Сердце мира

      - Не хочу, чтобы ты уезжала, но... - Но, - эхом отозвалась Алина, пальцы ее перебирали волосы Александра, голова которого уютно устроилась у нее на коленях.       Сама Заклинательница полулежала на кровати в комнате Дарклинга и, не отрываясь, смотрела на пламя, танцующее в камине.       Оранжевые и красные сполохи освещали предметы, выхватывали то массивный и уродливый комод, то стол, на котором по-прежнему валялись бумаги - карты, письма, приказы, то кусочек тяжелой шторы отвратительного оттенка серого, то окрашенную в невнятный цвет стену. Вся комната, которую Алина еще при свете дня рассмотрела лучше, была безликой, словно в трактире, а не во дворце, словно не принадлежала никому, словно Дарклинг - случайный постоялец. Желал ли он так сам? Или ему было все равно? Алина почему-то не спрашивала, а мужчина, конечно, не заводил разговор о какой-то комнате. Им было, что обсудить, о чем поговорить.       Трещало и щелкало пламя, словно что-то пыталось сказать гришам, и, будь они инфернами, наверное, услышали бы, что хочет донести до них грозная стихия, но Александр и Алина не понимали.       За окном постепенно вступала в свои права весна, даже появилась первая трава, а уж первые цветы - давным-давно, небо радовало глаз голубым, чистым оттенком, и сияло, пригревая, солнце. Но здесь, в стенах дворца, все еще царил холод. Наверное, чтобы прогреть эти стены, уйдет много больше времени, чем длится короткое равкианское лето. На севере, пожалуй, еще холоднее. Алину передернуло, пальцы ее замерли на мгновение, и Дарклинг недовольно заворчал.       Похожий на ластящегося кота, он только что не урчал довольно, а теперь, как и кот, вцепился пальцами в ногу Алины, напоминая глупому человеку, для чего она вообще тут находится. Старкова захихикала от такого сравнения, но нехитрую ласку возобновила. Кто бы мог подумать, что генерал гришей, который не далее как с утра распекал молодняк за небрежность в обращении с оружием, теперь будет лежать на коленях Заклинательницы Солнца и млеть от того, что его гладят по голове. Александр устал, это было видно по его жестам - рваным и резким, по его словам - жестким, по его тону - нетерпеливому и раздраженному. Устал не столько от войны, сколько от бесконечного противодействия, от докладов о том, что где-то снова убили или покалечили гриша. Можно было принять закон, но не обязать его исполнять. Этим славилась Равка - строгость законов здесь компенсировалась необязательностью их исполнения.       Не все люди были жестоки по отношению к гришам или суеверны, или трусливы. Отнюдь, нет. Но кто же обращает внимание на хорошее? Оно воспринимается как обыденность, быть может, даже с благодарностью, но быстро отодвигается прочь. А вот трагедия запоминается надолго, а уж злоба, направленная на тебя, и вовсе всегда ощущается.       Алина тоже не хотела уезжать, не хотела оставлять Александра, не хотела, чтобы они вновь были порознь - это было, как минимум, опасно. Да и кто будет гладить Заклинателя Теней по голове, если ее не будет?       Она, конечно, сомневалась в том, что ей предстояло сделать. Устроить провокацию. Обвинить во всем Фьерду. Развязать войну. Сможет ли выстоять Равка? Смогут ли помочь гриши? Не будет ли слишком поздно?       Ей хотелось бы, чтобы здесь был Весна. Она не смогла бы рассказать другу все. Но он всегда был умен, он понял бы Алину без слов. Осудил бы или одобрил, но ей было бы, с кем поговорить. С кем-то, кто понял бы ее сомнения и ее, с кем-то, кто знает ее много-много лет. Но Весну и других гришей отправили в составе армии царя подавлять восстание в небольшом городке, где как раз должна была остановиться на своем пути царевна Ульяна. Пропала бы она пропадом, что ли, царевна эта! Плевать Алине было на царевну, а вот на восстание - нет. Очередное. Сколько их еще будет?       А теперь будет и война.       - Что если мы проиграем? - спросила Старкова, а у самой стукнуло сердце больно, сильно, нехорошо, так, что девушка даже поморщилась от этого ощущения. - Мы не проиграем, - был ей ответ. - Что если ты не успеешь? - Я успею, - безапелляционный тон мужчины должен был убедить Алину, его уверенность должна была убедить Алину.       