Сердце мира

      И ей бы испытать облегчение. Ее друзья были здесь, ее обнимал Весна, пытаясь защитить от всего мира, как и всегда, как было с самого момента их знакомства. Если бы Алина верила в судьбу, она бы сказала, что их встреча с другом была предопределена кем-то, высшей силой, которая пожалела бедную сиротку. Алина знала, что без Весны не выжила бы в Южных колониях. Это было поистине чудом, что они не только оказались на одном корабле работорговца, но и купили их вместе. Весна защищал ее всегда, даже от Мальена, Весна ставил ее интересы выше собственных, Весна подставлялся под кнут из-за нее и даже брал ее вину на себя. Он не спрашивал никогда, просто молча делал. Порой Старкова и хотела бы возразить, но ее решительно отодвигали в сторону, никогда и ничего не прося взамен. А потом обнимали, утешая. Вот, как сейчас.       Защита, утешение, бесконечная радость от встречи, безусловная любовь. И рваный выдох облегчения над ухом. Родное тепло, привычный запах, теплые объятия и осторожные руки, которые могли нести смерть или забирать боль. Но...       Напряжение рождалось где-то в глубине ее истерзанного тела. Горло сжало спазмом, словно на шею вновь надели ошейник, кожа покрылась мурашками. Захотелось вырваться из объятий, отпрыгнуть прочь, держать расстояние. Старкова осторожно выдохнула, затаила дыхание и зажмурилась. Ей нужно пересилить себя, не дать понять Весне, который так переживал за нее, что с ней происходит.       Но правда была в том, что она никогда не могла его обмануть. Друг слишком давно ее знал и видел насквозь. Поэтому сейчас тут же отстранился, все еще касался плеч кончиками пальцев, но держался на расстоянии. Мгновенно стало холодно, но девушка не смогла сдержать невольный выдох облегчения.       - Эл, - голос друга звенел и ломался, - что произошло? Эл, - он легко пробежался пальцами по ее плечам, отчаянно искал ее взгляд. Старкова стиснула зубы и, набравшись смелости, все же посмотрела Весне в глаза. И должна была бы держаться, должна была бы солгать, потому что хотела оградить друга от чужой жестокости и не хотела, чтобы он испытывал вину, ведь знала же, что это непременно случится. Но, очевидно, она слишком слабая. - Мал, - выдохнула Алина, - там был... - Что? - в чужих глаза были и недоумение, и ненавистная жалость, и нарастающая ярость, - Мал ведь, - начал друг и осекся, осознав, очевидно, что Старкова не бредит, выругался на шуханском, сделал резкое движение, словно хотел вновь притянуть Алину в свои объятия, но вместе этого отпустил, осознав, что, обняв, сделает только хуже. - Все хорошо, - тихо ответила Алина и бледно улыбнулась, - все хорошо, - повторила громче и увереннее, - в конце концов, меня не сожгли на костре, - попыталась неловко пошутить.       Последовавшая за этими словами оглушительная тишина означала, что шутка была неудачная. - То есть мы теперь такими категориями мыслим? - фыркнула Зоя, - ну знаете, это край! Я сама ее на ремни порежу! - Становись в очередь! - хохотнула Улла, - желающих полно, - она подмигнула бледной Алине.       Старкова, однако, нахмурилась. Она только недавно думала о том, как иссушают злость и ненависть, сколько сил они отнимают. Да, порой, в критических ситуациях, как в доме Лады, дают силы победить, но жить движимой ненавистью Алина вовсе не хотела. - Не надо никого, - начала говорить девушка и вдруг закашлялась так сильно, что согнулась пополам.       Режущая боль раздирала грудную клетку, Алина прижала руку к груди, зажмурившись, кашель рвал нутро на части, заставляя задыхаться, на губах осел металлический привкус крови. Дрожащей рукой Старкова пыталась вытереть губы, пятная пальцы алым. - Эл! - Весна поддержал ее, взгляд его был полон беспокойства, - тебе нужен целитель! - Я, - прохрипела Алина, пытаясь отдышаться, - не уверена, что целитель здесь поможет, - она делала вдох перед каждым словом, а потом посмотрела на Уллу, - я кое-что сделала, - прошептала.       Сестра Александра изменилась в лице, глаза ее потемнели, в них бушевала буря, девушка побледнела так, что черты лица стали более резкими. Улла выглядела старше, так сильно похожей на Багру, что Алине стало не по себе. Словно это Заклинательница Теней смотрела на нее, Алина прямо видела, как Багра поджимает губы, как потом называет ее глупой, никчемной девчонкой в своей непередаваемой резкой манере.       - Очевидно, - Алина оперлась на Весну, - я сделала что-то не то? В дневниках... - девушка снова закашлялась, на этот раз менее сильно, а все же горло першило очень неприятно, и начинал бить озноб. - Да о чем вы?! - взорвалась Зоя, - что происходит, мне кто-нибудь объяснит? - Нет, - резко ответила Улла, заставив Назяленскую задохнуться от возмущения, но замолчать. Улла хмурилась, не отрывала взгляда от Алины, словно что-то пыталась понять для себя или решить. Этот взгляд Старковой совсем не нравился, ощущение чего-то непоправимого, неподконтрольного ей накрывало с головой, заставляя дрожать, - нам с Алиной надо поговорить наедине, - безапелляционным тоном заявила сестра Александра, - сейчас. - Нет, - мягко, но непреклонно отозвался Весна, - не раньше, чем Эл отдохнет, - он посмотрел на девушку, - где ты остановилась? - Весна, - произнесла Улла, - ты не понимаешь... - Нет, - снова произнес шуханец, ожег Уллу мрачным взглядом, - это ты не понимаешь. Эл нужен отдых. Все ваши разговоры, будь они хоть о судьбе мира, подождут. Алина и Улла симметрично усмехнулись. Может статься, речь действительно шла о судьбе мира, но Алина была не в силах сопротивляться. Слабость нарастала, колени подгибались, и все тело стало безвольным. Ей хотелось просто лечь и спать долго-долго, а, проснувшись, понять, что избавилась от этой отвратительной слабости и беспомощности. - Я сняла здесь комнату, - ответила Алина, кивнув на здание трактира, - вполне сносно. Фьерданские солдаты, - скривилась девушка, - были очень любезны и поделились со мной своими деньгами. - Это, должно быть, очень увлекательная история, - хмыкнул Весна и прижал руку Алины к себе теснее, девушка не стала сопротивляться, - ты непременно нам ее расскажешь. - А вы расскажете мне свою, - тихо отозвалась Заклинательница. Она очень хотела узнать, как друзья оказались рядом с Уленском, как долго ее искали, что вообще произошло после ее похищения, и... что думает Александр. Так и подмывало спросить об этом немедленно, но, глядя на непреклонное выражение лица Весны, Алина понимала, что друг не станет ей ничего говорить, пока она не отдохнет. Впрочем, мысли Старковой путались, девушка понимала, что, возможно, и не сможет толком воспринять сейчас рассказ друзей. А то и вовсе уснет на середине речи. Было бы неприятно. - Ну раз мы все решили, то идемте же скорее в дом, - сварливо произнесла Зоя, а сама смотрела на Старкову с все возрастающим беспокойством, - мне тоже нужен отдых. Ванна. Сон. Еда. - Суп тут отвратительный, - пробормотала Алина, следуя за осторожно потянувшим ее в сторону дома другом, все еще держалась за Весну, понимая, что без него попросту упадет, ноги держали с трудом. - Я учту, - хмыкнула Зоя, а потом взяла Алину под руку с другой стороны, ненавязчиво поддерживая, - я очень рада, что мы, наконец, тебя нашли, - произнесла тихо. - Ну, конечно, - из последних сил попыталась улыбнуться Алина, - ты же теперь получишь горячую ванну. И, быть может, даже сносный ужин. Зоя рассмеялась в ответ. ***       Алину разбудил тихий, но настойчивый стук в дверь. Старкова приподнялась на кровати, моргая, пытаясь сбросить дрему. Первой мыслью было: к ней некому приходить. Потом цепкий страх взял за горло, заставив напрячься, сконцентрировать свет на кончиках пальцев в готовности ударить, и плевать на последствия. А потом девушка вспомнила, что она больше не одна, что ее нашли Весна, Зоя и Улла, что теперь все будет хорошо.       Старкова села на кровати. - Войдите! - свет, однако, не отпустила, ведь, в конце концов, за дверью могли быть вовсе не ее друзья. Хотя Старкова очень надеялась, что это Весна, ей хотелось поговорить с другом, узнать, наконец, что произошло после ее исчезновения. Да и просто поболтать с родным ей человеком.       Но на пороге показалась Улла, выражение лица которой было решительным и непреклонным. - Алина, нам нужно поговорить, - произнесла девушка, заходя в комнату и плотно притворяя дверь. Заклинательница откинулась на спинку кровати, помрачнев. Но прогонять сестру Александра или уходить от разговора не собиралась. - Нужно, - кивнула согласно, махнула рукой, указывая на кровать, больше сесть было некуда.       Улла осторожно присела напротив, матрас прогнулся, запружинил неприятно, тело Алины отозвалось мимолетной болью, заставив девушку поморщиться. Сестра Александра смотрела внимательно, наморщив лоб, поджав губы.       А потом внезапно спросила: - Кто такой Мал? Алина вздрогнула, обняла себя руками. Не этого вопроса она ждала. Но скрывать или лгать не считала нужным. - Мы росли вместе в приюте, - ответила просто, - в Керамзине. Это здесь, в Равке, недалеко от Цемны. Потом сбежали. Нам было двенадцать. Я узнала, что я гриш. И Мал предложил бежать. Наверное, не было иного выхода, - девушка неловко пожала плечами, - наверное, я была бы уже мертва, если бы мы не сбежали. Добрались до Ос Керво. По глупости и наивности сели на корабль работорговца, там встретили Весну. Чудо, что нас продали одному человеку в Южные колонии. Я бы себя не купила, - хмыкнула Алина, - Заклинательница Солнца - практически бесполезна. Мы с Малом, - Старкова помрачнела, вот теперь говорить стало труднее, - любили друг друга. Но любовь проходит, а еще она порой оборачивается ненавистью. Или болезненной зависимостью. В Кеттердаме я, - Алина почувствовала, как пересохло в горле, взгляд ее метнулся к кувшину с водой, но вставать не хотелось, тонкое одеяло дарило тепло и ощущение своеобразного, хрупкого уюта, поэтому девушка с трудом сглотнула и продолжила, - оставила Мала умирать. Он отомстил. Он шел за мной по пятам. И в итоге стал работать на фьерданцев. Он, - Старкова посмотрела на свои ладони, на запястья, которые Весна заботливо перевязал. Зоя пообещала, что Женя уберет все шрамы. Алина не думала об этом сейчас, - он, - говорить о насилии, о боли, ужасе, унижении не хотелось, как не хотелось и жалости в красивых глазах цвета морской волны, довольно с нее того, как смотрел Весна.       