Сердце мира

      Алине нравилось, что их маленький отряд научился тренироваться и работать слаженно. Раз от раза они становились все лучше, умело прикрывали друг друга, моделируя различные ситуации в бою. Им приходилось сносить враждебные и завистливые взгляды отказников, и откровенно ненавидящие - фьерданцев. Алина старалась не обращать на это внимание, по мере сил жестко пресекая любые выпады в их сторону. Сложнее было удерживать гришей от ответных слов и действий. И даже прямой запрет Дарклинга не всегда сдерживал людей.       Не далее как вчера один из проливных сцепился с сержантом армии Всеволода. И Алина узнала, как смертоносна бывает вода, превратившаяся в лед, которому можно было придать любую форму, в том числе и смертоносных кинжалов, по остроте не уступающих лучшему оружию. Обоих, и отказника, и проливного наказали внеочередным дежурством. Дарклинг о чем-то долго говорил с проливным, который после разговора с Заклинателем вид имел бледный и испуганный. Алина надеялась, что это послужит уроком остальным.       И с замиранием сердца ждала вестей из крепости, куда для переговоров отправился Николай с Женей и верными людьми. Зоя тоже вызвалась. Старкова была уверена, что не последнюю роль в этом сыграли таинственные и многозначительные взгляды, которыми обменивались царевич и шквальная.       - Будь осторожна, - обняла Назяленскую Алина. В ответ шквальная шумно выдохнула, крепко сжимая Старкову в ответных объятиях. Но это было единственное проявление мимолетной слабости, которое себе позволила Зоя. Она тут же отстранилась, принимая непринужденный вид. - Ты тоже, - произнесла твердо, а потом добавила, - вдруг она что выкинет перед казнью.       Мгновенно помрачневшая Алина в этом сомневалась. Едва ли Люда могла что-то выкинуть. Ее надежно охраняли. А еще Заклинательнице казалось, что потеряв доверие Александра, целительница утратила всякую волю к жизни. Во всяком случае Дарклингу докладывали, что Людмила отказывается от еды и все время молчит. Заклинатель только пожимал плечами, проявляя поразительное, жестокое равнодушие, но взгляд его темнел. Алину кидало в дрожь. Было в этой жестокости что-то страшное.       Последним желанием Людмилы был разговор с Александром. Заклинатель эту просьбу отклонил. И весь день ходил замкнутый и мрачный, от одного его взгляда убирались прочь с дороги и отказники, и гриши. Даже Николай как-то притих.       Алина же не испытывала ни страха, ни робости, только лишь сочувствие. Она помнила, как больно ей было, когда от нее отказался Двор чудес. Терять близких невероятно тяжело. А Заклинатель сам отказывался от Людмилы, которая долгие годы была его верной соратницей, другом, любовницей. Обещание, данное Алине, Александр выполнил, казнь была быстрой и безболезненной. Старкова заставила себя слушать, что говорит Дарклинг, заставила себя смотреть до конца. И помнила каждый миг, что это она отправила Люду на смерть, это она отдала приказ, это ее руки в крови. Оказалось, что это ужасно тяжело - нести такое бремя.       Несколько часов после казни Алина слонялась по лагерю без дела сама не своя, пока ее не перехватили близнецы и Весна, утянув в тренировку, а потом ее помощь понадобилась Радиму и его друзьям, а потом уже сама Алина пошла к Леони, чтобы узнать, как продвигается работа над взрывчатым веществом.       Это был их запасной план - все же разрушить стены Ос Альты, хотя Всеволод желал минимизировать ущерб для столицы. Но если бой выплеснется на улицы города, это едва ли будет возможно.       Старкова видела, как Улла разговаривала с мрачным Александром, с сестрой Заклинатель почему-то хотел разговаривать. Но не с Алиной. Девушке казалось, что Дарклинг подспудно винит ее в смерти Людмилы. Да, он сам дал ей выбор, да, Алина была уверена, что Александр не одобрил бы милосердия с ее стороны, но это она послала на смерть его друга, пусть целительница и предала Дарклинга, пусть она была виновна, пусть Александр был зол, а все же смерть близкого человека - это тяжело. Всегда хочется найти виноватого. Алина и стала таковой. И на ее плечи легла еще и эта ноша.       Старкова продержалась недолго. Ей претило лезть кому-то в душу, но отчужденность Заклинателя очень скоро стала невыносима. И девушка решилась поговорить.       - Не хочешь поговорить? - Алина отыскала Александра после тренировки с гришами. Мужчина молчал, девушка не собиралась сдаваться, - Александр, - с нажимом произнесла Алина, пока Заклинатель смотрел на нее нечитаемым взглядом, бледный, уставший, он поджал губы.       Казалось, что ему и не хочется говорить резкость, но и сдерживается он с трудом. Старкову подобным было не испугать. Она взяла Дарклинга за руку и утащила подальше от любопытных ушей и взглядов, которые они все равно ловили, пока шли по лагерю. Девушка держала голову высоко поднятой и смотрела прямо перед собой, стараясь не краснеть и не смущаться. Заклинателю же вообще было все равно. Старкова даже завидовала такой выдержке и такому равнодушию. Ему действительно было плевать на всех этих людей. Быть может, лет через сто и у Алины так получится.       