Из огня да в полымя

      Ваас глянул ему куда-то за спину и вдруг осёкся. Выражение его лица сменилось на мгновение, затем он воткнул глаза в сбежавшего пленника, держа перед собой пистолет.       — Что бы ты сейчас не надумал делать, не смей, сука, шевелиться, — на Марисэ шипят почти змеюкой, но тон приказной, как в армии.       В голову приходит нехорошее подозрение. Он медленно оборачивается, пытаясь заглянуть себе за спину, но его тут же останавливают.       — Я сказал не двигаться, имбецил, ты подвергаешь наши жизни опасности, блять!       Такой же пониженный тон. Подозрения Марисэ подтверждаются, и он замирает. Кровь прилила к животу, лицу и ногам, пальцы рук кажутся ледяными. Он изучает лицо пирата, пытаясь понять, какое животное мог здесь увидеть Монтенегро, и вдруг глаза напротив расширяются. В башке у парня щёлкает — он тут же оседает на корточки и бросается в сторону. В том месте, где он стоял, пролетают выстрелы: один, два, три и еще потом два. Марисэ поворачивает голову, пытаясь рассмотреть.       Его словно швырнули в кипяток.       Длинными мощными прыжками к ним приближался тигр. Расстояние метров двадцать, и оно стремительно сокращалось.       Восьми пуль явно было мало. Ваас менял магазин, а Марисэ сиганул дальше и подвернул ногу, неловко приземлившись на стопу. Это, впрочем, не остановило его, только замедлило.       Он немного заваливается вперед, над башкой снова проносятся выстрелы, и он едва успевает перекатиться кубарем, как по спине ударяет широченная лапа. С губ срывается вскрик ужаса, пленник не останавливает движения, половину его тела прижимает к земле телом тигра. Сверху с рыком клацают челюсти, и он, похолодев, судорожно выползает из-под тяжести, не чувствуя боли ни в задетой лопатке, ни в ноге, и пятится от животного.       Ёбаный в рот! Твою мать! Пиздец, как только выжил после такого.       Тигр обратил внимание на стрелка, развернулся и направился к нему. Снова раздались выстрелы и много мата.       Марволо слышит крики. Буквально через несколько секунд пятеро с оружием наготове выбегают из-за угла.       Весь побег накрылся одной большой пиздой. Марисэ чертыхается. Оцепенение от увиденного покидает тело нехотя. Ваас приближается к нему, расправившись с хищником, и переводит взгляд дула к попытавшемуся сбежать пленнику.       Вся спина кажется насквозь мокрой. Тело колочет дрожь.       — Идиот, блять, нас обоих чуть не угробил своей хреновой выходкой! — рявкает на него пират.       Марисэ по-прежнему слышит вполуха, но концентрирует взгляд на его лице. Сердце колотится, эхо сердцебиения раздается в ушах.       — Вау, Ваас, ты тигра завалил! Ебать, ну ты красава! — орет кто-то.       — Хули ты вылупился, придурок, опять тебе не по вкусу местные развлечения?       Один из пиратов останавливается возле него, протягивает руку. Парень сначала глупо разглядывает её, потом до него начинает доходить, и он чувствует, как телу возвращается подвижность. Стоило встать самому, Марисэ был абсолютно в состоянии, однако он почему-то принимает помощь. Руку тянут вверх, помогая подняться, заложник шипит и щёрится от боли в напряженной лопатке, и едва не падает обратно. Его осматривают, потом тычут автоматом в шею, и приходится замереть.       — Ваас, он ранен.       Да он уже и сам понял.       Ваас подходит, осматривает его спину, матерится. Гаркает, чтоб отвели «этого еблана к Леопольду», а сам остается у туши тигра.       Искателя приключений приводят в лазарет. Это довольно просторное помещение, освещенное потолочными лампами.       — Лео, босс сказал зашить парня, его тигр цапнул.       Леопольдом оказывается невысокий тучный мужчина лет шестидесяти с густыми седыми усами, закрывающими верхнюю губу. Чёрные волосы были спрятаны под затертую серую кепку, но топорщились под затылком, торча в стороны.       Марисэ жестом приказывают развернуться, он слушается и показывает спину.       — Принесите нам новую одёжку, мы будем в полном порядке, — обескураживающе улыбнувшись, говорит он с отчётливым итальянским акцентом и хлопает рукой по пистолету в поясной кобуре. — Не переживайте, ребята, у нас же всё будет grande?       Вопрос явно адресовался новоиспеченному пациенту, и тот закивал.       Пираты переглянулись, но не стали спорить. Один остался, второй отправился к выходу, а Леопольд пошёл к невысокому столу, стоящему напротив трёх шкафов, и хлопнул по нему ладонью.       — Садись.       Марисэ сделал несколько шагов следом и выполнил команду, сев спиной к мужчине. Оглянулся: лекарь собирал всё необходимое, потом подошёл к нему и разрезал футболку ножницами.       — Тьфу, пустяк, — воодушевлённо донеслось сзади. — До свадьбы заживет!       Марисэ вздохнул с облегчением впервые за весь день. Болело сильно, крови, наверное, натекло дохера. Его уложили на живот и предупредили, что сейчас будет пиздец больно. На порезы полился антисептик, и Марисэ громко чертыхнулся, дёрнувшись. Ёбаный в рот, как же больно… Пустяк, ага.       Через несколько секунд становится легче.       — Аллергии на обезбол есть? — быстро спрашивают сверху.       — Нет...       Вау, его даже не будут шить наживо. Лео делает ему несколько неприятных неглубоких уколов вокруг раны. Пока ждет онемения, промакивает образовавшиеся подтеки его футболкой, Марволо морщится и молча терпит.       — Боль есть? — спросил Лео. — Здесь? А здесь?       Марисэ каждый раз отвечал отрицательно. Он только чувствовал давление: к нему прикасались.       — Отлично, щас залатаем тебя. Не шевелись.       Пока врач сшивает края порезов, проходит несколько долгих минут. Марволо боли не чувствует, только натяжение кожи.       Потом в картину добавляется ещё одно лицо: в лазарет приходит Ваас. Когда он оказывается в поле зрения, пленник невольно ёжится, и лекарь шипит на него, чтоб не шевелился.       — Как дела, Лео?       Главарь пиратов останавливается рядом и разглядывает работу. Марисэ не шевелится, однако больше всего ему сейчас хочется скукожиться до размеров атома.       — Порядок, почти закончил. Дней через десять можно будет снять. Повязку иногда надо будет менять.       Искатель приключений молчит, продолжая чувствовать на себе взгляд пиратского босса. Как едва ощутимая щекотка на границе между шеей и затылком, крайне неприятная.       Пират, которому поручили принести одёжку, подоспел тоже. Марисэ вручают поношенную рубашку цвета хаки, затем получают команду сгинуть.       В нос ударил запах йода. Лео дезинфицирует швы бетадином и накладывает на область раны марлевую повязку. Приклеивает её тканевым пластырем по краям, говорит ему сесть, а после прячет всё это дело под слоем бинтов, обмотав их вокруг грудного отдела, и фиксирует на плече.       — Одевайся, — цедит уже главный пират.       Марисэ по-прежнему очень хочет уменьшиться до размеров атома. Он вдевает руки в короткие рукава рубашки, застёгивает пуговицы. Только после этого оборачивается, набравшись смелости посмотреть в лицо. Взгляд, которым его награждают, доверия Марволо не внушает. В этот раз руки стягивают за спиной ремнём, а не верёвкой, вяжут плотно и со знанием дела.       Марисэ думает, что его выведут на улицу и дадут по морде на первом же углу, однако этого не происходит. Они проходят сквозь пиратский городок, минуют почти полностью завешенное с одной стороны красной тканью здание. Рядом уже сняли шкуру с туши тигра. От количества крови к горлу подкатывает комок. Марволо отворачивается и шагает вперед, ловит на себе взгляды и ухмылки. Ваас открывает перед ним красную дверь на пружине и раздражённо толкает его в спину, когда он останавливается.       — Хули встал? Топай!       И куда они пришли? Марволо старается не думать о том, что будет происходить дальше. Если бы Ваас хотел его убить, он бы уже сделал это давно, верно? Да и шить его не отводили бы.       Дверь захлопывается за спиной главаря, резкий звук заставляет вздрогнуть.       Марисэ стоит внутри компактного бунгало. Постройка разделена деревянным простенком на две неравные части. В углу стоял обшарпанный коричневый диван, напротив — деревянный ящик, служивший подставкой для телевизора. У стены возвышался стеллаж с радио-оборудованием, какими то блокнотами, папками, картонными коробками, ёмкостями. Стол, стул со спинкой и табуретка. В другом углу — переносной холодильник, подключенный к розетке.       Что находилось за простенком, неизвестно. В проеме туда было видно только стену и край окна, из которого торчал угол бамбуковой клетки для пленников.       Пока парень осматривался, Ваасу надоело ждать, он быстро оказался рядом с туристом и взял его за ткань рубашки, дёрнул на себя. Вторая рука потянулась вниз, и Марволо увидел мачете. Его окатило холодной волной. Глаза рыскают по комнате в поисках выхода, но выход был только один — через труп.       — Amigo, твои выходки начинают быть настоящей занозой в заднице, — произносит пират. — Поверь, ты не захочешь встретиться с моим неудовольствием.       Атмосфера была гнетущая. Марисэ не знал, чего ждать от следующей минуты.       Ваас положил левую ладонь ему на горло, а второй держал нож, занеся его над плечом Марисэ. Тот не сдержался и сглотнул, прекрасно зная, что пират это почувствует кожей. Монтенегро почувствовал. Чуть погладил кадык большим пальцем, после снова вонзился в глаза.       Будто снова очутился напротив тигра. Хотелось рвануть с низкого старта, куда глаза глядят, но тело пригвоздило к полу. Хищник дышал ему прямо в лицо и мог досконально рассмотреть, что жертва просто пиздец как нервничает. Большой палец скользнул вдоль челюсти, прижался, нащупывая пульс.       Марисэ начинало тревожить то, как его трогали. Возникло нехорошее подозрение, которое он тут же отринул.       — Amigo, у тебя сотня в минуту. Что такое, страшно?       Его несильно толкают в плечо, чтоб отступил назад. Бёдра сталкиваются с подлокотником дивана. Если Марисэ продолжит упираться, а Ваас — толкать, то он в итоге просто рухнет на спину, чего не хотелось. Парень садится и не сводит с пирата глаз.       — Разумеется, страшно, — признает он.       — Отлично, так и должно быть, — на лице Вааса возникает хищная ухмылка.       Что, сука?       Монтенегро нависает над ним. Взгляд у него такой, что в пору металл резать. Лезвие ножа остановилось за ушной раковиной, и Марволо застывает на месте. Ему втыкают по гвоздю в зрачок, буканьер смотрит пристально. Лишнее движение — останешься без уха.       — Если я ещё хоть один раз сегодня скажу тебе не двигаться, пеняй на себя, мудила, ты меня понял?       