Зеркало любви слепо

      Эва не сразу осознала происходящее. В один момент она смотрела в бездонные глаза эпистата, полные непонимания и непринятия всей ситуации, а уже сейчас ощущала его губы на своих… и это было так невероятно непривычно. Целовать кого-то спустя столько времени, которое будто бы утекло сквозь пальцы, как горячий песок Сахары. Близость Амена была столь опьяняющей и совершенно обезоруживающей, что Эва не стала противиться его напору — более того, она подлила масла в это стремительно разгорающееся пламя, ответив мужчине взаимностью. Из его горла вырвался низкий утробный рык, словно он был не человеком, а зверем, и уже в следующую секунду их поцелуй заиграл совершенно новыми красками.       Его обжигающе холодные губы и её — пылающие от жара, который невозможно было сдержать. Лёд и пламя.       Эва вспомнила о том, что они все еще находились на улице, во внутреннем дворе жилища Амена, только когда оказалась прижата спиной к твердому стволу финиковой пальмы и издала непроизвольный стон, который так разительно контрастировал с устоявшейся ночной тишиной. Амен, казалось, решил полностью отключить разум и действовал скорее инстинктивно, как хищник, но при этом события не торопил. Если его губы потеряли всякий стыд, а язык невозмутимо исследовал рот девушки, то руки сохраняли ледяное спокойствие и не спешили дотрагиваться до тех мест, в которых Эве так отчаянно хотелось ощутить его прикосновения. Девушка таяла под напором эпистата, мысленно умоляя его поскорее сорвать с нее это осточертевшее платье, в котором ей внезапно стало так жарко, несмотря на ночную прохладу. Но тот, кажется, собирался играть на ее расшалившихся нервах до победного конца. А Эве сейчас был жизненно необходим совершенно другой конец…       И поэтому она, собрав все жалкие остатки своей силы воли в кулак, разорвала поцелуй с мужчиной, жадно набрала полные легкие воздуха, переводя дыхание, и прохрипела:       — Ты либо возьмешь меня прямо сейчас, либо я покажу тебе, что такое настоящая черная магия.       Глаза Амена сверкали от возбуждения в свете луны, но даже в столь нетипичной для себя ситуации он не поддавался на провокации шезму и, проведя большим пальцем по ее нижней губе, ухмыльнулся:       — С этой секунды тебе стоит использовать свой рот только по назначению, иначе оставлю тебя голодной.       Эва с вызовом посмотрела на него снизу вверх. Её грудь вздымалась и опускалась в такт учащенному дыханию, а сердце качало кровь с невиданной скоростью. Амен, вне всяких сомнений, подметил все это, и маска напускного спокойствия в тот же миг слетела с его лица. Он продолжал прижиматься к Эве вплотную, но за черту не заходил. Однако как же ей, священные Боги, этого хотелось!       Эпистат, судя по всему, разделял её чувства. Потому что его взгляд то и дело падал ниже, на её губы, а дыхание тоже было сбивчивым и ускоренным. Эва привстала на носочки и коснулась носом кончика носа Амена, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза. И вот их взгляды, наконец, встретились.       Описать то, что происходило в следующие минуты, потребовало бы небывалого красноречия и крайне обширного словарного запаса. Во славу Тота, Эва достигла определенных успехов в летописании. Но даже сам наставник Реммао не был способен подготовить её к тому, что случилось в эту ночь.       Все началось с того, что Амен приказал:       — Закрой глаза.       И ослушаться его Эва не посмела. Только не сейчас.       В полной темноте она решила полностью отдаться тактильным ощущениям. Сосредоточилась на прикосновениях Амена, которые пускали по её коже разряды тока. Почувствовав, как её нижнее белье упало ей под ноги, Эва прикусила нижнюю губу, но смущаться вовсе не планировала. Да, у нее не было обширного опыта близкого общения с мужчинами, до соития и вовсе дошло лишь однажды, но это не должно было её останавливать.       