25 июля. Где-то в Токио, район Санъя. В этой главе — POV Асаха.
И всё же Люциус не такой бестолковый пройдоха, каким показался мне сперва. Талант к втюхиванию всякой хуйни у него, определённо, есть. И дар убеждения, да и язык подвязан. Сложись его жизнь иначе, добился бы успехов во многом. Может, стал бы большим начальником в какой-нить крупной фирме по продаже техники или чё-нить типа того… Хотя, если бы так и случилось, сейчас мне было бы охренеть как не легко, поэтому это даже к лучшему, что его подставил когда-то собственный брат и отжал отцовскую компанию. Благодаря этому прощелыге у меня появились хоть какие-то деньжонки, которые могу потратить на чё-нить для Йо. Но что же ему принести в больницу?.. Денег не так много, как хотелось бы, поэтому придётся что-то недорогое придумать. Так… Зайчонок, сколько лет ему бы там ни было, настоящий ребёнок. А что любят дети? Внимание, игрушки и сладости. Значит, отталкиваемся от этого. Самое не затратное, — это внимание. Никаких финансовых расходов. Но на одном внимании мне не выехать. Не могу же я просто поселиться с ним в больничке… Игрушки? Ну блять, это уже стоит денег. Можно было бы и спиздить, но, если меня поймают, выйдет хуёвенько… Сладости? Ну, спиздить шоколадку проще, чем игрушку. Хотя, если у него аллергия на сладкое, выйдет прескверно. А если спиздить какую-нить игрушку небольшую, незаметную?.. Это было бы охуенно. Отлично, вот и решено. Иду в больничку, в магаз по дороге загляну. Там и выберу, что спиздить.***
Опачки. Эта хуйня небольшая и потому её легко незаметно пронести мимо кассы в кармане. Решено, беру это. Всё-таки пиздато, что в этом всратом маленьком магазинчике игрушек никто особо не наблюдает за залом, потому что тут и брать-то нечего. Прохожу мимо кассы, за которой какая-то девушка сидит в телефоне. Пф, да ей вообще срать на то, что происходит в зале. Инстаграмчик-то важнее. Отлично. Выхожу на улицу и продолжаю свой путь к больничке. Пизда. Мне девятнадцать лет, а я иду из магазина детских игрушек в госпиталь к незнакомому парню, чтобы его порадовать. Дожил… Ещё и это уебанское солнце жарит меня так, как никто и никогда… Ща откинусь прям посреди дороги.***
Наконец-то я дотащился до этой ёбаной больницы. Сука, я закончился десять раз, пока дошёл сюда… Лан, спасибо пиздецнахуйблять, что хотя б лифт и кондёр тут есть. Теперь посидеть чутка, вернуться в жизнь и двинуть к лифту. Всегда задаюсь вопросом: нахуя, а главное зачем в тут играет музыка? Да лан бы ещё какая-нить нормальная играла, но хуй там плавал, спецом сделали так, чтобы люди от скуки откинулись, слушая это нудное дерьмо. И… Кабина с божьей помощью-таки дотащилась до нужного этажа. Выхожу и иду прямо по коридору до отделения зайчонка. Котёнок со взглядом убийцы, едва завидев меня, скривила свою милую мордашку. Хех, забавно. Ну прости, дорогуша, пока Йо не выпишут, я буду ходить сюда хочешь ты этого или нет. — Привет, зай, братец в палате? — кидаю я с улыбкой, пока медсестричка смотрит на меня c таким картинным отвращением, будто я розовая какашка, в которой копошатся феечки. — Должен быть, но не уверена, что он не занят. Сейчас я сообщу Йо-сану о Вашем приходе. Подождите, пожалуйста здесь, — с этими словами медсестрица-тян выплыла из-за стойки поста и двинула в сторону палат. Нырнула в одну, чтобы через секунд тридцать выйти обратно с крайне недовольной мордашкой, которую, впрочем, завидев меня, быстренько вернула в безмятежное строгое непроницаемое состояние. — Йо-сан ожидает Вас. Проходите, — как обычно, ледяное равнодушие в голосе. Даже чутка обидно, милая. Конечно ожидает, кис, я же не оставил его равнодушным. Победно улыбаюсь снежной королеве и, ощущая на своей спине тяжёлый взгляд, которым медсестричка-тян прожигает меня в надежде убить, двигаюсь к палате зайчонка. — Алоха, братик, ну, чем тут маешься, как здоровьице? Выздоравливаешь помаленьку? Или тебя прикалывает валяться здесь? — захожу в палату и спрашиваю с улыбкой, первым делом кидая взгляд на Йо. С виду он вроде как пободрее, или это мой приход так обрадовал? Скорее всего, так, потому что этот дурачок весело подскакивает с кровати и кидается мне на шею. Ёбнулся от скуки либо?.. Ну, думаю та медсестричка не даст ему тут заскучать, она ж течёт от моего зайчонка. Я это прекрасно вижу, и мне это не нравится нихуя. Хорошо, что у неё нет шансов. Я уже выигрываю эту пародию на соперничество. — Хао! Я так рад тебе! Спасибо, что не забываешь про меня, правда. — Как я могу забыть про своего братика, зайчонок? Кое-что принёс, чтобы не скучно было. Держи, малыш, не грусти тут, тебе нельзя грустить. Это замедляет выздоровление, чудо. — Ух ты! Я очень люблю мыльные пузыри! Спасибо, Хао! Ты замечательный брат! Можно тебя обнять? — радостно верещит этот дурак, едва не в ноги мне падая. — Господи, Йо, девушку ты тоже спрашиваешь перед тем, как поцеловать? — усмехаюсь я, раскрывая объятия и приглашая этого