Сначала человек убивает что-то в себе, потом он начинает убивать других.
©Вильгельм Райх
Не сотвори себе кумира. Так гласит одна из десяти священных заповедей и я с ней полностью согласен. Люди окончательно теряют себя, а заодно и способность здраво оценивать ситуацию, когда растворяются в другом человеке. Они не замечают, как становятся безвольными марионетками в умелых руках кукловода. Так случилось и со Сьюзен. Она стала моей первой. Той самой отправной точкой, с которой жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов. До ужаса наивная и безмерно влюблённая, Сью сама пришла в мои сети… Оглушающий раскат грома эхом разносится по округе, предупреждая снующих туда-сюда людей, что им не помещало бы найти укрытие. Молнии яркими вспышками чертят кривые линии на свинцовом небе и исчезают так же резко, как появились. Немного ускоряюсь, но дождь настигает меня раньше, чем я успеваю завернуть на необходимую улицу. Первые холодные капли бьют по лицу. Они плавно стекают вниз по щекам, скользят прямо за шиворот, отчего тело моментально покрывается колючими мурашками. Стихия буквально за долю секунды набирает обороты. Ливень тарабанит по крышам, застилает глаза, наполняет собой выбоины на дороге. Я с самого детства ненавижу такую погоду и совершенно не понимаю людей, которые пытаются романтизировать данное природное явление. В этом нет ничего прекрасного. В любой другой день остался бы дома, но сегодня всё иначе. Жилище, которое я считаю своей крепостью, стало жутко неуютным. Обителью одиночества, где в кромешной тишине внутренние демоны шептались так громко, будто полностью захватили надо мной контроль. Стены давили со всех сторон, словно я оказался в ловушке, которая в итоге обязательно сомкнулась бы, оставив от меня только кровавую лужицу. Стараюсь не обращать внимания на то, как одежда и волосы пропитываются влагой, и продолжаю движение под аккомпанемент капель дождя, разбивающихся об асфальт. До цели остаётся всего ничего, каких-то десять шагов, сопровождающихся противным чавканьем под ногами. Неоновая вывеска необходимой мне закусочной приветственно мерцает оставшимися работающими буквами. Её яркие блики скользят по лужам, расходятся цветной рябью по их водной глади. Забегаловка встречает меня «музыкой ветра» и запахом горелого масла, от которого во рту начинает горчить. Его слегка перебивает аромат свежей выпечки, отчего желудок издаёт протяжный звук, напоминая, что я не ел уже несколько дней. Несмотря на боль в животе, аппетита нет совершенно. Неторопливо снимаю пальто, собираясь оставить его на вешалке, и бегло осматриваю помещение. Может, я просчитался, и сегодня Сьюзен не на смене, но что-то подсказывает обратное. Под рёбрами ужасно свербит, что хочется залезть туда руками и избавиться от неприятного ощущения. Оно возникает каждый раз, когда мы пересекаемся со Сью. Иногда складывается впечатление, будто что-то внутри меня просыпается, стоит ей оказаться рядом. Оно щекочет солнечное сплетение в попытках освободиться. Именно поэтому главная цель на сегодня — позволить пожирающему меня изнутри чувству выйти на свет. Влажная подошва скользит по заляпанному кафелю, пока я продвигаюсь в дальний угол заведения. Я стараюсь всегда садиться за один и тот же столик спиной ко входу, ведь люблю постоянство и хоть минимальное ощущение личного пространства. Стоит только разместиться на обшарпанном красном диване, как меня окутывает шлейф духов. Он проникает под кожу, впитывается в одежду, вызывает лёгкое головокружение. Я никогда и ни с чем его не спутаю. Сьюзен пахнет луговыми цветами и свежестью, чистотой и лавандовым шампунем. Вперемешку с её естественным ароматом — это настоящая гремучая смесь. — Добрый день. Сью старается придать голосу серьезность, но я знаю, что она улыбается. Я, кажется, изучил все её повадки за наши нечастые и короткие встречи. Признаться честно, она изначально не была для меня девушкой-загадкой, скорее наоборот. Она — открытая книга, жаждущая чтобы её прочли. Я люблю подмечать в людях детали, а Сьюзен любит меня, и это не пустые слова. Мы познакомились с ней на одной из воскресных служб в местной церкви. Новые лица появляюсь там нечасто, поэтому я сразу её заметил. Тогда