Капитан Кальдмеер

Следующие два дня Вальдес вообще боится встретиться с Улой. Вот так невзначай залюбуется ее руками или глазами, и что потом? В ящике секретера молчаливым напоминанием лежат ее косы. Выбросить их кажется кощунством, оставить себе — непозволительной роскошью. Вальдес иногда смотрит на них, но не прикасается. Все мечты об этих волосах не его подушке осыпались пеплом, от них на языке горчит. Посыл капитана Кальдмеера вполне прозрачен. Ей настолько отвратительно внимание Вальдеса, что она сделает все, лишь бы быть от него подальше. Она, пленная, бесправная и беззащитная здесь, живущая в относительной безопасности только его, Вальдеса, прихотью, не боится бросить ему вызов. Это не может не вызывать уважения, да и Вальдес всегда превыше всех достоинств ценил смелость. Теперь... он хочет ее еще больше. Всю, полностью. Хочет, чтобы она тоже посмотрела на него с восхищением, как он смотрит на нее. Вальдес безрадостно смеется, пугая Луиджи, когда вдруг понимает, что, наверное, впервые хочет кому-то понравиться. Он, никогда не знавший отказов, никогда не интересовавшийся чьим-либо мнением о себе. По-хорошему, ее бы оставить в покое. Не мучить своим присутствием, позволить закрыться в комнатах и ждать весны, с которой начнутся переговоры. Отправить потом, всеми правдами и неправдами, в Дриксен. Не хочется. Но весна еще далеко, и Вальдес легкомысленно решает, что все еще может измениться. А пока он чувствует себя слишком эгоистичным, чтобы самому отказаться от капитана Кальдмеера. Он стучит в дверь четыре раза ждет. Йозефина отпирает дверь и впускает его, тут же скрываясь в тени. Вальдес, одевшийся на встречу как можно более аккуратно, и даже зачесавший свою буйную шевелюру в хвост, чувствует волнение. — Госпожа капитан, — обращается он официально. Впервые как к равному. Ула, сидящая в кресле у окна, поднимается навстречу. — Я бы хотел поговорить с вами. — Прошу вас, присаживайтесь, — прохладно говорит она, как будто они просто знакомые, встретившиеся где-то на приеме. Неровно обрезанные прядки падают ей на лоб, делая вдруг моложе и хрупче. Вальдес сжимает зубы. Наверняка это рыженькая обстригала косы, орудуя маленькими дамскими ножницами, которые Вальдес позволил принести пленницам. Надо бы вызвать куафера... — Если можно, я хотел бы поговорить наедине, — просьба после всего произошедшего может насторожить, но Вальдесу, который пытается быть сегодня искренним, не хочется, чтобы у разговора был свидетель. Ула смотрит на рыженькую, та вскидывается, но под тяжелым взглядом сникает. Конечно, капитан Кальдмеер не может показать слабость перед своим тюремщиком, Вальдес не ошибся. А может, это лишь от того, что прекрасно понимает стоимость этих «просьб». Вальдесу не уверить ее в том, что она могла бы отказать. Хотя на самом деле она — могла бы. — Подожди за дверью, — говорит Ула. Дожидается, пока та выходит, продолжает. — Можете говорить свободно. Вальдес опускается в кресло. Оно всегда казалось удобным, но теперь почему-то прекрасно чувствуется, что набивка скомкалась, а пружины готовы порвать ткань. Прежде чем начать, он смотрит на руки Улы. Выше взгляд не поднимается. Кисти у нее небольшие, но широкие, таким доставалось много работы. Кожа сухая, растрескавшаяся, на пальцах мозоли — руки моряка, не женщины. Лежат они спокойно, расслабленно. Ула прекрасно контролирует себя. — Я знаю, что вы обо мне думаете, и прекрасно понял, что вы хотели сказать вашим... подарком, — говорит он тихо. — Я же... Вы умеете вызывать уважение. И не только. Зачем я пришел... Весной будут переговоры. Я не могу ничего вам обещать наверняка, но те из «ведьм», кто доживут до весны, могут быть обменены, особенно, если вас потребуют обратно. Если ваши будут знать, что