Заклинательница усадила мужчину на поваленное дерево, а сама встала прямо перед ним, глядя сверху вниз. Александр помедлил, а потом притянул девушку ближе, так, чтобы она оказалась между его разведенных ног. В его стремлении коснуться ее, в том, как стальной хваткой сомкнулись его руки на талии, а потом ладони скользнули по спине было что-то отчаянное. И это многое сказало Старковой без слов. Дарклинг нуждался в утешении, нуждался в ком-то, кто разделит с ним его боль, нуждался в ней.       Со вздохом Алина обняла его за шею, скользнула пальцами в волосы. - Мне очень жаль, - тихо произнесла, целуя в макушку, прижимая его голову к себе, - очень-очень жаль, что пришлось поступить именно так, но иначе было нельзя. Я не хотела этого, поверь, - голос девушки срывался. Хватка на спине стала сильнее, пальцы Дарклинга причиняли боль, Алина мужественно терпела. Горло сдавило, Старкова с трудом выдохнула, облачко морозного пара соскользнуло с губ и тут же рассеялось. Алина сделала вдох и снова выдохнула. И снова. И снова. Чужая боль ощущалась, как собственная. Старковой было бесконечно жаль Александра, который цеплялся за нее, стараясь не утонуть. - Я знаю, - глухо отозвался Заклинатель, - и если бы ты не приняла это решение, - он отстранился и посмотрел девушке прямо в глаза, - его бы принял я. В его взгляде в равной степени была и боль, режущая словно самый острый клинок, и тьма, полная ненависти и злобных чудовищ, которые готовы были кинуться и разорвать. Алине стало страшно. - Я не прощаю предателей, - тем временем продолжал Александр, внимательно наблюдая за реакцией Старковой, которая вздрогнула в его руках, невольно подалась назад, желая отстраниться, желая сбежать, но Заклинатель не дал.       Его хватка стала только сильнее, он смотрел мрачно, без вызова, просто констатировал факт, с которым Алина должна была смириться. Должна была понять, что смерть ждет и ее, если однажды она решит предать Заклинателя Теней. Он требовал безоглядной верности и абсолютной преданности. Алина слишком многое повидала, чтобы не начать сомневаться. Она никогда бы не предала Дарклинга намеренно. Но что если это будет случайностью? Влиянием обстоятельств. Девушка провела пальцами по острым скулам, скользнула по щекам, и снова зарылась пальцами в волосы, подалась ближе, понимая уже, что никто ее не отпустит. Оставалось только покориться.       - Я не предам тебя, Александр, - произнесла тихо и твердо, хотя сама дрожала и вовсе не от сырого холода ранней весны, - я никогда тебя не предам, - она смотрела прямо в глаза, в которых клубилась тьма, готовая поглотить девушку. Но она была Заклинательницей Солнца, ей было под силу рассеять любую тьму. А Дарклингу нужны были ее слова. Алина сомневалась, что он верил в них, но сейчас они были ему нужны, как временное лекарство, как способ забыться, как обезболивающее, - и если однажды я решу уйти, я буду честна, я не убегу тайком, - продолжила Алина. Дарклинг поджал губы, глаза его сузились, вокруг потемнело, словно облака набежали на яркое солнце, черты лица Заклинателя заострились, он побледнел. - Я не дам тебе уйти, - четко и по слогам произнес Александр. Чудовищным усилием воли Алина не вздрогнула, не отвела взгляда, не вскинула с вызовом подбородок. Ей хотелось спорить, ей хотелось вырваться из объятий, которые вдруг показались удушающими, но девушка лишь погладила мужчину по щеке. - Я никуда не собираюсь уходить, Александр, - произнесла тихо, - я здесь, я рядом, - шептала, - только не закрывайся от меня. Позволь помочь. Позволь разделить твою боль, - она обнимала и целовала, и шептала слова утешения. ***       Алина резко проснулась, словно ее кто-то толкнул. Точнее ей показалось, что она услышала какой-то звук, на самой грани слышимости, на излете. Он-то и разбудил девушку.       В палатке было темно. И холодно. Старковой отчего-то стало страшно. Она слышала лишь собственное тяжелое дыхание, грудь вздымалась высоко, воздуха не хватало, словно Алина бежала бегом.       Ей снилось что-то смутное и дурное, что-то тяжелое, словно бы она вновь была в плену, а вокруг нее во сне была тьма. Тьма была вокруг и сейчас.       Удивительно, как некомфортно вдруг оказалось Заклинательнице засыпать одной. Обычно они с Зоей болтали перед сном, хихикали, строили планы на будущее, мечтали, беззлобно подшучивали друг над другом. Но Назяленская была далеко, за крепкими стенами Ос Альты, и святые только знают, что там происходило. Алина старалась не думать об этом. В конце концов, она не могла повлиять на то, что происходит, а значит, следовало сосредоточиться на то, что сделать могла, на том, что была в силах изменить. А все же тревога не давала спокойно спать.       