она мне показалась невинным созданием, но что-то в её небесно-голубых глазах говорило об обратном. Где-то на самом дне зрачков плескалось то, что в священных стенах окрестили бы грехом. Как я узнал позже, она перебралась сюда относительно недавно вместе с больной матерью и младшим братом. Я не люблю копаться в чужих семейных историях, но Сью сама рассказала мне о многом, когда я однажды согласился выпить с ней кофе. Люди порой хотят вывалить эмоциональный груз на кого-то другого, чтобы хоть немного почувствовать себя легче. Это схоже с тем, когда вы тащите в гору огромный рюкзак, но иногда останавливаетесь, чтобы поделиться его содержимым с другими участниками похода. В какой-то момент я заметил, что Сью становится одержимой мной. Я не давал поводов или каких-то намёков, потому что не вижу себя в роли бойфренда или того хуже супруга, но её это не останавливало. Каждый раз приходя в закусочную и попадая на её смену, я уходил с номером телефона, оставленным на салфетке. Я уже мог собрать собственную коллекцию, но всё отправлялось в урну при выходе. В какой-то момент её игра меня увлекла. Стало интересно, насколько далеко она зайдёт и как отреагирует, если я разрушу невидимую стену между нами, которую так умело выстраивал все эти месяцы. — Привет, — наконец-то поворачиваюсь к своей воздыхательнице, смиренно ждущей когда я обращу на неё внимание. Она тут же густо краснеет, стоит только нашим взглядам встретиться. — Мне как обычно. — Двойной чизбургер и картошка-фри, — констатирует Сью, чиркая ручкой заказ в блокноте. Она довольна тем, что знает обо мне хоть что-то, но явно не против узнать меня ещё ближе. — Будете что-нибудь пить? — Во сколько ты сегодня заканчиваешь? — оставляю её вопрос без ответа, замечая, как голубые глаза становятся практически синими от предвкушения. Готов поклясться, что она не раз представляла себя в моих объятиях и в эту секунду тоже думает об этом. — В семь, — отвечает практически шёпотом, стараясь унять лёгкую дрожь в голосе. Её грудь высоко вздымается, дыхание учащается, а мозг явно подкидывает пошлые картинки. Я, честно признаться, не ожидал другой реакции. — Заеду за тобой. Только давай договоримся, что об этом никто не узнает. Ты же хочешь, чтобы у нас появился маленький секрет?***
— Кофе? — обращаюсь к своей спутнице, попутно несколько раз поворачивая ключ в замочной скважине. Гости у меня появляются нечасто, да и никто не станет заходить в дом без стука, но мне так спокойнее. Моё жилище — крепость, я ведь об этом уже говорил. — Я бы выпила что-нибудь покрепче, — её бархатистый голос ласкает слух, сахарным сиропом растекается по барабанным перепонкам, окончательно вырывая меня из размышлений. Сьюзен прижимается спиной к стене и начинает осматривать меня с ног до головы. Она накручивает русый локон на палец и едва заметно улыбается. Её голубые глаза словно затянуты дымкой. Видимо, до прихода ко мне она пригубила что-то горячительное. Так будет даже интереснее. Сью облизывает губы, стирая остатки бледно-розовой помады. Глупая, раз действительно думает, что в нашей схватке заняла первенство, что я наконец-то растаял под её чарами и поэтому притащил к себе. Равнодушно покидаю прихожую, и Сью подобно преданной собачонке послушно следует за мной. Она сегодня на удивление молчалива, хотя обычно болтает без умолку, даже если не поддерживать разговор. Может, это из-за алкоголя, но мне так даже проще. Не люблю трепаться почём зря, тем более если собеседник не особо блещет умом. Моя спутница громко вздыхает, словно собирается что-то спросить, но не решается. Интересно было бы залезть ей в голову и узнать о чём она думает, помимо того, как скорее оказаться в моей постели. Возможно, именно сейчас остаток здравого смысла ведёт с ней переговоры, пытаясь убедить, что прийти сюда было ошибкой. Да вот только бежать уже поздно. Я этого не позволю. — Присаживайся, — указываю рукой на диван в гостиной, а сам отправляюсь на кухню. У меня где-то была припасена бутылка красного полусладкого. Как раз оставлял для особого случая, и, видимо, он настал. Я слишком долго не хотел принимать ту часть себя, которая никак не вяжется с моим образом в обществе. Но разве можно считать себя