Мятежник и колдун

      "Хочу в цирк! - снова и снова раздавались из-за запертой двери в детскую писклявые крики. - Почему всем и бедным туда можно, а мне нельзя!"       Требования сопровождались ударами в дверь и время от времени превращались в уже не имеющие никакого смысла и выражающие ничего кроме обиды, гнева или даже самой настоящей ярости вопли.       Это было так громко, что слышно было, наверное, на весь длинный и широкий коридор не много, не мало, дворца.       Небольшого по меркам дворцов, конечно, но глубоко обиженный, между прочим, далеко не первый раз, обитатель детской этого ещё не знал, да оно ему было и не интересно, и пока не очень нужно.       Но, как бы далеко не было слышно о его недовольстве, маленькое тельце не позволило неприятному концерту продолжаться долго.       Истерика сменилась сначала раздачей пинков оказавшимся рядом так не вовремя игрушкам и закидыванием кое-каких с размаху в угол комнаты, который показался темнее остальных.       Затем в растрëпанной после сопротивления матери и няне и недавнего акта протеста рыжей головëнке в считанные минуты родились и наполовину созрели по крайней мере два плана побега и, может быть, мести.       Однако, первый провалился, ну или его воплощение было вынужденно отложено на неопределённый срок почти так-же быстро.       Окна, до которых получалось дотянуться, а тем более - окна в детской никогда полностью не открывали.       Если были открыты деревянные ставни, то почти обязательно были закрыты стеклянные.       Если были открыты и стеклянные, то на окнах всегда оставались решётки.       Вот и сегодня они были на своём привычном месте.       И замок, с помощью которого они закрывались и крепились к окну, тоже был на своём месте, так высоко, что до него было нельзя достать даже встав во весь рост на подоконнике.       "Скоро я вырасту, и тогда буду ходить куда хочу и делать всё, что захочу!" - пригрозил в окно крошечный, ещё даже не носящий штаны малыш.       Его личико всё ещё горело от переизбытка не лучших , мало того, в носу подозрительно защипало.       Того, что это всё предвещало, нельзя было допустить, и уж тем более нельзя было позволить кому-то это увидеть!       Малыш напряг каждый мускул лица и, для верности, опустил голову на подоконник, постаравшись спрятаться за свои густые и, что сейчас было большой удачей, длинные волосы.       Слëзы, кажется, при всëм желании и вескости повода так и не смогли сбежать из голубых, совсем не похожих на глаза великого колдуна, как сказал недавно навестивший его с матерью и едва-ли не тут-же ушедший отец.       Однако, эти усилия, похоже, окончательно вымотали мальчика, потому что, наконец расслабленно закрыв глаза, открыть их он уже не смог...       Зато смог в кои-то веки спокойно открыть глаза знаменитый на всю Гринландию оружейник Просперо Фабро, которого вчера утром многие видели выпивающим в одной из таверн неподалёку от, можно сказать, родной фабрики, а вечером - в числе зрителей программы недавно вернувшегося в страну цирка.       Всё это явно намекало на то, что бедолага наконец-то пошёл на поправку.       Ну, сон у него начал выправляться, так уж точно. Это почувствовал и понял никто иной, как он сам.       Эту ночь он провёл, как и положено, в своей кровати, непрерывно наблюдая во сне за проносящимся мимо нелепо-пëстрым неизвестной длины полотном из словно наспех сшитых между собой собственных воспоминаний, желаний, мыслей, чувств и умозаключений. И целых и разбросанных лоскутами по совершенно разным и далёким друг от друга местам, и самых естественных и мелких, и тех, что решили его судьбу и не только...       Все они ночью одинаково мало волновали.       Голова во сне была естественным образом затуманена, а всё представавшее перед закрытыми наконец-то плотно глазами было либо всего-лишь мыслями, осуществить которые здесь и сейчас было невозможно, да и не очень хотелось, либо всего-лишь призраками дел и событий давно свершившихся.       