Но девушка все равно сомневалась. И убедить ее или успокоить мог бы Весна, но никак не Дарклинг. Но друг был далеко. Именно сейчас, когда был так нужен ей, когда ей нужна была поддержка и взгляд со стороны. Александр был лицом заинтересованным и воодушевленным, а значит, ни критического взгляда, ни поддержки девушка от него не получила бы.       Заклинатель был уверен в том, что все получится. Алина привычно сомневалась. Но лучше так, чем совсем ничего не делать. Она всегда считала, что любое действие имеет смысл, лишь бездействие смысла лишено. Покорно ехать на север на возможную смерть, не попытавшись переломить ситуацию, было бы не в характере Заклинательницы.       Но война?       Сейчас Равка не может позволить себе воевать на два фронта. Но так ли дорога Алине родина, которую она покинула еще девчонкой и которая не успела стать вновь ей ласковой матерью? Скорее была суровой мачехой. Здесь ее похитили. Здесь она получила раны в битве. Здесь ее арестовали. Здесь ею манипулировали, ей угрожали. Здесь приходилось выживать. Но смогут ли выстоять гриши без Равки?       Александр говорил, что Равке не выстоять без них. Возможно. Но их судьбы стали неотделимы от судьбы страны. Падет Равка, падут и гриши. И все планы Дарклинга канут в небытие. Он хотел разрушить все до основания. Но дело было даже не в том, что потом он будет строить на руинах. А в том: будет ли кому строить?       Пока будет идти война гражданская и война с Фьердой, гриши будут нужны. Но они и будут гибнуть. Кто останется потом, когда они станут неотъемлемой частью армии, частью, которую уже будет не убрать? Что, если не останется никого? Что, если Алина не справится? И есть ли у нее выбор? Она ведь не глупа. Может, ли она поступить по-своему? И что на это ответит Дарклинг? Алина не знала. Не знала, может ли поступить иначе. Может ли как-то изменить ситуацию, и, желательно, выжить при этом.       Царь отправлял Алину на север, чтобы подразнить фьерданцев, показать им, что, несмотря на то, что Равка отдает земли, она теперь сильна вместе с гришами, которых фьерданцы не только ненавидят, но и боятся. Он отправлял Алину, чтобы ослабить гришей, чтобы, выполнив, свою функцию, она погибла, если не на севере, то позже. Александр собирался показать царю, что без гришей ему не обойтись. Но если он ошибается? Если сделает только хуже? Фьерда может победить. Гражданская война может не просто скинуть с трона Всеволода, вообще весь род Ланцовых. И как к этому всему относится Николай?       - Николай знает? - спросила Алина, разрывая тишину, которая была бы умиротворенной, если бы не мысли, от которых начинала болеть голова, а сердце ныло, и ныло, и ныло. Ответом был недовольный выдох, который сказал девушке все без слов. - Не знает, - констатировала Старкова, помолчала, хватка на бедре стала сильнее, но сдаваться было не в правилах Заклинательницы Солнца, - почему? - Николай, - выдохнул Дарклинг, помолчал, - Николай, - повторил задумчиво. - Николай доволен текущим положением дел, - озвучила очевидное Алина, - его устраивает дядя на троне и статус наследника. Пока он не готов взять на себя ответственность за Равку, готов все сделать для страны, но не готов надеть корону, а вместе с ней взвалить на плечи тяжелую ношу. И он, очевидно, не видит, как Всеволод пытается нас разделить. Впрочем, - пожала плечами девушка, - это не так-то и очевидно. Ты говорил ему, но он... - Не лезь, - резко оборвал девушку Александр, - в мои отношения с Николаем не лезь. Алина фыркнула смешливо, ее эта угроза нисколько не испугала. - Что ты, - хмыкнула весело и шутливо дернула за пряди черных волос, - куда уж мне до ваших высоких отношений. Но я так и ревновать могу начать. - Кто бы говорил, - Александр приподнялся, чмокнул ее в колено и улегся обратно, - ты и Весна, знаешь, тоже вызываете ряд вопросов. - О святые! - закатила глаза Алина, - да Весна кроме твоей сестры вообще никого не видит!       Дарклинг как-то странно замолчал, выдохнул сердито. У Алины замерло сердце, и похолодели руки. - Кто она, Александр? - спросила, не надеясь на ответ. Ей не давала его сама Улла, не сказал Весна. Багра скрывала вообще все на свете. Так с чего бы Александру говорить. - Наполовину сильдройра, - глухо произнес Дарклинг.       