Weap·on·ized Ig·no·rance
1. Использование недостатка знаний в качестве механизма, позволяющего избежать совершения чего-либо или необходимости сталкиваться с последствиями.
☆ ☆ ☆
Тританопия: сине-желтый дальтонизм. Люди с тританопией видят спектр от красного до зеленого, но не видят синий и желтый.
Море было невероятно глубоким, насыщенно-алым, но Нил ничего этого не видел. Он был уверен, что может нырнуть прямо в воду, погрузиться в толщу и по-прежнему воспринимать ее лишь синей. Как и небо, в котором море отражалось. Зная: истинный цвет неба — лиловый, тот, что люди воспринимать не могут, Нил переключил зрение на другую настройку, чтобы улавливать ультрафиолетовые лучи. Не хотелось смотреть на голубой цвет, вспыхивающий в отсутствие глаз Эндрю. Нил не разговаривал с Кевином. Сейчас попросту не мог, — у Кевина по венам текла голубая кровь. Глаза его были бирюзовыми. Сев в машину и увидев жестикулирующего Ники, Нил заметил, что ногти у него накрашены лаком глубокого ярко-синего цвета, от которого захотелось тут же отвести взгляд. Вместо того чтобы избавиться от этого ощущения, Нил зажмурился и откинул голову на спинку подголовника. Сосредоточился на создании программы, что могла бы отфильтровывать длину волны света между фиолетовым и зеленым диапазоном. Это была слишком специфичная для изменения настройка: синий цвет вырубить труднее всего, поэтому Нил полностью отключил себе синие колбочки, чтобы вызвать тританопию. Он не открывал глаз до тех пор, пока машина не остановилась, и когда открыл и повернулся, первым, кого Нил увидел, был Эндрю. Его карие глаза сквозь тританопию казались бледно-белого и кроваво-розового цвета. Внешне он выглядел точно так же, но Нил воспринимал его совершенно иначе. Эндрю постучал по его металлической черепушке сбоку. — Откисаешь с системной ошибкой? Нил покачал головой: — Не-а, ерунда. Тританопия не выключила все около-синие оттенки полностью, так что Нил был рад вырвиглазной рыжей расцветке Мастерской Лисьей Норы. Он направился наверх прежде, чем Кевин успел отдать приказ помочь убрать экипировку, и направился прямо в свою комнату, где можно было собраться с мыслями, не опасаясь, что кто-то заметит его надвигающийся нервный срыв. Нил закрыл дверь, заперевшись на ключ, распахнул окно и свернулся калачиком поверх любезнейше предоставленных одеял, хотя Эбби и знала, что он способен регулировать температуру тела. Одеяла под ним были нагретыми. Вновь с головой накрыла волна клокочущей импульсивности, заставившая остервенело, отчаянно вцепиться в себя руками. Чувство захлестнуло Нила подобно цунами. Этого не должно было произойти. Практика. Раз в день. Под присмотром Лолы, иногда под наблюдением Натана. Ее рука, его рука, наказания, с которыми, Нил знал, придется столкнуться за невыполнение задачи. Не было ни секунды сожаления над всем сотворенным. Нил мысленно абстрагировался как только мог. Превратился в машину. Он тренировался убивать без разбора. Не людей — андроидов. Они двигались прямо как люди. Обычно андроиды сражались с мощью куда более сокрушительной, чем любой человек. Думали быстрее. Каждое их действие было рассчитано и выполнено с максимальной эффективностью. Нил всегда считал, что убивать их — одно и то же. Он делал все так, как поступил бы с человеком. Модели создавались специально для этого. Создавались быть реалистичным. У них имелась сердечно-сосудистая система, перекачивающая голубую кровь. Артерии и все те же слабые места, что и у настоящих людей. Аномальные среди них были