Лисёнок в клетке

Ноги хотели бежать, но Сынмин оставался на месте. Он только вышел из школы, надеясь, что теперь сможет хотя бы немного расслабиться, но Джуён был другого мнения. Он уже давно не вытворял ничего запрещённого, да и сейчас просто играл в волейбол с другими школьниками, но воспоминания о разбитом окне были слишком свежи. Хотя и окно уже год было целым, успело даже запылиться так же, как старые, почти не выбивалось из их ровного строя. Но каждый раз, когда мяч доставался Джуёну, Сынмин напрягался и переставал дышать. О сдвинулся с места только когда кто-то толкнул его в плечо. Он прошёл несколько метров и снова остановился совсем близко к площадке, на которой играли подростки. Наверное, выглядел он неважно, потому что ближайший к нему парень косился странно. — Сынмин, давай к нам? — мяч приземлился аккурат между Джуёном и ещё одним незнакомым Сынмину парнем. Они оба побежали ловить его, потому что в их команде недоставало игрока, но в итоге встали друг напротив друга, не понимая, кто из них должен играть. Ли посмеялся над их неудачей, в тот момент и заметив одноклассника, застывшего неподалёку. — Пойдёшь? — оставлять свою команду без двух игроков было рискованно, но длинноволосый подбежал к Сынмину, намереваясь затащить его на поле силой. — У меня дел много, — О покачал головой и не удержался от едкости. — Спасибо за тему, которую ты мне выбрал. — Тему? — переспросил Джуён. Его уже окликали сокомандники, успевшие проиграть новый раунд. — Ты про тот проект что ли? Его же сдавать не скоро. — Это вам не скоро, а мне сегодня нужно было, — Сынмин поморщился. — А ты тему такую мне выбрал, я не понимаю ничего. — Позвонил бы мне, — сказал Джуён так, будто это было само собой разумеющимся. — А ты что, эксперт что ли? — фыркнул Сынмин. — Немного. Команда Джуёна проиграла ещё два раунда подряд. В спину длинноволосому парню посыпались оскорбления и обвинения в предательстве, но он продолжил стоять на месте. — Выглядишь уставшим, — подметил он, на что Сынмин мог только закатить глаза. О только что назвал причину своей усталости, ему стоило бы идти домой, чтобы поскорее от неё избавиться, но он ждал, что скажет Джуён. — Сыграй с нами. А потом я помогу тебе с докладом. Сынмин сомневался. Ему потребовалось ещё полминуты, крики ребят, проигравших очередной раунд, и, наконец, рука Джуёна, тянущая его на поле, чтобы согласиться. Стоило сделать это раньше. Хоть ноги и не послушались его сразу, а сердце, отвыкшее от физической нагрузки, грозило разорвать грудную клетку, О отдал бы всё на свете, чтобы продолжить играть даже после того, как заметил у выхода из школы учителя физики. Ноги подкосились, и парень чуть не пропустил мяч, подал его другому игроку так криво, что тот почти упал, перекидывая его через сетку. Настроение пропало, будто последние сорок минут стёрлись из жизни подчистую. Чувство страха и тревоги заполнило голову и грудную клетку. Снова нарываться на выговор не хотелось, значит, надо бежать, пока учитель увлечён разговором с коллегой. — Джуён, мне пора, — он ринулся к рюкзаку, оставленному на краю поля, и побежал прочь, надеясь остаться незамеченным. Все обещания Джуёна насчёт проекта забылись, поэтому, почувствовав на плече чужую руку, уже был готов получать наказание от учителя за то, что играет в волейбол вместо учёбы. Но это был Ли. Он молча пошёл рядом, пока Сынмин не замедлился, боязливо озираясь по сторонам. — Ты чего убежал? — наконец поинтересовался он. — Там физик был. Я не хочу ему на глаза попадаться, — пробормотал Сынмин. Успокаивая себя тем, что учитель не будет бежать за ними намерено, он опустил голову и пнул первый попавшийся камень ногой. Джуён повторил за ним и до О вдруг дошло, откуда у него появилась эта привычка. Недовольный одноклассник делал так каждый раз, когда книжник пытался чего-то от него добиться. — Почему? — Он бы опять начал свою песню про доклад, задачки, друзей, — Сынмин фыркнул, а не получив ответа, посмотрел на одноклассника. По искоркам интереса в его глазах можно было догадаться, что он ждёт объяснений и О пересказал все события пятницы на одном дыхании. Он не хотел, но слова сами лились изо рта. Его заносило, когда речь зашла о неприятностях, которыми он не мог поделиться просто так. Оказалось, что делиться ими с живым человеком даже приятнее, чем объяснять свои проблемы несмышлёному котёнку. Эмоции в человеческих глазах менялись, в то время как кошачьи выискивали только новый повод повеселиться. — И вроде здорово, что ты мешать перестал, но