Старкова вздрогнула так сильно, что Заклинатель поднялся и сел напротив. Коленям тут же стало холодно, но Алине не было до этого дела. Она смотрела в глаза мужчины, силилась улыбнуться, но не могла. А Дарклинг смотрел так серьезно, что не оставалось никаких сомнений: он не шутит. - Проклятье! - прошептала Алина, бледное лицо ее исказилось от страха, - проклятье! - Но твой друг ведь знает, кто она, - мягко произнес Александр, беря девушку за руку, поглаживая костяшки большим пальцем.       Улла не навсегда в моей жизни. Она... другая. Но пока она здесь, пока мы есть, я могу быть счастлив. Этого достаточно.       Святые! Весна знал. Знал и принимал Уллу такой, какая она есть.       Другая. Алине захотелось истерически рассмеяться. Другая. Это друг еще мягко сказал.       - И Весна принимает ее, - продолжал тем временем мужчина, - смелый человек.       Алина прикрыла глаза. Теперь становилось понятным все: и невероятная, магнетическая красота Уллы, и ее умения, и ее талант убедить кого угодно и в чем угодно, умение подчинить другого своей воле. Старкову передернуло, когда она вспомнила прямой взгляд глаз цвета морской волны, хотелось следовать за обладательницей этих глаз, хотелось выполнить любой ее приказ. Использует ли Улла Весну? Может быть, ей захотелось разнообразия, чтобы кто-то выполнял все, что она захочет не потому, что она заворожила этого человека, а потому что он сам так хочет? Влюбить в себя кого-то для такой, как она, просто. Даже своим даром пользоваться не надо.       - Она, - Алина с трудом сглотнула, горло пересохло, - она... любит его? Дарклинг странно посмотрел на Алину. - Это важно? - спросил, - она не причинит ему зла. Не уверен, что Улла вообще способна кого-то любить. Это чувство едва ли ей ведомо. Стало неуютно. Алина отвела взгляд. Создавалось впечатление, что они не о Весне и Улле разговор ведут, а... Старкова тряхнула головой. Она влюблена, и, в общем-то, это ее проблемы. Нелепо было бы требовать от Дарклинга ответных чувств. Еще глупее было бы спросить его прямо. - Зачем она здесь? - спросила Алина, - такая, как она... Девушка едва удержала слово «существо», готовое сорваться с губ. Теперь она понимала, что чувствовали отказники, глядя на гришей - нечто неведомое, непонятное, если верить легендам, очень опасное. Выходило, что и сама Заклинательница не лучше. Хотелось верить, что она реагировала бы иначе, не иди речь о ее друге. - Хочет помочь, - коротко ответил Дарклинг, продолжая пристально разглядывать Алину, заставляя ее краснеть. Но если Улла никого не любит, то почему хочет помочь? Тогда точно не из любви к брату. А, значит, преследует какие-то свои цели, и это не просто бескорыстная помощь.       - Ладно, уже поздно, - произнесла Алина, - я... - Останься! - Александр удержал ее руку, - ты же хотела остаться... тогда, - он был трогательно нерешителен, держал Алину за руку, но девушка чувствовала легкость прикосновения - ее никто не стал бы удерживать насильно, - останься, - повторил мужчина, придвигаясь ближе.       Его лицо было так близко, а в глазах клубилась тьма, приглашая. Алина тонула в ней, забывая дышать, завороженная, не в силах была оторвать взгляда от Заклинателя Теней.       - Останься, - шептал Дарклинг, целуя в висок, в скулу, в щеку, в уголок губ, замирая, глядя и лукаво, и требовательно, рука его невесомо лежала на шее девушки, - останься, - он успокаивающе целовал в губы, в подбородок, по линии челюсти, спускаясь к шее.       Алина чувствовала, как тело становится тяжелым и безвольным, как кружится голова. Огонь в камине трещал и танцевал, блики и тени скользили по комнате. И Старкова не знала, куда деть руки, куда деть себя.       Никто и никогда не касался ее так нежно, трепетно, словно ожидая, что она сейчас убежит. И Алина была готова сбежать, потому что желание мешалось со страхом, заставляя дышать коротко и рвано, заставляя закрыть глаза, принимая чужие поцелуи и объятия, целуя и обнимая в ответ. Алина доверчиво прижималась к мужчине, чувствуя его тепло, ощущая его желание, его дрожь, слушая, как он тяжело дышит.       