Просто живи

Вскоре вновь пошёл дождь, причем такой сильный, что лесные тропы стали ещё грязней. Сам военный аванпост выглядел не лучше из-за непогоды. И даже невзирая на неё, кадетов заставили выполнять тяжкую работу по ремонту протекающих крыш, герметизации стен и очистке луж, куда уже успела просочиться дождевая вода. Вода всё чаще обрушивалась на головы кадетов и их одежду, пропитывая до нитки. Небо стало черным как смоль и оставалось таким, даже когда наступил следующий день. ...И на следующий день после. Ты так и не покинула лазарет. Слухи распространялись по всему полку, подобно лесному пожару. Не было ни единой души, которая не слышала бы о роковой травме, что поставила крест на твоей военной карьере. Каждый отреагировал на новость по-разному. Большинство ребят отнеслись с пониманием. Некоторые - нет. Так или иначе, тот факт, что ты все еще страдала в больнице, не отговорил нескольких человек от беспечных сплетен. На самом деле для некоторых это было идеальным поводом для болтовни. "Слушай. Как думаешь, если я симулирую похожую травму, меня освободят от уборки хотя бы на неделю? " - спросила одна из девушек, слоняясь без дела в углу столовой. Швабра и ведро стояли у стены рядом. Ее спутница принялась подметать пол, но делала это не особо тщательно. "Так себе идея", - сказала она с высокомерной улыбкой, лениво волоча метлу за собой и распространяя пыль по воздуху. "Если не хочешь промотать свою будущую карьеру, то лучше не рисковать". "О, а то я не знаю", - сидящая девушка пожала плечами и, зевая, вытянула руки. "По крайней мере, мое место на выпускном в кармане. Я присоединюсь к гарнизону и сразу попрошу их отпустить меня на неделю. Думаю, у меня есть право на отдых после трёх лет муштры ". "И все, что тебе надо, - это итоговая оценка, пусть и хреновая", - усмехнулась другая девушка, в то время как её собеседнице, казалось, было все равно. "Честно говоря, я была бы рада возможности покончить с этим. Военная жизнь сдуреть, какая невыносимая, не такой я себе её представляла, знаешь ли. Я-то надеялась переехать к стене Сина и там тишину с благодатью обрести, но теперь у меня напрочь пропало желание попасть в десятку лучших, когда узрела, какие там конкуренты". В ее голосе слышалась горечь, когда она позволила своей метле со стуком упасть на пол. "Но вот её следует отправить домой и пусть она живёт, как гражданское лицо. У неё-то будет шанс прожить спокойной жизнью, без муштры, тренировок и прочей ахинеи. Тьфу. Я вот никогда не хотела быть в гарнизоне, но раз уж мы на финишной прямой, мне уже так легко не отделаться, как ей. Вот ведь счастливая сучонка." "Просто признай это - гордость не позволяет отчислиться, да?" - сказала другая девушка с самодовольной и неприятной усмешкой. "Впрочем, неважно. Это с ней случилось из-за травмы запястья, так ведь? Можно подумать, что после ночевки в лазарете, она достаточно поправиться, чтобы хотя бы помогать нам с уборкой. Хотя могла хотя бы работать здоровым запястьем во всяком случае ". "Так ведь она всегда считала себя на ступеньку выше, чем остальные из нас", - ухмыльнулась ее коллега-сплетница. "Не удивительно, что у нее мало друзей. Ты заметила, что единственные люди, с которыми она в отдаленно была в хороших отношениях, - это кадеты из элиты? Да. А сама она не более чем выпендрёжница, корчащая из себя горячую штучку... Я считаю, она получила именно то, что заслужила - урок смирения ". "Вау. Это ты жестко." За этими словами последовал еще один небрежный зевок. "Может быть, поэтому она не желает покидать лазарет. Будь у меня друзья, которые оказались элитной десятке, я б не сумела посмотреть им в глаза ". "В любом случае, это будет нам уроком - если упорная работа ни к чему не приводит, лучше вообще не пытаться. Грусть-печаль конечно, но жизнь есть жизнь. Жаль, что до неё не дошло. Довыпендривалась, и вот результат ". Их токсичные слова достигли ушей Жана Кирштайна, но он был слишком занят перестановкой мебели и не имел возможности подойти к этим девкам и сказать им пару ласковых. Вместо этого он просто стоял как вкопанный, вцепившись в стопку стульев. Костяшки его больших пальцев дрожали и стали белыми, как кость. Его ногти впились в деревянную поверхность стула с такой силой, что расщепили волокна. Он был готов убить кого-нибудь прямо сейчас. "Я знаю, о чем ты думаешь, Жан. И понимаю, к чему ты клонишь. " - произнес глубокий, рокочущий голос позади него. Медно-русый солдат сильно дернулся, когда Райнер положил твердую руку ему на плечо. "Но, как не прискорбно, а швыряние в них мебелью не поможет [Т/И]". Скорчив гримасу, но прекрасно понимая правдивость слов Райнера, Жан с трудом успокоился. Стопка стульев была, наконец, опущена на пол. "Но по крайней мере, это закрыло бы им хлебальники", - Конни подкатился к ним, встав рядом. Выражение чистого отвращения исказило его мальчишеские черты, отчего он казался необычайно злобным и пугающим. Он бросил на девушек злобный взгляд. "Вот чучундры. А раньше у них не хватило борзости говорить о ней такое. Но как только все узнали, что случилось с [Т/И], они не перестают талдычить об этом ". Его взгляд превратился в гримасу жалости. "О Боги. Как будто у неё забот мало. А теперь ещё такая напасть." "Так узрите же человеческую природу во всей ее красе", - сказал Райнер довольно мрачным и сатирическим тоном. "Для некоторых нет лучшего бальзама от страданий одного, чем страдания другого". Явно не понимая значения фразы, Конни бросил на него озадаченный хмурый взгляд. "Ты меня сейчас запутал, Райнер". "Некоторым людям просто доставляет удовольствие видеть, как кто-то сильный поддаётся отчаянию, Конни", - просто сказал ему Райнер, нахмурившись. "Я знал эту парочку. У них самые низкие показания в нашей группе. Сказать по правде, я потрясен тем фактом, что у них еще хватает наглости называть себя солдатами ". Очевидно, что он был рад всему этому не больше, чем Жан. Кстати, о нём... Сам Жан, как ни странно, все это время хранил полное молчание. Зловещее молчание. Похоже на затишье перед бурей. Черты его лица были угрюмыми - достаточно для начала - но прямо сейчас он был абсолютно взбешен борзостью этих сплетниц. ... И все же Жан обнаружил, что не может произнести ни единого слова против них. "Они по сути такие же, как я", подумал он, чувствуя отвращение при одной мысли. "Единственная была причина, по которой я здесь, это желание жить легкой жизнью. Прямо как они. ...