Алина лежала неподвижно, вглядываясь во тьму, слушая звуки лагеря. Постепенно глаза стали привыкать к темноте, девушка различила очертания пустой походной кровати, на которую небрежно бросила свои вещи, пользуясь тем, что Зои нет, стола, стула, тазика и кувшина для умывания, очага, в котором едва-едва тлели угли, не давая тепла. Все это стало уже привычным, их со шквальной маленький временный дом. А вот звуков не было никаких. Абсолютная, непроницаемая тишина, словно бы Алина оглохла, словно бы в уши залилась вода.       Старкова приподнялась на кровати, одеяло упало, обнажая кожу, заставляя ту покрыться мурашками, в палатке было холодно. Девушка замерла, не делая попытки прикрыться, хмурилась, напряженно вслушиваясь. И не слышала ничего. Только вот дело было вовсе не в том, что Алина оглохла. Нет. Что-то было не так. Не было слышно привычных звуков лагеря, не перекликались часовые, не звенело оружие, не трещали костры. Старкова нервно вздохнула. Быстро поднялась, зашипела, когда ноги коснулись холодно пола. На ощупь быстро оделась. Могла зажечь свечи или призвать солнечный свет, но инстинктивно понимала, что не следует привлекать внимание. Почему? И сама не могла бы сказать. Но темнота стала ее союзницей. Старкова надела один сапог и вздрогнула, замерев, балансируя на одной ноге, когда послышался вскрик, а потом звук, до ужаса похожий на звук падающего тела. Алина быстро обулась и выбежала наружу.       В лагере было темно. Не горели костры и факелы, словно кто-то намеренно их погасил. На мгновение девушка ослепла. Но инстинкты сработали быстрее разума. Резко разведя руки, Заклинательница осветила лагерь, призвав рассвет на несколько часов раньше. Открывшаяся картина заставила оцепенеть. Но прежде, чем Старкова закричала, привлекая внимание, на нее кинулась стремительная тень. Алина едва успела увернуться, выхватила кинжал, теряя концентрацию, вновь погружая лагерь во тьму. В наступившей темноте чавкающий звук стали, вошедшей в податливую плоть, прозвучал страшно. А потом раздался крик боли и ярости, расколовший тишину и ночь.       Мгновенно поднялась тревога, зазвенела сталь, послышались выстрелы, вскрики. Вспыхнула чья-то палатка, загорелись факелы.       Алина понимала, что на них напали, в самый глухой час, за пару часов до рассвета. Кто? Зачем? С этим они будут разбираться позже. А пока зазвенели колокола на стенах Ос Альты. Ворота столицы распахнулись, и на них ринулась целая армия. Их зажимали в тиски, а значит, напали на них сторонники царя. Подошедшее подкрепление, о котором докладывали разведчики, но которое не должно было приблизиться к стенам так рано? Или лазутчики из самой столицы? И что тогда случилось с их мирной делегацией?       Старкову словно ушатом ледяной воды окатило, мысль о смерти Николая, Жени, Зои и остальных заставила оцепенеть на мгновение. И это едва не стоило девушке жизни, когда на нее налетел с мечом солдат. Только отработанные до автоматизма приемы - спасибо Весне и близнецам! - спасли Старкову, которая успела уклониться, призвать свет и сделать ответный выпад с сияющим клинком в руках, разя насмерть. Схватив оружие упавшего противника и поморщившись от его тяжести, Алина ринулась вперед. Забирать свой легкий меч или раздумывать над тем, где остальные, не было времени. Они должны были отбить атаку. Ее едва не сбил с ног порыв ветра кого-то из шквальных, но Старкова лишь обрадовалась. Она не одна. Ее соратники и друзья живы.       - Алина! - раздался окрик, девушка обернулась. К ней устремились близнецы и бледная, дрожащая Леони, прижимающая к себе какой-то сверток. На лице у девушки была кровь, глаза неестественно блестели, словно от лихорадки. Алкем плохо сражалась, ей никак не давалось владение оружием. И сейчас она была страшно напугана. Алина в два прыжка оказалась рядом с друзьями. - Это...? - кивнула на сверток. - Да! - отозвалась Леони. Старкова раздумывала недолго, губы ее расколола нехорошая усмешка. Она быстро взглянула на близнецов. - Вы должны добраться до стены, - произнесла твердо, - любым способом, любой ценой подорвать ее, ясно? Мы должны отвлечь наших врагов и, по возможности, убить, как можно больше из них одним ударом. - Но Дарклинг не хотел, - начала Леони. - Я знаю, - перебила ее Заклинательница. Она знала, что Александр был согласен с Всеволодом в стремлении сохранить столицу, предотвратить ненужные разрушения, но это было до того, как они оказались зажаты меж двух огней, - я беру всю ответственность на себя. Переглянулись близнецы. Толя еще колебался, но Тамара уже потянула Леони за собой. - Мы все выполним, Алина, - произнесла серьезно сердцебитка, - даже не сомневайся. - Я прикрою, - отрывисто бросила Алина, отбросила бесполезный в ее руках меч, вскинула руки, призывая свет, позволяя ему нести смерть и боль, позволяя ему ослепить врагов и, увы, невольно друзей, но это было неизбежно. Ведь, чем ярче свет, тем чернее тьма рядом с ним, а значит, под прикрытием этой тьмы близнецы и Леони смогут сделать то, что должно.       