Просто живи

Кроваво-красный закат опустился на городской пейзаж Троста. Накануне своего освобождения Титан-Изгой лежал, обмякнув, перед валуном, тлея в столбе пара. Дымовой сигнал золотистого цвета прочертил небо на всеобщее обозрение, словно маяк победы. Ворота были запечатаны, и вторжению был положен конец. Человечество выиграло себе новую жизнь. ... Но, в конце концов, чего это стоило? … После ужасных последствий Жан проснулся со стоном. Его Т/И связная мысль наяву? ... Будь… проклята... война. Стиснув зубы от самой эпичной мигрени века, Жан заставил себя открыть глаза и затуманено огляделся. Его травмы, в основном незначительные по характеру, были перевязаны, пока он был в отключке. Теперь он лежал на импровизированной кровати из ящиков. В этом нет ничего удивительного. К этому времени медицинский отсек был наверняка переполнен как мертвыми, так и ранеными, и свободной кровати не было. Зловоние застарелой крови, пушечного дыма и паров Титана пропитало его нос, отчего дышать стало тяжело. Морщась от пульсирующей боли в черепе, он моргнул янтарными глазами и уставился на заходящее солнце. Небо темнело. Факелы на стене Роза горели высоко, рассыпая искры в воздух. Повсюду вокруг него солдаты толпились от одного конца стены до другого. Они передавали сообщения, выполняли поручения и лихорадочно выполняли обязанности в последнюю минуту, чтобы ускорить заключительные этапы освобождения города. Горстка других просто сидела там, где они были, с выражением ошеломленного оцепенения на лицах. Некоторые пострадали, некоторые гораздо сильнее, чем другие. Остальные были просто измотаны и наверняка рухнули бы замертво, если бы попытались встать. Достаточно сказать, что Жан легко попал в обе категории. У него было такое чувство, будто его голову раскололи булавкой и молотком. Борьба за свою жизнь от рассвета до заката заставила его утомить каждую мышцу своего тела, в результате чего его конечности болели и затекли. Это, однако, ничего не говорило о травматических воспоминаниях, наводнивших его мозг. Воспоминания о насилии, ужасе, смерти его товарищей и отвратительных лицах этих проклятых Титанов вернулись с удвоенной силой, напомнив Жану, что он не пережил этот день, сохранив всю свою психику неповрежденной. Никогда, никогда больше… он мрачно поклялся самому себе. ... Как будто у него был такой выбор. Схватившись за перевязанный лоб, Жан изо всех сил пытался обрести ясность. Самым ярким событием, которое он мог вспомнить прямо сейчас, был взрыв, охвативший целый жилой район, сравнявший его с землей. Жан съежился от сожаления. Когда-то этот самый район был местом твоего рождения и детства. Твоим домом. И теперь от него остались руины. Затем он вспомнил абсолютный ужас быть погребенным заживо под кучей обломков, без каких-либо средств к спасению в пределах его досягаемости. Он был всего в нескольких шагах от того, чтобы задохнуться или быть раздавленным насмерть обломками, пока Марко не откопал его голыми руками и не отнес в безопасное место. Это само по себе было единственной причиной, по которой Жан была жива прямо сейчас, здесь, на этой паршивой кровати из деревянных ящиков. И, честно говоря, он никогда не чувствовал большей благодарности. Если бы не Марко… Жан быстро покачал головой, отказываясь заканчивать мысль. ... Но то, что он вспомнил дальше, вызвало у него внезапное беспокойство. ... Все началось с появления Ползущего Титана, тринадцатиметровой твари, который практически уничтожил большую часть основных сил Гарнизона. Это было, когда тебе, Жан и Марко дали опасное задание заманить зверя в зону досягаемости железнодорожной артиллерии. Целью было уничтожить монстра шквалом разрывных снарядов. План сработал. В конце концов, от Ползучего осталось не более чем кучка пепла ... вместе со всем твоим бывшим районом. Вы трое попали в зону взрыва. Марко, который пришел в себя первым, сумел извлечь Жана из-под обломков. ... Ты все еще считалась пропавшей без вести. И Марко, сразу после того, как доставил Жана в безопасное место… отправился на поиски тебя. Будучи без сознания какое-то неопределенное время, Жан понятия не имел, вернулись ли вы. Хотя тревога захлестнула все уголки его сознания, Жан сделал отчаянное усилие, чтобы не бояться худшего, и немедленно начал выбираться из кучи ящиков. Его конечности и мышцы пронзила боль от резкого движения, но прямо сейчас ему было наплевать. Обретя равновесие и дождавшись, пока у него перестанет кружиться голова, Жан начал пробираться сквозь толпу солдат в поисках знакомого лица. Твоего, Марко или любого другого из 104-го. Я должен их найти… лихорадочно думал он. Взрыв, похожий на гром, заставил его подпрыгнуть и дико оглянуться. Над зубчатыми стенами поднялось облако дыма, в то время как в городе Титан рухнул под прицелом железнодорожной пушки. Группы солдат ловко передвигались по крышам, явно намереваясь расправиться с оставшимися Титанами, которые все еще бродили по улицам Троста. С вершины Стены Жан смотрел на них, пораженный и напуганный. После стольких часов ада… подумал он, наблюдая за последовавшей битвой широко раскрытыми глазами. После всего, что произошло, они все еще борются. Большинство солдат, которые все еще были активны, носили на спине вечнозеленые плащи. Жан мгновенно узнал в них членов Разведкорпуса… дом самых сильных, безрассудных и совершенно безумных людей человечества. Критический взгляд исказил черты Жана. Естественно, Эрен Йегер был их самым большим преданным и не затыкался из-за них. Но Жан, говоря в самых добрых выражениях, никогда не видел привлекательности добровольчества в том, что было откровенно самоубийственной миссией за стенами. И после душераздирающих событий сегодняшнего дня это чувство усилилось в десять раз. ... И все же, почему сейчас ему было так трудно отвести взгляд? Конечно, после всего, что он увидел, только сейчас он был более готов признать храбрость, самоотверженность и чувство долга, продемонстрированные мужчинами и женщинами легиона. Это не означало, что он был более склонен присоединиться к ним. ... Нет, абсолютно нет. Ни в малейшей степени. Дрожь пробежала по его плечам. Жан быстро продолжил свои поиски, полный решимости изгнать эти странные и нехарактерные мысли, которые вторгались в его