И в чём тогда разница? Я попал в десятку лучших, а они нет. Если бы я вместо этого оказался в гарнизоне, то тоже бы воспользовался случаем и свалил." Уставившись в доски пола, размышляя о себе, он внезапно до боли стиснул зубы. Но [Т/И] все, чего она когда-либо хотела, это преуспевать во всём ... Его мысли снова были прерваны раздражающе знакомыми голосами. Эти две девки снова взялись за старое, такие же несносные и безразличные, как всегда, со своими сплетнями. "... В любом случае, я открою тебе маленький секрет!" - радостно пробормотала один из них другому. "Возможно, у нас есть другой способ протиснуться в их ряды". Та, что сидела на полу, заинтересованно наклонилась вперед и расширила глаза. "О, да ты гонишь! Расскажи по-подробней!" В ответ послышалась лукавая усмешка. "Ты, наверно, слышала, что офицеры военной полиции приходят сюда, чтобы взглянуть на выпускников? В основном они будут сосредоточены на первой десятке, поскольку именно там они набирают новых рекрутов". Последовала небольшая пауза. Затем девка продолжила "....Но если ты немного подлижешься к ним и наладишь с ними контакт... возможно, тебе повезет, и они замолвят за тебя словечко". Другая девушка задумчиво склонила голову, обдумывая это. "Хм. Звучит немного отрывочно. ...Но, хэй, я не прочь немного поработать.". "Как ты знаешь, система действительно слаба, когда дело касается военной полиции. Судя по тому, что они представляют из себя, их основная цель - отобрать элитных учеников из каждого выпускного класса. Но на самом деле им нужны лакеи, которые будут выполнять их поручения, оказывать услуги то тут, то там, тешить их эго ... и так далее ". Эти двое становились несноснее с каждым словом. "Хм. Не так уж и скверно для того, кто хочет жить за стеной Сина. Это лучше, чем весь день драить стены и пушки, так ещё и пялиться на жуткие рожи этих гуманоидов-людоедов ... " "А то я не в курсе. Но ещё лучше то, что есть шанс, что нам не придется работать солдатами. Мы можем просто ..." "... Эй вы двое! Так и будете слоняться без дела?" Шаги, легкие и пронзительные, застучали по полу перед ними. Девушка остановилась на полуслове, восторг на ее лице внезапно сменился откровенным испугом. Ее не менее болтливая собеседница тоже застыла на месте, ее глаза расширились от ужаса в тот самый момент, когда она увидела, кто подошёл к ним. Миниатюрная, но грозная Энни Леонхардт стояла перед ними, держа в одной руке тряпку для вытирания пыли. Другая рука на ее бедре. С фартуком для уборки и причудливым маленьким платочком на голову она могла бы выглядеть очаровательно, если бы не ужасающее выражение ее лица. Презрительно вздернув подбородок, она бросила ледяной взгляд в сторону двух девушек, которые сидели без дела, в то время как остальные стажеры, отвечающие за уборку столовой, усердно трудились вместо них. Судя по тому, как внезапно температура вокруг них упала до минусовой отметки, было ясно, что обычно задумчивая Энни в настоящее время пребывала в одном из своих гораздо более скверных настроений. "Знаете что..." - ледяным тоном произнесла она. "То, что инструктора Шадиса нигде нет, ещё не означает, что он не оставил кого-нибудь ответственного за уборку столовой. ... Кто бы это мог быть?" Сузив глаза, блондинка устремила на них свой стальной взгляд, заставляя их высказать предположение. Две девушки побледнели, лихорадочно пробормотали извинения и поспешили выполнить свои обязанности по уборке в два раза быстрее. Как только они оказались вне пределов слышимости, Райнер подошел прямо к ней. "Могла бы сказать им, что Шадис оставил меня за главного", - криво усмехнулся он, выглядя слегка удивленным. "Но перемены неизбежны, и это касается каждого, Энни. С каких это пор ты стала такой преданной?" Сердито взглянув на него, Энни раздраженно фыркнула, уже разворачиваясь на каблуках. "... Ещё чего. Если я позволю этим конченным дурака валять, то у меня ещё больше работы накопится. Только и всего ". Она начала уходить, тем самым показывая свое истинное лицо как самого немотивированного солдата полка во всем, что не связано с боем. А затем, после минутного колебания, она добавила: "... К тому же, ты ошибаешься, если думаешь, что я собираюсь прикрывать её." "Разве я что-то об этом говорил?" Райнер спросил, ухмыляясь. "Но то, как ты так прытко отрицаешь это, звучит подозрительно. Это почти так, как если бы ты питала какое-то невольное уважение к девушке ". Услышав это, Энни склонила голову к плечу, уставившись на Райнера ледяным взглядом. Высокий, крепкий солдат немедленно стер самодовольное выражение со своего лица и больше не сказал ни единого слова по этому поводу. Холодно удовлетворенная, Энни возобновила уверенный, неторопливый шаг через столовую. "...?" Подняв глаза, она моргнула при виде Жана Кирштайна, который одарил ее молчаливым взглядом благодарности. В ответ Энни немедленно приняла апатичное выражение лица и прошла мимо, не сказав ни слова. Конни спокойно наблюдал, как она покидала сцену, с недовольным выражением на лице. "Не знаю как ты, Жан", - пробормотал он неловко, когда нес один конец обеденного стола. "Но я категорически отказываюсь верить, что бригада военной полиции настолько прогнила, как они говорят. Попадание в десятку лучших должно быть достаточным доказательством преданности делу и хорошего отношения, не так ли? У таких, как этих двух придурошных девок, нет и шанса на место в военной полиции, и точка ". Жан покачал головой в знак несогласия, подняв свой конец стола и осторожно отступая к углу. "Не у всех такие благие намерения, как у Марко, Конни. Для этого не нужно быть хорошим человеком, чтобы попасть в военную полицию. Все, что для этого нужно, - это сила, мастерство ... и немного удачи ". Он печально нахмурился, зная, что третий пункт был тем, чего тебе не хватало. Он мрачно продолжил. "Ты мог бы быть самым коррумпированным человеком человечества, и все равно тебя примут, если у тебя есть рейтинг. Дело в цифрах, а не в морали. А я... Я такой же эгоист, как