Хранитель | The Keeper

Конец октября в этом году был необычайно теплым. Я шла одна по дороге, ведущей в Хогсмид, мимо гуляющих учеников и старых развалин, которые были настолько старыми, что в них даже не осталось следов Древней магии. Мне нужно было подняться вверх, пройдя около гнезда диких пушишек и оказаться на полянке за этими развалинами, где стояли две лавочки из бревен. Иногда с этого места жители деревни запускали воздушных змеев, настолько здесь хорошо дышалось. С этого возвышения открывался лучший вид на Хогвартс: замок был на достаточном отдалении, чтобы предстать во всей своей красе. И в то же время, он был достаточно близко, чтобы можно было разглядеть каждую башенку, теплицы и северный вход. Также отсюда просматривалось поле для квиддича и Черное озеро. Возможно, даже был шанс увидеть щупальце гигантского кальмара, если бы он захотел показаться этим осенним днем. Вокруг было несколько желтых и красных деревьев, несколько высоких сосен и островки высокой травы между камней, потому что где-то за спиной за обрывом начинался Запретный Лес. Но это место еще входило в защитный купол вокруг школы, который доходил почти до самого Хогсмида, чьи острые крыши виднелись из-за холма. Я взяла с собой помадки из алихоции, сладость из листьев волшебного дерева, которая должна была вызывать неудержимый смех, а еще немного фруктов. Я точно знала, что ребята принесут всё остальное. Я хотела заранее всё подготовить, и поэтому принялась расставлять трансфигурированные из лавочек мягкие пуфы по кругу, оставив место в центре для нескольких низких столиков и для костра. Вид шести разноцветных пуфов заставил поползти вверх краешки моих губ. Из пустоты и одиночества начала этого года у меня неожиданно материализовалась компания из целых шести человек, считая меня саму. Еще и со всех факультетов: два слизеринца, два гриффиндорца, пуффендуйка и когтевранец. Еще и равно количество девушек и парней. Лучше не придумаешь! Оминис, Гаррет, Нати, Поппи и Амит пришли почти одновременно, удивляясь безветренной погоде и присоединяясь к моим хлопотам. Фрукты в больших чашах левитировали, бутылка со сливочным пивом сама разливала жидкость по стаканам. Гаррет вытащил из сумки бутылку огневиски, отчего пара человек присвистнули, но открывать ее пока никто не торопился. Этого было мало, чтобы опьянить шестерых, даже пусть неопытных юнцов, но расслабляющий эффект был возможен. Бутерброды, тыквенный пирог, мешок шоколадных лягушек, свежая смоковница и цветочные батончики занимали свои места на столиках. Некоторое время все молча жевали, и никто не решался заговорить первый. Компания была действительно странная: некоторые люди подходили друг другу идеально и уже хорошо общались между собой, как те же Поппи и Нат. Но некоторые будто свалились сюда с разных планет, и было непонятно, что же у них может быть общего: например, Амит и Оминис. Я уже было начала переживать, что это в правда была не очень хорошая идея, но тут мою инициативу организатора перехватили. — В картишки? — спросил Гаррет Уизли, доставая зачарованную колоду, которая уже перекатывалась по воздуху изгибающейся волной из одной его руки в другую. — Давайте! — хором ответили Поппи и Нат. — Если объясните правила, — замялся Амит Таккар. Бедный парень. Настолько утопился в своих звездах, что даже в карты никогда не играл. Оминис, сидящий ближе всех ко мне, ничего не отвечал, но улыбался. — А, Оминис, а тебе надо озвучивать карты? — обеспокоенно спросила Нат. — Благодарю, Натсай, но в этом нет нужды, — вежливо и несколько формально ответил Оминис и взял в руки свою палочку с красным огоньком вместе со стопкой карт, которую ему раздали. Мои магловские карты летом он просто изучал пальцами так же, как он читал книги — через беспалочковую магию, которая делала текст и изображения объемными. Видимо, с волшебными картами это не