Хранитель | The Keeper

— Что-то не так. Не сходится. Я сидела на кровати Оминиса, рассматривая точки-звездочки на задернутом пологе, и беспорядочно завязывала узелки из края своей клетчатой пижамы. И что-то внутри меня не давало мне утонуть в его объятиях, а заставляло шестеренки в моей голове бесконечно крутиться, как будто я упускала что-то очень важное. — Что именно не сходится? — спросил Оминис. Он взял меня за руку и погладил ее мягкими изучающими движениями, будто он пытался поймать мое текущее настроение. — Понимаешь, под действием зелья Себастьян был всесилен. Он мог убить нас обоих сразу же. Почему он этого не сделал? Зачем тянул время? Хотел выговориться? Сомневаюсь. Он же не плохо прописанный книжный злодей, который всегда совершает одну и ту же ошибку. Себастьян был каким угодно, но только не глупым. Оминис отпустил мою руку, приподнялся на матрасе и сел прямо, опираясь на спинку кровати. Он задумчиво почесал подбородок, а я убрала свои волосы с лица и повернулась к нему. — Он же знал о твоих способностях? — начал думать вслух Оминис. — Мне кажется, сначала он ждал, пока из тебя выйдет весь заряд Древней магии, чтобы тебе было нечем его шарахнуть. А вот потом… Что ты видела? — Что он достал что-то из-за спины, — неожиданно вспомнила я. — Но я не знаю, что именно это было. — Если верить тому, что он говорил… — Оминис помедлил. — Скорее всего, это был какой-то темный артефакт, который отнял бы жизнь у меня и отдал бы ее Анне. Полагаю, он уничтожен вместе с Себастьяном, если в тот момент был у него в руках. Это многое объясняло, хоть и не всё. Что-то еще смущало меня, но я не могла сформулировать, что именно. Но всё-таки мой разум немного успокоился. Да, я так и думала. И Оминис подтвердил мои догадки. — Видимо, так и есть… — сказала я, внутренне порадовавшись, что Себастьян не успел использовать эту штуку, чем бы она ни была. — Но где он его взял? И как это работает? Оминис… А ты знаком с такими вещами? — Нет, откуда бы? Моя семья больше увлекается защитными медальонами, статусными кольцами и проклятыми шкатулками для хранения всего этого. — И ты разбираешься в них? — В чем? — В проклятых шкатулках? — Пришлось. Табакерку у Блэка они так и не купили, кстати. Кажется, запоздало начали понимать, что наследство заканчивается. И до состояния его семьи мне, в общем-то, не было никакого дела, как и самому Оминису. Мы редко говорили о будущем, сгибаясь пополам под грузом того, что происходило в настоящем, но точно сходились в двух вещах: будущее мы будем строить сами. Вместе. Я улыбнулась и подвинулась поближе к нему, стараясь переключить свое внимание на какую-нибудь более приятную тему для разговора, и это воспоминание о неудачной сделке и ее последствиях определенно ей было. Я заглянула в его лицо, белоснежное и спокойное, такое красивое и такое близкое. Он взял меня за локоть и мягко притянул к себе. Второй рукой он нашел мою щеку и погладил ее. Чувственно. Маняще. — О… Хорошо помню тот день. Ты, конечно, просил меня не слушать, о чем вы говорите, но как можно не слушать тебя, — сказала я и наклонилась к нему ближе, влекомая его руками. — Это всё, что ты помнишь с того дня? — хитро спросил Оминис, продолжая меня гладить. — Ты же всё знал в тот момент! Ждал, когда я уже сломаюсь? — наигранно обиженно ответила я, припоминая, какими бесстыдными движениями он изучал мое лицо после неудачной вылазки в кабинет директора. — Просто люблю тебя трогать, — шепотом ответил Оминис, и его рука двинулась с моей щеки вниз, к шее, и я закусила губу. Я наклонилась еще ближе. — Оминис… — Да? — Мы же вернемся в пещеру, чтобы..? — Завтра, — ответил он. — Если ты