Из огня да в полымя

      Разбудила упавшая на грудь рука. Марисэ сначала непонимающе хлопает глазами в темноте, пытаясь сориентироваться, где вообще находится, а потом вспоминает.       Он опять в кровати Вааса. И сам Ваас тут: дрыхнет, взвалив на него правую клешню. Марисэ вздохнул. Он же вчера остался спать у него. Это начинает казаться настораживающей тенденцией.       Надо сваливать. Он аккуратно приподнимает с себя руку, намереваясь встать и так же тихо ускользнуть в своё бунгало, как в прошлый раз, однако Монтенегро сразу просыпается и крепко хватает за запястье.       — Куда?       Реагирует буквально через долю секунды после пробуждения, да и голос у него почти не сонный. Как будто всю ночь притворялся, что спит, ты посмотри.       — К себе.       — Отказано. Спи, бля.       — Но…       — Спи, сказал, — повторяют с большим раздражением.       Рука опускается поперёк груди, Ваас со вздохом устроился на его плече, надулся в лопатках, затем медленно сдулся. Марисэ понимает, что сейчас его тоже не пустят, разве что он начнёт отстреливаться из базуки.       — Дай хоть перевернуться, спина затекла, — через несколько секунд произносит приватир.       Это великодушно позволяют. Марволо поворачивается на бок, спиной ко второму человеку в постели, и поджимает ноги в коленях. Ваас снова роняет руку на него и притягивает к себе за рёбра. Больше не шевелится, только надувает-сдувает свой воздушный мешок.       В спину сразу же стало очень тепло, в поясницу тепло, в задницу тепло, вокруг груди тоже тепло — в общем, жарко. Можно почувствовать, как живот начальника пиратов вздымается при каждом вздохе. Это уже чересчур.       А вчерашнее, значит, было не чересчур?       — Ты чё делаешь?..       — Ничё, — бурчат в макушку. — Спи уже, ёбана-рот.       Он так и делает: закрывает глаза, пытается заснуть. Сон возвращается очень быстро. В спину тепло, в затылок тепло, вокруг рёбер медведь — чем не снотворное?       Снится Дейзи.       Она улыбается, в синих глазах пляшут бесята. Тянет за руку вверх, Марисэ идёт за ней по лестнице почти в полной темноте. Он оказывается на втором этаже в доме Эрнхардта, в розовой спальне. Там абсолютный беспорядок, всё перевёрнуто вверх дном, пол усыпан игрушками и вещами. Только кровать осталась нетронута — туда его и толкают.       Марволо приземляется на лопатки, уже возбуждённый донельзя. Ли почти что запрыгивает сверху, ёрзает на нём, он хватает её за бёдра, оглаживает вверх к талии, чувствует пальцами тёплую нежную кожу на боках. О, как же он по этому скучал…       — Какой нетерпеливый…       В её голосе незлая насмешка, глаза ярко блестят, почти сияют изнутри. В штанах тесно. Дейзи приподнимается с него, в последний раз поёрзав по стояку, затем расстегивает на нём ремень.       Она уверена в себе, невероятно хороша, потрясающе смотрится из ракурса, в котором Марисэ оказался. Он поднимает руку, гладит её по щеке. Дейзи сначала целует его пальцы, потом несильно прикусывает зубами. Ловко справляется с ремнём и молнией на штанах, вынимает член из белья наружу. Наклоняет голову, обхватывает тёплыми губами, облизывает мокрым языком головку, а рукой ласкает яички. Бляха-муха…       Марволо откидывается назад, закрывает глаза и стонет. Ли определённо знает, что делает. Чередует язык и губы, потом помогает себе рукой. Кудесница…       — Дейзи… — исступленно выдыхает Марисэ.       Он крайне близок к оргазму, хочет предупредить её, но она вдруг сжимает ладонь вокруг члена несколько сильнее, чем нужно. Добавляется второй голос.       — Что ещё за Дейзи, блять?        Марисэ распахивает глаза.       Уже совсем светло. Он приподнимается на локтях и видит Вааса. Тот продолжает двигать рукой по члену, как ни в чём не бывало, второй толкает в грудь, чтоб лёг обратно.       До наёмника доходит. Его окунает в стыд напополам с растерянностью.       — Ваас, ты что устроил… Прекрати!       — Нет.       Монтенегро наклоняется к его лицу, целует в губы, рука на члене не останавливается. Марисэ не в силах противиться, стонет прямо в поцелуй, а буквально через четверть минуты кончает пирату в ладонь.       Блять, он просто невыносим. Впрочем, после сонного утреннего оргазма нет особого желания возмущаться, гормоны делают своё хитрое дело. Марволо, конечно, мог бы сказать, что нехуй его трогать и чтоб Ваас не обольщался, но в него упирается хитрый взгляд в обрамлении завитых ресниц, и он закрывает рот. Начальство обтирает руку о край простыни и опускается сбоку, продолжая смотреть и улыбаться каплю насмешливо. Под его глазами хочется поежиться, как хватанувшая лимонного сока устрица.       — Ты, блять, просто невыносим, — бурчит парень.       Ответной ухмылкой можно осветить половину лагеря.       — Да? А вчера ты меня очень хорошо выносил, причём на всю длину.       Марволо одновременно давится рвущимся наружу смехом и смущается ещё больше. Отворачивает голову, не в силах выдержать желто-зелёного взора, горячего, словно солнце в зените.        Он оказался здесь уже трижды. Как там?.. Первый раз — это случайность, второй — совпадение, третий — закономерность. Джейсон Лагви сказал бы, что не стоит думать «оказался». Он не «оказался здесь» по щелчку пальцев или взмаху волшебной палочки, а сам приходил в эту спальню. Какого хрена? Да вот ради классного секса, например. Марисэ не врёт себе, что после двух лет отношений с рукой ему не хочется вспомнить, каково это, трахаться с живым человеком. Его только смущает, что первым подвернулся именно ебанутый мужик, не понимающий слово «нет».       Ваас вытаскивает его в реальность. Перелезает через него, тащится ко шкафу и потом возвращается на место. Наёмнику на живот приземлились два фольгированных саше: одно квадратное, второе прямоугольное. Он растерянно смотрит, приоткрыв рот. Вздыбленный член начальства сложно не заметить.       — Ты что… снова…       — Да.       Ваас надевает резинку и вскрывает второе саше с лубрикантом. Марисэ пропускает момент, когда ещё можно было сбежать, и чувствует внутри себя сразу два мокрых от смазки пальца. Не отказывает. Ваас пристраивается у него между ног, потом подхватывает парня под колени, а сам почти с лёгкостью входит сразу на всю длину. Щиколотки Марисэ оказываются у него на плечах, тот выглядит невероятно смущённым, прячет глаза в ресницах.       После вчерашнего Марволо довольно растянут, принимает его легко. Ваас опускает руку и гладит хорошенькие губки, скачущий вверх-вниз кадык под нежной кожей. Любовник шумно дышит ртом, жмурится и запрокидывает голову назад, очень скоро из его горла начинают вылетать невероятно приятные по тональности стоны.       Пират любуется им, жадно всматривается в каждую деталь. Марисэ это видит, смущается ещё сильнее.       — Не смотри на меня так... — не выдерживает он.       — Что такое? Может, мне нравится на тебя смотреть?       Ему пиздец как неловко, вот что.       — Прекрати... меня смущать, — получается шепотом.       Сверху хмыкают. Усмехаются по-доброму, смотрят довольно и жадно. Потом Ваас накрывает его глаза ладонью, слегка наклонившись, и оставляет руку так, продолжая двигаться. Марисэ от этого жеста просто выпадает в прострацию. Запрокидывает голову назад, хватает ртом воздух, стонет. Когда глаза закрыты, действительно не стыдно лежать под пожирающим взором главаря. Пусть съест хоть целиком, не прожевывая.       Ваас наклоняется ещё больше, сгибая любовника пополам, и прижимается губами к приоткрытому рту. Марисэ отвечает на поцелуй, двумя руками схватившись за его шею. Такой чувственный и послушный... Крышесносно красиво.       — Ваас…       И когда так зовёт по имени, тоже красиво. Исступлённо. Почти шепотом.       