и они. В отличие от Марко, я не из тех людей, кто зациклен на идее "поступать правильно по отношению к другим людям". Мне всего-то нужно душевное спокойствие. Прогнившие люди вроде меня - причина, по которой военная полиция такая, какая она есть сейчас ". Стол опустили и поставили на его обычное место у самого дальнего окна. Это был тот же столик, за которым ты обычно сидела одна за ужином. И в то время твой маленький уголок одиночества, прежде чем ты, наконец, открылась идее завести друзей. Жан призадумался об этом. "Вспоминаются былые времена..." Однако на слова Жан Конни немедленно отреагировал недоверчивым хмурым взглядом, как будто это была самая нелепая вещь, которую он когда-либо слышал. "О чем ты толкуешь, Жан? Ты взаправду считаешь себя гнилым человеком? Вот это новость. На тебя это не похоже. Конечно, иногда бывает когда твой язык как помело. Но, в конце концов, ты заботишься о других людях, осознаешь ты это или нет. Все это знают ". Он свирепо ухмыльнулся и ткнул локтем более высокого солдата. "И ты просто мучаешь себя, если пытаешься сравнить свой уровень "доброты" с уровнем Марко. Он простой и непринужденный. За исключением, может быть, Кристы, никто не может сравниться с ним ". "Как будто я не знаю", - пробормотал Жан, хотя в то же время выглядел странно довольным. Я? Порядочный человек? Звучит немного надуманно для моих ушей. Внезапно осознав что-то, Конни моргнула и в замешательстве огляделась. "Кстати, о Марко, где он? Разве он не должен был дежурить на кухне?" "На самом деле, я его сейчас прикрываю", - объяснил Жан, отряхивая рукава и отводя глаза. "Он пошёл навестить [Т/И] в лазарете". Конни понимающе кивнул. "Точняк. Сегодня, наконец, пускают посетителей, я прав? " И затем он нахмурился, выглядя озадаченным. "Но я поражен, Жан. Я думал, ты тоже хочешь ее увидеть ". Повисла напряженная пауза. Жан вздохнула, внезапно выглядя расстроенной. "Да, Конни", - просто заявил он, стиснув зубы. "Если бы я только знал, что ей сказать ". Потому что, действительно - что, черт возьми, можно сказать человеку, который три года работал на износ, проливал кровь и слезы, держал окружение в страхе, а затем все это потерял? Если бы не это, как он вообще мог смотреть тебе в глаза? Конни бросил на него встревоженный, призывающий взгляд. "Просто сходи к ней, Жан. Ей нужно, чтобы ты и Марко были рядом ". Возникла нервная пауза. "Честно говоря... Я чувствую, что у неё далеко не всё в норме". На вопросительный взгляд Жан он продолжил более обеспокоенным тоном "....Я встретил Сашу ранее. Она бегала взад-вперед между кухней и лазаретом. Из того, что она мне рассказала...[Т/И] ..." Он прикусил губу "....Она в не самой лучшей форме". Глаза Жана устремились вперед, брови нахмурились от внимания. Крепко схватив Конни за плечо, он потребовал взволнованным голосом: "Что значит, "не лучшей форме"?" --- "... Давай, [Т/И]", - сказала Саша нежным, уговаривающим голосом. "Не смей голодать, а то желудок себе испортишь". Она слабо улыбнулась. "Вот! Кушай. Это нереально вкусно!" Она произнесла твое имя нараспев, в надежде, что твое настроение подымится. Пока ты сидела на больничной койке с подносом с едой на коленях, она поднесла ложку супа ко рту и держала ее там, затаив дыхание, с глазами, полными надежды... ... Ты просто отвернулась, не в настроении есть. Твой аппетит практически исчез в течение последних двух дней после твоего провального выпускного экзамена. Поднос с завтраком стоял там с раннего утра и к полудню оставался совершенно нетронутым. На твой взгляд, суп показался холодным и неаппетитным. Ты не чувствовала голода - лишь тупую боль в желудке, который, казалось, был полон свинца. Твои плечи были опущены, а глаза выглядели устрашающе пустыми. С момента прибытия в лазарет ты совсем ничего не ела, и это начинало проявляться на внешности. Из-за твоего отказа съесть предложенную ложку Саша стала выглядеть отчаявшейся . Весь день она изо всех сил пыталась заставить тебя что-нибудь съесть, без конца умоляя и убеждая. Но тебя это нисколько не тронуло. Но она и не думала сдаваться. На этот раз она положила себе ложку супа и выглядела так, как будто ей это абсолютно понравилось - несмотря на то, что вся тарелка давно остыла. "Мм! Там и тыковка, и зелень, [Т/И]! Ты должна попробовать это! " - радостно сообщила она, предлагая тебе еще одну полную ложку. "Открой ротик! Скажи "а-а-а!" Твой рот оставался твердо закрытым. Пока ты молча смотрела на ливень снаружи, отвергнутая Саша выглядела на грани слез. "[Т/И] ... Я знаю, ты чувствуешь себя ужасно, но нельзя же морить себя голодом... " Ты прикусила губу, почувствовав ее беспокойство и испытывая непреодолимую вину за то, что так беспокоишь ее. Ты знала, что тебе нужно что-нибудь съесть, в конце концов, это была базовая человеческая потребность. И все же, ты не знала, хватит ли у тебя энергии, чтобы пройти через все эти усилия. С каких это пор усилия хоть чего-то достигли для тебя? За последние три года ты ничего не делала, но прилагала адские усилия, и все же тебе больше нечем было похвастаться. ... Зная это, какой смысл вообще стараться над чем-либо еще? Даже несколько жалких ложек супа - это не значит, что еда сделает тебя сильнее за одну ночь. Голодала ты или нет, это не изменило ситуацию. Так ... зачем беспокоиться? С этими мыслями ты ставишь поднос с едой на прикроватный столик, подальше от посторонних глаз. Твои руки слегка дрожали до такой степени, что это напугало тебя - когда ты стал таким слабым? "... Прости, Саша", - тихо сказала ты, не встречаясь с ней взглядом. "Мне просто не хочется сегодня есть". Ты действительно этого не сделала. И у тебя не хватило воли придумать лучшее оправдание "....