И всё это было, в конце-то концов, его. Кто как не господин... вернее, гражданин Фабро знал всё, что пролетало перед ним до мельчайших деталей!       И вдруг в полотне из знакомых и привычных лоскутов, бусин и осколков своего родного разума сверкнуло, причём, ярко что-то, чего Просперо раньше не видел.       А если и видел когда-нибудь, то это однозначно посещало его голову во время сильной горячки и под большой дозой снотворного.       Иначе не получалось объяснить то, что он увидел.       Большой богатый дом, если не дворец, однако, совсем, однозначно не похожий на дворец "Трёх Толстяков", главных министров.       Не только в мелочах вроде обоев, резьбы на мебели.       Этот дворец, как ни забавно, был явно меньше королевского и раскрашен скромнее.       Просперо бесконечно удивился, но всё-таки обрадовался собственным наблюдательности и внимательности.       Да и портретов никого из знакомых с попадания в плен и после - в королевский зверинец рож на стенах не было.       Вот прямо ни одного, даже маленького в углу.       Вместо несвятой троицы и её почтеннейших приближённых со стен то там, то тут на него смотрела то кукольным, то рыбьим взглядом такая-же нарядная, как кукла и такая-же бледная, как выловленная из моря рыба, весьма молодая для такого взгляда, женщина.       Бледная, как фарфоровая посуда в подобных жилищах, то со свисающими, как виноград, гроздьями, то собранными в башенку причëски, рыжими, чуть ли не красными волосами.       Тут голове щëлкнуло.       "Элизабет Бейрне!" - вспомнил о своём походе в музей Просперо.       На кое-каких портретах менялись не только платья, причёски и немного поза натурщицы.       Попадались полотна, побольше остальных, где эта самая принцесса или графиня держала на руках похожего на неё, как две капли воды, малыша, который едва научился сидеть, но уже наряженного не менее искусно, чем она.       Задуматься о том, кем приходится даме этот ребёнок Просперо не успел.       В этот момент обстановка вокруг растаяла быстрее, чем облачко пара над чашкой чая и сменилась совсем другой, но опять почему-то веющей дворцом или усадьбой какого-нибудь помещика.       Оружейник оказался в комнате, судя по количеству игрушек, похожей на детскую.       Девочка в этой комнате жила или мальчик, из-за нежно-розовых стен, обилия кружев и оборок везде, где только можно и разбросанных здесь-же по полу игрушечных солдатиков было непонятно.       Просперо огляделся и заметил напротив детской кроватки два окна.       Лишь они омрачали, при всех разногласиях Просперо с аристократами и добравшимися до высших сословий купцами, лëгкую и приятную атмосферу.       Снаружи на обоих окнах стояла толстая решëтка, прутья которой были выполнены в форме переплетённых между собой крыльями, лапами и шеями не то воронов, не то грифов.       Чтож... Это ведь лучше, чем шанс для крохи выпасть из окна.       Больше в комнате ничего хоть немного интересного не было, и Просперо пошёл к двери, за которой, очевидно, был выход отсюда.       Нажатие на ручку, подёргивание за неё и толчки двери ни к чему не привели.       Просперо громко позвал на помощь, но ответили ему только тихие шаги, быстро удалившиеся от двери.       И тут мужчину внезапно накрыла такая волна обиды на это молчание и такое отвращение к тому, что он находится в этой таинственной детской комнате, как-будто он снова оказался в городской тюрьме или в клетке королевского зверинца.       Но теперь-то он не был покрыт открытыми ранами и измождëн голодом и жаждой!       "Откройте! Лучше вам сделать это по-хорошему! - проурчал Просперо, постучав в дверь притворно аккуратно. - Я знаю, что вы здесь!"       Молчание продлилось ещё несколько минут, и вдруг его прервал женский голос: "Ваше Высочество, немедленно прекратите! Вы сорвëте голос или ушибëте руки!".       Лучше бы эта удивительно учтивая дама молчала!       Кулак взбешённого и уже не страдающего от нехватки сил оружейника как молния влетел в ненавистную дверь.       