Монтенегро кончает с громким полустоном-полурыком, уткнувшись лицом в беззащитное горло. Марисэ опускает ноги, и пират устраивает голову на тяжело вздымающейся груди. Сердце бьётся под ухом, этот звук почему-то очень успокаивает. Марволо рассеянно водит по взмокшей спине шефа кончиками пальцев. От него пахнет сексом, по́том и чем-то молочно-сладковатым, наверное, такой аромат у его кожи. Ваасу нравится.       Он избавляется от резинки и заглядывает в глаза. Марисэ смотрит в ответ по-прежнему смущённо — но теперь ещё и как будто нежно.       — Опять ты меня трахнул...       Его голосок не звучит хотя бы каплю недовольно по этому поводу.       — Как наблюдательно, — не удерживается пират от подколки. — Такими темпами ты скоро начнёшь понимать, что с тобой флиртуют, даже до того, как я начну тебя раздевать.       Марволо прыснул, а потом мелко затрясся под ним от рвущегося наружу смеха. Ваас крепко сдавил его обеими руками вокруг торса, вжавшись лбом между рёбер. Резко перехотелось вставать и вообще куда-либо идти.       — У тебя сегодня выходной, — сообщает начальник.       Марисэ смотрит на него из-под густых ресниц, чуть приподняв голову. Возникло желание потрогать их, узнать, а такие же ли они шелковистые на ощупь, какими кажутся.       — В честь чего это?       В честь того, что Ваас хочет провести с тобой время, ебучий ты тормоз. Однако ответ ему дают куда более политкорректный.       — В честь того, что тебя о капот уебали, дурень.       Это ведь тоже правда.       Марволо издаёт глубокомысленное «а», кладёт руку под шею и вздыхает. Лежит так некоторое время и лениво моргает, как сонный кот. Затем второй рукой тянется под кровать, на ощупь ищет пепельницу и ставит себе на грудь. Ваас свесился с кровати и достал из валявшихся на полу штанов Марисэ сигареты.       — У тебя зажигалка лучше, чем та, которой я хотел поджечь Джейсона, — будничным голосом подмечает пират, выдохнув дым в сторону.       Марисэ удостаивает его странным взглядом: удивлённым, сомневающимся и смущённым одновременно.       — Не думал, что ты будешь говорить о Джейсоне через пять минут после того, как меня трахнешь, — выдаёт он.       — Ревнуешь?       Парень закатывает глаза.       — О да, мучительно. Щас сдохну просто.       Ваас курит, разглядывает его. Марисэ тоже курит, смотрит в потолок. Он крайне хорош с сигаретой в губах. Однако лучше всего выглядит, когда жмурится от удовольствия и пылко шепчет имя начальства.       Монтенегро осторожно сбивает пепел, потом скатывается с наёмника на бок. Кладёт руку тому на живот, на пробу поглаживает расширяющуюся книзу дорожку чёрных волос. Получает встревоженный взгляд, запястье перехватывают.       — Мне, конечно, льстит твоё внимание, Ваас, — начал Марисэ отдалённо знакомой фразой, — но действительно хватит. У меня всё болит, бля. Что за пиздец у тебя вместо либидо…       — Это всё твоя вина, — открещивается пират, ничуть не смутившись. — Лежишь здесь такой конфетный, сигаретку посасываешь в чём мать родила. Провоцируешь.       Однако не настаивает, руку убирает.       — Конфетный? — с замешательством спрашивает приватир. — Ну ты даёшь... От меня разит, как от уличной проститутки.       — А меня это устраивает. — Главарь жмёт плечом.       Марисэ долго смотрит на него. Ваас ждёт назойливого вопроса в духе «Чего ты добиваешься?», тот почти пробегает по лицу подопечного строкой, однако остаётся не произнесённым.       — Что ещё за Дейзи?       Теперь была очередь Монтенегро задавать вопросы.       — Девушка старшего брата Джея, — поясняет англичанин с явной неохотой.       Пират вспоминает: он застрелил его перед тем, как отпустить среднего Броди. Надо было стрелять обоих. А может, и вот этого соблазнительного засранца тоже — потому что теперь неясно, что с ним делать.       — А ты у нас, значит, объедками мертвецов не гнушаешься?       Марисэ смотрит на него, как на дебила.       — Как у тебя язык поворачивается такую мерзость нести, — говорит он сердито. — Объедки, охуеть…       И продолжает курить. Между бровей залегла складочка, которая всё никак не проходила.       — Какие мы нежные, бля!       — Не нежные. — Подчинённый поморщился, качнув головой, и сделал затяжку. — Просто я гораздо высшего мнения о женщинах. Если бы не женщина, нас бы с тобой не было в принципе.       — У нас тут феминист завёлся, ну охуеть теперь. Плакат сам нарисуешь или тебе помощь нужна?       Марволо вздыхает, словно вагон угля разгрузил. Смотрит недовольно и каплю непонимающе.       — Ваас… просто прекрати, пожалуйста. Это тебя не касается. Какая тебе разница вообще?       И действительно, какая ему разница. Марисэ всё равно лежит в постели с ним, а не с Дейзи. Нашёл, до чего доебаться.       От необходимости отвечать спасает стук в дверь.       — Скоро вернусь, лежи.       Приватир пожимает плечами. Ваас поднимается на ноги, бросив бычок в пепельницу, и натягивает штаны. Бросает ещё один взгляд на Марисэ, лежащего в его постели, и с довольной лыбой чешет открывать.       В комнате беспорядок: их шмотки лежат у стола, банка с гильзами, бумаги и доски от сломанного ящика валяются на полу, а по дивану разбросан медицинский инвентарь.       — Ваас, ты ещё спишь? — чуть громче спрашивают снаружи.       Он открывает дверь, которую даже не запер на ночь.       — Что случилось, Лео?       — Я насчёт Рудольфа.       — Прямо с утра настроение портишь, — раздраженно сетует главарь. — Что уже с этим гандоном?       — Я наложил ему гипс, — осторожно произносит хирург. — Сделал, что смог, но в здешних условиях… Он скорее всего останется инвалидом, Ваас. Либо всю жизнь будет мучиться от боли при ходьбе. И то, это наступит только месяца через два или даже три. Ты... погорячился.       Ах, погорячился? Погорячился он, значит? Пусть, бля, благодарит всех богов, что не отправился рыб кормить! Чтобы какой-то дохуя возомнивший о себе инженер безнаказанно мог ему врать? Идти против его приказов?!       — Скажи спасибо, блять, что тебе труп в лазарет не принесли! — процедил начальник. — И не читай мне тут лекции, Лео. Погорячился, бля! Ему ещё очень повезло, что я вернулся, иначе он был бы размазан по стенке ровным слоем, ясно? Можешь быть свободен. Занимайся поиском коляски, раз тебя это так беспокоит.       Лео смотрит ему за плечо. Ваас оглядывается и видит Марисэ с новой сигаретой во рту, облокотившегося плечом о косяк. Из одежды на нём только штаны и обувь, футболка-то здесь лежит. Почему-то Монтенегро чувствует, что успокаивается. Даже приятно на душе стало.       Марволо не постеснялся высунуть нос из его спальни при ком-то ещё, надо же. Наверняка уже половина базы знает, что новенький отныне под персональным протекторатом лидера. К вечеру узнает и вторая, однако это… не совсем то.       Леопольд вдруг хмыкает. Усы шевельнулись, выдавая улыбку.       — Ты до сих пор не один, — охуенно наблюдательно подмечает врач, — что ж ты сразу не сказал…       — Не переживай, — тут же говорит Марисэ, — я всё равно уже ухожу.       Вот говнюк хитрожопый, нашёл способ улизнуть. Догадывается, что при свидетелях его не остановят. Он проходит к своей футболке, поднимает её с пола, затем морщится, как от боли, и прикладывает ладонь к виску. Одевается. Ваас отходит в сторону, пропуская его на улицу, и лекарь делает то же самое.       — Ваас, тебе не кажется, — начинает тот, убедившись, что наёмник достаточно далеко, — что ты чере-…       Ваас перебивает на полуслове.       — Мне кажется, что ты лезешь не в своё дело, — холодно сообщает он. — Свободен, Лео.       Хирург достаточно умен, чтобы не спорить, и уходит.       Нужно будет послать группу на следующий аванпост. Башковитого Бена и ещё парочку стрелков. Нехуй без дела сидеть, работы — как говна. А Марисэ пусть отдыхает, у него же травма.