Counterstrike

Глава 3. Излечи меня

— Пусть проигравший купит всем пиццу! Здесь Бомгю подводит черту. Если честно, сначала он вовсе не был заинтересован в выигрыше: он неоднократно побеждал уже в сотнях аналогичных соревнований, и победа в ещё одном не добавит ничего в его блестящее портфолио. Но покупка пиццы? Бомгю заранее мысленно извиняется перед всеми, кто надумает принять участие, но он ни за что не уступит. — Каковы правила? — уверенным тоном интересуется он, вальяжно разваливаясь в кресле как на троне, словно уже всех победил. Ёнджун за столом напротив пренебрежительно фыркает, но Бомгю не реагирует, считая это за хороший знак: вывести старшего из себя — определённого рода достижение, а разозлить его до той степени, что он повысит голос, вообще равноценно выигрышу в лотерее. — На протяжении всей смены запрещено произносить наши имена, — объявляет Чанмин. — Начинаем… сейчас! Что же, это довольно просто. Быть не может, что Чанмин счёл данное задание трудным или хоть сколько-нибудь увлекательным — Бомгю предпочёл бы что посложнее, чтобы его победа ощущалась ярче. Нет, прочие офицеры в офисе отнюдь не слабаки — просто, так сказать, они не дотягивают до его уровня, занимают в рейтинге гораздо более низкие места. Последнюю строчку он отводит Ёнджуну — за что старший непременно ущипнул бы его мстительно за щёку. Бомгю и в этот раз одержит верх, и напоследок угостится сытной пиццей. Он принимается громко хохотать, как сумасшедший, зарабатывая в свой адрес множество недовольных взглядов — Ёнджун едва сдерживается, чтобы не придушить его. — Готов поспорить, Ёнджун-хён окажется первым выбывшим. Вот так игра заканчивается меньше, чем через минуту: все торжествуют, а потерпевший сокрушительное поражение Бомгю волочится в сторону пиццерии, чтобы единолично оплатить целую гору заказов. Когда до ресторана остаётся всего пара кварталов, он чувствует вибрацию в кармане и останавливается проверить телефон — будто эта отсрочка спасёт его от страшной кары.       «Ёнджун прислал сообщение!       Нажмите на уведомление, чтобы посмотреть полностью». Пожав плечами, он жмёт — о чём тотчас жалеет. «Поторапливайся, лузер!» — и снимок надменно ухмыляющегося Ёнджуна, возле которого обнаруживается размытое пятно, подозрительно похожее на Кая. — Пошёл ты, — шипит Бомгю, высылая в ответ средний палец, и с тяжёлым сердцем возобновляет путь. Добравшись наконец до ресторана, он не может сдержать вздох облегчения: внутри не так много клиентов. Больше десяти, но, кажется, меньше пятнадцати, заключает он, бегло осмотревшись, после чего присоединяется к очереди за прилавком. В блокноте у него перечень названных ему пицц, которые он успел записать незадолго до того, как Чанмин нагло вытолкал его за пределы участка. В километровый список входит огромное количество блюд, большую часть которых Бомгю и сам не отказался бы отведать — заказ существенно истощит его кошелёк, но зато он вкусно поест вместе с остальными, так что всё в порядке. По крайней мере так он утешает себя. По идее он может банально пропустить некоторые из пунктов, но, хоть Бомгю и та ещё заноза в заднице, он умеет держать слово и не отступает перед заслуженным наказанием, подчиняясь — иногда — правилам, так что если его коллеги хотят мохо и чёртову тонну вредной для здоровья пиццы, они получат свой мохо и чёртову тонну вредной пиццы. Но да, он вынужден признаться, что по дороге вычеркнул некоторые заказы. В помещении играет джаз, и Бомгю искренне наслаждается музыкой, так отлично сочетающейся с концепцией заведения. Вероятно, он даже предложил бы остальным пообедать здесь вместо того, чтобы брать еду на вынос и ютиться в комнате ожидания штаба. Он постукивает ногой по полу в такт мелодии, когда из угла раздаётся оглушительный визг. — На помощь! Бомгю не нужно повторять дважды: он незамедлительно спешит на выручку женщине, чью сумку пытается вырвать мужчина в маске. Он уже научен горьким опытом и знает, что должен соблюдать осторожность — его последнее задержание, прошедшее