Грохот раздался, конечно, впечатляющий, но дверь снова не поддалась.       И, не успел Просперо опомниться от этого грохота, как его уши, а а потом - всю голову чуть не разорвал громкий, пронзительный детский крик.       Просперо хотел было повернуться и хотя-бы посмотреть, кто это, да, похоже, шок во сне вырвал его назад, в настоящий мир.       Мужчина открыл глаза, в них брызнул свет утреннего солнца и, конечно же, тут-же растворил весь беспричинно нахлынувший гнев.       Немудрено, ведь он, как и всё, что только что случилось, было не настоящим.       Настоящее же расположение духа и состояние Просперо оказалось по сравнению с прошлым утром, да многими днями до этого просто прекрасным.       Наконец-то он выспался как самый обычный и здоровый человек!       Когда до этого он последний раз так спал?       Наверное, в детстве.       До Последнего восстания только пока его родители были живы и пока он был слишком мал для любой работы на "Железном Льве", он спал примерно столько, сколько нужно и видел сны.       Как же долго он не видел эту беспорядочную, как начинка дешëвой пиццы, смесь из собственных мыслей!       Иногда забавную, иногда заставляющую загрустить или испугаться, но никак не вскакивать каждую ночь, обливаясь холодным потом, словно в спину дышали тигры!       Оружейник глубоко и с удовольствием зевнул и, уже слегка осторожничая, потянулся.       Но опасения тут-же рассеялись.       Спина, вчера начавшая было капризничать, сейчас ответила хозяину вполне спокойно и дружелюбно.       Просперо блаженно вздохнул, лëг, потянулся ещё разок, затем снова сел, откинул одеяло и посмотрел на свои ноги.       Безусловно, он знал и понимал, что глупо ждать каких-то изменений после одного-двух дней хождения при помощи сапог-костылей, но хорошее настроение, с которым он проснулся, слишком настойчиво просило, даже требовало ещё какой-нибудь пищи.       Кстати, о пище...       От привычного когда-то, или, вернее, в не таком уж и далëком прошлом прилива голода теперь, что уже тоже становилось привычным, что-то внутри немного сжалось.       Как бывало, когда они с Джакомо, Эрнандо и его братом-близнецом Фернандо собирались зайти или залезть в какое-нибудькакое-нибудь жутковатое, но от того не менее интересное для маленьких детей место, к которому, кроме всего прочего, их родители запрещали даже приближаться.       Гадать и смотреть, что именно сжалось, Просперо твёрдо отказался.       Портить себе настроение в так приятно начавшийся день? После всего, через что прошёл?! Ага, только этого не хватало!       Он резко встал с кровати, поойкал от напоминаний ног об их состоянии, но упрямо, как можно быстрее проковылял к умывальнику.       Стараясь не встречаться с зеркалом глазами, умылся так, что подавился водой до слëз, которые на секунду почти его ослепили.       После торопливо, словно сегодня надо было идти на работу, под незамысловатую фальшивую мелодию своих кашля и стонов оделся, тряхнул волосами в сторону, сам не зная, кого, но определённо желая, чтобы этот кто-то, если он вправду находится с ним в одной комнате, отшатнулся в дальний угол, как от огня.       За завтраком рыжеволосый, как-бы, назло самому себе, выпил очень сладкий, может быть, и немного переслащëнный кофе.       "Имею полное право!", "Только по указанию доктора!", "Я, чëрт возьми, мужчина!" - эти мысли снова носились у него в голове и сердито щетинились.       Впрочем, всё было уже не так плохо. Скорее всего, потому что с недавнего времени у него помимо поддержки друзей... и товарищей у него снова появилась возможность выйти из дома и развеяться.       Покончив с завтраком, Просперо тут-же упаковал себя в медицинские сапоги и направился к главному выходу из дома.       В доме, кажется, не было почти никого.       В теперь один из своих законных выходных работники и просто жители с вернувшимися силами и спокойной душой разошлись по своим, не касающимся фабрики делам.       