голову. Что, черт возьми, на него нашло? Конечно, он не рассматривал никаких радикальных и безрассудных решений… не так ли? С рычанием Жан прогнал эти мысли. Задача не из сложных, учитывая, что действительно его беспокоило, так это необходимость знать, что и ты, и Марко в безопасности. Стиснув зубы, Жан пробился сквозь толпу и продолжил свой путь вдоль стены. Он понял, что никто из солдат гарнизона или разведкорпуса не стал бы тратить свое время, помогая ему выследить нескольких непритязательных кадетов. Он должен был найти кого-то из своего учебного полка, кого-то, кто знал и тебя, и Марко, и, следовательно, должен был иметь некоторое представление о том, где вы оба были… Вид Райнера, работающего на одной из станций снабжения, был столь необходимым проблеском надежды. "Эй! Райнер!" Жан ахнул, перешел на бег и сократил дистанцию. Большая ошибка. Из-за истощения и головокружения он был на грани того, чтобы выпустить кишки. Теперь, когда у него закончился адреналин, последствия чрезмерного употребления УПМ обрушились на него, как мешок кирпичей. "Ох ты ж, Жан, полегче!" - сказал Райнер, кладя массивную руку ему на плечо, чтобы успокоить его (но сохраняя дистанцию на случай, если он действительно потеряет контроль над своим рефлексом подтягивания). Жан согнулся пополам и сделал несколько судорожных вдохов, чтобы прийти в себя. "Ты чего мечешься?" Требовательно спросил Райнер. "Так и не оклемался после травмы, не так ли? Такими темпами тебе станет хуже!" Жан покачал головой, нисколько не заботясь об этом. "Райнер ...!" - прохрипел он, щеки покраснели от напряжения. "[Т/И] и Марко уже вернулись к Стене? Пожалуйста, скажи мне, что ты их видел! " "Я..." Пораженный Райнер немедленно закрыл рот. Обеспокоенное, выбитое из колеи выражение внезапно появилось на его лице. На мгновение Жан просто предположил, что он не нашелся с ответом. Почему тогда похожий на великана солдат смотрел на него так? Со странным выражением, которое было на полпути между ужасом и нечистой совестью? Рядом стоял Бертольд, который по какой-то причине побледнел при виде Жана. Энни тоже была там. Она полностью избегала взгляда Жана. Жан заметил, что на ее рукаве была кровь. Она поранилась? Кровь титана обычно не оставляла пятен… Жан уставился на них, ожидая ответа. Единственное, что они могли предложить, было неловкое, сбивающее с толку молчание. Странность всего этого повергла его в растерянность. Что это с ними? Недоумевал он. Его тревога росла. Неужели ... случилось чего? Наконец Райнер тяжело покачал головой. "Прости, Жан. Я ... я не видел Марко, или..." Он сделал паузу, внезапно приняв стоический вид. "... Мне жаль". Сердце Жана упало. Тем не менее, он боролся, чтобы сохранить свою храбрость. "Это не проблема", - сказал он, больше для того, чтобы успокоить себя, чем кого-либо другого. "Мне всё равно продолжу поиски". И вот к чему привели поиски. Отделившись от странного трио, Жан неизбежно столкнулся с горсткой других товарищей. Саша и Конни не видели, как Марко вернулся с тобой. У Имир и Кристы не было для него никаких новостей, а Армин и Микаса благополучно вернулись на Стену. Эрен был извлечен из тела в своей титановой форме и теперь находился под стражей военной полиции. Жан почувствовал облегчение, даже услышав о благополучном возвращении Эрена, но этого было недостаточно. Вы с Марко были важнее всего. Он ДОЛЖЕН был знать, что вы оба в безопасности. Что вы оба вернулись вместе со всеми остальными, не как пара трупов, а живыми и невредимыми. Его сердце бешено колотилось. В груди болело. Черт бы побрал его и его слабое, паршивое "я"! Не то чтобы он мог разумно ожидать, что выдержит вес рухнувшего дома, не будучи выведенным из строя каким-либо образом. Но если бы только он проснулся, чтобы найти вас двоих раньше! Жан мог только надеяться, что это не стоило ему всего, что было ему дорого. Его поиски привели его к подножию стены, где еще больше раненых лежали, издавая стоны и корчась на соломенных циновках, в агонии ожидая, что когда кто-нибудь позаботится о них. Жан сжался от жалости при виде них, но, к своему облегчению и тревоге, он не нашел среди пострадавших никого, кого знал. Опустив живот, он двинулся вперед через сортировочную зону, оглядываясь то в одну, то в другую сторону, с каждой секундой становясь все опаснее… ... Наконец, он увидел знакомую высокую фигуру с черными волосами, одетую в форму кадетского отделения. Жан вздохнул с облегчением. Это был Марко. Он стоял среди бесконечных рядов носилок и коек для больных, где лежали раненые. И все же, он выглядел живым и здоровым. Дружище… "Марко… !" Жан крикнул, собирая запасы своей энергии, чтобы сорваться на бег. С такой скоростью он действительно собирался покончить с собой. "Марко! Эй, Марко!" Услышав свое имя и голос своего Брата по оружию, Марко слегка перепугался. В остальном, однако, он едва пошевелился. Жан был слишком рад при виде него, чтобы заметить это. Наконец, догнав Марко, он подошел и встал рядом с ним. "Ты вернулся ...! Слава Богу!" Жан положил руку на плечо Марко, успокаивая его, пока он восстанавливал дыхание. "Ты не ранен? Я уже обыскался!" Когда Марко не дал немедленного ответа, Жан огляделся по сторонам в поисках второго знакомого лица. "Эй. Где [Т/И]?" потребовал он ответа, нахмурившись в замешательстве. "Тебе нашёл ее, не так ли? ... Эй, ты чего?" Жан слегка сжал плечо своего друга и потряс его. "Скажи что-нибудь, ладно?" К его полному замешательству, Марко просто покачнулся на одном месте, но в остальном остался совершенно неподвижен там, где стоял. Его тело застыло, глаза были опущены, губы плотно сжаты, отказываясь произнести ни единого слова. Присмотревшись внимательнее, Жан обнаружил, что смотрит на выражение пустоты, широко раскрытыми глазами выражало уныние. Видя обычно безмятежного и уравновешенного Марко в таком подавленном состоянии, можно почти задаться вопросом, не ополоумел ли окончательно этот мир. ... Именно тогда Жан начал испытывать первые приступы страха. "Марко… Марко, ответь мне", - настаивал он, на этот раз схватив за оба плеча. Марко отказывался встречаться с ним взглядом. "Где она? Почему ее здесь нет? Что-то случилось? Она… Она не пострадала, не так ли? … Или ты не смог ее найти?" Нетерпение Жан росло, как