Как и не останавливало ее то, что буквально час назад они с Аменом вломились в священное место и осматривали труп, а уже сейчас его руки касались её самых интимных мест, вызывая безудержное желание. Если чему Эва и научилась на своем веку, так это тому, что жизнь так безумно переменчива.       Пальцы Амена действовали так искусно, что Эва была готова поклясться — ими управляла сама богиня Хатхор, возводя удовольствие девушки в абсолют. Эва обхватила правой рукой шею Амена и вонзила отросшие ногти в его плечо, царапая его, оставляя красные полосы. Его губы в это время исследовали её шею, плавно опускаясь ниже, к ключицам. Затем он подхватил Эву под ягодицы и приподнял, так, что его лицо оказалось на уровне её грудей. Платье оказалось безжалостно разорвано, но Эве было совершенно наплевать.       Горячий, влажный язык Амена начал обхаживать ее затвердевшие соски, сначала медленно, отчего они стали еще чувствительнее, а затем более напористо, почти яростно. Когда он укусил левый сосок, Эва вскрикнула, выгнулась ему навстречу и запустила руки в его шелковистые волосы. Обхватив его голову обеими руками, она прижала её плотнее к себе, но Амен был только рад такому повороту — он тихо усмехнулся и провел языком по ложбинке между грудями, а затем поочередно поцеловал оба соска и вновь по-хозяйки проник в рот Эвы, заставляя её податливо таять в его руках.       Эпистат полностью взял ситуацию под свой контроль, не позволяя ей проявлять инициативу. Эва чувствовала, как низ её живота сводит тугим узлом от невыносимого желания, и, в попытке хоть как-то выразить свою жажду, укусила Амена за нижнюю губу. Он на мгновение отстранился от нее. Затем хитро улыбнулся и медленно слизал кровь языком.       — Бойкая. Впрочем, другого я от тебя и не ожидал.       Эва решила воспользоваться моментом и, осторожно убрав руки Амена в сторону, сползла вниз по стволу пальмы, вновь оказавшись на уровне его груди. Заглянув мужчине в глаза, она принялась опускаться ниже, садясь на колени, и промурлыкала, как покорная домашняя кошка:       — Тебе стоило войти в меня раньше, Амен, потому что не только ты умеешь изводить до белого каления.       После этих слов она высвободила его член, мимолетом успев оценить внушительный размер, и обхватила губами головку, не дав эпистату и шанса на отступление. Он прошипел и слегка покачнулся от столь неожиданного маневра, но на ногах удержался. Эва с удовлетворением отметила, что её действия произвели нужный эффект, и подключила руку. Стала водить ей вверх и вниз, в такт движениям головы. Член Амена был плотным и жилистым, и хоть в сумраке ночи она практически ничего не могла разглядеть, но ощущать его под своими пальцами и пробовать на вкус доставляло ей не меньшее удовольствие, чем действия Амена.       На губах мужчины все это время играла полуулыбка, демонстрирующая, что ему определенно нравились её действия. Он собрал её волосы, свисающие на лицо, в хвост и намотал их на кулак, а затем принялся направлять её, руководить её темпом, не желая полностью отдавать бразды управления. Эва чувствовала, что с каждым новым движением его член проникал все глубже ей в глотку, но это невероятно ее возбуждало. Она чувствовала его пульсацию, ощущала его тепло. Когда она в очередной раз заглотила его практически целиком, Амен издал тихий, протяжный стон и резко вытащил его. Эва, продолжая сидеть на коленях, подняла на мужчину глаза. По её подбородку стекала смазка и её собственные слюни, а волосы спутались и превратились в свалявшуюся массу, обрамляющую её лицо. Судя по всему, Амена так возбудило это зрелище, что уже в следующую секунду он поднял Эву на ноги, развернул спиной к себе и вжал её тело в ствол дерева. Завел её руки за спину. Эва тяжело дышала, прижавшись щекой к коре. Она стояла перед ним, нагая и полностью беззащитная, при этом не имела возможности предугадать его последующие действия, потому что не видела его. По спине пробежала волна мурашек, но не от волнения или страха, а от предвкушения. Амен вызывал в ней такие эмоции, о существовании которых у себя она прежде даже не подозревала.       