***
Они сидели в оранжерее. Тут мама выращивала редкие цветы, любила на них время от времени любоваться. Мама и папа были красивы. Эх, их белые, холодные, словно снежная стужа, волосы отличались толщиной, волнами и даже видом. Эсфирийцы в принципе все рождаются с белыми волосами, и разнятся у каждого они оттенками холодного, тёплого, а ещё у нас уши чуть заострённые, не как у эльфов, живших на людской земле в лесах, или вампиров, вечно прятавшихся в ночи. Никогда не видела эсфирийцев с загоревшей кожей, и в истории царства таких не было, ну да ладно, сегодня мне бы следовало не задумываться о чём-то таком, а иначе не смогу заснуть. Мои волосы, как всегда, тяжело пали на плечо от дуновения ветра. Густые, тяжёлые, волнистые, — возможно, в скором времени я их отрежу. — Даже не думай о таких вещах, — пригубив чашку чая, проницательно заметила мама и оценила меня взглядом. — Сморщилась так, будто твои волосы — твоё проклятие. — Мам, просто я ещё не встречала никого с такими же волосами. О Всесоздающий, и что вообще это за тема для разговора? — пробубнив, я села рядом с папой. Он нежно погладил меня по волосам, поставив кружку на стол. — Фаиль, потерпи ещё немного и тогда сможешь делать со своими волосами всё, что угодно. — С этими словами папа убрал мои волосы за спинку стула. — Ты же отстриг свои волосы, тебе они не мешают. — Что ж, мужчины это делают, только когда появляется брачная метка, девушки могут избавиться от волос, когда станут полноценными гражданами царства. Тебе следует для начала выучиться и стать ниасом, как тебе и хотелось. — Он переглянулся с мамой одобрительными взглядами, а я бездумно стала наблюдать, как девочка наливала для меня чай. — Мам, как дела на совете? — я сделала небольшой глоток в меру горячего чая и с любопытством задала маме вопрос. — Всё хорошо, я попросила привезти для меня семян некоторых растений из Юэрила. Мою просьбу приняли, скоро оранжерея пополнится, — она ответила очень легко, будто ничего серьёзного не произошло бы от этой просьбы. Юэрил — простое поселение, но при этом весьма важное. Только там протекают глубокие воды, в лесах живёт много магических существ, которые уже не могут жить в Арсыхале, ведь тут много сильных эсфирийцеф и любопытных. Каждую букашку поймают, просмотрят, разумеется, потом отпустят… ну, возможно. Правда, зачем маме оттуда растения? Они не особо отличаются от людских, или она соскучилась по людской земле. Мама там жила свою вторую жизнь с младенчества, воспитывалась людьми и ушла оттуда всего через семнадцать—восемнадцать лет. Эх, там была её семья. Матушка является дальним потомком Всесоздающего, из-за этого много адийских звёзд — к их роду принадлежит мама — погибло. Слишком чётко видели людей, можно сказать, насквозь. Могли управлять жизнью, поколениями, конечно, способности уменьшались, но всё равно этого хватало. Повезло, что мама по итогу вытерпела всё и стала спокойно жить. — Хальсииль не выходит? — мимоходом задала вопрос, опустошая чашку чая. Чуть откинувшись на спинку стула, я посмотрела на маму, которая мгновенно улыбнулась мне, и папу, который подзывал девочку-слугу, чтобы та налила чая. — Ему почти перевели иероглифы тас-и, сейчас он будет занят изучениями, — поблагодарив слугу, папа ответил на вопрос, не обозначив в тоне значимость. — Известно, что в первых строках написано? — Мои глаза загорелись любопытством. Меньше чем за сутки отец Зеры расшифровал тяжёлые иероглифы. Какой же он молодец, точно мастер своего дела! — «Бирюза и золотистые оковы», вроде что-то такое, — задумчиво оповестил папа о первых строках.***
