Сердце песчаной бури

Эва смотрела на его лицо: гораздо бледнее обычного, приобретшее какой-то болезненный зеленоватый оттенок. Хвала Ра, Изис успела вовремя. Охотники, подхватив своего господина, отнесли его прямо в покои, избегая мест, где могли встретиться люди в столь поздний час — сплетни были ни к чему. Положили на ложе и вышли, оставив стражу у дверей. Эва проследила за ними, но ничего не сказала, лишь про себя отметила, какими боязливыми взглядами они наградили Изис прежде чем без слов покинуть покои. Шезму склонилась, послушала ритмичные удары сильного сердца и тяжёлые хриплые вздохи. — Мама. — негромко окликнула ее Изис. Эва посмотрела на нее и с удивлением заметила в ее руках маску шезму. — Откуда? — Реммао дал. — коротко пояснила она. — Действуй, времени мало. — Но… Эва приняла маску, задумчиво проведя пальцами по нагретой пластине. С чем ей придётся столкнуться в голове Амена? Как отреагирует его подсознание? Она колебалась, кусая губы и глядя на его беспокойное даже в беспамятстве лицо. — Мама! — поторопила Изис. Голос ее вопреки привычной саркастичности был полон беспокойства и страха. — Действуй! Ты же видишь, ему становится только хуже. Изис спрятала собственные холодные руки, умолчав о своем состоянии. Каждое мгновение промедления — и ее рождение может и не случиться вовсе. Эва, в последний раз кивнув своим мыслям, глубоко вдохнула, надевая маску и склоняясь над Аменом. Она спасет его, а дальше — будь что будет… Перед глазами все померкло. Когда чернота рассеялась, Эва обнаружила себя в длинном пустом коридоре, уходящем в никуда. Помещение это было богатым: высокие потолки, расписанные стены, широкие проходы. Кажется, это был дом состоятельных вельмож или вовсе дворец фараона, наверное, где-нибудь в Мемфисе. Времени, чтобы разглядывать роскошное убранство у Эвы не было, ей необходимо незамедлительно найти Амена. Она обернулась и тут же подпрыгнула на месте, заметив прямо перед собой незнакомую черноволосую женщину. Молодая женщина стояла позади нее, с прямой осанкой и мягкой улыбкой на лице. Ее руки, сложенные вместе под животом, прятались в воздушных складках белого роскошного платья. — Простите, госпожа, а вы… Кто? — Я живу в его подсознании уже много лет. Кто ты, Эвтида, мне известно. Ты тоже живёшь в его разуме и сердце. Черные глаза незнакомки были добрыми, но очень печальными. От этого взгляда Эве стало неловко и тоскливо одновременно. Она лишь рассеянно кивнула на слова собеседницы и задала новый вопрос. — Госпожа, вы не поможете найти мне эп… Амена? — Я помогу. Но ты должна будешь пообещать мне кое-что. — Все, что угодно, госпожа. — Спаси его, Эвтида. И сбереги. Ты отличаешься от прочих шезму, так стань же ему не местью, а оберегом. — Откуда вы знаете, что я…? Женщина улыбнулась. — Ты забыла, Эвтида? Мы находимся в его подсознании. Все, что знает он, знаю и я. А сейчас следуй за мной. — она махнула изящной рукой, унизанной браслетами и кольцами. Эва и впрямь забыла, что она в чужом разуме — такой реалистичной показалась ей собеседница. Обычно люди, появляющиеся во снах заказчика вели себя предсказуемо и довольно шаблонно — все их действия были заранее расписаны разумом управляющего сном человека, порой, жесты и слова повторялись. Все люди и места подсознания всегда были слегка окутаны лёгкой дымкой, что свидетельствовало о том, что все происходящее — нереально. Разум Амена же выдавал удивительно детализированную картинку и такую же спутницу, в чьих словах и движениях была осмысленность и осознанность. Эва, следуя за женщиной, про себя отмечала, как неуловимо, но столь ясно было ее сходство с Аменом — интонации, голос, жесты. Шезму не знала, что и думать. Они пересекли темный коридор и оказались в просторном светлом помещении, откуда ветвями расползалась вереница похожих друг на друга коридоров и проходов. Женщина на секунду остановилась и покрутила головой, чуть хмурясь. — Что такое? — обеспокоенно спросила Эва, неосознанно прижимаясь ближе. Странная проводница была единственной, кто внушал ей чувство безопасности в этом месте. Не успела женщина ответить, как в проемах показались охотники — их белые плащи хорошо виднелись в полумраке. Обнажив оружие, они кинулись к ним. — Бежим! — крикнула женщина и, схватив Эву за руку, бросилась в один из коридоров. — В-вы объясните, что происходит? Почему мы должны убегать от них? Эва в силу особенностей профессии бегала хорошо, однако незнакомая обстановка, резкие повороты и плохое освещение сбивали с толку. — Это охотники. — коротко пояснила проводница. — Подсознание Амена распознало твое вторжение и будет защищаться. — Что они нам сделают? Мы же во сне… — Они убьют. Поверь мне, умирать во сне — точно так же, как и в реальной жизни. А в следующий раз тебе вряд-ли удастся так же легко проникнуть в его голову вновь. Они петляли узкими и широкими коридорами, проходами, галереями и комнатами, Эва набегу продолжала удивляться точной детализированности убранства вплоть до самых незначительных и мелких предметов интерьера. Наконец они вбежали в большой зал, плотно закрывая за собой тяжёлые резные двери. — Что дальше? — Дальше — прямо. — кивнула незнакомка, и Эва проследила за ее взглядом. Дальше был обрыв, уходящий в черную непроглядную бездну. — К-как? — Эвтида, ты хорошо слушала Изис? Эта ловушка, а значит, одна из форм защиты сознания. Амен искусен в этом, и сделал свой разум практически неуязвимым. — Но как нам тогда пройти через это? Есть какой-то обходной путь? — Нет. Выйдешь за дверь — тебя тут же схватят охотники, которые, к слову, скоро будут здесь. И эта бездна им не станет преградой. — …Не станет преградой… — задумчиво повторила за ней Эва. — То есть, пересечь пропасть могут только те, кто не желает зла хозяину сна? Но как мне доказать это? Произнести какую-то клятву? — Ты мыслишь в верном направлении, Эвтида. Однако тут нужны не слова, а намерения. Чистота твоих помыслов. Вот, что главное. — И… Если я буду думать о том, что хочу помочь Амену, я пройду? Женщина ничего не ответила. Она ступила вперёд к самому краю и сделала шаг. Эва затаила дыхание, но ее спутница лишь пожала плечами и пошла дальше. Шезму пораженно наблюдала, как она словно плыла по воздуху, легко пересекая пропасть. Вскоре ее изящная фигура скрылась в полумраке другого берега. Эва, собравшись с духом, сделала шаг в бездну, зажмурив глаза. Но не последовало ни падения, ни свиста ветра в ушах, ни удара. Переведя дыхание, девушка осторожно открыла глаза, и набравшись храбрости, глянула вниз. Она парила над пропастью: ступнями она ощущала невидимый мост, чувствовала опору, но под ногами совершенно ничего не было кроме гулкой пугающей пустоты. Эва почувствовала, как от этого жутковатого вида у нее начинают трястись колени и она поспешила отвести взгляд. Ощущая, что страх с каждым мгновением становится всё сильнее решимости, шезму бросилась бежать со всех ног. Наконец она выбежала на другой берег, где ее уже ждала ее спутница. Она ободряюще улыбнулась и указала рукой на следующее помещение. Эва выдохнула, чувствуя, как от напряжения ее бросает то в жар, то в холод. — Какое теперь испытание? После той бездны мне уже ничего не… Из темных углов большого зала послышалось злое утробное рычание. — …страшно. — закончила