Но когда Заклинательница подняла голову, то наткнулась лишь на понимание, но не любопытство или унизительную жалость. Улла смотрела прямо и открыто. И Старкова была готова расплакаться от облегчения и жгучей благодарности.       - Я поняла, - коротко произнесла Улла, заканчивая этот разговор, но это означало, что наступало время следующего, - а теперь расскажи мне, что ты сделала, Алина? Старкова сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, выдохнула медленно. Даже от воспоминаний кружилась голова, пить хотелось все сильнее. Или то была жажда иного рода? Жажда могущества, силы, сметающей все на своем пути, безжалостной, чудовищной, невероятно притягательной. То было желание мести, то была иссушающая, но дарующая силу злоба, в равной мере и прекрасная, и отвратительная. В груди вновь рождался кашель, саднило горло. Алина открыла глаза.       Улла пристально смотрела на девушку, но терпеливо ждала. Заклинательница вновь посмотрела на кувшин с водой и все же выбралась из кровати, неловко кряхтя. Выпила воды, вернулась под одеяло. И, тщательно подбирая слова, рассказала сестре Александра все. Выражение лица сидящей напротив девушки было нечитаемым, лишь потемнели глаза, да участилось дыхание, а потом и это пропало. Улла оставалась бесстрастна.       Когда повисла тишина, сестра Александра тяжело вздохнула, а потом произнесла мягко: - Скверна опасна, Алина. - Это я уже поняла, - негромко отозвалась Старкова, прищурившись, - наверное, не всем подвластна? Илья Морозов пишет о ней с восторгом, как о силе, которая не всем подвластна, но дарующая могущество. - Нет, Алина, - продолжила Улла, - ты не поняла. Скверна опасна для всех гришей. Это, - она покачала головой, пошевелила пальцами руки, пытаясь подобрать слова, - не Малая наука, это, наверное, и, правда, сродни колдовству из сказок и легенд, в котором вас обвиняют отказники, - она помолчала, - ты никогда не думала, что ваша сила - это редкостный подарок судьбы? Старкова посмотрела так красноречиво, показывая, что думает о таком подарке, что Улла рассмеялась негромко. - Нет, серьезно, Алина. Вы используете силу и становитесь сильнее, здоровее, живете дольше. То есть вам и волшебная сила доступна, и платить за нее не надо, наоборот, только получать, но не отдавать. Не зря отказники вам завидуют. Они ведь знают это. Глупо думать, что ничего не знают и просто обвиняют вас в колдовстве. Не просто, Алина. Это не только страх перед тем, кто сильнее, это еще и зависть к тем, кому даровано больше, чем остальным, даровано просто так, по воле капризного случая. Ведь в семье гришей не обязательно рождается гриш, а у отказника только отказник. Это лотерея. Но скверна, - продолжила после непродолжительной паузы Улла, - скверна отнимает силы, кромсает на куски душу. Твой кашель - это лишь физическое проявление, потому что ты и так была ослаблена, измотана долгой дорогой и насилием, и тебе стоит помолиться всем святым, Заклинательница, чтобы пострадало только твое тело, потому что последствия могут быть непредсказуемы, потому что они могут проявиться в самый неожиданный момент. А тело, - девушка пожала плечами, - ну что тело. Тело можно вылечить.       Алина молча смотрела на свою собеседницу. Она чувствовала нарастающий ужас. Ужас от неизведанного, опасность была неясной, ее нельзя было потрогать, услышать, попробовать на вкус. Это было что-то непонятное, непредсказуемое, то, к чему нельзя было подготовиться. - Но ты дала мне дневники! - повысила голос Старкова, чувствуя, как начинает пульсировать в висках головная боль, как ее вновь бьет лихорадка, хотя она больше не отрезана от окружающего мира и силы, хотя больше нет проклятых кандалов и ошейника, но Алина по-прежнему была больна. - Я дала их тебе не для того, чтобы ты скверной воспользовалась, - отрезала Улла, - в дневниках действительно содержится много полезной информации. А скверна, - пожала плечами девушка, - честно? Я полагала, что это будет оружие на крайний случай. Кто же знал, что ты решишь стрелять из пушки по воробьям. - Что? - даже подскочила на кровати Алина, - я решу? Да я просто... - она беспомощно всплеснула руками, - да я даже не знала, что делаю! - В том и проблема, Алина, - вздохнула Улла, - ты не обучена и опасна прежде всего для себя. - У меня не было слишком-то много времени и возможностей учиться, - ощетинилась Старкова. Сестра Александра, коснулась руки Заклинательницы в примиряющем жесте. - Никто тебя и не обвиняет, Алина, - произнесла мягко, - я не судить тебя пришла, а разобраться в том, что произошло. Старкова скривилась. Может, и разобраться, но звучало как обвинение, заставляя инстинктивно становиться в защитную позу и нападать.       - И что теперь мне делать? - мрачно спросила Алина. - Жить дальше. Вылечиться. Никогда больше не использовать скверну, хотя это и будет тяжело, - покачала головой Улла, - это же, как юрда для отказников. Попробовав один раз, так тяжело удержаться и не испытать эйфорию вновь.       Старкова, невольно вспоминавшая свои ощущения, была с ней согласна. Сила пьянила, это действительно было похоже на действие наркотика. Но страх был сильнее. А еще Алина никогда не любила ни алкоголь, ни юрду, ее тошнило при одном воспоминании о чувстве, которое даруют алкогольные пары. А это давало надежду, что и от скверны получится удержаться.       - Так странно, что ты вообще заболела, - покачала головой Улла, - гриши же не болеют. - Болеют, если они не гриши, - отозвалась Алина и рассказала о разработке прочника и сердцебита для дрюскелей.       По мере ее рассказала ее собеседница бледнела все больше, в широко распахнутых глазах плескались и злость, и страх. А Алина, закончив рассказ, вдруг подумала, что все это время Улла употребляла местоимение «вы». Она не относила себя к гришам. Но, определенно, не была и человеком. «Да кто же ты такая?!» - думала Алина, закусив губу, понимая, что спрашивать бесполезно. Улла не скажет, пока сама не решит. Интересно, а Весна в курсе? Они ведь, очевидно, близки. Но до какой степени откровенности? - Проклятье! - выдохнула Улла, когда Алина закончила свою речь, - ты непременно должна рассказать об этом Александру. Непременно!       Алина встрепенулась, услышав имя Заклинателя Теней. - Твоя очередь, - произнесла твердо, - я хочу знать, что произошло после моего исчезновения.       Улла, склонив голову набок, смерила Заклинательницу заинтересованным взглядом, потом как-то тяжело вздохнула. Старкова похолодела, и если бы стояла, то точно упала бы, а так лишь откинулась на подушку, прикрыла глаза, улыбнулась горько. - Александр поверила Людмиле, да? - произнесла, - поверил в то, что я сбежала, что испугалась, - голос хрипел, а горло сжало железным обручем. Хоть и понимала, что у Дарклинга были причины поверить, что в этом была своеобразная логика. Обещала себе, что не будет его ни в чем винить, а все же обида царапала изнутри, посмеивалась коварно, оплетала цепкими сетями. Так нелогично и глупо. - Поначалу - да, - коротко ответила Улла, - почти. Но, - она хмыкнула, - мой дорогой братец бывает излишне импульсивен. Особенно в том, что касается тебя. И, как я вижу, это взаимно, - мягкая насмешка в ее голосе заставила Алину слегка покраснеть под взглядом зеленых глаз, - однажды это приведет вас к падению, - заключила Улла. - Или удержит на краю! - с вызовом ответила Старкова, вскидывая подбородок и скрещивая руки на груди. - Возможно, - не стала спорить Улла, тряхнула головой, - пока Весна и Зоя сбились с ног, разыскивая тебя по всему городу, потому что очень быстро стало ясно, что ты исчезла, милейшая Люда высказала предположение, что ты просто сбежала, ведь ты никогда особенно не хотела идти за Александром, даже из Кеттердама тебе пришлось бежать вынужденно. Это правда, кстати? - Правда, - ответила Алина, ей нечего было скрывать. А еще правдой было то, что Александр скорее всего был причастен к тому, что у Старковой и Весны не осталось тогда выбора. И однажды им придется поговорить и об этом. - Так вот Люда развивала свою теорию. Весна и Зоя искали следы. Я, - хмыкнула Улла, - наблюдала. Хочу тебе сказать, кстати, что немногие поверили в слова Людмилы. Да, возможно, у тебя не было выбора в Кеттердаме. Но знаешь, его не было у половины нашего отряда. А еще ты ведь всегда была честна, как сказал пришедший Николай, если бы решила уйти, то сказала бы прямо. А еще не бросила бы своих людей. Они ведь твои в той же мере, что и Александра. Поэтому царевич отправил на твои поиски еще и Толю с Тамарой. И это могло бы стать ошибкой, ведь сердцебиты вывели бы Люду на чистую воду, но, - Улла хмыкнула, - среди тех троих гришей, которых передали вам фьерданцы, двое сердцебитов и один прочник. Сердцебиты - Федор и Иван - отличные парни, а еще очень благодарные Радиму, который самоотверженно ухаживал за ними. А Радим буквально влюблен в живую легенду - Заклинательницу Солнца, и слегка побаивается ее второй половины - Заклинателя Теней. Потому, к счастью, сам он к Александру не пошел, Дарклинг на тот момент мальчишку и слушать бы не стал. А вот Весна и Зоя