Но все равно спасибо тебе ". Саша со стуком уронила ложку на пол и обвила тебя руками, крепче сжимая в яростных объятиях и зарываясь лицом в твои волосы. "Пожалуйста, не будь такой, [Т/И] ..." Ее голос был сдавленным и приглушенным. "Это на тебя не похоже. Ты всегда была сильна духом и никогда не сдавалась ... " Ты закрыла глаза, проглатывая болезненный комок в горле. "Я знаю, Саша", ты мрачно думала. "Я знаю, что ты имеешь в виду. Но это больше не мое решение. Даже если бы я хотела продолжать сражаться, но ...." Раздался робкий стук в дверь. Маленькая светловолосая головка просунулась в комнату, раздраженно заглядывая внутрь. Это была Криста Ленц, которая выглядела не более счастливой, чем Саша, увидев тебя в таком положении. "[Т/И], " она приветствовала тебя грустной улыбкой, подходя к твоей кровати. "Я закончила собирать твои вещи за тебя. Тебе не нужно беспокоиться об уборке. Мы с Микасой займемся ею за тебя ". Ее улыбка превратилась в легкую усмешку. "Я даже попросила Имир о помощи. К выпуску все будет готово. ". Ты слегка кивнула в ее сторону, показывая свою благодарность. Маленький светловолосый солдат был добрее, чем когда-либо. По мере приближения дня церемонии выпуска всем кадетам на военной заставе была поставлена задача навести порядок и закрыть магазин. Все должно было быть упаковано и разобрано в течение нескольких дней для подготовки к поездки в Трост, твой родной город. Там выпускники 104-й учебной дивизии будут признаны полноценными солдатами, а оттуда разделятся на выбранные ими соответствующие ветви. Ты будешь сопровождать инструкторов и их кадетов обратно в Трост, но не как выпускница. Для тебя это было скорее возвращение домой после поражения. Ты бы умчалась в город, поджав хвост. Никто не будет ждать тебя там. Ты была полна ужаса от мысли встретиться лицом к лицу с родным городом, потерпев в итоге неудачу. Ты не хотела возвращаться такой... но есть ли выход? "Знаешь", - пробормотала Криста, обеспокоенно глядя на поднос с едой, который остался нетронутым. "На самом деле было великодушно со стороны инструктора Шадиса не выгонять тебя сразу. Таким образом, мы сможем ещё побыть вместе. Разве это не здорово, [Т/И]?" Она попыталась весело улыбнуться, обменявшись взглядом с Сашей, которая кивнула в знак согласия. Ты хранила молчание, не уверенная, было ли дело в том, что Инструктор был "великодушным", а не просто "практичным". С твоей травмой запястья, наряду с несколькими ушибами здесь и там, ты все еще была потрепана физически (в большей степени эмоционально). Как-то жестоко возвращаться в Трост в одиночку, особенно из-за отвратительной погоды. Тебе по-любому возвращаться домой, так что для тебя имело больше смысла быть с остальными выпускниками. А ты точно хочешь идти восвояси в одиночку? В этом ты не была уверена. Оглядевшись, Криста спросила: "А где твое снаряжение?" "... Шадис конфисковал", - тихо пробормотала ты, уставившись на простыни, прикрывающие твои колени. Твой взгляд с горечью упал на забинтованное запястье. "Сейчас находится на складе, - так сказал он мне. Теперь я всего лишь гражданское лицо, поэтому мне не разрешено обращаться с военной техникой ". Ты снова уставилась на грохочущий снаружи дождь. ... Твои дни полетов закончились. Больше никакого блаженства в воздухе. Больше никаких острых ощущений. Больше никаких погонь или соревнований. Больше никакой безграничной радости, ни смеха. Твои крылья были подрезаны. Руки Кристы напряглись, когда она стояла там перед тобой. Она, несомненно, была переполнена чувством вины. "[Т/И]... Мне так жаль. Я... Это ты должна быть в этом списке вместо меня. Я никогда не старалась так сильно, как ты, и мне даже пришлось заставить Имир расслабиться, чтобы я могла заработать десятое место ... " Ты нахмурилась, глядя на нее. "О чем ты говоришь? В тебе живет талант, Криста, ты преуспеваешь в командной работе. Вот почему ты смогла заработать высокое звание в первую очередь. Ты должна гордиться собой. Что касается меня, я ..." Твой голос затих, когда ты вспомнила катастрофические результаты экзамена. Так или иначе, потребовались все твои усилия и энергия, чтобы просто собраться с силами и заговорить. "Я потеряла свое звание, и свою карьеру... потому что облажалась. И это ужасно ". Не было смысла винить в этом невезение или что-то в этом роде. Ты действительно была слишком глупа, чтобы позаботиться о себе лучше. Вот почему сейчас ты едва могла использовать запястье, чтобы держать клинок. Ты была слишком самоуверенной - слишком гордой. Неспроста тебя многие презирали. Ныне эта гордость была разорвана на куски. В отличие от тебя, у Саши и Кристы хватило энергии, чтобы все еще надеяться. "Ты знаешь, [Т/И]", - защебетала Криста, пытаясь казаться жизнерадостной. "Может быть, инструктор Шадис сделает что-нибудь, чтобы помочь тебе. Он знает, какой ответственной ты была все эти годы, насколько твои навыки улучшились. Твои навыки по-прежнему на высшем уровне, даже с поврежденным запястьем. Он не позволит этому пропасть даром ". "..." Ты почти хотела посмеяться над этой идеей. Она вообще говорила об одном и том же Шадисе? Тот, кто не проявлял милосердия или фаворитизма даже к физически слабым и психологически хрупким? Саша также согласилась. "Да, [Т/И]! Это еще не конец. Ты не можешь просто сдаться! Надежда все еще есть, тебе просто нужно верить, что все обернется к лучшему. Я уверена, что все получится - " "... Прекратите это". Ты внезапно огрызнулась, стиснув зубы. "Просто... Остановитесь... Пожалуйста ". Обе девушки замолчали и посмотрели друг на друга. Почувствовав тот факт, что их словам непреднамеренно удалось тебя расстроить, они сразу же выглядели виноватыми. Последнее, что тебе нужно было в такое время, как это, - завышать свои ожидания, только чтобы быть настроенной на еще большее разочарование. Кто сказал, что надеяться не вредно? Они были чертовски неправы. Надеяться было адски больно. Ты чувствовала себя ужасно из-за того, что сорвалась на них. Ты знала, что они всего лишь хотели помочь, но с каких это пор слова обладают силой что-то менять? Ничто не могло изменить ситуацию к лучшему для вас, независимо от того, как сильно ты этого хотели. Не похоже, что у тебя была энергия, чтобы желать чего-либо вообще, больше. Ты ненавидела это чувство, это облако негатива. Все казалось таким тяжким. Это так обременительно. Три года жестокой, бесконечной работы начинали сказываться. Единственная причина, по которой ты когда-либо выдерживала это с храбростью и уверенностью, заключалась в надежде, что в конце тебя ждет нечто замечательное, свет в туннеле. Но теперь, когда свет исчез с поля зрения, ничто не могло избавить тебя от стресса и беспокойства, которые ты так долго копила. Теперь это обрушилось на тебя со всей силой, придавливая твое тело железом, затуманивая голову апатией. Больно двигаться, больно говорить, и больно смотреть своим друзьям в глаза. "Послушайте, ты двое". Ты наконец сказала, после минуты напряженного, тяжелого молчания "....