Вниз по лестнице

don't want no other shade of blue but you no other sadness in the world would do

Тёплая вода стекала по коже Себастьяна. Он не отправился в спальню, знал, что сейчас не заснет. Невинное прикосновение побудило его на не невинные действия. Сэллоу старался не вспоминать о их ночи в Фелдкрофте. Он не позволял себе использовать этот момент, не хотел опошлять, хотел оставить его в своих воспоминаниях как что-то неприкосновенное. До вчерашнего дня и слов Имельды «в качестве подарка тебе достанется то, что не получит никто». Тело Себастьяна поддалось. Он не пытался сопротивляться Рейес, проявлял инициативу и использовал любую возможность почувствовать к ней что-то. Но в тот момент, в ванной старост, в голове была лишь Бетти. И сейчас, когда одной рукой он водил по своему члену, а другой упирался о стену душевой комнаты, он думал лишь о ней. Вспоминал её губы, её желающий взгляд, её нетерпеливые движения, слишком уверенные и жаждущие для первого раза. Лишь иногда поступающая дрожь выдавала её неопытность. Он представлял, что она сейчас тут, с ним. Он хотел снова обладать ей, снова слышать её стоны, снова чувствовать, как слизеринка, которая не привыкла кому-то показывать свою слабость, не могла скрыть слабость перед ним. Его движения были медленными, он хотел запечатлеть свои фантазии, насладиться ими сполна, позволить себе хотя бы это. Сэллоу представлял, что вчера в ванной старост был с ней. Представлял, что вчера по её телу, скрытому водой, нежно водил руками, что вчера, целуя шею, чувствовал цветочный запах, пальцами зарывался в её светлые длинные волосы, притягивая к себе для продолжения поцелуя. Представлял, что её стоны окутывали большую красочную комнату и что это она вчера удобно устроилась у него на груди. Вместе с чувством окончания и недолгого блаженства своих фантазий, Себастьяна настигло очередное осознание всей неправильности происходящего. Он обманщик. *** — Амит, — Элизабет позвала парня на выходе из «Большого зала», — нам надо поговорить. Наедине. — Хорошо, — Таккар заметно удивился, они не разговаривали даже на совместных занятиях по «Астрономии», но послушно пошёл за девушкой. — Мне нужна твоя помощь с выполнением домашних заданий. Не бесплатно, — к кому как не представителю «умников» обращаться с такими просьбами. — Зачем деньги? Я могу просто так тебе помочь, мы можем встретиться в библиотеке… — Мне не нужна помощь и занятия благотворительностью. Мне нужно свободное время и чтобы задания выполнялись без моего участия. — Но это ведь нечестно, ты не боишься, что на экзаменах всё вскроется? — Нет, — Элизабет действительно не боялась, — вроде ты так не трусил, когда я тебе позволила попрактиковать гоббледук с Лодгоком, — разговор начал её утомлять, поэтому в ход пошли козыри. Точнее мухлеж. В тот день Амит ей был нужен больше, чем она ему. — Хорошо, но только если я тоже посещаю эти предметы. И если в случае проблем ты возьмешь всё на себя, — Амит с неохотой, но согласился, давление на совесть сработало. — Отлично, — слизеринка улыбнулась, заметно поменяв свой тон на более дружеский, — тогда задания по нумерологии, истории магии и астрономии отныне твои. Плачу пятьдесят галеонов за страницу. Думаю, ты достаточно умён, чтобы наши работы отличались, к следующей неделе пришлю тебе перо, которое будет копировать мой почерк. — Буду ждать. Только можно спросить: зачем тебе это? В прошлом году ты всё успевала даже с дополнительными заданиями. — Квиддич, мне потребуется много тренировок, — уверенно Элизабет выдала заготовленный ответ, ведь как нельзя кстати волшебный мир с ума сходил по этому спорту, но этот аргумент для Амита, ученика другого факультета, мог показаться недостаточным, — также у меня всё ещё продолжаются дополнительные задания, — ещё одна ложь, — я хочу стать мракоборцем, поэтому все силы хочу направить на изучение заклинаний, зелий и тёмных искусств, — три лжи за раз, никем Джонсон становиться не хотела, но от «спасительницы школы» такие планы на будущее казались очень логичными, — только никому не говори. — Это очень благая цель! — Естественно Амит имел ввиду последние «признание». — Жди вестей, пока, — дружелюбно попрощалась девушка, направляясь к Себастьяну, который слишком пристально смотрел на них весь разговор. Что Элизабет, как она нехотя себе призналась, понравилось. — Смотрю заучка Таккар был рад твоей компании, — съязвил Сэллоу. — Я не состою из плазмы и газа, чтобы вызывать его интерес, — с наигранным сожалением ответила Джонсон. — И тебе я смотрю это не