Это была какая-то бесконечная битва. Алине казалось, что число их врагов только увеличивается. Свет сиял над лагерем, превратившись в смертоносное оружие. Старкова понимала, что их меньше, а потому, стиснув зубы, просто шла вперед, стараясь не думать о собственных ранах, о соратниках, которые гибли рядом с ней, даже о близнецах и Леони. Алина сосредоточилась на том, что могла сделать, а могла она убивать, могла прикрывать своих друзей, создавая щит, могла ослеплять врагов, могла разить насмерть, сама став сияющим клинком, превратив ночь в день, споря с солнцем. Сколько прошло времени? Кто жив? Кто погиб? Алина не знала. Она не чувствовала усталости. Она знала, что им нужно выжить, что ей нужно выиграть время. Не замечая усталости, которую не могло нивелировать даже использование дара, Заклинательница просто шла вперед.       Им удалось отбросить войско Глеба к стенам Ос Альты, но союзники царя напирали сзади, зажимая их между собой и стенами города, с которых посыпался град стрел, камни, раскаленное масло. Это было страшно. Крики боли и ужаса, запах крови, сожженной плоти, стали и смерти. Никогда бы Алина не подумала, что смерть может иметь свой запах, но он был, тошнотворный, сладковато-пряный, ужасный, рождающий неконтролируемую панику, от которой цепенело тело, а руки и ноги наливались свинцовой тяжестью.       Старковой было некогда думать о том, что ей страшно или больно, хотя, кажется, упав, она выбила запястье, что затрудняло владение даром, а все же она шла вперед. И когда отряд фьерданцев ринулся штурмовать стены крепости, прикрыла их щитом от стрел и кипятка, что потоком лился со стен. В глазах их северных соседней не было благодарности. Они скорее предпочли бы умереть, чем быть спасенными гришом, дрюсье, Заклинательницей Солнца. Алина и сама бы с радостью отправила их на смерть, но их потеря была бы невосполнима для войска Всеволода. Практичная Старкова поступила так, как было выгоднее всего - спасла их ненадежных союзников.       Едва не подставилась сама, обернулась, услышав звон стали, увидела Уллу, которая отсалютовала Заклинательнице мечом и снова ринулась в бой. Алина не могла не восхититься стремительностью действий сестры Александра, ее точными и выверенными движениями. Улла шла сквозь строй врагов, легкая, смертельно опасна, хладнокровная, казалось, что она видела наперед каждый удар, направленный на нее, каждый выпад, каждую мысль, направляющую руку с оружием.       Грохотали орудия, слышались выстрелы, звенела сталь. Вокруг была тьма, раскалываемая сполохами огня и света. Вокруг царил хаос, в котором Алина невольно терялась, но упорно продолжала сражаться, зная, что они не имеют права на поражение, ведь оно означало смерть. Не просто смерть для Всеволода и его армии, а смерть для самой идеи равноправия для гришей. И это было настолько невыносимо, что сжималось сердце. Пройти половину страны, собрать соратников, выжить в плену у фьерданцев, вернуться, осаждать столицу и - проиграть?! Ни за что! Зарычав, Старкова кинулась на очередного врага, убивая, сжигая все на своем пути, кажется, снег превратился в сырую грязь, растаяв, обнажив стылую землю. Алина поскользнулась, едва не упала, пригнулась, уворачиваясь от удара.       А в следующий миг оглушительный грохот взрыва перекрыл шум битвы, ослепительная вспышка на мгновение лишила зрения, крепостная стена осыпалась, погребая под собой людей, а прокатившаяся по земле дрожь швырнула Алину на колени. Старкова охнула, ударяясь больно, штаны мгновенно промокли. А над полем боя на мгновение воцарилась неестественная тишина. Заклинательница вскинула голову, вдалеке забрезжил рассвет, едва-едва заметно порозовела полоска горизонта, предвещая скорое наступление нового дня. Девушка чувствовала, как пробуждается солнце, как свет взывает к самой ее сути, и даже стало легче дышать.       А потом Старкова увидела, как тьма ринулась в разлом в стене. На губах Заклинательницы расцвела мстительная и торжествующая усмешка. Посмотрим теперь, кто окажется в тисках! ***       Избежать разрушений не удалось. Пылали дома, были выжжены целые кварталы, на улицах столицы, подвергшихся разграблению, лежали трупы горожан. Хоть Всеволод и приказал не грабить, не убивать и не насиловать, но удержать ситуацию под контролем не сумел. Его соратники из числа графов и баронов, оказавших поддержку своими войсками, желали получить свое. А уж фьерданцы тем более не собирались жалеть равкианцев.       Алина шла по улице, ведущей ко дворцу, вместе с Весной и Уллой. Сестра Александра берегла сломанную руку, у шуханца был разбит висок, кровью залит глаз, что придавало ему вид еще более свирепый, он прихрамывал на левую ногу. Сама Алина отделалась царапинами, ушибами, разбитыми коленками да раненым неглубоко бедром.       