Хранитель | The Keeper

Тик. Так. Тик. Так. Я стояла посреди коридора в башне защиты от темных искусств. Красный шар оповещения о предательстве сиял в моей руке. Синие гобелены вопросительно смотрели на меня со стен. Что ты будешь делать, Элла? Что ты будешь делать? Ошибка. Это была огромная ошибка — доверить свой секрет хоть кому-то, тем более, такому количеству людей сразу. В ритуале принимали участие целых шесть человек, считая меня. Это много. Это моя вина. Моя. Не сохранила. Не уследила. Провалилась. Но сейчас не было времени на самобичевание. Оно неумолимо шло только вперед, не оставляя мне ни одного свободного момента на моральные терзания. Нужно было сделать хоть что-нибудь. И быстро. Шестеренки в моей голове переключились с режима «покаяние» в режим «действие». Оминис. Надо найти Оминиса. Он знал, как работает оповещение, он его накладывал. И я побежала вверх по лестнице, назад в Выручай-комнату, где мы с ним спокойно сидели в виварии еще несколько минут назад. Изнутри меня обжигало холодом, как на сильном морозе, и затапливающая тревога сменилась кристальной четкостью. Мысли крутились еще быстрее, чем двигались мои ноги. Я замечала каждое движение, каждый шорох. Каменная накладка на деревянной ступеньке. Арка. Поворот. Я была готова отразить любую опасность, исходящую откуда угодно, подозревая каждый дюйм замка. Кто? Кто это мог быть? По какой-то неизвестной причине, воображение показало мне широкое лицо Нати. Почему? Она любила делать всё по-своему, но… Неужели она пошла бы против меня? Разочаровалась во мне? Нет, нет, Нати была готова броситься под проклятье, защищая меня, она не могла так поступить. Или могла? Почему я подумала на нее первым делом? Что, если это — интуиция? Может быть, не стоило посвящать в свои секреты тех, кто не был моим другом напрямую? Может, это Амит или Гаррет? Но они так много делали для нас всех. Хотя... Амит так и не сказал, что у него была за гипотеза, только тянул из меня всё больше и больше дополнительных сведений. А Гаррет не отчитывался передо мной о потраченных деньгах, которые я ему дала, и даже примерно не рассказывал, на что они пошли. И он первый попросил меня рассказать им всем о Древней магии. Зачем? Насколько всё плохо? Кому и что сейчас рассказывают? Уже пора идти в Хранилище и защищать его? Пробежав еще пролет вверх до статуи у кабинета чар, я увидела Натсай Онай. Я не заметила ее, когда спускалась в уборную. Она сидела на ступеньках в своем любимом месте в замке в абсолютном одиночестве. Других студентов вокруг нее не было. Завороженная и потерянная, она не отрываясь смотрела на свою левую руку, вглядываясь в нее, будто в хрустальный шар. Когда я подошла к ней, она подняла на меня расфокусированный взгляд, полный боли. — Это значит, что кто-то выдал? — Да. Без лишних слов мы с ней вместе бегом поднялись вверх по бесконечной деревянной винтовой лестнице в этой башне с бирюзовыми стенами. Почти повернув за каменный выступ, в проход, за которым располагалась спрятанная дверь, я врезалась в Амита Таккара. — Элла, это оно? — Оно. На удивление, лицо Амита не выглядело напуганным, как можно было от него ожидать. Скорее он выглядел собранным и готовым слушать любые мои указания. Знала бы я еще, что вообще указывать в такой ситуации. Серые стены нашей Выручай-комнаты были темнее обычного, уходя в черный цвет. Пасмурное небо нависло над стеклянным куполом, едва освещая огромный звездный глобус в центре маленького помещения. Ощущение от этого было неприятное, как будто вот-вот начнется гроза, и молния ударит прямо сюда, прямо в него. Я прошлась быстрым взглядом по беспорядку на полу. Пуфы. Учебники. Цветочный горшок. — Оминис? — позвала я. В комнате никого не было. — Оминис? В приморском виварии никого не было. Сердце пропустило удар. Всё поплыло перед глазами. Я смотрела вниз с серой лестницы, стоя у круглого стеклянного выхода на пляж, где еще недавно я чувствовала полное доверие. Где мы сидели рядом. Где мы целовались. За что? Зачем? Нет, нет. Кто угодно, только не он, если о таком вообще можно просить, если такой выбор вообще возможно сделать: только не он, во имя Мерлина, только не