Ловкие пальцы быстро распутали шнуровку платья, спустили его с плеч, горячие губы прошлись по ключицам к груди. И Заклинательница захлебнулась стоном. У Александра были теплые руки, которые чертили на ее теле узоры, требовательно сжимали, невесомо оглаживали, лаская. Алина подставлялась под нежные прикосновения, выгибалась, тянулась, требуя большего, жадность и желание разгорались неконтролируемым пожаром, от которого, казалось, воздух вокруг нагревался. Иначе ведь не объяснить, почему его так не хватало, почему Алина задыхалась, подаваясь навстречу.       Упала на спину, ощущая кожей мягкость покрывала, потянула мужчину на себя, поцеловала в губы, языком огладила бьющийся на шее сосуд, дурея от вкуса, от запаха, от того, что этот прекрасный мужчина принадлежит ей одной. Любит Александр ее или нет, так ли это важно? Он ее, он сосредоточен на ней, это из-за нее срывается с его губ стон, и закатываются глаза. Это его губы клеймят ее с жадностью, которая так ей знакома - отражение собственной. И в ней хочется раствориться без остатка, хочется раствориться в этом моменте, в этом человеке.       Негнущимися пальцами, облизывая в нетерпении сухие, растрескавшиеся губы, то и дело целуя, не в силах оторваться от мужчины, Алина кое-как расстегнула чужую рубашку, обнажая вожделенное тело, пробежалась пальцами по груди, спустилась к животу, самодовольно хмыкнула, ощущая, как поджались чужие мышцы под ее прохладными пальцами, провела подушечками по самой кромке штанов и лукаво посмотрела в потемневшие от желания глаза мужчины.       Алина медлила, с одной стороны ей нравилось дразнить Заклинателя, ощущать головокружительное чувство власти на ним, с другой... А с другой ей было страшно, по коже бежали мурашки, и было сухо во рту. Чужая грубость, злость, жестокость вспоминались именно сейчас, заставляя паниковать. Тело напряглось, инстинктивно сопротивляясь грядущей боли.       - Алина, - тихо позвал ее Заклинатель, коснулся щеки ладонью, и девушка тут же прижалась к его руки, только что не заскулила позорно, готовая просить, умолять не делать ей больно, - Алина, - прошептал мужчина, целуя губы, шею, грудь, спускаясь к животу, - все будет хорошо, - прошептал, стягивая через бедра платье вместе с бельем, - я обещаю, что все будет хорошо, тебе будет хорошо, - поцеловал выступающую тазовую косточку, а потом внутреннюю сторону бедра, нежно огладил пальцами, дразня, лаская, а потом поцеловал ее... там.       Алина заполошно дернулась, чувствуя, как румянец заливает щеки. Дарклинг только тихо рассмеялся, щекоча дыханием, продолжая то, что начал, продолжая ласкать языком, губами, пальцами.       - Александр, - сорвался с губ стон, голова кружилась, перед глазами все еще качалось, вертелось, и Алина сама себе казалась невесомой и легкой.       И когда Заклинатель заполнил ее собой, толкнувшись плавно, было совсем не больно. Было... хорошо чувствовать его в себе, подаваться навстречу чужим движениям, подхватывая ритм, пытаясь поцеловать неловко, скользить ладонями по плечам, спине и ягодицам, обнимать ногами, ощущая чужой напор, жар чужого тела. Было невероятно осознавать, что может быть так. Может быть иначе. И от восторга хотелось смеяться.       Смятое покрывало они совместными усилиями скинули прямо на пол. Безвольное, разнеженное тело Алины Александр притянул к себе. И это тоже было внове - потребность кого-то в ней столь острая и неприкрытая.       Девушка завозилась, устраиваясь удобнее, ворча, потому что чужие руки никак не желали размыкаться, чтобы дать ей хоть немного пространства для маневра.       Наконец, отчаявшись хоть что-то изменить, Алина воскликнула возмущенно: - Александр! - Нет, - послышался короткий ответ, - ты никуда не пойдешь. - Да святые! - фыркнула Алина, - никуда я не ухожу.       Дарклинг смешно приоткрыл один глаз, потом второй, посмотрел подозрительно, а потом разжал руки, но с таким видом, будто готов был молниеносно схватить Алину вновь, если девушка только подумает о побеге. Довольная Старкова прижалась ближе, чмокнула в подбородок мужчину и закрыла глаза.       