готова. — Завтра, — кивнула я и потянулась к Оминису. Я коротко поцеловала его одним теплым движением. И подалась назад, глубоко вздохнув. — Не могу расслабиться, — честно сказала я. — Понятно дело, — ответил Оминис и сполз вниз, ложась головой на подушку. Я устроилась на его плече, удобно укладываясь на него головой. Он обнял меня двумя руками, и они успокоились, не гуляя больше по моему телу. — Извини, — сказала я. — Тс-с-с. Не извиняйся. Оминис провел по моей макушке, а второй рукой прижал меня к себе крепче. Какое-то время мы лежали вот так и молчали, и я вдыхала аромат его кожи, не думая ни о чем. Но я сама не заметила, как мысли снова забегали из стороны в сторону. И Оминис накрыл мою руку своей, прижимая к матрасу мой дергающийся палец. — Выкладывай всё, что тебя волнует. — Мне уже как-то неловко, если честно. Мне кажется, что ты готов двигаться дальше, а я до сих пор застряла там… — Ложное впечатление, — ответил Оминис, закрывая свои невидящие глаза. — Мне просто тяжелее вытаскивать свои чувства на поверхность. Поговори со мной. Пожалуйста. Что ж, если он сам попросил, значит, действительно можно. На секунду я задумалась над тем, что еще меня волновало, кроме этой большой странности с возможным артефактом. Правду о нем мы узнаем или завтра, или никогда, и думать об этом сейчас уже не было смысла. Было ли что-то еще? Было. — Теперь это такой бессмысленный вопрос, — тихо сказала я. — И у меня уже был на него ответ, внятный и логичный, но теперь я действительно не знаю. Оминис… Как ты думаешь… Я сглотнула. — Чувствовал ли Себастьян ко мне хоть что-нибудь? — Насколько я знаю, да, — ответил Оминис. — Как это может быть?.. — спросила я. — Это сложно. Когда ты только появилась в школе, ты действительно ему понравилась. Еще до того, как он узнал, что у тебя есть необычные способности. Он мне про вашу короткую дуэль в классе рассказывал часа два. Но потом он запретил себе чувствовать. — Это как? — Я сильно не спрашивал, но он говорил, что он должен сконцентрироваться, и не может позволить себе отношения, пока не найдет выход. — Сконцентрироваться на том, чем я могла быть ему выгодной? — Меня спрашиваешь? — ответил Оминис. — Просто не понимаю, как эти две вещи могли существовать одновременно, — задумчиво сказала я. — Он же конкретно пытался меня использовать. С одной стороны, я тихо порадовалась, что мной не просто крутили как хотели, а действительно что-то ощущали ко мне, пусть и в своей извращенной форме. Но с другой — уж лучше бы там было безразличие, и тогда бы вся эта история не была бы такой болезненной. Оминис подумал полминуты. — Ты любишь Натсай как подругу? — Конечно, — моментально ответила я. — Пожертвуешь ей, чтобы защитить Хранилище? «Да!» — без колебаний ответило что-то внутри меня. «Нет!» — возразило что-то другое. «Как можно вообще задаваться такими вопросами?» — поинтересовалось третье. «Иногда — нужно», — ответило первое. «И это было бы правильно, и ты знаешь об этом», — сказал голос Нати в моей голове. — Сложно, правда? — спросил Оминис. — Я поняла, — ответила я тихо. — В общем-то, я уже сделала этот выбор. Когда рассказала ребятам о Древней магии. Я ничем не лучше его. — Ты лучше хотя бы тем, что объявила прямо, что тебе от них нужно и почему. И у них была возможность отказаться. — И то верно, — ответила я. Я устроилась поудобнее, поправляя свою щеку, лежащую на его пижаме. Оминис потянулся ко мне и поцеловал меня в лоб. Точки-звездочки светились мягким теплым светом, мерцая на задернутом зеленом пологе кровати, который в темноте казался черным. Я смотрела на них, не переставая удивляться их красоте, и слушала ровный стук сердца