стесняшку. — Ну… у меня никогда не было девушки… — выдавливает зайчонок из себя так робко смущаясь и краснея. — Девушка, парень, какая разница… Короче не теряйся, отото, — вот тебе мой братский совет, — подмигиваю с улыбкой, чтобы придать решимости. Йо неторопливо и явно стесняясь подходит несмело. Бля, так ведь и помрёт девственником… Бедный парнишка. Осторожно обнимает меня и кладёт голову мне на грудь. Я прижимаю зайчонка крепко к себе и начинаю гладить по голове. — Смелее, отото, не чужие же люди, не стесняйся… Я тебя не обижу, — говорю тихо, напряжённо ожидая реакции своего зайчонка. Йо каменеет в моих объятиях, словно пытается прикинуться мёртвым или ветошью. Его выдаёт только одно, — неровное, будто тревожное, сбивчивое дыхание. Пару секунд мы стоим так недвижимо: я — ожидая, когда стесняшка окончательно поймёт, что ничего плохого в наших объятиях нет; Йо — не смея шевельнуться лишний раз. Чтобы немного разрядить сформировавшееся между нами, густое, застывшее, плотное и тяжёлое, напряжение, я слегка ослабил свою хватку, позволяя Йо облегчённо выдохнуть. — Прости… Мне просто нечасто доводилось общаться с кем-то настолько тесно… — хрипло говорит Йо. — Нет, это ты меня прости. Не хотел так смутить тебя, отото. — Не нужно передо мной извиняться, хорошо, Хао? Ты же даришь мне столько радости просто тем, что существуешь, правда! Спасибо, что пришёл в мою жизнь, аники. Мне так тебя не хватало! Теперь, когда ты со мной, всё точно будет хорошо, правда же? Знаю, что не могу тебя просить о таком, но, пожалуйста, не пропадай из моей жизни больше… Ты нужен мне. Знаешь, я раньше и не понимал, насколько мне одиноко. Так вышло, что с людьми как-то не очень складывается… Общаюсь только с тобой, да с Амидамару. Ну, иногда ещё с Реном, но с ним особо не поговоришь, он у нас такой делапут… Жуть!.. — Рен? Странное имя… Кто такой? Твой друг? — спрашиваю настороженно. Блять, Ещё и Рен какой-то снихуя нарисовался. — Да просто староста в моей группе в унике. — Понятно. Значит, тебе тут одиноко, да? — спрашиваю как бы невзначай, не делая упор на свой вопрос. — Ну… Иногда Анна заглядывает, так что в принципе норм… — пожимает плечами Йо с деланным равнодушием. Отото вдруг говорит: — Может, присядешь на кровать? Я сделаю нам чай, поговорим? — Чай не нужно, малыш. Я же ненадолго. Давай просто посидим, почирикаем чутка как братья? — отвечаю со спокойной улыбкой. Вроде отото расслабился и больше не боится меня. Отлично. Сажусь на серое покрывало, которым застелена кровать в палате. Йо приземляется рядом и таращится на меня с нескрываемым детским восторгом. Тц… Дурак он и есть дурак. — Так что та устрашающая медсестричка, не обижает моего зайчонка? — спрашиваю немного лениво, скользя своим цепким взглядом по массивным рыжим наушникам, длинным густым чёрным бархатным ресницам, которые, прикрывая большие шоколадные глаза Йо, так неровно и несмело-осторожно трепетно подрагивают. С ума сойти… Такой милаш. Такая простота, которую обычно именуют «святой». Он бы мог стать моделью, если б только захотел. Да, слишком хорошенький парниша. Слишком невинный и наивный, эталон слабой жертвы, у которой не должно быть права что-то решать в этой огромной сложной жизни. Не должно быть права владеть такими деньгами. Это просто неправильно, какая-то ебаная ошибка и насмешка жизни. — Анна-сан?.. Нет, она очень редко заходит в последнее время, к моему счастью. Капельницы, которые мне назначил лечащий врач, уже почти все прокапаны. Это очень облегчает моё пребывание здесь. Не переживай за меня, аники. — Понятно. Не волнуйся, братик, теперь всё будет хорошо! — отвечаю эту хуйню в отсутствие лучших идей. — Я знаю, Хао. Спасибо, что ты есть. С тобой мне ничего не страшно. — Да пустяки, малыш, я же, как-никак, твой старший брат. А тебе нельзя грустить. Договорились? Слушайся во всём свою подружку-медсестру со взглядом серийного убийцы, хорошо? Пообещай мне, зайчонок. Надеюсь, в следующий раз мы увидимся уже не в больнице, потому что тебя выпишут. — Обещаю. — Ладно, пойду я, малыш, мур. Не скучай и будь хорошим мальчиком, договорились? — говорю, изучая лицо Йо нежным протяжным взглядом, от которого зайчонок отводит собственный, мягко краснея. Господи, да его смутить легче, чем примерную отличницу-заучку в школе. И всё-таки, он до безумия милый парниша. У него не было никогда девушки?.. Чёрт, и схуяли в голове всплывает воспоминание об интервью той девки-журналиста?.. « — Да, я часто общаюсь с представителями экономических элит как Японии, так и моей родины — Китая, и в ходе этого опыта мне довелось заметить одну любопытную закономерность. — Какую же, Дзюн-сан? — Бóльшая часть, — процентов семьдесят, — латентные геи.» Входишь ли ты в эти семьдесят процентов, зайчонок?.. Думаю, что вполне возможно. Ну очень уж ты хорошенький, девушки нет и никогда не было; сделал вид, что всё нормально, когда моё тело так просто и беспардонно выдало меня…