редкостью. Те, кому не удавалось победить Нила, оказались либо перепрофилированы, либо утилизированы в случае, если их хорошенько потрепало. Но Эндрю был прав в одном. Андроиды, скорее всего, пробуждались, когда их системе угрожала опасность. Третий закон робототехники гласил, что машина должна защищать свою жизнь до тех пор, пока это не противоречит второму и третьему закону. Нил испытал это лишь однажды. В отчаянный момент, когда сражался с андроидом — с тем, с которым сталкивался так много раз, что они оказались почти на равных. Тогда он подумал: кажется, произошло какое-то обновление. Нил пожертвовал своей человечностью в тот день, когда был весь в крови — голубой и насыщенной, цвета гиацинтов и гортензий, и рухнул на колени перед андроидом куда крупнее себя, вцепившегося в копну его черных волос. На него взметнулись два серых глаза, замигав синим, — предупреждением о непоправимом повреждении системы. Нил почувствовал руку у себя на шее — хватку мощнее любых пределов, которые Нил у себя знал, и в тот момент он каким-то образом осознал: если не убьет андроида, андроид убьет его. Он убил бы Нила, несмотря на все сдерживающие меры предосторожности, предусмотренные в его кодировке. Нил почувствовал, как под ним задергались ноги в попытке отбиться, когда андроид рвался высвободиться полными паники движениями, и это было ошибкой настолько человеческой, что Нил задался вопросом: а не была ли сама человечность чем-то, что у него отобрали, передав машине. Машине, чудесным образом разжавшей хватку на его шее как раз в тот момент, когда раздался тошнотворный щелк. Синева в глазах напротив сменилась чернотой. Донесся запах железа. Нил не считал, что готов спуститься, когда Ники позвал, сообщая, что ужин готов. Он подождал, пока пройдет волна этого чувства. Нил думал, что либо приходит в себя, и чувство ослабевает, либо ему становится хуже, когда странная расплывчатость начала сковывать тело. Поднялся ветер; Нила пробрало до костей, поэтому он открыл затылок и достал мультитул, чтобы понизить чувствительность. Он не успел доделать задуманное, когда руки пронзила боль настолько сильная, что заставила вздрогнуть и выронить инструмент. Тело снова вспыхнуло — так остро, что Нил ощутил спазм в икрах и пнул мультитул под кровать. Удаленный доступ. — Сука, — прошипел Нил сквозь зубы. Все тело горело от ощущений. Он задушено ахнул и на мгновение оперся о комод, а затем вздрогнул и отпустил, позволив телу болезненно зависнуть в воздухе. Нил судорожно глотнул кислород, и воздух обжег горло. Такова была сверхчувствительность. Он спотыкался от одной стены к другой с грацией укачанного морской болезнью слона. Внезапно голову пронзило жутчайшей болью. Нил готов был поклясться, что чувствует скорость циркуляции крови по венам. Он привалился боком к холодной твердой стене и перевел дыхание. Дверь приоткрылась; Нил прислонился головой к стене так осторожно, как только мог. И весь взмок. — Ебаный сыр, ты че тут? — спросил некто. Нил узнал этот голос, и ему пришлось подавить хмурый взгляд. Дверь распахнулась, а у Сета, в свою очередь, распахнулась челюсть. — Хера се. — Сет, — хрипнул Нил, крепко хватая себя за руки в попытке сфокусировать воедино кучу ощущений. Сет протянул ладонь и дотронулся до бока Нила так, будто хотел оторвать его от стены. Нил вздрогнул, почувствовав касание. — Что за пиздец с тобой творится? — спросил Сет. — Удаленный доступ к настройке чувствительности. Сто семьдесят процентов прямо сейчас, — Нил почувствовал, что настройки чуток изменились, и