полноценным, не примирившись со внутренними демонами? Я честно старался ужиться с ними, заглушить их голоса, но делал только хуже, заставляя себя гнить изнутри. Быстро ополаскиваю два бокала и ставлю их на столешницу. С характерным звуком откупориваю бутылку, разливая бордовую жидкость в подготовленную посуду. Ноздри тут же щекочет фруктовый аромат, так и манящий осушить стакан до дна. Но ещё слишком рано. Мне нужен трезвый ум. Оборачиваюсь на Сьюзен, которая увлечённо и всё так же молчаливо расхаживает по гостиной, рассматривая картины и всякий декор на полках. Это мой шанс. Дверца кухонного шкафа скрипит, словно стараясь привлечь внимание Сью и без слов предупредить, что в этом доме её не ждёт ничего хорошего. Снова оглядываюсь, дабы убедиться, что она не смотрит в эту сторону, и с облегчением выдыхаю. Торопливо открываю снотворное, которое стало неотъемлемой частью моей жизни, и закидываю пару таблеток в бокал Сьюзен. Они оседают на дно, оставляют после себя дорожку из пузырьков, словно утопленники испускающие остатки воздуха из лёгких. Слегка помешиваю «коктейль», стараясь не звякнуть чайной ложкой о стеклянные стенки, и не могу сдержать улыбку от предвкушения. — Готово, — привлекаю внимание Сью и протягиваю бокал, когда мы оказываемся рядом. — Спасибо, — она принимает его и сразу делает большой глоток, что выдаёт её нервозность. Где же былой запал, дорогая? Неужели плохое предчувствие окончательно овладело тобой? Внутренний голос ликует от этой картины, а ведь я ещё даже не перешел к самому сладкому. — Присядем? — снова указываю на диван, натягивая самую обаятельную улыбку из своего арсенала. Свободной рукой касаюсь её хрупкого плеча, чуть сжимая его, и чувствую, как она напряжена. — Конечно, — Сьюзен залпом выпивает «коктейль». Забирает мой бокал, ставит его на кофейный столик и, видимо набравшись смелости, целует меня в губы. Она тонкими пальцами зарывается в мои волосы и прижимается ближе. Ластится. Старается совладать с нахлынувшими эмоциями, а в следующую секунду отстраняется. — С тобой всё в порядке? — включаю актёрское мастерство, делая вид, что не понимаю, что с ней происходит. Снотворное наконец-то начало действовать, и меня это несказанно радует. — Что ты сделал? — она смотрит затуманенным взглядом. Хватается ладонями за мою футболку, стараясь не потерять равновесие. — Что было в бокале? — Ничего смертельного, — удерживаю её за спину и прислоняюсь к уху. Ощущаю, как она дрожит, пока старается бороться с неизбежным. — Ты же хотела остаться со мной наедине? Так вот я решил растянуть этот момент и сделать его более увлекательным. Сьюзен старается угрожать мне и брыкаться, но препарат стремительно разносится по венам, поэтому в конце концов она обмякает у меня на руках.***
В кромешной тишине щёлкает выключатель, зажигая одинокую лампочку под потолком. Тусклый свет рассредотачивается по подвалу, замирая самой яркой точкой над худощавым женским телом. Сьюзен сейчас выглядит просто великолепно. Тонкие изящные запястья прикованы к кушетке кожаными ремнями, так же как и ноги. Русые локоны распластаны на кожаной обивке. Она размеренно дышит, и мне кажется, даже улыбается во сне. Если я всё верно просчитал, то совсем скоро она должна очнуться. Не хочется оставлять её в этом неприветливом месте совсем одну. Ей будет спокойнее, если во время пробуждения я буду рядом. Подтягиваю к койке металический стул и сажусь совсем рядом со Сью. Она начинает потихоньку шевелиться. Слегка поворачивает голову, но глаза всё ещё закрыты. Провожу ладонью по пшеничным волосам, замечая как дрожат её веки от этого прикосновения. Надеюсь, она не начнет сразу кричать, потому что я ещё планировал с ней побеседовать. — Итан, — слегка осипший голос врезается в стены. — Это что за игры? — она дергает руками и ногами, поскуливая от неприятных ощущений, но не оставляет попытки освободиться. Страх стремительной волной проносится по её телу, замирая в краснеющих от подступающих слёз глазах. — Ты милая, когда спишь и не задаёшь кучу тупых вопросов. Не заклеить тебе рот, видимо, было опрометчивым решением, — отвечаю спокойным тоном, надеясь, что она будет вести себя послушно. — Ты больной ублюдок! — Сью брыкается всем