в магазине, ещё не успело выветриться из памяти. Парня необходимо арестовать быстро и аккуратно; ничего страшного, если разобьётся пара бокалов, но желательно обойтись без сломанных столов и стульев, иначе он обречён. — Полиция! — выкрикивает он. — Не двигаться! Он вцепляется в воротник мужчины и валит его на землю. — Пусти! — восклицает тот. Детектив замечает в его руке складной нож и напрягается: преступник вооружён. Бомгю придавливает его к полу своим весом и пытается отнять лезвие — хватка противника крепкая, и остаётся лишь надеяться, что он скоро выдохнется. Преступник брыкается, стремясь вырваться — Бомгю внимательно следит за наставленным на него ножом, удерживая мужчину под собой; одного неосторожного взмаха оказывается достаточно: лезвие рассекает заднюю часть его руки, и кровь выделяется из раны, марая чужую рубашку. — Твою мать, да что не так с преступниками и ножами в эти дни? — ругается Бомгю, чувствуя жжение: не проходит и нескольких секунд, как алая жидкость принимается часто капать. Он отвлекается на боль — мужчина пользуется заминкой, чтобы вскочить и пнуть полицейского в живот, заставляя его упасть на пол; пнув его ещё раз, мерзавец сбегает из заведения вместе с добычей. К счастью, сегодня Бомгю не в лоферах, так что он немедленно бросается в погоню. Ему, как и любому другому детективу полиции, не привыкать носиться по улицам: беглецы одни из самых надоедливых преступников, которых приходится ловить. Их арест всегда требует огромного количества выносливости, энергии и целеустремлённости. После десятков и сотен подобных задержаний Бомгю знает город как свои пять пальцев — так что, когда мужчина сворачивает налево с Пятнадцатой линии, он мысленно празднует победу: закоулок обрывается тупиком. Бомгю сбивает беглеца с ног, достаёт наручники из заднего кармана, мельком удивляясь, когда успел их взять, и быстро стягивает ими чужие запястья, пока мужчина ещё на земле. — Ты идёшь со мной, — уведомляет он, забирая украденную вором сумку. В участок они отправляются все втроём: детектив, преступник и жертва; прогулка выдаётся неприятной, поскольку Бомгю прибыл не на машине и весь обратный путь они вынуждены преодолевать пешком, однако не настолько тяжёлой, как он предполагал: судя по всему, мужчина сдался и смирился со своей судьбой — он плетётся, уныло повесив голову, позволяет тащить себя куда угодно и не пытается повторно сбежать. Дорога до офиса занимает у них от силы минут пять. — Пицца откладывается, — оповещает команду Бомгю, заходя в участок; он заталкивает мужчину в камеру к прочим правонарушителям и провожает получившую назад свою сумку женщину в комнату ожидания. Как бы он ни хотел сразу заняться ими, ему сперва нужно переговорить с некоторыми людьми. Это не должно занять много времени. — Что тут у нас? — интересуется капитан Чон, зашедший проверить, как идут дела у подчинённых. — In flagrante delicto, — Бомгю кивком указывает на преступника. — Ограбление первой степени. Капитан с беспокойством присматривается к нему. — Кто-нибудь ранен? — Я, — Бомгю демонстрирует заднюю сторону руки. — Моей кровью буквально залит весь коридор. Также этот поганец дважды пнул меня в живот — такое впечатление, что у меня сместились органы. Когда Бомгю садится на своё рабочее место, Ёнджун, расположившийся напротив его стола, наклоняется ближе. — Что случилось? — У грабителя был нож. — Больно, должно быть. — У меня идёт кровь! — Бомгю смеряет его скептическим взглядом. — Разумеется, это больно! — Тебе стоит промыть рану, прежде чем приступать к допросу, — Ёнджун качает головой и выпрямляется. — У тебя с самого утра висят ещё три дела. — Всё потом: нельзя более их откладывать. Бомгю приглашает причастных к первому делу, с которым должен разобраться: обычно это не затягивается надолго, если сам случай не очень серьёзный и люди открыты к сотрудничеству. Так или иначе смена близится к завершению, так что Бомгю спешит поскорее закончить с долгами: пока он приводил бумаги в порядок, дел накопилось, а