Я бы хотела сейчас побыть одной. Я ценю, что ты помогаете мне и всем остальным. Но действительно мне бы хотелось. ... Побыть одной, вот и все ". Ты слишком устала, чтобы даже изобразить улыбку. Саша и Криста обеспокоенно смотрели на тебя. Возможно, даже немного боязливо. Ты хмурилась, глядя на них, удивляясь самой себе. "Я же не мертва. И не ранена, во всяком случае, не настолько серьезно. Почему они ведут себя так, словно я готовлюсь к собственным похоронам?" "Ты уверена, что справишься?" Спросила Саша, наклоняясь вперед с широко раскрытыми глазами. "Если тебе вообще что-нибудь нужно ..." "Всё нормально", - просто сказала ты ей, снова сосредоточившись на потоках дождя, изводящих небо снаружи. Криста выглядела неуверенной, но попыталась ободряюще улыбнуться более высокой брюнетке. "Все будет хорошо, Саша. Мы можем навестить ее позже, когда она отдохнет." Голубые глаза обратились к тебе с ослабевающей улыбкой. "Поправляйся скорее, [Т/И]. И, пожалуйста, постарайся не накручивать себя ". Не глядя на них, ты тихо слушала, как их шаги затихают вдали. И снова ты остались наедине со своими мыслями. В тот момент ты было единственной пациентом в лазарете, и поэтому ты чувствовала, что тебя окружает гулкая тишина, которая казалась слишком знакомой. Одиночество. Тишина. Уединение. Выглянув в окно, ты увидела, как Саша и Криста вместе вышли из лазарета, храбро преодолевая избитую дождем дорогу обратно в казармы. Они были твоими близкими друзьями, но никогда раньше ты не чувствовала себя отдалённой от них, как сейчас. Они не знали, что творилось у тебя в голове, и ты не чувствовала, что они поймут, если ты попытаешься им рассказать. Каким-то образом ты чувствовала то же самое, что и в день призыва – отстраненность от окружающих тебя людей. И снова все остальные казались такими странными и непостижимыми. Там, где когда-то была связь, теперь остались только разрушенные мосты, лежащие в руинах. Ты чувствовала… менее связанной. Менее вовлеченной. Ты была единственной, кому здесь не место. Больше нет. Единственная разница заключалась в том, что теперь ты была одинока, как никогда раньше. Все снова превращалось в тот же самый "шум". Ты снова становилась незнакомцем среди незнакомцев. Ты знала причину. Как только ты приедешь со своими друзьями в Трост, вы все разойдетесь по разные стороны. Большинство самых близких друзей, включая Марко и Сашу, отправились бы к Стене Сина. Микаса, Армин и Эрен присоединяться к Разведывательному корпусу. Не было никого из твоих знакомых, кто планировал бы присоединиться к Гарнизону. Те, с кем ты сблизилась за все эти годы, больше не будут твоими товарищами. ... Осознание охватило тебя. Ты обнаружила, что недоверчиво качаешь головой. "Больше никаких споров, драк или препирательств с Жаном", подумала ты про себя, чувствуя, как у тебя немного щиплет глаза. Больше не надо брыкаться в ответ и смеяться над мировыми проблемами вместе с Марко. Твое сердце дрогнуло, когда ты внезапно осознала, что в итоге ты действительно потеряла – целое будущее, работая бок о бок с близкими тебе людьми. Вероятно, ты их больше не увидишь. ... Он - похититель первого поцелуя, и теперь ты, возможно, никогда не сможешь его увидеть. Никогда больше. Ты сжала свою забинтованную руку, ту, которая стоила тебе всего. Твое запястье пронзила раскалывающая кости боль, но ты онемела до глубины души. Почему ты была такой? ПОЧЕМУ все должно было получиться именно так? ... Ответ висел на ближайшей стене. Твое тело казалось тяжелым, как свинец, а конечности были лишены сил, но все же ты собрала волю, чтобы поднять себя с кровати и подойти к зеркалу, что висело на стене. Глядя на себя, ты поймала себя на том, что задаешься вопросом, как все это началось, и почему ты вообще так долго давила на себя. ... Возможно, это было как-то связано с запахом лекарств и больничной обстановкой вокруг тебя... но так или иначе, подавленные воспоминания о горьком и болезненном детстве нахлынули снова, несмотря на все твои усилия отогнать их. ... ... Ты вспомнила его улыбку, как будто он все еще был здесь, с тобой. "[Т/И]... в чем дело, милая? Тебя что-то беспокоит?" Тогда ты была еще ребенком с ясными глазами и полным жизни, который еще не начал полностью осознавать реальность вещей. "Скажи, дедушка... почему мама и папа больше не приходят к нам домой? Кажется, что они всегда заняты работой. Все дети надо мной смеются, так как думают, что родители совсем забыли обо мне. Это правда?" "[Т/И], моя дорогая... Они оба усердно трудятся на Стене Сина. Я знаю, тебе одиноко, но, пожалуйста, постарайся понять. ...Они делают все возможное ради тебя ". "Правда? Если это так, то почему они так долго не отвечают? Раньше они хотя бы присылали нам деньги на еду и лекарства, но теперь их не так много. ... Неужели у них и на помощь нет времени?" "... Я не уверен, [Т/И]. Но, возможно, так оно и есть ". "... Значит, работа на короля для них важнее, чем ты... или я?" Прежде чем ответить, он немного помедлил. "... Трудно сказать ..." Между вами повисла неловкая пауза, прежде чем ты, наконец, заговорила тихим голосом: "... Знаешь, с тех пор, как Титаны захватили Стену Мария... Похоже, они больше не захотят покидать дворец. Знаю, им страшно, но неужели они не понимают, что мы с тобой все еще живем здесь, в Тросте? Они все еще заботятся о нас ... не так ли, дедушка?" Твой дедушка выглядел взбешенным, когда пытался тебя успокоить ".... Конечно, заботятся, [Т/И]. ... И мы им не безразличны ... " В то время ты не понимала, что он также пытался убедить самого себя. "Ну, тогда. Что мне тогда сделать, чтобы они написали мне ответ в виде письма или посылки? Скажи мне, дедушка. Должна ли я что-то для них сделать, чтобы они захотели увидеть нас снова ". "Что ж, давай подумаем... Если ты будешь хорошей девочкой, [Т/И]... если ты останешься сильной и здоровой, будешь усердно работать и делать все, что в твоих силах, тогда, я уверен, ты сможешь сделать их