стали. Иван и Федор в один голос утверждали, что Люда лжет. А еще, - Уллы фыркнула насмешливо, - она плохо заметает следы. Очевидно, так торопилась, что оставила улики. Внезапная помощь со стороны Евгении пролила свет на то, что произошло. О, Женя, - девушка покачала головой, - на месте брата, я была бы с ней поосторожнее. В ней столько скрытых и опасных талантов. Она нашла чашку с остатками чая на кухне, в ней было сильнейшее снотворное. И кому же оно предназначалось, как не таинственно исчезнувшей Заклинательнице Солнца. Зоя была готова Люду пытать и высказать в лицо Александру, что он идиот, - Улла засмеялась, заставив улыбнуться и Алину, которая живо представила себе эту картину, - но, к счастью, у нее были мы с Весной. А дальше все было разыграно, как по нотам. Милейшая Женя приглашает Люду выпить вина под предлогом, что та очень устала, что у нас было несколько нервных дней. И припирает ее к стене, прямо говорит, что та виновата в твоем исчезновении, что у нас есть доказательства. Люда отнекивается, Женя сочувственно заявляет, что она очень ее понимает, что так тяжело, когда любимый человек предает, что Дарклинг - вообще неблагодарная сволочь, а ты высокомерная дрянь. Люда, конечно, отнекивается, Женя настаивает, восхищается и ловкостью, и умом, и хладнокровием. Немного сочувствия, немного вина, усталость, напряжение прошедших дней. А Люда - всего лишь человек. Вы гриши, но вы всего лишь люди, - покачала головой Улла, - а у Людмилы нет друзей. Она ни с кем особенно не сблизилась из отряда, она всегда видела лишь Александра, была при нем, служила ему, шла за ним, растворилась в нем. А он не слишком-то считался с ее чувствами, не слушал ее жалобы или печали, она выполняла свою функцию, и этого для моего брата было достаточно. Он ценит ее, но только как отличного целителя, он не видит в ней человека, и уж тем более не видит в ней возлюбленную, на что так надеется Люда. В общем, она призналась Жене, что да, ты исчезла не просто так, что да, ловкая и сильная Люда к этому причастна. Ей надо было выговориться хоть кому-то. Пока они болтали Зоя обыскала комнату Люды и нашла у нее травы для снотворного. С этим Назяленская пошла к Дарклингу. Он, конечно, и слушать ее не стал, но послушал меня, - произнесла девушка, - я сумела подпитать в нем сомнения, которые и так у него были. Ему хотелось поверить, что ты не сбежала, хоть это и означало бы, что ты в беде. Он, конечно, не хотел верить в причастность Люды. Александр может не любить ее, но он ценит ее. И Людмила до этого никогда его не предавала, всегда честно шла за ним, порой забывая себя. И это, конечно, стало ее ошибкой. Как ты говорила? Любовь порой оборачивается ненавистью? Только свою ненависть Люда направила на тебя. Ну а потом все было просто, - пожала плечами Улла, - до обидного просто, - подначила, глядя, как засопела от возмущения Алина, - надо же было такому случиться, - девушка притворно вздохнула, - что именно в момент признания на кухню вошли мы с Александром, - Улла цокнула языком, глаза ее хитро блестели, - какая жалость, - добавила безжалостно, помолчала немного и продолжила, - Александр допросил ее в присутствии сердцебитов.       Повисшая за этими словами пауза заставила Алину похолодеть. Она и представить боялась, что мог сотворить с Людой Дарклинг. - Она жива? - вырвалось у Старковой. Улла вскинула брови. - Переживаешь за нее? Она обрекла тебя на мучительную смерть, а ты беспокоишься о том, жива ли она? - девушка смотрела на Алину, как на сумасшедшую, не скрывая своего изумления. - Ну я же не она, - пожала плечами Старкова и зябко поежилась, - так что? Что было дальше? Улла покачала головой, хмурилась, пытаясь, видимо, понять Алину и не понимала.       Заклинательница же чувствовала себя опустошенной. Была слабая радость от того, что все прояснилось, что никто не считает ее трусливой предательницей, но злорадства, торжества по отношению к тому, что вина Люды была доказана, которых, видимо, ждала от нее Улла, не было. Алина не злилась, но и не испытывала облегчения. Наверное, слишком устала за эти недели, ведь в какой-то момент сдалась, поверила, что ее ждет мучительная смерть. - Александр не мог искать тебя сам, - произнесла Улла, - хотя и очень хотел. Не мог откровенно сказать Всеволоду, что случилось, ведь получается, что Дарклинг в своем собственном отряде не может навести порядок, разве он будет тогда эффективен в войне? Этим только дай вцепиться в горлу гришу. Всеволод, конечно, держит своих людей в подчинении, но и на него можно оказать давление, и его можно убедить в том, что гриши скорее опасны, чем полезны. Ну или в том, что бесполезны. Не мог Александр и сказать, что Заклинательницы Солнца не будет с нами в ближайшей битве. Ты необходимая сила, Алина. - Но не решающая, - тихо отозвалась Старкова, - мы ведь все равно победили. - Победили, - кивнула