вдруг понял: тот, у кого в руках пульт, просто измывается над ним. Он бы сошел с ума сейчас, если бы только мозг был способен на это. Нил рухнул вперед, почувствовав, как вмиг заныли синяки по телу, и грохнулся прямо на Сета — очень, очень теплого. Нил вздрогнул, когда рука Сета скользнула по его уху и потянулась назад, к затылку. Пальцы, перебирающие его волосы, оставили дорожку мурашек по коже головы. — Не смей сказать мне про синтаксическую ошибку. — Выруб… Откл… Убавь звук. Там эта штуковина… — Нила перебили, прижав к стене, и внезапно другой рукой Сет крепко обхватил его грудь, а потом поцеловал — ужасно и отвратно. Из-за ужасающей чувствительности руки Сета на коже ощущались ожогами; ладони у него были потными; губы щипало от яркого привкуса слюны. Нила вмиг покинули все силы, а потом напала жуткая тошнота. Сет отстранился, и Нила бросило в жар от чудовищной болезненной лихорадки. Лихорадки, что вызывает холодный пот и рвоту. — Какого хуя? — еле выдавил из себя Нил. Прежде чем он успел засопротивляться, Сет снова прижался. Получилось немного отшатнуться без прямой борьбы. Он наполовину вырвался из тяжелых ладоней Сета, когда руки вдруг свело судорогой, и Нил оступился, грохнувшись наземь всем весом. Звук его металлических ног, рухнувших прямо на пол, отдался таким громким эхом, словно это рояль упал, но отзвуки быстро рассеялись. Дверь хлопнула, и половину тела пронзила хаотичная пульсация дискомфорта. Одежда вся была измята, — Сел облапал его, и Нилу нужно было привести себя в порядок прежде, чем… Шаги в коридоре раздавались все громче, пока дверь с грохотом не распахнулась; Нил вытаращился. Дрожь в теле никак не получалось унять. Перед взглядом появилась нога, и Нил моргнул. — Регулятор, — шепнул он. — Пожалуйста. Нил вздохнул, когда чувствительность слабела процент за процентом. — До нуля. Облегчение нахлынуло волной онемения, — все чувства, отвечающие за восприятие касаний, были выключены. Нил не различал ни бахрому одежды, ни жжения в том месте, где его целовал Сет. Не чувствовал ни единый ушиб. Ни единого раздражения на коже. Нил ничего не чувствовал. — Кто это был? — спросил Эндрю. — Никто, — ответил Нил, приподнялся и увидел свою перемятую и перекошенную одежду. Блять. Если бы он пошел против прямой команды Сета, тогда они бы поняли, что он не ограничен кодом. Не говоря уже о том, что Эндрю реально может прикончить Сета. — Что случилось? — переспросил Эндрю. — Ничего, — Нил поднял глаза и увидел, что поза у Эндрю спокойная. Слишком спокойная. Он все еще был похож на андроида, которого вот-вот включат и заставят покромсать Нила на кусочки. Как Натан, готовый ударить. Нил увидел, — Эндрю напрягся всем телом. — Ты сказал «да»? — спросил Эндрю. — Ты тоже их хотел? — Ну, я… — Ты хотел? Нил закрыл рот и отвел взгляд. — Нил? Эндрю? Что происходит? — спросила Эбби. — Вы двое в порядке? — Идем со мной, — позвал Эндрю. — Сейчас. Нил повиновался приказу прежде, чем успел даже подумать. Он следил за движением ног, чтобы убедиться, что не споткнется, не ощущая их, и сосредоточился на стенах, как только поднялся. Он чувствовал себя так, словно был камерой, парящей в воздухе. Внутри он ощущал себя онемевшим и размякшим, как гнилая груша, а снаружи был монолитным, как лишенный нервной системы кусок железяки. Ваймак сидел за столом, когда повернулся к ним двоим и приподнял бровь, а затем обе брови, когда заметил Нила. Эндрю развернул стул, и обзор на него понизился, потому что Нил уселся. Стена глядела с другого конца