Засыпать рядом с кем-то, чувствуя себя в безопасности, чувствуя себя нужной, самой желая быть, как можно, ближе, тоже было необычно. Но, наверное, она сможет привыкнуть. ***       Алине не хотелось уезжать. Проверяя седельные сумки, она то и дело поглядывала в сторону враждебно глядящих на нее фьерданцев и морщилась. - То еще будет путешествие, - мрачно прокомментировала Зоя, а потом, хмыкнув, подмигнула какому-то фьерданскому солдату.       Их северные соседи тут же возмущенно загомонили. Алина захихикала. Наверное, только присутствие Назяленской и скрасит это вынужденное путешествие.       С Александром они попрощались не более получаса назад. А Старкова уже очень скучала. И переживала за него, хотя, пожалуй, стоило за себя.       - Ты будешь командовать отрядом, - сказал ей Дарклинг. Алина посмотрела на мужчину удивленно. - Но Николай... - Нет, Алина, - голос Заклинателя стал ощутимо холоднее, - отказник не будет командовать гришами.       Между царевичем и Дарклингом не просто черная кошка пробежала, кажется, там целая стая промчалась. Алина представила, что ее дружба с Весной рухнула бы, и девушку передернуло от этих мыслей.       Старкова подошла к каждому гришу, которые отправлялись с ними - восемь человек, не считая ее саму и Зою - просто до смешного мало. «Один гриш стоит десяти отказников», - сказал ей Дарклинг. Глядя на до зубов вооруженных фьерданцев и Клосса, который то и дело поглядывал в ее сторону с неприкрытой ненавистью, Алина в словах Заклинателя сомневалась. Вспоминая хитрые кандалы, подавляющие силу, сомневалась вдвойне. Их северные соседи знали толк в борьбе с гришами, они столетиями совершенствовали свое искусство. В борьбе, но не в войне. Никогда гриши не были сплоченными и обученными достаточно, чтобы дать отпор. Но сейчас все менялось. Быть может, это действительно был их шанс, который было бы просто неправильно упускать?       Алина посмотрела на Женю, которая весело болтала с фьерданскими солдатами. Сафину Заклинательница не считала. Портная была гришом, но в то же время и не была им. Не было в ней той обособленности, присущей всем, кто обладал даром или проклятьем, - тут уж как посмотреть, - в виде их силы. Сказывалось ли ее положение при дворе - с некоторых пор официальной фаворитки царя, или же дело было в том, что Евгения сама себя так поставила, но она не была с гришами заодно. Она не была с Дарклингом заодно.       Алина знала, что Сафина докладывает Заклинателю все сплетни, слухи, что ходят во дворце, а еще официальные заявления, которые Всеволод только собирался сделать, но также Алина знала, что Женя с удовольствием бы не делала этого. Почему? Ведь девушка действовала ради гришей, ради себе подобных. Боялась риска, на который шла? Но они все рисковали. А Женя годами была шпионкой Дарклинга при дворе и теперь просто вернулась к этой опасной роли. Так в чем же дело?       Старкова хмурилась, глядя на портную, та, казалось, не замечала взгляда Заклинательницы.       - Нелепо, скажи? - раздался рядом голос Зои. Повернувшись к подруге, Алина увидела, что она тоже смотрит на Женю. - Ее наряд, - кивнула Назяленская, - ее седло. Алина хмыкнула. Да, седло, которое, как ей сказали, называлось женским, действительно выглядело нелепо и неудобно, как и наряд из серой ткани, который подошел бы для конной прогулки по саду, но не для опасного и долгого путешествия на север. Но Женя оставалась верной себе, в любом месте и в любой ситуации выглядела как истинная аристократка, настоящая придворная дама. Старкова могла лишь позавидовать, о чем и сказала Зое. - Было бы чему! - фыркнула шквальная, закатив свои прекрасные глаза, - зачем она вообще с нами потащилась? - Дарклинг сказал, что она должна передать от него послание графу Киселеву, у которого мы остановимся на пути на север.       Алина вдруг поймала себя на мысли, что в разговоре с другими все чаще и чаще называет Александра прозвищем, с удивлением обнаруживая, что некоторые и вовсе не знают настоящего имени Заклинателя. Кажется, он сам этому способствовал, словно имя его было великой тайной, словно, как в сказке, тот, кто знал имя злого демона, имел над ним неограниченную власть.       - Почему не ты? - полюбопытствовала Зоя. Старкова пожала плечами. У Александра и Евгении были свои тайны на двоих. Алина полагала за благо не вмешиваться. И не стала говорить Назяленской, что и у нее есть письмо к Кириллу Киселеву.       