Сгоряча

После того, как омега Ацуши пробудилась, его потрясало всё. Все три дня течки, к счастью, он провёл с Дазаем. Также они взяли четырёхдневный отгул, чтобы убедиться, что они насквозь не пропахли сексом и феромонами, и прибрать весь наведённый ими беспорядок. Когда Ацуши вернулся в офис, в нос ударил шквал феромонов. И, мягко говоря, он был... удушающим. Не то чтобы запах был неприятным, как раз таки наоборот. Просто Ацуши поражало то, чего он был лишён последние восемнадцать лет. Куникида пах, как свежескошенная трава, к чему было тяжело привыкнуть. Ранпо пах, как самые прекрасные розы. Иногда его аромат смешивался с запахом скошенной травы. И тут Ацуши осознал, что скорее всего не только он может унюхать, кто с кем проводил течку. Он начал сомневаться, достаточно ли тщательно помылся, чтобы перекрыть запах Дазая. Также здесь была Йосано, которая тоже была альфой. Но в отличие от Дазая и Куникиды, от неё больше исходил цветочный аромат, нежели древесный. От неё всегда пахло цветущей вишней, и каждый раз, когда ей было весело, запах становился более заметным. Танидзаки и Наоми были бетами, поэтому не издавали сильного запаха, но всё равно можно было уловить лёгкие ароматы ванили и шоколада. То, как изменилось поведение членов агентства по отношению к нему, было самым странным. И поведение врагов тоже. Теперь, когда он явно пах как омега, Куникида сильно не наседал на него. Ацуши казалось, что, по сути, из-за вторичного гендера он стал слабее или что-то в этом роде. Также Фукудзава начал давать ему больше отгулов и менее опасные миссии, будто вторичный гендер тянул его вниз. Йосано... ну, она пыталась меньше пытать его. Вместо этого ей нравилось проверять, в порядке ли он, не преследуют ли его жуткие альфы. Она напоминала, что его вторичный гендер влечёт за собой такой недостаток, как достаточно мерзкие люди, которые могут попытаться накачать тебя наркотиками и продать, и что сейчас цена Ацуши на чёрном рынке в десять раз больше первоначальной. Ацуши понимал, что всё это ради его же безопасности, понимал, что Куникида и не думал относиться к нему как к слабаку, и понимал, что Фукудзава просто хотел дать ему время привыкнуть ко всему новому. Но всё же... Как бы то ни было, после того, как его внутренняя омега пробудилась, он не чувствовал, что это тянуло его вниз. Да, течки были просто ужасными, по коже бежали мурашки даже от мысли, что, возможно, придётся проходить через них каждые три месяца. Или даже каждый месяц, пока его цикл не устаканится. И раз уж он собирается быть партнёром Дазая, его цикл попытается синхронизироваться с циклом Осаму, чтобы было... легче "спариваться". И это также означало, что течки будут ещё более нестабильными. Природа вторичных гендеров всё ещё приводила в замешательство. Она была новой и такой... животной, но Ацуши предполагал, что постепенно начинает смиряться с тем фактом, что это те карты, которые были даны ему жизнью. Но, говоря о Дазае, он был одним из нескольких людей, чьё отношение к Ацуши не изменилось. Наставник всё также отлынивал, спихивал свою работу на Ацуши, до смерти раздражал его, продолжал вытворять свои странные выходки, и Ацуши... наслаждался чувством нормальной жизни. Ранпо был вторым, чьё отношение осталось прежним. Возможно, это потому что он понимал, насколько это хреново, когда все вокруг нянчатся с тобой только из-за гендера. Ещё он дал Ацуши пару советов, когда смущённый мальчик обратился к нему. Ранпо сказал, что запах альфы защищает его и на людях, и когда он один. Не стоит сожалеть о том, что он омега, ведь у всего есть свои плюсы и минусы. Надо использовать каждого, кто достаточно глуп, чтобы нянчится с ним, и просто наслаждаться жизнью, как будто никакого вторичного гердера никогда и не было. Ведь не это решает, кем им быть, это только их часть. Ацуши был в сильном замешательстве, когда узнал про гон. И всё же, Дазай усадил его и терпеливо всё объяснил, дав последний шанс передумать и отказаться от их договорённости, если Ацуши не готов. Осаму описал гон как что-то невероятно опасное. Душевное состояние альфы играет очень важную роль. От него зависит стабильность во время гона. Ну и как у