Старкова морщилась, глядя, как солдаты и офицеры грабят дома, как выносят утварь из церквей, как с хохотом поджигают здания. Всеволоду никогда этого не простят. Жители Ос Альты да и всей Равки никогда не забудут жестокость и разрушенную, полыхающую столицу. Запах гари забивал ноздри.       Вытерпеть картину насилия Алина уже не смогла. - Пошли вон! - рыкнула, вскидывая руку, в которой зажегся свет, он танцевал в глазах Заклинательницы яростным пламенем. Солдаты, собирающиеся изнасиловать молоденькую девчонку, схватившие ее малолетнюю сестренку, бросили обоих, и, грязно ругаясь, пошли прочь. - Ты не сможешь спасти всех, - тихо произнесла Улла, но у самой глаза горели недобрым огнем, она сверлила взглядом спины удаляющихся солдат. - Мне стоило пройти мимо?! - агрессивно бросила ей Алина и подошла к плачущим девочкам. Они шарахнулись от нее в сторону. Старшая упала, увлекая невольно за собой младшую, отползла, глаза их были, как блюдца, они с ужасом смотрели на растрепанную, чумазую Алину, всю в крови и кое-где разорванной одежде. - Гриш, - лепетала маленькая, - ведьма... Заклинательница грустно улыбнулась. Это была благодарность, которую она заслужила, потому что она проклятая дрюсье. И казалось, что никогда не будет иначе. - Спрячьтесь, - велела Алина, - и не выходите из дома, пока все не закончится, - она развернулась и догнала друзей.       Когда все это закончится? Где-то вдалеке надрывно звенели колокола похоронным звоном для прекрасной столицы, которая постепенно превращалась в руины. Наверное, можно было бы иначе. Но если бы они не подорвали стену, то им самим грозила бы смерть. Это война - либо ты убьешь, либо тебя. Но это же война с собственным народом! Сколь проще было фьерданцам, у них не было таких мук совести. Это была не их земля, не их люди. Не их столица.       Да уж, не при таких обстоятельствах Алина хотела увидеть Ос Альту, от прославленной красоты которой не осталось сейчас ничего, только пепел да обломки.       Они шли ко дворцу, то и дело отбивая нападения оставшихся в живых защитников столицы, но их было гораздо меньше, хотя сражаться на улицах города, где за каждым поворотом тебя может подстерегать смерть, было гораздо сложнее, чем на открытом пространстве.       Уже давно рассвело, и яркое солнце, сияющее с ослепительно-голубого, безоблачного неба, казалось насмешкой. В этот день, полный боли, скорби и смерти, не должно было быть такой хорошей погоды. Но мироздание насмехалось над неразумными своими детьми, которые сами творили кошмар наяву.       - Алина! - к ней бросился Дарклинг, стиснул в объятиях, - жива! - он взволнованно дышал. Девушка нехотя отстранилась, бегло осмотрела Заклинателя с головы до ног. - Не ранен? - Не ранена? Вышло одновременно.       Они переглянулись и рассмеялись. Это было неуместно, нелепо, даже страшно, но они смеялись от облегчения, найдя друг друга живыми и относительно невредимыми. Только сейчас Алина поняла, как переживала за Александра. Во время битвы ей было некогда думать об этом, но тревога все равно оставалась где-то на задворках сознания, в глубине сердца, в костях. И вот сейчас вырвалась наружу в сбивчивом восклицании, в судорожных объятиях, в мечущемся взгляде, пытающемся найти раны и увечья.       - Бесконечно рада, дорогой брат, что ты и за меня тоже переживал! - раздался позади них ироничный голос Уллы. У Алины уже даже сил краснеть не было. Она вцепилась в Заклинателя Теней, черпая в нем силы, потому что собственных, признаться, осталось очень мало. Александр только глаза закатил, ухмыльнулся уголком губ.       - Что происходит? - кивнул в сторону дворца Весна, возвращая всем рабочий настрой. Ведь ничего еще не закончилось. И, как бы Алине ни хотелось остаться в объятиях Александра, но пришлось отпустить мужчину. - Царь, его личная гвардия и верные люди укрылись за внутренними стенами. Дворец защищен гораздо лучше, чем остальная столица, - проинформировал Александр, - и мы, и наши противники понесли большие потери. Но столица - наша. А значит, капитуляция Глеба - лишь вопрос времени. - Какого времени? - тихо спросила Алина, - у нас ведь его не так уж и много, верно? - Вот именно, - согласилась Улла, походя ближе, сверлила потемневшим взглядом дворец и стены, его окружающие, - мы уже допустили нападение соратников Глеба, промедлили, больше ждать мы не можем. - Но у нас же больше нет взрывчатого вещества, - задумчиво произнес Весна, тоже глядя на стены. - Нет, - коротко ответил Александр и посмотрел на Алину, - твоя была идея? Девушка сразу поняла, о чем речь. И с вызовом вскинула голову, глядя в темные глаза, не собираясь сдаваться, намеренная отстаивать свое решение и уберечь от наказания тех, кто воплотил ее идею в жизнь. - Моя! - произнесла твердо. Губы Дарклинга дрогнули в легкой усмешке, забавно дернулся уголок губ, а в глазах зажегся огонек. Заклинатель выдержал паузу, поднимая градус напряжения. - Отличная идея, - наконец, произнес тихо и легко поцеловал ошеломленную Алину в висок.       