телом. Кричит. Заходится плачем и снова вопит. Как всё-таки быстро человеком овладевает паника, а ведь я ещё ничего не сделал. — Тс-с, — прикладываю указательный палец к её губам, и эта идиотка вонзается в него зубами, прокусывая одну фалангу. — Сука! — Свободной рукой сильно сжимаю ей щёки, освобождая окровавленную часть тела. Сьюзен начинает смеяться, но этот смех такой отчаянный, что от него прямо-таки веет безысходностью. Страх витает в воздухе, кружится вокруг меня, словно пылинки. Он такой умопомрачительный, что я даже не обращаю внимания на пульсирующую боль в пальце. Хватаю со столешницы заранее подготовленную ткать и заталкиваю её в рот Сьюзен. Для большей надёжности, поверх клею полоску хромированного скотча. Подвал, конечно, звукоизолирован, но мне не особо хочется слушать её нытьё. Да и перестраховка ещё никому не вредила. — Это было глупо, малышка Сью, — провожу тыльной стороной ладони по её щеке. — За такой поступок ты будешь наказана. Под женское мычание подхожу к ящику с инструментами. Если я не ошибаюсь, то необходимое должно быть здесь. Отвёртка, молоток, саморезы — всё не то. Продолжаю копошиться в содержимом руками, на самом дне замечая нужные мне плоскогубцы. Возвращаюсь к своей гостье, которая уже практически захлёбывается слезами, и демонстрирую ей находку. Я наверное сейчас выгляжу как довольный ребёнок, хвастающийся своей школьной поделкой. — Непослушание — это тоже грех, Сьюзен. С усилием приковываю голову Сью к койке специальным ремнём, тем самым фиксируя её в одном положении. Она продолжает плакать. Слёзы маленькими ручейками стекают по щекам, затекают в уши. Ноздри широко раздуваются. Готов поклясться, что сейчас она ещё красивее, чем когда либо. — Я постараюсь сделать всё быстро, — проверяю плоскогубцы на работоспособность и срываю скотч с её лица. — Тебе придётся немного потерпеть. Ведь наказание для того и создано, чтобы прочувствовав его раз, впредь не захотелось наступать на те же грабли. Вынимаю импровизированный кляп из её рта, наблюдая как за тканью тянется ниточка слюны. Одновременно противное и завораживающее зрелище. Знакомое чувство разливается жгучей лавой по венам. Оно отравляет кровь, серной кислотой стекает под рёбрами. Головокружение от собственного превосходства заставляет слегка пошатнуться, но я сразу же беру себя в руки. — Не нужно, прошу, — Сьюзен жалобно скулит, вырывая меня из забвения. Она уже догадалась, что я собираюсь делать. Пора признаться, что порой в её глупой голове возникают здравые мысли. — Это необходимо, — вновь сжимаю её щёки двумя пальцами так, чтобы она не могла сомкнуть челюсть, и подношу инструмент к переднему верхнему зубу. Сьюзен стонет, пытается что-то сказать и сглотнуть вязкую слюну, собравшуюся на языке. — Дыши глубже, так будет легче. Металические пластины сильно смыкаются на левом клыке, и я, кажется, слышу, как хрустит эмаль. Начинают пошатывать плоскогубцы, прикладывая чуть больше усилий. Влево. Вправо. Вперёд и назад. Сьюзен поджимает ноги, насколько этого позволяют ремни. Мычит что-то неразборчивое, смотря на меня широко распахнутыми глазами. На дне её зрачков больше не плещется былая страсть. Теперь там только страх и обречённость, разочарование и боль. Продолжаю исполнение наказания, с каждой секундой вкладывая в это всё больше сил, пока зуб не оказывается вытянутым из десны. Кровь заполняет рот Сьюзен, стекает по подбородку и щекам. Она вскрикивает и теряет сознание, не выдержав боли. Откидываю перепачканный инструмент в сторону вместе с вырванным клыком, и, не дожидаясь пока Сью придёт в сознание, снова вставляю ей кляп. Она меня изрядно утомила своим поведением, поэтому самое интересное я решаю оставить на завтра. Мне нужно, в конце концов, обработать покалеченный палец и постараться уснуть. Может, мне это удастся даже без снотворного, тем более голоса в голове, кажется, на время затихли, явно довольные всем произошедшим. Продвигаюсь к лестнице, выключив перед выходом свет. Пусть Сьюзен в темноте подумает над своим поведением. Будет ей уроком. Закрываю дверь на замок и продвигаюсь в сторону спальни, с улыбкой подмечая, что по ощущениям мой дом больше не кажется филиалом Ада. Значит, я на верном пути…