Марисэ и не стал двигаться. Даже когда Ваас резко прижался к его рту и крепко стиснул пальцы у основания горла. Нехорошее подозрение подтвердилось, но деваться было некуда: сзади путь преграждал нож, спереди — тигриные клыки, руки были связаны. И даже если он каким-то образом сможет ускользнуть, то за дверью его ждал целый улей врагов.       Пират по-хозяйски устроился поверх его бёдер. Марисэ на грудь бросили лопату пепла. Свежего, только из-под углей. Ещё один поцелуй, его с усилием прижали к спинке дивана. Стало жарко, но руки деревенели, как от холода. Ваас отстраняется на секунду, любопытно заглядывает в глаза. Ухмыляется: вероятно, увиденное его устроило. Марисэ хочет провалиться под землю.       — Вот как тебя можно утихомирить, cariño, а? — лукавый шепот.       Он бы не сидел так смирно, будь у него свободны руки. Если бы не сраный нож у уха. Можете его пиздить, обычная вещь здесь, но вот эту мерзкую хуйню оставьте себе.       Вдоль хребта разлетаются стайки мурашек. Желтые глаза исследуют его лицо, режут наживо, смеются, и увернуться от их взгляда нельзя. Déjà vu такое отчётливое, что он вздрагивает. Картина ему знакома: он уже видел её утром, когда сидел связанный в катере. Как так получилось, что предвидел это?       Ваас принимает его дрожь на свой счет. Ныряет под челюсть, прижимается губами к горлу, слегка оттягивает кожу при каждом поцелуе.       — Ты вкусно пахнешь, — слышит Марисэ.       Он думал, что ему было страшно, когда пират держал оружие, но это оказалась неправда.       По-настоящему страшно стало, когда Ваас его спрятал. Одну руку он тут же вернул на основание горла, второй расстегнул пуговицы, погладил между ребер ладонью. Движение было растирающим и каким-то… интимным, и от этого жеста у Марисэ ходуном заходило под его пальцами.       Пират без тени смущения исследует его шею ещё раз, и пленник слышит частое дыхание под ухом. Ему страшно, просто пиздец как страшно. Что дальше? Эта мысль заставляет тряхнуть головой.       Тигриные клыки клацают у его горла и спускаются вниз, между ключиц. Марволо даже кажется, что он слышит ленивый рык животного. Хищник прижимается ухом к его груди, желая проверить, что там с пульсом.       Пора начинать переговоры. Нельзя же, сука, просто позволять этому пиздецу продолжаться. Драться он не может, но есть ещё цивилизованные методы. Сработают они вне цивилизации?       — Слушай… слушай, Ваас… что бы ты не задумал, просто остановись. Ты не можешь просто привести меня сюда, как...       Он не успел договорить, главарь пиратов вперил в него раздраженный взгляд и накрыл ладонью его рот.       — Неубедительно. Просто пиздец как неубедительно, Марисэ! Ты смотришь на меня, как шлюха.       … Нет, конечно же, цивилизованные методы не работают в джунглях.       «Это ты смотришь на меня, как на шлюху», — хочет сказать пленник, но не может. Здравый смысл ему подсказывает, что кусать Вааса будет плохим решением.       Лицо буканьера оказывается напротив, ладонь со рта опускается на грудь, и Марволо снова увлекают в поцелуй. Дыхание его на секунду прерывается, когда пират поглаживает сосок, в диафрагме будто лопнул шарик с раскалённым воздухом.       Под кожей кипело от ужаса, голова кружилась. Он приоткрыл губы, желая вдохнуть больше воздуха, и Монтенегро тут же принялся поглощать его с удвоенной силой. Одной рукой неизменно держал горло, вторую запустил ему в волосы. Обманчивая бережность исчезла так же неожиданно, как и появилась: тигриные клыки сильно сомкнулись поверх его ключицы. Марволо дёрнулся и замычал от боли, Ваас с легкостью удержал.       Пиздец, да что ж такое. Сожрет не один, так второй?       — Мужик, полегче, это же больно, блять, — несчастно выдохнул заложник.       Место укуса саднило. Рана в лопатке ощущалась словно на периферии: судя по всему, действие анестетика начинало рассеиваться. Хотелось сесть удобнее. Ваас оценил результат и облизал выступившую кровь, как большой кот. Марисэ поёжился и прикрыл глаза. За что ему это всё, сука. Очередной поцелуй в губы, с него стягивают рубашку. Он пытается найти более удобное положение, чтобы не соприкасаться лопаткой с диваном, но ему не позволяют.       — Ваас, мне швы наложили прямо туда, куда ты давишь. Сбавь обороты, пожалуйста.       Опять по гвоздю в глаз всадили. Потом снизу вверх нанизали, как бабочку на иголку.       — Я думал, тебе нравятся выходки.       Марисэ раскрывает рот, чтобы сказать, и поверх снова приземляются чужие губы, Ваас проталкивает язык внутрь, полностью контролирует поцелуй. Сжимает пальцами сосок через бинты, заставив вздрогнуть, и тянется к кобуре с пистолетом. Потом немного отстраняется, кладёт левую руку на плечо, и крепко, до боли, стискивает.       — Ты израсходовал все предупреждения за сегодня, парень, я имею в виду, вообще все.       На плече словно огромная лапа.       — Одно неправильное движение — я стреляю, — у головы заверительно щёлкнул предохранитель, Марисэ в ужасе вздрогнул. — Всё понял, тебе подходит, окей?       — Подходит, окей...       Монтенегро встает с него. Наконец! С губ слетает вздох облегчения. Неужели кончилось?       Пират распутывает узел, а дальше Марисэ справляется сам. Есть несколько секунд отдышаться. Заложник расправил руки и повёл плечами, пристально следя за флибустьером напротив. Боль под повязкой уменьшилась.       