получать за свои ошибки, оказывается, намного противнее, — слова повисли в воздухе и не вытеснялись молчанием, внезапно наступившем после. Сынмин больше не видел чужих глаз. Они спрятались за длинными волосами, но по очередному камню, полетевшему вперёд, Сынмин понял, что сказал лишнего. Он промотал фразу в голове, пытаясь понять, что именно задело парня и хотел было извиниться, но Ли опередил его: — И где ты ошибся? — возмутился он. — Он не может принуждать тебя выполнять этот доклад раньше. Особенно для того, чтобы нагружать тебя физикой. — К сожалению, Книга даёт ему такую возможность, — грустно усмехнулся Сынмин. — Но Книга же… Он не договорил. Его грубо перебила сигнализация машины, в которую секунду назад прилетел камень. Нельзя было сказать точно, кто его пнул, но Сынмин застыл, сразу же подумав на себя. Не успел он отдохнуть от наказаний, ему прилетит новое. — И чего ты встал? Побежали! У Сынмина случилось дежавю, потому что его снова тянули за руку. Они свернули на первую же улочку на своём пути, перебежали дорогу на красный, забежали в крошечный парк. Джуён, особо не думая, запрыгнул в какие-то заросли, отчего Сынмин возмущённо вскрикнул, но с его лица никак не хотела сходить глупая улыбка. Когда Ли обернулся на крик, его губы тоже были раскрыты в широком оскале. Делать что-то «не то» сегодня было легко и приятно. — Не умирай только, — усмехнулся длинноволосый, валясь прямо на траву. — Сам-то, — Сынмин ещё умудрялся стоять, упираясь руками в колени, но дышал так же тяжело, как и одноклассник. Джуён глухо рассмеялся, всеми силами стараясь не задохнуться, а О хотел застрять в этом моменте навсегда. Пусть со слезящимися глазами, горящими лёгкими и зудящими ногами, но с улыбкой на лице. Ему этого не хватало, и сейчас он готов был на коленях умолять Ли вытворить что-нибудь, чтобы они сбежали от этого вместе. Лишь бы этот день был бесконечным. — Падай уже, — прикрикнул Ли, похлопывая по траве рядом с собой. Сынмину хватило одного взгляда на пожухлую траву и грязь, чтобы поморщиться и встать прямо. — Ты хоть видел, в чём ты лежишь? Я не хочу пачкать форму, — фыркнул он, хмурясь, хотя внутри ещё бушевало радостное возбуждение. — Ты бы себя видел! Тебе эта грязь уже ничего не испортит, — парень сел, смешно жмурясь от солнечного света. Он оценивающе осмотрел одноклассника, который взлохматил волосы, стараясь выглядеть лучше. — Стало хуже. — Зачем тогда вообще повёл меня через эти заросли? — О закрутился на месте, стараясь осмотреть самого себя. На первый взгляд в нём ничего не поменялось, одежда разве что помялась, но это же мелочь. — Хочешь, чтобы я был некрасивым? — Я не говорил, что ты некрасивый, — протяжно возразил Джуён. Сынмин посмотрел на него с сомнением, но ничего не сказал. Да и не смог бы, потому что в голове стало пусто. Можно ли это считать за комплимент? Ли, тем временем, довольно резво поднялся, видимо, полностью оклемавшись после внезапной пробежки. Он закинул руку на сынминово плечо, и тот чуть не упал на землю от неожиданности. — Так что ты там, в докладе, не понимал? — он побрёл куда-то вглубь парка, немедленно начиная долгий рассказ. Несколько секунд ушло у Сынмина только на то, чтобы понять, что Джуён действительно говорит умные и, кажется, правильные вещи. Хотелось засмеяться и придумать самую остроумную в жизни шутку. Ведь каждый человек, живущий в этом мире знает, что Сынмин не справляется с Книгой, а Джуён до невозможного тупой. Как и любой другой двоечник-эгоист. Стало горько. Если все знают эти две истины, почему тогда Ли прямо сейчас рушит одну из них, а Сынмин просто идёт рядом? Идёт рядом и вслушивается, потому что сам снова не справляется. Ему снова нужен Ли Джуён, чтобы идти дальше. — Я хотел извиниться, — Джуён вдруг опустил взгляд и шагнул в сторону. Потом вернулся, но не положил руку на чужие плечи, не понимая, куда себя деть от смущения. — За то, что мешал тебе. Я больше не буду. — Хорошо, — Сынмин растерян. Он посмотрел на одноклассника и впервые за его монолог слушал внимательно, хотя тому больше нечего было сказать. Книжник уж точно не ждал, что парень извинится. — Ладно. — Ко мне отец пришёл в выходные. Ему вообще нельзя выходить из того района, но если он и выпрашивал разрешения, то ради чего-то важного и ко мне ни разу не приходил, — начал оправдываться парень, не поверив, что его так легко простили. — И рассказал мне… кое-что. Блять, я не знаю, как объяснить, просто мне правда жаль, что я тебе мешал. Я не хочу, чтобы с тобой тоже случилось такое. Снова