и его паника. "Черт возьми, скажи мне уже!" Его настойчивости было достаточно, чтобы заставить Марко действительно обратить на него внимание. Эти землисто-карие глаза на мгновение метнули на него рассеянный, мертвый взгляд, который разрывался на полпути между необходимостью ответить и абсолютной неспособностью говорить. Его губа задрожала и слегка приоткрылась, но с нее не сорвалось ни звука. Жан чувствовал себя так, словно пытался поговорить со статуей. Когда глаза Марко снова начали опускаться, Жан открыл рот, чтобы накричать на него, только чтобы внезапно осознать… ... что Марко смотрел в землю. Именно тогда Жан заметил, что в то время как обширное расположение носилок и циновок в этом районе использовалось для отдыха раненых, горстка фигур в форме человека оставалась совершенно неподвижной. Эти солдаты, павшие представители человечества, были с головы до ног укрыты совершенно белыми простынями, испачканными старой кровью и пятнами земли. ... Прямо рядом с ним, у ног Марко и его самого, лежали такие носилки. … Неудивительно, что он не заметил этого сразу. Он был настолько отвлечен своей первоначальной радостью от того, что нашел Марко живым, что не обратил внимания на непонятную массу простыней, которые лежали на носилках, все скомканные в вытянутую форму. Тот, который просто так получилось, что был размером с человека. ... И все же, все это время Марко не мог оторвать глаз от этого зрелища. Не было никаких признаков жизни или движения. Сами простыни были испачканы красными пятнами. Вены Жана внезапно наполнились льдом. НЕТ… Нет, нет, нет,нет… Этого не может быть… Пожалуйста, нет ... Он медленно развернулся лицом к носилкам. "М-Марко..." - пробормотал он хриплым голосом. "Кто ... это ...?" Марко почти потерял голос. Его кулаки были сжаты по бокам, и он дрожал. Впервые Жан увидел, что его ладони были испачканы кровью. У Жана защипало в немигающих глазах. В голове было пусто, он опустился на колени перед павшим солдатом. ... Опустился на колени? Скорее, рухнул на колени. Это тошнотворное, опускающееся чувство было слишком знакомым. Дрожащей рукой он потянулся к листу. Пожалуйста… Пожалуйста, пусть это будет ложью. Как бы он этого ни боялся, он должен был узнать. Что бы он ни ожидал увидеть сейчас, Жан взмолился небесам позволить ему увидеть обратное и медленно приподнял угол ткани, чтобы показать, что лежит под ней. Первое, что он увидел… ... была забинтована левая рука, заклеенная скотчем от костяшек пальцев до запястья способом, который Жан узнал с первого взгляда. Все рухнуло в тот самый момент. НЕТ… Только не она… Не [Т/И]… Она бы не ...! Он не желал произносить твое имя вслух. Это было все, что он мог сделать, чтобы отрицать нежелательную правду, которая разворачивалась перед ним. Но не было никакого способа сорвать это. ... Марко… в конце концов, нашел тебя. "Эй..." Сдавленные слова вырвались из его горла. "... Что случилось? Ты чего разлеглась? Ну же, дурёха. Это на тебя не похоже. Вставай уже. Нам пора уходить.. " Повинуясь импульсу, Жан схватил твою бледную, безжизненную руку. "Светлячок"... Твоя кожа была бледной и холодной на ощупь. Тепла жизни и безграничной энергии, которые он так хорошо знал, больше не было. Жан больше не двигался, не говорил и не действовал по собственной воле. Он немедленно схватился за простыни, отчаянно пытаясь раскрыть тебя. Хотя часть его окаменела при мысли о том, как может выглядеть твой труп, им овладело иррациональное желание.. потребность увидеть твое лицо, услышать твой голос… обнять тебя еще раз… Сильные, широкие руки преградили ему путь и оттащили его назад. Жан обнаружил, что борется с хваткой Марко. "Нет ... не...!" Марко прошипел сквозь стиснутые зубы. Его голос был полон боли. "Ты ... ты не хочешь видеть ее такой, Жан. Ты правда не хочешь". Жан поверил ему. От этого стало только хуже. Она не может быть мертва. Она не может быть мертва. Она не может быть мертва. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, это ложь, это обман. ОБМАН. Пока мантра снова и снова повторялась в его голове, Жан почувствовал, что издает горлом наполовину связные звуки. Хотя его голос с трудом формировал слова, единственное, что выходило из его горла, была какофония ужасных, нечеловеческих звуков, которые были чем-то средним между болью и гневом. "Прекрати это ... Хватит дурачиться! ВСТАВАЙ УЖЕ!" Его вспышка привлекла изумленные взгляды со всех сторон. "Открой глаза! Ты не можешь быть мертва! Вставай, пожалуйста, ВСТАВАЙ!" Твое тело оставалось совершенно неподвижным под простынями. Тем, кто смотрел на двух Братьев по оружию, теперь достаточно было взглянуть на тебя, чтобы собрать все воедино. Теперь прохожие смотрели на них либо с жалостью, ужасом, либо с тупой апатией. Некоторые продолжали беспомощно наблюдать, завороженные зрелищем. Остальные не могли даже смотреть. Жан почувствовал, как Марко разваливается на части, прижавшись к его плечу. Ему тоже захотелось рухнуть на землю. Когда руки его товарища ослабли и разжались, Жан немедленно снова потянулся к тебе. Даже если ему не разрешили тебя увидеть, больше всего на свете он хотел прижать тебя к себе в последний раз. Сильные, худощавые руки обхватили твое тело и подняли с носилок. Его пальцы наткнулись на холодные пятна крови, которые уже начали сворачиваться… "[Т/И]… Нет ... НЕТ ....!" ... Что бы ни лежало в пачке простыней, оно не казалось целым. В его объятиях твое тело казалось сломанным. Разъединенное, бесформенное и слишком легкое. Как манекен, который был жестоко разобран на части, а затем с жалостью собран из всех частей и компонентов, которые удалось найти… Боже мой… Марко… Именно это делал? Пока я спал все это время? Жан хотел спросить. ... Поэтому у тебя такое выражение лица? Не так ли? Не так ли? Его лучший друг ничего не сказал, а просто уткнулся лицом в его куртку сзади. Внезапная влага на плече подсказала ему, что Марко сейчас проливает горькие слезы, горло разрывается от беззвучных рыданий. Сжимая твое разбитое тело в своих объятиях, чувствуя внезапное отсутствие тепла и света, как будто солнце исчезло с неба… Жан тоже почувствовал, как в его глазах поднимается жгучий поток. --- [Саундтрек: тема Марко, SnK OST] … … Это был далеко не первый раз, когда ты пропадала без вести или считалась мертвой. Но всякий раз, когда Жан был на грани потери всякой надежды, появлялся ты, стоя прямо перед ним в сиянии славы. Неважно, сколько раз тебя бросали в ад, ты всегда воскресала. Ты была выжившей на поле боя, который не полагался ни на кого другого в поисках спасения. Нет, чаще всего ты саму себя выручала. Но на этот раз… ... на этот раз чуда не произошло. Ты уже больше никогда не откроешь глаза. Жан оставался в состоянии отрицания, всем сердцем желая, чтобы еще раз, всего один раз, ты поднялась из пепла войны и вернулась в его ожидающие объятия. ...