счастливыми ... " "Если я сделаю все, что в моих силах... Ты имеешь в виду, как в школе? Будут ли мама и папа действительно счастливы, если я буду достаточно умна, чтобы стать лучшей в классе? " Он слабо усмехнулся. "Ну, это будет нелегко. Но если бы тебе удалось достичь этого, они бы тобой очень гордились. Не сомневаюсь в этом ... " ... Внезапно тебя поразило осознание, как будто ты нашла решение проблем человечества. "Думаю, теперь я поняла. Мама и папа хотят, чтобы я преуспевала во всем, и тогда они смогут ей гордиться. Так что, если я докажу, что я самая умная ученица в своем классе, они будут довольны мной. Может быть, они даже настолько довольны, что захотят возвращаться домой чаще ". "... Да. Возможно.". И все же, он не казался таким уж уверенным. "... Что, если я вступлю в армию и научусь там убивать титанов? Мама и папа попали в Военную полицию, потому что они были лучшими в своем отряде. Если я стану достаточно сильной, чтобы присоединиться к военной полиции вместе с ними, тогда, конечно, они будут рады иметь такую дочь, как я. Я уверена в этом! Я смогу видеть их каждый день, и, возможно, мы все снова сможем жить вместе. Разве это не так, дедушка?" Чем больше ты надеялась, тем более несчастным он выглядел. "Мм... Это было бы здорово, не так ли ...?" "Да! Мы купим хороший дом и будем жить за Стеной-Сина вместе! Нам не придется беспокоиться о деньгах или еде, и мы будем в безопасности от Титанов. Мы можем найти тебе хорошего врача, который поможет тебе выздороветь, и тебя больше не придется болеть! Разве это не звучит замечательно? " Ты мечтала. Он тоже, но был уже слишком стар, чтобы мечтать так же легко сейчас. ... и на твоих глазах он стал выглядеть старше и слабее с каждой секундой. "Ах...[Т/И]... моя дорогая внучка. ...Ты так быстро выросла... и ты стала такой сильной, но при этом такой доброй... Ты была дочерью, о которой я всегда мечтал, и теперь ты становишься такой прекрасной юной леди. Позволь мне сказать тебе кое-что ... " Его голос стал слабее. "... Больше не беспокойся о немощном, бесполезном старике. ... Потратить всю свою жизнь на заботу обо мне было бы пустой тратой твоей молодости. Просто продолжай без меня и живи своей собственной жизнью. Найди того, кого будешь держать близко к сердцу, и проведи с ним остаток своих дней. ...Будь счастлива ". ... Внезапно ты превратилась из ребенка-идеалиста в девушку, у которой было более реалистичное восприятие мира и того, как он на самом деле устроен. "... О чем ты говоришь? Мамы и папы больше нет рядом, дедушка. Так что не будь смешным. Конечно, я должна заботиться о тебе. ...Ты единственный, кто у меня есть". ... ... ... Со временем письма от Стены Сины вообще перестали приходить. Мать и отец не уделили ни время, ни средства, когда твой дедушка скончался от болезни, поэтому тебе пришлось собрать все, что у тебя осталось, чтобы обеспечить ему надлежащие похороны. Именно в день прощания с дедушкой когда ты решила вступить в армию. Тогда ты была полна решимости попасть в военную полицию, чего бы это ни стоило. Но не потому, что ты хотела снова увидеть своих родителей, ибо давно отреклась от этой мечты, и на то были веские причины. Нет, ты хотела оставить свой след и доказать, что ты успешная, независимая девушка, и тебе больше не придётся испытывать чувства обмана и предательства. С момента призыва ты была полна решимости отбросить свое прошлое и стать гордой и уверенной в завтрашнем дне женщине. Но в конце концов ты стала самой никчемностью. Может быть, твои родители были правы, бросив тебя. Глядя на свое отражение, ты узрела образ поражения и разорения, совсем не тот результат, какой в мечтах. С выражением крайнего отвращения ты смотрела на себя, ненавидя каждый свой дюйм. Ненавидела каждую деталь. Огонь в твоих глазах погас, оставив после себя только унылую, апатичную пустоту. Тебе твоя кожа казалась бледной и впалой, лишенной какого-либо цвета. Ты плохо спала, практически не ела, и это начинало отражаться на внешности. Твои волосы были лохматыми. Хуже того, бинты от марли на щеке до повязок на голове и запястье делали тебя похожей на уродку. Казалось, что ты выглядишь как сама смерть. Твои зубы стиснулись. Ты никогда не чувствовала себя такой уродкой. Такой слабачкой. Такой никчемностью. Тебе было стыдно при одной мысли о том, что кто-то еще увидит тебя такой. Глядя в зеркало, ты поняла – вот как выглядит горесть во плоти. На самом деле неудивительно, почему ты больше никому не нужна. Ты даже больше не хотела видеть себя. Во внезапном приступе отвращения при виде своего искаженного представления о себе ты сжала дрожащую руку в кулак и резко отдернула его. Глядя в зеркало, ты приготовилась к тому, как осколки стекла царапнут кожу на костяшках пальцев.... "... [Т/И]. Ты - " Звук знакомого голоса заставил твой кулак застыть на месте. Твои глаза расширились, когда ты поняла, что в зеркале появилась вторая фигура. Позади тебя, прямо у двери, стоял Марко. Он видел все, вплоть до того, как ты замахнулась кулаком на свое отражение с таким ненавистным, сердитым выражением лица. Его глаза расширились от шока при виде абсолютного насилия всего этого, насилия, которое ты направила на саму себя. "[Т/И], что ты делаешь?" спросил он приглушенным голосом, немедленно делая шаг вперед. Его веснушчатое лицо было бледным от беспокойства. "Почему ты ...?" "Уходи". - слабо произнесла ты, защищаясь, поднимая руки, когда он приблизился. "... Что?" Марко выглядел абсолютно сбитым с толку и встревоженным твоим поведением. "Уходи. Не трать на меня время". Ты повторила. Ты пыталась повысить свой голос, но он звучал слабо и дрожал, выходя из твоего горла. Никакой борьбы, только отчаяние. "О чем ты говоришь? Что с тобой не так?" он попытался успокоить тебя неуверенной улыбкой, показывая тебе свои пустые ладони, чтобы показать, что он не хотел причинить вреда. "Пожалуйста, успокойся. Если тебе больно, просто скажи об этом. Мы можем обсудить - " "Я же сказала, не трать на меня время!" ты кричала на него, пятясь, пока не врезалась в зеркало на стене позади тебя. Оно соскользнуло с крючка - СТУК СТЕКЛА. ... и разбилось о половицы, разнося осколки вокруг твоих голых ног. Ты подпрыгнула от