из-за меня. — Ты же понимаешь, что ни в чём не виноват? — перебил его Сынмин, смотря так серьёзно, что мог бы обрушить бетонную стену взглядом. — В смысле, в том, что случилось с твоим отцом. — Так ты знал? — изумился Ли. Он зашипел, зарылся пальцами в волосы и оттянул их. — Как ты вообще меня терпишь тогда?! Я вёл себя как ублюдок, а ты и слова мне не сказал! — Сказал, вообще-то. — Это просто выражение! — Сынмин никогда не видел Джуёна таким. Длинноволосый был в отчаянии и сокрушался так искренне, что книжнику стало некомфортно. Из-за него люди не должны чувствовать такие бури негативных эмоций. — Как ты вообще всё ещё рядом со мной ходишь? — Ты обещал помочь с докладом. Джуён рассмеялся. Получилось глухо и невесело, но парень хотя бы прекратил рвать на себе волосы. Сынмин потянулся к его макушке, чтобы поправить выбившуюся прядь, а Ли вдруг зажмурился, будто готов был принять на себя удар. — Так ты простишь? — спросил длинноволосый через несколько секунд после того, как получил почти что бережное расчёсывание своих волос вместо удара. Он выглядел как ребёнок, съевший на одну конфету больше, чем было положено. Всё было так нереально, что воспринимать ситуацию всерьёз было сложно. Сынмин подумал, что он спит. — Прощу. — Спасибо. Оба замолчали. Ли было не по себе и пока он шёл такой растерянный и искренний рядом с Сынмином, тому в голову не пришло ни одного случая, за который на него можно злиться. Хотя, конечно, их было много. — Так, теперь мы будем друзьями? — уточнил О. Джуён посмотрел на него как на сумасшедшего. — Ты всё ещё хочешь со мной дружить? — Да, конечно. Двух слов казалось слишком мало. Они не передадут, как сильно Сынмин стал зависим от Джуёна. Они не выражают всего, что Сынмин мог бы сказать. Он чуть не выпаливает, что так и не отказался от Ли, как от книжного друга. Это лишнее, да и не единственная причина оставаться рядом, как понял Сынмин через секунду. Парень открыл рот, чтобы объяснить свои чувства чем-то красивым, чтобы Джуён всё понял сразу, но слова не находились или казались недостаточными. «Я хочу с тобой дружить» «Я хочу, чтобы ты был рядом» «Я не хочу, чтобы день заканчивался» «Я не хочу, чтобы ты уходил» «Мне кажется, что я влюблён» Сынмин закрыл рот. Дыхание перехватило, а на лице уж точно появился румянец, который парень старательно пытался прогнать, пока Ли не заметил. Он бы непременно сразу всё понял, если бы поднял глаза и увидел розоватые щёки, а потом засмеял бы, снова начал бы издеваться, испортил бы жизнь О окончательно. А всё потому, что Сынмин не смог удержать контроль, опять не справился с обязанностями, влюбился в Джуёна, как младшеклассница. Влюбился. Он повторил слово про себя, пытаясь найти в голове опровержение его причастности к жизни. Он не должен влюбляться, тем более в Джуёна. Но пока мозг пытался отречься от чувств, глаза пожирали длинноволосого парня. Пальцы дрогнули от желания снова коснуться его, сердце забилось быстрее, заполоняя всё тело пониманием, как сильно Сынмину не хватало Джуёна в последние дни. Его ребяческой глупости и искрящихся глаз. Сынмин почти зависим, прокручивает в голове сегодняшние «побеги», всё ещё стоя перед источником своего счастья и дрожа от мыслей о влюблённости. Он готов был простить Джуёну всё, а потом волчком вертеться вокруг него, делать всё, чтобы тот обращал на него внимание. Чтобы не отказывался дружить. Но, даже не смотря на книжника, Джуён делал именно то, чего боялся Сынмин. Забормотал неразборчиво, нахмурил брови и пулей унёсся прочь. Сынмину захотелось взвыть от одной мысли, что Ли мог извиняться совсем не потому, что ему стыдно, а чтобы избавиться от О, потому что понял всё сам и намного раньше книжника.

~~~

Понедельник казался Сынмину прекрасным сном, даже с учётом окончания их с Джуёном прогулки. Даже если бы Ли прямо в том парке начал издеваться над ним, высмеивать, силой повёл бы к машине, чтобы показать её владельцу, кто оставил на ней царапину, Сынмин, не думая, согласился бы променять последующие дни на ту прогулку. Прошло всего два дня, но по ощущениям они длились вечность. Вечность, за которую О успел вернуться на месяц назад, снова почувствовать себя самым отвратительным книжником в мире, не справляющимся с элементарными задачами. Физик вызнал, что парень не сдал доклад. Хотя Сынмин сдал, даже успел получить по нему почти высший балл, но было слишком поздно. Ему устроили лекцию по поводу важности выполнения обещаний и дали дополнительные задания. Будто это могло помочь ему с обещаниями или