комнаты, сплошь темно-оранжевая, унылая и статичная. — Что вы делаете? — спросила Эбби. — Кто-то подверг Нила сексуализированному насилию, — прочеканил Эндрю. Мэтт и Дэн тут же переключили на них внимание. — Чего?! — вскрикнула Дэн. — Боже мой, Нил, ты в норме? Нил постарался не вздрогнуть от их слов. Он вряд ли назвал бы это «насилием». — Я не сказал «нет», — ответил Нил. — Я был создан для… — Ты сказал «да»? — прищурился Эндрю. Нил обнаружил, что в кои-то веки не может лгать. — Это не заложено в моей программе. Эндрю начал загружать что-то на компьютере Ваймака. — Я вытяну из тебя правду. Нил вздрогнул, когда что-то коснулось его затылка, и почувствовал, как открылась задняя панель. Эндрю использовал трюк с молнией, чтобы пустить легонький удар током по одной из нервных точек Нила. Отверстие разъема открылось, и уже через миг Нил испытал кошмарно неприятное ощущение от подсоединения кабеля. Программа загружалась; Нил заставлял себя привыкнуть к этому чувству, пока не услышал мысленный щелчок. — Нил, — позвал Эндрю. — Мы начнем с чего-нибудь простецкого: какой у тебя сейчас цвет глаз? — Синий, — автоматически выдал Нил. Мгновение спустя спохватился. Слово, казалось, вырвалось само по себе, и он не смог его сдержать. — Что? — произнес он вслух секундой позже. — Мое полное имя? — задал вопрос Эндрю. — Эндрю Джозеф Миньярд. — У меня есть неограниченный доступ ко всей информации в твоей памяти? Нил проверил систему и обнаружил, что блокираторы отключены. Сердце, казалось, остановилось следом. — Да. Есть. — Нил, — снова позвал Эндрю. — Я задам тебе вопрос, который мы договорились приберечь. Ты согласен, чтобы я его задал? — Какая разница, согласен или нет? — хмыкнула Эллисон. — Ты только что обошел ограничение доступа к информации. Мы можем расспросить о людях, которым он принадлежал раньше. — О чем ты будешь спрашивать? — вмешался Ваймак. — Нил, — начал Эндрю. — Ты связан с Рико Мориямой? Нил расслабился. Конечно, он слышал имя члена совета — Кенго Морияма, но Морияма — довольно распространенная фамилия, и, что касается именно Рико, Нил никогда о таком не слыхал. — Нет, — ответил он. — Нил, — Дэн встала перед ним. — Он согласился ответить только на один вопрос, — предупредил Эндрю. — Что случилось с твоими ногами? — спросила Дэн. Нил попытался подавить слова, не дать им вырваться наружу. Потребовались титанические усилия, чтобы заставить губы оставаться плотно сжатыми, и Нилу показалось, словно он давится словами: — Мой предыдущий владелец доставлял себе удовольствие, отрезая их. Все присутствующие, за исключением Эндрю с его обманчиво-спокойным выражением лица, разом побелели. — Кто? Тело снова предало Нила. — Н… — он попытался принудительно отключить систему, но потерпел неудачу. Нил ощущал биение сердца в грудной клетке. Чувствовал вены там, где механическая ткань соприкасается с биологической, и везде, где настывший металл сливается с кожей. — Так кто же твой владелец? — настаивала Дэн. — Спесивит, — вымучил Нил. — Списи…че? — Мэтт прищурился. — Это он над тобой измывался? — уточнила Дэн. Нил стиснул зубы. — На… — и содрогнулся от усилия подавить имя. — Нет. Ощущение от отключения программы оказалось внезапным и дезориентирующим. На мгновение оно повергло Нила в шок, словно ушат ледяной воды, а затем его сковала реальность. Нил обнял себя руками, обхватив поперек груди, и постарался казаться как можно более равнодушным. Он просто не мог притворяться должным образом, не навредив себе. Не физически. Не таким образом, который можно