Вместо этого тебя оставили гнить целых два дня и две морозные ночи, после запечатывания ворот Троста. По мере того, как шла операция по очистке, мертвых вытаскивали десятками. Труп за трупом громоздились все выше и выше, до такой степени, что вы были неузнаваемы среди беспорядочной кучи разлагающихся тел и оторванных конечностей. ... И все же, когда костры были подожжены, Жан мог бы поклясться, что в последний раз увидел тебя. Пламя пожрало простыню, которая скрывала тебя, прежде чем поглотить твои почерневшие останки. Ты все еще была завернута в плащ Марко. Вид того, как ты превращаешься в пепел, разбил его душу. ... Я даже не смог устроить ей надлежащие похороны … ... Все в первой десятке 104-го учебного подразделения выжили, вместе с Армином, Имиром и еще несколькими. Это, однако, принесло лишь минимальное утешение тем, кто прошел через это испытание. Темнота опустилась, как удушающий саван, пока пламя продолжало сжигать твое тело. Конни скорчился на земле, прижав руки к лицу, а слезы текли ручьем. Лицо Саши было скрыто за спутанной копной каштановых волос, но ее грудь сотрясали сильные рыдания. Криста плакала в куртку Имир, в то время как более высокая девушка крепко прижимала ее к себе. Райнер стоял перед погребальным костром с мрачным, тяжелым выражением лица. Его кулаки были крепко сжаты, как будто он внезапно разозлился на весь мир… или по какой-то необъяснимой причине, на самого себя. Бертольд держался на расстоянии. Энни тоже. По какой-то причине они вдвоем предпочитали ночной холод теплу костра. Но Марко… Он стоял так близко к горящей колонне, что Жан испугался, что пламя поглотит и его тоже. Но, несмотря на ослепительное свечение, от которого у всех щипало в глазах, несмотря на скопление облаков пепла, заполнивших легкие, несмотря на невыносимую жару и зловоние смерти… Марко больше не хотел стоять и не позволил себе отвести взгляд. Хотя угли в его темных глазах вспыхнули, выражение его лица оставалось пустым. Жан наблюдал за своим товарищем, отчаянно желая что-то сказать, но не имея воли. Какой смысл был говорить сейчас, если это ничего не изменило бы? Ты уже никогда не вернешься. Она должна была выжить. Мы трое должны были вместе пережить этот ад. Нас ждал весь мир, и она прошла через многое, чтобы найти свое место в жизни. Он стиснул зубы и почувствовал вкус крови. Я собирался рассказать ей все… как много она для меня значила и как глубоко я к ней отношусь. Как, черт возьми, так получилось? Тебя больше не было рядом, чтобы действовать ему на нервы, кружить ему голову своим характером, своей колючей индивидуальностью, своей эксцентричностью ... и своими милыми причудами. Тебя больше не было рядом, чтобы назвать его дебилом и пнуть под колено за то, что он высокомерный ублюдок. Никогда больше он не услышит твой голос, твои редкие, но энергичные взрывы смеха, ни звук, которым ты произносишь его имя. Светлячок из Ада, которого он знал - и любил целых три года и ни днем меньше… больше не существовал в этом мире. И вот он был здесь, все еще живой и бодрый… и все же Жан чувствовал, как будто его сердце онемело. Он больше не знал, что делать. ... Стоя перед ним без капли энергии, Марко выглядел таким же потерянным, каким себя чувствовал. Костры продолжали гореть всю ночь, рассыпая пепел и тлеющие угли в беззвездное небо. --- Чаще всего у тебя был резкий характер и еще более острый язык, с которыми приходилось считаться. Но время от времени даже ему везло застать тебя в одном из твоих лучших настроений. Поразительно, подумал он, как ты можешь быть грозным демоном в один момент ... и обычной девушкой в следующий. Ты расхаживала взад и вперед перед ним, продиктованная ничем иным, как твоей собственной прихотью. Ты бормотала свои мысли вслух, пока он с благоговением наблюдал, странно довольный тем, что поддерживал сторону слушателя в разговоре. Однако твоя постоянная потребность двигаться и расхаживать, как какой-нибудь гиперактивный ребенок, раздражала его. Почему ты не могла просто оставаться на одном месте? Если бы он осмелился моргнуть сейчас, он вполне мог бы потерять след твоих движений, и ты бы ушла в неизвестность ... чтобы тебя никогда больше не нашли. Что-то было не так. Предполагалось, что это будет обычный разговор. Почему же тогда он чувствовал этот иррациональный страх и ноющую боль в груди? Не обращая внимания, ты одарила его знакомой улыбкой через плечо. Все казалось туманным, было трудно уследить за тем, что ты говорила. Только что ты дразнила его за то, что он говноед, а в следующий момент ты заговорила о том, как было бы здорово жить в Стене-Сина вместе с тобой и Марко. Внезапно призраки прошлых разговоров нахлынули, как эхо. Ты говорила о своем болезненном прошлом, о семье, которая, как ты когда-то думал, никогда тебя не любила, но, в конце концов, никогда не переставала думать о тебе. Ты говорил о своих друзьях в 104-м - ты заботился о них гораздо больше, чем показывал. Слушая каждое твое слово, он чувствовал, что видит все твои черты сразу, чертов маленький светлячок, которого он так хорошо знал. Твои надежды, твои страхи, твои мечты и твои обиды… И все же он поймал себя на том, что задается вопросом… Но как насчет тебя? Почему бы не поговорить об этом? ... Ему даже в голову не приходило, что он мог бы что-то сказать, даже если бы захотел. Возможно, все, что ему сейчас было нужно, - это услышать звук вашего голоса. Насладиться видом тебя, пока у него еще была такая возможность. ... С каждой секундой все внезапно становилось все более туманным. Видение перед его глазами начало меркнуть, перемешиваться и распутываться вокруг него. Он знал, что будет дальше. Это было неизбежно. Но все