поход за пиццей ещё и добавил проблем. Ему не свойственно задерживаться после работы. Он всех отпускает довольно быстро, грамотно разрешая возникающие сложности; горло саднит от того, как много и без остановки ему приходится говорить. Он почти задыхается, отчего часто хватает ртом воздух: с некоторыми людьми просто невозможно вести нормальный диалог. Женщина, чью сумку пытались украсть, получает назад свои вещи и не перестаёт благодарить его как до, так и после короткого формального допроса. Бомгю пускает её отдохнуть в комнате ожидания, когда она просит разрешения: ей требуется немного побыть одной после пережитого потрясения. Сочувствуя, он приносит ей перекусить — чтобы помочь расслабиться и успокоиться. Он занимается отчётами, когда женщина тихонько стучит по столу, привлекая его внимание. — Сэр, могу я позвонить моему сыну? Он освободился с работы, и я хотела бы, чтобы он забрал меня. Мне страшно. — Конечно, мэм, — кивает Бомгю. — Ваш сын на машине? Если хотите, я могу подвезти вас обоих, так что Вам не придётся добираться до пригорода самостоятельно. Так безопаснее и удобнее. — Он пользуется автобусами, — отвечает женщина. — Спасибо за Ваше предложение и доброту, но, боюсь, он откажется. — Почему? Вы напуганы, да и в целом, не думаю, что могу позволить Вам разъезжать на общественном транспорте, полном потенциальных преступников, — настаивает он. — Можем мы сперва дождаться моего сына? Он просто… не очень жалует полицейских. Вероятность, что он примет любого рода помощь от представителя правоохранительных органов, мала. Бомгю моргает, пряча усмешку. — Хах, напоминает моего знакомого. И это действительно оказывается его знакомый. Одного только вида Тэхёна, заходящего в участок с его фирменным недовольным лицом и сведёнными хмуро вместе бровями, словно он ударит любого, кто встанет у него на пути, оказывается достаточно, чтобы отвлечь Бомгю от клавиатуры. — Что случилось? — требовательно спрашивает он, едва перешагнув порог, но тотчас тормозит, замечая подсевшего рядом детектива. — Вооружённый преступник предпринял попытку украсть у дамы сумку в пиццерии. Не переживай, он уже арестован. Тэхён практически не скрывает своё облегчение: выражение его лица смягчается, когда он выдыхает и обращается к матери. — Ты в порядке? У тебя что-то отняли? — Со мной всё хорошо, детектив Чхве лично вступился за меня. Он вернул мне мои вещи, всё на месте. Как бы Тэхён ни ненавидел тешить самолюбие Бомгю, он всё же разворачивается к нему. — Спасибо, — произносит он коротко и максимально безэмоционально, но Бомгю всё равно знает, что он искренен. Он лишь чуть улыбается в ответ и кивает: похвастается в другой раз. — Пойдём, — Тэхён возвращается к матери. — Давай отведём тебя домой. — На самом деле я уже предложил подвезти вас, — Бомгю поднимается на ноги. — Мне кажется, твоя мама слишком напугана, чтобы заставлять её добираться на общественном транспорте. Явное несогласие отражается на лице Тэхёна: очевидно, он не может вынести и мысли о том, чтобы добровольно запереть себя в одной машине с ним, ещё и по дороге к собственному дому. — Нет, спасибо. Мы не поедем на полицейской машине. Во-первых, это странно, разъезжать в полицейской машине, будучи обычным гражданином — люди на улице наверняка посмотрят на них с осуждением. Во-вторых, обстоятельство, что в той же самой машине возят разного рода преступников, тоже не помогает расслабиться. В-третьих: Бомгю. — У меня своя машина. В ней намного уютнее, нежели в служебной, и приятно пахнет. Я буду рад подбросить вас, — не отступается тот, доставая ключи. — И так гораздо безопаснее, Тэхён: большинство нападений приходится на тёмное время суток. Тэхён с сомнением оглядывается на мать — она кивает, явно желая воспользоваться щедрым предложением. Поездка в автобусе в столь поздний час не поможет ей развеяться, а только напугает ещё больше. Если подобная ситуация произошла с ней посреди бела дня, что же может поджидать их в ночи? — Ладно, — сдаётся он. Бомгю подбирает со стула