работало? Очень интересно. — Ух ты! Это карты с животными! Тут фвуперы! Но эй, они не бывают красными... — Поппи, тебя не смущает, что ты сейчас всем рассказываешь, что тебе выпало? — аккуратно спросил Амит. — Упс. Давайте пересдадим... Гаррет перетасовал колоду со всякими выкрутасами, показав по ходу дела два фокуса с исчезновением карты, которая потом то оказывалась в его рукаве, то незаметно заменялась на другую. — Да-а-а, не стала бы я играть с тобой на деньги, — протянула я. — Ну что ты, какие деньги, давайте сыграем на желание, — подмигнул Гаррет. И мы начали первый раунд, прерываясь на объяснения для Амита, который на удивление быстро разобрался и даже вышел из игры первый. Гаррет сказал, что новичкам везет, но я была уверена — такую комбинацию мог придумать только Амит, это была полностью его заслуга. — Ну вот, я осталась, — обиженно сказала Поппи. — Получается, Амит должен придумать для тебя желание, и ты должна будешь его выполнить, — деловито сказал Гаррет. Как же Амиту повезло иметь такую смуглую кожу. Я была уверена, что в другом случае он был бы целиком красного цвета. — Э-э-э... А какого рода желание... можно? — поинтересовался он. — Абсолютно любое. Заставь ее хоть кукарекать, хоть Шарпу в любви признаться, — пожал плечами Гаррет. — Шарпу? Какой ужас, я не буду! — запротестовала Поппи. — Я жить хочу, а не драить котлы до скончания времен! Давайте кому-нибудь другому! — А что, хорошая идея. Забросай комплиментами нашего победителя, — улыбнулась я. — Эй, вообще-то желание назначает Амит! — влезла Нати. — Амит не против... — сказал Амит и съежился от неловкости. Глаза Поппи широко распахнулись, и выражение чистого ужаса на секунду поменялось на праведный гнев, когда она перевела взгляд на меня. Но девочка быстро собралась и сказала: — Хорошо! Амит, ты такой... А сколько нужно? — Десять! — вкинула я, вызывав у Поппи взгляд «я тебя убью и скормлю акромантулу». — Ага, двадцать, — усмехнулся Гаррет. — Трех достаточно, — тихо резюмировал Амит, глядя в траву на земле. Поппи сглотнула. — Амит, ты... Ты очень умный. Ты интересно про звезды рассказываешь. И... У тебя красивые глаза. В смысле, ресницы красивые. Пушистые. Как пушишка. Технически, это было четыре, но Амит, видимо, не возражал. Он всё еще смотрел ровно вниз и очень глупо улыбался. Эх, Амит, ты даже не понимаешь всего сока — что это такое, когда Поппи Свитинг тебя с пушишкой сравнивает... В следующем раунде неожиданно проиграл Гаррет, и он должен был в понедельник ходить по школе в пижаме в течение одного часа. Да, Оминис был оригинален. Потом Нати досталось задание спеть для Гаррета, и, на удивление, у нее это получилось не по-дурацки, а очень даже красиво, приятным низким голосом, и пела она на родном языке. Когда я вытянула из стопки низкую карту, я случайно посмотрела на Оминиса, а тот едва заметно улыбнулся. И его рука застыла над его веером карт. Он будто думал пять секунд, но в итоге решил чего-то не делать. У него было такое лицо, как будто он чувствовал себя королем положения. Но... почему? Только если он знал, какую карту я вытянула... И вдруг я поняла. Оминис жульничал! И таким образом он выиграл даже Гаррета! Красное заклинание «видело» все пространство, не только то, что попадает в обзор человеческого глаза. Он видел карты всех участников! И сидел как сыч! — Может, нам стоит лучше узнать друг друга? А то сидим, в тишине шуршим, — заговорчески спросил Гаррет. — Да? И что ты предлагаешь? Узнать, какие у нас любимые школьные предметы? — скептически спросила я. — Для начала неплохо! — Дай угадаю: твой — зелья, — сказала я и кивнула на бутылку на столике, отчего некоторые присутствующие скромно хихикнули. Ожидаемо, у Поппи это был уход за магическими существами, у Амита — астрономия. У Нати это были чары (не говорите маме, что это не прорицания!), у меня — защита от темных искусств. Оминис