же… он бы отдал весь мир, чтобы продлить этот момент. С этими словами он подошел и обнял тебя, крепко прижимая к себе. Ты была такой же теплой, яркой и полной жизни, какой он ее помнил. Если он когда-нибудь и забудет, возможно, через годы… он не знал, что будет делать. Ты неловко рассмеялась. "Эм… Жан? Что ты делаешь? Задушишь ведь ". Он ничего не сказал и просто зарылся лицом в твои волосы. "Жан ...?" Все было иллюзией, и все же твой голос казался реальным. "Эй… Объясни мне, что не так?" Он закрыл глаза, чувствуя, как их щиплют слезы. Они тоже казались настоящими. "Ничего..." - пробормотал он. "Я просто боюсь ... что, если я этого не сделаю, ты исчезнешь навсегда". --- В его снах тебе было тепло и безопасно в его объятиях. Но когда он открыл глаза глубокой ночью, единственное, что он держал близко к сердцу, была пустота. Пустота, которая казалась такой же холодной и опустошенной, как сама тьма. Жан поймал себя на том, что жалеет, что вообще проснулся. Мучительные мысли терзали его усталый разум. Но опять же, видение твоего знакомого лица тоже. Золотой звук твоего смеха. Яркость твоей улыбки. Даже после смерти простое воспоминание о тебе все еще преследовало его. В порыве ярости и горя Жан сжал кулак и ударил им по подушке. Черт возьми… Черт бы все это побрал ...! Если кто-то и слышал его, то его это нисколько не волновало. … … ... На соседней койке Марко не желал шевелиться. Вглядевшись в темноту, Жан увидел, что его лучший друг с головы до ног закутался в кокон из одеял, узнаваемый только по копне черных волос, которые торчали из-под макушки. Его фигура была туго натянута, как мяч. В невыносимые дни после твоей смерти Жан никогда раньше не видел своего товарища в таком страдании. Марко, который когда-то улыбался с такой силой, спокойствием и состраданием, больше ни с кем не разговаривал. Даже своему лучшему другу, который беспокоился за него. Глядя на него, на то самое состояние отчаяния, в которое он впал, Жан чувствовал себя таким беспомощным. Набравшись смелости, Жан протянул руку, надеясь на этот раз разговорить Марко. Эта смелость не оправдалась. Слова "Эй, приятель ..." застряли у него в горле прежде, чем он смог заговорить. Его рука упала и убралась. Жан держался особняком. Не было никакой надежды на то, что он снова уснет до утра. Жан был оставлен наедине со своими мучительными мыслями, усугубленными изоляцией. Но даже когда его сосед по койке лежал, свернувшись калачиком, лицом в другую сторону, у Жан почему-то было ощущение, что Марко бодрствует так же, как и он. ... Хотя он не мог с абсолютной уверенностью сказать, о чем Марко мог думать прямо сейчас, Жан знала, что они оба перенесли одно и то же горе. Одну и ту же боль. Один и тот же шок, который превратил каждый прожитый день в пустую борьбу. В связи с этим Жан мог только надеяться, что чем скорее они с Марко переедут в Стену Сина, подальше от Троста, тем скорее они вдвоем смогут найти способ жить дальше. ... Даже если это означало быть вынужденным столкнуться с будущим, в котором тебя не существовало. --- ... Жан никогда не ожидал, что Марко отречется от этого будущего вместе со всем, ради чего он так усердно работал, только для того, чтобы присоединиться к Разведкорпусу. Коммандер Эрвин Смит закончил произносить свою речь перед кадетами. Это послужило сигналом для всех, кто не спешил умирать, убраться оттуда к чертовой матери и вернуться к своей нормальной жизни. Во всяком случае, какое бы подобие нормальности они ни наскребли. Жан уже разворачивалась на каблуках, даже когда коммандер Смит в последний раз умоляла их отдать свои бьющиеся сердца за общее дело. ... Но Марко ... остался там, где был. Его глаза смотрели прямо перед собой, а кулак был прижат к груди. Вид его в таком состоянии заставил Жан застыть на месте, лишив его возможности уйти. ... Не то чтобы у него было какое-либо намерение бросить своего лучшего друга ради чего-либо, что мог предложить Уолл Сина. … Это чувство не помешало Жану врезать кулаком в скулу Марко в тот момент, когда церемония посвящения закончилась. Веснушчатый солдат, спотыкаясь, рухнул на землю без боя, схватившись за ушибленную щеку. Пока остальная часть 104-го в ужасе наблюдала, Жан стоял над ним с горящими глазами. "Ты ... видимо, решил поиздеваться надо мной", - прорычал он. "Богом клянусь, Марко. Если ты ищешь способ смириться с ее смертью, то я могу сказать только одно. Вступление в Легион - это НЕ выход ". На одно короткое мгновение Марко сердито посмотрел на него. Взгляд, который он бросил на Жан, был язвительным, но без капли яда или огня. Его глаза снова опустились. Жан, лишь слегка задетый, в ответ поднял своего друга на ноги. "Ты думаешь, она хотела бы этого?!" - крикнул он в упор, в то время как Марко молча подставил другую щеку. "Ты думаешь, она успокоится, зная, что ты все бросил?" Свою мечту? Все свое будущее?" В его словах было столько же муки, сколько и ярости. "ОТВЕТЬ МНЕ, МАРКО! Что конкретно ты пытаешься достичь, вступив туда? И, черт возьми, если ты произнесешь мне ту же старую речь о долге и чести, я ударю тебя снова. Я знаю, что ты сейчас не в том настроении, Марко! ОБЪЯСНИ МНЕ, КАКАЯ МУХА ТЕБЯ УКУСИЛА?". Более мягкого способа выразить это не было. В любом случае, ничего такого, что было бы по силам Жана. Доброта никогда не была его сильной стороной, но слова, которые только что слетели с его губ, просто должны были быть сказаны. Он должен был знать - что в мире заставило Марко принять такое опрометчивое решение? Ты была частью причины. Это было очевидно. Но что еще могло подтолкнуть Марко к грани разумного? Марко едва двигался, не говоря уже о борьбе. Если подумать, он даже не вздрогнул, когда Жан ударил его. Он просто принял это и впитал ... как будто он был на стороне правосудия, а действия Жана были праведным наказанием. Но за что, черт возьми, он чувствовал такую вину? Гнев Жана внезапно иссяк. Хватка на шее его друга ослабла. Все, что он мог сейчас сделать, это уставиться на Марко полным тоски взглядом, который умолял его дать ответы. "Марко..." - слабо произнес он, в горле пересохло. "Не ... не говори мне, что ты хочешь умереть ..." … В ответ Марко стиснул зубы. Там, где когда-то был пустой взгляд этих темных глаз, все подавленные эмоции всплыли