он. Я спустилась вниз. Кто-то вошел в Выручай-комнату. Красный огонек на палочке плыл впереди своего владельца. — Где ты был? — требовательно спросила я. — Я же сказал тебе, что мы встретимся… в другом месте, — ответил Оминис. «Крипта», — мысленно стукнула я себя по лбу. После разговора в виварии он звал меня пойти в крипту вместе. Точно. Я подумала, что попозже, а он понял, что сразу же. Я отправилась не в ту сторону, и он пошел наверх искать меня. Тик. Так. Тик. Так. Четыре человека стояли посреди серой Выручай-комнаты. Четыре. Я посмотрела на свою руку, в которой покоился красный шар, отчего в моих ушах снова завыл сигнал тревоги. А может быть, кто-то случайно проболтался? По неосторожности, невнимательности? Сказал что-то двоякое, что оповещатель посчитал нарушением? Может быть, всё не так плохо? — Оминис… Оно будет гореть, пока мы не поймем, кто это сделал? — Нет, Элла, это работает не так. Оно горит только в тот момент, когда человек начинает проговаривать то, что было запечатано. Мои глаза расширились. — То есть… Кто-то говорит всё это время? — Да. Я ошарашено посмотрела на шар и тут же увела взгляд. — Уже шесть минут. Я засек. Нет времени паниковать. Нельзя. Не сейчас. Всё очень плохо, но нельзя. — Где искать оставшихся двоих? Они могут быть где угодно… Смотреть что ли по всему замку и окрестностям? — подумала я вслух. — Я думаю, что невиновный человек скоро сам придет сюда. Я сразу пошел, как только это почувствовал, — сказал Амит. Его глаза бегали. В них читалось: «Поппи, где же ты, где ты, приходи быстрее, я волнуюсь за тебя». Скорость движения моих мыслей стала критической. Мог ли это был Гаррет? Мы меньше всего знали друг друга, но… Но она? Или он? Я старалась вспомнить всё. Каждое микродвижение лица одного и другого, каждую шутку, каждое подозрительную фразу. Я сомневалась в каждом слове, в каждом жесте, в каждой интонации, прокручивая в голове и этот, и прошлый год. И в Выручай-Комнату вошел Гаррет Уизли. — Ребята, это что еще за хрень? Время будто остановилось. Я переводила взгляд с одного напуганного лица на другое. Пять. Это значило только одно. Это была Поппи Свитинг. Амит выглядел полностью потерянным и опустошенным. Но как… Как… Поппи… Моя Поппи… Моя смелая и боевая подруга. Моя милая спасительница драконов. Моя поддержка и утешение. Мое маленькое солнышко. Почему? За что? Я взяла себя в руки, чтобы не расплакаться на глазах у всех. Она вела себя очень странно в последнее время. Она и пальцем не пошевелила, чтобы пойти искать Нати, когда та истекала кровью. И даже боролась с нами всеми, чтобы мы сами не пошли. Она настаивала, что имеет право выходить далеко за пределы защиты замка. Неужели мне нужно было присмотреться к ней еще раньше?.. — Элла… — Нати развернула меня к себе за плечи, вырывая из потока мыслей. — Я не верю. Поппи не могла этого сделать. Не могла. Не сама. Не сама. Я даже и не подумала о таком варианте. Возможно, она сейчас говорила не по своей вине. Уже восемь минут. Но как это проверить? Как ее найти? Свитинг. Поппи Свитинг. Где ты, Мерлин тебя побери, можешь быть? Как найти человека, вообще не представляя, где он находится? Думай. Думай. Думай. Теплый голос Поппи в моей голове прозвенел как летняя роса: «Гиппогрифы, как и совы, могут сами находить волшебника. Только гиппогриф должен быть знаком с ним лично. И волшебник должен хотеть быть найденным». Я рывком достала из кошеля хвать-мешок и побежала в луговой виварий, ища глазами Крылану. И мы все поспешили на выход из замка, за класс по уходу за магическими тварями, попутно перебрасываясь объяснениями. Должно сработать. Я не знала, что я буду делать, если это не сработает. Поппи, я надеюсь, ты хочешь, чтобы тебя нашли. Поппи Свитинг, пожелай, чтобы мы тебя нашли. Пожалуйста. Ребята приготовили свои метлы. Оминис стоял рядом со мной. — Крылана! Поппи Свитинг в беде. Пожалуйста, найди Поппи Свитинг. Я практически молилась этому белому животному, заглядывая в ее черные глаза. Солнце наклонилось к горизонту, медленно опускаясь в ранний зимний закат, и его лучи ярко отражались от снега и перьев гиппогрифа и резали глаза. Крылана мотнула головой. И