Марисэ тянет руку к рубашке, и ему вроде бы не запрещают, так что он накидывает её на плечи. Правда, когда хочет застегнуть первую пуговицу, то пистолет дёргается.       — Достаточно.       Марволо кладет руки себе на колени. Дыхание выравнивалось. Пушкой качнули вверх, он неуверенно встал. Ваас кивает в сторону второй комнаты, и Марисэ ничего не остается, кроме как проследовать туда.       Теперь представляется возможным узнать, что за отгорожкой. Спальня. Матрас на полу в качестве кровати и подушка, видавшая виды тумбочка и шкаф с покосившейся дверцей, не закрывавшейся до конца. Ещё одно окно поменьше, закрытое красной тканью.       Марисэ задерживает взгляд на лежанке, затем оборачивается, не понимая (очень хорошо понимая), чего ждать от пирата. Переговоры зашли в тупик.       Знаете ощущение, когда физически чувствуешь, что ветку диалога выбрал неправильно? Вот это было оно.       Ваас нетерпеливо подтолкнул его вперед, затем надавил на плечо, заставляя опуститься на свою скромную постель. Марволо сел. Его сканируют взглядом сверху вниз, потом снизу вверх.       — Ты посмотри на себя, Марисэ, такой послушный, аж подозрительно, — ехидно замечает пират, усмехнувшись, и продолжает смотреть.       Монтенегро прислонился к стене, стукнув берцем ему по ботинку. Марисэ вздрогнул.       — Снимай.       Он секунду медлит, затем слушается. В голове было пусто. Просто, блять, вакуум.       Назад, как в игре, не откатишься.       Типа, чё? Серьёзно?       Это не укладывалось. Его сейчас трахнут, а он… что? Просто позволит?       Марисэ расшнуровал ботинки, отставил в сторону. Быстро проверил, смотрит ли Ваас. Тот смотрит. Ждёт ответа на свою предыдущую реплику. Надо ещё секунду подумать, ничего готового в голове нет.       — Сбегаю — не нравится, слушаюсь — тоже не нравится. Тебе сложно угодить.       Прозвучало хуёво, но было поздно что-либо исправлять. Марволо не сводит взгляда с пистолета. Кажется, пока в него не собирались стрелять.       — Почему же не нравится, я просто подозрителен, — хмыкает пират.       Как дохуя много это меняет.       Монтенегро отделяется от стены. Открывает покосившуюся дверцу шкафа, что-то берёт и кладёт в карман. Марисэ не нравится ощущение, которое возникает от этих действий: как будто на ногах затянули силки.       — С утра обезоружил меня, едва познакомились, ночью почти сбежал. От тебя хуй пойми чё ожидать, проныра! У тебя явно шило в жопе. Может, ты щас в павлина превратишься и вылетишь в окно нахуй?       — Если бы мог, то уже упорхнул бы.       Ваас садится напротив него на корточки. Марисэ хочет отодвинуться, но только следит. Его толкают, заставляя отклониться назад, и целуют. Пират расположился у него на бёдрах, как в прошлый раз. Пистолет вдруг оказывается у виска.       Марволо в ужасе застыл. Что он не так сделал? Он же не двигался, как ему и сказали… Или виноват его длинный язык? Это конец?       — Не стреляй в меня, — вышло почти шёпотом, — пожалуйста.       Ваас пристально наблюдал за его реакцией, ухмылялся. Он просто псих, ёбаный садист. С ним всё ясно.       — Ещё раз, с чувством. Я в раздумьях.       Ещё немного, и Марволо заплачет от напряжения. Понятно, чего добивался пират. Нравилось ему до ручки доводить, нравилось быть хозяином ситуации.       — Не убивай меня. Я… я сделаю, как ты скажешь… Пожалуйста, Ваас, не стреляй.       Монтенегро задерживает взгляд на его губах, потом поднимает обратно к глазам.       — Ты и так сделаешь, что я скажу, — серьёзным голосом заявляет он. — Здесь царствую я. Каждое живое существо на этом острове принадлежит мне! И ты тоже принадлежишь мне. Скажи это.       — Я тоже… принадлежу тебе.       — Повтори.       — Я тоже принадлежу тебе.       Проходит несколько секунд, а затем по виску легонько постукивают дулом несколько раз, от каждого Марисэ вздрагивает.       — Тебе действительно стоит помнить это, если хочешь жить, amigo.       Пистолет прячут в кобуру, кладут обе руки ему на бока, по-хозяйски оглаживают. От этого одновременно холодно, жарко и немного щекотно. Блять, какая же мерзость. Было бы можно провалиться под землю вместо этого, Марволо бы сделал так без раздумий.       Монтенегро целуется жадно и крепко, Марисэ поспевает с трудом, одной рукой его обхватывают вокруг спины, продолжая поглощать. Ладонь легла ему на пах, Марволо сдавленно выдохнул и поёжился. У него появлялась эрекция (что за хуйня?!). Ваас погладил, слегка сжал, следя за реакцией.       — Я заметил ещё на твоём катере. Знаешь эту хуйню: бей, беги, замри? Сначала мне показалось, что ты выбрал замереть, потом смотрю — не, нихуя, сделал «трахни меня» глазки.       Пока Марисэ думал, что на это ответить, Ваас расстегнул на нём ремень.       Господи.       Он так это называет? Бей, беги, замри или трахни меня? Ебаный в рот. Он что, действительно мог смотреть так на мужчину? Что за бред!       Сосредоточиться сложно. Абсолютно враждебно настроенный к нему мужик после нападения тигра вдруг ни с того ни с сего решил его соблазнить, по-хозяйски щупал и целовал. Марисэ даже не возражал… из-за страха смерти. Если сконцентрироваться на возбуждении, можно отвлечься от этого страха? В какой-то момент пришло горькое осознание, что даже есть на чём сосредотачиваться: об этом свидетельствовала эрекция.       — Снимай, — вновь услышал Марисэ.       И увидел, что пират кивает на свою майку, в которой щеголял с утра.       Он смотрит секунду, две. Что, просто вот так?       Пленник неуверенно вытаскивает края одежды из-под ремня, медлит, затем тянет вверх, стараясь не касаться кожи. Не хватало ещё трогать мужика в этом плане. Ваас поднимает руки, помогая себя раздеть. Марволо невольно скашивает глаза вниз, смотрит на развитые мускулы.       — Бля, что я тут делаю вообще… — вырывается у него шёпотом.       Перед ним мужчина. Настоящий мужик. Не девчонка. Не получится закрыть глаза и представить, что тебя страпонит длинноногая красотка. О том, что роли распределятся именно таким образом, у него не возникло ни малейшего сомнения. Господи, что за ужас.       — Блять, ты всё ещё пытаешься думать. — Ваас усмехается, подняв его лицо вверх. — Ты слишком дохуя думаешь, amigo.       Никак не проходило назойливое чувство, что сунули в клетку с тигром. Монтенегро казался большим, очень опасным. Пистолет висел у него на поясе, близко, нож — в чехле. Конечно, можно было попробовать схватить то или другое. Что бы он не выбрал, Ваас схватит второе, и Марисэ схлопочет билет на концерт Кобейна.       Уже выяснили, что Монтенегро стреляет достаточно быстро, чтобы убить движущегося тигра. С мачете он управлялся наверняка не хуже. Хищника-то реально завалил. И встал на его место.       Блять, сожрёт же.       Марволо ненадолго отпустили: пират вспомнил про свою обувь. Расшнуровал берцы, отбросил в сторону. Снова приблизился, надавил на второе плечо и заставил лечь. Марисэ повинуется, швы болят от давления, но что ещё делать. Ваас стягивает с него штаны, пальцы холодеют, от этого немного дрожат. Монтенегро забирается сверху.       Марисэ целовался прежде много раз. Он любил и умел целоваться, однако редко кто так сильно жег его заживо. Ваас жёг, что аж страшно становилось. То есть, так не бывает. Нет.       — Перевернись на живот.       Монтенегро больше ничего не говорит, только предоставляет ему место для маневра. Марисэ вымученно вздохнул, приподнялся на локтях и перевернулся. Понятно, что будет дальше… Не понятно, как через это пройти. Ему на ягодицу приземляется нечто холодное и мокрое, он вздрагивает. Ваас разнес смазку по пальцам, затем протолкнул внутрь сразу два. Марволо сжал зубы, поежился и притянул к себе подушку, чтобы спрятать лицо.       Блять, блять, блять! Может, всё же стоило согласиться на пулю в висок? Смерть, по крайней мере, не ощущалась бы так унизительно. Как там в поговорке? Всё бывает в первый раз, да? Так вот, пошла нахуй эта поговорка ёбаная вместе с тем, кто её придумал.       Ему стоит огромных усилий терпеть происходящее и не шевелиться. О выжигающих разум стыде и отвращении даже не стоило заикаться. Ваас добавил третий палец, свободной рукой прижал поясницу к матрасу.       Чёрт, его сейчас реально трахнут.       Просто свыкнись с этим фактом, чувак. Самое время.       После этой мысли Ваас вынимает пальцы, рука с поясницы исчезает. Марисэ слышит знакомое шуршание пластиковой упаковки. Не может быть, в этих джунглях есть презервативы? Он на мгновение заглядывает за плечо. Маленький оттиск изображения навсегда останется в недрах его памяти, как мини-гравюра.       А ведь самое страшное ещё впереди.       Блять, может… может, хотя бы представить, что это всё происходит как будто не с ним? Как будто он наблюдает со стороны? Что ещё сделать?       — Расслабься, не укушу, — слышно сверху.       Марисэ вспоминает, как Ваас цапнул его за ключицу, словно пёс за кость, он тогда аж дернулся. Пленник снова прячет лицо, он искренне пытается послушаться. Ваас прижимает головку к аналу и проникает внутрь, тут же вызывая у него стон. Больно, неприятно, мерзко, стыдно. И геи добровольно на это идут? Да не может такого быть.       Момент, от которого не абстрагируешься. Момент тотального унижения.       Ваас ждёт пару секунд, потом подаётся вперёд. Лапа со спины переместилась на плечо, заложника придавили к матрасу.       — Расслабься, говорю, блять.       КАК БУДТО ЭТО ТАК ЛЕГКО, СУКА.       Блять, да. Вот так просто. Его сейчас трахнут, а он позволит.       Марисэ очень хочет провалиться под землю, исчезнуть, раствориться в воздухе, что угодно. Пират медленно подаётся назад, затем обратно, снова преодолевая сопротивление мышц. Марисэ прячет лицо в подушку, терпит. Спасибо и на том, что в презервативе, блять; ощущения крайне новы, крайне далеки от полета в космос, разумеется, так и должно быть. Он же не по мужикам, блять.       Ага, представь, что это не с тобой происходит. Отключись и наблюдай со стороны. Да-да. Как успехи?       Марволо выдохнул, внутрь толкнулись сильнее. Он поморщился, захотел прогнуться в пояснице. От этого стало несколько легче терпеть.       — Шлюха, — выдохнули ему в затылок, и туда словно шлёпнули грелку с кипятком, — маленькая, — толчок, — непоседливая, — толчок, — шлюха.       Марисэ стонет от ощущений. Не так-то легко в такой ситуации сдержаться, знаете ли.       