наружу одновременно. Теперь эти глаза были красными и опухшими от слез. "Я поклялся защищать ее ценой своей жизни ..." - произнес он между шипением и сдавленными рыданиями. "Я был готов умереть ради нее, если бы пришлось ...! Я пообещал ей, что несмотря ни на что, я всегда буду рядом, если она будет нуждаться во мне ...!" Он судорожно сглотнул. "Было так много всего, что я хотел сделать для нее ... так много, что я хотел ей сказать! А теперь у меня никогда не будет шанса ...!" Жан ошарашенно смотрел, как его друг сломался. Окончательно. Его рука отпустила рубашку Марко, но к этому моменту более высокий мальчик уже не мог даже стоять самостоятельно. Его руки с побелевшими костяшками вцепились в плечи Жана, держась за него, как за якорь в море, из-за страха утонуть. "Я потерпел неудачу... Я подвел ее, Жан, и подвел тебя! Марко взорвался, ссутулив плечи. "Я обещал тебе, что верну ее в целости и сохранности, не так ли?" ... Разве ты не понимаешь, Жан? Когда вы двое нуждались во мне больше всего, я подвел вас обоих. В конце концов, я вообще никому не была полезен, не говоря уже о людях, которые мне дороги больше всего ...!" Слезы скатились с его лица и упали на землю. Его следующие слова были всего лишь сдавленным шепотом. "... Это я должен был умереть ..." Жан застыл на месте, с выражением ужаса на лице, когда Марко горько плакал перед ним. Однако, в конце концов, наблюдения за страданиями Марко было достаточно, чтобы растопить его сердце, избавив его от всего предыдущего оцепенения. "Нет… Нет, нет, нет… Не смей так говорить, Марко ..." Жан настаивал. Его грубые, мозолистые ладони легли по бокам заплаканного лица Марко, умоляя его поднять глаза. "Незачем презирать самого себя Ты не сделал ничего плохого. И кроме того..." Он сглотнул, испугавшись того, что собирался признать. "... честно говоря, я не думаю, что мы могли бы что-то сделать, чтобы спасти ее ". Если Марко и был хоть немного утешен, он определенно этого не показал. Казалось, ему пришлось собрать все свои силы до последней капли, просто чтобы найти в себе желание поднять глаза и встретиться с нами взглядом. "Жан… Скажи мне..." Он сглотнул, голос был полон отчаяния. "...Почему я все еще жив? ... Почему она ушла, а я все еще здесь?" Все это не так, как должно быть. Я не знаю почему ... но я чувствую, как будто что-то пошло ужасно неправильно, и все должно было произойти не так ...! Почему я, а не она ...?" Жан непреклонно покачал головой. "Приятель… Это не твоя вина", сказал он, свирепо глядя в глаза Марко. "Ты выжил, а она ... она нет". Он на мгновение зажмурился, позволяя мрачной реальности погрузиться в себя. "Война не знает пощады, Марко. Люди живут, и люди умирают. Вот и все, что в ней есть. Я не могу дать вам никакого другого объяснения этому. Иногда… ужасные вещи просто случаются… вообще без причины." Произнося эти слова, Жан почувствовал, как их вытаскивают крюком из его груди. Утешать других никогда не было его специальностью, когда все, что он мог видеть, - это признавать неприятную правду и реальность окружающего мира. Остальное… было просто бесконечной чередой неизвестных. ... Как он мог сказать, что ты отдала свою жизнь за правое дело? Как он мог с абсолютной уверенностью сказать, что ты умерла без боли или страданий? Как он мог сказать, что твоя смерть не была бессмысленной? Как он мог сказать, что ты сейчас в лучшем месте? При этом не солгав сквозь зубы? Даже если это было ради Марко, такая риторика просто была на него не похожа. ... И все же, несмотря на отсутствие приукрашивания, Марко все еще слушал с пристальным вниманием каждое его слово, широко раскрыв глаза. Схватив Марко за плечи, Жан постарался изобразить самую храбрую улыбку, на которую был способен. "Не думай об этом, Марко. Просто живи! Живи для себя и не прекращай жить! Используй шанс, который тебе дан, иначе она умерла напрасно!" В его янтарных глазах была мольба. "Ты все еще нужен мне, приятель", - сказал Жан, сжимая плечи Марко. "Неважно, что ты решишь сделать сейчас, ты должен пообещать мне, что будешь держаться. Я буду рядом, чтобы поддерживать тебя на каждом шагу. Ты знаешь, я все еще здесь." Марко выглядел так, как будто осознание пришло к нему только сейчас. Выражение его лица внезапно наполнилось раскаянием. "Жан..." сказал он сдавленным голосом. "Прости меня… Мне так жаль… Я был так поглощен своим собственным страданием, что забыл… Тебе тоже тяжко, не так ли?" Жан слабо улыбнулся ему и отступил назад. "... Ты напугал меня до чертиков, приятель", - тихо заметил он. Послышалось слабое сопение. "Если ты собирался сделать что-то совершенно безумное, например, записаться в Разведкорпус ... мог бы меня в известность поставить". Марко ничего не сказал, виновато отведя глаза. Жан посмотрел на него с беспокойством. "Марко… Ты действительно настроен присоединиться к ним, не так ли?" Веснушчатый солдат вытер слезы рукавом и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. "Сначала я решил записаться ... потому что думал, что больше нет причин продолжать", - пробормотал он. "В жертве нет славы. Единственное, что ждет меня в этой работе, - это просто бессмысленная смерть, будь то моя собственная или кого-то, кто мне дорог. Если это так, то, возможно, я бы даже не возражал против смерти ". Внезапно он поднял на Жана глаза, освещенные светом факела. "... Но… теперь, когда я думаю об этом, Разведывательный корпус стал свидетелем большего количества смертей и страданий, чем кто-либо другой, безусловно. Я не могу не задаться вопросом… что конкретно дает им силы продолжать идти вперед, какими бы безнадежными ни были обстоятельства? Как, черт возьми, они продолжают бороться? ...Как они могут такое выносить?" Марко посмотрел на пламя. Дым, который поднимался вверх, вызвал мучительную картину твоей кремации. "... Я хочу выяснить для себя ..." - тихо сказал он. "... что это за люди и какова их истинная воля. Если есть шанс, что я смогу быть таким же сильным, как они ... сражаться за правое дело, не теряя их напора… Тогда, возможно, именно таким человеком я должен стать с этого момента. ... Возможно, я не найду то, что ищу, но… Я все еще хочу попробовать. Может быть, это то, что человечеству действительно нужно от меня ". Жан спокойно воспринимала каждое слово и торжественно кивала. "... Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду, Марко", - сказал он с тяжелой грустью. "Эта война ... эта гребаная война ... изменила все и для меня тоже". Его янтарные глаза внезапно уставились на Марко с выражением полной решимости. "Вот почему, я собираюсь присоединиться к Разведкорпусу вместе с тобой". Глаза Марко расширились от ужаса. "Жан, нет ...! Ты так усердно вкалывал, чтобы попасть в десятку лучших! Твое место в Военной полиции! Не делай этого ради меня! Ты заслуживаешь жить той жизнью, о которой всегда мечтала ..." "Что, ты имеешь в виду в славной, мирной, защищенной стеной Сине, где Титаны никогда не ступят ни разу в нашей жизни?" Жан рассмеялся и насмешливо покачал головой. Даже о его собственной мечте. "Теперь я знаю лучше, Марко. Нет надежды на настоящий мир, пока Титаны рядом, чтобы поскрести в наши парадные двери. Я отказался от этой дерьмовой иллюзии ". Выражение его лица сменилось мрачной решимостью, когда он уставился на свой кулак и сжал его. "Это была жизнь, которую она заслуживала и ради которой так усердно работала ... и посмотрите, к чему это привело ее сейчас. Я не собираюсь сидеть сложа руки там, где тепло и безопасно, и позволять памяти о ней растворяться в безвестности. Я собираюсь записаться в Легион и продолжать сражаться ... чтобы мир знал, что она, блядь, умерла не зря ". Глядя на Марко, он болезненно улыбнулся. "Кроме того… Подумай, как бы она разозлилась, если бы мы двое не держались вместе". Хотя Марко все еще выглядел ошеломленным, было ясно, что молодой солдат наконец-то смирился с решением, которое он ... и Жан… решили принять вместе. Возможно, теперь он понял, что никогда не будет одинок, пока Жан был рядом… выражение его лица было наполнено благодарностью. "Ты прав. В такое время, как это, мы должны продолжать присматривать друг за другом. В любом случае, это то, чего бы она хотела ..." Он придвинулся немного ближе. "... Спасибо тебе, Жан ... за то, что не позволил мне сделать это одному. Не представляю, как вообще я смогу справиться иначе ". На его лице появилась улыбка, грустная, но искренняя. "... И спасибо, что сказал мне… продолжать жить. Я не забуду... никогда больше ". "Поверь мне, я буду напоминать тебе столько раз, сколько потребуется", - сказал Жан, слабо рассмеявшись. "Не принимай свое выживание как должное, Приятель. Я на полном серьезе". "Я не посмею", - пообещал Марко. "... Кроме того, если я умру ... умрут и эти замечательные воспоминания о ней. Покинут этот мир вместе со мной ". Он уставился в землю, размышляя о прошлом. "... Я ... я хочу знать ... как она умерла", - твердо сказал он. "Я знаю, это звучит так, будто я придаю этому слишком большое значение ... но что-то в этом мне не нравится. Это просто так странно… Никто не видел, что произошло. Никто не знал, как она умерла. ... Кроме того, у нее отсутствовало УПМ. Я не понимаю, почему ... " Глаза Жан расширились. Он впервые услышал об этом. "Это ... действительно звучит странно", - признал он. Может быть, даже немного подозрительно. Жан почти надеялся, что Марко слишком много об этом думает. Последствия в противном случае… ни в малейшей степени не успокаивали. Увидев несчастный взгляд Марко, он тяжело вздохнул. Положив руку на плечо своего лучшего друга, он ободряюще сжал его. "Эй… Приятель, все в порядке", - сказал он, ведя их обоих обратно к казармам. "Как ты и сказал… возможно, мы не найдем то, что ищем. … Но мы все еще можем попытаться. Я знаю, что она будет продолжать болеть за нас, где бы она сейчас ни была ". С этими словами два Брата по оружию вместе поднялись по извилистой дорожке, оставив пустую сцену позади. Больше между ними не было произнесено ни слова. Каким-то образом взаимное молчание было странно успокаивающим. --- ... Целый месяц пролетел быстрее, чем размытое пятно. Вот он стоял на лесном кладбище, которое находилось на окраине его родного города. Так много всего произошло с тех пор, как он был здесь в последний раз, и все же вторжение оставалось свежим в его памяти. ... А также твоя смерть. Ты была последним выжившим членом твоей семьи. Не было писем с соболезнованиями, которые нужно было отправить, поскольку не было живых родственников, которые получили бы известие о вашей кончине. Это спасло Жана от изрядного количества болезненной работы, но все же ... в этом все равно было что-то одинокое. По крайней мере, в новом мире ей не будет одиноко ... Надеялся Жан. Что касается жизни в разведывательном корпусе… Жан приспосабливался, как мог. Марко, если уж на то пошло, тоже. Мало-помалу он начинал проявлять некоторое подобие себя прежнего. За исключением этого раза, он был более сосредоточен. Движимый долгом. Менее идеалистичен и более объективно относится к обстоятельствам. Больше не было фантазий о служении королевской семье или о жизни в чести и славе. Нет, единственное, во что Марко вкладывал себя, это подготовка к экспедиции и забота о оставшихся товарищах. Жан испытал облегчение, но все равно это повергло его в уныние. Шок от твоей смерти оставил рану, которая уже никогда не заживет. Жан знал, потому что страдал так же. И все же мы полагаемся друг на друга больше, чем когда-либо прежде, и на всех остальных в 104-м, если уж на то пошло", - подумал Жан про себя, глядя в темнеющее небо. Подумать только, что нечто настолько ужасное в конечном итоге сблизило нас двоих… Уж не знаю, сожалеть ли мне об этом или чувствовать благодарность. Но он знал одну вещь. Марко всегда будет его самым близким товарищем. Это многое никогда не изменится. Жаль, что у него сегодня не свободный день, с сожалением подумал Жан. Мне бы не помешала компания, бродить по этой дыре, пытаясь свести концы с концами… Куда бы я ни посмотрел, ничего, кроме ужасных воспоминаний ... ... Но не все из них были такими уж плохими, понял он. К его удивлению, встреча с семьей в последний раз перед экспедицией оказалась не такой мучительной, как он ожидал. Возможно, ему было немного одиноко одному ... но все равно это заставило его почувствовать себя лучше. ... Кроме того, то место, на котором он стоял сейчас… было местом, где ты, Жан и Марко вместе наблюдали за светлячками. Жан молча смотрел на деревья. Рядом с ним мягко светился фонарь. ...