омег, без партнёра гон — это то, что просто невозможно выдержать. Дазай рассказал, что во время гона он способен трезво мыслить, но иногда не может контролировать... своё тело и то, как грубо может хвататься за кого-то. Это немного напугало, но Дазай уверил, что пока он в состоянии управлять своими феромонами и действиями, он сделает всё возможное, чтобы доставить удовольствие самым безопасным для Ацуши способом. Также Дазай рассказал, каким собственником становится, если он учует хоть малейший запах другого человека на его партнёре. Он потрётся о каждую железу, чтобы любой, только взглянув на Ацуши, смог понять, что он уже занят. Так что Дазай посоветовал Ацуши быть осторожным и следить за количеством физических контактов с другими во время его гона. Возможно, это прозвучало немножко властно, но Ацуши всё уяснил. Он бы тоже ненавидел Дазая, если бы от того во время течки пахло другой омегой. Во время гона альфы тоже чувствую боль. Необходимость удерживать кого-то и владеть им может сломать разум настолько, что тело будет требовать просто найти омегу. И это ещё не говоря про головную боль, бессонницу, жар и даже потерю зрения, которая наступает за несколько дней до гона. Также присутствуют резкие перепады настроения, лёгкая раздражительность, эпизоды внезапного давления в животе и общая чувствительность к запахам, свету и звукам. Звучит также ужасно, как и течка. Что ж, пришло время отправляться к Дазаю. Зная, в каком состоянии его ждут, Ацуши напоследок решил всё ещё раз проверить. Ошейник на шее был достаточно плотным, так что можно было не волноваться, что Дазай смог бы прокусить его. Он накрывал достаточно места на шее, чтобы быть в безопасности, и был удобным, не слишком тугим и свободным. Ацуши проглотил таблетку противозачаточного и удостоверился, что в прошлый раз Дазай купил эту же марку, ведь для омег она была самой лучшей и безопасной. Одежду было легко снять и не жалко порвать. Поправляя брюки, Ацуши смущённо отметил, что был... немного растянут. Это было необходимо, ведь Дазай умолял сделать это в душе перед тем, как прийти. У него может просто не хватить терпения на должную подготовку. Также Ацуши знал, что раз у него нет течки, Дазаю будет чуть труднее войти в него. Тем не менее, Дазай уверил, что его феромонов должно быть достаточно, чтобы Ацуши намок, как только войдёт в комнату. И раз уж всё было по плану, Ацуши без раздумий открыл дверь в квартиру. Сначала ему показалось, что запах снаружи был сильным, но как только он зашёл, одурманивающий запах хвороста вышиб из него дух. — Ацуши-кун... — из спальни раздался хриплый голос наставника, крепко прижимающего к себе свой же плащ. Тело моментально дёрнулось в сторону мальчика, когда он бессознательно двигался вперёд. — Дазай-сан, — позвал Ацуши, подходя всё ближе маленькими, но уверенными шагами. С осторожностью, но готовностью помочь мужчине, который сейчас лежал в спальне и сжимал простыни до такой степени, что костяшки пальцев побелели. Дазай изо всех сил старался контролировать себя. Сейчас Ацуши стоял в шаге от кровати. Он облизнул губы и попытался собраться с силами и мыслями, сбросив ботинки и медленно забравшись в постель. Он хотел понять, стоит ли сразу переходить к этому. Но Дазай ответил на этот вопрос за него. Вместо того, чтобы начать раздевать Ацуши, пальцы обхватили его талию и притянули ближе. Теперь вместо плаща забинтованные руки крепко держались за Ацуши, всё ближе и ближе прижимая к себе. Он тёрся лицом о шею омеги, не кусая, но целуя ошейник, расслабляясь, когда его обхватили руки Ацуши. — Ты так приятно пахнешь, — из горла вырвался хриплый голос, и Дазай полностью притянул Ацуши к себе. Он пытался почти полностью окружить их своими феромонами, мурлыча, когда в воздухе появилась смесь хвороста и сирени. От сладкого, но всё ещё лестного запаха Ацуши покраснел и приложил запястье к железам на чужой шее, помня как Дазай всячески подстрекал делать так как можно чаще во время гона. Прижимаясь к коже, Дазая выдохнул и ухмыльнулся. Его руки задрали рубашку мальчика, медленно ощупывая обнажённую кожу. Но в касаниях не было страсти, они больше... выводили линии на его теле, чтобы запомнить