вы живы. Это... можно устроить. Он поднимает глаза. Ула подбирается, смотрит цепко, внимательно. Он дает надежду, он обещает невозможное, и теперь она ожидает продолжения, где он расскажет, чем нужно заплатить за этот шанс на свободу. Вальдес знает, что она уже представила и что ожидает услышать. И, самое страшное, знает, что она согласится. Ради Йозефины, ради других «морских ведьм». Он пытается улыбнуться, но челюсть сводит и получается кривой оскал. — Очень щедрое предложение, — говорит капитан Кальдмеер, помолчав. — Полагаю, не бесплатное? — Нет, — отвечает Вальдес, смотрит на ее руки снова. В глаза не хочет. — В ответ вы соглашаетесь проводить со мной три часа каждый день. Добровольно, без права отказа и так, как я захочу. В тишине комнаты становится слышен звук ветра за окном. — Я принимаю ваше предложение, — спокойно и сухо говорит Ула после долгих-долгих минут молчания, а может быть, лишь секунд, и это просто Вальдесу кажется, что они тянутся как годы. — Полагаю, вы хотите получить свою часть сделки немедленно? Ее руки, кажется, тянутся к застежке воротника и Вальдес поспешно вскакивает из кресла. — Завтра, договор начинает действовать завтра, — выпаливает он. — Я заранее пошлю вас предупредить о времени, когда вы мне понадобитесь. — Хорошо, — просто говорит она. Вальдес вылетает за дверь, скомкано попрощавшись и едва не сбивает с ног рыженькую, которая, конечно, пыталась подслушивать через замочную скважину. Ночь Вальдес пьет. А утром, помятый, идет встречать Юлиану, которая, как и обещала в доставленном накануне письме, прибывает на рассвете. — Несносный мальчишка, — всплескивает она руками, притягивает к себе, заставляет склониться ниже, прихватив за вихры. Так она звала его еще когда он был ребенком, а она — лишь чуть старше. От этого становится тепло и неловко. — Ну тетушка! — возмущается Вальдес, когда его прихватывают за ухо. Видимо, но один он вспомнил те «благословенные» времена детства. — Это за то, что даже не написал, как зовут твою супругу! Подумать только, я столько лет старалась, столько надеялась, знакомила тебя с лучшими девушками города, а ты! — она всхлипывает, и обхватывает его руками. Теплая, родная, Вальдес замирает. — Я рада, я очень рада, — всхлипывает она. Это слишком много для Вальдеса, но вырваться удается не сразу. Только пообещав, что во время обеда она сможет познакомиться с его супругой, а до тех пор ей стоит привести себя в порядок с дороги и, конечно, проинспектировать кухню, он может, наконец, сбежать. Дом наполняется жизнью, когда приезжает Юлиана. Конечно, у Вальдеса всегда кто-то гостит, но никто не может оказываться в стольких местах одновременно. Голос тетушки слышится даже сквозь закрытые двери. За час до полудня Вальдес приходит к Уле. — Вы понадобитесь мне сегодня. Наденьте что-то подходящее и спускайтесь к обеду. Приехала моя тетушка, о которой я вам говорил, и она, учтите, ради счастья лицезреть мою супругу проделала долгий путь. Так что это как раз минимум на три часа, — он зацепляется взглядом за так и лежащий на столике браслет. — И наденьте все же это, — добавляет Вальдес. — Хорошо, я надену, — взгляд у капитана Кальдмеера задумчивый. Когда Ула заходит в столовую, Вальдес не смотрит на дверь, но по тому, как Юлиана вдруг замолкает на полуслове и замирает, безошибочно определяет, что это она. Капитан Кальдмеер, в своем иссиня-черном, украшенным серебром и заштопанном в месте ранения мундире, безусловно, впечатляет. Короткие волосы аккуратно уложены ото лба. На запястье, прямо поверх рукава, защелкнут браслет. Солнце играет на изумрудах, они не идут к цвету мундира. Ула вытягивается перед Юлианой, по-военному склоняет голову: — Капитан Ула Кальдмеер, Западный флот Кесарии Дриксен.