Интересно, появятся ли они сегодня вечером ... Из любопытства Жан посетил могилу твоего дедушки. Конечно же, там лежал свежий букет гиацинтов и полная бутылка вина. Значит, недавно здесь был коммандер Пиксис. Скорее всего, выпить за его сожаления и попросить прощения. Это странно. ... Я знаю, что это не моя вина, грустно размышлял он. Но по какой-то причине, больше всего на свете, я испытываю необъяснимую потребность в прощении. Твой образ на мгновение мелькнул в его сознании, такой же неуловимый, как прозвище, которое он тебе дал. Он был так занят в течение последнего месяца, что у него почти не было возможности подумать о тебе. Иногда он задавался вопросом, сможет ли он в один прекрасный день полностью забыть твое лицо. … Было бы это облегчением или большей трагедией… он задавался вопросом? ... Конечно же, танцующие искорки света начали подниматься с луга. Представление должно было вот-вот начаться, но кто-то прибыл раньше него. "Эй, малец!" Крикнул Жан, подходя. "Ты чего удумал?" Мальчик, выглядевший лет на семь, одарил солдата ухмылкой, обещавшей всевозможные шалости "Ловлю светлячков!" он гордо заявил. Жан наклонил голову, критически наблюдая, как мальчик буквально скакал взад-вперед по полю, гоняясь за светлячками, которые тут же убрались с его пути. Хотя в итоге он недоверчиво покачал головой, Жан не смог сдержать кривой улыбки. Честно говоря, подумать только, что этот ребенок напоминал то, как он вел себя в том же возрасте ... переполненный волнением и зачарованностью кучкой летающих светящихся насекомых. "Таким способом ты никогда не их поймаешь", - легкомысленно заметил Жан, подходя немного ближе. "Остановись на секунду и позволь мне показать тебе, как это делается". К его удивлению, мальчик подчинился и остался там, где был. Должно быть, это форма, подумал Жан про себя. Поставив фонарь, Жан ждал с напряженным выражением лица. До сих пор он удобно забывал, что не был экспертом в ловле этих маленьких тварей, и в его послужном списке были только неудачи. Но внезапно он вспомнил все, что старик сказал ему много лет назад. Использовать свой свет, чтобы привлечь их внимание, а затем ждать, пока они подойдут... Словно по сигналу, крошечное пятнышко света поднялось ему навстречу. Осторожно и ловко Жан протянул руку и накрыл его ладонями. Он порхал по внутренней стороне его ладоней, затем успокоился. Мальчик наблюдал за каждым его движением, широко раскрыв глаза от восхищения. С улыбкой Жан позволил мальчику осторожно взять маленького светлячка своими руками. "Теперь поаккуратней", - убеждал его Жан. Несмотря на всю свою возбудимость, мальчик был настолько осторожен и деликатен, насколько мог быть с хрупким созданием. Он поднес его к лицу, вглядываясь в мерцающий свет. "Вау..." - выдохнул он, глаза загорелись. "Это так круто! ... Хе-Хе. У меня аж руки светятся!" "Не забывай. В твоих руках живой свет, малыш", - напомнил ему Жан. Мальчик выглядел заслуживающим доверия, но Жан пережил достаточно, чтобы понять, что даже самые лучшие намерения не всегда приводят к самому счастливому исходу. "Ты случайно ..." Осторожно спросил Жан, все еще стоя на одном колене. "... не планировал забрать это домой?" Мальчик посмотрел на него, подумал, а затем радостно кивнул. "Да! У меня в комнате есть баночка … Я имею в виду, все должно быть в порядке, верно? Я позабочусь о нем и буду носить его с собой каждый день ", - он продолжал смотреть на светлячка в клетке у него в руках. "Как ты думаешь, как долго он проживет?" Взгляд Жана помрачнел. "Честно говоря, ненадолго", - тихо сказал он. "Если это хранить в банке. ... Он не протянет и до вечера". Мальчик выглядел расстроенным. "Что… Так скоро?" спросил он, явно раздираемый. "Но… Но почему? … Я не хочу, чтобы он умер ..." Жан грустно улыбнулся. Мальчик и не подозревал, что этот разговор зашел слишком далеко от сути. "Я знаю, малец ..." - сказал он, пытаясь найти более мягкий способ объяснить это. "... Дело в том, что светлячки просто созданы не для того, чтобы жить в стеклянных банках. И начнем с того, что они итак не живут так долго ". Жан встал, слегка отвернувшись. "...Впрочем, это зависит от тебя. Ведь ты же хотел его поймать ". Выражение его лица было странно стоическим. Мальчик удивленно уставился на него. "Ты имеешь в виду… если бы я действительно захотел ...? А у меня не будет неприятностей?" "... Если ты так хочешь, то никто тебя не задерживает", - сообщил ему Жан, полностью избегая его взгляда. "... Я просто говорю тебе, что может произойти. В конце концов, решение за тобой". Мальчик замолчал, обдумывая этот вопрос. Хотя было ясно, что он очень хотел оставить светлячка при себе, хотя бы ненадолго, его совесть не позволяла этого. "... Я лучше отпущу его", - сказал он наконец, разжимая руки и выпуская светлячка. "Мне было бы плохо, если бы он умер ... находясь в неволе". Крошечное насекомое ползало вверх и вниз по его руке, как будто исследуя ее в последний раз. В конце концов, оно взлетело и слилось воедино со множеством огней, которые превратили луг в море звезд. "Смотрите, дядя!" - радостно воскликнул мальчик. "Они выглядят красивее, когда свободно летают". Но, к его удивлению, Жан даже не смотрел на них. Вместо этого он смотрел в совершенно противоположном направлении, как будто вид такой неземной красоты не наполнял его ничем, кроме боли. Он прикрыл глаза рукавом, но это никак не остановило слезы, которые свободно текли по его лицу. Его плечи сильно затряслись. "Да… ты прав", - произнес он сдавленным голосом. "... Они действительно красивее". … Когда глаза горели огнем, он снова был ошеломлен четким образом тебя, более ярким и навязчивым, чем он когда-либо видел прежде. Неважно, сколько времени пройдет мимо него, будь то месяцы или годы, Жан знал, что он никогда не забудет… ... И я до сих пор не знаю… смогу ли я когда-нибудь отпустить тебя. … Крошечное светящееся насекомое мелькнуло в воздухе всего на секунду, а затем растворилось в ночи. … … … "... О. Она? Да, я знал ее. ... Это займет некоторое время. ... Это произошло месяц назад. ... Знаете ли вы, что ... есть три вида солдат? Те, кто ищет силы… те, кто живет ради гордости ... и те, кто может предугадать ход битвы. ... Это те трое. ... А она? ... Она была настоящим солдатом ".