с нее капает кровь. — Ты бросила в меня тарелку, потому что проиграла? — скованно проговорил он. — Я… я просто сорвалась, — пробормотала Моника. Чендлер не мог в это поверить. Ее постоянная тяга к соперничеству всегда казалась ему лишь неиссякаемым источником для шуток, и сам он играл с ней в большинство игр просто для собственного удовольствия. Временами ее одержимость даже казалась ему очень милой, но это мнение он никогда не высказывал вслух, поскольку вряд ли кто-то смог бы разделить его с ним. Иногда Моника переходила черту, однако он никогда бы и не подумал, что ослепляющее ее желание и стремление всегда побеждать могут привести к тому, что кому-то будут нанесены телесные повреждения. И меньше всего — ему самому. — Мы отвезем тебя в больницу, — сказала Моника. — Я в порядке. — Вовсе нет. Позволь мне помочь тебе, — произнесла она чуть более твердым голосом. — Отстань от меня, — ответил он, вставая и выхватывая у нее из рук салфетку. — Хватит строить из себя мачо. — Моника! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Не думаю, что ты сейчас имеешь хоть какое-то право сомневаться в моей мужественности. — Тебе, возможно, понадобится наложить швы, — тихо сказала она. Чендлер тяжело вздохнул, пытаясь преодолеть гнев. К счастью, вмешался Росс, гася растущую враждебность нелепым замечанием: — Если мы едем в больницу, кому-то нужно будет остаться тут с Марселем. — Я уже опаздываю на смену, — торопливо обронила Рэйчел. В итоге сопровождать Чендлера в больницу поехали Моника и Джоуи, Росс остался с Марселем, а Рэйчел отправилась на работу. Пока они ехали в такси, воздух в салоне прямо-таки звенел от напряжения, а Моника и Чендлер не сказали друг другу ни слова, несмотря на неуклюжие попытки Джоуи начать обсуждение волнующих его тем, большинство из которых, впрочем, заключались в игнорируемых всеми предложениях остановиться около забегаловок с сэндвичами. Когда Чендлер, наконец, оказался в приемной неотложки, врач осмотрел его, закрыл парой швов ссадину на лбу и наложил повязку. Он просто сидел и выжидал, что его выпишут, когда в комнату вошла Моника, с явно виноватым видом. — Чендлер, тебе уже лучше? Мне очень, очень жаль. — Второй раз уже, знаешь ли, — сухо ответил он. Моника застыла на полпути. — Что? — Я уже второй раз оказываюсь из-за тебя в больнице. Ты разве не помнишь? — Мне правда жаль, я чувствую себя ужасно виноватой. Он издал саркастический смешок. — О да, от этого мне стало гораздо лучше! — Чендлер, — проговорила она, и его имя прозвучало совсем как извинение. — У меня есть вопросик, — прервал он ее. — Ты так жаждешь моей смерти? Ее глаза сузились, и она растерянно посмотрела на него. — Что? — Ты хочешь убить меня? Избавиться от меня? — Это был несчастный случай! — Да. Так же, как и отрезанный палец на ноге. Если бы я был детективом, то отметил бы, что частота повреждений тобою какой-либо части моего тела становится весьма подозрительной. — Чендлер! — взмолилась она. — Я говорю, как есть. Если ты хочешь от меня избавиться, просто скажи, вдруг я смогу помочь тебе чем-то. Чендлер произнес эти слова своим самым типично язвительным тоном, и тут же заметил, как черты лица Моники смягчились, и в ее глазах отразилась нехарактерная для нее боль. — Я бы ни за что не стала от тебя избавляться… На этот раз ее перебил зашедший в кабинет доктор Кэмпбелл, седовласый пятидесятилетний мужчина. Он взял со стола блокнот и начал зачитывать записи в нем. — Чендлер М. Бинг, все замечательно. Поверхностная рана, сотрясения мозга нет. Приходите через неделю, чтобы снять швы. Сейчас можете идти домой. — Спасибо, доктор. Врач поднял глаза от записей и быстро окинул взглядом их обоих. — Обычно я говорю это людям намного моложе вас, но, пожалуйста, не кидайте больше друг в друга предметы. Чендлер театрально кашлянул, а Моника закатила глаза. Доктор Кэмпбелл уже собирался выйти, но снова повернулся к ним. — И ради всего святого, хватит играть в шарады. Это дьявольская игра. — Он закатал рукав халата. — Видите? Это работа моей жены. Чендлер не смог удержаться и фыркнул, впервые после инцидента почувствовав, что немного расслабился. Он посмотрел на Монику, которая вежливо улыбалась. Доктор Кэмпбелл обратился уже исключительно к Чендлеру. — Сынок, если в следующий раз выиграешь в какой-нибудь игре, отправь ей цветы. Поверь мне, я женат уже двадцать лет, — он показал обручальное кольцо. Моника широко распахнула глаза, бормоча: — Да нет, мы с ним… — Ладно, моя работа тут закончена. С новым годом. Доктор вышел из кабинета, и в воздухе повисло неловкое молчание. Чендлер встал и потянулся за курткой. Моника успела первой, и он благодарно улыбнулся ей, глядя, как она помогает ему одеться. По правде говоря, Чендлер никогда бы не смог надолго затаить на кого-то обиду, и особенно на Монику. — Чендлер М. Бинг. А что означает М? — поинтересовалась она. — М означает МоникаНеТвоеДело. Чендлер МоникаНеТвоеДело Бинг. — Ну и ладно. Ты же знаешь, что я в конце концов это выясню. — Конечно, ты же приспешник Сатаны, посланный из ада, чтобы мучить меня, — усмехнулся он, и она тоже согласно ухмыльнулась. Моника поправила его куртку, ободряюще пожала его пальцы. — Прости меня, Чендлер, я вовсе не желаю твоей смерти, — тихо произнесла она. — Я просто жутко ненавижу этот твой глупый злорадный танец. Чендлер покачал головой и рассмеялся. — Когда я выиграю в следующий раз, то буду более грациозным и не забуду пригнуться. Она прищурила глаза, разглядывая его довольное лицо. — Когда ты выиграешь в следующий раз? — Гипотетически… в моих мечтах. Моника ухмыльнулась и самодовольно кивнула. Он открыл перед ней дверь, вздохнув с облегчением. — А утром я пришлю тебе цветы.