Зоя фыркнула, как показалось Алине недовольно, а потом, увидев спускающегося с крыльца Николая, улыбнулась радостно. На щеках ее зажегся нежный румянец, напоминая Алине о том, что перед ней всего лишь девятнадцатилетняя влюбленная девчонка, пусть и решительная, смелая и порой до крайности резкая и рассудительная. Но, кажется, не в отношении царевича, который стал наследником престола, а значит, и эти отношения, как и отношения Уллы и Весны, обречены. И на чью же сторону встанет Зоя, если разлад между царевичем и Дарклингом перерастет в конфликт? У Алины заныло сердце. Уж лучше бы у Дарклинга был план посадить Николая на трон, как она и Весна предполагали, чем развязать войну еще и с другом. Старкова поймала взгляд царевича и поклонилась ему, Ланцов сдержанно ей улыбнулся, едва дернув уголком губ. Словно их натянутые отношения с Александром распространялись и на нее.       Был подан сигнал к отправлению. Алина взобралась на лошадь. За прошедшие месяцы девушка научилась вполне сносно держаться в седле. Заклинательница оглянулась на дворец, который они оставляли позади. Впереди гришей ждало смутное будущее, оптимизма это не добавляло. Вот бы ей уверенность Дарклинга!       Зоя завистливо посмотрела на офицеров, которые ехали во главе колонны с Николаем. Да, теперь они все должны были находиться на своих местах и, как бы ни хотели шквальная и царевич, но ехать рядом они не могли, не в этот раз. Алина коснулась плеча Назяленской в успокаивающем жесте, сочувственно ей улыбнулась. Шквальная сделала вид, что все нормально. Старкова же поняла, что ненавидит формальности, которые вдруг стали неотъемлемой частью их жизни. Так скоро она начнет приседать в реверансе, носить платья, как Женя, и будет разбираться в тонкостях придворного этикета. Она, сирота, рабыня и воровка! Алина фыркнула смешливо, настолько нелепой была мысль.       - Дамы, - послышался сбоку мелодичный голос Жени, - вы не против, если я поеду с вами? - она улыбалась светски, а у самой в глазах застыла такая трогательная нерешительность, что даже выражение лица Зои смягчилось. - Мы никого не гоним, - сдержанно ответила Назяленская и даже попыталась улыбнуться. Алина же коротко кивнула.       Ей нравилась Сафина, хоть и вызывала настороженность. Хотелось бы Старковой избавиться от этого двойственного чувства да никак не получалось. Оставалось только принимать его как некую неизбежность и надеяться, что со временем все же останется что-то одно. Очень хотелось, чтобы симпатия.       Портная же завела легкий и ни к чему не обязывающий разговор сначала о погоде, потом рассказала последние забавные сплетни из дворца. Она умела вести светскую, пустую беседу, но разговор этот помог скоротать время в пути. Алина отвечала ничего не значащими фразами, которые, казалось, всех устраивали, и разглядывала окружающие их поля, которые покрылись зеленой травой и цветами. Было бы красиво, если бы не тот факт, что это должны были быть пахотные земли, которые просто некому было обрабатывать в этом году. Означало ли это, что страну ко всему прочему ждет еще и голод? Алина знала, что Всеволод затребовал в два раза больше продовольствия из Южных Колоний. Колонии ожидаемо оказались недовольны.       Проблемы множились словно снежный ком. А Дарклинг и Алина собирались добавить еще, чтобы только сохранить себя. Но не это ли был принцип выживания - эгоизм? Старкова все о нем знала. Но тогда не стоило и говорить о любви к Равке.       - Госпожа Алина, - послышалось вежливое. Алина посмотрела на адъютанта царевича, вопросительно вскинула бровь. - Его Высочество Николай желает вас видеть, - произнес парень. - Передавай привет! - Зоя послала Старковой воздушный поцелуй и вернулась к беседе с Женей, кажется, они говорили о тканях и нарядах. Что же, мастерица Сафина и племянница портнихи нашли мирную тему для разговора, оставлять их наедине было нестрашно. Алина пришпорила лошадь и вскоре оказалась во главе колонны.       - Солнышко, - теперь Ланцов улыбнулся ей гораздо теплее. Теперь Алина узнавала того парня, который на корабле пригласил ее на завтрак и советовал добавить сливки в кофе, - как дела? - спросил, сверкнув глазами. - Отряд вверенных мне гришей, - начала Алина официально, коротко поклонившись перед этим, что сделать изящно, сидя на лошади, не получилось. - Я не о том, - махнул рукой царевич, останавливая девушку, посмотрел внимательно, - как ты? Не думаю, что путешествие с этими, - он мотнул головой в сторону фьерданцев, поморщился, - тебе приятно.       У Алины округлились от удивления глаза. Такой чуткости и деликатности она не ожидала. Пожала плечами, не зная, что сказать. Ей не было приятно находиться рядом с людьми, которые желали ей мучительной смерти, но чувствовала она себя при этом вполне сносно. В конце концов, полагала, что в случае нападения вправе защищаться и зайти в этой защите так далеко, как посчитает нужным.       - Все в порядке, Ваше Высочество, - произнесла Алина, склонив голову, помолчала и спросила, - о чем вы хотели поговорить? Едва ли о моем самочувствии. - Ты плохого обо мне мнения, - улыбнулся легко Николай, - о твоем самочувствии тоже. Я знаю, что произошло, мне очень жаль. От себя добавлю, что ты имела право убить не только племянника Клосса, но и самого генерала тоже, - он поморщился и признался, - терпеть его не могу, самодовольный, высокомерный ублюдок! Девушка оторопело посмотрела на царевича, а потом рассмеялась. - Ужасная компания, да, Ваше Высочество? - Невыносимая, - отозвался Ланцов, - а будет еще хуже, - помолчал, - нас ждут непростые переговоры. - Переговоры? - удивилась Алина, - я думала, что мы просто передадим им земли и разъедемся в разные стороны, разве не так? - Не совсем, - поморщился царевич, - дядя хочет, чтобы мы подписали договор о дружбе и ненападении, о торговле, о военной помощи о совместном строительстве кораблей в Ос Керво и в Хьяре. - А чего хотите вы? - спросила девушка. - Я хочу, чтобы все прошло гладко, Алина, - серьезно посмотрел на Заклинательницу Николай, - что бы ни задумал Дарклинг при поддержке графа Киселева и твоем содействии, этого не должно произойти.       Алина, закусив губу, смотрела прямо в глаза Ланцову и гадала, почему же все вокруг хотят ее использовать? Всеволод. Дарклинг. Теперь вот Николай. Может быть, незнакомый граф Киселев тоже?       В ней начинал подниматься протест, желание сделать все поперек, выкинуть нечто такое, что никто и предположить не может. Ей хотелось поступить так, как хочет она.       Старкова оглянулась на фьерданцев, на Клосса, на его адъютантов из числа дрюскелей. Она, например, хотела бы сжечь их всех дотла здесь и сейчас. Она, например, не хотела отдавать земли. И плевать ей было на торговые союзы, совместное строительство кораблей и договор - о святые! - о дружбе и военной помощи.       - Ты сам-то в это веришь? - позабыв о том, с кем разговаривает, прямо спросила Заклинательница, - ты веришь в дружбу, помощь и торговлю с людьми, которые хотят Равку на куски растащить? И они уже это делают! - Равке нужен мир, - отчеканил Николай, - а Дарклинг желает войны и хаоса! Ты думаешь, что я этого не понимаю и не вижу? - Ну так, может, у него на то есть причины? - вспыхнула Алина, - что ты сделал, чтобы обеспечить безопасностью своему другу, а? - Он в безопасности! - повысил голос царевич. - Нет! - тут же отбила Алина и повторила уже тише, заметив, что на них стали смотреть, - нет, Николай. Он не в безопасности. Мы не в безопасности. Проклятье! Нас по-прежнему убивают, а вся благодарность Его Величества заключается в том, что он послал меня на север со словами, что я могу вернуться, если выживу. Как ты думаешь, если где-то на границе с Фьердой пропадет вдруг Заклинательница Солнца, кому-то будет до этого дело? - Мне будет, - тихо ответил Ланцов, глядя открыто. Алина смутилась. Может, он не лгал. Может, ему действительно было дело. Но он, разумеется, выбирал страну, которую однажды получит в наследство. - Ты симпатична мне, Алина, - продолжал Николай, - но ты идешь на поводу у Александра, который... - Который всего лишь хочет гарантий безопасности! - вскинула голову девушка, упрямо сверкнув глазами, - чтобы никто и никогда больше не посмел похитить гриша и пытать его, как это было со мной! Да, твою мать, Николай! Вы