— «Бирюза и золотистые оковы»… — уже который раз я повторяю себе под нос эти слова. Отвернувшись на бок, укутавшись в одеяло посильнее, я прикрыла глаза. — Загадка какая-то. Утро наступило быстро. После завтрака я направилась на занятия, где мы продолжили путешествие по саду решеников. Нам рассказывали про давно потерянных существ. Например, динголли — таких существ, которые спокойно жили в глубинах земли нашего царства, питались ядовитыми растениями, спокойно продолжали жить, не трогая и не причиняя вред жителем царства, но эсфирийцы их испугали, и динголли исчезли в глубинах земли. Зато стало известно, что существуют целые города под землёй, где и жили эти существа, а с помощью своего укуса существо может убить, так как пропитано ядом. Динголли выглядят как черви с плавниками, как у рыб. Наверно, очень жутко выглядят в жизни. — Подведя итоги данного занятия, предлагаю добровольцам рассказать нам о тайнах, которые разгаданы в нашем царстве. — Тайна Толлери. Возможность перемещения либо в закрытое помещения, либо в мир людей. — К преподавателю вышла девушка, всегда находившаяся в кругу шести эсфирийцев. Высокая, статная. — Всесоздатель посадил в определённые части царства Соэрии свои ногти, полил их своей кровью, создал в своём представлении местности, в которые толлери пропускает, и спустя несколько тысяч лет появился Северный Хальсииль, которые смог отыскать на данный этап жизни два Толлери. Первое находится во дворце, но и попасть туда, где этот портал находится, почти невозможно, — толлери перемещает в мир людей. Второе находится в Уэриле, в деревеньке, не существующей на картах мира. Оно перемещает в старый дом Всесоздателя. Как писалось в древнем пергаменте тас-и, Всесоздатель сделал толлери «Хочу быть спрятанным, хочу быть возможным, хочу открывать двери». Из этих строк можно сделать вывод — Создающий хотел создать толлери, чтобы никто не знал, где он живёт, возможно, и по сей день он живёт где-то в этом мире, спрятанный в толлери. Он хотел однажды рассказать эсфирийцам какие-то свои тайны и хотел, чтобы у нас была возможность попасть в мир людей, ведь только их жизни мы искренне завидуем и радуемся, наблюдая за ними. — Молодец, Эрасса. Конечно, тайна не была полностью расшифрована, но ты с точностью её пересказала. Кто-то ещё хочет выйти? — Хочу сразу же сказать одну вещь — любая разгаданная тайна уже не тайна, а лишь то, что мы хорошо исследовали. — Вышла я к преподавателю и обернулась на одногруппников. — Я расскажу о тайне, которая была расшифрована тысячу лет назад — Тайна Мокка. Оно говорит о смерти. Эсфирийцы умирают навсегда, бесследно исчезают — да, безусловно, но в Бездну они не попадают и новой жизнью не обзаводятся. Создающий создал всё так по одной из главных причин — «долголетие», так и было написано в пергаменте с иероглифами тас-и. Эсфирийцы могут жить миллиарды лет, за это время в жизни мы успеваем делать всё, кроме как полюбить, увы, это мы делаем лишь раз. Тайна была разгадана с помощью травы Мокка, которая живёт лишь сто лет, а потом исчезает из мира. Жидкость, которую она вырабатывает, очень похожа на кровь, однажды попробовавший эту жидкость пятисотлетний эсфириец умер, но спустя день он очнулся в своём доме и рассказал, казалось бы, бред, но в его голову смотрели около десяти эсфирийцев, читающих память, и все они подтвердили слова этого «безумного» эсфирийца. Он сказал: «Я был в Бездне, я видел то, чего не должен был. Мерзкие чудовища ходили всюду, они были словно истерзанные люди, тащащие за собой свои внутренности, их лица были лишены кожи. Это было ужасное зрелище. Меня почти утащили к вратам перерождения, но некто, облачённый в чёрный балахон, посмеялся надо мной, сказал, что я отпил его крови, мол, дурак я, и оттолкнул своей костлявой рукой меня от врат, а после я проснулся, но в голове до сих пор слышу его смех». Слова этого эсфирийца были подтверждены, ему это не внушили, и он не сам придумал то, что с ним произошло там, а до этого он правда был мёртв. Его прах рассыпался в воздухе, но он вернулся к жизни, в дом, где ждала его жена. Кстати, этот мужчина всё ещё жив, но теперь он в самом деле безумный, смех того существа он слышит и по сей день. «Прекрати это, не смейся, прошу, не надо, я, я, я устал от тебя… Мне плохо», — последние внятные слова, сказанные им. Из этого можно сделать вывод — мы никогда не переродимся, потому что живём достаточно долго, и даже если попадём каким-то чудом в Бездну, Всеразрушающий нас не подпустит к вратам. Я не сказала о том, что эти цветы Хальсииль теперь истребляет в мире, как только появляется росток, ведь кто знает, что