отличился факультативом по древним рунам, вызвав у собравшихся ни то восхищенный, ни то испуганный трепет. Он отвечал на все вопросы односложно и не слишком раскрывался перед присутствующими, но его ответы были честными, как будто он правда старался немного открыться. Через несколько кругов любимых животных, исторических персонажей, мест в Хогсмиде и Мерлин знает чего еще вспомнили о таком простом вопросе, как любимый цвет. Нати, как истинная гриффиндорка, выбрала огненный оранжевый. Я тоже не отличилась оригинальностью, у меня это был слизеринский зеленый. Амит сказал, что ему очень нравятся желтые подсолнухи, потому что они напоминают ему нашу звезду, Солнце. Поппи сказала, что всегда любила небесный синий, и он у нее ассоциировался со свободой. — Мой — коричневый, — отозвался Гаррет. — Но не светлый, а шоколадный, а такой, почти черный, а, знаете, как… как… как свитер у Эллы вон. И он медленно обвел взглядом весь круг присутствующих. Круг замыкался на Нати, и на ней он взгляд задержал, сморгнув в сторону замка. А мне захотелось посмотреть сначала на свой свитер, который действительно оказался коричневым, а потом — на Оминиса, и я сделала это до того, как успела об этом подумать. Он хитро ухмыльнулся и поднял подбородок. И тут очередь говорить дошла до Оминиса. Ой. — Не уверен, что понимаю, что такое цвет. Но если воспользоваться идеей Амита с растениями... Я думаю, что мне нравится ощущение от лепестков садовой розы. — Да, розовый — это цвет, — кивнула Нати. — Знать бы, что еще такого цвета. Я думаю, губы у Эллы точно такие же. — О-О-О-О-О-О-О! — вытянули все хором. Я забыла как дышать. Это. Было. Смело. Я сидела будто запечатанная на пуфе, не в силах оторвать взгляд от земли. Мерлин, мои щеки сейчас треснут от улыбки и краски. Это... Это ужасно неловко... Но... это значит, что... Правда?.. А-э-а... Мерлин, помоги... Положение спас Амит, который в конце разговора пересел поближе к Поппи и от неожиданного хора пролил на нее сливочное пиво. Он и Нати спешно оттряхивали одежду Поппи и накладывали свежевыученные очищающие чары. Откуда-то послышался звук откупоренной крышки, и в несколько стаканов полилось немного огневиски. — Ой, нет, мне не надо, я бросила, — сказала Поппи и криво улыбнулась. Это было произнесено в виде шутки, но по ее лицу я поняла, что она говорила совершенно серьезно. Кажется, я много чего не знала о Поппи Свитинг, и она открылась мне меньше, чем я себе представляла. Эта добрая, светлая как солнышко девушка, глушила свое одиночество... вот так? Поппи, я надеюсь, когда-нибудь я заслужу твое доверие, и ты сможешь рассказать мне об этом... И мы переключились на игру в плюй-камни, убрав столики из центра. Это было шумно, весело, неудобно из-за такого количества игроков, но очень азартно. Спустя несколько раундов я почувствовала, что моя социальная свеча выгорела. Это было очень, очень здорово. Но я устала. Над долиной Хогвартса сгущались сумерки. Солнце село за горизонт, и на темно-синем небе над замком уже показались первые звезды. Стало холоднее, и пока ребята собирали поленья для костра, я поднялась немного выше, чтобы они оставались в поле моего зрения, но уже не так близко ко мне. Я села на поваленное дерево и вдохнула вечернюю свежесть. Где-то недалеко отсюда текла река, а за моей спиной можно было услышать стрекотание сверчков. Я опиралась на бревно двумя руками, вытянув голову вверх и закрыв глаза. До меня доносились обрывки разговора, но я уже не могла понять, о чем он был, и просто наслаждалась покоем, медленно выдыхая. Несколько минут я сидела одна, вслушиваясь в тихие звуки вечернего леса. А потом услышала шаги по каменистой земле, открыла глаза и увидела движущийся красный огонек. Оминис медленно поднимался ко мне по крутому склону. Да, это определенно было то, чего я хотела. Оминис — это тот самый парень, с которым можно вместе