Оминиса, прижимаясь ухом к его груди. В прохладной спальне я тянулась к его теплу, будто заползая на него и обвивая кольцами. — Хотел бы я знать, как он относился ко мне на самом деле… Раньше, я имею в виду, — грустно и очень тихо сказал Оминис. — Ты не заслужил всего того, что он тебе наговорил. В первую очередь, это он виноват в том, что случилось. — Возможно, — равнодушно ответил Оминис. Я погладила его по волосам, зачесывая их назад, насколько мне позволяла это сделать подушка. — А что ты сам чувствовал к нему? — Много всего, — уклончиво ответил Оминис, и я не стала его допрашивать. И следующие полчаса мы говорили обо всем на свете: о моей новой метле, о случае, из-за которого Гаррет недавно попал на отработку, о планах на пасхальные каникулы и том, какая безоблачная погода установилась в долине. И о домашней работе по астрономии, которая впервые за долгое время была полностью теоретической, потому что была связанна с созвездием Феникса, которое нельзя увидеть из наших широт. И я медленно таяла в его руках, расслабляясь и согреваясь. — А может?.. — спросила я, забираясь пальцами под его пижаму. — Если честно, я уже больше хочу спать, — ответил Оминис. — Хорошо, — убрала я руку и прижалась к нему крепче, закрывая глаза.

***

Фонари в пещере не светили. Нати и Гаррет, которые сами вызвались пойти с нами, смело шли впереди, озаряя каменные стены двумя мощными Люмосами. Запутанные ходы и пыльные проходы вели нас дальше. На удивление, я не чувствовала ничего особенно, кроме холода вокруг. Ни страха, ни ожидания, ни печали. Только каменный потолок немного давил сверху. — Здесь направо, — сказала я, и Гаррет кивнул. Амит и Поппи остались дежурить наверху, у входа в подвал, проверяя местность на наличие непрошеных гостей. А мы с Оминисом шли рядом друг с другом, следуя за двумя гриффиндорцами. Я внимательно изучала каждый дюйм на предмет чего-нибудь необычного, сама не зная, что именно я искала. Я постоянно запиналась в полумраке, а Оминис двигался уверенно и ловил меня, если было нужно. — И вот оно, — тихо сказала я. Тот самый тупик, «кабинет» Мэри Портман. Подобие рабочей комнаты глубоко под землей, памятник человеческой алчности. Полки, всё еще увитые остатками паутины, большие и маленькие ящики, дощатый настил на полу, широкий письменный стол. Белый свет от трех палочек струился по деревянной мебели, освещая это давно покинутое место. То самое место, где всё и произошло. Оминис кивнул мне и сам отлевитировал весь песок с каменного пола в прозрачную банку. А песок с дощатого настила — в другую. Я подошла поближе к той точке, где я последний раз видела Анну, и осмотрела окружающее пространство. Мой взгляд упал на письменный стол у каменной стены: темно-коричневый, тяжелый, пыльный. Документы, контракты, засохшие чернила. Пустая лампа. И то, что заставило меня моргнуть несколько раз. — Оминис… Этого не может быть… Но моргание не помогло: этот предмет действительно лежал на дубовом столе, наплевав на мое неверие. Я уставилась на него, водя своей светящейся палочкой из стороны в сторону, и тени, падающие под разными углами, подтвердили мне, что это был не мираж и не иллюзия. Я глубоко вдохнула ртом одновременно пыльный и сыроватый пещерный воздух, и он остался на моем языке странным послевкусием. — Что там, Элла? — подошел ко мне Оминис. На столе лежала книга Слизерина. — Это она, — сказала я ему шепотом. — Книга из Скриптория. Но как?.. Анна же сожгла ее в катакомбах… Я сама это видела… — Ребята! — Нати присела на корточки, разглядывая что-то на полу недалеко от того места, где в свои последние секунды стоял Себастьян. — Что там, Нат? — Женское украшение.