испуга. "[Т/И], отойди!" Марко отчаянно кричал. Но было слишком поздно - осколок стекла вонзился в мягкую плоть твоей пятки и застрял, вызвав кровотечение и заставив тебя поморщиться от боли. Ты почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Особенно, когда ты подняла кровоточащую ногу. Все было размыто, ты не смогла удержать равновесие, и повсюду были предательские фрагменты... Быстрые, решительные шаги приближались к тебе, отдаваясь эхом от половиц и легко хрустя по ковру из битого стекла. Когда высокая и крепко сложенная фигура Марко преодолела дистанцию и встала перед тобой, в твоих глазах вспыхнуло испуганное выражение. Внезапно ты почувствовала, что тебя поднимают в воздух - поднимают от греха подальше - и нежно укачивают пара сильных рук. Крепко держа тебя в свадебном стиле, Марко поднял тебя со стеклянного пола и перенес на безопасную больничную койку, подальше от опасности. Полностью обезоруженная своим удивлением, ты не оказала сопротивления. Твое сердце начало учащенно биться в странно знакомой манере, когда ты почувствовала, как тебя несут через комнату... Марко осторожно уложил тебя на матрас. "Ну вот и все", - пробормотал он со вздохом. Крепко положив свои широкие руки тебе на плечи, чтобы поддержать тебя, он, его темные глаза начали тревожно осматривать комнату. Его глаза заблестели, когда он заметил аптечку первой помощи, лежащую на соседней полке. Достав оттуда необходимое, он немедленно приступил к заживлению раны на твоей пятке. "Покажи мне свою ногу", - тихо сказал он, вооружаясь парой металлических щипцов. Хотя ты слегка съежилась, ты с хныканьем кивнула и подчинилась. Он мягко сжал твою лодыжку большим и указательным пальцами, поднимая твою пятку в воздух, чтобы лучше рассмотреть. Он вздрогнул от сочувствия при виде этого, того, как осколок стекла вонзился внутрь, болезненно прорезая плоть до такой степени, что из него потекла кровь. "Мне так жаль, [Т/И]", - сказал он, выглядя мрачным. "Это будет немного больно. ... Но я обещаю, это закончится через секунду ". Ты со слезами на глазах кивнула и взяла себя в руки. Когда Марко извлекал стеклянный осколок щипцами, проявляя при этом предельную осторожность и концентрацию, ты почувствовала, как пятку пронзила острая боль. Это заставило тебя громко закричать, зажать рот руками и сильно ссутулить плечи. Еще один всхлип вырвался из твоего горла. Твои глаза горели от слез. ...Но Марко был верен своему слову. Как только стекло было снято, все стало немного более терпимым. Твой веснушчатый рыцарь в сияющих доспехах нежно промокнул рану дезинфицирующей салфеткой, ни разу не причинив тебе ненужной боли. Как только кровь была смыта, оставалось только наложить марлю и слегка обернуть бинтами. Хотя пятку продолжало немного покалывать, но из-за того, что стекло было извлечено с такой осторожностью и быстротой, порез сам по себе был небольшим и не слишком глубоким. Ты, конечно, думала, что все это благодаря внимательности и быстрой реакции Марко. Даже сейчас он все еще заботился о тебе. "Так-то лучше". Осторожно опустив твою ногу и позволив ей свисать с края кровати, Марко поднялся на ноги, стирая со своих пальцев последние капли твоей крови. Его взгляд переместился на тебя. Сидя там на кровати в своем ослепительно белом больничном халате, ты почувствовала укол неловкости, когда веснушчатый молодой человек осмотрел тебя с голоты до ног глазами, полными внимания. Прикусив губу, ты неловко отвела глаза, смущенно покраснев. Не из-за того, как он на тебя так смотрел, а потому, что ты чувствовала себя такой неуверенной и стыдилась себя. Чувствуя себя такой незащищенной в своем сломленном и побежденном состоянии, ты была убеждена, что выглядишь для него отвратительно... ...Но когда широкая ладонь легла на твою нижнюю часть подбородка, мягко наклоняя твое лицо вверх, чтобы он мог лучше рассмотреть, стало ясно, что Марко увидел в тебе что-то совершенно другое. Когда он смотрел в глаза, на его лице было приглушенное, задумчивое выражение, которое оставляло странное, щемящее впечатление в твоем сердце... как боль. Он поднял пальцы, чтобы нежно провести ими по бинтам, которыми был обмотан твой лоб. "Столько ран", - печально пробормотал он. "...По крайней мере, они хоть заживают?" Ты молча кивнула. И снова ты была ошеломлена его бесконечной заботой о тебе, беспомощная перед его ухаживаниями. Он провел пальцами по марле, которая была приклеена к твоей щеке, скрывая порез, скрытый под ней. Его прикосновение слегка задело твою рану, заставив тебя вздрогнуть. Он немедленно отдернул пальцы с извиняющимся видом. А затем глаза Марко опустились, пока не встретились с твоим забинтованным запястьем ".... Все еще больно?" он тихо спросил. Грустно посмотрев на свою левую руку, ты покачала головой и пробормотала в ответ: "...Я точно не знаю ". Ты разжимала руку. Сустав запястья болел и был болезненным, но отчасти это было связано с процессом заживления. Инструктор Шадис сказал тебе, что ты все еще можешь брать в руки обычные предметы и выполнять повседневные, обыденные действия. Ты просто не смогла бы приложить огромное количество силы или давления, необходимых для точного владения закаленным лезвием. Это было то, что опустошило тебя больше всего - не сама травма. Марко присел прямо рядом с тобой, достаточно близко, чтобы его плечо касалось твоего. Прямо над тобой было то самое знакомое, добродушное лицо, с этими нежными и немного мальчишескими чертами лица - само воплощение терпения и сострадания. Глядя на него снизу вверх, ты почувствовала странное притяжение, притягивающее вас двоих ближе друг к другу. Он наклонился немного ближе, прижимая руку к матрасу позади тебя, пальцы скользят по белоснежным простыням. "Я встретил Сашу и Кристу по дороге сюда", - заметил он, взглянув на забытый поднос с едой на прикроватном столике. "Это правда, что ты ничего не ела за последнее время?" Ты покраснела от стыда и уставилась на свои колени, а ноги Марко были совсем рядом с твоими. "Какое это имеет значение? Я знаю, что у меня должен болеть живот, как и все остальное мое тело... но почему-то я даже этого не чувствую ". Ты сжала руки и плотно расправила плечи, приглашая Марко подойти ближе и обнять тебя за спину, чтобы утешить. "Я думаю, ничто из этого не сравнится с настоящей болью ..." - тихо пробормотал он, нависая подбородком над твоей головой "....