Улла, внимательно глядя на девушку, - и победителей не судят, потому ложь уже не так важна. - Какая ложь? - заинтересовалась Алина. - О Заклинательнице Солнца и нескольких верных людях, - Улла склонила голову в шутливом поклоне, - которые отправились вперед армии Всеволода, чтобы строить диверсии в Балакиреве, ослабить город изнутри. Алина хмыкнула. - Прямо шпионские игры. И кто это только предложил? - Николай, - ответила Улла, ухмыльнувшись в ответ. Старкова только глаза закатила. Это было вполне в духе царевича Ланцова, который носил личину Штурмхонда и прятался по всему свету. - Мы долго тебя искали, Алина, - посерьезнев, произнесла Улла, - но, к счастью, никто не исчезает бесследно и, к счастью, ты не стала сидеть сложа руки. Что думала делать дальше? - спросила девушка. - Направилась бы в Ос Альту, - ответила Старкова, - как раз успела бы к решающей битве, - помолчала, а потом все же решилась спросить, - кто ты, Улла? Ты говоришь: гриши - «вы», ты не гриш. Но ты и не человек. Ты сама говорила, что только наполовину. Кто ты? Улла посмотрела на Алину долгим взглядом. - Это так важно? Старкова и сама не знала, важно ли, пожала плечами. - Весна... - Он знает, - отрезала Улла, поднимаясь, - он знает, и этого достаточно. А тебе пора отдыхать. - Я и так уже, - начала протестовать Заклинательница. - Отдыхать, Алина, - вкрадчиво произнесла Улла, глядя в глаза.       Старкова почувствовала, как слабеет тело, как закрываются сами собой глаза. Хотела возмутиться, но провалилась в долгий сон без сновидений. ***       - Ну не знаю, - пожала плечами Зоя, - по-моему, бояться тут нечего.       Стоял прекрасный солнечный день. Было очень тепло, кое-где снег таял, ноздреватый и сырой, он устилал равнину до самого горизонта. И в воздухе обманчиво веяло еще далекой весной. Свет льнул к Заклинательнице, она щурилась.       Они со шквальной ехали бок о бок на лошадях, Алина смотрела в спину Весне, бросала взгляд на смеющуюся Уллу и хмурилась. Вопросы без ответов. Весна и Улла выглядели счастливыми, влюбленными, всем довольными.       Алине не в чем было обвинить Уллу, не в чем было подозревать. Ну если только в том, что она дала ей дневники и не сказала об опасности. Могла ли она быть столь беспечной? Ведь казалась очень мудрой, казалось, что Улла все продумывает на несколько шагов вперед, знает все, видит всех вокруг насквозь. Могла ли она так ошибиться? Ведь не зря же сказала, что Александр не должен знать о дневниках. А сам Заклинатель знает о скверне? Скорее всего да. Почему же не говорил Алине? Почему Багра не сказала? Почему они все скрывали от нее этот аспект силы гришей? Может быть, она не совершила бы такой ошибки. Впрочем, тогда и не выжила бы скорее всего. Вспыхнула бы свечой на костре в Джерхольме под улюлюканье скалящейся толпы.       Иногда в Кеттердаме проходили публичные казни. Торговый совет не слишком их жаловал, полагая, что это оттолкнет купцов и торговцев, но порой все же устраивал зрелище для толпы. В трудные годы, когда налоги росли, а доходы горожан и жителей окрестных деревень падали, нужно было чем-то отвлечь людей. Казнь отлично для этого подходила. Старкова помнила безумие, слепую ярость, нездоровый восторг, какое-то звериное исступление людей, которые, в общем-то, не знали приговоренного к смерти, не пострадали от него, а все равно ненавидели. Испытать такую волну эмоций по отношению к себе Алина не хотела бы.       - Ты не отбилась бы от них, если бы не скверна, - словно прочитав ее мысли, произнесла Зоя. - Да, - вынуждена была признать Алина, - но, - она поежилась. - Не говори мне, что ты жалеешь их! - фыркнула шквальная.       Алина закусила губу, смотрела вдаль, туда, где белый снег сливался с ярко-голубым небом, казалось, что равнина бесконечна, что им никогда не приблизиться к цели, потрясающее ощущение свободы без границ и рамок. Если бы не мрачные мысли, которые не отпускали Заклинательницу.       Она уже чувствовала себя лучше. Лихорадка больше не беспокоила, да и кашляла все реже, быстро затягивались раны, оставались шрамы на шее, руках и ногах, но, наверное, Женя и впрямь сможет это поправить. А если нет, ну что же, Алина уже имеет достаточно шрамов, одним больше или меньше, не так и страшно. Так что тело было почти в порядке, а вот с душой было гораздо сложнее. Как когда-то, давным-давно, когда ее изнасиловали дружки Терсоо, она очень быстро пришла в себя физически, но не морально.       Теперь же ей казалось, что нечто царапает изнутри цепкими когтями черепную коробку, словно засела какая-то мысль в голове, которую не вспомнить, но от которой не отвлечься, которая не дает покоя, выводит из равновесия. Алина то взмывала вверх, то падала в темную-темную бездну. Последствия скверны? Последствия насилия? Было уже и не разобрать.       - Дело не в этом, Зоя, - медленно произнесла Заклинательница, покачала головой, усмехнулась, - дело в желании. Я желала им смерти. Не просто смерти, а мучительной, жуткой. Я упивалась силой, и мне плевать было на цену. Но цель не оправдывает средства. Так быть не должно. Эта ненависть, эта злоба она иссушает морально, от нее просто-напросто физически устаешь. Я так не хочу. Они враги. Они виновны. Но врагов следует просто уничтожать, а не пытать. Чем мы тогда отличаемся от них? Я не хочу быть такой, как они.       Алина поморщилась, снова посмотрела на Весну и Уллу. Они были счастливы. Так какая разница, кто такая на самом деле сестра Александра? Тем более, что Весна знает, кто она. Друга Алина спрашивать не стала. Они много говорили с ним обо всем. Но темы отношений его и Уллы не касались. Он был доволен, счастлив, впервые, наверное, за много-много лет. Так чего же боится Алина? Хотелось бы верить, что это просто ревность, беспокойство и подозрительность.       О подозрительности они тоже говорили. - Как хоть кому-то теперь верить, кроме тебя? - спросила Алина в один из вечеров. - Никак, - пожал плечами Весна, - не верь, - он осторожно обнял Старкову, она вздрогнула, но заставила себя сидеть смирно. Знала, что и это тоже пройдет.       Пройдет дрожь от касаний, пройдут кошмары, как постепенно сходили с тела ссадины, раны и синяки. И надеялась, что и это мерзкое скребущее чувство, эта жажда, которую не могла утолить вода, тоже пройдет.       Ох, как же ей хотелось поговорить с Багрой! Алина была уверена, что Заклинательница Теней сможет рассказать ей больше, чем Улла. Ей придется рассказать, ведь Старкова уже совершила ошибку. Хотелось бы верить, что поправимую.       - По-моему, ты беспокоишься на пустом месте, - отозвалась Зоя, - если нельзя применять скверну, если это было неприятно, неправильно и прочее? Ну и не применяй больше. Считаешь, что ошиблась? Не совершай ошибки вновь! Хотя, как по мне, ничего предосудительного в твоей ненависти к врагам нет. Любить тебе теперь их, что ли? Или простить? Вот только этого не хватало! - шквальная скривилась и закатила глаза.       Алина невольно рассмеялась, дышать на мгновение стало легче. У Зои все было просто. Но она не ощущала того, что чувствовала Заклинательница, ощущения неправильной и притягательной силы, самой настоящей ломки, с которой девушка боролась каждый миг. Больше. Ей хотелось больше. Проклятье!       Она помотала головой, словно пыталась выкинуть засевшую там мысль о скверне. Мысль уходить не желала. Что же, раз ее не прогнать, придется научиться с ней жить, раз уж пути назад нет. Так когда-то Алина свыклась с мыслью о рабстве. Она не могла бежать, не могла сопротивляться, хоть и все равно не была покорна, значит, предстояло научиться жить по-новому.       Но с Александром все же следовало поговорить. О дневниках, о скверне, о том, что сделала. И о том, что всем гришам тоже следует знать об опасности. Никто больше не должен пострадать от незнания. Они должны не только воевать, но и учиться. И знать, что опасен может быть не только враг, но и ты сам.       Придя к этой мысли, Старкова заметно повеселела. И до вечера они с Зоей болтали о том, о сем. Делились воспоминаниями из детства и мечтали о будущем. Будущем, которое встретило их через несколько недель под стенами Ос Альты.       Шумный лагерь расположился рядом со стенами столицы. Еще не началась весенняя распутица, дули ледяные мартовские ветра, но солнце сияло с небосклона так ярко, что слепило глаза. Алина смотрела на палатки, снующих между ними людей, слышала крики, разговоры, ржание лошадей, скрип повозок, звон металла, и вдруг почувствовала себя чужой. Ее не было долго, так долго, что о ней могли и должны были забыть.       Вопрос, который не раз и не два задавала себе, вновь возник перед ней: а стоило ли вообще возвращаться? Не такой уж она и значительный элемент мозаики грядущего. Но каждый раз вспоминала обещание, что дала себе на заднем дворе дома Лады: ни за что не отдать ни кусочка земли никому из жадных соседей Равки. Вспоминала обещание об обучении гришей. Понимала, что если хочет совершить нечто действительно важное, то ее место здесь, рядом с Александром. В конце концов, он отправил на ее поиски людей, даже свою сестру, а это значило, что она нужна ему рядом. Значило же? Старкова хмыкнула, ей не нравились собственные сомнения и робость.       - Что ты застыла? - фыркнула Зоя, оказавшись рядом, - решила подождать, пока не начнется битва?       Алина хмыкнула в ответ и тронула лошадь пятками. За недели пути она научилась уверенно держаться в седле, угадывать малейшее настроение своей лошади, а та, кажется, приняла ее, как свою новую хозяйку. Алина назвала лошадь Тихоней за ее флегматичный характер и даже привыкла к ней. Впрочем, сейчас Тихоня перебирала копытами нетерпеливо, словно подталкивала хозяйку к решительным действиям. Ну или просто желала отдыха, ужина и теплого стойла. Сама Старкова тоже не отказалась бы от ужина и теплой кровати. Но сначала наверняка ей нужно будет поговорить с Александром.       