чем-то ещё. Но тогда у него не было сил даже закатить глаза. Они покинули тело так стремительно, что парень успел только удручённо выдохнуть и извиниться вполголоса, стараясь не разрыдаться. Обычно, он мог дотерпеть до дома, чтобы выплеснуть, эмоции в своей комнате, но сегодня было тяжело не думать о плохом. Сынмин мог винить в этом только понедельник, подаривший слишком много хорошего, но от воспоминаний становилось хуже. Парень спрятал лицо в ладонях, чтобы никто не увидел ни единой слезы на его лице. Ему нужно успокоиться до начала урока. Чужой взгляд лёг на плечи неподъёмным грузом. О тихо застонал, думая о том, что не выдержит этого. Кто мог на него смотреть? Любопытный Джисок, Хёнджун, которому снова надо помочь с Кваком, Чонсу, который хочет прогнать его для разговора с Ханом? Или весь мир, чувствующий слабость и готовый разорвать его за это на клочки? Уроки тянулись бесконечно долго и запоминались только навязчивыми мыслями. Даже их думать было тяжело, они были прикованы к черепной коробке цепями, едва могли пройти расстояние до предназначенной им части мозга. Под конец дня Сынмин окончательно ушёл в себя, вышел из класса на автомате, пока в голове было одновременно пусто, тесно и шумно от гремящих цепей. Тревога из вежливости звала его за праздничный стол тишины и умиротворения, за которым уже не было свободных мест. Для него обещали освободить стул, но парень всё равно оставался чужим. Осознав, что он зашёл в пустой класс, подросток разочарованно зашипел. Желание ударить стену из-за очередной неудачи появилось в голове раньше, чем понимание, в чём заключалась неудача. Глухой, но громкий стук разнёсся по зданию, наверняка привлекая кучу внимания. От этого Сынмин захотел расплакаться только сильнее. Он снова чувствовал себя униженным и слабым, виноватым перед всем миром. — Ты чего? — Джуён появился из неоткуда, смотрел то на одноклассника, то на стену, наверняка разрывающуюся изнутри от обиды за незаслуженный удар. — А ты? Зачем пришёл? — рявкнул боксёр-самоучка, чувствуя, как голос готов сломаться от подступающих слёз. — Хотел убедиться, что всё нормально. Зачем ты вообще на второй этаж свернул? Сынмин вздрогнул и оглядел класс. Он совсем не похож на кабинет художественного клуба. Парень огорчённо зашипел и закрыл лицо руками, надеясь успокоиться. Он собирался идти домой, но уже на автомате направился к Джисоку. Правда, ошибся этажом. Да и не предупреждал парня, что захочет поговорить с ним снова. О вспомнил, как видел макушку Квака, пока спускался на злосчастный второй этаж. — Сынмин, всё в порядке? Книжник оторвал ладони от лица, но не увидел Джуёна. Он не сразу понял, что плачет, стал моргать так быстро, как только мог и втирать влагу в щёки, смущаясь молчания со стороны Ли. Может, ему стоило бы сбежать, добраться, наконец-то, до дома, остаться одному, чтобы снова найти в себе силы идти дальше, делать задания по физике… — Ты злишься? — Да, чёрт возьми, я злюсь! — парень сорвался на крик. Говорить тихо он не мог, голос не слушался его. Зато с криком в его тело пришла ярость, кровь забегала по телу непривычно быстро, мышцы сами собой напряглись. В стену прилетел очередной удар. И ещё один. Сынмин, будто озверев, развернулся к первому ряду парт со всей силы откинул стол куда-то в сторону. Он не следил за тем, что делал. Он ждал, что Джуён закричит, остановит его, но тот лишь смотрел непрерывно, как книжник разносит школьную комнату. В разные стороны летела мебель, книги, тетради, школьный рюкзак. О казалось, что прошла всего секунда, а его силы уже закончились. Он опустел, как банка из-под газировки. Он всё ещё плескался где-то на дне, хотел выпустить на свободу больше злости, чтобы ощутить спасительную лёгкость, но уже не мог. Ноги подкосились, парень осел у шкафа, единственной мебели, над которой он не был властен, и зажмурился. Он не хотел знать, что происходит за темнотой его век. Он не хотел знать, что он натворил, как на него смотрит Джуён. Он хотел домой. Отдохнуть, поиграть с котёнком, всё ещё безымянным, потому что всерьёз называть его Джуёном было стыдно, а других идей не было. Он мог бы прогуляться до дома по парку, в который раньше выходил на пробежки перед уроками, когда силы били из него ключом. Потом появился Ли и забрал все силы. Сынмин вскинул голову, посмотрел на Джуёна, намереваясь разозлиться ещё сильнее, чтобы найти немного сил. Ли молча расставлял парты по местам. Теперь О слышал каждый удар и скрип, с которым мебель передвигали по классу. Слёзы продолжали литься