Но в том-то и дело, что почти все.       На полпути к улице, на четвёртом или третьем этаже Просперо столкнулся с одной из сестëр Эрнандо, Доротеей.       "Мне очень неудобно, - помявшись с полминуты, спросила она, - но не мог бы ты немного посидеть с моими младшими детьми?"       Несмотря на то, что он прожил с этими самыми детьми в под одной крышей всю свою, вернее - всю их жизнь, да и неплохо знал дочь, а потом и сына Тибула, эта просьба настолько смутила Просперо, что первую минуту он тоже простоял молча.       Однако после этого уверенно согласился.       Срочных дел у него сейчас не было, а Доротея была ему фактически названной сестрой.       Поколебался он исключительно из-за того, что вспомнил, как ему поручили следить за самыми молодыми работниками.       "А что, в глазах общества больной или раненый мужчина приравнивается к вполне здоровой женщине? - такой вопрос родился в рыжей голове от союза воспоминаний и внезапной просьбы сестрицы. - А если такое мнение людям обидно? Да наверняка обидно! Но кому больше?"       С немного отстранённым, преисполненным даже некоторым смятением от внезапно родившейся думы лицом Просперо пошёл за Доротеей и вынырнул из тех глубин ума и мудрости, что у него были только когда в него чуть ли не на полном ходу врезались два подобия Эрнандо и Фернандо, когда им было по три-четыре года, с тем лишь отличием, что один из этой неутомимой парочки был девочкой.       Просперо, просто зная, что помимо этой милюзги в этой семье есть ещё трое отпрысков, закономерно спросил, куда они подевались.       "Они вместе Джорди ушли на базар. На тот, который рядом с морем." - Был совершенно обыкновенный ответ,после чего Доротея сразу же ушла в одну из детских комнат, коих после восстания очень и очень кстати стало больше одной.       Малыши до этого видели Просперо, наверное, только в младенчестве, из-за чего не сразу его узнали, но ничуть не испугались и, быстренько поняв, что огромный пришелец не только настроен мирно, но и двигается довольно-таки неуклюже, изо всех имеющихся силëнок потащили его в свою комнату.       Предложение посоревноваться в количестве сделанных кувырков Просперо по понятным причинам решительно отклонил, но показал детям своё сожаление.       К приятному удивлению, обе крохи отнеслись к новоиспечённой няне с пониманием и попросили просто посмотреть, как они будут соревноваться друг с другом.       Когда это занятие им надоело, принялись спорить о том, кто из них победил.       Просперо сидел, притворившись шкафом, так как об общении с трëхлетками знал ещё меньше, чем двенадцатилетними и вчерашними студентами.       И только когда показалось, что маленькие брат и сестра подумывают о драке, вмешался и предложил им поиграть в гляделки до обеда.       Никто из детей, само собой, не в этом состязании не выиграл, и они опять принялись спорить, пытаясь уличить друг друга в том, что тот точно моргнул первым.       "Сейчас лучше не спорьте, а отдохните. - с самым невозмутимым видом сказал Просперо, - А то глаза испортите. Потом как-нибудь поупражняетесь, и тогда кто-нибудь из вас победит."       Малыши не перестали спорить, но хотя-бы стали делать это потише.       Просперо молча уставился на них в ожидании, что скоро они вправду устанут и до кулачков дело снова не дойдёт.       И действительно не дошло.       Везёт же! Пока везёт...       Мужчина внимательно слушал разговор, который менял громкость и тему так же быстро, как вертелись флюгеры на крышах в особенно ветренные дни.       Но, Просперо не считал, сколько минут спустя, малыши наконец отстали друг от друга и разошлись по разным углам комнаты.       Просперо насторожился. То, что сейчас происходило могло как означать примирение между детьми, так и предвещать настоящий скандал.       Девочка, Летиция, подошла к тумбе между детскими кроватками, подëргала ящики вперёд и назад и, наконец найдя, что искала, внушительных размеров по сравнению с малышкой книгу, подбежала к Просперо, встала на носки и положила свою ношу ему на колени.       