У Заклинательницы зачесались руки ударить его. Он намеренно ее доводил, дразнил. Сейчас! Когда у них вообще не было времени ни на что.       Алина сердито засопела. Александр в ответ широко улыбнулся. - Леони? Толя? Тамара? - спросила Алина. - Живы, относительно невредимы, - ответил Александр, увлекая девушку поближе к расположению князя и его генералов, которые нашли убежище во дворе наполовину разрушенного дома прямо напротив дворца, - мы отправили нескольких людей для переговоров, - продолжил мужчина. Старкова споткнулась, мимолетная мысль пронзила острой сталью, заставив похолодеть. Побледнев, девушка переглянулась с Весной. Друг понял ее без слов. - Там ведь Николай, Зоя и Женя, - произнес Весна, - там наши люди. Их могли убить из мести, в назидание. Дарклинг стиснул зубы, прямо посмотрел на шуханца. - Могли. - И поэтому мы посылаем еще людей, - желчно прокомментировала Улла, - чудесная затея, Александр! - А что ты предлагаешь? - процедил Дарклинг, зло глядя на сестру. Он чувствовал свою вину, догадалась Алина. И наверняка переживал за Николая. А сердце самой Алины было не на месте за всех.       Она судорожно выдохнула и вздрогнула, вцепившись в руку Заклинателя, когда из стен крепости вышли несколько людей с белым флагом. Они медленно приближались прямо к князю Всеволоду, сидевшему в невесть откуда взявшемся кресле, словно на троне, которого он так желал, рядом с князем подняли свое оружие его офицеры. Алина держалась чуть поодаль, но свет колол кончики пальцев, Старкова была готова напасть, не раздумывая, при малейшей угрозе опасности. - Генерал Давыдов! - представился молодой мужчина со звонким голосом, но не поклонился, выказывая свое презрение, которое, несмотря на безупречные манеры, отчетливо чувствовалось в его взгляде, - глава личной гвардии Его Величества царя Равки Глеба Ланцова! Его Величество прислал меня для переговоров, и... - Я буду говорить только со своим братом, - подняв на генерала тяжелый взгляд, произнес князь Всеволод, - и только после того, как вы вернете наших парламентеров. Они же еще живы, верно? Вы же не посмели убить тех, кто пришел с миром? - Никто из вас не пришел с миром! - парировал Давыдов. - Убили особу царской крови? - потемнел взгляд князя. У Алины быстро-быстро застучало сердце. Пауза затягивалась, заставляя людей нервно переговариваться, а саму Алину поверить в худшее. В конце концов, Глеб мог и не убить своего племянника, но вот Зоя и Женя не были Ланцовыми. Они вполне могли расстаться с жизнью. - Парламентеры живы! - оскорбленно воскликнул генерал Давыдов, - и тем более никто и никогда не посмеет причинить вред царевичу Николаю. Однако я не могу сказать того же о его спутниках.       Алина дернулась вперед, сузив глаза, Весна удержал ее. Девушка обернулась, наградила друга яростным взглядом. Шуханец едва заметно отрицательно покачал головой. Старкова понимала, что ее импульсивность не к месту и не ко времени, но прошедшая битва навалилась на нее всей своей тяжестью, усталость брала свое, выдержка сдавала, а неприятности и не собирались заканчиваться, требуя решений. Как просто было бы взять столицу и тем самым завершить гражданскую войну. Но именно сейчас со всей отчетливостью Заклинательница понимала, что это только начало. Да и столица им еще не принадлежит.       Всеволод тем временем посмотрел на Александра, тот отрывисто кивнул князю и повернулся к генералу Давыдову, на губах Заклинателя Теней змеилась улыбка. - Передайте Его Величеству царю Глебу, что мы готовы произвести обмен наших парламентеров на Магду Хансон и ее сына Антона. - Что? - удивленно вытаращился на Заклинателя Давыдов, - кто вы вообще такой? Что вы несете? - Вы не слышали моего генерала? - веско произнес Всеволод, - обмен. И переговоры. Но только личные. Свободны, - он пренебрежительно махнул рукой.       Давыдов смотрел обескуражено. А у Алины быстро-быстро колотилось сердце.       Она знала Магду и ее сына - Антона, мальчик был инферном, и их привела к ним в дом в Раевости Улла. Алина полагала, что Дакрлинг не согласится взять их с собой, мальчишке было всего лишь десять лет, а ребенку на войне не место, но Александр вдруг проявил поразительную уступчивость. Почему?       Старкова посмотрела на Уллу. Сестра Александра довольно улыбалась, словно провернула хорошую сделку. Впрочем, сделка им еще предстояла.       - Что происходит? - тихо спросила Алина. Все вокруг молчали. Улла не спешила говорить, хотя явно знала, в чем дело. Всеволод разумеется и вовсе не был обязан отвечать Заклинательнице Солнца, он был задумчив, и едва ли вообще услышал вопрос девушки. Алина перевела вопросительный взгляд на Дарклинга. Александр поджал губы, а потом протянул девушке руку. - Идем. Поговорим. Не здесь.       Старкова растерянно посмотрела на Весну, который буравил мрачным взглядом Заклинателя Теней и отпустил Алину весьма неохотно, словно ей угрожала опасность. Александр и Алина отошли подальше от всех.       - Почему мы отдаем Магду и Антона? - тут же набросилась на Александра Алина. - Потому что, думаю, царь захочет воссоединиться со своим внебрачным сыном и своей любовницей. У Старковой округлились глаза. Теперь многое становилось понятным. - Откуда ты узнал, кто они? Поэтому Улла их привела? Она их разыскала? - вопросы сыпались с губ Заклинательницы, сердце стучало неровно. Ей не нравилось то, что происходило. - Женя знала об интрижке Глеба, когда одиннадцать лет назад он был с делегацией во Фьерде. Удивительное дело, но он не отказался от любовницы и ребенка. Они жили в Раевости. И надо же было такому случиться, что ребенок оказался гришом. Это сыграло нам на руку. Впрочем, если бы это было не так, мы бы все равно нашли способ забрать Магду и Антона с собой. - Но, - пролепетала Алина, - ты что же... ты... отдашь гриша?! Александр! Ты же говорил, что ценнее жизни гриша нет ничего! А Николай знает? А... - Именно потому, что ценнее жизни Зои, Жени и остальных гришей, ценнее жизни Николая нет ничего, мы и устроим этот обмен, - резко перебил Заклинательницу Александр. - А Николай ценен потому, что он твой друг или потому, что следующий в очереди на престол после Всеволода? - выпалила Алина и осеклась, заметив, как побледнел Заклинатель, глаза его сузились.       Старкова поняла, что сказала что-то не то. Но почему? Потому что в том и был смысл? Или потому что сами такие предположения оскорбляли Заклинателя Теней?       - А знаешь, что сделала бы я? ... я бы вступила в союз с Всеволодом, помогла бы ему захватить власть, убить Глеба, получила бы все привилегии, о которых бы сторговалась, а потом... - Убила бы Всеволода и посадила бы на трон старшего царевича - Николая Ланцова... Может быть, Дарклинг так и поступит...       Столь давний разговор с Весной, словно сон, реальность, который не было, предположения, которые имели под собой основу, но были ли верными?       - Алина, - как-то даже устало произнес Александр, - нельзя спасти всех, ты же это понимаешь. А это честный обмен. Тем более, что Антон будет в любящих руках отца. Глеб действительно заботился о Магде и о ребенке. - А она пошла с нами по доброй воле? Она же не могла не знать, в чьем мы войске! - воскликнула Старкова, продолжая рассуждать, понимая, что возникают все новые и новые вопросы. Дарклинг помолчал, а потом произнес: - Улла обладает достаточной силой убеждения. Тем более, что мальчишка становился опасен. Мать, разумеется, хотела обучить его, но не имела достаточно знаний. А мы дали ей и безопасность, и контроль над даром для ее сына.       Старкова похолодела. Она вспомнила свой разговор с Уллой на корабле, вспомнила, что ощущала, как ее воля ломается, стирается, рассыпается пылью под пристальным взглядом поразительных глаз цвета морской волны.       - Значит, не по доброй, - пробормотала девушка и потерла лоб. - Алина, я думаю, что твоя подруга Зоя и Женя, к которой ты так опрометчиво привязалась, гораздо ценнее для тебя, чем Антон, а для меня ценнее Николай. И не нужно говорить, что ребенок может погибнуть, когда мы возьмем дворец. Он мог погибнуть сотню раз за время нашего путешествия. Хотя я вынужден признать, что обучать гриша в таком возрасте гораздо проще, чем когда он взрослый. Но на этот счет мы еще поговорим, когда закончится гражданская война. - Но ведь она будет очень долгой, - покачала головой Алина, - но ведь, даже если Глеб явится на переговоры, он не сдаст дворец. А пока мы не взяли дворец, мы не взяли столицу. Александр странно посмотрел на девушку, а потом усмехнулся. - Ты верно мыслишь, но некоторые армии распадаются сразу же, как только остаются без лидера. Старкова моргнула, раз, другой. - Но, - начала, округлив глаза, - князь не станет... - Не станет? - перебил ее Дарклинг, помолчал и сам ответил, - конечно, не станет, Алина. Не станет. Идем, - он потянул ее к остальным, - нам надо позаботиться о выживших и павших. А потом нас ждут долгие переговоры, - на лице его играла усмешка, которая совсем не понравилась Алине. ***       Первой взгляд Алины почему-то выхватил Зою. Шквальная, с виду целая и невредимая, шла, гордо вскинув голову, между двумя солдатами и смотрела прямо перед собой. Она не выглядела испуганной, скорее взирала на мир с презрением, а вот сопровождавшие ее солдаты были неестественно бледны.       Не удержавшись, Алина позволила себе сухой смешок, заслужив неодобрительный взгляд генералов Всеволода и лукавую усмешку Дарклинга.       Николай вообще выглядел так, словно он на прогулке, он то и дело пытался заговорить с солдатами, они его игнорировали, царевич притворно обижался, обращался уже к Зое, их разговоры жестко пресекали, Николай на время замолкал, а потом все начиналось по новой.       Женя была бледна, испугана, губы ее кривились, но держалась она с достоинством знатной дамы, которая ни за что не покажет своих эмоций на публике.       