из глаз, пока в голове крутилось два вопроса. «Почему» и «зачем». На этом мысли оканчивались, будто вытекая из глаз вместе с влагой. Сынмин вздрогнул, когда одноклассник сел рядом. — Если ты на меня злишься — скажи, — попросил он непривычно серьёзно и твёрдо. Сынмин всхлипнул. — Я всё ещё чувствую вину. Особенно, когда ты… в таком состоянии. Книжник снова всхлипнул. На большее его просто не хватало. Джуён начал говорить что-то ещё, кажется, извинялся, но Сынмин только повернулся к нему и уткнулся в плечо. Длинноволосый замолчал, вслушиваясь в участившиеся рыдания. — Ты не виноват, — парню потребовалось несколько минут, чтобы начать говорить. Он хрипел севшим от плача голосом, не отрываясь от чужого плеча. — Ты не мешаешь, а я всё равно не справляюсь. Ты не виноват. — Виноват, — прошептал Ли в пустоту. Он выкрутился кое-как, чтобы поддерживающе похлопать одноклассника по плечу, там и оставил руку. Теперь они молчали. Сынмин мочил чужую школьную форму последними слезами, Джуён поглаживал его по спине, пока думал о чём-то своём. — Я многое испортил? — О отстранился резко, стал осматривать класс замыленными глазами. — Тебе лучше? — перебил Ли, получая в ответ растерянный взгляд. Сынмин замычал и глубоко вздохнул, всерьёз пытаясь понять. — Да. Ему действительно стало спокойно. Хотелось ещё долго сидеть, уткнувшись в плечо Джуёна и ни о чём не думать. Сейчас это казалось наилучшим способом отдохнуть, но смущение пришло слишком не вовремя. Что думает Ли, наблюдая за этими резкими сменами настроения и потерей контроля? Сынмин покосился на него, думая о том, что на чужом лице во всю цветёт отвращение. Но Джуён был спокоен, смотрел с сочувствием и немым вопросом. «Чем я ещё могу помочь? Просто скажи.» Сынмина подбросило в воздух от этого взгляда. Дыхание сбилось, и парень подскочил на ноги. Живот наполнился бабочками, голова закружилась. Он никогда ещё не чувствовал таких приливов нежности и тепла, ему казалось, что если он посмотрит в эти болтливые глаза, то не сможет сдержаться, зацелует одноклассника прямо тут, не переставая благодарить. За то, что относится к нему хорошо просто так, за то, что так сильно изменился. Ему уже давно пора домой, делать домашнее задание, решать задачки, убирать беспорядок, сотворённый котёнком. Лишь бы не осознавать собственные чувства. — Тебя проводить? — Сынмин снова всхлипнул и едва смог сдержать завывания в себе, совершив главную ошибку в своей жизни. — Не надо, — прошептал он, не смея отвести взгляд от глаз Джуёна. В них плавал всё тот же вопрос, взрывающий всё новые и новые петарды в груди О. Сынмин влюблён по уши и теперь не может отрицать это. Ему пришлось приложить слишком много усилий, чтобы разорвать зрительный контакт. Он вышел из класса, вытирая с лица уже высохшие слёзы, пока сердце надрывалось, умоляя его вернуться.

~~~

— Сынмин! — парень вздрогнул и, наконец-то, оторвал взгляд от Джуёна. Хёнджун смотрел на него странно, наверняка, заподозрив неладное, но, решив не заострять на этом внимание, потянул одноклассника из кабинета. Он продолжил свою речь, когда они оказались в школьном туалете. Не самое приятное и приватное место, по мнению Сынмина, но выбирать не приходилось. — Спроси у Джисока про любовную линию. Парень переспросил. Конечно, он понял, о чём его просили, но мозг завис от чужой прямоты. В голове всплыли мысли об одном человеке, который, на самом деле, и не покидал сынминову голову последнюю неделю уж точно. Сынмин постарался забыть о Джуёне и вслушаться в сбивчивое объяснение Хёнджуна. Он говорил, что ещё может попытаться найти с Гаоном общий язык и, может, стать его второй половинкой, если в Книге есть хоть что-то об этом. Но мысли утекали в другое русло. У самого Сынмина про любовь ещё не было ни слова. Он не знал, радоваться этому или нет. О не мог представить, как ухаживал бы за какой-нибудь прелестной девушкой, думая о Джуёне. Но, может, он и не влюбился бы в него, если бы ему нужно было обращать больше внимания на девушек. С каждой повторённой в голове фразой о чувствах к длинноволосому парню Сынмин всё больше хотел приложиться головой о стену. Он должен забыть это как страшный сон, не подогревать влюблённость постоянными мыслями о ней. Он должен быть сильнее этого. Может ли Джуён оказаться его будущим парнем по сюжету? — Чёрт, — зашипел Сынмин. Хёнджун, которого он только что перебил, поднял брови. Книжник извинился и пообещал поговорить с Джисоком, но за остаток дня это обещание чуть не выпало из его головы. В ней остался только Джуён.