каждую складочку на коже. — Мой, — утробно прорычал Дазай, продолжая исцеловывать кожу и облизывать его Адамово яблоко. От этого Ацуши простонал и вздрогнул от влажности внизу. Он переместил запястье от забинтованной шеи к лицу Дазая, отстранившись от чужого языка, чтобы посмотреть на альфу. — Дазай-сан, Вы хотите... Вы хотите, чтобы я... — пытался спросить он, глядя на смотрящие с удивлением глаза. Феромоны смешались в воздухе, и от этого было невозможно говорить. Дазай сжал бёдра мальчика. — Нет. Тебе ничего не надо делать. Я опустошу тебя, омега, — выплюнул Дазай, перевернув их. Ацуши от удивления вскрикнул и крепко зажмурил глаза, думая, что сейчас его оставят без одежды. Но последовало только прикосновение скользящих по лицу мягких губ. Они захватили губы Ацуши, а затем опустились ниже, целуя каждый миллиметр его тела. — Я не сделаю тебе больно. Обещаю. — Дазай дышал на чужую кожу, подняв на Ацуши взгляд. Пальцы, будто спрашивая, задержались под его рубашкой. — Я доверяю Вам, — ответил Ацуши, расслабляя тело на сколько это было возможно. Закрыв глаза, он чувствовал, как запах хвороста смешивался с естественным осенним запахом Дазая. Мужчина медленно снял с Ацуши рубашку и продолжил целовать каждый миллиметр до этого скрытой кожи. Дазай бережно продолжал оставлять поцелуй за поцелуем, покусывая чужую кожу и окутывая запахом всё тело. Он снимал каждый кусок, на его взгляд, мешающей им ткани. Наконец, стянув с Ацуши штаны, Дазай издаёт тихое, но довольное рычание, обнаружив, что на мальчике не было нижнего белья. — Я съем тебя, Ацуши. — Дазай облизнул губы. На это заявление Ацуши просто молча моргал. Но тут глаза моментально закатились от движения языка внутри. Дазай слизывал медленно стекающую смазку, проглатывая её и непрерывно продолжая выделять всё больше и больше феромонов. Омега внутри сходил с ума. Ацуши вцепился в каштановые локоны, но позволил делать Дазаю всё, что заблагорассудится. Ацуши охотно раздвинул ноги и немного приподнял спину, чтобы дать Дазаю возможность проникнуть внутрь возбуждённого тела как можно глубже. И боже, неужели Дазай сегодня решится на это? В прошлый раз Осаму довольно быстро удалось выйти из затуманенного состояния. Но сейчас казалось, что он настолько пристрастился к этому вкусу, что даже опьянел. Между бёдер на Ацуши уставилась пара карих глаз. Руки Дазая вцепились в бёдра и приподняли Ацуши ещё выше, кладя ноги на крепкие плечи. Запрокинув голову назад, Ацуши, тяжело дыша, простонал. Язык внутри медленно двигался по кругу, проникая ещё глубже и слизывая все остатки смазки, которые медленно, но верно продолжали стекать вниз в голодный рот. Полчаса Дазай трахал его языком, и наконец, Ацуши не выдержал и кончил, закусывая губу, чтобы сдержать стон. Дазай медленно отстранился и облизнул губы. Постепенно опускаясь, он целовал бледное бедро Ацуши, а потом начал покусывать и посасывать засос. Ацуши снова простонал, освободил локоны мужчины из хватки и почувствовал, как его тело согнулось пополам. Мужчина быстро продвинулся вперёд, чтобы поцеловать его, тем временем ноги Ацуши всё ещё были на плечах. Твёрдый член упирался прямо в покрытый смазкой вход. — Омега. — Дазай, тяжело дыша, отстранился от Ацуши. Он прикусил его нижнюю губу и вновь запустил язык внутрь, молча цепляясь за ремень. Наконец, Дазаю удалось разобраться с ним, и он тоже спустил штаны. Он обхватил член рукой и приставил его прямо к дырочке Ацуши, сначала пристроив конец, а потом медленно зашёл, проверяя, достаточно ли мальчик растянут. Как только он вынес свой вердикт, Дазай вставил член полностью, от чего глаза Ацуши закатились и на них навернулись слёзы. Руки изо всех сил вцепились в плечи альфы, и губы раскрылись в немом стоне боли и удовольствия. Ацуши расслаблялся, пока Дазай целовал его щёки, и мягко поглаживал по животу, пытаясь успокоить. — Извини, — напряжённо прошептал мужчина, пока извиняющиеся губы тянулись к чужим. — Я изо всех сил пытаюсь держать себя в узде, но как же ты вкусно пахнешь, — слабо выдохнул Дазай на губы Ацуши. Тело затрясло, и ещё больше смазки стекало по внутренней стороне бедра и вокруг члена Дазая. Ацуши никогда не привыкнет