куртку и предупреждает коллег, что отвезёт потерпевшую домой. Его автомобиль припаркован прямо перед зданием; женщина садится сзади, Тэхён же занимает место рядом с водителем. Поскольку его мать от усталости проваливается в дрёму, Тэхён оказывается единственным, кто может указать дорогу: Бомгю впервые слышит от него такое количество слов за раз, даже если эти слова в основном представляют из себя «здесь направо, налево, левее, я сказал “налево”, придурок». Пока Бомгю ведёт машину, Тэхён замечает подсвеченный мельком уличными фонарями свежий шрам. — У тебя порез? — А, это? — Бомгю поднимает руку и затем снова кладёт её на руль. — Да, у того парня был нож, прямо как в прошлый раз. Рана уже подсохла. — Теперь ясно, откуда на полах твоей рубашки кровь. Я предположил, это чужая. — Он неглубоко задел меня. — Меня поражает, что, хоть ты и получаешь ранения при каждом аресте, ты также быстро восстанавливаешься. — В участке сказали, все эти шрамы, рассеянные по моему телу, что я получил во время выполнения служебных обязанностей, буквально демонстрируют, насколько я посвятил всего себя спасению чужих жизней, раз готов истечь кровью ради других, — усмехается Бомгю. — На такой работе травмы неизбежны. Тэхён мычит в ответ. — Ещё раз, спасибо, что спас её. Я твой должник. Бомгю обходится кивком. Тэхён вынужден признать, он удивлён, что тот не кичится своим поступком: он ожидал от него очередного потока глупостей, бахвальства, дескать, он спас его мать, и тому подобное, но Бомгю внезапно остаётся скромен. Когда они добираются до квартиры, Тэхён оборачивается к нему. — Если ты не слишком занят, может, поужинаешь с нами? Это риск, на который он пошёл лишь после тщательных раздумий в течение всей поездки: рана на руке детектива помогла ему принять окончательное решение. Бомгю снова подверг себя опасности, и на этот раз он защищал его мать, так что Тэхён понимает, что должен отплатить ему — и как можно чистосердечнее, пока его не вынудили сделать что-нибудь ещё. — Серьёзно? — Бомгю вскидывает голову. — Моя мама отлично готовит. И я должен осмотреть твою рану — аптечка наверху. — Прекрасно! Я не откажусь от бесплатного ужина. Бомгю никогда не отклоняет предложения, включающие в себя еду: даже если он знает кого-то только по имени и этот кто-то настаивает на том, чтобы угостить его — Бомгю непременно согласится. К тому же ужин с самим Тэхёном? Кто-то определённо будет довольно улыбаться всю дорогу домой. Когда они заходят в квартиру, Тэхён жестом приглашает его расположиться на диване в центре гостиной. — Прошу прощения, если здесь тесно: мы живём вдвоём, так что для нас места достаточно. Обычно мы никого не зовём в гости, так что, надеюсь, тебя не сильно обеспокоит беспорядок. — Здесь в любом случае намного чище, чем в нашем участке. — Мы живём весьма незатейливо. Можешь посмотреть телевизор, пока ждёшь ужин, и промыть рану. — Не нужно, — Бомгю поднимается. — Я помогу с готовкой. Тэхён указывает на него пальцем, веля притормозить. — Нет. Сперва мы должны осмотреть твои раны, Чхве. Необходимо обработать шрам лечебной мазью, чтобы он заживал быстрее, и, вероятно, некоторые из старых в том числе. — Неплохое оправдание, чтобы раздеть меня. Это заставляет глаза Тэхёна распахнуться шире: он в два шага преодолевает расстояние между ними и щипает Бомгю за руку. — Она может тебя услышать! Ляпнешь ещё какую-нибудь гадость, и я вышвырну тебя отсюда. Бомгю не жилец, если миссис Кан станет свидетельницей того, какую чушь он способен нести — этого нельзя допустить. Схватив его за запястье, Тэхён затаскивает Бомгю в маленькую комнату: одноместная кровать у стены подсказывает, что они в его спальне. Тэхён опускается на колени на пол, выуживая коробку из-под каркаса — таинственным предметом оказывается аптечка. — Садись на стул. Не смей прикасаться к моей постели. Бомгю послушно устраивается в кресле, с интересом рассматривая помещение. — У тебя уютно. Тэхён и бровью не поводит. — Ты не обязан ничего говорить. — Я просто озвучил свою