Джуто.
Джуто.
Джуто.
С уст слетает удивленный вздох. Его глаза наконец встречаются с пунцовыми напротив, когда он перестает разглядывать изумрудные макушки деревьев вдалеке. Ирума слышит довольный хриплый вздох со стороны, когда в растерянности смотрит на парней. —Эй, колись.—Аохитсуги тычет в бок, а попадает точно в сердце. Уголки его губ расплываются в хитрой улыбке, когда он двигает к себе стул, садясь рядом с партой Ирумы. Бусуджима остается на своем месте: опирается бедрами на парту сзади, упираясь в нее руками за своей спиной. Он склоняет голову вбок с неуловимой улыбкой, когда видит Джуто таким. Но он даже не планировал скрывать, особенно от них. Его уголки губ приподнимаются, а глаза сияют новым блеском, стоит ему только произнести имя Доппо. —Да, мы теперь встречаемся.—гордо заявляет юноша, музыкальными, совсем тонкими пальцами поправляя очки. Он довольно ухмыляется, слыша со стороны Саматоки мычание с нотками наигранной заинтересованности. —Не понимаю, зачем тебе сдался этот второгодка. Забитый он какой-то, дерганный. Похож на…—Парень вглядывается в недовольное лицо Ирумы напротив и затыкается. Шутка, что чуть не слетела с его губ, могла бы стать большой ошибкой, и он вовремя осекся. Джуто хмурится, немного опустив голову, из-за чего очки немного съезжают вниз по переносице. Изумрудные глаза злобно сверкают, глядя в алые напротив, и Аохитсуги заминается, отводя взгляд в сторону. —Сам ведь бегаешь за первогодкой, Саматоки.—подмечает Рио, завидев растерянность товарища. —Только чтобы надрать ему зад! Блондин яростно доказывает что-то, раздраженно вздыхая, скалясь и чуть-ли не рыча. Бусуджима прикрывает глаза, наигранно кивая, что выводит его из себя еще больше. Пока они ведут дискуссию о юноше с гетерохромией, Ирума возвращается к своим прежним мыслям, оставляя их. Он с улыбкой пялится в никуда, вспоминая яркие локоны волос, стеклянные глаза и нежную улыбку.***
Холодные руки нежно оглаживают спину, пальцы очерчивают узоры между лопаток сквозь тонкий жилет. Неторопливо они спускаются ниже, проходясь по предплечьям, локтям и запястьям, достигая ладоней. Невесомый поцелуй остается на румяных щеках. Трепет и нежность прикосновений Джуто идеально подходили для хрупкого тела и, пожалуй, души Доппо. Старший склоняет голову вбок. Темные пряди скользят по лбу, подгоняемые летним ветром. Бледная рука тянется к его лицу, открывая обзор на изумрудные зеницы, когда он убирает волосы с его лица. Кажется, даже спустя месяц он все еще смущался публичных прикосновений Джуто. Он то и дело переплетал их пальцы в коридоре, а иногда лишь свои на его животе, когда обнимал юношу со спины. В пустых классах его губы обжигали кожу, без стеснений блуждая по его подбородку, щекам и скулам. С уст Доппо в такие моменты слетали дрожащие вздохи, когда биение собственного сердца заглушало нежный голос. Однако его ласки не были принудительными или давящими. Сначала легкое прикосновение, которым он выпрашивал одобрительный кивок со стороны младшего, а уже после оставлял на краснеющих щеках поцелуи. У Каннонзаки же в животе все сводило и крутило. Его сердце трепетало, разгоняя тепло по всему телу, начиная от мест, куда его целовал Ирума, и заканчивая кончиками пальцев на ногах. Но и старший не оставался без ласок. Юноше нравилось дотрагиваться до его нежных рук, обводить кончиками пальцев сухожилия и костяшки. Еще проявлял интерес к отточенным вырезам на его лице: касался скул и челюсти снизу, обводил большим пальцем подбородок, ведя руку ближе к уху. А перед важными тестами он вжимался в него, крепко обвивая руками тело Джуто, рвано дыша в плечо. Поздние встречи уже давно стали обыденными. У Ирумы, как образцового отличника, время находилось только поздно вечером. Когда он приходил к знакомому ограждению на отшибе улицы, где его всегда терпеливо ждал Каннонзака. Тогда они могли допоздна гулять по ночным улицам. Неоновый свет отражался в лазурных глазах, так и маня к себе для очередного поцелуя в уголок губ. Для прогулок Доппо всегда выбирал безлюдные улицы, пускай в их районе таковых было немного. Его больше привлекали скромные прилавки и пекарни, нежели яркий свет небоскребов. Тогда он с неуловимой ноткой тоски смотрел на закрытую кондитерскую, даже не подозревая, что Джуто принесет ему на следующий день его любимую выпечку. В их отношениях каждый находил для себя что-то свое. Каннонзака видел в нем свое спасение. Он чувствовал, как от тревожности не оставалось и следа, стоило музыкальным пальцам Ирумы коснуться его мимолетно. Казалось, что он не мог дышать, не ощущая аромата его вишневого парфюма; не мог заснуть ночью, не получив короткое «Спокойной ночи» с кроликом в конце.Что находил Джуто?
Он никогда не скажет.
Но больше не отпустит.
