***
Горячие слезы лились из моих глаз, на каждую секунду приходилось десять вдохов и выдохов. Я встала с кровати и не могла перестать плакать. Я хваталась за опоры полога, падала на пол, била себя по щекам, но не могла прогнать образ из головы и почувствовать себя в реальности. Свет дровяной печи был слишком тусклым и слабым. Темнота подземельной комнаты душила меня, и я выбежала в гостиную Слизерина. Я села на кресло у камина и стекла по нему вниз, кусая себе руки и раздирая волосы. Огонь горел в камине, но не грел меня. Это был мой самый худший кошмар за всё время. Самый подробный, самый поглощающий. Голова болела как от удара, а глаза не высыхали. Оминис. Мне нужен Оминис. Он знает о моей проблеме. Я побежала в сторону спален для мальчиков. Только мальчики не могли попасть к девочкам, но не наоборот. Я тихо постучала и открыла дверь. Оминис не спал. Он сидел на кровати и читал книгу пальцами. От моего внезапного появления он чуть не выронил ее из рук, неловко прожонглировал ей и спрятал под матрас с напуганным видом. — Элла? Он жил в комнате один. Третья и четвертая кровать всегда были пустыми, потому что в год его поступления было не слишком много слизеринцев. А вторая кровать пустовала с прошлого года. Раньше здесь спал Себастьян. Оминис остался один. Прямо перед ним была эта дыра, незаживающая рана, каждый день напоминавшая ему о себе. — Мне приснилось, что он… — не переставала плакать я. — Что его… Оминис протянул ко мне руки, и я бросилась к нему, все еще сотрясаясь своей истерикой. Он гладил меня по голове, крепко прижимая к себе. И поцеловал в лоб. В его объятьях я начинала глубже дышать, и головная боль отпускала. Краешком сознания я успела подумать: «он сделал ЧТО?». Но силы уже покидали меня. Запах его постели был сладковатым, а пижама — мягкой и приятной наощупь. Что-то в его движениях было гипнотическое и умиротворяющее. Такой ласковый. Такой уютный. Теплый. Безопасный. Мой хранитель от любых невзгод. Такой близкий. И мне ничего не снилось. — Элла, вставай. До подъема остался час, тебе лучше вернуться к себе. Оминис все еще обнимал меня, и, казалось, за всю ночь ни разу не закрыл глаза и не пошевелился. — Ой. Да. Прости, пожалуйста. Сложно с этим справляться одной, — поднималась я из его кровати. — Ничего. К твоим услугам. Я не взяла с собой волшебную палочку, и он дал свою, чтобы я могла наложить скрывающие чары. Если бы кто-то застал меня выходящей из его спальни, слухов было бы не избежать. Мне оставалось пройти в женское крыло через гостиную. — Ой! За поворотом я впечаталась в Имельду Рейес. — Ревелио! — сказала Имельда. — А, это ты. Напугала. Ты чего мне тут вьешься бесшумно по коридорам, так и сердце схватит! Тоже мне, летучая мышь. Никому обо мне ни слова! — скомандовала она и поправила свои волосы.***
Я следовала своему плану и проводила много времени с Поппи и Нат, разговаривая с ними между занятиями, после и даже во время. Не слишком ли это жестоко — готовить им судьбу моего помощника? Предыдущие плохо закончили. Может быть, стоило разобраться с этим самой? Я до последнего отпиралась от этой идеи, но разговор с Саном Бакаром привел меня к выводу, что это не вполне возможно. К тому же, в прошлом году обе девочки показали, что они не из робкого десятка. Нати посадила в Азкабан второго человека в «Пепламбах», а Поппи спасла от браконьеров целого, Мерлин его, дракона. И во всех этих безумствах я зачем-то им помогала, хотя могла тихо сидеть в сторонке. Слабоумие и отвага. Гриффиндорнулась, не иначе. И вот зачем это было. Теперь мы связаны. Пусть теперь возвращают долг. Но всё чаще я ловила себя на мысли, что считаю минуты перед тем, как сбежать от них и пойти в крипту. Да, я очень хотела к Оминису. И у нас наконец-то появились свободные вечера, чтобы проводить их вместе. Мы сидели в тени крипты и разговаривали, разместившись на ковре, опираясь спинами на диван. Он эмоционально рассказывал про дополнительный предмет, в котором он преуспевал, а я от него отказалась — древние руны. Оказалось, что это был не только один из разделов истории магии по расшифровке старых писаний, как