к тому, как на него действуют похвалы Дазая. — Тогда... эм, не сдерживайтесь. Я смогу выдержать это, Дазай-сан, — уверенно сказал Ацуши, ведь он действительно сможет. Он позаботится о мужчине так же, как и о нём позаботились во время течки. — Ацуши-кун, — прижимаясь ближе, заскулил Дазай. Он сильнее вцепился в Ацуши, и одна нога спала с крепкого плеча. Другая же осталась на месте, и Дазай прильнул прямо к ней, кусая, а потом осторожно покусывая, пытаясь успокоиться. — Не говори так. Ты только сильнее возбудишь меня, — пробормотал альфа, отчаянно цепляясь за свою вменяемость, но тело начало двигаться само по себе, трахая Ацуши медленно, но глубоко. Так глубоко, что приходилось выгибать спину, чтобы целовать Дазая и попытаться сдержать стоны, которые так и норовили сорваться с искусанных губ. — Не сдерживайся, мой омега, — простонал Дазай, когда они отстранились друг от друга. Он прижал Ацуши обратно к кровати и снова прильнул к его шее, достаточно сильно впиваясь в ошейник. На момент Ацуши задумался, сможет ли жалкий кусок кожи вообще выдержать напор острых зубов. — Позволь мне услышать тебя. Хочу слышать тебя, — говорил Дазай между каждым укусом, стараясь справиться с ошейником. Он не намеревался сдаваться, пытаясь сделать Ацуши своим. Всего мысли об этом хватило, чтобы Ацуши кротко застонал под альфой и вытянулся, инстинктивно насаживаясь на член с каждым ускоряющимся толчком. — Альфа, мне так хорошо с Вами, — пытался похвалить Ацуши, помня, как приятно было слышать похвалу в свой адрес, и как помогали лёгкие успокаивающие касания во время течки. Было видно, что Дазай тоже получает удовольствие, и Ацуши обхватил его щёки, притягивая лицо ближе для ещё одного поцелуя. Дазай будто растворился в нём, снова ускоряясь, в этот раз прижимая Ацуши к матрасу и теряясь в удовольствии. Когда они разорвали поцелуй, Дазай низко прорычал и прикусил губу. Он взял запястье Ацуши в руку и нежно поцеловал. Он целовал каждый миллиметр руки, будто благословляя. Он глубоко вдыхал запах, исходящий от желез Ацуши, и почти бесстыдно постанывал, когда аромат сирени достиг его чувствительного носа. — Мой, — прорычал Дазай, продолжая толкаться внутрь. Ацуши покорно обнажал свою шею, видя, как потемневшие глаза выжидающе смотрели на него. Прежде чем снова сделать это, он глубоко вздохнул. Он положил руки на свою шею, понимая, что укус в настоящую плоть поможет успокоить инстинкты Дазая. — Укусите меня, Дазай-сан, — мяукнул Ацуши, смотря на мужчину с полным доверием и принятием. Когда мужчина наклонился и укусил его так сильно, как только мог, казалось, что в нём что-то сломалось. След от зубов вновь появился на ранее зажитой руке, и Ацуши тихо заскулил. Пальцами свободной руки он проводит по растрёпанным и мокрым медово-каштановым локонам, продолжая успокаивать. Даже после оргазма он изо всех сил пытался принимать каждый грубый толчок. На самом деле, Ацуши не поддавался перевозбуждению. Он просто продолжал терпеть, когда почувствовал, как рука альфы обхватила его изнывающий от желания член, и простонал, запрокинув голову. Зубы оставили кровоточащую рану на бледной руке, из-за чего Ацуши простонал. Мужчина снова виновато вылизывал чужую руку, но не замедлялся. Вообще, темп стал более грубым, отчаянным и жаждущим. Феромоны вокруг были настолько сильными, что даже мощная струя воды не смогла бы избавить их от окружающей помеси запахов. — Сейчас сцеплю тебя, — тяжело дыша, предупредил Дазай, впиваясь ногтями в бёдра Ацуши. Притянув его ближе, Дазай прижимает их тела друг к другу. Он грубо надрачивает Ацуши, и тот начинает всхлипывать, продолжая чувствовать как полностью истёк смазкой. — Сцепите меня, — выдохнул Ацуши, чувствуя, как Дазай целует его руку, а затем проводит губами вверх по шее, сладко целуя его. Ацуши ничего не оставалось, кроме как хныкать, когда они оторвались друг от друга. — Как же я хорошо сцеплю тебя, — срываясь, пробормотал Дазай. Было ясно, что прямо сейчас ему уже ничем не помочь. Всё, что осталось, это альфа. Жаждущий горячий альфа, который становился диким в хватке Ацуши, ненасытно целуя после каждого слова. — Оплодотворю тебя до краёв. До краёв своей