она убитым голосом. На свет вышли огромные черные псы, с зубастой мордой шакалов и жуткими светящимися глазами сов. Они скалились, рыча на незванных гостей, и с их острых зубов капала кровожадная слюна. — Ну, Амен, ну и фантазия у тебя… — жалобно проскулила Эва. — Не бойся, Эвтида. — спокойно сказала незнакомка. — Они не тронут. Дай мне руку. Шезму протянула женщине руку, и та, взяв ее, бесстрашно двинулась вперёд. Собаки и впрямь рычали, подскакивали на месте, щелкали пастью, но не нападали. Эва шла, боязливо оглядываясь — за спиной уже не было видно дверей, через которые они вошли, лишь непроглядный мрак. Они вышли из второго зала, оставив позади псов и оказались перед длинным коридором, в котором клубилась тьма. Эва краем глаза заметила, как вздрогнула ее спутница. Тьма эта и впрямь показалось шезму неприятной, опасной и чужеродной. Веяло от нее холодом. — Куда дальше, госпожа? Женщина указала рукой на коридор. — Туда. Но этот путь ты пройдешь сама. Дальше я идти не могу. — Что? Почему? — Эта тьма — то, что пришло за Аменом из внешнего мира. То, что ему не в силах одолеть самостоятельно. А если беспомощен он, то беспомощна и я. Я не смогу пройти, это не пустит меня к нему. — А я? — Ты обладаешь волей и разумом, не охваченными этой напастью, тебе под силу преодолеть последнее испытание. На, возьми. Женщина протянула горящий факел, непонятно как и откуда взявшийся у нее в руках. — Теневые сущности боятся света. Это поможет тебе. Эва взяла огонь в руки, ее спутница по-новому оглядела горящий факел и удовлетворенно улыбнулась каким-то своим мыслям. — Он горит… Это хорошо… — Откуда вы знаете, что теневые сущности боятся света? — задумчиво пробормотала девушка, и внезапно ее поразила догадка. — Вы тоже шезму! Не так ли? — Была когда-то. — ответила женщина, печально улыбнувшись. — Амен… Убил вас? — Нет. — Но… Раз вы шезму, то почему вы в его голове? — Ты тоже шезму, но ты в его сердце. — усмехнулась незнакомка. — Никогда не задавалась вопросом, отчего он так хорошо их выслеживает и определяет? Эва отрицательно покачала головой. — Потому что связан с ними кровно. Кровь — вот что помогает ему чувствовать их. — Вы хотите сказать, что и меня тоже…? — Догадывался, подозревал, но окончательно убедился, когда ты раскрылась. Это был очень смелый поступок, Эвтида. Амен оценил его, поверь мне. А теперь ступай, времени мало. — А если факел вдруг потухнет? — Не потухнет. — Отчего же? — Огонь в нем подпитывается искренними чувствами. Желанием помочь, готовностью жертвовать, любовью… — А вдруг моих чувств недостаточно? Что, если я пришла с недобрыми намерениями? — Если бы ты пришла с недобрыми намерениями, то не я бы встречала тебя. Иди. И скажи Амену, что я люблю его. Впрочем, он это и так знает… Произнеся последние слова, женщина растворилась в воздухе, послав мягкую улыбку Эве на прощание. И перед шезму осталась только тьма. Эва покрепче перехватила тяжёлое древко факела и бесстрашно шагнула вперёд. Первое, что она почувствовала ступив за темную завесу, это оглушающая тишина. Не было да и не могло быть слышно ни дыхания, ни стука сердца — ведь сердце у Ка было таким же бесплотным, как и все тело. Эва шла медленно, ощупывая краем своих сандалий пол под ногами и для надёжности вытянув руку вперёд, хотя даже с факелом она не могла разглядеть кончики собственных пальцев. Неожиданно что-то холодное и скользкое коснулось ее плеча. Шезму вскрикнула и обернулась, но за спиной никого не было или ей так казалось. Яростно махая факелом из стороны в сторону, Эва пыталась отогнать то, что могло стоять в глубине этой тьмы. Девушка продолжила пятиться