В целом же, вся делегация, которая была отправлена в Ос Альту, была цела. И Алина возблагодарила всех святых за этот подарок судьбы, хотя религиозной никогда не была. Но если бы с парламентерами что-то случилось, то она бы себе не простила, в конце концов, это была ее идея.       Стоявшая рядом с Всеволодом Магда откровенно нервничала, переступая с ноги на ногу, кажется, она только сейчас поняла, что стала пешкой в большой игре, женщина прижимала к себе сына и молча смотрела на приближавшихся людей. А вот Антон в силу возраста взирал на окружающее с любопытством, а когда увидел отца, следующего позади людей, в окружении своей личной гвардии, то и вовсе просветлел.       Алина же отмечала, что сухощавый, высокий царь не слишком-то похож на Всеволода, скорее в Николае было что-то от своего второго дяди, какая-то хитринка во взоре, присущая Ланцовым. Здесь и сейчас можно было увериться в том, что все слухи и сплетни, что ходили по Равке о том, что Николай не Ланцов - это ложь. Они с Глебом были очень похожи и, чем ближе подходил царь, тем отчетливее Алина видела схожие черты.       - Ты желал видеть меня, Всеволод! - надменно произнес Глеб, остановившись в нескольких шагах от сидящего князя. Всеволод не поднялся навстречу брату, Глеб не поклонился князю. В воздухе звенело напряжение, которое Алина ощущала кожей. Она все еще откровенно разглядывала нынешнего равкианского царя. Через пару десятилетий Николай станет точно таким, только выражение лица едва ли будет таким жестким и высокомерным. При условии, что царевич не изменит себе самому. - Я думаю, что только мы двоем можем решить, что дальше, - мирно произнес князь. - Мы? - изогнул бровь Глеб и рассмеялся, - нет, только я, потому что я царь Равки, а ты лишь мятежник, который либо сложит оружие, либо погибнет. Ты окружил себя отребьем, - взгляд царя заскользил по людям Всеволода, на лице его появилось брезгливое выражение, словно он увидел таракана на чистой кухне, отвращение, омерзение, - порождениями тьмы, - взгляд его остановился на Дарклинге, который и бровью не повел, лишь едва заметно поджал губы. Алина стиснула локоть мужчины, он никак не отреагировал, - с которыми мы боролись веками и продолжаем бороться. Но они тебе не помогут, а я сделаю все, чтобы очистить нашу землю от этой скверны.       Алина вздрогнула, по спине пробежал холодок. Конечно, Глеб не знал, что значит это слово для гришей, для него оно имело иное значение, но вот, чем они являются для всего остального мира - скверной, чем-то неправильным, ненормальным, тем, что не должно существовать.       - Я забираю свою семью и ухожу, - твердо закончил царь. - Ты о шлюхе, которую ты обрюхатил, и ублюдке, которого считаешь сыном? - усмехнулся Всеволод, - ты уверен, что хочешь забрать их? Мальчишка - инферн.       Последовавшая за этими словами тишина давила на уши, она была такой неестественной среди сотен звуков разрушенного города. На солнце набежала тень.       Лицо Глеба смертельно побледнело, выдавая, какой это страшный удар для него - сын-гриш, расширившимися от ужаса глазами они смотрел на Магду, лицо которой выражало надежду, она сделала шаг вперед, протягивая руки к Глебу, царь отшатнулся. И надежда померкла, сменившись горькой улыбкой, от которой самой Алине стало очень грустно. Вот и вся любовь.       Царь мог признать ребенка, мог заботиться о своей любовнице, он согласился их обменять, но одно лишь слово изменило все. Гриш. Мальчишка был гришом, а значит был априори виновен, просто потому, что родился таким.       - Я могу забрать тебя, Магда, - тихо произнес Глеб, - но не... его, - он даже не посмотрел в сторону мальчика. Бледная женщина прижала к себе сына и сделала шаг назад, прячась за спинами солдат.       И тут до Алины дошло, что дать им Глебу нечего. Означало ли это, что сделка теперь была недействительной? Старкова медленно подняла голову, глядя на Александра, тот даже не посмотрел в ее сторону, лишь скользнула по красивым губам усмешка.       Все произошло так быстро, что Алина даже не успела отреагировать. Вдох - Глеб смертельно бледнеет. Пауза - он хватается за сердце. Выдох - падает замертво. Крик Магды. Выхваченное оружие гвардии Глеба. Пас руками Ивана, потом Федора. Выстрел. Должно быть, он предназначался Всеволоду, но один из солдат кинулся наперерез пуле, закрывая собой своего правителя. Еще один выстрел - на этот раз с их стороны.       Расширившимися от ужаса глазами Алина смотрела на трупы. Взгляд ее метался беспокойно. Она встретилась взглядом с Николаем, царевич был бледен, в глазах мерцала тоска, от которой у Алины заныло в груди.       - Порождения тьмы, - тихо произнес рядом Дарклинг, глядя равнодушно на тело Глеба. Алина медленно отпустила его руку, но замерла рядом, не зная, что делать дальше. - Корона ваша, Ваше Величество, - произнес Александр, первым преклоняя колено перед Всеволодом.