Скейтборд — моя жизнь!

На какое-то время Чуя даже потерял дар речи, потому что хотелось бы верить… но его уже предавали, а от Дазая это будет больнее вдвойне. Как долго они не могли оправиться от расторжения дружбы? Даже если и казалось, что прекратили общение они ненадолго, ни один не хотел делать первый шаг, предложить перемирие и вернуть дружбу. Почему бы не расценить это как предательство? Даже будучи ребенком он понимал, что происходит вокруг: понимал, что его бросил друг, бросил отец, отвергли все, кроме матери. И он ждал. Надеялся, что отец вернётся, придёт хотя бы на его день рождения, обнимет, как самого любимого и единственного сына. Надеялся, что лучший друг – Дазай, — явится к нему с протянутой рукой для рукопожатия и предложит мир, предложит вернуть дружбу, как и прежде. Но, видимо, зря жил он всё детство с этими мыслями. Осаму переехал, а отец не то, что пришёл к нему на день рождения, он даже и открыточки ему не отправил. — С чего мне тебе вдруг доверять? Ты несколько лет был в другом городе и даже не вспоминал о моем существование, наверное, и вовсе забыл, что у тебя был друг в детстве! — если бы он был трезвым, то вряд ли осмелился бы поднять эту тему на обсуждение, копнуть глубже в воспоминания, которые так тщетно старался скрыть. Не хватило бы смелости, да и веры в себя и в то, что его эмоциональное состояние не ухудшится. — Знаешь что? Твоя помощь нужна была мне раньше, когда я ждал от тебя хоть словечка. — Чуя, я... – Осаму сделал ещё глоток напитка, собираясь с мыслями. Хотелось сказать: "Я был на таких же условиях, что и ты. Ждал, когда ты сам ко мне подойдёшь. Мы же долго дружили, с самого детства, с самых пелёнок, даже когда я ходить ещё не умел. Ближе тебя у меня друга не было и с тех пор не появилось", но понимал, что это не те слова, что Чуя сейчас хочет услышать, да и не поверит он в них скорее всего. Нужных слов не находилось. — Я тоже думал о тебе, часто пересматривая наши совместные фотографии. — Молчи. Ты мне даже не написал! Слушай, пока вспоминал, мозгов не хватило мне позвонить, написать?! Ну там, как делают нормальные друзья. А, ну, точно, я же забыл, вероятно, ты думал обо мне не в лучшем… — Накахара! – командирским тоном раздаётся фамилия парня, и от неожиданности тот замолкает в ту же минуту, – как ты можешь так думать только?! Да и тем более, откуда бы мне было взять твой номер, а? Говорят "От ненависти до дружбы один шаг", но ведь и наоборот тоже можно. Только завоевать доверие, любовь, любые положительные эмоции после такого труднее, чем когда-либо. А ведь можно и провалиться, и больше никогда не промолвить друг другу слова, несмотря на то, какими идеальными друзьями вы были до расставания. — Пиздец, а догадаться не? – парень смотрел вниз, не поднимая взгляда на бывшего друга. Стыдно.... очень стыдно и больно. Хочется сделать побольнее Дазаю, чувствуя, что тот страдает меньше чем он, но сердце всё ещё держится за него, как за единственного друга, который ему нужен. — И каким образом ты себе это представляешь, умник ты мой догадливый? — Мог бы спросить у своей мамы, знал же, что она с моей общается, недогадливый ты мой умник, – Чуя забрал бутылку из рук парня, сидящего в паре сантиметров от него и немного отпил. – Знаешь, лишь от твоего предложении о помощи мне так тошно, что даже сердце ноет. Ты на меня плохо действуешь, мой организм тебя не терпит, может, аллергия на тебя началась. Не мог бы ты уйти, пожалуйста? — Серьёзно?! Да я бы с удовольствием! Только твоя мама там успокоительные пьёт, потому что её горе-сынишки дома нет, а он сидит здесь и пьёт. Да плевать мне на тебя, мне твою маму видеть и свою, успокаивающую тётю Коё, настолько жалко. Не находишь, что было бы намного спокойнее нам всем, если бы ты не выёбывался, показывая как тебе плохо, что уходишь из дома на ночь. Понимаешь ли, у твоей матери нервы не железные. Видимо, всем, кто