***

Шестеренки в моей голове крутились криво и беспорядочно, будто кто-то рассыпал их, и они сами сложились в совершенно хаотичный механизм, который свистел и трещал. Мысли двигались сразу во все стороны и в итоге оставались на месте, словно на них наложили Левиосо, и они беспомощно дергали ногами в воздухе без возможности за что-нибудь зацепиться или от чего-нибудь оттолкнуться. Две банки с песком были опустошены час назад у того самого дерева болтрушаек, и, честно признаться, это действие было достаточно бессмысленным. Судя по всему, это был именно песок, а не прах — он давно растворился в воздухе, как и тот, что остался от тролля. Вопреки ожиданиям, мне не стало легче, потому что ничего не могло перекрыть чувство растерянности. И сейчас оно было особенно сильным. Выручай-комната уже устала придумывать для меня новые помещения, но с протяжным скриптом всё-таки создала еще одну кладовку под лестницей в виварий, чтобы там могли стоять они. Две новые банки. На скорую руку трансфигурированные из маленьких баночек для ингредиентов, большие банки размером с мою руку до локтя, внутри которых парили два загадочных предмета, ни с чем не соприкасаясь, потому что мы не могли быть уверены в том, что они не прокляты, учитывая все обстоятельства. Книга Слизерина… И кулон Анны. Кулон на длинной цепочке, который ей подарили родители много лет назад. Единственное, что у нее было в память о них. Овальная форма. Золотые края с узором, а в центре на черном фоне — рельефные золотистые цветы. Она носила его постоянно и никогда не снимала. Она даже умывалась в нем, и я сама видела это летом в Фелдкрофте. И почему-то в момент ее смерти он был не на ней, и даже не близко к тому месту, где она стояла. И книга. Целая, как новенькая. В смысле, как старенькая, но очень хорошо сохранившаяся. Хотя я точно помнила, как Анна уничтожила ее в катакомбах Фелдкрофта одной мощной Бомбардой… Может быть, мне всё это приснилось? Может быть, меня обманывали мои глаза? Что я видела на самом деле? В чем я могла быть уверена? И почему я думала, что я могла быть в этом уверена? — Ты что-нибудь понимаешь? — спросила я Оминиса. — Если честно, нет, — ответил он, изучая пространство красным огоньком на кончике палочки. — Оминис… Ты говорил, что разбираешься в проклятых шкатулках… — Да, — сказал Оминис, направив левую ладонь в сторону одной из банок и взмахнув палочкой. — Я чувствую, что с ними что-то не так, но я не знаю, что именно. Эта магия отличается от той, что накладывают на шкатулки. Как будто она не на поверхности, а внутри предмета… Через некоторое время Нати аккуратно расспросила профессора Гекат о том, как можно определить проклятую вещь, и потом провела часа два в этой маленькой комнате с двумя банками и подробной инструкцией на клочке пергамента, пытаясь понять, насколько опасны эти два объекта. — Что скажешь, Нат? — спросила я. — То же самое, что и Оминис, — устало ответила Натсай, выходя ко мне. — Элла, честно, я не знаю, я не могу быть уверена, что… — Подвиньтесь! — сказала Поппи Свитинг. Ее руки в толстых перчатках держали корзинку с двумя флоббер-червями. Под наши удивленные взгляды Поппи прошла мимо Нати в маленькую комнату и открутила крышку первой большой банки, закинув флоббер-червя внутрь, а следом проделала то же самое со второй и завернула обе крышки обратно. Червяки плюхнулись прямо на левитирующие предметы, накрывая их всем своим жирненьким телом. И… С флоббер-червями ничего не произошло. И через пять минут всё еще ничего не произошло. — Ай, не кусайся! — бросила Поппи червяку, убирая его обратно в корзинку. — Вот, Вупа и Пупа в порядке. А это значит, что… Она взмахнула волшебной палочкой, очищая