Он не пришел? Сердце забилось, как птица в клетке, когда пунктуальный Джуто не пришел на назначенное место — школьные ворота. Его глаза бегают по округе, желая выцепить из толпы каштановые пряди. Дыхание сбивается, прерываясь на каждом неполном вдохе. Грудь вздымается и опускается. Он чувствует, как давление внутри могло сломать его ребра. —Аохитсуги-се…—Доппо закашлялся, стоило старшему выдохнуть сигаретный дым в его лицо. Он машет ладонью, отгоняя темные клубы ядовитого дыма. —Саматоки. Не изощряйся, — Пунцовые глаза холодно блеснули, разглядев панику в стеклянных зрачках напротив.—Чего тебе? —Ты ищешь Джуто, да? —низкий голос раздается за плечом блондина, когда он распознает в юноше возлюбленного их друга.—Он говорил, что заскочит в музыкальный клуб, попросил нас не ждать его. В пустых коридорах раздаются беспокойное стучание каблуков школьной обуви. Волосы спутались и лезли в глаза, а щеки покрывались бардовым румянцем от беготни. Дверь распахивается с характерным хлопком, и пение сладкого голоса прерывается, а вместе с ним и вся мелодия. —Доппо-чи? —Хифуми удивленно смотрит на потрепанного друга, не обращая внимания на раздраженный вздох Дайса, который нервно сжимает барабанные палочки. Юноша с русыми волосами рядом с Изанами внимательно осматривает Каннонзаку, пронзительным взглядом заглядывая чуть-ли не в самую душу. —Наверное, он за Ирумой, —попадает точно в цель, заметив, как заинтересованно смотрит младший. Его выдавали раскрытые от удивления глаза.—Он одолжил у меня ключи от кабинета с фортепиано. Легкая мелодия струится из щели приоткрытой двери. Нежная и глубокая, ведущая пальцы Ирумы по клавишам. Из распахнутого настежь окна льется свежий воздух, лаская каштановые пряди. Каннонзака чувствует, как музыка легким прикосновением к его душе снимает всю тревогу. Он всматривается в умиротворенное лицо, стараясь разглядеть изумрудные глаза. Спину держит ровно, локти раздвинуты в стороны, а пальцы ловко перекладываются с клавиши на клавишу, придерживаясь свойственного песне легато. —Джуто…—в непривычной манере зовет его по имени, когда мелодия плавно стихает. Он видит, как плечи юноши вздрагивают. Увлеченный процессом, Ирума не только забыл про время, но и не заметил присутствия возлюбленного. —Прости, Доппо…я немного заигрался. Уголки его губ дергаются в неловкой ухмылке, и его глаза щурятся в приветливом жесте. Однако, завидев беспокойство младшего, он немного меняется в лице. Тихий свист ветра прерывают неспешные шаги в сторону фортепиано. —Почему ты не говорил мне о том, что играешь? —И в правду… Его веки расслабляются, когда с уст срывается неслышный вздох. Он потирает переносицу и устремляет взгляд в чистое небо за окном. —Доппо, я расскажу тебе. Когда я только перевелся в старшую школу, у меня появился семпай. На тот момент мы с Саматоки и Рио уже были друзьями, но с ним все было по другому. Он стал моим лучшим другом, а не просто наставником. Он показал мне все, чего так не хватало моей душе. К тому же он тоже метил в полицейских и помогал мне с учебой. Знал, как тяжело мне приходится сохранять статус отличника, будучи первогодкой. Но он исчез. Бесследно. Словно его никогда не существовало. Я не смог докопаться до истины, но могу быть уверен в том, что его убили. Пожалуй, мой семпай был слишком самоотвержен. То чувство долга и справедливости в нем я ценил больше всего. Но это и погубило его. Он узнал то, чего не должен был. Джуто пробивает дрожь. Ледяной взгляд устремляется куда-то сквозь небо и облака, когда кончики его пальцев слегка подрагивают. Казалось, что сейчас он оступится и канет в холодной пропасти. —Мне жаль. Дрожащий голос возвращает его к реальности, когда тонкие пальцы Доппо сжимают его плечи. Они нежно скользят вверх, достигая челюсти, и задирают голову старшего, заставляя изумрудный лед его зениц растаять. Ирума широко распахивает глаза, смотря в лазурные напротив. Уголки его губ дергаются, расплываясь в беспокойной улыбке. И это забавляет Джуто. Пытается успокоить его… —Знаешь, Доппо, —музыкальные пальцы накрывают его руки, не убирая их со своего подбородка, —Я понял, что предела прекрасному нет, когда встретил тебя. Я понял, что видел не все.И я понял, что ничуть вы с ним не похожи.
В кабинете раздается скрип стула и удивленный вздох Доппо, больше походящий на стон. Джуто нежно переплетает их пальцы одной рукой, пока вторая проходится по его спине и остается на талии. Он прижимается своими губами к бескровным напротив, закрывая глаза. Тяжелое дыхание младшего ласкает слух, а от его крепкой хватки на плечах у Ирумы все замыкает. —Я действительно люблю тебя...Спасибо за все, Доппо.—снова повторяет его имя, оставляя еще один поцелуй на алеющих от прошлого губах, блестящих от влаги. Они стоят у открытого окна, когда ветер ласкает щеки и забирается мурашками под рубашку. Несмотря на спокойную улыбку и блики в его глазах, он слышит тревогу в голосе, такую свойственную ему в последнее время.