Из огня да в полымя

      На пирсе к Марисэ подходит незнакомый парень с картонной коробкой в руках, едва он вылезает из лодки. Совсем молодой, лет двадцать от силы. На подбородке родимое пятно, напоминающее по форме треугольник, нос и щёки усыпаны веснушками, — явно не местный. С другой стороны деревянной платформы в патрульный катер поспешно загружаются двое мужчин в красном. Проблема?       — Ты Майкл?       Марисэ взмолился всем богам, чтобы не услышать что-то в духе «тебя ждёт Ваас, и он дико зол».       — Ну я, — неуверенно кивает он.       Откуда вообще все знают его?       — Слышь, отнесёшь эту хрень в гараж Рудольфу, а? Я уже должен уплывать, ваще нет времени. Не в службу, а в дружбу.       Марволо с облегчением вздыхает и забирает тяжёлую коробку, полную измазанных чёрным деталей, инструментов и бог знает чего ещё.       — Без б, отнесу.       — Спасибо, братуха!       После этих слов пират запрыгнул в катер, и тот тут же отчалил. Пожав плечами, наёмник отправился в гараж. Там были подняты лишь одни ворота из трёх. Марисэ зашёл, огляделся: никого. Потом услышал голос из-под дальнего джипа.       — Эй. Эй, крошка. Майкл!       Какая, нахуй, крошка?       — Не зови меня так, какая я тебе крошка, бля. Тут тебе бандероль с причала.       — Прости, больше не буду, — довольно дружелюбно донеслось от Рудольфа, наполовину лежавшего под тачкой. — Поставь где-нибудь. И будь другом, подай тот тазик для масла, возле джипа стоит. Щас в этом место закончится, дай скорее, пожалуйста!       Ну ладно. Только другом он не будет.       Марисэ увидел рядом с джипом у противоположной стены пластиковый контейнер. Пожал плечами, сбросил коробку на полку ближайшего стеллажа. Сделал несколько шагов, наклонился за ёмкостью и в следующий момент почувствовал, что за волосы на затылке схватили.       Бам! Удар виском о капот.       Наёмник выпустил сосуд для масла и упал на пол.       Сквозь вязкую темноту отчётливо чувствуется только боль в месте удара. Потом чёрный кисель начал медленно светлеть.       — Только посмотрите на эту задницу… — прозвучало сверху через толстый слой ваты.       Блять, обвели вокруг пальца, как ребёнка!       Марисэ перевернулся на спину, превозмогая боль в виске, и увидел довольную рожу Рудольфа. Схватил пистолет, но тот ловко выбил оружие ногой. Пушка звякнула о бетонный пол и с шумом отлетела под ближайший джип.       — А ты у нас шустрый малый, да? Так даже интересней…       — Пошёл ты нахуй, урод!       Блять, да что за день такой, нахуй… Ни минуты покоя. Дайте ему перерыв ото всяких приколов, а?       Без огнестрельного тут же стало некомфортно, как если бы остался раздетым. Марисэ почувствовал: над кожей вместе с холодным потом выступил липкий страх. Практически нет шансов, что он сможет победить Рудольфа в рукопашной, этот бугай был больше Вааса в полтора раза. Рука сама собой потянулась за ножом, однако его не оказалось на положенном месте.       Бляха-муха! Нож остался у Вааса в бунгало. Он забыл забрать его утром, прошёл мимо. Как так можно было?! Вот же еблан!       Голова болела, кружилась. Ещё почему-то начало мутить. И как в таком состоянии драться?       — Это было грубо, Майкл, — сказали сверху и хищно улыбнулись. — Но я вижу, ты любишь, когда с тобой обращаются грубо…       Его схватили за одежду и потянули вверх, поднимая на ноги. В следующую секунду Рудольф толкнул Марисэ лицом на капот. Марволо ударил локтем в рёбра, а его в ответ схватили за волосы и снова стукнули головой о машину.       Опять стало больно и нихрена не ясно. Даже трудно понять, где лево, а где право. Наёмник вцепился в джип, стараясь удержаться на ногах, и почувствовал вокруг себя руки: на нём расстегивают ремень. За шиворот будто насыпали пригоршню льда, внутренности скрутило в тугой комок от испуга.       НЕТ!       Только не это снова!       — Помогите! На помощь! — вырвалось испуганное, почти истеричное.       Голос как будто принадлежал кому-то другому, не ему.       Рудольф одной рукой схватил его за холку и прижал торс к холодной металлической поверхности, второй погладил по спине.       — Можешь не кричать, крошка, Ваас уже уехал. Наконец-то мы с тобой одни…       Пират придавил его голову к машине, не давая пошевелиться, поерзал пахом о задницу.       — Отъебись! Не смей меня трогать, гандон! — прорычал наёмник, точно укушенная псина.       Сзади звякнула пряжка. Потом на поясницу легла рука и потянула штаны вниз. Он дёрнулся со всей силы, но его удержали, принялись вязать руки ремнём. Содержимое диафрагмы ухнуло в пятки.       Блять, всё, что угодно, только не это.       — Не дёргайся, ты же не хочешь, чтобы я тебя поранил, правда? — спросил Рудольф из-за плеча, ткнув дулом ему между лопаток.       Второй рукой он погладил ладонью по ягодице через бельё, крепко сжал. Марисэ замутило от отвращения и затрясло от ужаса одновременно.       — Я освобожусь — тебе пизда, — пообещал он. — Клянусь, ты пожалеешь о том, что родился...       — Ну да, ну да… Уже весь трясусь. Расслабься, крошка, тебе понравится. Разрешаю тебе стонать так же громко, как и с Ваасом.       После этих слов Марволо услышал топот приближающихся сзади шагов. В следующий момент давление и руки исчезли, он выпутался из ремня, натянул пояс брюк вверх и обернулся. Увидел того, кого ожидал меньше всех: шефа.       Ваас схватил Рудольфа за одежду, а затем врезал пистолетом ему по затылку. Инженер упал на пол, остался в сознании и попятился от начальника назад.       — Ваас!.. Это не то, что ты думаешь!..       Монтенегро бросил на Марисэ короткий взгляд. Тот застёгивал штаны, на красивом лице застыл отпечаток испуга, по виску на щеку стекала кровь. Ну уж нет, сука, всё он правильно понял.       Ваас просто взял и выстрелил механику в колено. Тот закричал от боли, схватился за рану.       — Думал, я уже уехал? Вот неувязочка, а… Я тут кое-что забыл и вернулся. Рудольф, ты меня очень расстроил. Тупорылое ты животное.       Голос начальника звучал вкрадчиво, предвещал нечто абсолютно жуткое и внушил страх даже Марисэ.       