спермой. — оплодотворю. После этих слов мысли в голове затуманились. Возможно из-за инстинктов Ацуши вздрогнул и сжался вокруг Дазая, чувствуя, как внутри образуется узел. В безумном темпе его жёстко вдалбливали в матрас. — Так сильно хочу этого, альфа, — вырвалось у Ацуши, когда он также пылко отвечал на поцелуй Дазая. Ацуши понимал, что если он хочет вернуть мужчину в нормальное состояние, ну или, по крайней мере, избавить от каши в голове, надо было довести его до оргазма. Так что Ацуши просто позволил своим инстинктам говорить за него. Он даже не думал перед тем, как сказать что-то. Вместо этого Ацуши думал о том, чего желает омега внутри него. О том, что было бы естественно хотеть прямо сейчас. — Хочу быть Вашим, хочу, чтобы Вы кончили внутрь, заполнили меня, пока из меня не начнёт вытекать Ваша сперма, — проскулил Ацуши, чувствуя, как от смущения за слетевшие с губ слова краснели щёки. Но сказанное было трудно разобрать, всё, что он сейчас мог, это давиться собственной слюной от явной силы темпа Дазая. — Ацуши, омега, о Боже мой, — в нужде пронзительно простонал Дазай. Темп наконец перестал быть таким настойчивым и расчётливым и стал более беспорядочным. Он лицом откидывается в изгиб шеи Ацуши, и наконец, наконец, входит в последний раз. Узел полностью сформировался, сцепил их вместе, пока сперма волна за волной полностью заполняла Ацуши. Казалось, что на этом Дазай наконец успокоился. Ну, по крайней мере, сейчас. Он навалился на тоже кончившего от удовольствия Ацуши сверху, пока тот подёргивался в полу-крепкой хватке Дазая. — Ацуши-кун... кто научил тебя таким словам? — спросил Дазай, дыша в шею Ацуши, от чего мальчик покраснел. — Никто. Мой... я... я просто говорил то, что подсказывали инстинкты, — признался Ацуши, проводя пальцами по волосам мужчины. Бёдра начинали дрожать от медленных толчков, задевавших самую чувствительную точку. Внутри двигался узел, оргазм Дазая всё ещё сотрясал оба тела. — Чёрт, — захныкал мужчина, снова прижавшись своими бёдрами к Ацуши. — Я был слишком настойчивым? — спросил альфа после недолгого молчания. Они наконец-то отдышались, но всё ещё прижимались друг к другу. — Нет, — прошептал Ацуши, пока горло всё ещё горело от стонов удовольствия. Побыстрее хотелось найти что-нибудь попить. Дазай, будто почувствовав это, на ощупь пытается что-то найти. Он дал Ацуши бутылку воды, которую нашёл рядом с кроватью. Ацуши с благодарностью принял её и немного отпил, также дав Дазаю сделать глоток. Он поставил бутылку в сторону и посадил их в более удобное положение. Теперь Ацуши сидел впереди, а Дазай расположился позади, обнимая его. — Дазай-сан, Вы хорошо себя чувствуете? — смущённо спросил Ацуши, бросив назад взгляд, почувствовав, как сзади на них накинули плащ. — Прекрасно. Ты очень хорошо справляешься, — пробормотал Дазай в бледную кожу, продолжая медленно двигаться внутри. Он хотел удостовериться, что его семя попадёт настолько глубоко, насколько это было возможно. Ацуши от этого покраснел и отвёл взгляд. — Надеюсь, что я делаю всё правильно. Я не до конца понимаю, как... поддерживать Вас так же, как это делали Вы, — признался Ацуши, обхватывая свой живот руками и проводя большим пальцем по запястью Дазая. — Ты всё делаешь правильно. То, как ты подчиняешься мне, просто потрясающе, Ацуши-кун, — промурчал мужчина, целуя шею и облизывая ошейник, будто пытаясь снять его. Ацуши почти желал, чтобы у него получилось. Дазай не торопился, узел наконец ослаб. Но из всего того, что Ацуши узнал про гон, он был чертовски уверен, что это точно не конец. — Прекрасный. Во всех смыслах, — продолжал Дазай, прилипнув к Ацуши будто на клей, осознанными толчками теперь двигался в нём. Мальчик удивился до глубины души, когда почувствовал аромат осени, чудеснейшего кедрового дерева с лёгким запахом корицы. Этот запах. Он был самым ярким из всех. Может быть из-за гона, а может из-за того, что у Ацуши не было течки. Но аромат был настолько чертовски приятным, что тело начало растворяться от нежных ощущений. Рука потянулась к каштановым волосам и прижала Дазая ближе к шее. Фантазии о том, как он просто... снимает ошейник и вместо куска кожи кусает шею, приносили