книгу и кулон от слизи. — По крайней мере, мы можем прикасаться… И быстрее, чем мы успели хотя бы дернуться, Поппи сняла перчатку и взяла в руку кулон Анны. И ничего не произошло. Чуть не поседев и запив валериану ромашковым чаем, через несколько часов я ходила кругами по Выручай-комнате. Это всё еще был мой самый верный способ начать соображать быстрее, даже если со стороны казалось, что в этом нет никакого смысла. Ребята ушли на астрономию, а мы с Оминисом остались, понимая, что всё равно больше ни на чем не сможем сконцентрироваться. — Чувствуешь что-нибудь необычное? — спросила я Оминиса, когда он взял книгу Слизерина в руки. — Ничего не поменялось. Такая же, как и тогда. — О чем ты? Оминис помедлил. — Через пару недель после похода в Скрипторий мы с Себастьяном ругались, и я попытался забрать ее у него из рук. Тогда я почувствовал, что эта книга полна темной магии и в прямом, и в переносном смысле. Ничего не поменялось. Она ощущается так же. — А кулон? Ты касался его когда-нибудь? — Конечно, Анна показывала его мне. Оминис положил книгу на подставку в маленькой комнате и забрал с нее кулон на длинной цепочке. — А вот он ощущается по-другому… — Как именно? — Он как будто… — нахмурился Оминис. — Я не уверен. Но он стал другим. Я подошла поближе, обходя Оминиса со спины, и поджала губы, потому что уже сейчас внутренне готовилась бороться с ним. Потому что то, что я собиралась сказать, вряд ли ему понравится. — Боюсь, у нас только один способ что-либо узнать. Нужно прочитать ее. Возможно, там есть что-то об этом, — сказала я как можно мягче и потянулась за книгой. — Элла, нет, — остановил Оминис мою руку. — Ты даже не представляешь, насколько… — У тебя есть другие идеи? — Нет… — ответил он, всё еще удерживая мою руку. Оминис глубоко вздохнул. — Я сам. Оминис аккуратно проскользнул мимо меня с книгой в руках и пошел вниз, в основную комнату, и сел за большой черный стол. Я расположилась рядом, через один стул от него, поглядывая на него со смесью интереса и волнения, но изо всех сил старалась не отвлекать его даже неосторожным взглядом, который он наверняка как-то чувствовал. Где-то рядом бурлил котел, оставленный на варочной стойке, а в остальном в комнате было необычно тихо, и, кажется, я сама не заметила, как начала стараться тише дышать. Выручай-комната будто только сейчас вспомнила, что пора бы сменить освещение с дневного сливочно-белого на вечернее тусклое. Над куполом большой комнаты появились ненастоящие звезды, пока наши друзья рассматривали настоящие на занятии, и газовые фонари, расставленные по углам, зажглись. Оминису не нужен был свет, чтобы читать книгу пальцами, и я наблюдала за тем, как он это делает, около получаса, пока не заметила, что он… — Оминис! Тебя трясет… Я встала из-за стола, скрипнув деревянным стулом по полу, и резкий звук отразился эхом по комнате, достигнув его ушей, отчего Оминис выразительно поморщился. — УЙДИ! Я замерла, совершенно не понимая, как на это реагировать. Оминис свел брови и вцепился в книгу двумя руками, будто бы готовился сражаться со мной за нее. — Оминис… Пожалуйста, положи ее… — Я СКАЗАЛ УЙДИ! ЭТО ПРИКАЗ! ЧТО ТЕБЕ НЕ ПОНЯТНО, ДРЯННАЯ ЖЕНЩИНА? Я моргнула. И поняла. — Депульсо, — быстро прошептала я. Тяжелый стул Оминиса отбросило назад ударной волной, и он проехал на нем до стены, врезался в нее и упал на пол. Книга, которую он выпустил из рук, осталась лежать у стола. — ТЫ ЧТО… — Силенцио, — тихо сказала я дрожащими губами, — Петрификус Тоталус. Оминис замер, но не перестал трястись. Его парализованное заклинанием тело колотило. — О Мерлин, что делать… — сказала я вслух. — Великий Мерлин, что… Я обхватила его двумя руками и сильно