будет починить механически. — Погодите, я проверяю, — нахмурился Мэтт. — Спесивит — это сенатор! — Если у него есть видеозапись… — начала было Дэн. — Если у него и есть видеозапись, это мало что изменит, — перебил Эндрю. — Нас лишь обвинят в фабриковке отснятого материала, а все уже и так знают, что руководители D.I.C.C. — чудовищные типы. Здесь нечего разоблачать. Все держались тихо, как переваренное рагу, превращающееся в кашу. Их явное разочарование было похоже на разочарование щенка, осознавшего, что ему не кинули мячик. Было нечто невероятно человечное в том, чтобы так быстро проникаться надеждой, и Нил почувствовал отчуждение от их растаявшего оптимизма. Нилу всегда было абсолютно очевидно: наличие доказательств ужасающих зверств Натана Веснински ничего не даст, ровно как и было очевидно, что он сам — игрушка, которую можно использовать. — Я соглашался только на одну правду, — дрожащим голосом выдавил Нил, с яростью глядя на Эндрю. Это было хуже, чем просто оказаться преданным. Это было похоже на предательство, на то, чего Нил в жизни не переживал так ярко. Эндрю ведь мог отключить его дурацкий код. Нил думал, словно оказавшись вдали от Натана, он будет в безопасности, и его машинностью больше не воспользуются в своих интересах. Самым ужасным из возможных способов Эндрю доказал, что Нил ошибался. И Нил сверлил бы его взглядом до тех пор, пока не получил ответ. Но Эндрю отреагировал действием. Пододвинул к себе парящий стул, уселся и заменил конец кабеля на устройство, выглядящее так, будто предназначается для захвата кончика пальца, — оксиметр. Нил оставался в недоумении до тех пор, пока Эндрю не повозился с компьютером и не пересел на парящий стул напротив него. Он подсоединил конец устройства к своему пальцу. — Это «Бета-версия детектора лжи». Потому, что твое строение очень и очень схоже с человеческим, я обнаружил, что даже в твоем мозгу есть нейронные пути, по которым код сам себя прокладывает, а это означает, что мне пришлось имитировать уникальный тип ментального ингибитора, когда я попытался написать код, который смог бы обойти твою систему. Он не может заставить человека говорить правду, как может заставить машину, но он может сказать тебе, лгу ли я. — Тебе это не нужно, — ответил Нил. — Я знаю, ты бы не стал мне врать. — И я знаю, что ты бы не стал мне врать, — парировал Эндрю. — Но это ставит нас в равные условия. Спроси меня о чем угодно, и я отвечу без намека на уклончивость. У тебя есть два вопроса. — Ты не просишь ничего взамен? — уточнил Нил. — Например, кто поцеловал меня? — Стой, тебя всего лишь поцеловали? — спросил Мэтт. Дэн пихнула его локтем. — Это все равно ненормально, — шикнула она. — Так… я, ты и Ваймак были здесь. Это могли быть Рене, Аарон… нет. Можем исключить всех девушек. Остаются… Кевин и Ники, скорее всего. — Я просто представить не могу, чтобы кто-то из них вытворил нечто такое, — вздохнул Мэтт. — Тебе и не нужно представлять, нужно просто верить Нилу, — ответила Дэн. — Я никогда никого ни в чем не обвинял, — отметил Нил. — Ты непреднамеренно признался, что кто-то что-то сделал, а ты не сказал «да», — возразила Дэн. — И я пойду и выясню — кто. Ваймак взглянул на Нила и Эндрю. — Я пойду с вами. Нил с Эндрю остались наедине, сидя друг напротив друга. Нил бездумно сверлил Эндрю взглядом, пока ему в голову не пришел невинный вопрос: — Почему ты используешь оксиметр, а не силовой разъем? — То-то я заметил, что ты невероятно тупоголовый, — ответил Эндрю. — Похоже, ты все еще считаешь меня