Монтенегро качнул пистолетом чуть в сторону и выстрелил в другое колено. Рудольф заорал дурниной. В гараж через ворота забежали три пирата с оружием в руках, однако остановились, увидев, что происходит.       Ваас опустился перед агонизирующим подчинённым на корточки и приставил дуло непосредственно ко лбу. Это утихомирило механика, заставило захлопнуть ебальник. В глазах главаря он видит полыхающую ярость. Теперь уже его окатывает волной ужаса, первобытного и примитивного.       — Я бы прострелил тебе ещё и руки, чтобы ты их не распускал, уёбок, но ты нужен рабочий, — цедит Ваас сквозь зубы. — Ты меня слышишь, скотина? Я не отнял твою сраную жизнь только потому, что ты хорошо работаешь, хотя очень хочу это сделать. Это твоё последнее предупреждение, Рудольф. Ослушаешься... нет, только подумаешь ослушаться меня ещё раз — я тебя на ноль умножу. А перед этим ржавым ножом отрежу тебе член и яйца и затолкаю прямо в твою сраную глотку, блять.       Монтенегро выпрямился. Поднял ногу и надавил сапогом на одно из свежих ранений, Рудольф не своим голосом закричал. Рядом с его башкой в бетонный пол врезалась пуля, и он застыл, обливаясь слезами и соплями.       Марисэ смотрел на все это.       Перед ним стоял свирепый зверь, как тогда, в самом начале. Под ложечкой мелко задрожало. Наёмник таращился на Монтенегро, не в силах отвести взгляд. Сердце колотилось в груди, точно он совершил марш-бросок от Аманаки до Бед-Тауна, но уже не от испуга.       — Я же тебе, сука, лично сказал: не лезть. А ты сказал, что не станешь. Ты решил наебать меня, Рудольф, решил залупиться?! Или ты вдруг в себя поверил, почувствовал себя самым главным, я, блять, не понимаю, просвети же меня! ТЫ КЕМ СЕБЯ ВОЗОМНИЛ, ЧТОБЫ ОСЛУШАТЬСЯ МОЕГО ПРИКАЗА, УËБОК?!       Рудольф не двигался, только натужно дышал от боли. Выдавил:       — Нет, Ваас…       Монтенегро пару раз кашлянул себе в руку.       — Что ты там булькаешь?.. Плохо слышу!       — Нет, Ваас, ты здесь главный! Хватит, пожалуйста, я всё понял!.. — умоляюще проревел пират, вскинув руки в останавливающем жесте.       — Точно?! Ты в этом уверен? Повтори, чтобы я понял, что ты действительно так думаешь!       — Да, я в этом уверен! Ты здесь главный!       Ответ был удовлетворительным. Монтенегро развернулся к подчинённым сзади, молча глазеющим на разворачивающуюся сцену, жестом подозвал к себе.       — К Лео. Чтоб глаза мои этого еблана не видели! В другой раз съездим.       Затем переступил через Рудольфа, как через мешок с мусором, направляясь в сторону Марисэ. Тот смотрел, как три молодых поджарых парня пытаются утащить из гаража одного здоровенного бугая, рыдающего, словно какая-то школьница. В ушах всё ещё стучит кровь.       Ваас подошёл к помощнику и положил руку ему на локоть, вытаскивая из ступора.       — Порядок? — спрашивает он и заглядывает в глаза.       Марволо хлопает ресницами. Оцепенение проходит медленно, голова по-прежнему кружится, немного подташнивает. Его два раза приложили башкой о металл, даже вмятины остались.       — Д-да, — голос заикается. — Я… я…       — Всё уже нормально, успокойся.       По плечу погладили, Марисэ поднял глаза на пирата. До него доходит, что Монтенегро только что спас его от изнасилования, хотя сам когда-то сделал с ним то же самое. Пиздец. Мир ёбнулся в своей иронии.       — Спасибо, — благодарно выдохнул наёмник и провёл рукой по лицу. — Господи, что за пиздец тут у тебя творится?..       — Моё имя Ваас, — поправляет начальство, улыбаясь от уха до уха, — но можешь называть и так, меня устраивает. И нет уже никакого пиздеца, я всё решил.       Марисэ ничего не стал говорить в ответ на услышанное, только поморщился. Пусть Ваас вдоволь почувствует себя самым большим хером на всём северном острове, заслужил сполна.       Он вдруг достал из-за пояса нож, вложил ему в руку. Марисэ узнал своё оружие.       — Ты забыл, когда крался от меня утром, — объясняют снисходительно.       Приватир сунул лезвие в чехол, чувствуя смущение. Получается, он всё-таки разбудил Вааса, когда вставал, но тот сдержал слово и позволил ему уйти.       Монтенегро смотрел, продолжая улыбаться одним углом рта.       — Зачем ты полез к нему вообще, тебя что, Бен не предупредил?       — Предупредил, — неохотно ответил Марисэ. — Он лежал под тачкой, попросил, чтоб я подал ему таз для масла. Я же, блять, не знал, что он наскочит на меня, едва я отвернусь...       Ваас со вздохом приложил ладонь к лицу и посмотрел на него, как на глупого первоклассника. Наёмник и без этого чувствовал себя по-идиотски. Нельзя быть таким наивным, всегда нужно помнить, что ты в компании ёбнутых пиратов, а не с Джейсоном. Почему-то он расслабился, забыл об этом.       — Пиздец, как можно быть таким доверчивым, — пожурил его пират, словно маленького.       Да он уже и сам всё понял, спасибо.       — Я… я заберу мой пистолет, — выговорил Марволо, опять поморщившись, и указал рукой на джип. — Он туда упал…       Ему медленно кивнули, всё так же не сводя с него глаз.       Он опустился на колени и заглянул под машину. Пистолет лежал там, в районе задних сидений. Марволо улёгся на пол, частично заполз под транспортное средство и забрал своё оружие. Увидел ноги Вааса: тот никуда не ушёл, стоял на месте.       — Ты что-то хочешь?       — Ты пол-ебальника в крови угваздал. Как самочувствие, череп целый? Тебе бы к Лео.       Марисэ поднял руку, осторожно пощупал висок. На пальцах было мокрое, красное, место удара припухло, а крови по щеке натекло аж за ворот футболки. Наёмник облокотился о джип, спрятав пистолет в кобуру. Голова начала кружиться ещё раньше, когда он вылез из-под машины, однако сейчас возникли трудности с тем, чтобы стоять прямо.       Ваас тут же понял, что ему хреново, придержал за плечи. В левом ухе противно пищало, доставляя боль.       — Пока там этот гандон, я к Лео не пойду, — глухим голосом ответил приватир, — а будет он там долго, ты ему колени прострелил.       Перед глазами снова встала эта картина. В груди возникло странное чувство... А потом вдруг разлилось тепло, будто проглотил кружку чая залпом.       Ваас пришёл на помощь… даже несмотря на то, что Марисэ посрался с ним утром. Покалечил своего подчинённого, потому что тот посмел посягнуть на честь другого его подчинённого.       — Пусть каждый день ставит свечку в церкви, что в живых остался, — внезапно произнес Монтенегро очень серьёзным голосом.       Марволо снова взяли за плечи обеими руками, крепко сжали. Глаза у Вааса сделались, как у наркомана в ломке, перед которым помахали дозой. Наёмник смотрел приоткрыв рот, почему-то боясь, что сейчас перепадёт и ему.       — Если Рудольф ещё раз хоть вздохнёт в твою сторону, я ему сделаю рот на горле, — говорит пират тем же тоном, воткнув по желто-зелёной игле прямо в зрачки. — То, что здесь с тобой произошло, больше никогда не повторится. Я прослежу за этим.       Марисэ так и стоял с открытым ртом.       Ему точно не послышалось это всё? Наверное, у него слуховые галлюцинации из-за сотрясения. Не может быть, чтобы Ваас сказал ему именно то, что сказал.       Ваас поднял руки и слегка опустил взгляд, погладил по щекам. Марисэ понял, что его сейчас поцелуют. Он не стал брыкаться, не стал отворачиваться — просто закрыл глаза и позволил. Что-то — то, какими глазами на него смотрели секунду назад — не дало ему отказать. Взгляд загипнотизировал его, нанизал на длинную ледяную спицу.       Его обняли вокруг пояса, прижали к себе. Марволо вцепился пирату в плечи то ли в желании оттолкнуть, то ли просто стараясь устоять ровно. Голова кружится — он выбирает второе. Язык протолкнулся ему в рот, на затылок легла ладонь, пальцы вплелись в причёску. В грудину воткнули целое тлеющее полено, в паху потянуло. Всё это выходит из-под контроля чересчур быстро...       Марисэ оттолкнулся.       — Стой. Прекрати, ты что...       Ваас снова взял его лицо в ладони, притянул к своему. Марволо опять поцеловали, как что-то своё, и он толкнул начальника в грудь обеими руками.       — Блять, Ваас, меня два раза башкой о капот уебали! Ты ваще в руках держать себя не можешь? Вы сговорились сегодня все?!       Подействовало. Главарь отстранился, налёт вожделения слетел с его лица, а глаза немного протрезвели. Потом он поднял руку, выпачканную в крови своего подопечного, посмотрел, как будто не понимая, что это — и облизал.       Марисэ выпал в осадок. Увиденное вызвало тотальный ахуй.       — Ты чё?.. — прозвучало даже как-то глупо.       Ваас поднял кисть и провёл покрытыми кровью пальцами по его щеке, Марволо охуел ещё раз и почувствовал на коже мокрое. Пират дышал тяжело, будто это ему только что пришлось бороться за свою честь. Вместо желто-зелёных радужек оставалось лишь тонкое травянистое кольцо, обнимающее непроглядную черноту.        Его это возбуждало. Ну пиздец.       — Ты даже не в состоянии представить, каких усилий мне стоит держать себя в руках, — пылко пробормотал шеф. — Я хочу трахнуть тебя прямо у этого джипа, Марисэ.       Ну пиздец. Охуеть просто. Просто охуеть. Это что такое было, нахуй?! Марисэ просто хотел отнести ебучую коробку с деталями. Он стоял с раскрытым ртом, прижавшись спиной к двери машины возле водительского кресла. Что можно было ответить?       — Дохуя хочешь. Попробуешь — рядом с Рудольфом на стол ляжешь.       Он собирался улизнуть, однако путь преградила шлёпнувшаяся на капот ладонь. Марисэ вжался в дверь машины, глянул в другую сторону, намереваясь воспользоваться вторым путём, — его моментально перекрыли тоже. Ну заебись теперь, спас от изнасилования, чтоб выебать самому. Страшно логично.       — Угрожаешь мне? — Ваас ухмылялся, однако в его голосе прозвучала стальная нотка.       — Нет. — Наёмник вдруг почувствовал, как нужно говорить. — Я тебе не угрожаю, ты же мой шеф, блять. Просто очень хочу уйти отсюда. Я прошу у тебя разрешения уйти, потому что меня дважды о капот ёбнули, мне плохо. Пожалуйста, побудь человеком хоть один раз.       Взгляд Вааса немного смягчился, сделался как будто… любопытным? Он провел большим пальцем по щеке, размазывая кровь ещё больше, потом мазнул им по губам, делая их насыщенно-красными. От этого жеста сердце забилось в груди, как пойманная в хомут бешеная псина.       — У меня есть идея получше. Сейчас ты пойдешь ко мне, и я вытру всё это дело, а заодно посмотрим, что там с твоей черепушкой. Как тебе?       Марисэ хочет сказать, что хуёво. Что сам прекрасно справится, что не нужна ему ничья помощь. Но получается совсем другое.       — Полезешь ко мне — буду отбиваться, — говорит он строго. — Я тебя предупредил.       Монтенегро закатил глаза.       — Договорились, недотрога. Сам дойдёшь? Я к Лео заскочу.       Это прозвище уже набило оскомину, однако наёмник только кивает. Ваас убрал руки, пропуская его вперёд. Потом свистнул в спину.       — Лови.       В Марисэ летит что-то звенящее. Он хватает предмет и непонимающе смотрит на Вааса.       — У меня закрыто, — объясняет тот. — С чёрной изолентой ключ.       Марволо медленно следует к красной двери, думая, что с ним не так. Думая, почему согласился. Находит ключ с пометкой, вставляет в скважину и поворачивает два раза. Собирается потянуть на себя ручку, а затем слышит за спиной шаги и голос.       — Ты что там делаешь? — спрашивает Кенни.       Марисэ разворачивается. Пытается придумать, что ответить. Выглядело-то всё так, будто собирался проникнуть со взломом в святая святых. Пират меняется в лице, увидев, в каком он состоянии, и приоткрывает рот.       — Ебать, чё это с тобой случилось?!       — Рудольф со мной случился. Ещё вопросы?       Кенни закрывает рот, оглядывает его. Затем смотрит на дверь, на ключи в руке. Хмурится.       — А чё ты у Вааса забыл? Он уехал. Тебе к Леопольду с такой хуйней, ты что-то явно перепутал. И откуда у тебя ключи, бля?       Марволо и сам хотел знать, что он там забыл. Ваас сказал, что вытрет ему кровь и посмотрит, что там с головой. Сколько минут пройдёт, прежде чем он снова попытается его трахнуть? Одна, три, пять?       Кен требовательно смотрит на него, держит ладонь на кобуре. Он исполнителен, но глуповат. Марисэ тяжело вздыхает и прислоняется плечом к стене рядом с дверью, держит руки на виду, чтоб не спровоцировать. Место удара пульсирует, внутри головы распирающая и одновременно ноющая боль. Ещё и мутит, но уже слабее.       — Во-первых, никуда он не уехал, — терпеливо начинает наёмник, — во-вторых, у Леопольда сейчас Рудольф, а я в одном помещении с этим гандоном находиться не хочу. Ну и в третьих, ключи мне дал Ваас. Если хочешь меня застрелить, то давай вместе подождём его, чтобы он прояснил все твои сомнения, я вообще не против.       После финальных слов недоверчивое выражение на лице Кенни слегка подтаивает, однако не исчезает до конца.       — Окей, подождём, — говорит он всё тем же подозревающим тоном, — но ты не дёргайся, ладно? А то я не очень хорошо стреляю: буду целиться в ногу, а попаду в спину.       Марволо весело фыркает. Ох, ну и забавный чувак. Он ему определённо нравится.       — Нравишься ты мне, Кенни, ты клёвый мужик. Немного тугодум, но всё равно клёвый.       — Чё это тугодум?! И не заговаривай мне зубы, понял? Ты сегодня странно себя ведешь, Марисэ. Бля, то есть, Майкл.       Это правда. Сегодня вообще странный день. Ебанутый.       Ваас не заставляет себя долго ждать.       — Ну и хули ты тут телишься? — спрашивает он и затем переводит взгляд на своего помощника, за долю секунды оценив ситуацию. — Кенни, блять, вахтёр ты ху́ев! Ты бы так мои поручения выполнял, как хуйнёй страдал.       Кенни непонимающе лупоглазит, обвинённый ни за что.       — Так а чё я уже сделал? Майкл припёрся сюда окровавленный и стал твою дверь вскрывать, что мне было делать, просто смотреть?       Лицо начальника сделалось откровенно злым.       — В ТОМ И ДЕЛО, ЧТО СМОТРЕТЬ, БЛЯ, — рявкнул он так, что оба подчинённых аж подскочили, — только за порядком в лагере! Сука, за ворота нельзя выехать, блять, чтоб какая-то хуйня не рассыпалась! Я тебе чё сказал? Если Бена и меня нет, ты за главного! Какого хуя Рудольф покалечил и чуть не выебал моего работника в твою смену, объяснишь?! И не вскрывает он мою дверь, я ему ключи дал, у тебя повылазило, что ли?!       Кенни смотрит то на Вааса, то на Марисэ, наконец догнав, что всё сказанное его соседом по бунгало было абсолютной правдой. Выглядит растерянным, даже испуганным.       — Бля, в смысле… Ваас, я… я ваще не в курсе…       — В коромысле, нахуй! Что ты мямлишь, как пупсик! Должен быть в курсе!       Почему Ваас так психует? Уже ж сорвал злость на Рудольфе, у него ещё были запасы? Пиздец. Марволо кажется, что Кенни скоро присоединится к механику, если не вмешаться. Он решает помочь.       — Ваас, — негромко зовёт Марисэ, тронув буканьера за запястье.       Главарь переводит яростный взгляд на него. Лезвие глаз остывает медленно, как брошенный в воду раскалённый метал. Вроде уже не белый, однако стоит схватить голой рукой — получишь ожог.       — Кенни не виноват в том, что произошло, — продолжает приватир осторожно. — Я только приплыл, откуда он мог знать, что так будет? Не надо. Просто… пойдём.       И это каким-то чудом срабатывает.       — Повезло тебе, — сообщает Монтенегро, посмотрев на Кенни. — Исчезни!       Пират быстро кивает с явным облегчением на лице и съёбывает с глаз долой.       — Пошли, мать Тереза.       Марисэ проходит внутрь, думая, а стоит ли говорить шефу, что на самом деле Тереза была той ещё сукой. Ваас включает свет, кивает на диван.       — Садись давай, хули встал, — бурчит он.       Марволо слушается. Начальство вынимает из карманов всё нужное: на диван падает фурацилин, бинт, блистер с таблетками, бутылочка из коричневого стекла с густым содержимым. Монтенегро порылся в коробках на стеллаже, нашел полотенце и бросил к остальной амуниции, затем протянул бутылку с водой.       — Голова болит? Две таблетки выпей.       Марисэ делает, как сказали, и настороженно наблюдает. Пират отодвигает прилипшие к месту удара волосы и рассматривает увечье, поворачивая его голову к свету.       — Ну что?       — Вроде цела твоя черепушка, — успокаивает начальство. — Терпи.       На рану льется антисептик, Марволо жмурится, сдавленно стонет сквозь зубы. Если бы раз уебали, так аж два, бля… Ни дня без приключений.       Как ни странно, Ваас делает всё вполне удовлетворительно. Не отвлекается на низменные позывы, не доставляет лишнего дискомфорта, ничего такого. Аж сосредоточен, бля. Продезинфицировал, просушил, нанёс медицинский клей на рассеченную кожу. Вытер с лица кровь смоченным в воде полотенцем, принялся за шею.       — Ты пиздец странный, — делится Марволо мнением.       Его награждают пристальным взглядом. Марисэ думает, нахуя вообще начал эту тему, но потом всё же решает продолжить.       — Сначала сам трахнул меня против воли, а сегодня спас от изнасилования.       Взгляд сделался колючим… и ещё каким-то. Зрачки дрогнули и быстро сузились.       — Будешь много пиздеть — двину.       Марволо не сомневался, что услышит что-то такое, и захлопнул хлеборезку. Пират продолжил вытирать кровь, потом задел пластырь, который Лео наклеил утром, и тот сразу слетел, пропитанный красным до нитки.       — Так-так-так, что тут у нас…       — Ничего, не лезь, — сразу же проснулся Марисэ и скинул его руку. — Ты уже закончил, я могу идти?       Ворот футболки оттянули в сторону, рассматривая второй укус пониже, между шеей и плечом. Ваас проигнорировал вопрос, провёл большим пальцем по следу и стал выглядеть довольно. Марволо подавил желание закатить глаза.       — Ты сейчас опять ко мне полезешь, да?       — Да. И ты мне позволишь.       Марисэ хватанули за плечо, едва он пошевелился, и прижались губами к метке, под травмированной кожей заколола мелкая боль. Ваас перехватил обе его руки, едва удержал. Наёмник думал въебать ему сапогом под дых, но пожалел — и толкнул ногой в живот, да так, что пират отлетел назад и повалился на деревянный ящик, погребая его под собой. Раздался треск ломающегося дерева, командир с выражением боли на лице распластался на полу. Марволо подскочил на ноги в мрачном удовлетворении. Хорошо ударился, говнюк? Понравилось?       — Я же сказал, что буду отбиваться.       Голова от резкого движения закружилась, вновь замутило. Марисэ кинулся к двери и зачем-то оглянулся: Ваас лежал на полу и не шевелился, только рвано дышал, прижимая руку к груди, а лицо выражало страдания.       Блять. Неужели переборщил? А если сейчас себе смертный приговор подписал? Сука.       — Ты чё там? Ваас?       Тот не отвечал, продолжал сражаться с накатившей болью. Блять, только этого не хватало. Марисэ заколебался, теперь одинаково сильно боясь как оставаться, так и уходить. А если он ему что-то повредил? Несладко будет, когда начальство очухается.       — Ваас! Скажи что-нибудь.       Наёмник подошёл к нему, наклонился. Тот раскрыл глаза — и в следующую секунду сбил с ног ловкой подсечкой. Вот гандон хитрющий, притворялся! Марволо оказался на полу, смягчил удар рукой, но всё равно больно приложился копчиком. Ваас забрался сверху, в глазах аж искрило. Лицо перекошено то ли в выражении ярости, то ли похоти, то ли боли, а скорее — всего сразу. Марволо ждёт травмирующей мести за свою неслыханную дерзость, однако Ваас не бьёт, только держит. Смотрит, аж паяльником жжёт. Под этим взглядом Марисэ чувствует себя крылышками барбекю в пятничном баре.       — А я ведь сказал, что нельзя быть таким наивным, но ты не послушал.       — Не послушал...       Его целуют. Резко, по-звериному, сталкиваясь краями зубов. Он протестующе замычал, отвернул лицо, на пробу дёрнул руками. Их прижимали к полу, как бетонным блоком, хуй сдвинешь. Марисэ попробовал ударить ногой, чтоб скинуть с себя, но вызвал только новый виток тошноты.       — Блять, отъебись, — с трудом выговорил он, — если меня стошнит на тебя, убирать будешь сам!       — Что, хреново тебе? — понимающе спросило начальство. — Ничё, потерпишь.       Ваас резко встал на ноги, потянул за одежду вверх, оказался сзади и прижал его спиной к своей груди, силой усадил на диван. Вокруг торса сжалось кольцо рук, не давая ему как следует замахнуться, конечности пригвоздили к телу. Марисэ задёргался, как рассвирепевший петух на ринге, но его снова затянули к себе на колени, пытаясь удержать.       — А ну успокойся! — прикрикнули сзади. — Успокойся, кому сказал!       Подчинённый принялся брыкаться ещё яростнее, попытался встать. Он сильно наклонил голову вперед, потом резко откинул назад и попал по спинке дивана — Ваас вовремя отклонился в сторону. В глазах пошло пятнами, выводя его из строя на несколько секунд.       — Вот дурачок, бля, — весело прозвучало сзади, — все оставшиеся мозги вышибешь, долбоёб.       Вокруг корпуса по-прежнему держали, прижимая его руки к телу. Можно было начать лягаться ногами, но это выглядело бы совсем по-идиотски. Да и оказалось бы неэффективно.       — Отъебись!       — Ну тихо, тихо, — успокаивающим тоном произнесли в затылок. — Я ничего пока не делаю. Успокойся.       Марисэ взбрыкнул ещё раз, но уже больше из вредности, чем ради какого-то результата. Всё равно бы не выбрался. Ваас сжал своими лапами, как медведь, хуй выскользнешь. Тяжести ему нельзя поднимать… Да уже можно тележки с кирпичом таскать, бля!       — Какой строптивый, пиздец, — сказал он довольно, — прыти, как в десятерых... Там не шило в жопе, а целая, нахуй, атомная станция!       — Харош мне дифирамбы петь!       — А то что?       А ничё, бля.       Пират потерся лицом о шею сзади. На пробу мазнул губами по загривку — подчинённый вздрогнул, снова протестующе заёрзал на нём. Монтенегро раздвинул ноги, Марисэ соскользнул с его коленей на сидение дивана и оказался зажат между ногами, так удерживать парня стало заметно легче. Ваас прижался носом ко влажной от пота коже, шумно вдохнул. Марволо пах дерзостью, страхом и немного сладко. Маленький вредный лисёнок, от одного его запаха каменело в штанах. Хотелось сорвать с него одежду и засадить так, чтоб кричал.       — Ты вкусно пахнешь, — шепнул Ваас в аккуратное ушко.       И сразу же почувствовал, как тело в его руках снова вздрогнуло. Это вызвало ухмылку. Чувствительное местечко, а? Пират тут же решил проверить. Обхватил губами мочку и втянул в рот, потом поцеловал сразу за ухом, поцеловал поверх укуса, который оставил вчера ночью. Дыхание у парня сбилось, стало шумным, неравномерным.       — А ну пусти, — произнесли глухо.       Ваас не пустил, только развернул к себе полубоком. Марисэ посмотрел, как дикий кот во время драки, уже засобирался ему что-то сказать, однако не успел, Монтенегро сразу же накрыл губами его рот. Приватир дёрнулся в кольце рук, отвернул лицо.       Вот дурень. Чем сильнее он ёрзал, тем больше дразнил.       — Говорю, пусти, бля!       — Не пущу. Не пущу, Марисэ, не проси. Ты сегодня останешься здесь.       Марволо повернулся нахмуренный, опять со своим очаровательным дерзким выражением на лице. Взъерошенный, смущённый, похож на подравшегося воробья. Просто диво как хорош, хочется укусить.       — Ты много себе позволяешь, Ваас, — возмутился он смущённо. — Ты дохуя себе позволяешь со своими подопечными, так дела не делаются!       Ваас усмехнулся от уха до уха. Ответ нашёлся сам собой.       — Только с теми, кто спускает мне это с рук.       Марисэ осёкся, раскрыл рот, чтобы ответить — и закрыл обратно. Не нашёл контратаки на аргумент, да?       Его снова поцеловали. Марволо шевельнул руками, Ваас стиснул его в захвате так сильно, что парень аж охнул.       — Задуши ещё, бля, — прохрипел он.       — Потом как-нибудь.       Монтенегро в полной мере насладился смущением на лице своего вредного подчинённого. Тот стремительно краснел, дышал часто и мелко, в задницу ему упирался стояк. Пират снова притянул его для поцелуя, и в этот раз Марисэ тоже не стал отворачиваться, хотя и не отвечал.       — Знаешь, мне даже нравится, что ты строишь из себя недотрогу, — признался Ваас с усмешкой. — С тобой не заскучаешь, хренов строитель.       Наёмник фыркнул, поморщился.       — Думаешь, получится соблазнить меня с помощью лести?       Ваас не понимал, это он так выёбывается или флиртует? Потому что было похоже как на то, так и на другое. И это раззадоривало так, что просто пиздец, крышу рвало. Буквально расхуяривало ударами шарового рыхлителя.       — Обойдусь и так. Не ерепенься, ладно? Будь послушным мальчиком.       Монтенегро осторожно ослабил хватку — Марисэ тут же взбрыкнул, но был удержан. Начальник решил сменить тактику: одной рукой обхватил поперёк горла, только чтобы дышать мог, а вторую просунул под футболку. За локоть тут же вцепились холодные пальцы.       — Не трогай меня, — процедил недотрога, одновременно пытаясь ослабить хватку. — Убери руки, блять!       Ваас погладил часто вздымающийся живот, прижал ладонь к разгорячённой груди. Через кожу почувствовал, как часто бьётся сердце. Поцеловал вздувшуюся зеленоватую нить на загорелой шее, по-кошачьи лизнул солёную кожу. Марволо издал томный вздох и зашевелился, сжал пальцы на локте.       — Ваас, прекращай.       В голосе звучала отчётливая умоляющая нотка. Пират довольно улыбнулся и прижал губы к покрасневшему уху, нащупал сосок, покрутил между пальцев. Марисэ в очередной раз вздрогнул, покрываясь гусиной кожей.       — Я даже ещё не начинал. Прекращай лучше ты свой театр одного актёра, Марисэ. Ты млеешь, как девственница на первом свидании.       Ему ничего не ответили, только зыркнули одновременно сердито и смущённо. Ох, какие глаза! Чернющие колодцы, даже зрачка не видно. Ваас нырнул на дно цвета айгенграу.       Он поцеловал снова, и пятая попытка увенчалась успехом: Марволо чуть шевельнул губами в ответ и шумно вдохнул носом. Монтенегро прижался ртом к шее, затем мазнул по мочке уха, поцеловал чувствительную кожу сразу за ушной раковиной, и Марисэ почувствовал, что в штанах твердеет эрекция.       Только этого не хватало.       Ваас поменялся с ним местами. Устроился на коленях подчинённого, оттянул ворот футболки вниз и прижался губами между ключиц. Поцеловал кожу над нервно дёргающимся кадыком, затем снова в губы.       — Ваас, — выдохнул наёмник умоляюще, — остановись...       Марисэ всё ещё наивно надеялся, что Монтенегро остановится сам, так как боялся, что ему это прекратить не удастся. А ему не удастся, потому что не так и сильно хотел.       — Mierda, Марисэ! У тебя на лбу написано, что ты меня хочешь, нахуя ты мне голову морочишь?       Это настолько заметно, получается.       — Нет, — тут же соврал подопечный, — я… хочу уйти.       Ваас вдруг заулыбался, от его глаз ко щекам растеклись лучики морщинок. От этой улыбки у Марисэ затрепетало в груди и защекотало в паху. Сука, почему всё так? Так быть не должно.       — Дверь там, — пират кивнул в сторону выхода, — сам дойдёшь? Или тебя на руках отнести?       Ваас предоставил ему пространство для манёвра, продолжая улыбаться. Марволо напряг правую руку, облокотившись о подлокотник, и еле встал. Ноги были ватные, голова болела. Марисэ сделал три шага в сторону двери и остановился, упёршись ладонью в косяк. Услышал, что сзади к нему приближаются, но так и остался стоять.       Блять, какой же он жалкий брехун.       Ваас положил руки ему на талию, Марволо вздрогнул и зажмурился. Почувствовал поцелуй сразу за линией роста волос на затылке, от этого член буквально дёрнулся в штанах, а потом пальцы отодвинули пряди в сторону. Кожу поцеловали снова, пыхнули по ней тёплым дыханием, и Марисэ развернулся сам.       Ваас ухмыляется так, что вот-вот ебало треснет.       — Недалеко же ты укатился, колобок. Даже до зайца не дошёл.*       — А ты, значит, бабушка с дедушкой?       — Нет, лиса.       В глазах и впрямь было что-то лисье. Колобок заканчивал в желудке у рыжей хищницы. Марисэ с горечью подумал, что и так уже съеден.       Монтенегро потянул его обратно, не размыкая поцелуй. Наёмник пошагал следом с закрытыми глазами, его развернули — скоро он вжался задницей в торец стола. Губы исчезли, пол из-под ног тоже: его усадили поверх столешницы, Ваас поморщился, как от боли. Чёрт, какое странное чувство. Прямо как в фильмах для взрослых, никто ещё такого с ним не делал.       — Тебе же нельзя тяжести поднимать...       — Ну и? Побежишь сдавать меня Лео, мамочка?       Нет, не побежит. Тут было гораздо интереснее, чем у Лео.       Марисэ отрицательно покачал головой, разглядывая пирата. Какого чёрта он снова сосался с ним, как последний пидарок? Какого чёрта это поднимало цунамическую волну внутри, а?       Ваас опять расположил обе ладони на талии, только уже под футболкой, снова принялся целовать, и волна ударилась о грудь со внутренней стороны, окатывая горячими брызгами до самой макушки. Марисэ обхватил бёдра Вааса ногами, полез ему под майку, погладил влажную от пота спину. Пират отодвинулся, снял с себя верх и уронил на стул. Потом вдруг резко сгрёб в сторону всё, что было на столе: какие-то бумаги, лампу, пепельницу, ноутбук, коробки с патронами — что-то в итоге даже оказалось на полу — и снял с Марисэ футболку тоже. Ваас подтянул его за задницу ближе к краю, уложил на лопатки, навис сверху. Наёмника снова увлекли в поцелуй, от которого возникла слабость в коленях; хорошо, что не стоял на ногах. Он отвечал, вцепившись начальству в плечи, и уже ни про что больше не думал. Хотелось, чтобы Монтенегро снова заставил его повторять своё имя.       Руки с ягодиц исчезли, и Марисэ повис ногами на пирате, как обезьянка. Услышал шуршание и тут же понял, что это.       — Ты чё, вообще с резинками не расстаёшься? — спросил он с искренним подозрением.       — Только с того момента, как вокруг меня стал отираться один привлекательный наёмник с шилом в жопе.       Марисэ издал звук, имевший одновременное родство с хрюканьем и с фырканьем. Привлекательный наёмник, значит… и с шилом в жопе. Характеристика довольно исчерпывающая. И вполне правдивая.       — Осторожнее, а то уколешься о шило, ещё идти к Лео придётся…       Охуеть, он флиртует с Ваасом Монтенегро. Странный день. Это два с половиной удара башкой заставили его мозг барахлить.       — Это я сейчас тебя уколю, да так, что своё имя забудешь, — заспойлерил Ваас, остервенело роясь в пряжке.       Даже так. Хули тут скажешь.       Марисэ принялся раздеваться. Он своё имя ещё не забывал, но если вдруг забудет, то у одного панка было собственное, звучавшее гораздо короче и проще. Ложилось на язык, как леденец с кислой шипучкой внутри.       — Повернись.       