сжала, и потом направила ему в спину Фините Инкантатем. — Оминис, это я… Оминис, я здесь… Мое солнце, что с тобой… Дорогой, милый… Мой хороший… Как тебе помочь… Любимый… И после этой фразы Оминис успокоился, перестал пытаться вырваться и обмяк. Он лежал на полу и тяжело дышал, и я слезла с него и заглянула ему в лицо. Оно медленно расслабилось. Крупные капли пота текли с него в разные стороны. Несколько минут он восстанавливал дыхание. — Как ты? — Какой кошмар. Оминис стер пот со лба. — Прости... — Оминис, всё в порядке. Это был не ты. — В том-то и дело, что я. — грустно сказал он. — Вариант меня. Худший. Я погладила его по волосам, немного наклоняясь к нему. — Худший? — спросила я беззаботно. — Ну, я не то чтобы против тебе подчиняться… Оминис резко выдохнул, как будто подавляя смешок, зажмурил глаза, а потом не выдержал и рассмеялся. И притянул меня к себе, обнимая. — Как ты меня назвала? — Любимый. — Скажи это еще раз. Я наклонилась к самому его уху и произнесла это шепотом: — Лю-би-мый. — Любимая… Говори мне это почаще. Оминис широко улыбнулся и коротко поцеловал меня. — Спасибо, что вытащила. Какая же это всё-таки мерзость... Я повернулась и посмотрела в сторону стола, под которым лежала злосчастная книга. Мое воображение живо рисовало клубы черного и красного дыма вокруг нее, будто бы в деревянном полу Выручай-комнаты был люк, замаскированный под тяжелую кожаную обложку. Портал в преисподнюю. Но никаких видимых эффектов не было, и книга мирно пылилась на полу, словно кто-то небрежным движением руки скинул со стола учебник по уходу за магическими существами, и не более того. Один взгляд на нее вызывал во мне сразу множество чувств, которые будто тянули меня в разные стороны. Часть меня хотела отомстить ей, как если бы она была живая, стереть ее в порошок за то, что она сделала с Оминисом. Но другая часть понимала, что был большой шанс, что в ней я могу найти ответы на свои вопросы, и шестеренка наконец-то соединится с шестеренкой, и детали пазла встанут на свои места. — Давай так, теперь моя очередь? Хватит с тебя. — Элла, нет, ты… — Прошу заметить, что ты всё еще лежишь на полу, а потому возражения не принимаются. Оминис поднялся на ноги, обреченно вздыхая. — Я должна попробовать, — уверенно сказала я, и он не стал возражать. Я подошла к большому черному квадратному столу и подняла с пола тяжелую старую книгу, сглотнув. Предупрежден — значит вооружен, и теперь я была готова к чему угодно. Я села на стул с другой стороны стола, и Оминис расположился около меня. — Я рядом, — сказал он и взял меня за руку. Медленно выдохнув, я отогнула кожаную обложку. Какую-то часть уже изучил Оминис, и он не нашел там ничего подходящего, и мне достался весь остальной текст. Эта книга, понятное дело, была написана вручную, а не напечатана, и у нее не было ни номеров страниц, ни содержания. И чтобы отыскать что-то конкретное, нужно было если не прочитать ее целиком, то хотя бы просмотреть глазами каждую страницу. И это была не самая большая проблема. Самая большая проблема была в том, что я ничего не понимала. Вообще. Всё-таки, Салазар Слизерин жил в десятом веке, и было бы странно ожидать, что книга будет написана на современном английском. Оминис ходил на древние руны и разбирался во всяких доисторических вещах, но я… Нет. Мадам Пат меня такому не учила. Мы с ней совсем немного разбирали латынь, но это… Это было что-то другое. Древнеанглийский? Древнескандинавский? Валлийский? — А… — понял Оминис. — Ты… «Ты жила как сквиб, а не как магическая аристократка с обширной библиотекой», — мысленно закончила я за него. И, на удивление, я отнеслась совершенно нормально к тому факту, что я чего-то не