удовольствие. — Ты идеален, — хрипло рассмеялся мужчина позади, пока его руки бегали вверх и вниз по телу Ацуши. Он крепко зажмурил глаза, не понимая, сказал ли это сгоряча или нет. — Такой идеальный для меня, — продолжал Дазай, лениво покусывая фарфоровую кожу вокруг ошейника и оставляя на ней засосы. Ацуши будто выворачивает наизнанку, он чувствовал, как парит. — Так ведь, Ацуши-кун? — спросил брюнет, желая услышать ответ. Услышать его согласие, услышать, как он говорит. Услышать своего омегу. Ацуши жаждуще пронзительно заскулил. Он повернулся в хватке Дазая, посмотрел на него, при этом не позволив члену выскользнуть изнутри. — Для Вас, альфа. Идеален для Вас, — пробормотал он, позволив альфе поднять его будто невесомое тело. Как одеяло, тело Ацуши накрыло Дазая. Теперь мальчик лежал на груди, а руки мужчины сверху вниз оглаживали его спину, заставляя Ацуши дрожать. — Да. Только для меня, — напомнил мужчина, снова входя внутрь. Гон не доводил его до отчаяния. Дазай, не торопясь, медленно трахал Ацуши, вдалбливался в него, и этого было достаточно, чтобы оба были возбужденны и переплетены. — Вы тоже идеальны, Дазай-сан, — Ацуши пытался выразить, как потрясающе Дазай справлялся, ведь даже сейчас казалось, что поддерживают его, хотя через гон проходил Дазай. — Вы так замечательно справляетесь. Так замечательно относитесь ко мне, — удовлетворённо замурлыкал омега, пытаясь высвободить феромоны. Ацуши прижался к своему наставнику, издав хриплый стон. — Такой идеальный альфа. Его наградили поцелуем. Руки на бёдрах сильнее сжали кожу, сначала приподняв Ацуши вверх, а затем опустив на длинный член. С губ сорвалось мяуканье, и Ацуши зарылся лицом в шею мужчины, целуя и облизывая кожу. — Можешь укусить меня, если хочешь. Это никак не свяжет нас, — выдохнул Дазай. Ацуши прикусил губу и, сомневаясь, посмотрел на него, не зная, что его укус мог сделать. — Укус омеги мало что даст, только больше возбудит нас, — тихо хихикнул Дазай, из-за чего шея Ацуши чуть покраснела. Он неуверенно покусывал кожу, но тут почувствовал, как мужчина буквально вдалбливался в него. И вдалбливался достаточно жёстко, чтобы выбить из Ацуши весь воздух. Наконец, он с силой кусает шею. По меньшей мере, чувство было... сильным. Может инстинкты, а может что-то другое, о чем он ещё не знал, так возбуждало его. Ацуши понял, что покрывает раны поцелуями, мурлычет и медленно насаживается на член, ближе прижимаясь к Дазаю. Он пытался доставить удовольствие им обоим, выводя дрожащими в хватке бёдрами круги. Ацуши продолжил посасывать плоть и сразу же облизывать её. Вдруг он понял, что трётся своими железами о чужие, вырабатывая ещё больше феромонов. Дазай прижал его ближе и трахал более чем готовое тело всё быстрее и быстрее, начиная прямо с момента до их оргазма. Новая поза позволяла Дазаю входить так глубоко, что Ацуши было интересно, сработают ли таблетки, если мужчина продолжит втрахивать сперму внутрь. Что-то первобытное глубоко внутри хотело, чтобы они не сработали. Эта мысль так напугала Ацуши, что он закрыл глаза и сжал плечи наставника так крепко, как мог. Хоть он и остался податливым под прикосновениями, напряжение не спадало. — Что-то не так? — Дазай дышал в бледное плечо, ведя пальцы вверх по спине, отчего Ацуши задрожал. Голос был нежным, даже когда темп стал грубее. Очередная волна гона вот-вот должна была начаться. — Ничего... просто, — начал Ацуши, спрятав лицо от смущения, но Дазай притянул его ближе, и теперь Ацуши смотрел прямо в расширенные похотливые глаза, в которых всё же нашлись уголки и для него. — Я просто подумал... о чём-то странном, вот и всё. — Пытался объяснить мальчик, не вдаваясь в более смущающие подробности. Дазай же, желая узнать больше информации, замедлил толчки, от чего Ацуши в отчаянии заскулил. — О чём, Ацуши-кун? — спросил альфа, собственнически прижимая их тела ещё ближе, что Ацуши до этого считал невозможным. Он прикусил губу и снова уткнулся лицом в изгиб шеи Дазая, тихо мямля ответ. Но тут Ацуши взвизгнул, почувствовав резкий толчок внутри, задевший чувствительную точку. Он поднял заплаканные глаза. — Хочешь попробовать снова, омега? — спросил Дазай, мило склонив