сбежать с вечеринки. С которым комфортно просто сидеть под звездами и молчать. Мне никогда не нужно было отдыхать от его общества, как будто на каком-то более тонком уровне наши энергии вибрировали в такт, и мы без слов понимали настроение друг друга. Он сел на бревно рядом со мной, но с другой его стороны. Некоторое время мы просто сидели рядом, наслаждаясь тишиной. А потом он молчать не стал. — Элла... — Да? Он придвинулся еще ближе. Опустил голову, повернулся ко мне и замер. — Можно тебя поцеловать? Тепло разлилось по моему телу бурной рекой. — Да, — ответила я шепотом и наклонилась к нему. Оминис осторожно коснулся моего подбородка кончиками пальцев. Я чувствовала тепло его лица на своей коже, а мое собственное сердце оглушало меня с каждым ударом. Он плавно притянул меня к себе за подбородок, и его губы мягко легли на мои. На одно длинное мгновение мы замерли, будто бы оба не поверили в реальность происходящего. А потом впились друг в друга, сильнее и сильнее, но двигаясь медленно, растягивая удовольствие от каждого прикосновения. Он шумно выдохнул и крепко прижал меня к себе, а я вцепилась в его плечи руками, втягивая его влажные губы. Оминис медленно провел рукой с моей щеки дальше, запуская пальцы в волосы, собирая их вместе и сжимая. Ох, я тоже хотела поизучать его. Я дотронулась до треугольника из родинок на его щеке, отчего он вздрогнул и укусил меня за нижнюю губу. Я тихо простонала и углубила поцелуй, играя с его языком и утопая в ощущениях. Невероятно близкий. Такой чувственный. Мой. Казалось, будто время остановилось, благосклонно давая нам очень длинные минуты, чтобы мы могли насладиться друг другом. Быть сейчас с ним казалось самым правильным и желанным действием в этой вселенной, будто тысячи нитей должны были привести нас сюда, на это поваленное дерево в темноте, чтобы Оминис мог целовать меня. Нежно. Вкусно. Мокро. Мы гладили друг друга, касаясь то щек, то шеи, то волос. Его волосы были очень гладкие, а кожа покрывалась мурашками от любого моего касания. Оминис Мракс. О, Мерлин. Наконец-то. — Действительно лепестки розы, — прошептал Оминис, когда я оторвалась от него из-за слишком сильного наплыва ощущений. Мы сидели уткнувшись лбами друг в друга и соприкасаясь кончиками носа, тяжело дышали и обнимались. Вдалеке послышался громкий смех, и я посмотрела на ребят внизу, что-то передающих друг другу в свете костра. — До помадок из алихоции добрались, — сказала я. Оминис, сидящий к ним спиной, коротко чмокнул меня в губы, будто показывая, какую сладость он предпочитает любым другим. — Хочешь вернуться к ним? — спросил он. — Да, а то нас потеряют. — Тогда пойдем. Мы застали пустую бутылку огневиски и середину весьма любопытного разговора. — Именно это не получится. Я не уверен, как это работает, но в Хогвартсе… не получится, — замялся Гаррет. — Что значит не получится? — ответила Поппи с плохо скрываемым разочарованием в голосе. — Есть специальные чары, которые не позволяют это сделать. В Хогвартсе и в окрестностях, там, где есть купол. Ну, это как щит. — Щиты можно пробить! — бодро отозвалась Нати. — Скорее барьер или около того, — ответил Гаррет, глядя куда-то вверх по диагонали, и взъерошил свои волосы. — Извините, не получится ЧТО? — спросила я. — Сделать детей! — сказала Нати с таким воодушевлением, будто такая перспектива приводила ее в восторг. — А-а-а… — вразумительно ответила я и поймала свой левитирующий стакан с половиной порции искрящегося напитка. — В этом есть логика. Парни и девушки, постоянно живущие рядом… Без этого повсюду были бы школьницы в положении, — улыбнулась Нат. — Есть же зелья… — нахмурилась Поппи. — Но не все так хороши в зельеварении как я, — ответил Гаррет. — Мне вот интересно, — сказал Амит, вращая в руке пустой стакан. — А защитные чары распространяются на эту поляну?.. — АМИТ! — взвизгнуло несколько голосов.