знала. Да, это я. Это моя история. И я не обязана знать всё. — Я помогу, — сказал Оминис и взмахнул палочкой. — Оно пользуется моими знаниями, но переводит дословно, в смысл придется вникать тебе самой. На буквы будто бы наложили полупрозрачные полоски пергамента, и на них возникли понятные мне рукописные слова. То, что в них содержалось, было неприятным, но не настолько сильно, как я это себе представляла. Книга действительно изобиловала темными заклинаниями, сглазами и разнообразной порчей, и их эффекты были описаны со всеми подробностями. От некоторых деталей подташнивало, но в целом это была вполне обычная книга на стыке учебника заклинаний и медицинского трактата, где очень нейтрально рассказывалось обо всем опасном колдовстве, существовавшем на тот момент. И о том, как оно накладывается, и о том, как от него защититься. Или о том, как можно снять его действие. И это всё? И вот такие простые детали свели Оминиса с ума за полчаса? Мда, слабоват мальчик духом… Стоп. Чья это мысль? Откуда она у меня в голове? С чего вдруг я резко подумала, что я лучше и сильнее Оминиса? Который, между прочим, всё еще держал меня за руку, и я чувствовала его тепло своей ладонью. И тут-то я и поняла, что не так с этой книгой. Дело было не в ее содержании. Дело было в ней самой. Как будто между строк, прикрытых наколдованными полосками, ко мне тянулось что-то темное из ее глубины. И вот почему на Оминиса она подействовала сильнее. Он читал ее пальцами, прикасаясь к ней, а я — на расстоянии взгляда, так еще и через фильтр в виде заклинания перевода. Я перевела глаза с книги на ближайшую стену и моргнула несколько раз. Выручай-комната тихо светила газовыми фонарями, а одинокий котел на стойке всё еще бурлил. Я посмотрела на деревянные напольные часы у дивана и только сейчас поняла, что читала уже больше часа. Занятие по астрономии уже закончилось, и оставалось совсем немного времени до отбоя. — Почувствовала?.. — беспокойно спросил Оминис. — Может, оставим до завтра? — Нет-нет, я… Да, я ощутила это, но я в порядке. Я справлюсь. И я вернулась к чтению, медленно выдохнув. Временами меня потряхивало, временами я едва отгоняла очень неприятные навязчивые мысли, а временами — пролистывала целые страницы, потому что не могла справиться с тем, что в них было. И я дочитала до очень страшного описания. Страшного не подробностями, но своим смыслом. Это было хуже, чем часть про последствия режущих заклинаний, хуже, чем любая порча и любой сглаз. Меня затрясло еще сильнее, и только рука Оминиса, сжимающая мою всё крепче и крепче, удерживала меня на месте. Ниже, немного другим написанием, было огромное предостережение, которое выбивалось из стилистики всей книги. Будто автор резко отошел от позиции нейтрального наблюдателя и решил, что здесь необходимо поделиться своими личными взглядами. Он писал, что несмотря на кажущуюся привлекательность, этот ритуал вреден для души волшебника, и после него она изменится навсегда. И что он сам никогда и ни при каких обстоятельствах не будет прибегать к нему, и он описал его только затем, чтобы дать представление о его опасности. «Конечно-конечно», — было приписано сбоку другими чернилами. Я будто вынырнула из книги, как из толщи воды, ловя ртом воздух. Сердце безумно стучало в груди. Я отпустила руку Оминиса, в одно движение встала из-за стола и побежала наверх, в маленькую комнату. — Элла… — нагнал меня Оминис. — Что такое? Я взяла в руки кулон на длинной цепочке, положив его на свои раскрытые ладони, и поднесла его к своему лицу, внимательно рассматривая. — Я поняла, что он пытался сделать, — тихо сказала я. Кулон едва заметно поблескивал в свете газовых фонарей. — Анна… здесь.