В следующее мгновение над ухом раздался его низкий шепот:       — Признаюсь, ты меня довела, Эвтида. Но будь готова столкнуться с последствиями своих действий.       В ответ она лишь хмыкнула:       — Спорим, так шезму ты еще не наказывал.       — Ты права. — Амен провел языком по мочке её уха, продолжая нашептывать, как змей-искуситель, — Но это наказание может стать для тебя величайшим блаженством, если ты будешь делать то, что скажу я.       — Ты же знаешь, Амен, это не в моем характере.       Он медленно провел рукой от лопаток до поясницы, затем его ладонь плавно переместилась на левую ягодицу девушки. Раздался смачный шлепок.       — Ауч! — картинно возмутилась Эва. Место удара моментально начало зудеть.       — Я не буду пороть тебя сейчас, Эвтида. Хотя мог бы, — прохрипел ей на ухо Амен, прижавшись к ней всем своим телом настолько вплотную, что девушка могла ощущать скопившееся напряжение в области его паха, — Я даже побуду добрым и выполню твою просьбу.       — Просьбу? — непонимающе пробормотала шезму, ощущая, что между её ног уже разлился второй Нил.       — Да. Я поимею тебя, Эвтида. Но так, как хочу этого я.       Эва не успела озвучить очередную колкость, да даже подумать ни о чем толком не успела, потому что почувствовала, как он вошел в нее, не желая больше тратить время на прелюдии. Ощутив, как он полностью заполнил её собой, Эва издала протяжный, тихий стон. Уже в следующую секунду её рот накрыла большая теплая ладонь — другой Амен держал её сцепленные руки за спиной. Он полностью подчинил её себе, сделал её своей баку. Амен не давал ей возможности привыкнуть к нему. Он был беспощаден.       Входил до упора, а затем выходил. Резкие, мощные толчки, один за другим, сотрясали тело Эвы, вынуждая её мычать в ладонь эпистата, чтобы хоть как-то выпустить наружу все то, что она сейчас испытывала. Когда Амен неожиданно ускорил темп, Эва не выдержала и вонзила зубы в его ладонь, зацепив маленький участок кожи. Эпистат отреагировал на это незамедлительно: момент, и правая ягодица Эвы горела от его сильного, хлесткого удара. Он вновь задвигался в ней, теперь с еще большим напором. Эва в очередной раз заёрзала, и мужчине пришлось отпустить ее руки. Она впилась пальцами в кору дерева, представляя, что это спина Амена, и сжала их, оставляя мелкие царапины. Освободившиеся руки Амена переместились на её поясницу. Обхватив её с обеих сторон, он стал натягивать Эву на себя, одновременно с этим ускоряя темп и заставляя девушку тихо скулить. Их тела отбивали дробный ритм. С каждым новым толчком Эве становилось все жарче, действия эпистата распаляли ее, и вот она уже самозабвенно двигала тазом в такт его бедрам.       Это было непозволительно хорошо. Так хорошо, будто бы до этого момента она понятия не имела, что такое настоящее удовольствие.       Она содрогнулась и взвизгнула, когда Амен начал стимулировать её клитор двумя пальцами, делая частые круговые движения. Держать себя в руках становилось все сложнее. Впрочем, до сих пор её держали только руки Амена. А этими руками он творил что-то невообразимое… не черную магию, а настоящее волшебство.       Амен подхватил одну ее ногу под колено и поднял ее, заставляя девушку выгнуться еще сильнее, и теперь входил в нее немного под другим углом. Эва, находясь уже на грани, все же пыталась избежать оргазма, желая продлить удовольствие хотя бы еще на пару минут. Впрочем, в любовных делах она была девушкой неопытной и не была уверена, что, если она сейчас кончит, то сможет сделать это еще раз, пока Амен тоже не достигнет пика. Ей просто отчаянно, до одури хотелось, чтобы он никогда не останавливался…       Из головы выветрились все мысли, осталось лишь «здесь и сейчас». Эва уже слабо понимала, где находится и что вообще происходит, секс с Аменом пьянил лучше самого крепкого и дорогого вина. Ощущать его твердую, уверенную хватку… Чувствовать жар его тела, которое прежде всегда казалось ей холодным и не способным на подобное проявление чувств… Его руки легли ей на шею и сжали. Должно было быть больно, наверное, но ей было приятно. Так приятно, что в глазах темнело, и если бы ей пришлось вечно гореть на этом предсмертном одре страсти, то юная шезму была бы совсем не против.       