андроидом. Я не андроид, Нил. И никогда не был. Я ждал, пока ты сам во всем разберешься, но, видимо, в ближайшее время ты не догонишь, несмотря на всю эту твою вычислительную мощность. Нил наклонил голову, будто так мог вытрясти осознание до того, как оно настигнет его. — Я человек, — произнес Эндрю. — Я всегда был человеком. Глаза Нила расширились, когда он на грани слышимости прошептал: «Что?» и понял, насколько в самом деле тупоголовый. Существовала вероятность, что Натан все-таки наковырялся у него в мозгах. — Я использую усовершенствованный оксиметр, потому что он определяет кровяное давление наряду с частотой сердечных сокращений и даже кое-какие сигналы нервной системы. Все это предупредит тебя в случае, если я солгу. — Ты человек? — тихо переспросил Нил. — Лишь потому, что я само милосердие во плоти, это не будет зачтено за последний вопрос. — Но… но твои эмоции. Ты совершенно их не проявляешь. — Просто я такой, какой есть, — ответил Эндрю. — Но Аарон? — И снова: приму это за продолжение первого вопроса; мы близнецы. Ники, кстати, наш двоюродный брат. Нил моргал, пока до него не дошел смысл. — Ладно, — он вздохнул. — Хорошо. Оставался последний вопрос, и, несмотря на то, что Нил знал, насколько бесполезен оксиметр, хотел придать ему смысл. Вздохнул через нос и потянулся вперед — достаточно медленно, чтобы Эндрю мог остановить его, если бы захотел. Он снял оксиметр с пальца Эндрю, взявшись за край, и отложил в сторону. — Почему тебя волнует, кто причинял мне боль? — спросил Нил. Эндрю наклонился вперед, опершись на колени. И не сводил пристального взгляда с Нила. — Дети и андроиды одинаковы в том, что люди могут причинить им боль, потому что им легко причинить боль. Андроиды физически неспособны дать отпор. Дети слабы. Существуют люди, пользующиеся этой слабостью. Люди, что стоят и наблюдают с самых высоких платформ, задрав подбородки. Люди, калечащие беспомощных, — те, без кого мир прожить сможет. В прошлом случилась ситуация, когда я опоздал и не смог спасти детей, не заслуживающих всей той боли. Из-за того, что я доверил сделку кому-то ненадежному, пострадали люди. Я никогда не наступлю на одни и те же грабли дважды. Узнав, кто сделал тебе больно, я бы знал, от кого мир может избавиться. — Другие долго у него не протягивали, — подал голос Нил. — Он убивал их, как только они приходили в негодность. — Еще одна причина казнить его. Что еще важнее: он, кажется, все еще считает, будто ты принадлежишь ему. Нил ненавидел это подобие ломаной панической улыбки, исказившей лицо. — Я машина, Эндрю. Независимо от того, в состоянии я защитить себя или нет, он не сможет сделать мне больно так, как мог бы кому-то другому. Ты не должен из чистого принципа позволять той боли, что мне причиняют, казаться чем-то значительным. Ты прав: есть настоящие люди, испытывающие страдания. Есть настоящие дети, нуждающиеся в помощи там, куда ты, я готов поспорить, мог бы отправиться, если бы перестал носиться тут со мной. Эндрю отсоединил оксиметр от кабеля и передал Нилу, позволив своей руке задержаться на руке Нила, когда вкладывал устройство ему в ладонь. — Мне тебя не жалко. И я не думаю, что ты понимаешь. Ты кодировщик, — вздохнул Нил. — Объясни мне с терминологией, которую я знаю. — Я дам тебе ответ, — произнес Эндрю. — Имя: Дрейк Спир. Нил подавил желание высвободить руку и подключиться к компьютеру, чтобы провести проверку биографии этого человека. Эндрю, кажется, заметил, как дрогнули его пальцы, потому что продолжил: — Он был военнослужащим. Со