голову. Каштановый нимб растёкся по наволочке. Осенний аромат идеально смешался с весенним, отчего Ацуши почти опьянел. — Я просто... думал, а что если те таблетки, которые я принял, не сработают, если Вы продолжите так глубоко пропихивать сперму внутрь, — признался Ацуши, пока с его щёк от смущения скатывались слёзы. Руки сильнее сжали его зад, отчего вниз по бёдрам и члену Дазая стекала смазка и сперма. От его признания член внутри начал пульсировать. — Боже, ты сводишь меня с ума, — простонал Дазай, уткнувшись лицом в плечо Ацуши, оставляя на нём лёгкие поцелуи. Как тонна кирпичей, новый поток аромата хвороста снова обрушился на Ацуши. Запах был настолько приятным, что Ацуши буквально затрясло. — Ты хоть представляешь, как это сводит меня с ума? Мысль о том, что ты беременен от меня, — прорычал альфа, непрерывно вбиваясь внутрь. Разведя бледные ноги руками, Дазай насаживал Ацуши на член. — Ты так несправедлив, Ацуши-кун. Так заводить меня во время гона. Он покрывал поцелуями плечи и требовательными покусываниями спускался к ключицам. Всё это время тела неустанно прижимались друг к другу, отчего обоим стало трудно дышать. Воздух вокруг стал тяжёлым. — Ты хоть представляешь, как сильно я хочу оплодотворить тебя? — выдохнул Осаму в кожу Ацуши, оставив поцелуй на ошейнике, почти пытаясь снять его зубами. Дазай в охапку схватил задницу Ацуши и разминал её. — Уткнуть тебя лицом в подушку и трахать, да так, что ты не сможешь говорить. Ацуши хотелось того же, хотелось сказать об этом, но вместо этого он продолжал тихо всхлипывать и целовать щёки Дазая, чувствуя, как кожа пылала под похотливым взглядом мужчины. Он выпрямил руки, чтобы держаться за сильные плечи и не упасть. — Я так сильно хочу сделать тебя своим, прокусить это милое горлышко, и мои зубы навсегда украсят твою шейку, — Ацуши понимал, что Дазай говорил так только из-за гона, но он продолжал дрожать от предвкушения, представляя, как будет ощущаться их связь. Насколько острыми и абсолютно потрясающим были бы ощущения от объятий Дазая, шепчущего милые пустяки ему на ушко, после того, как зубы покинули его горло. Они станут одним целым, потные и одурманенные, и никто не сможет сказать, где начинается тело одно и заканчивается второе. Действительно, инстинкты говорили ему снять ошейник и позволить Дазаю вонзить в шею зубы. Но он просто продолжал отчаянно прыгать на глубоко погружённом в него члене. Ацуши чувствовал, как забинтованная рука проскользила по животу, потом снова опустилась к члену и уверенно провела по всей длине. — Ни один из моих партнёров не выглядел так хорошо, не вёл себя так прилежно, — выдохнул Дазай, выражая ни что иное, как восхищение. От ревности Ацуши прикусил губу, ему вообще не нравилось представлять его альфу с кем-то ещё. Словно говоря об этом, он наклонился и поцеловал Дазая. Короткая волна храбрости пронеслась по его телу, притягивая его, как магнит. Губы раскрылись и позволили альфе полностью опустошить его, взять и запятнать каждый миллиметр его тела. Руки продолжали поглаживать кожу, бёдра мужчины двигались вверх и вниз, а бёдра Ацуши прижимались к ним. Пока они целовались, Дазай облизывал его рот, клыки и потом прикусил и потянул нижнюю губу, прижимая Ацуши ближе, член внутри пульсировал. Как изголодавший наслаждается едой, мальчик наслаждался окружающим его вниманием. — Мне казалось, что во время гона собственником должен быть я, Ацуши-кун, — затаив дыхание, посмеялся Дазай, когда они отстранились друг от друга. Он облизнул губы от голода, который в нём десятикратно усилил мальчик. Ацуши наклонился и смущённо спрятал своё лицо, но всё ещё продолжая седлать мужчину в темп толчкам, чувствуя себя на пределе. — Мне очень жаль, Дазай-сан. Я просто... я не знаю. Это странно, когда Вы говорите о других, пока мы занимаемся этим, — пробормотал Ацуши, чувствуя как тело начало дрожать. Пальцы Дазая впились в бёдра и насадили его ниже. — Извини меня, прелесть. Больше так не буду. Хочешь, я заглажу вину? — промурчал Дазай, убирая несколько серебряных прядей с любопытных глаз. Вдруг Ацуши удивлённо вскрикнул, когда Дазай полностью поднял его тело и изменил позу, перевернув Ацуши на живот, и