боком, пока в какой-то момент не наткнулась на шершавую стену. Почувствовав под собой опору, Эва устало привалилась к ней. Идти было трудно — она ничего не видела и не слышала, и временами ей казалось, что она не в силах дышать и что выхода отсюда ей никогда не найти. Словно чувствуя ее мысли, огонь дрогнул и сделался тусклее. Эву накрыла паника. — Нет! Нет, пожалуйста! Только ты меня не бросай в этой темноте. Амен! — закричала шезму. — Если ты меня слышишь, дай знак, умоляю… Эва чувствовала как бесплотные щеки заливают такие же эфемерные слезы. Огонь дрожал, вторя ее невесёлым мыслям. «Я должна идти. Я должна, иначе он погибнет… Мы оба… И Изис…» Собравшись с силами, Эва оттолкнулась от стены и продолжила путь. Она шла довольно долго, и отовсюду ей мерещились голоса, что звали ее, чудились прикосновения призрачных рук, шепот, взгляды. Спустя время, когда звуки вокруг превратились в один нескончаемый крик, сквозь тьму обессилевшая Эва увидела дребезжащий слабый свет. Она бросилась бежать к нему. Шезму выбежала, упав на колени в песок и едва не выронив факел. Последние несколько шагов были самыми трудными — тьма, разозлившись, не желала ее отпускать из своих цепких лап. Девушка опустила голову, переводя тяжёлое дыхание. — Эва? Она подняла взгляд. Перед ней стоял Амен, обеспокоенно протягивая ей руку. — Как ты здесь оказалась? — Я… Шла за тобой. Та госпожа, что встретила меня, помогла дойти. Амен улыбнулся. Тепло и искренне, совсем не так, как обычно. — Ты очень храбрая, Эвтида. И я безмерно благодарен за твою самоотверженность. — И ты не злишься, что я шезму? — спросила Эва, принимая его руку и поднимаясь с колен. Амен вздохнул. Заправил за ухо упавшую темную прядь волос Эвы. В этом жесте было столько искренности и нежности, что у девушки защемило сердце. Она никогда не видела его таким… Простым? Без всех чинов и званий, без масок и напускной строгости. Она видела его внешнюю оболочку, но никогда — душу. А сейчас видит, и ей нравится то, что она наблюдает. — Разве я могу злиться на тебя? Ты моя спасительница. Но мы об этом ещё поговорим. О том, почему ты скрыла, почему не рассказала… — Интересно, почему же я не рассказала сразу Верховному Эпистату о том, что являюсь шезму… Очень невежливо с моей стороны. — проворчала Эва. — Не ерничай, Эвтида. Тебе не к лицу. — Тогда давай выбираться отсюда. Чем больше мы медлим — тем сильнее тьма. — Эта завеса не пускает, удерживает меня внутри моего же разума. — кивнул Амен, указывая на черноту. — Тогда тебе повезло, что с тобой есть шезму. Если помнишь, теневые сущности боятся света… А у нас целый факел. Идём! — Эва ободряюще улыбнулась, хотя у самой от страха скручивало все нутро. Взявшись за руки, они шагнули в бездну. Эву выкинуло из сна в реальность как щенка в холодную воду. Она потерла пульсирующие тупой болью виски и приподнялась с пола, на который, видимо, слетела не так давно. Изис тут же оказалась рядом, помогая матери подняться. — Ну как все прошло? Они вдвоем подошли к кровати на которой лежал Амен. Эва отсчитывала удары собственного сердца, и затаив дыхание, глядела на его лицо. Она не помнила, что произошло в том коридоре. Они шли так долго, а тьма была такой густой, что факел едва мог осветить их лица. И эти голоса, нескончаемые голоса, сводящие с ума. Когда они были уже близко к выходу, их настиг страшный вихрь: он разъединил их и раскидал по разным сторонам. Эва в последний момент успела сунуть Амену в руки факел, а после разъярённая тьма выкинула ее из его сна. Шезму склонилась ближе, чутко слушая чужое дыхание. Неожиданно белые ресницы дрогнули, и Амен открыл глаза.