На обложке книги, что ожидаемо, было кружевными буквами выведено слово "сказки".       "Мама нам вчера не успела дочитать. - Толи пожаловалась, толи сказала просто из желания поговорить с новым знакомым Летиция. - Дочитай ты, позжа... пажал... по-жа-луй-ста."       Брат малышки, Мартин, услышав о книге, почти сразу бросил возведение бышен на крепости из кубиков и тоже подошёл к Просперо.       "Да! Дочитай-дочитай! - Запрыгал малыш на одном месте. - Позалуйста! Пока не ночь!"       Против Просперо не был нисколько.       Он открыл книгу, а Мартин перелистнул на то место, где им с сестрой вчера закончила читать мать.       На развороте оказалось начало сказки под названием "Два брата".       Она оказалась гораздо длиннее своего названия, однако же две трëхлетки спокойно сидели и слушали до самого её конца, а после попросили продолжать читать.       А так самая обыкновенная сказка. Про героя, ставшего королём, ну и про прекрасную принцессу, которую этот самый герой спас, конечно же, от дракона.       За этой сказкой начался целый следующий раздел, раздел сказок "Про ведьм и колдунов".       Для чего нужно было отводить для них целый раздел, хотя ведьма была и в только что прочитанной сказке и, Просперо не сомневался, что почтиво всех, что есть в книге, было не совсем понятно.       Но да ладненько!       Тем более, Марти и Летти, услышав, как он, сам того не замечая, после конца сказки о двух братьях и драконе прочитал вслух и начало следующего раздела, тихо, но хором и восторженно запищали.       Видимо, любовь к всякой чëрной магии передаётся в семье Эрнандо вместе с телосложением, цветом и цветом волос, а не только от живущей, а сейчас, скорее всего, жившей в деревне бабушки...       Первой в сборнике сказок "Про ведьм и колдунов" расположилась всем известная "Белоснежка".       Было несложно догадаться, почему она здесь.       Как и её почти "сестра-близнец" "Спящая красавица", и "Дикие лебеди"...       Хотя последняя подлиннее и поинтереснее.       На этот раз помимо принцессы жертвами злой волшебницы стали одиннадцать принцев.       А ещё в этой сказке в колдовстве обвинили саму принцессу.       Автор сумел выделиться на фоне остальных.       А ещё в двух из трёх никто даже не попытался жать отпор настоящей ведьме.       В "Спящей красавице" про ведьму, ну или "злую фею" все забыли от великой радости, в "Диких лебедях"... Толи тоже забыли про неё на радостях, толи из смирения и милосердия христианского...       "Чтож, не мне судить." - прервал свой поток размышлений про себя Просперо и бодро пошёл по книге дальше.       Неожиданно, крошечные брат и сестра, услышав очередную историю о толи несчастной девушке, толи принце, проклятом, как и обещало название, толи колдуном, толи ведьмой, высказали его-же мысли.       "А что случилось со злой ведьмой?" - Задали они один и тот-же вопрос.       "Ну-у... - в сказке об этом не было ни слова, а вопрос застал Просперо немного врасплох, - Её... Её растерзали львы... То есть, её посадили в клетку... Не знаю.       Для доказательства своих слов он перечитал детям концовку сказки, показывая им текст.       Дети посмотрели на соседа, потом друг на друга.       "У нас бы её точ-щно посадили в клетку." - сказала Летти.       Марти старательно закивал.       На этой ноте Просперо продолжил читать.       Малыши снова сидели рядом спокойно, время от времени вставая, чтобы поразглядывать страницы с картинками.       Сидели спокойно, пока Просперо не дочитал сначала до сказки "Гензель и Гретель", а потом до "Мальчик-Золотой хохолок и девочка-Золотая коса".       Дети сперва замерли и немного отодвинулись от него, а потомпотом и вовсе начали потихоньку прикрывать руками уши и глаза.       О том, чтобы залезть к названному родственнику на колени, речи уже не шло.       Но пока ни один не просил прекратить читать и не плакал.       