Сердце замирало при одной мысли о скорой встрече. От радости ли? От страха? От тревоги? Одно было точно, Алине не было все равно. Хорошо это или плохо, девушка не знала, но направила лошадь вслед за Зоей к лагерю.       Первыми их увидели Радим и его друзья. - Алина! - вопль мальчишки разнесся над лагерем, привлекая внимание. Но спешившейся Старковой было все равно, она попала в крепкие объятия, в какой-то бесконечный круговорот улыбок, приветствий и искренней радости, от которой стало тепло. Девушка улыбалась в ответ, обнимала, приветствовала и спрашивала, как дела. Толя обнял ее, приподняв над землей и закружив. - Поставь ее уже на место! И дай мне обнять! - возмутилась Тамара. Ослушаться сестру сердцебит не посмел. - Мы знали, что ты вернешься, - произнес подошедший Хэршоу, и Алина потрепала за ухом недовольно мяукнувшую Накошку. - Я рада вернуться, - тихо ответила Алина, ощущая тепло в груди. И, наверное, впервые с того момента, как они с Весной покинули Кеттердам и Двор чудес, ощущая себя на своем месте. Все было правильно. Она была там, где хотела, с этими людьми, под стенами Ос Альты.       - Где Дарклинг? - спросила Алина, его она хотела увидеть больше всех, не имело смысла обманывать себя.       Она обнимала приветствовавших ее людей, улыбалась, но еще и досадовала на то, что ее задерживают, когда она сама рвется к Александру, когда сама она желает увидеть его и желает прикоснуться до зуда в пальцах. В ответ Тамара просто кивнула ей за спину. Алина обернулась. Дыхание перехватило.       Дарклинг стоял чуть в отдалении, беседуя с Клоссом, но взгляд его был направлен только на Алину. Девушка почувствовала, как задрожали руки, и пересохло в горле, но на губах рождалась улыбка, адресованная только одному лишь Александру. Старкова и не предполагала до этого самого мига, как соскучилась.       Она сделала шаг ему навстречу. Плевать ей было, что он занят, плевать, что на них смотрит весь лагерь. Ничего больше вообще не имело значения, кроме того, что Дарклинг, прервав свой разговор, пошел к ней.       Они столкнулись прямо посередине лагеря. Алина уткнулась в чужую грудь, чувствуя, как за спиной сомкнулись руки Александра, он обнимал ее так крепко, что у Старковой перехватило дыхание. С губ сорвался всхлип, девушка тяжело дышала, вцепившись пальцами в чужую спину, сминая ткань ужасной военной формы. Зачем он вообще ее надел? Дрожала от макушки до пяток, слушала чужое прерывистое дыхание, ощущая, как колотится сердце Александра. Ее окутывал горький рябинный запах, и шум лагеря отошел на второй план, вообще все исчезло, кроме них с Дарклингом.       И это тоже было правильно, быть здесь с ним. Иметь право обнять его на глазах у всех, наплевав на условности, забыв себя. Алина тяжело дышала, но ни за что на свете не отпустила бы Дарклинга, который, кажется, тоже не собирался ее отпускать.       Наконец, с трудом разомкнув объятия, они посмотрели друг на друга. Взгляд Александра цеплялся за ее короткие волосы, соскальзывал к следу от ошейника, возвращался к глазам, останавливался на искусанных губах, и снова возвращался к глазам. Мужчина все еще держал Алину в объятиях, не спешил отпускать, словно она могла куда-то исчезнуть. Впрочем, и тем утром она никуда исчезать не собиралась, но судьба распорядилась иначе. Судьба и чужая ненависть.       - Люда... - начала Алина и по тому, как потемнели чужие глаза, поняла, что говорит явно что-то не то, но останавливаться точно не собиралась.       Лицо Дарклинга приобрело такое злое выражение, что Старкова отшатнулась невольно, мужчина ее удержал, прижал к себе теснее, так, что Алине пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.       - Решишь сама, - резко ответил Александр. Заклинательница часто-часто заморгала. - Я не совсем понимаю, - начала осторожно. - Ты пострадала от ее действий, - холодно отозвался мужчина, - а значит, тебе решать, что с ней делать: простить, казнить, убить своими руками. - Ты не... - Алина осеклась, она все еще цеплялась за Дарклинга, боялась упасть, если он ее отпустит, не хотела его отпускать, но остро жалела, что завела этот разговор. - Что я не? - приподнял бровь мужчина, губы его сжались в одну тонкую линию.       Старкова хотела отвести взгляд. Что не? Не должен вот так запросто распоряжаться чужими жизнями? Не должен предлагать Алине таких сценариев? Не должен отдавать в руки Заклинательницы решение? Что не?       Девушка заставила себя смотреть в темные глаза. Она не боится его, лишь решения, которое неизбежно придется принять. Но подумает об этом Заклинательница потом.       А сейчас она вновь уткнулась лбом в грудь Дарклинга, чувствуя себя, наконец-то, в безопасности.