~~~

— Я спешу, прости, — Сынмин вздохнул и поник. Джисок забросил портфель на плечо и покосился на одноклассника. — Ладно, если что-то важное, скажи быстро. — Не уверен, что быстро получится, — усмехнулся О. Квак сомневался, поджал губы, несколько раз посмотрел на часы. — Закажешь мне такси — я весь твой. Ближайшие полчаса, — шутливо пообещал художник. Сынмин медленно кивнул, смущаясь формулировки. Глаза непроизвольно убежали в сторону, но быстро вернулись к Джисоку, обнаружив, что Джуён тоже смотрит на них. — И о чём ты так часто со мной говорить хочешь? — О тяжёлой жизни, — парень закатил глаза, таща одноклассника из класса, в котором его слишком смущал непрерывный взгляд целых двух пар глаз. Почему за ними следит Хан и дураку понятно, а вот Джуён мог бы и не пялиться. Он будто был готов наброситься на них по любому поводу. Сынмин не мог объяснить этот взгляд, но тушевался под ним, не имея ни шанса забыть о чувствах. Ему снова казалось, что все вокруг читают его мысли, а Ли знает о влюблённости и готов разорвать книжника на кусочки за это. «Бред, Сынмин, забудь», — умолял он самого себя. Он ведь не делал ничего необычного, чтобы Джуён догадался. — У тебя в Книге когда-нибудь была любовная линия? — просил парень, как только за ними закрылась дверь в художественный класс. Джисок поморщился и Сынмин подумал, что задал вопрос слишком прямо, но художник схватился за запястье и стал потирать его. Между пальцев промелькнули сине-фиолетовые отметины. — Я слишком сильно схватил тебя? Прости. — Ничего, это старые, — отмахнулся Квак, но не смог полностью стереть с лица гримасу боли. — Может, пора рассказать кому-нибудь про то, что тебя достают? — Не нужно. Это всё по сюжету, — возразил Джисок. Заметив беспокойство на лице собеседника, он широко улыбнулся. — Забей, это скоро пройдёт, я подсмотрел в Книге. Зато благодаря этому всему я стану прекрасным художником. О готов был возразить. Когда-то он и сам оправдывался такой фразой, но сейчас она звучала неправильно и мерзко. Джисоку плохо из-за Книги. Так не должно быть, даже если это приведёт к счастливому концу. — А любовной линии нет пока, — парень будто не замечал смятения Сынмина, прошёл вглубь класса, делая вид, что никуда не спешил и готов снова сидеть и рисовать тут до самого вечера. — А что? У тебя появилась? — Нет, — О сел на ближайший стул. — Хотел узнать, как ты поступил бы. Ты же, вроде, друзей сам выбираешь. — Да не должно быть у меня друзей, — перебил Джисок. Сынмин поднял на него взгляд, думая, что увидит нечто похожее на себя вчера. Он сразу пожалел о том, что так подумал, потому что художник выглядел спокойным, но в голове всё равно всплыли картины вчерашнего дня. Особенно, тот самый взгляд Джуёна. — Но я понял тебя. Знаешь, если мне доведётся найти девушку из-за Книги, я уже нашёл отличный вариант. — То есть, всё-таки, сам выберешь? — Почему нет? У меня на подработке есть очень милая девушка, мы бы стали отличной парой. Думаю, они даже не заметят. — Откуда столько уверенности? Ответа не последовало. Сынмин уставился в пол, размышляя о чужих словах. Их с Джуёном дружбу готовы были проверять чуть ли не каждый день, пока у Джисока не должно было быть друзей вообще. Но не легче ли скрывать наличие чего-то запретного, чем его замену? — И всё же, почему спрашиваешь? — парень подскочил ближе, напугав О своей резкостью. — Не похоже, что тебе очень интересно. Ты в своих мыслях. Влюбился в кого-то? Сынмин вскинул голову и посмотрел на Джисока как на незнакомца, попытавшегося стащить у него кошелёк. Тот лишь захихикал и захлопал в ладоши от восторга. — Угадал! И в кого же? — Сынмин спрятал лицо в ладонях. Джисок, как маленький ребёнок, затряс его за плечи, попытался оторвать руки от лица, заныл о том, что они могут уже ничего не скрывать друг от друга, но учёный никак не реагировал. — Ладно, понял. Раз ты молчишь, я могу только сказать, что с Книгой у тебя много власти. Перед ней уж точно. — Что ты имеешь в виду? — Она не сможет осудить тебя, если ты скажешь, что вам суждено быть вместе по Книге. — Ты предлагаешь обманывать его? — парень фыркнул, его лицо скривилось. — Это ненормально. Почти насилие. Джисок прищурился, будто ненормальными были слова Сынмина. Парень уже подбирал новые, чтобы защищать своё мнение, хотя и считал его очевидным, но чужое лицо снова засияло широкой хитроватой улыбкой. — Я же не призываю тебя ни к чему. Да и ты всегда можешь отменить всё. Точно так же, как и начнёшь. Иногда Книга может быть полезна. Класс погрузился в тишину, а в коридоре послышались шаги. Скоро дверь открылась, руководитель клуба осмотрел парней странным взглядом и попросил уйти. Джисок засобирался, закинул рюкзак на спину и позвал Сынмина последовать его примеру, но тот вдруг вскочил, достал бумажник и протянул однокласснику несколько купюр, не считая, сколько их. — Это на такси. Пока, — и сбежал так быстро, как только мог. — Сынмин! — Хан вскрикнул, когда книжник пронёсся мимо него, и едва успел схватить его за запястье, тут же отпуская. — Прости, Хёнджун, бежать надо! — одноклассник выглядел возмущённым, преграждая Сынмину проход, но это значило не так уж и много по сравнению с идеей, подкинутой Гаоном. Это всё ещё аморально, но ведь можно просто попробовать? — Подожди, а Джисок? — О отпрыгнул, как от огня, пробежал мимо, поспешно обещая рассказать всё в следующий раз.