Монтенегро тянет его вверх, заложник становится на четвереньки. Воздуха не хватает, привыкнуть сложно. В него сильно толкнулись, сжали его горло сгибом локтя и снова повалили на матрас, пригвоздив к нему за шкирку. Пошевелиться нереально. Марисэ хныкал и вздрагивал, с трудом выдерживая темп. Терпеть было тяжело, даже больно. Блять, чувак, полегче…       Ваас дал ему вдохнуть воздуха, замер на пару секунд, затем зажал рот рукой и снова вошёл. Марисэ зажмурился, скомкал подушку от боли. Монтенегро вдруг убрал руку и толкнулся в него так сильно, что выбил полувскрик.       — Ваас, пожалуйста!..       Пленник хочет сказать, что он, вообще-то, не может так сразу, нельзя ли, сука, поаккуратнее или хотя бы помедленнее? Его резко подхватили под грудь и потянули вверх, он взмахнул руками в воздухе. Пришлось облокотиться о пирата, схватившись за его бока.       — Что не так, неженка? — неожиданно участливо шепчут прямо в ухо.       А хотя бы что-то было так?!       Долгожданная пауза. Ваас замирает внутри него, легонько кусает за мочку уха, прихватывает губами. Мозги из черепной коробки вымело, словно метлой — нахуй.       Блять, чё ваще хотел сказать?       По груди погладили опять, тем же жестом, как вначале. Марисэ вспомнил, что можно вдохнуть воздуха, слегка расслабился. Ваас скинул его руки с себя, завёл ему за спину. Чисто формальный жест, но если понадобится, то удержит, заложник не сомневался. Начальник пиратов повернул его голову к себе, прижался ко рту. Промелькнула мысль, что для насильника Монтенегро что-то дохера целуется. Движение возобновилось, но поцелуй прервался не сразу.       — Нравится тебе, Марисэ? — слышит пленник как будто изнутри своей головы.       Марволо даже не размышляет.       — Нет…       Это правда, однако после облачения в слова уверенность уже не была такой солидной. Ощущения в какой-то момент неуловимо сменились: болезненность ещё не стихла, однако к ней прибавилось совершенно новое чувство, вызывающее растерянность и, что самое херовое, любопытство. Ваас сильно толкнулся, выбив из него почти что киношный стон. Опять это новое ощущение, которому он не может дать названия. Что за хрень такая… Это даже… Как? На ум приходит только одно слово, кошмарно звучащее как «приятно». Как такое может быть, бля...       — Нет? — слегка удивлённо переспрашивают сзади.       Шумное горячее дыхание греет холку. К спине прижимается смуглая и очень теплая кожа, жар можно почувствовать даже через бинты. Ваас делает ещё несколько толчков, Марисэ не в силах удержать стоны, закрывает глаза.       — Да, — исправляется он.       Мать его так, хуй с ним. Ебись оно всё конём, ладно? Пошло оно всё просто нахуй, блять.       Пират возвращает его в коленно-локтевую позу, перемещает ладонь с груди на горло, похвально оглаживает плечо, напряженный бицепс. Марволо дышит, пока разрешают. Ваас как печка. Марисэ стонет каждый раз, как в него толкаются, больше не сдерживает себя. Ощущения усилились, приобретая ошеломляющий оттенок, не похожий ни на что.       — Какая же ты шлюха, Марисэ, готов лечь под любого, кто тебя нагнёт.       Ради бога, если ему так нравится думать.       Пират скоро кончит: его стоны добавляются ко стонам пленника. Ваас гладит по животу, а потом его ладонь смыкается вокруг члена, Марисэ попадает в какой-то сумасшедший сон. Монтенегро одновременно перекрывает ему кислород, дрочит и трахает.       Пленник ничего не анализирует, просто участвует. Боль почти ушла, спереди добавляется удовольствие. Прошло совсем немного, и Ваас кончил, у Марисэ перед глазами цветут бензиновые пятна от нехватки воздуха. Оргазм вообще не такой, как от секса с женщиной. Вскоре рука на горле разжалась, наконец разрешая исправно дышать, до Марволо доходит, что только что произошло. Тело расслаблено от разрядки, ум затуманен, однако чувства уже обострены до апогея. Марисэ ощущает к себе настолько отчётливое, осязаемое отвращение, что к горлу подкатывает тошнота.       Монтенегро не спешит подниматься. Лежит на нём сверху, тяжёлый и горячий, и переводит дыхание. Это ещё одно новое ощущение: когда на тебе сверху лежит другой мужчина. И не в запале драки на пару секунд, а долго, как будто имеет на это право.       — Давно у тебя никого не было?       Ваас сочно целует в шею сзади, проводит языком по коже, прихватывает зубами за край ушной раковины. Марисэ снова вздрагивает, отвлекаясь от своих страданий, и оборачивается через плечо. Не секунды покоя, сука. Волоски приподнимаются над кожей, где попадает дыхание насильника. Ощущение, будто сейчас почувствуешь кожей тигриные усы, потом по ней царапнут клыки и медленно, со вкусом, вонзятся ему в шею.       А потом раздастся хруст на всю комнату.       Ваас, словно почувствовав его состояние, провел носом вверх между лопаток, затем царапнул зубами около седьмого позвонка. Марволо аж вздрогнул. Пират положил поверх ладонь, слегка потёр и вжался лицом, хихикая. Щетина потерлась о кожу, как наждачная бумага.       Блять, так и до инфаркта можно довести.       — Два года, — отвечает Марисэ.       В горле пересохло, голос сел. Воды бы.       Сверху присвистывают.       — Бедняга. Я совершил акт милосердия.       Услышанное заставляет фыркнуть. Нечего думать пока, какой акт над ним совершил буканьер. С этим фактом надо будет смириться потом.       