Марволо послушался. Встал на ноги и повернулся к Ваасу спиной, облокотился о стол. Оглянулся через плечо. Пират даже не разделся полностью, только штаны приспустил. Надел резинку, прижался головкой к анальному отверстию и медленно толкнулся внутрь. Марисэ вцепился в край стола, вспомнил, что надо расслабиться, и получилось далеко не сразу. Сзади довольно мурлыкнули, погладили одной рукой по ягодице, а вторую положили между лопаток и надавили. Наёмник прижался грудью к столешнице и почувствовал первый медленный толчок. Выдохнул через рот, морщась, и встал на цыпочки, приподнимая зад. Ваас двинул тазом уже сильнее и тяжело вздохнул, рука переползла сначала на бок, погладила, а затем оказалась на плече.       В этот раз привыкается как будто быстрее. Марисэ разжал веки и приподнялся на локтях. Висок всё ещё болел после двух ударов, внутри тоже засела тупая ноющая боль, обхватившая голову, как повязка. У него всё-таки сотрясение. Ну ладно, до свадьбы заживет. Виновник поплатился за это возможностью ходить. Так ему и надо, гандону штопаному.       Ваас обхватил наёмника рукой и устроил ладонь на горле, сжал пальцы. Толкался сильно, выбивая из своего подопечного стоны раз за разом. Стол принялся помалу отодвигаться от резких движений, а потом громко стукнулся о стеллаж. Оттуда на пол свалилась алюминиевая ёмкость, гильзы со звоном рассыпались по полу.       В дверь кто-то постучался. Марисэ вздрогнул, крепко сжавшись, Ваас аж застонал. Пришлось остановиться.       — Ваас?.. У тебя всё в порядке?       Помяни солнце, вот и лучик. Это был голос Леопольда. Вот что ему тут всралось именно сейчас?!       — Да блять, — раздраженно выдохнули сзади, — Лео, свали! Я занят!       Ваас вернулся к своему занятию. Марисэ не смог сдержался и застонал. Отлично, теперь Лео знает, чем именно его начальник занят…       От зада к паху распространялось приятное густое тепло, накатывающее мелкими волнами. Марволо со всей силы схватился за стол, поверх правой руки тут же сомкнулись тисками пальцы главаря пиратов. Горячая кожа накрыла спину. Ваас смазанно поцеловал поверх лопатки и направился к плечу, продолжая двигаться. Начал постанывать, значит, приближается к финишу. У Марисэ от этих звуков чердак срывало вместе со стенами, словно в десятибалльный шторм. Грудина скоро должна была лопнуть и вывалить наружу бешено колотящееся сердце. Ваас вдруг замер внутри него, принялся покрывать поцелуями плечи и шею сзади. Марволо подставился под ласку, а затем обернулся и поймал голодный взгляд, пронзивший его до самого зрительного нерва. Вместо яркой радужки зияли провалы зрачков — там Марисэ и остался.       — Попроси меня, Марисэ. Не стесняйся.       Над ним прошептали заклинание с его именем. Конечно, он слушается.       — Пожалуйста, — исступлённо, — не останавливайся, Ваас…       Пират толкнулся в него один раз, потом ещё один. Марисэ сглотнул слюну, снова обернулся. Было жарко и самую малость неловко. Пульс стучал в ушах, в паху до предела скрутили пружину. Пират смотрел, ухмылялся.       — Ваас, — голос приватира звучит несчастно, — пожалуйста, ну не мучай меня…       Ваасу нравится его мучить. Он же садист. До одури сексуальный садист. Однако сейчас помиловал — и заставил кончить без единого прикосновения к члену. Как в прошлый раз, снова обхватил любовника поперек горла рукой и дотрахал до собственного оргазма. Почти зарычал в конце, и Марисэ на пару секунд показалось, что он ебётся с тигром.       — Мне нравится, что ты зовёшь меня, когда кончаешь, — проворковали в ухо. — Хотя такими темпами придётся взимать плату с лагеря за прослушивание...       Он что, опять звал его?.. Марисэ даже не заметил. По-е-бать.       Ваас вышел из него, снял резинку и привёл в порядок штаны. Марволо устало привалился к столу, тяжело дыша, затем повернулся. С члена капало. Брюки валялись в ногах, зацепившись за обувь, и он с трудом натянул их по влажной коже обратно. Пират выключил свет, потом взял его за руку и потащил в свою спальню. Рухнул на матрас, скинув только обувь, и принялся восстанавливать дыхание. Марисэ почесал репу, а затем свалился рядом и свесил ноги, чтоб не испачкать подошвой. Кровать полуторная, так что они лежат очень близко друг к другу, соприкасаясь плечами.       Уже совсем стемнело. Из окон проливалось немного серебряного света от космического спутника, неустанно создающего приливы и отливы. Глаза постепенно привыкали.       — Я так и знал, что ты пиздишь.       Ваас полез в задний карман за сигаретами, посмотрел с непониманием. Вскоре до него дошло.       — Толку от того, что ты всё знаешь, если нихуя с этим не делаешь.       Голос его звучит слегка сдавленно. Наверное, после такого кардио болело в груди.       Марисэ аж не нашелся, что сказать. Он подозревал, что Ваас попытается залезть на него ещё до того, как смоет всю кровь, но тот проявил чудеса выдержки и залез после.       Пират чиркнул спичкой о фосфорную полоску, освещая комнату маленьким оранжевым огоньком. Поверхность глаз вспыхнула яркими бликами и тут же потухла. Марволо смотрел, тоже захотел курить.       — Пепельницу достань. Под кроватью.       Он свесился с постели и поморщился от нового укола боли в голове. Пепельница стояла у ножки возле изголовья, была оборудована из нижней половины пивной банки. Марисэ отдал запрашиваемое и лёг обратно с тяжелым вздохом. Надо идти к себе, но прежде он хочет кое-что разузнать.       Ваас сделал первую затяжку, выдохнул дым. Лежал себе, отдыхал и выглядел крайне довольно, как большой котяра, спиздивший с прилавка целую рыбину. Ещё б замурлыкал, говнюк. Потом он почувствовал на себе взгляд и повернул лицо, а Марволо не стал отводить глаза. Пират вставил фильтр ему в рот, и Марисэ втянул воздух, не сводя взгляда с Вааса, от жеста приятно защекотало затылок. Монтенегро вдохнул никотин со смолами сам, потом снова протянул ему. Курение оттянуло сон за шкирку, отрава проникла в кровь и погладила по макушке прохладным дуновением.       — Мне надо идти, — выдохнул Марисэ вместе с дымом.       Пират оглядел его оценивающе, потом закатил глаза.       — Нихера подобного.       И снова протянул сигарету. Марволо помедлил, а затем осторожно вынул её у начальника из руки, затянулся и сбил пепел.       Ваас не хочет, чтоб он уходил. Дохуя хочет, конечно.       Почему?       — Обувь сними, — командует он, — почувствую на кровати песок — пизды дам.       