я думала, но и целое направление практических заклинаний. Я было загорелась идеей начать изучать их самостоятельно, но он объяснил, что для правильного использования рун нужно быть очень сильным в теоретической части. Времени для освоения такого объема у меня не было, но я была восхищена тем, что о знает что-то такое, чего не знаю я. Я взяла его за руку, так же, как он брал меня обычно, и немного погладила ее большим пальцем. Я хотела проявить к нему заботу и участие, но то, что было дальше, клянусь Мерлином, произошло абсолютно случайно. Из его груди вырвался тихий, но очень сладкий стон. Он настолько чувствительный, что тает от одного касания к обнаженной коже? Мне захотелось убедиться в этом. И услышать это еще раз. Это же просто музыка для моих ушей. — Ох. Простонал он уже громче в ответ на мое поглаживание и поспешно убрал руку. — Прости за неуместные звуки, я очень… — Ничего страшного, это ты меня прости, я не хотела, просто… Оправдывалась я невинным голосом, и одновременно с этим опять взяла его за руку и начала гладить еще интенсивнее. Быстрее. Чаще. И схватила его второй рукой, чтобы он не мог вырваться, продолжая говорить что-то приторное. Я наслаждалась своей неожиданной властью над ним и не могла себе в этом отказать, ни на секунду не задумываясь о последствиях. Он поджал губы и несколько мгновений терпел мое откровенное издевательство, а потом резко перехватил мои руки, сильно заломив мне пальцы. Я не поняла как, но в одно четкое змеиное движение он повалил меня на ковер и навис надо мной, до скрипа впечатав мои несчастные конечности в пол. — Сучка. Я смотрела на него огромными глазами. И непроизвольно открыла рот, пока на задворках моего сознания верещала мысль: «Что происходит? Что, во имя Мерлина, сейчас происходит?!». Он отпустил меня, отошел и сел на диван. И уткнулся локтями в колени, пряча в ладонях свое лицо. Жест раскаяния. Да, это было странно, но его реакция была несколько… чрезмерной? Ты чего убиваешься, дорогой, мне даже понравилось. Я осторожно села рядом, и он обнял меня. — Прости. Не хотел делать тебе больно. Не хотел тебя напугать. Это снова был нежный и ласковый Оминис, но там, на полу, я отчетливо видела Мракса. Пожалуйста, покажи мне еще. Я хочу это увидеть. Отчаянно хочу. — Я не сахарная. И сама напросилась. — Не спорю. Просто… Я вроде справляюсь с этим, но иногда все равно вылезает. Не люблю в себе эту часть. — Почему? — Понимаю, от кого она мне досталась. — А я люблю. Он отшатнулся от меня с очень удивленным выражением лица. — Я имею в виду, что я вижу тебя целого, Оминис. Я тебя не боюсь. Я вижу все твои части, и ты нравишься мне весь. Как человек. Как друг. И всё это — чистая правда. Кроме последнего слова. Он помотал головой. — Это не может быть правдой. — Проверим? — спросила я, поднимаясь с дивана и направляясь к стене. — Ты уверена? — тоже встал он. — Я справлюсь. Он немного помолчал, будто обдумывая что-то, а потом резко повернулся ко мне. — Ты справишься? Да что ты вообще обо мне знаешь? Он уже начал? Неплохо. — Ты даже не представляешь, с чем имеешь дело, нежная девочка, — сказал он ледяным тоном. — Ой, и правда не знаю, — захлопала я ресницами. — Так, подумаешь, разрезала в свое время с десяток гоблинов на куски. Куда мне до тебя, белоснежная задница. Ой. Оминис и цвета. Но он только ухмыльнулся вытянувшимся лицом и слегка мотнул головой. И по этом лицу можно было прочитать одну четкую мысль: «А ты хороша». — Так у тебя волосы цвета моей задницы? Не знал. Ауч! Оминис плавно огибал меня полукругом, обе палочки были наготове для чего угодно. — Ага, они такие же ломкие и холеные, как и ты. — Спасибо, что напоминаешь мне, как я прекрасен. Не волнуйся так, ты тоже ничего. — Любуюсь твоими бесполезными ручками, мне-то пришлось поцарапать свои. Как в... Арресто Моментум! — попыталась я спрятать заклинание. Но он только отбил его изящным движением. — Давай мое самопишущие перо набросает тебе ответы. Твоим не хватает манер, — цокнул языком Оминис Мракс. — Прости, что не такая покладистая, как твои домашние эльфы — тянула я сладким голосом, поигрывая