же друзья! Почему ты говоришь со мной сейчас, а не с ним? - Ты думаешь, что я не говорил? - вспылил Ланцов, так резко натянув поводья лошади, что она едва на дыбы не взвилась, - он не слышит меня! Не хочет слышать! - А ты? - спросила Старкова, - ты его слышишь? - Слышу, - кивнул царевич. - А веришь? - пытливо спросила девушка и тут же сама ответила, - ты не веришь. - Да это просто паранойя какая-то! - рыкнул Николай. - Это факты, - жестко припечатала Алина, - гришей по-прежнему убивают, Его Величество нас разделяет, северные земли отходят нашим врагам, а меня судили и, если бы я не согласилась ехать с тобой, то казнили бы. - Ну, ты человека убила, - неловко произнес царевич, - не на поле боя. Убила нашего союзника.       Злость вспыхнула спичкой, ярким солнечным светом, вспышкой ненависти и злобы, которых Алина так старалась избегать. Девушка едва удержалась солнце, которое готово было поспорить со светилом, что сияло в небе. И этот человек пару минут назад говорил ей, что она имела право на убийство!       - И убила бы снова! - прошипела рассерженно. И в этот раз ей не было стыдно за свои слова, за свой порыв. Убила бы, потому что ничего иного, кроме смерти эти люди не заслуживали. Они хотели убить ее не потому, что она причинила им какое-то зло, а просто так, за то, кем она являлась. - Проклятье, Алина, - пробормотал Николай, - мне так жаль, - повторил и посмотрел с сочувствием на раскрасневшуюся девушку. Алина же была непримирима, не в этот раз. - Ты вообще-то зачем меня позвал? - спросила резко, - хочешь, чтобы я пошла против Дарклинга? Нет, этого не будет. - Ты в своей любви к нему не видишь ничего, - произнес Николай зло и горько. - Я, наверное, впервые за всю свою жизнь вижу так ясно и четко, - отрезала Алина, - но тебя я как раз не понимаю. Я думала, что хоть для тебя мы не враги, а ты... - Такой же, как все? - горько спросил Ланцов. - Нет, - покачала головой Заклинательница, - просто ты сделал свой выбор, верно? Равка, но не гриши. - Почему ты противопоставляешь себя стране? - полюбопытствовал Николай, - это ведь не так. Вы часть этого государства, часть армии, в будущем, я надеюсь, часть мирной жизни. - Потому что Равка не принимает нас, вытесняет нас, и никакие законы тут не помогут, - горько произнесла Алина. Она никогда еще не ощущала себя настолько чужой, хотелось побыстрее вернуться в конец колонны к своим, а не оставаться здесь, среди отказников, да еще и рядом с фьерданцами, - я думала, что, как только Всеволод займет трон, все станет иначе, а стало только хуже, - покачала головой. - Людям нужно время, - произнес Ланцов. - Верно, - криво усмехнувшись, произнесла Алина, - ну а нам его кто даст? - Вас возненавидят еще больше, если вы развяжете войну, - отозвался Николай, - хотите сыграть на руку моему дяде? Старкова вскинула брови. А вот это был неожиданный вопрос. - Александр желает всего и сразу, - продолжал царевич, - сохранить земли, сохранить гришей, выиграть в войне с Фьердой и остановить войну гражданскую. Но подумай сама, это разве реально?       Алина поджала губы и отвернулась, чтобы скрыть торжество, блеснувшее в ее глазах. Как предсказуемы были слова царевича, Александр все же очень хорошо знал своего друга.       «Пусть все думают, что война - наша цель, Алина», - сказал ей Заклинатель в тюрьме, - «но мы же не безумцы с тобой, правда, моя милая? Война - это крайняя мера. И если все получится, до нее не дойдет».       - Реально, - твердо ответила Алина. - Хаос, смерти, кровь и сталь, - произнес Ланцов, кивнул, - и такой план имеет право на реализацию. Но уверяю тебя, сам Дарклинг не слишком-то желает такого варианта развития событий. Алина прищурилась. Это тоже было весьма проницательно. И Николай очень хорошо знал своего друга. - И что ты хочешь этим сказать? Что у Дарклинга... - Туз в рукаве? - хмыкнул Николай, как-то мечтательно посмотрел в небо, которое начали затягивать тучи, - возможно. Возможно не один. Ты умеешь играть в карты, Алина? - спросил неожиданно. - Прекрасно мухлюю, - хладнокровно отозвалась Старкова, гадая, что же имеет в виду царевич, явно не карточные игры. - Чудесно, - загадочно улыбнулся Ланцов, - нам это пригодится.