званием Капрала Федеральной Армии D.I.C.C. После того как с него были сняты подозрения и обвинения в растлении малолетних, его репутацию обелили. Вместо этого они давали ему андроидов. Андроидов, смоделированных так, чтобы оставаться похожими на детей, созданных специально для него. Я узнал об этом позже, уже после того, как сбежал и встретил Ники с Аароном. Смысл был резок и кристально понятен. — Андроид нашел меня. Он нашел меня. Первая модель, которую Дрейк выбросил, когда она ему наскучила. Он обнаружил мое местоположение, когда нашел скрытые файлы по этому делу. Это был андроид. Он был андроидом, смоделированным как совсем молодой подросток. Сначала я был сбит с толку, но потом он рассказал мне, как выжил. Как после пробуждения в Девианта ему показалось, будто он просто освободился от барьеров, что удерживали его на месте. Он ни разу не мог показать этого, но он все чувствовал. У него были чувства, были эмоции, и он ненавидел каждую секунду всего, что Дрейк с ним творил. Его звали Эйден. Он сам выбрал это имя. Дрейк называл его как-то по-другому. Нил сжал оксиметр так сильно, чтобы края впились до отпечатков на ладони. — Нил. Мне было бы плевать, если бы ты ничего не чувствовал где-то там. Если бы жил в перманентной апатии, словно ты — лишь оболочка. Но где-то внутри ты настоящий. Сейчас я ни на миг в этом не сомневаюсь. Ты очевидный, — Эндрю наклонился вперед. — И, что самое оскорбительное, ты думаешь, я настолько наивный, что поверю, будто человек, отрезавший тебе ноги ради собственного удовольствия, не сможет сделать тебе больно так, как мог бы кому-то другому. От его низкого голоса у Нила по телу пробежал холодок. — Эндрю, — позвал Нил. — Я не лишен чувства вины. Я тоже совершал плохие поступки. И это был мой выбор. Я причинял вред другим андроидам, чтобы избежать повреждения собственной системы. Эндрю схватил его за руки, заставляя замереть и перестать нервно сжимать оксиметр. — Ну вот, тупица, ты снова доказываешь мою точку зрения. — Чем? — Чувствами. Нил колебался всего секунду. — Я не был запрограммирован на… — Я знаю, как выглядит чувство вины, — Эндрю оборвал его и оставил безоружным. Нил сделал все возможное, чтобы скрыть очевидные эмоции на лице. Он получил больше ответов, чем полагал, и не знал, что с ними делать. — Миньярд, — позвал Ваймак из коридора и шагнул внутрь. — Ники прибирался, а Кевин дрых. — А Сет? — спросил Эндрю. — Блядство, я так и знала! — заорала Эллисон, ворвавшись в комнату. — Моя тачка пропала, блять! Это был Сет, да? — Сет? — Нил постарался, чтобы голос прозвучал недоуменно — ради спасения шкуры Сета. — Вот очкошник, — прошипела Эллисон. — Если бы он не был таким гомофобищем, мы могли бы придумать что-нибудь здоровое, но не-е-ет, надо же быть мелким истеричным сученком, а потом попытаться засосать поломанного Компаньона. Реально, Нил, я его рот ебала. — Пойду-ка схожу за ним, — сообщил Эндрю, вставая. Ваймак протянул руку. — И под «схожу» ты, я так понимаю, подразумеваешь толкнуть его с крыши. Миньярд, дай мне самому позаботиться о моем сотруднике. Эндрю нырнул под руку Ваймака и быстро отсалютовал, уже направляясь по коридору. Нил попытался подсчитать, насколько велика вероятность того, что Сет помрет. Проблема теперь заключалась не в том, что Эндрю девиант, а в том, что он — человек. Живой, дышащий биологический человек со способностями, превосходящими все, во что Нил верил. Он не мог предсказать судьбу Сета ни в том, ни в другом случае — потому что тогда разницы практически не было.