~~~

Заходить в чужой дом было страшно. За долгий путь Сынмин успел несколько раз передумать и снова решиться на обман. Но в груди поселилось вязкое чувство стыда. Он собирается обмануть Джуёна, почти силой заставить принять признание в любви. Готов ли Сынмин вообще признаваться? Конечно, ему страшно, что Джуён может засмеять его, оттолкнуть, тогда парень лишится всего. Сердце рвалось из груди от мысли о том, что его могут принять. Это стоило бы всех потраченных за путь нервов. Он всегда может сослаться на Книгу. Ему приказали признаться в любви, он всего лишь раб системы. И Джуёну ничто не помешает послать его, как он делал раньше, правда? А вот если он тоже захочет… — Сынмин? Что ты тут делаешь? — парень дёрнулся, резко оборачиваясь к подъезду. Мама Джуёна шла к нему с большой сумкой на плече. — Да так, — его щёки и уши вспыхнули моментально. Он мог только понадеяться, что женщина не умеет читать мысли, потому что делиться тем, что вертелось в голове подростка, было бы самоубийством. Мысли никак не хотели останавливаться на одном только признании, да и признание парень выбрал, мягко говоря, ужасное. В мыслях Ли либо отвергает его со всей возможной жестокостью, либо… Парень встряхнул головой, пытаясь скрыть смущение за поправлением причёски. — Джуён на сообщения не отвечает, вот, зайти не могу. — Позвонил бы мне, — женщина без вопросов достала из кармана ключи и развернулась. Сынмину стало стыдно. Если бы женщина знала, зачем он пришёл к ним домой, она бы не была так спокойна, открывая входную дверь и громко предупреждая сына о госте. О поблагодарил её, сделал вид, что запутался в шнурках на кроссовках, дождался, пока она уйдёт и остался статуей из красного дерева в прихожей. Назад пути нет, Джуён знает, что он здесь, а тот факт, что они остались одни, заставлял мурашки волнами пробегаться по спине. Парень и не думал о том, что чужая мать может быть дома, а сейчас не понимал, повезло ему, что она работает в ночную смену, или нет. — Чего ты там топтался? — спросил Джуён сразу, как только одноклассник неуверенно закрыл за собой дверь в комнату. Когда он покосился на Сынмина, тому показалось, что он уже всё знает. Весь мир снова знает о том, как сильно О хочет поцеловать своего друга. — Да просто, — промямлил книжник. Джуён продолжал писать что-то в тетради, Сынмин остался у двери, облокотился на неё и просто смотрел. Вглядывался в каждое движение, в аккуратные кисти, тонкие руки, выглядывающие из-под широких рукавов футболки. Ему идёт чёрный, несомненно, идёт. Сынмин не сразу понял, что Джуён зовёт его. Он продолжал пожирать его глазами, будто длинноволосый не мог заметить его. О смотрел на ноги в домашних шортах, такие же тонкие, как руки, на шею, частично скрытую волосами, на сами волосы, собранные в высокий хвост со свободными нижними прядями. На грубую линию челюсти, на аккуратные губы, кажется, совсем недавно намазанные бальзамом, на приподнятые брови и, наконец, в глаза, наблюдавшие весь этот путь. Вот бы уткнуться носом в изгиб между шеей и ключицей, зарыться пальцами в волосы и просто быть ближе. Джуён не поймёт. — Поцелуй меня, — выдохнул парень, пока не успел снова передумать. Острые брови поднялись выше, в глазах застыл нечитаемые эмоции. То ли вопрос, то ли презрение, но смотреть в них было неуютно, О отвернулся, принялся разглядывать стену в нескольких сантиметрах от своего лица и затараторил, сам не всегда понимая, что именно говорит. — Так в Книге написано, не смотри на меня так. Я не виноват, что тот учёный так написал, я не могу этого поменять. Хватит просто пялиться на меня, бесишь. Как только послышался скрип, с которым стул отодвинули от стола, Сынмин запнулся и зажмурился, ожидая самого страшного исхода событий. Он думал потянуться к дверной ручке и сбежать, но не мог пошевелиться, не понимая, как отреагирует Джуён. Он не мог упустить шанс, если Ли всё-таки согласится. Когда рука легла на его скулу и повернула так, чтобы Сынмин смотрел на собеседника, он не сопротивлялся. Ему пришлось открыть глаза, когда больше ничего не произошло. Джуён казался выше, потому что О успел сползти вниз по двери, смотрел как-то оценивающе и, чёрт возьми, Сынмину это нравилось. Лицо обрело новый оттенок красного, а сердце зашлось в бешеном ритме от вида Ли так близко и так высоко над ним. — Поцеловать, — повторил Джуён. Сынмин кивнул. Все пути назад уничтожены. Длинноволосый прищурился и облизнулся, а Сынмина пробрала дрожь. Джуён целовался быстро, грубо, невпопад, но в одном только поцелуе было столько его, Ли Джуёна, противоречивого и бунтарского, что у Сынмина сносило голову, и он отвечал, пытаясь угнаться за одноклассником, жмурясь до цветных пятен перед глазами, цепляясь руками за тонкие предплечья. Но стоило ему замычать, не понимая даже, от удовольствия или от боли из-за очередного укуса, как Джуён отстранился так же резко, как и начал поцелуй. — Что? — беззвучно выдохнул О, наконец-то смотря в глаза, в которых до