Просперо пожал плечами и принялся читать дальше, но как можно более тихим и бесцветным голосом.       Но почему и брат, и сестра испугались именно на этих сказках?       Слушая, например, милейшую историю о волшебнике по прозвищу Синяя борода и семи его неудачных браках, вчерашние младенцы и бровью не повели.       О неудачных браках... Вчерашние младенцы...       Просперо ну очень явственно показалось, он сам только что нашёл ответ на свой-же вопрос.       Марти и Летти были и близко не в том возрасте, чтобы понимать, что значит выйти замуж, жениться, и тем более они не понимали, не представляли, что значит быть принцем или принцессой.       Последнее - не только естественно, но и очень даже неплохо, кстати.       Вторая половина сказки подходила к концу, малыши всё так-же сидели тихо, а не понятное Просперо выражение так-же не сходило.       "Мне... перестать читать? - Всё-таки выбрался из мужчины на свободу вопрос. - Вам... не страшно?"       И Летиция, и Мартин наперебой ответили, что конечно же нет.       Однако Мартин тут-же осторожно спросил: "А малчика спасут?".       Просперо весело заверил и Мартина, и его сестру, что да.       И вскоре слова Просперо подтвердил конец этой сказки.       После последних слов на странице малыши вскочили и залились таким визгом, как если бы они, например, возвратились домой после долгого путешествия куда-нибудь на Крайний север.       У Просперо даже слегка заложило уши, и он не сразу заметил вошедшую в комнату мать Марти и Летти.       - Ну, как у вас дела? - спросила Доротея.       - Отлично! Всё закончилось хорошо! - улыбнулся Просперо.       - А у тебя, смотрю, получается ладить с детьми не хуже Тибула!       - Спасибо, конечно, но не думаю. - ответил Просперо немного смущённо, - Это я просто сидел с ними совсем не долго.       - Ты устал? - спросила Доротея как-бы невзначай окинув соседа и названного брата взглядом с головы до ног. - Ты как-будто ещё больше подурнел. Ты прости, но у тебя ввалились глаза, ты бледнее, чем был, постарел...       - Разве? - оборвал её Просперо. - Да ну! - он почесал щëку и хихикнул. - Да нет! Конечно же, конечно, нет! Я просто совсем недавно начал выздоравливать.       Доктор вот только позавчера принëс мне сапоги с каркасом.       А до этого я и из квартиры толком не выходил, всю морду отлежал!       Ты, Дороти, просто давно меня не видела!       Доротея ещё раз оглядела соседа и, не найдя ничего, кроме того, что заметила в первый раз, успокоенно пожала плечами, поблагодарила Просперо за помощь и пошла к своим детям.       Ощущение того, что он знал, что соседка собиралась сказать резко и заметно обеспокоило.       Помня о том, что утром обещал сам себе не портить своё настроение, Просперо решительно из дома на улицу и, выпрямившись и ритмично дыша, направился...       Куда-нибудь... Куда-нибудь, где он сможет на время совсем забыть обо всём, что сейчас происходит. С ним происходит.       Может быть, снова в сторону центра города?       Может, получится встретиться с Тибулом?       Или Джакомо...       Или с Эрнандо. Можно будет поболтать с ним о потомственной любви к бабкиным страшилкам в его семье...       Что может быть менее серьëзным, чем бабкины страшилки!       Ещё не было видно и столба для объявлений, а на душе уже стало полегче.       Утреннее солнце и не думало скрываться и нежно проводило тëплыми лучами по рыжим волосам и почти белому без единого пятнышка лицу, словно делая осторожные попытки вернуть на него румянец, загар или веснушки, которых, как-будто, этому человеку не хватало.       Сейчас Просперо, конечно, об этом не думал и даже не вспоминал, но, когда он был маленьким, да и когда он был подростком, ровесники, и из знатных, и из простых семей часто развлекались тем, что спрашивали, почему у него нет веснушек, и где он их потерял.       И что уже который день чрезвычайно погожий, говорило не только разливающиеся повсюду свет и тепло, что очевидно, но и множество людей на улицах столицы Гринландии.       