плечами. — Трудно, наверное, общаться с людьми, когда привык к ним, да? — Отлично справляюсь и без них, а тебе бы не помешало завести парочку. — Так метко попала про людей, что ты готов опуститься до моей семейной истории? Как неподобающе, мистер Мракс. — Это было про аккуратность, и не делай вид, что ты не поняла, мисс Грей. И я хорошо лажу хотя бы с животными, чем не могут похвастаться некоторые девушки со странностями. — Это с какими же? По-моему, от тебя даже жмыры шарахаются. А меня они любят, если ты не в курсе. — Серпенсортия! — вызвал змею на край комнаты Оминис Мракс. — Решил показать девушке своего питона? — ухмыльнулась я. Змея поползла прямо ко мне, нетерпеливо извиваясь. Я замерла и не двигалась. Она плавно тащила по полу свое большое тело и смотрела мне в глаза своими двумя ледяными бусинами. Двойной язык решительно шипел. Она приближалась. Она была готова броситься. Еще одна секунда, и... — Перестань гладить мою змею! Змея ластилась к моей руке, высовывая свой двойной язык и подставляя голову. — А чего ты вообще ожидал, когда решил меня с ним познакомить? Ни он, ни его хозяин ничего не могут мне сделать. Ни-че-го, — спустилась я почти на шепот. Змея исчезла. — Ты меня утомила. Тебе пора замолчать. — А ты попробуй заткни меня. Много говоришь, мало делаешь. После этих слов меня опутали и затянули толстые джутовые веревки, оставив стоять на ногах, но я не могла пошевелить ни единым мускулом. Невербальное связывающее? Ни Мерлина себе он умеет! Оминис медленно и уверенно вышагивал в мою сторону, прекрасно зная, что сейчас имеет надо мной полную власть. Мой разум перестал пытаться сформировать свое мнение о происходящем, но что-то во мне не хотело сдаваться так просто, и вспоминало, что нужно делать. Мысли забегали и закрутились. Для снятия Инкарцеро надо было понять, за какую точку он меня связал. Он приближался. Колени. Запястья. Шея. Грудь? Веревки упали. — Депульсо! — выкрикнула я, но он отбил заклинание щитом. — Акцио! — ответил он, но тоже не имел успеха. Левиосо! Арресто моментум! Протего! — слышалось с обеих сторон, но ни одно заклинание не достигало цели. Крипта полыхала искрами разноцветных заклинаний, которые отскакивали от щитов и растворялись брызгами в горячем воздухе. Этот фейерверк не останавливался ни на секунду. Наша дуэль становилась все более эффектной и неудержимой, и каждый старался в полную силу. Но мы соревновались не в жестокости, а в скорости и навыке. Никто не произносил ни одного заклинания, которое бы действительно могло серьезно ранить другого или хоть как-то ему навредить. Даже скромное Флиппендо было не у дел. Один раз мы синхронно повисли в воздухе, одновременно применив Левиосо и одновременно не успев от него увернуться. Я перекатывалась по полу и метко стреляла, но он успевал поставить щит еще до того, как я начинала движение палочкой. Как?! Мое сердце колотилось как сумасшедшее, но не столько от напряжения, сколько от… восторга. Последний раз я чувствовала такой прилив эмоций, когда мы вместе летали на Крылане. И с тех пор я чахла без них. Я очень давно ни с кем не дралась. Я чувствовала крылья за своей спиной. Я чувствовала Жизнь. Через какое-то время мы оба упали на пол от усталости и магического истощения. Подползли друг к другу на ковер в центре комнаты и легли на спину, тяжело дыша и улыбаясь. — Почему ты не ходил в дуэльный клуб? — Довольствовался тренировками с бывшим чемпионом. Никто бы со мной не вышел. Проиграть слепому — не престижно, а победить кого-то с моей фамилией — страшно. — О, им бы не довелось. Мы лежали под потолком крипты, будто бы под звездным небом, и отдыхали, слушая дыхание друг друга. Он взял меня за руку. — Элла? — Да? — Спасибо. Я вылетела из крипты я отправилась напрямую в женскую уборную. Мне срочно нужно было принять холодный душ и обдумать произошедшее. Я буквально летела по коридорам, подпрыгивая. Маятник раскачивался от одного слова к другому: Оминис. Мракс. И обратно. Оминис. Мракс. И я любила в нем обе эти части.***
На следующее утро я все еще чувствовала себя очень счастливой, пока за завтраком передо мной не опустилось письмо.