этого боялся увидеть что-то не то. — Мне продолжить? — голос звучал низко и чётко в противовес Сынмину. Хотя дыхание сбилось у них одинаково, а в глазах читались схожие мысли, Джуён казался спокойным, пока О не мог удержать шумные вздохи в себе, даже не пытался скрыть подрагивающие коленки и не отходил от Джуёна, неосознанно прижавшись к нему несколько секунд назад всем телом. — Да, — прошептал О и хотел повторить, боясь, что его могли снова не услышать, но Джуён тут же прижался в ответ, сжал руками талию Сынмина и повёл дальше от двери. Секунда и книжник врезался в письменный стол. Тот самый, из-за которого Джуён не вставал пока парень не озвучил свою просьбу. Но Ли не прекращал толкать его, пока О не уселся на деревянной поверхности, а сам Джуён не устроился между его ног. Возбуждение прошлось по всему телу от кружащейся головы и застряло в пахе, где члену уже было тесно из-за джинсов. Сынмин запрещал себе думать о чём-то кроме него, пальцев, ловко справляющихся с пуговицами его рубашки и Джуёна, уже спускающегося поцелуями и укусами по нежной шее. Он чувствовал себя озабоченным подростком, не умеющим держать при себе свои грязные желания, но Джуён, кажется, совсем не был против. Только и делал, что потакал ему, возбуждал только сильнее, распалял его тело и душу, в то же время раскалялся и сам. О скулил, жался ближе, его трясло и подбрасывало в воздух от новых ощущений, от горячего дыхания, жарких и мокрых поцелуях на шее, от быстрых и, оказывается, сильных рук, сжимающих талию. Он зарывался пальцами в длинные волосы, тянул их, получал в ответ ещё больше прикосновений и утробное рычание. Ощущение, что Ли тоже его хочет возбуждало сильнее всего. Даже если бы мозг Сынмина закричал бы о том, что Джуёна нужно остановить, парень не смог бы. Ему до потери сознания нравилось, как его терзают, как забирают контроль. Ему нравилось чувствовать себя слабым и беззащитным. Особенно перед Ли Джуёном. — Я люблю тебя, — вырвалось вместо очередного стона. Джуён остановился. Застыл на секунду, чтобы понять, не послышалось ли ему, а потом отстранился, заглянул в глаза напротив. А Сынмин почему-то совсем не боялся, уверенный в том, что в почти чёрных от возбуждения глазах видит то же самое, что чувствует сам. Джуён ведь не прикоснулся бы к нему, если бы не хотел этого сам? — Это тоже в Книге написано было? Ли пробежался глазами по картине, разворачивающейся перед ним, и О мог поклясться, что выглядит превосходно. Открытый и разгоряченный. Влюблённый и наивный. — Нет. Сынмина стащили со стола, толкнули теперь в сторону кровати, занимая новым поцелуем. Таким же быстрым и неровным, как раньше, но чувственным и глубоким, заставляющим потеряться во времени. Это было быстро по меркам обоих, прямо как поцелуи в самом начале вечера. Сынмин не помнил ничего, кроме них и момента, когда кончил. Он не открывал глаза и закусывал кожу на запястье, чувствуя, как на животе обустраивается сперма, слыша, как заканчивает с самоудовлетворением Джуён. Это не было неловко, как думал Сынмин по пути сюда. Он вообще не мог описать это никак, кроме «быстро». Парень открыл глаза и вытер о подушку слюнявое запястье, Джуён проследил за его действиями с сомнением, но ничего не сказал. Как и во время секса. Они оба молчали, только недовольные сдавленные вздохи, шипение, когда Ли слишком поспешно и неумело растягивал Сынмина, и тихие стоны выдавали всё то, что они чувствовали, касаясь друг друга так откровенно. Оба пытались занять рот, чтобы не сказать лишнего. Джуён целовал книжника, а тот кусал себя, если поцелуи приходились не на губы. — Останешься? — осмелился спросить Джуён только когда они просидели напротив друг друга добрую пару минут. Ли — между чужих всё ещё расставленных ног, сложив руки на колени, О — опираясь на руки за спиной. И всё время смотрели друг на друга. Сынмин перевёл взгляд на часы. Ещё не поздно уйти. Но он не хочет. Он кивнул. Слишком уж быстро они закончили.

~~~

— Лисёнок, — прошептал Джуён, стоя у кровати. Он смотрел на спящего Сынмина уже несколько минут, иногда повторяя въевшееся в голову и кожу прозвище, будто пробуя его на вкус. Такое глупое, но такое подходящее. — Ли-сё-нок. Лис. Парень поджал губы. Новое слово прорезало воздух, украло из него кислород, зазвенело стёклами и чуть не разбило их своим резонирующим звучанием. Но Сынмин не проснулся, даже не дрогнул, и Ли повторил короткое слово снова. — Никакой ты не лис, — покачал он головой, когда прозвище так и не зазвучало плавно и мягко, как растопленный шоколад. Длинноволосый осторожно перелез через парня, чуть не сваливающегося с края кровати, забрался под одеяло. Рука как влитая легла на сынминову щёку, большой палец поглаживал её, пока О внезапно не придвинулся ближе, сквозь сон почувствовав рядом тепло. Ли застыл, надеясь, что не разбудил его. — Ты слишком доверчивый, — Сынмин продолжал спать и Джуён придвинулся ближе и приобнял его. — И совсем не умеешь хитрить. Не дорос ты до лиса.