может случиться с другими эсфирийцами, если этого не делать. Занятие закончилось быстро, после моего рассказа все шли словно опустошённые, будто я рассказала страшилку. Я быстро побежала во дворец, хотелось вернуться к восточной стене, ведь там точно что-то было, и та птица не просто так появилась. Эмон сегодня после занятия сразу же куда-то ушёл со своими приятелями, поэтому никто мне не помешает. Я зашла на территорию дворца и быстрым шагам пошла в ту сторону, где и была та самая странная туннель. Я надеюсь, что это был туннель, а иначе зачем там летала эта птица. Лианы лениво свисали по стене, я не мешкаясь их раздвинула, и это в самом деле был туннель. — Кажется, глубоко… — заворожённо протянула я и шагнула в туннель.***
Я шла долго, стены расширялись, земля становилась ровнее, но было всё так же темно. Заметила, что не могу воспользоваться огоньком своей силы, чтобы подсветить дорогу, и это было, безусловно, странно, но от этого было любопытнее. Кто-то на моём месте бы развернулся назад, но я почему-то шла вперёд, и вот теперь я уже и забыла, зачем сюда зашла… Где я? Почему я здесь? Как вернуться? Почему меня стали тревожить эти вопросы… Я же хотела сюда зайти. Зачем? Раздался щебет, звук, как и тогда, Аусуго была где-то рядом. Я ощутила, как она пролетела очень близко к моей голове, и, идя на её голос, мне показалось, будто я повернула в другую сторону. Наконец, в глубине туннеля появился источник света, я быстро побежала туда, ноги сами меня вели, будто там спасение. Единственным источником света оказалось толлери. Портал будто держался за счёт хрупких лиан, из цветов рассыпалась сияющая пыльца, из портала сочился свет неба, портал будто состоял из воды, волнами расплывался, еле показывая местность, что находилась внутри. Я осмотрелась, и везде были только лианы и цветы во всей пещере. Птица наворачивала круги по всему помещению, громче издавая звуки, пока тяжело не села мне на плечо. — Птичка… что-то не так? — почти шёпотом я спросила, поворачиваясь к ней и пытаясь погладить её головку. Птица быстро помахала головой и уставилась в портал. «Нельзя заходить в это толлери без разрешения! Нужно вернуться и рассказать папе или маме, нужно, чтобы об этом портале узнали!» С этой мыслью я отвернулась от портала. Птичка переместилась мне на руки и сильно вжалась в меня своим телом. Опасно… Кто-то вытянул свои руки из толлери и коснулся моей головы. Аусуго спокойно смотрела на то, что происходило за моей спиной, а я удивлённо смотрела в никуда. Кто-то возложил что-то на мою голову, разнёсся ослепляющий солнечный свет, что заставил меня зажмурить глаза… Тишина… — Девчуаночка, а вы кто будете? — раздался чей-то писклявый голос передо мной, и я открыла глаза. Старичок маленького роста стоял, убрав руки за спину, он смотрел на меня снизу вверх, любопытно смотря в глаза. — Берюзкая какая девчуаночка, в Храныль на кой-то забралась… Жизнь стала скусиной? — Это… — Я хотела спросить его о том, что это за место, но стало неловко. Мои руки оказались свободны, птица исчезла. Посмотрев по сторонам, я её не нашла взглядом, но заметила, что ничего необычного в этом месте не было. Зелёная трава, обычные деревья, голубое небо, широкая тропа, недалеко виднелась какая-то деревенька, но что-то было странным. Атмосфера была другой, старичок был непохож на обычного эсфирийца, и его голос был странным, и исчезнувшая птица из моих рук, казалось, жутко. — Девчуаночка, это Храныль, ты, чё ли, не знала? — покосив голову, спросил он. — Храныль? — Место, где спрятана тайна, глупая. — Он схватил меня за подол платья и побежал так быстро, словно совсем ещё молод, я еле успевала за ним, сгибаясь почти вдвое из-за его маленького роста. — Смирите, кого я нашёл! — воскликнул старичок, обращаясь к жителям деревни. На первый взгляд они все были эсфирийцами, но у каждого имелись какие-то изъяны. Кто-то очень маленький, кто-то очень полный, у кого-то были длинные носы или уши, как у людей. Они были немного другими. Все смотрели на меня обескураженно, удивлённо, будто никогда не видели… чужих? — Интересно… — раздался чей-то голос рядом.