мысль. Что плохого в комплиментах? Тэхён не отвечает, продолжая молча наносить мазь поверх ран на его руке. Его прикосновения мягкие и осторожные — кисть Бомгю он держит бережно. — У меня есть парочка синяков чуть выше живота. Это так, к слову, на случай, если ты захочешь обработать и их тоже. — Ты действительно не способен выдержать и пять минут с закрытым ртом. — Это выгодно, когда приходится выводить подозреваемых из себя, чтобы они сами во всём сознались. Срабатывает каждый чёртов раз. Тэхён бросает на него колючий взгляд и, недолго думая, дёргает вверх край его рубашки — Бомгю взирает на него растерянно, напоминая потерянного щенка. — Ты собираешься показывать мне свои раны или нет? Бомгю беззастенчиво поднимает ткань, предоставляя доступ к кровоподтёкам и царапинам, опоясывающим его живот и нижние рёбра. К несчастью, будучи хирургом, Тэхён давно привык к обнажённым телам: многие пациенты рефлекторно напрягают мышцы, когда кто-то дотрагивается до ссадин, и Бомгю не исключение. И хотя на Тэхёна его пресс не оказывает должного эффекта, он не отрицает тот факт, что Бомгю отлично сложен — логично, ведь он как детектив полиции постоянно двигается, непосредственно участвуя в тяжёлых задержаниях. — Тебе пора перестать бездумно бросаться в каждую опасную авантюру, что только встречается на пути. Ещё раз порежешься, и я выдам тебе пошаговую инструкцию по самопомощи, чтобы ты больше и носа не совал в наш госпиталь. — У тебя плохо получается рекламировать ваши услуги. Тэхён не отзывается, и Бомгю замолкает тоже — впрочем, не то чтобы он у него был выбор, поскольку болтовня будет лишь отвлекать занятого его ранами доктора. Лучше ему не мешать. Повисающая резко тишина оглушает: в застывшем воздухе слышно размеренное дыхание Тэхёна, покрывающего прохладной мазью его шрамы один за другим, и неровные выдохи Бомгю. После того как они заканчивают, он всё равно помогает с ужином, вызываясь перемешать ингредиенты и накрыть на стол. — Наверняка в детстве вы были очаровательным ребёнком, детектив, — произносит женщина, передавая ему миску с рисом. — Просто зовите меня Бомгю, миссис Кан, — улыбается он, аккуратно расставляя посуду. — Мы со старшим братом всегда помогали маме с готовкой, когда ещё жили все вместе. Старший брат. Тэхён слегка прикусывает нижнюю губу. — По минимуму, — едва различимо бубнит он. Никто не обращает на него внимание, хотя он замечает, как Бомгю мельком оборачивается к нему. — О, — тянет миссис Кан. — Так сейчас вы живёте раздельно? — Я и мой брат переехали поближе к работе, но мы по-прежнему видимся каждые выходные. — Рада слышать, — когда на столе всё оказывается готово, женщина жестом приглашает их сесть. — Вы уже позаботились о своих ранениях? — волнуется она. — Мне так жаль, что Вы пострадали. — Если кто и должен извиняться здесь, то это мы, что не можем гарантировать всем жителям города безопасность. — Вот именно, — вставляет Тэхён. Мать смеряет его строгим взглядом, но он полностью игнорирует её бессловесный упрёк, продолжая невозмутимо есть. На протяжении всего ужина диалог поддерживают только его мать и Бомгю, за что Тэхён им благодарен, поскольку у него совершенно нет настроения на светские беседы. Бомгю общителен, и ему отлично удаётся развлекать его мать — Тэхён готов поспорить, она уже обожает его. Они обсуждают всё подряд, преимущественно сфокусировавшись на особенностях работы детектива и трудностях, с которыми Бомгю пришлось столкнуться в тренировочном лагере в прошлом. Некоторые детали поражают и Тэхёна в том числе, но он, естественно, не признаётся в этом, оставаясь внешне нарочито равнодушным: неважно, насколько крутыми могут быть служащие полиции на самом деле, они по-прежнему неимоверно раздражают его. — Позвольте мне вымыть посуду, — просит Бомгю, когда ужин подходит к завершению, и встаёт, тотчас принимаясь собирать пустые тарелки. Миссис Кан поднимается, пытаясь заставить его сесть обратно. — Не нужно, Вы наш гость. — Всё в порядке. Мне будет неловко, если я просто