Заложник лежит, набираясь сил. Что-то он не ожидал, что всё это будет так утомительно. По боку скользит ладонь, пальцы задевают повязку. Марисэ чувствует саднящую боль в ране от тигриных когтей. Швы, вероятно, пошли по пизде.       Ладно, хуй с ними. Жить будет.       — Если тебе так больше нравится думать.       Ваас поднимается на ноги, наконец. Он ушёл в другую комнату, затем вернулся. Марисэ переворачивается на бок и подглядывает из-под ресниц за начальником пиратов, каким-то образом перескочившим из врагов в любовники. Тот одевается.       Как это, сука, произошло? Окей, это было… ни на что не похоже. И… КАК?!       Как так вышло, что его трахнуло это?       Внешность у Вааса экзотическая во всех смыслах, нельзя было сказать, что он однозначно урод или красавец, но это и не при чём. Просто не существовало случая, который бы завёл их в одну постель в обычной жизни. Они бы в принципе не пересеклись. Они из разных вселенных. Не говоря уж о том, что Марисэ предпочитает противоположный пол.       — Что зыришь, amigo? — Ваас замечает, что он пялится.       — Как так вышло, что меня трахнул такой человек, как ты?       Его награждают странным взглядом. По затылку царапают мурашки. Возможно, не стоило так напрямую.       Ваас фыркает.       — Что, есть жалобы?       Остались ли у него какие-то жалобы после того, как ему зашили рану под анестезией и трахнули с защитой? Он ещё и кончил. Факт, к которому у него были наибольшие вопросы. В смысле, как такое могло произойти вообще? Он же… с мужчиной…       Марисэ отрицательно мотнул головой.       — Я не об этом…       Пленник садится и хватает одежду, первыми попадаются трусы и штаны. Прекрасно, превосходно, теперь глазеет Ваас. Марисэ одевается, стараясь больше не тревожить швы. Лео, наверное, даст ему пизды.       Прозвучит по-дурацки.       Пират устает ждать.       — Ты язык проглотил?       — Я прежде с мужиками не спал, — вздохнув, брезгливо поясняет Марисэ и ненадолго отводит глаза в сторону, — вообще.       Лицо хищника напротив меняется, Марволо видит усмешку и прищур. У начальника буканьеров вырывается что-то среднее между смехом и фырканьем.       Бля, ну сказал же, прозвучит по-дурацки.       Пленник пытается сесть, но сидеть неприятно, а лежать уже как-то неудобно, так что он поднялся на ноги, оглядывая комнату на предмет рубашки. Та лежит на матрасе, спина вся в белёсых влажных пятнах, демонстрирующих, что он кончил от секса с мужиком. Ну уж нет, он не станет это надевать. Марисэ брезгливо скомкал одёжку и обулся.       Ваас наблюдает за этим и качает головой, а затем снова открывает дверцу шкафа.       — Без глупостей, hermano, окей? Продолжай в том же духе, у тебя неплохо получается.       Марисэ вручают такую же майку, как у Вааса, только камуфляжной расцветки. Он спешит одеться.       После его берут за локоть, выводят на улицу.       — Куришь?       Марисэ кивает. Пират поджигает своё курево, потом достает изо рта и протягивает ему. Так щедро? Заложник забирает самокрутку.       — Спасибо, — неуверенно произнёс Марволо, перекинув папиросу на угол рта.       Потом подумал, как же тупо это прозвучало. Его трахнули в качестве женщины, а он тут решил поблагодарить? Еблан.       Ваас зажигает вторую спичку и подкуривает себе заново. Марисэ ждет, пока затянется пират, затем затягивается сам. Табачные листья… и травка? Ну надо же. Как щедро.       Ночью стало заметно прохладней, мошкары прибавилось. Марисэ привык к темноте и стал различать силуэты и лица то там, то здесь. К щекам прилила кровь. Бля, он реально стонал тут, как какая-то шлюха. Ебаный-сраный. Может, было слышно не всё? Он поймал несколько взглядов и понял, что о произошедшем вопросами не задавались. Сука. И суток не пробыл, а уже оказался подстилкой босса. Час от часу не легче.       Ваас притянул его за плечи, а второй рукой указал в сторону. Задница засаднила как будто сильней, захотелось поморщиться. Марисэ проследил за указателем взглядом и увидел бетонное здание с большим пластиковым резервуаром для воды на плоской крыше.       — Сортир и душ там, если нужно. У тебя на всё десять минут, потом тебя ищет вся база, я предупредил, amigo, тебе это НЕ понравится, окей? — В заложника вперился выразительный взгляд. — Окей. У меня есть часы на рации, поэтому рекомендую быть пунктуальным. Время пошло.       Затем Ваас убрал руку, отпустил. Марисэ неуверенно шагнул вперёд и оказался на спуске к грунтовой дороге.       Если он не попадёт ни в какое приключение, то задача выполнима. Пока шёл, Марволо ловил на себе ухмылки и взгляды, но забил хер. Отлить было очень кстати. Да и воды на пережившую кучу всего харю плеснуть. Хотелось простоять под кипятком час, а лучше два, намылиться с ног до головы, чтобы смыть с себя весь этот чёртов день — ладно, даже не день, а только его последние события. Смыть с себя следы прикосновений, натереть мочалкой всё тело докрасна.       Марисэ покрутил краны, облокотился о жестяную раковину со следами ржавчины и почувствовал, что к горлу подступил спазм. Из глаз почти брызнуло. Он заплакал, прижал к лицу ладони. Как же хорошо, что здесь больше никого не было.       Вот и пришло окончательное осознание. Он всегда был крепок задним умом.       Стоит дать себе пару минут.       Вода воняла сероводородом, но хорошо смывала соль с лица. Что ж, ладно. По крайней мере, самое худшее теперь точно позади.       