что ты чувствуешь внутри, не так ли?" Что-то в простой чистоте и понимании этого утверждения наполнило тебя эмоциями. Внезапно тебе захотелось выкрикнуть все сразу - свое отчаяние и разочарование из-за потери карьеры, горечь своего прошлого, огромное одиночество, которое ты чувствовала, признания в своей самонаводящейся ненависти ... и, больше всего, свое сожаление о том, что ты не смогла пойти с ним к Стене Сине. Ты просто не знала, с чего начать и как это продолжать. И все же, ты знала, что тебе не нужно было произносить ни единого слова, потому что неважно, много или как мало ты сказала, Марко всегда каким-то образом поймет.Итак, ты ничего не сказала. Все, что ты делала, это плакала, прямо в тот момент. Это было болезненное, но освобождающее освобождение - ты никогда так не чувствовала и не плакала с тех пор, как умер дедушка. Твоя грудь сжалась и разразилась неконтролируемыми рыданиями. Твои плечи сильно тряслись. У тебя защипало в носу, и твое зрение начало затуманиваться от переполняющих слез. Ты подняла руки, чтобы вытереть их, но они просто продолжали течь... Большие руки нежно обхватили твое лицо. Пораженная, ты смотрела сквозь пелену слез, когда Марко наклонился ближе, его лицо оказалось в дюйме от твоего. Его ладони и пальцы ощущали успокаивающее тепло по бокам твоего лица... и все же у тебя испуганно перехватило дыхание, когда эти темные глаза встретились с твоими. Его рот парил над твоими слегка приоткрытыми губами в течение полных нескольких секунд, их разделяло лишь небольшое расстояние. Там он и остался, как будто внезапно обдумывая про себя, что он собирался сделать, в то время как ты сидела там ошеломленная. Большой палец скользнул к краю твоего уязвимого рта, тепло его прерывистого дыхания коснулось твоих губ, а затем... ... он, похоже, передумал. Вместо этого он приблизил свое лицо ближе и тепло и нежно поцеловал прямо в чувствительную область под твоим нижним веком, проделав то же самое еще раз с другой стороны. Его губы оставили мягкие отпечатки на поверхности твоих щек, когда они смахивали поцелуями твои слезы, оставляя их покалывающими от тепла. Твои веки затрепетали, когда ты уставилась на него, чувствуя странное головокружение... и в то же время как-то спокойнее. Твое сердце учащенно билось, но, по крайней мере, твою грудь больше не сотрясали болезненные рыдания. Глядя на него в замешательстве, у тебя было время увидеть эту знакомую, ободряющую улыбку всего на целую секунду. Затем Марко положил руку тебе на затылок и притянул тебя к себе, заключив в теплые, крепкие объятия. Когда его грудь и руки обхватили тебя, защищая, ты слабо задалась вопросом, остановилось ли наконец время. Твой подбородок остановился на его плече, его ухо слегка коснулось твоего собственного. Вот так он прижал тебя к себе до такой степени, что ты оба оказались шея к шее. Одна рука поддерживала твой затылок, другая обнимала тебя за плечи. Если бы ты закрыла глаза, ты могла бы почувствовать, как его сердце бьется рядом с твоим собственным. "[Т/И]... Послушай меня минутку, хорошо?" Знакомый, теплый тембр его голоса, казалось, наполнил тебя. "Я знаю, это больно. Знаю, что ты страдаешь ... и мне больно видеть тебя в таком состоянии ". Внезапно Марко наклонил свое лицо внутрь, ближе к твоему. По тому, как его нос и лоб слегка, но успокаивающе прижимались к твоему виску, ты могла почувствовать его безграничную привязанность к тебе. Его любовь - чистая и искренняя. "Но ..." - прошептал его голос тебе на ухо. "...Я знаю, ты преодолеешь это. Я верю в тебя.Что бы ни случилось... Не важно, где ты окажешься, или что ты решишь сделать, [Т/И]... всегда помни, что я на твоей стороне ". Поскольку он продолжал держать тебя рядом, твои глаза расширились. Эти слова каким-то образом нашли отклик глубоко внутри тебя, подобно звону соборного колокола в идеально синем, залитом солнцем небе. Они нашли отклик в сочувствии и искренности Марко, до такой степени, что ты не могла не чувствовать себя тронутой до слез. Уткнувшись лицом в его плечо, ты снова заплакала, не в силах остановиться. Все это время рука Марко скользила взад-вперед по твоим плечам, даря тебе тепло и уют. ... Ты ответила взаимностью, подняв руки и положив ладони на его лопатки, позволив себе наклониться ближе - уютно устроиться там и раствориться в его объятиях. Как только тебе показалось, что мир за пределами объятий Марко и все его проблемы растаяли, ты была довольна. Даже блаженно, потому что, несмотря на жестокую и неизменную реальность вокруг тебя, все еще оставалась надежда, что может быть, только может быть ... в конце концов, ты была не такой уж никчемной. Вот так, сохраняя эту позу и держась друг за друга, ты и Марко разделили тихий, нежный момент для самих себя, совершенно без перерыва. Тем временем Жан стоял, невидимый для вас двоих, прислонившись к стене сразу за дверным косяком. Его руки были скрещены, а голова откинута к стене, глаза закрыты со спокойным, почти меланхоличным выражением. И все же он улыбался, хоть и с ноткой отчаяния. В конце концов, если уж и переживать трудности, то с поддержкой Марко. Настолько он искренне верил. Но ты справишься с этим. Для Жана это было важно. Его собственная привязанность к тебе мало что значила в долгосрочной перспективе по сравнению с твоим выздоровлением. В подобной ситуации не было необходимости в ком-то столь дерзком и враждебном, каким был он. Он не знал, как утешить тебя или облегчить твои проблемы так, как это было в природе Марко. Так оно и есть.. "Лучше не соваться", подумал он, немного грустно улыбнувшись самому себе. Янтарные глаза, выглядевшие более несчастными, чем обычно, переместились в сторону, когда он слушал, как Марко шепчет слова утешения только для твоих ушей. Зная, что он здесь лишний, Жан отошёл от стены и тихо покинул лазарет. ... "Это же не соревнование", твердо напомнил он себе, помня обещание, которое он дал Марко. Ведь ты - не трофей, который нужно завоевывать, и кроме того, это твоя жизнь и тебе ею распоряжаться. ... Тогда почему же у него такое чувство, будто он проиграл?