Среди многочисленных детей на улице был и Фабио.       Самый обычный мальчишка не самой обычной судьбы.       В совершении самого большого государственного переворота он принял участие, когда ему было всего два года.       Родителей Фабио не остановили ни бедность, как, впрочем, и многих, ни тяжëлый характер их помещика, ни то, что Фабио был единственным из их детей, кто тогда дожил хотя-бы до двух лет.       Всё ради того, чтобы освободить свой народ!       ...В том числе и жизни.       Это случилось слишком быстро и рано, чтобы Фабио мог хорошо запомнить, как.       Но это ни в коем случае не заставляло его сомневаться в том, что всё, что сделали папа с мамой было нисколько не напрасно!       С самых малых лет Фабио и другие дети, с которыми случилось то-же самое, помогали старшим товарищам, чем могли и как могли, и вот теперь всё вокруг доказывает, что и их старания не прошли даром!       Теперь Фабио наконец-то жил как и правда обычный ребёнок.       Как и все дети, ходил в школу, а не работал в милиции какой-нибудь из городских секций, жил в семье своей тëти совсем как у настоящих родителей, а сейчас, в свой законный выходной, трусцой бежал, чтобы не опоздать, в один из городских парков, самый отдалëнный и заросший, где договорился встретиться с компанией своих друзей и, теперь, одноклассников.       Такую встречу нельзя было пропустить!       Фабио так не терпелось попасть в это окутанное какой-то тайной место, ведь в этот парк нечасто заходили даже богачи, что на одном из поворотов улицы едва не столкнулся с чудовищно высоким, особенно по сравнению с собой, человеком в странных сапогах, опутанных ремнями.       "Ох! Извините!" - вскрикнул от неожиданности человек низким и в то-же время каким-то звонким голосом.       Фабио тоже выкрикнул дежурное извинение, задрав голову, чтобы гражданин точно его услышал.       И больше мальчик не смог издать и звука.       Оказалось, что стоит он не перед кем иным, как перед гражданином Просперо Фабро! Перед оружейником Просперо!       Ошибки быть не может! Если людей в пять раз выше Фабио в Гринландии было, наверное, и не сосчитать, то таких вот светлых и рыжих уж точно не было много!       Почти как миска с белыми и красными розами у цветочницы!       - Здравствуйте! - само вылетело изо рта Фабио, - Здравствуйте, гражданин Фабро! Просперо Фабро!       И тут мальчик получше рассмотрел этого гражданина.       Он действительно был похож на оружейника Просперо, о котором Фабио не раз рассказывали и такие-же мальчишки, и взрослые, даже очень.       Но тот, кого сейчас видел Фабио, стоял совсем не прямо, даже немножко сгорбившись, наверное.       Бледность гражданина почему-то не напоминала о том, как оружейник, даже оставшись один перед армией королевских гвардейцев, израненный и с накинутой на шею петлëй без боя не сдался. Эта бледность показалась Фабио скорее противной и немного страшной. Такими были густо пудрившие свои лица знатные дамы и графы, что не раз травили Фабио и его младших товарищей и собаками, и слугами. Или злые волшебники, злые волшебницы, привидения и вампиры из сказок, или больные каким-нибудь гриппом.       И, что смутило и, чего уж тут юлить, слегка напугало Фабио, гражданин был толстым.       Не то, чтобы отвратительно, не то, чтобы очень, нет. Но вот совсем не стройный и тем более не худой.       Его штаны от этого казались узковатыми, а живот немного натягивал рубашку и заходил на пояс штанов.       - М-м-м... Нет. - выдернул мальчишку из внезапно разом налетевших противоречий мужчина. - Нет, малыш... Прости, но ты ошибся!       И, хромая, поспешил уйти дальше по своим делам, какие бы они не были.       Фабио решил тоже пойти по своим. Кто тот гражданин такой, он не узнал, какой бы на самом деле не был, ничего плохого не сделал, так и зачем сейчас этот незнакомый дядька, когда друзья уже, наверняка только его, Фабио и дожидаются!