Господи боже, как же отвратительно, блять. Хочется снять с себя кожу, прыгнуть в костёр, да хоть что-нибудь.       Марволо вышел на улицу и тут же поймал на себе взгляд. Ваас следил за ним, курил. Марисэ ещё раз посмотрел на него, прислонился к деревянному косяку плечом и не поверил своим глазам. Как такое возможно? Он провел рукой по лицу.       Блять, его реально трахнул этот мужик. Не троянская армия, а вот этот хер с ирокезом.       Заложник вздохнул и направился обратно. Идти было неприятно, но случались увечья и похуже. Сутки-вторые, и будет, как огурчик. Швы беспокоили больше. Он не мог посмотреть, проступила ли через повязку кровь, только ощупал, но мокрого не почувствовал.       — Неплохо, у тебя еще осталось полторы минуты в запасе.       Ваас затушил вторую сигарету, растерев об железную дверь. Марисэ заходит обратно внутрь бунгало, ждёт указаний от пирата. Теперь что? Его свяжут и сунут обратно в клетку? Ёбнут по-тихому? Он молчит.       Ваас толкнул его к ближайшей стене, схватил за грудки. Да бля… Марволо поморщился от боли в лопатке, хотел спросить, что он не так сделал. Пират прижался к его рту губами. Ладонь цапнула за ягодицу, погладила и остановилась на боку. Марисэ неуверенно вернул поцелуй, затылка коснулись пальцы и сжали волосы, направляя его.       Ощущения противоречивые. Марисэ дрожит, его тянут за одежду. Он должен отдать должное: целуется пират лучше, чем трахается. Или это подмешанная к табаку травка заставляет думать так?       Задница сталкивается с диваном. Искатель приключений почувствовал, как между ключиц прижалось холодное, на плечо со здоровой стороны сильно надавили. Пират отстранился, нависая над ним.       Что он опять не так сделал, что в него надо мачете тыкать? Дайте ему перерыв, бля…       — Это у тебя такая стратегия выживания, amigo?       — Какая?       — Шлюшья.       Да ёбаный в рот. Не угодишь тебе, хер моржовый.       — Тебе сложно угодить, — вежливо повторяет Марисэ.       Всё-таки это была травка: он даже находит что-то неожиданно привлекательное во всей этой ситуации, прислушивается к ощущениям. Было… даже интересно. Еба-ать. Вот это у него крыша проехала. Монтенегро тоже заметил, что он заметил. Его губы тронула ухмылка.       — У мажора с другого конца мира стояк на опасные игры? Вот это новость.       Стало неловко, кровь устремилась к щекам. В башке у него торчал похожий вопрос.       — Я сам в ахуе, ладно?       Край ножа скользнул вверх по шее, упёрся в подбородок. Марисэ шумно вдохнул, выдохнул. Похоже, его реально возбуждало, когда угрожали ножом. Что Ваас ещё разузнает о нём такое, чего он сам не подозревал?       Марволо опустил взгляд, моргнул. У него не укладывалось в голове.       Ирокез, серьги, хищные глаза и шрам на пол-ебала. Пирата с натяжкой можно было назвать привлекательным. На любителя, конечно, но можно было. Однако в последний раз, когда проверял, Марисэ любителем мужчин, блять, не числился.       Тогда как так получилось, что он дал ему себя трахнуть?       Он считал, что никогда не столкнётся с сексуальным насилием. Считал себя выше этого.       — Что ещё тебе нравится, турист? — спрашивает Ваас любопытно.       Ему нравятся брюнетки с выраженной талией. Нравится Лара... Очень нравится Лара. Нравится, когда он сверху, а партнерша снизу. Нравится минет. Нравится быть тем, кто доводит до крика.       А не… не наоборот.       Ваас опустился на него, приблизил лицо. Второй раз спрашивать не стал. Тигриные глазищи смотрят, поцелуй, лезвие прижалось теснее. Прошло несколько долгих секунд, Монтенегро выпустил из пальцев мачете, погладил по коже, где только что касалось лезвие, потом прошелся поверх губами, языком. Нож сунул на пояс, сильнее придавил собой к дивану, Марисэ судорожно вздохнул. Тело пронзил ужас.       Блять, нет. Только не снова.       Марволо ещё от первого раза не отошел. Он никогда не отойдет.       — Слушай, Ваас, мне льстит твоё внимание, но... — Пират по-хозяйски суёт ладонь ему под одежду, но потом замирает, услышав своё имя. — Тебя это вряд ли ебёт, но я… я не могу, как женщина. Пожалуйста, хватит. Прошу тебя.       Монтенегро поднимает голову и ловит его тревожный взгляд. Секунду смотрит, думает.       — А ещё ты прежде с мужиками не спал.       Опять этот насмешливый прищур.       — И это тоже, — добавляет Марисэ сдавленно.       Ваас давит ему поперек груди. Почувствовать сердцебиение пленника ему труда не составит. Хренов стетоскоп, бля.       — Окей, убедил.       Ваас оставляет его в покое. Шествует к двери, запирает на ключ. Потом направляется к своему спальному месту, но у дверного проема задерживается, обернувшись через плечо.       — Спишь тут. К окнам и ко мне не приближаться, иначе прибью. Утром поговорим. Всё понял?       Марволо кивает. Слышит, как пират укладывается спать. Марисэ щупает повязку здоровой рукой: бинты сухие. Под ними болит, ноет. Пленник сидит так пару минут, трёт лоб и вздыхает.       На сегодня всё, уже нихуя не нарешаешь, так что вали спать, оратор хренов. В пизду такого оратора, как ты.       Марисэ решает, что да, больше он ни на что не способен. Он располагается на диване, даже не избавившись от обуви, и пробует заснуть. Хватит с него этого ёбаного дня.