уйду, ничем не отплатив после того, как Вы меня накормили. Это меньшее, что я могу сделать. — Поддерживаю, — поддакивает Тэхён, ленясь мыть посуду: хоть какая-то польза от того, что он пригласил Бомгю. — Дай ему помыть посуду, мам. — Тогда ты должен ему помочь. Нельзя обременять гостя нашими хлопотами. — Стой, я тоже? Бомгю, игриво скалясь, протягивает ему сухое полотенце. — Я помою, ты вытрешь. — Видишь? — довольно улыбается миссис Кан. — Будь сговорчивым, как он. Я почитаю немного у себя, ладно? Она прощается с ними и кротко удаляется в свою комнату, но прежде чем исчезнуть за дверью, оборачивается к сыну. — Проводи его потом, Тэхён-а. Бомгю уже приступил к работе, тарелки накапливаются, так что Тэхёну ничего не остаётся, кроме как начать вытирать их. — Твоя мама такая милая. Он обходится мычанием. — И ваша квартира такая… домашняя. Она напоминает мне хижину Спанчбоба. — Нам не обязательно разговаривать, Чхве. — Для тебя я хён, — Бомгю вскидывает бровь. — Не «детектив», детектив Чхве? — дразнится он. — Если только у тебя нет на это кинка, тогда вперёд, — усмехается тот. — Хочешь, чтобы я всегда обращался к тебе «доктор Кан»? Тэхён лишь закатывает глаза: Бомгю мастерски превращает все их диалоги в флирт и грязные намёки, безо всякого повода и в самые неожиданные моменты. — Мы можем просто спокойно помолчать. Тебе не нужно ничего из себя вымучивать, — он ставит сухие тарелки в маленький шкафчик. — Тишина действительно настолько невыносима для тебя? — Немного, — Бомгю поникает, и Тэхён окидывает его несколько виноватым взглядом. — Ну, ты молчи, если хочешь, я возьму инициативу на себя. В мгновение ока Бомгю преображается: вновь улыбаясь, как ни в чём не бывало, он возвращается к прежнему темпу мытья посуды. На душе у Тэхёна скребут кошки из-за того, что он пытался заставить его заткнуться. — Нет. То есть… — запинается он. — Эм… Что ты там говорил про Спанчбоба? — Возможно, небольшая беседа никому не навредит. Бомгю бросает на него удивлённый взгляд и коротко усмехается. — Я говорил, его дом довольно уютный и хорошо обустроен, прямо как ваш. — Мы с матерью сами здесь всё обставили, когда переехали несколько лет назад. — Готов поспорить, с того момента ничего не поменялось. Некоторые вещи уже считаются антиквариатом. — Весьма наблюдательно с твоей стороны, — кивает Тэхён. — Я детектив. — Ну, да. Большая часть мебели передавалась по наследству, из поколения в поколение. — Это делает ваше жилище ещё более семейным в таком случае, — Бомгю вскидывает брови. — Каждый предмет хранит в себе огромное количество воспоминаний от его предыдущих владельцев. — Можно и так сказать, — Тэхён поджимает губы. — Если бы эта мебель была человеком, уверен, нас бы она сочла наихудшими среди всех. Эта квартира многое повидала. Бомгю передаёт ему последнюю тарелку; атмосфера резко меняется. Он полностью поворачивается к Тэхёну. — Я знаю, что ты заставлял себя поддерживать беседу, чувствуя неловкость за то, что вынуждал меня замолчать — даже если это в принципе невозможно, — и я ценю твои старания, но помни: тебе не нужно выходить ради меня из своей зоны комфорта. Я уважаю твоё личное пространство. Тэхён моргает и, избегая зрительного контакта, нервно протирает тарелки: получается, ничто не способно скрыться от чуткого и пристального взора детектива. — Мне свойственно болтать лишнее, когда приходится говорить слишком много. Извини. И это правда: именно поэтому Тэхён предпочитает говорить только по делу и только с теми, кому он доверяет. Окружающие и не представляют, сколько Субину приходится терпеть, когда подвыпивший Тэхён становится чересчур общительным — это абсолютно другая его сторона, которую большую часть времени он не раскрывает. — Всё в порядке. Я никому не расскажу об этом, — заверяет Бомгю. Тэхён находит это милым: Бомгю действительно любит общаться, но на него можно положиться. Не то чтобы это играло большую роль, но всё же. — Но я определённо расскажу всем, что ты видел меня обнажённым. — Засранец, вон из моей квартиры!