находится рядом с тобой, после психолога оплачивать надо! – слова вылетали сами по себе, без раздумий. Жуть как надоело нянчиться с ним, пытаясь показать, что он на самом деле действительно хороший, тоже сожалея, что их прошлые отношения утеряны. Но Чуя проявляет агрессию, а Осаму отвечает тем же. — Да пошёл ты, катись к Йосано, к моей маме, да хоть всё расскажи, знаешь, какой огромный я на всё это клал? – Чуя встал, слегка пошатываясь из-за тёмных пятен перед глазами, и, показав средний палец замену, пошёл к круглосуточному магазину. Осаму даже не хотелось догонять его, но на душе стало так тоскливо, что домой возвращаться тоже не хотелось. Он желал оказаться в кругу людей, чтобы какое-то время не вспоминать этого, не обдумывать каждое слово, что было только что сказано при ссоре, ведь иначе его состояние ухудшится, мысли начнут попадать в критерии "я ужасный друг", "зачем я ему это сказал", "я не имею права на дружбу и совершать ошибки", "я должен быть идеальным, но почему я... так плох во всём?.." *** Оставалось пройти мимо двух-трёх домов до того момента, как ему придется рассказать взрослым либо правду, либо соврать, что не видел Чую. Ни тот, ни другой ответ не походили на тот, который они хотели бы услышать. Да и, вероятно, любым ответом он их расстроит. Если говорить правду, то как сообщить так, чтобы это звучало мягче, чем было на самом деле. Да и что он расскажет, что "я встретил Чую, ну он мне предложил выпить, мы поговорили по душам, но поссорились и он меня послал" или же "он меня ненавидит и не хочет идти со мной на нормальный контакт"? Легче всего было бы сказать, что они не пересеклись, где бы он ни ходил за это время, но, блять… как объяснить, почему Дазай вернулся немного выпившим он не понимал. Скрыть? Или заметят? Да и ведь Йосано думает, что его сын в жизни бы не прикоснулся к алкоголю. Несколько секунд он стоит перед дверью, а после входит, закрывая её на замок. На звук пришли обе матери, Коё с опухшими от слез, красными глазами, дрожащая и превратившаяся в бледное, кое-как держащееся на ногах существо, которому уже полностью всё равно на этот мир и на всё, что в нём происходит. — Ох, сыночек, неужели… Ты был долго, я уже начала переживать... Как прошли поиски? – Йосано придерживала подругу за локоть, чтобы, если вдруг, та не упала. — Не совсем… Безрезультатно. Я его не видел. Может быть, он далеко от дома, на автобусе уехал, или у друга ночует, как вариант. Может быть он и вовсе, уже едет домой с прогулки, кто ж его знает... – Дазай старается стоять ровно, хоть это у него получается довольно легко, потому что выпил он не настолько уж и много, а организм к этому уже попривык, но предосторожность никогда не помешает. Говорит он уверено, словно так и было на самом деле. Совесть его не мучает, это куда лучше, чем если бы они сейчас услышали, в каком состоянии тот находится. Кажется, такое называют ложь во благо. — Печально... Коё, не переживай. Да найдется он, куда денется-то, завтра придет и поговоришь с ним. А сейчас лучше тебе прилечь, поспать, хотя бы вздремнуть, – девушка повела её к спальне, укладывая на кровать. Озаки не сопротивляется, этого она и сама хочет, после истерики сил не осталось вообще, а после успокоительных возникла сонливость. Осаму поднялся в комнату, тоже стараясь заснуть, но чем дольше он лежал, тем больше не наилучших мыслей лезли в его голову. Мыслей, от которых хочется вскрыться. Парень сел на кровати, включив над ней свет, достал пробник по русскому, пытаясь прорешать его, чтобы прогнать какие-либо другие мысли помимо учебы. Это помогает отвлечься. В итоге, он всё же засыпает прямо в сидячем положении со сборником вариантов ОГЭ в руках и включенным светом. Вероятно, завтра его будут мучать тоска, совесть и всё то, что он желает спрятать подальше, глубоко, оторвать от себя. Но от этого никуда не деться, что крайне печально.