Вслед за последним толчком эпистата Эва ощутила сильнейший оргазм, от которого затряслись коленки. Сначала ему предшествовало короткое неприятное напряжение, от которого по ее телу прошла дрожь. А затем девушку накрыл такой невероятный экстаз, которого она еще никогда раньше не испытывала. Она сильно прикусила нижнюю губу, сдерживая крик, и стала медленно оседать на землю. Амен подхватил её, удержав от падения, и развернул лицом к себе. Его лицо было покрасневшим, разгоряченным, а губы расплылись в довольной улыбке.       Эва, едва осознавая, что происходит, пробормотала:       — Ты… ты тоже…?       Амен вопросительно приподнял бровь, но быстро сообразил, в чем была суть её вопроса, и кивнул:       — Да, я тоже.       Он глянул ей через плечо и хмыкнул:       — Только не волнуйся, мое наказание вовсе не заключалось в том, чтобы сделать тебя молодой матерью. Все результаты моих усилий остались у тебя на спине.       — Какое облегчение, — на выдохе произнесла Эва, а затем, почувствовав, что ноги совершенно её не держат, плюхнулась голой задницей прямо на траву. Откинула голову назад, оперевшись на ствол пальмы, чтобы перевести дух.       Амен с сомнением спросил:       — Не отморозишь себе что-нибудь, сидя так?       — Мне нужно примерно пять минут, чтобы прийти в себя. Или, быть может, ты горишь желанием донести меня до твоего дома на руках? — едва слышно съязвила Эва. Ей все еще было трудно разговаривать, потяжелевший язык упрямо не слушался. В следующую секунду она взвизгнула от неожиданности, потому что её тело внезапно оторвалось от земли и оказалось на высоте примерно трех пигонов в воздухе. Эва схватилась за сердце и с укоризной посмотрела на невозмутимого Амена.       — Может быть, и горю.

***

      На этот раз Амен не стал контролировать процесс принятия душа, а лишь попросил оставить дверь открытой. Когда Эва вышла из купальни, закутавшись в полотенце, эпистат сидел на рекамье и крутил в руках золотой медальон, который обычно висел у него на шее. Эва замерла неподалеку от него, ожидая, что Амен сам прервет молчание, но этого не произошло. Спустя еще несколько минут девушка не выдержала и, откашлявшись в кулак, спросила:       — Мы обсудим то, что произошло?       Глаза Амена сверкнули в свете масляной лампы.       — Ты про то, что Птолемей оказался черномагом и убийцей, или про наше безудержное соитие на моем дворе?       Эва показательно скинула с себя полотенце, оставшись в неглиже, и потянулась в свою сумку за вещами, чтобы переодеться.       — Про все.       Амен сопровождал её действия внимательным, задумчивым взглядом, а затем вздохнул. Эва резко развернулась к нему и, нахмурившись, процедила:       — Скажешь, что это было ошибкой?       Амен подбросил в воздух амулет, поймал его одной рукой и встал с рекамье.       — Нет. Скажу, что мне это было нужно, чтобы выпустить пар, и что я получил удовольствие. Я не привык о чем-то сожалеть. Что сделано, то сделано.       Эве не понравилось то, каким тоном были произнесены эти слова. Но, по-крайне мере, это было лучше, чем если бы эпистат ударился в полное отрицание и открещивался от их близости.       — Да, мне тоже понравилось, — как бы невзначай бросила она. Амен, уловив ее блеф, слабо улыбнулся, но затем вновь сделался серьезным.       — Пока ты принимала водные процедуры, я размышлял. — произнес он, — Я не имею права просто заявиться на порог к Птолемею и предъявить ему обвинение в убийстве. Он, конечно, не фараон, но все равно обладает неприкосновенностью. И тогда я понял, что проще будет не доказать, что он убийца, а показать всем, кем он является на самом деле. Черномагом.       Эва порывисто сглотнула и спросила взволнованно:       — И как же ты собираешься это сделать?       — Разоблачить его на глазах у всех вельмож. Есть один способ, — он посмотрел на шезму с прищуром, — Но я не могу тебе о нем рассказать. Иначе ты получишь преимущество. И, не сомневаюсь, расскажешь об этом остальным. Я не могу так рисковать, Эва.       Девушка возмущенно фыркнула, но при этом не могла отрицать, что логика в словах эпистата, безусловно, имелась.       — Ты хочешь что-то подсыпать ему, верно?       — Догадливая девочка, — одобрительно кивнул Амен, — Это единственный способ добиться правосудия.       — Может быть, у тебя еще получится доказать, что он незаконно поклоняется Монту и оскверняет священный культ Амóн-Ра, — подкинула ему идею Эва, — Это должно сыграть тебе на руку.       — Возможно.       Эва накрутила влажный локон на указательный палец и уставилась в одну точку, размышляя. «Раз действовать нужно как можно быстрее, чтобы Птолемей не успел натворить новых бед, то встреча с вельможами должна состояться в ближайшие дни. Но что может послужить поводом для такого сборища сейчас, когда во дворце объявлен траур по Манефону, а вся стража ищет убийцу? Убийцу, которого они никогда не найдут, ведь он все это время находится у них под самым носом и обладает непомерной властью. Если только…»       Внезапно посетившая голову догадка одновременно взволновала и напугала Эву. Она наверняка изменилась в лице и побледнела, что не укрылось от проницательного Амена. Он обратился к ней:       — Что с тобой?       — Чтобы разоблачить Птолемея твоим способом, нужно будет собрать торжественный прием, где будет вся знать, верно?       — Да. Такова моя задумка, — кивнул мужчина.       — И по какому поводу он может состояться? — как бы с намеком произнесла Эва.       Амен посмотрел на нее вмиг потяжелевшим взглядом.       — Я понял, к чему ты клонишь, — разумеется, он понял. Всегда понимал с полуслова, как и она его. Возникшая между ними связь крепла с каждой минутой, что они находились рядом.       — Предоставишь ему «убийцу» — получишь вознаграждение и торжественный ужин, — Эва угрюмо хмыкнула, — Представь только, как он будет тебе благодарен, ведь ему не придется переживать за свою задницу. По-крайне мере, так он будет думать.       — В твоем предложении есть один изъян, — прервал её Амен, — Где мы найдем подставного убийцу? Я, конечно, мог бы выловить какого-нибудь бездомного с улицы, но вряд ли Птолемей поведется на это. Он умен, не стоит недооценивать его коварство.       — Поиски убийцы еще официально не объявлены, ведь так? — принялась рассуждать Эва, — С момента убийства прошло не так много времени, к тому же, сейчас ночь.       — Верно. Завтра утром я должен присутствовать на собрании, где будут члены царской гвардии, а также остальные охотники. Птолемей расскажет всем о случившемся и назначит награду за голову того, кто убил его жреца. Так обычно происходит вся процедура, — Амен ухмыльнулся и покачал головой от абсурдности ситуации.       — В таком случае, у тебя будет время найти подставного убийцу. Сам понимаешь, если сделаешь это в первые сутки, то это будет подозрительно. Лучше немного переждать, — Эва присела в шутливом поклоне, — Всегда к вашим услугам.       Амен определенно принял её предложение к рассмотрению. Но вопрос о том, где найти бедолагу, которого можно выдать за убийцу Манефона, оставался открытым. И тут Эве пришла в голову совершенно абсурдная, граничащая с безумием идея… Её даже саму передернуло от осознания того, во что она собирается ввязаться… Впрочем, уже ввязалась. Отступать поздно.       — Убийцу жреца ведь не казнят сразу? — поинтересовалась она, выстраивая в голове пазл.       — Нет, — отрицательно покачал головой Амен, — Человек, которого я приведу, будет считаться виновным по определению, и у него будет возможность попытаться доказать свою непричастность. Пока Чати не вынесет вердикт, подсудимый будет находиться в темнице. Но я не позволю казнить невиновного. Я вызволю его прежде, чем он лишится жизни.       — В таком случае, — Эва сделала шаг к нему навстречу, — Почему бы тебе не арестовать меня, эпистат?