Пф. Хуя он уже дал, только пизды для полного счастья не хватало. Марисэ вздохнул с возмущением, но расшнуровал берцы и снял их. Монтенегро положил руку себе под голову, вздохнул и заёрзал, устраиваясь удобнее, будто ящерка на нагретом булыжнике.       И что теперь? Сказку на ночь расскажет?       — Что смотришь? — спросил он, поймав на себе взгляд. — Сказку хочешь? С этим не ко мне.       Колдун ёбаный. Марисэ всерьёз подозревает, что пират обладает даром чтения мыслей.       — Чего ты добиваешься?       Ну правда, чего он добивается? Что всё это значит? Только усложняет и без того нелёгкую жизнь. И так проблем дохуя, теперь ещё вот с этой разбираться.       — Ну что ты, как маленький, — произнёс Ваас устало, затушив бычок.       И больше ничего не добавил.       Было глупо спрашивать. Приватир знал, что на вопрос не ответят.       Ему передали пепельницу, чтоб поставил обратно. После этого Ваас перевернулся на бок и наклонился ко второму человеку в постели, но вдруг застыл буквально в дюйме от лица. Вдохнул, прикрыл свои метёлки и мазнул сухими губами по скуле, держа за подбородок. Выдохнул теплом в щеку, потёрся наждачкой щетины о лицо, потом снова тронул губами уже рядом с носом. По шажку топтался, как дикую лошадь приручал. Марисэ прикрыл глаза, поймал чужой вздох, Ваас поймал его губы. Прижался, придерживая за челюсть горячими пальцами, Марволо шумно вдохнул носом и ответил. Шеф коротко лизнул по губам, и он послушно раскрыл рот, впуская язык внутрь, загипнотизированный. Монтенегро просунул одну руку ему под шею, Марисэ осмелел и обнял вокруг плеч, зажмурился со всей силы.       Ваас изучает его медленно, вдумчиво, как наткнувшийся на новый биом, и парень трещит по швам. Подстраивается, льнёт, становится беззащитным со всех флангов. Аж не верится, что может так сильно увлекаться. Они целуются в темноте какое-то время.       Ощущения… нормальные. В смысле, ничего ужасного. Небо не разверзлось над ними, кровать не провалилась в преисподнюю. Поцелуй, как поцелуй, только бородка время от времени проходится по коже щёткой.       С Дейзи было совсем по-другому, и щетина или гладкость кожи не при чём. До наёмника доходит, что он вспомнил о Ли впервые с момента возвращения. Только днём поцеловался с ней, а ночью уже переспал с Ваасом. Крутит шашни и с нашими, и с вашими. Казанова хренов. Джейсон не имеет и малейшего представления, насколько оказался точен.       Крутит ли он шашни с Ваасом? Или это Ваас крутит с ним шашни? Лео сказал, что у того к нему слабость… и что получается, оказался прав? Или Монтенегро руководствуется банальным вожделением?       — Наконец-то ты перестал строить из себя недотрогу, — негромко говорит он, отстранившись.       Это прозвище уже набило оскомину. Марисэ вздохнул немного раздражённо, поджал припухшие губы.       — Ваас, я… я не строю из себя недотрогу. Я не гей, ясно?       Начальство прыснуло, словно он сморозил какую-то глупость. Марисэ думал, что его сейчас будут переубеждать, но пират сказал другое.       — И я не гей. Видишь, Марисэ, мы оба не геи. Не пыжься так, amigo, пупок развяжется.       Эти слова, наверное, должны были принести ему облегчение, однако этого не произошло.       — Я тогда вообще нихуя не понимаю.       Ваас цокнул языком и посмотрел снисходительно, с налётом усталости.       — Посмотрите на этого учёного, всё ему надо понимать. Может, ты вообще сдохнешь завтра. И всё равно интересуешься одной хренью.       Он не «интересовался одной хренью». Просто любил подходить ко всему как к объекту исследования, с помощью рационализации старался контролировать окружающее. А сейчас всего лишь хотел понять, что стоит за поползновениями к его персоне.       — Если ты меня не сдашь, то не сдохну.       Ваас тонко улыбнулся, рассматривая его лицо.       — Может, не сдам, — протянул он, — а может, и сдам... Зависит от твоего поведения.       В его голосе была отчётливая игривая нотка. Марволо тяжело вздохнул, отвёл взгляд.       — Собираешься меня шантажировать? Либо я вдобавок ко всему ещё и сплю с тобой, либо звоночек Хойту, так?       Начальник отклонился немного назад, фыркнув, затем покачал головой с таким видом, будто он сморозил полнейшую хуйню.       — Блять, Марисэ, ты вообще не всекаешь, когда с тобой флиртуют? Как всё запущенно.       Наёмник поморщился и ничего не ответил, почувствовал себя очень глупо. Он же всю жизнь только и делал, что флиртовал с мужиками.       Ну что, ещё раз попробовать разжиться разрешением уйти? Или Ваас по-прежнему упёрся, чтоб его подопечный сегодня спал тут?       — Можно, я уйду? Хочу спать.       Монтенегро прекратил нависать сбоку, улёгся. Потом пригрёб к себе за талию и устроился удобнее, закинув на него одну ногу, руку так и оставил на животе, а голову устроил рядом с плечом. Марисэ всё это очень смутило, однако он не стал брыкаться, наоборот, остался лежать, боясь даже пошевелиться, и опять прислушивался к ощущениям. Было неловко, было необычно, даже тошно. Ваас вёл себя нехарактерно, Марисэ не привык его таким видеть. И уж тем более не собирался привыкать.       — Спи, кто тебе запрещает.       Да, по-прежнему упёрся. Ну и ладно, бля, какая разница, где спать, сегодня Марволо устал просто пиздецки — на соломе бы заснул. Рано проснулся, потом катался туда-сюда, помогал Дейзи, вечером Рудольф дважды ухерачил его головой о капот, а ещё позже трахнул Ваас. И трахнул-то хорошо, падла, во всех смыслах: и до оргазма довёл, и задница теперь болела вдобавок к голове.       Ваас сразу же принялся источать тепло, как включённый на максимум радиатор. Большая кожаная печка с могавком. Марисэ протянул руку за подушкой, чувствуя, что глаза буквально слипаются.       — Ну чё ты вошкаешься, бля, — буркнули ему.       — Хочу подушку твою занять, раз уж ты ею всё равно не воспользовался, — нахально произносит наёмник. — Знаешь, это полезно, когда тебя о капот уебали, держать голову выше уровня тела. От отёка помогает.       — От отёка помогает, — перекривлял Ваас его.       Марисэ это проигнорировал и просунул подушку себе под голову. Через пару минут боль действительно чуть ослабла. Теперь, когда опасность умереть от отёка мозга снизилась, можно было и засыпать.