присела, подставляя нам свою спину. Всё-таки не сама. Мы с Оминисом взмыли вверх, и ребята последовали за нами на метлах. Какой-то частью сознания, которая будто наблюдала за происходящим со стороны, я подумала: «Забавно, как одно и то же действие может быть как самым счастливым, так и самым несчастливым нашим воспоминанием». Крылана летела куда-то в сторону Запретного Леса. Мы повернули за гору, которая отделяла лес от Хогсмида. Крылана летела всё дальше и дальше, в самую чащу. Я цеплялась за нее ледяными руками, стараясь не смотреть на свою левую руку, чтобы не потерять способность концентрироваться и оценивать обстановку. Свой заряд Древней магии я ходила тратить на пауков совсем недавно, и сейчас у меня ничего не было при себе. Зато были еще четыре боевые палочки. Мы пролетели мимо озера у гробницы Галкрада и повернули на восток, снижаясь и пробираясь сквозь ветки высоких деревьев. В самой чаще среди огромных стволов были развалины, от которых осталось буквально несколько красных кирпичных стен. Большое дерево прорастало в центре бывшего здания. Снег заметал его. И, конечно же, руины были полны «Пепламб». Даже с зачисткой самого большого лагеря авроратом они всё никак не заканчивались. Три фигуры на метлах опустились на землю на отдалении от руин. На секунду я задумалась, что делать с Крыланой: спрятать в хвать-мешке и убрать его в кошель, или оставить ее здесь под невидимостью на случай, если со мной что-то случится. И выбрала второй вариант. Мы набросили невидимость и на себя, и пошли в сторону развалин. Три. Пять. Семь. Десять. Десять фигур в плащах и масках стояли в кругу. В его центре стояла старая ведьма с черной маской на нижней половине лица и удерживала прикованную цепями к стулу Поппи Свитинг перед собой за голову. С бледного лица Поппи капала слюна, фиолетовые губы слабо шевелились, глаза закатились, красные пальцы вцепились в подлокотники. От нее исходило только сдавленное «ы-ы-ы». Я слышала о последствиях жесткой легилименции, но то, что я видела, было кошмарно. — Петрификус Тоталус! — послышался синхронный шепот. Но вокруг старой ведьмы возник непроходимый щит. Четверо Пепламб рухнули на землю, а оставшиеся мгновенно подняли палочки. Ведьма отпустила Поппи, и голова девочки бессильно упала на грудь. Я видела всё это как под Арресто Моментум, хотя счет шел на доли секунды. До того, как кто-то из Пепламб произнес Ревелио, в них полетели чьи-то Десцендо, Диффиндо, два Экспеллиармуса и мой Остолбеней. Высокая фигура в маске не успела поставить щит и упала на снег, заливая его кровью от порезов, но перекатилась на бок, уворачиваясь от следующего луча, и тут же аппарировала. — Редукто! — Протего! — успела сказать Нати в последнюю секунду. Вспышки. Грохот. Я перестала что-либо понимать. Зеленый луч пролетел в одном шаге от меня. Ударился об дерево. Щит. Второй. Третий. Гаррет схватил Круцио, но устоял на ногах и ответил новым Десцендо. — Замедлите их! — крикнул Оминис и начал произносить неизвестные мне заклинания. Но колдовать Арресто Моментум было бы слишком очевидно. Я наложила Глациус на землю под их ногами, кто-то бросил три быстрых Флиппендо, и звуки смешались в одну неразборчивую кашу. — Инсендио! — услышала я громкий и отчетливо яростный голос среди шума. Голос принадлежал... Амиту. Плащ старой ведьмы загорелся, и она вместе с еще двумя Пепламбами пыталась наложить Агуаменти, но Амит сыпал в них троих заклинание за заклинанием, не давая отдышаться. Ведьма вопила от боли, и другая фигура в маске схватила ее за руку, потратив несколько секунд на то, чтобы снять перчатку, и аппарировала вместе с ней. Остальные последовали за ними, забирая товарищей и растворяясь в черном дыму. Стало тихо. Стало очень тихо. Поппи сидела с опущенной головой. Нати и Амит кинулись отстегивать ее. Оминис по-странному молчал. Гаррет заметил какие-то пустые бутылки под ее ногами и взял одну в руку. — Сыворотка правды. Пять флаконов... — произнес он, срываясь в шепот, и упал коленями на мокрый снег, хватаясь за волосы. Амит взял на руки Поппи и убрал темные пряди с ее белого лица. Стеклянные глаза Поппи не двигались. Красный шар в моей руке погас.