загнал свой член так глубоко, что мальчик мог ощущать только Дазая. — Позволь показать тебе, что сейчас ты для меня единственный, омега, — неожиданно спина Ацуши выгнулась дугой, а из тела буквально вырвался крик удовольствия. Дазай начал наращивать темп, так жёстко трахая тело, что кровать под ними начала скрипеть. Грубые руки пробежались по каждому миллиметру гладкой кожи, трогая каждую его часть, словно поклоняясь той самой земле, по которой ходил Ацуши. От того, как сильно он нуждался в этом, у Ацуши закружилась голова. Внезапно всё перестало иметь хоть какой-то смысл: ни предыдущие омеги, которые до него таяли под прямо сейчас возвышающимся над ним альфой, ни то, как болели руки, которые Дазай использовал, чтобы притягивать его назад при каждом толчке, ни то, как от громких стонов болело горло. Всё, что сейчас имело значение, это как изумительно и наполненно он себя чувствовал. Ацуши шире раздвинул бёдра и расслабился, оглядываясь на Дазая с абсолютно затраханным выражением лица, на что альфа в ответ зарычал и начал двигаться ещё грубее. Он наклонился, требовательно обхватил губы Ацуши, прикусывая нижнюю. Прижимаясь грудью к спине мальчика, он вдалбливался в хрупкое тело, почти без труда каждый раз задевая то самое место. У Ацуши потемнело в глазах, и он кончил, выкрикивая имя альфы. Крепкая хватка полностью захватила тело. Но его продолжали трахать прямо во время оргазма. Ацуши думал, что умирает, когда огромный узел коснулся его входа и погрузился внутрь, снова сцепляя их. С губ не срывалось ничего, кроме стонов, пока он извивался в грубых руках. Сперма и смазка сочились из изтраханной дырочки. В хватке Дазая потрясённого и почти сломанного Ацуши снова переворачивают в сидячую позицию. Дазай тяжело дышал, но точно не намеревался останавливаться. Потому что когда Дазай кончил, толчки продолжились, и темп не замедлился. — Дазай-сан, — хрипло позвал Ацуши, пытаясь успокоить биение своего сердца. Он был перевозбуждён, но ему до боли нравилось это. — Что такое, прелесть? — спросил Дазай, глубоко и грубо трахая, впиваясь зубами в бледное плечо и целуя кожу в израненном месте. Он оставлял метки до тех пор, пока Ацуши не начал выглядеть как его собственность. — Потрогайте меня, пожалуйста, — Ацуши не было стыдно просить о таком, ведь он точно был уверен, что может умереть, если прямо сейчас ему не подрочат. Смущение определённо, определённо стоило того. Дазай обхватил руками ноющий член, надрачивая в такт толчкам, а потом ускорился, когда снова замедлил безжалостный темп. Ацуши снова кончил, выгибая спину и растворяясь в теле Дазая. По лицу снова стекали слёзы, и из него вырывались всхлипы удовольствия. Дазай отпустил измученный член и, обхватывая сзади, прижал Ацуши ещё ближе. Руки поднялись к губам и накормили мальчика его собственной эссенцией, вызывая у мальчика слабое мяуканье. — Чувствуешь, какой ты вкусный, Ацуши-кун? — Дазай посмеялся, положив пальцы на язык, заставляя Ацуши поскуливать вокруг них. — Посмотри на себя, ты такой счастливый. — Альфа гордо мурчал, уткнувшись носом в шею и кусая ошейник вокруг неё. От этого Ацуши задрожал, дочиста вылизывая пальцы, и заскулив как только они оторвались от его губ. — Ты единственный, с кем я провожу гон. Так что, пожалуйста, не ревнуй меня, Ацуши-кун, — хихикнул Осаму, когда его толчки наконец прекратились. Ацуши дрожал от ощущения зубов, дразнящих кожу над ошейником, и языка, лизавшего кожу под ним. — Обещаю, я никогда не был с ними так нежен, как с тобой, — от этих слов Ацуши прикусил губу, кивнул и откинулся на грудь Дазая, всё ещё не отойдя от кайфа. Он почувствовал, как моргал уставший позади него альфа, несколько раз открыв и закрыв глаза. Ацуши вздохнул и извернулся так, чтобы руки смогли прижать Дазая ближе, поцеловав в последний раз перед тем, как оба решат отдохнуть до новой волны гона. Руки мальчика лежали поверх тех, что обнимали его за талию, а лицо Осаму уткнулось в изгиб его шеи. Пока они лежали в объятьях друг друга, измученный, потный и наполненный до краёв Ацуши думал только об одном. Ему хотелось быть чем-то большим, чем партнёрами для течки или гона с угрозой со стороны мужчины позади.