очень нравится? — Мне всё равно, — серьёзный тон, — до тех пор, пока он будет выполнять мою домашнюю работу за галеоны, об этом не должен знать никто, мне не нужны проблемы. Но… Ты покажешь, где взять перо, копирующее почерк? — Джонсон знала о существовании такого, ведь пока одержимость Себастьяна тёмными искусствами не начала заходить далеко, его спасителем от уроков стал Оминис. И этот предмет им в этом помогал. После дорогого подарка Себастьяну, денег у девушки осталось не так много, а выручка с их последней вылазки составила всего триста двенадцать галеонов. Она не планировала возобновлять свои путешествия по подземельям, но кажется стоило это включить в планы на год. В отличие от написания конспектов, битвы с темными волшебниками и браконьерами, помогали закреплять умения в бою и практиковать новые заклинания. — Как проходит изучение дневников? — Спросил Себастьян. Они решили сначала проверить прошлое место на остаток древней магии, так как их первый и пока что последний раз закончился обмороком девушки. — Я перешла к дневнику Агнии Бэрроу. Изучение дневника Исидоры не дало новой информации, кроме подробного описания, как она лишала людей боли. Учти, — Элизабет пресекла попытку Себастьяна заговорить, смотря в его глаза, которые снова загорелись надеждой, — Исидора избавляла от душевной боли, проклятие — это совсем другой вид. — Но у нас ведь может получиться, — не вопрос, а утверждение. — Себастьян, я тебе сразу сказала, что не могу давать гарантий. Но я думаю, что если верну магию, у нас получится. Я не знаю, была ли магия Агнии такой же разрушающей как у меня, но если не во время боя — значит она её накапливала другим образом. Она писала, что чувствует боль людей, но её вмешательство не заставляло их забыть неприятные события. Напротив, она могла прикоснуться к человеку и тот начинал чувствовать спокойствие, — Элизабет говорила немного сбивчиво, впервые делившись с кем-то этой информацией, она сама не до конца осознавала, как это происходит, — то есть, как я поняла по её записям и тому, что прецедентов в те годы не было, а Хранители о ней не знали, она не забирала полностью боль. Боль оставалась, появлялись силы жить с ней дальше. — То есть, ты думаешь, что есть разные типы этой магии? — Да, но это предстоит узнать дальше, когда я перейду к следующим дневникам. Я не чувствую того, что описывает Агния. Моя магия разрушающая, она накапливается только во время борьбы. Это знаешь как применение непростительных, только наоборот. Они забирают много энергии, если ты попробуешь бросить «Империо» в каждого врага, чтобы они друг друга поубивали — останешься без сил и убьют, скорее всего, тебя, — Элизабет знала о чём говорит. Она пробовала применять «Империо» два раза подряд и уже чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. К её счастью, заклятия были наложены на предводителей банды, чья сила была больше других и эта ошибка не стоила жизни, — с древней магией наоборот — чем больше и дольше ты сражаешься, тем больше она копится, как бы готовясь поставить жирную и эпичную точку на этом бое. — Почему ты тогда пытаешься её восстановить не во время боя? — Себастьян искренне недоумевал и Элизабет, которая посвятила его в свои планы поверхностно, не могла его винить. Единственный раз, когда они спокойно находились рядом друг с другом, без мелких ссор и больших недопониманий, было в крипте, но тогда они были заняты составлением плана на год и речь о древней магии не заходила. — Чтобы она накапливалась, надо, чтобы было чему накапливаться. Знаешь, это как песочные часы. Сейчас во мне нет песка, который будет сыпаться по разные стороны и я пытаюсь его собрать, чтобы сила, которая была использована в бою, возвращалась ко мне снова. — Хорошо, я тебе доверяю. И надеюсь, что способ помочь Анне найдется. Элизабет хотела ответить, что у них обязательно получится, но у неё до сих пор не было гарантии, что эти обещания не будут пустыми. В прошлом году её не волновала судьба сестры Сэллоу, её волновали сначала знания Себастьяна, после — он сам. В прошлом году она узнала, что «выгода» может заключаться и в собственном спокойствии за другого, за знанием, что человек не натворит глупостей из-за своих волнений, она искренне хотела подарить себе это чувство по отношению к Себастьяну, а значит нужно было спасти его сестру. К её счастью, эта цель совпадала с основной, ведь для всего нужна древняя магия. — Осталось немного, — девушка подбежала к знакомому месту, маленьких серебряных огоньков было значительно меньше, но они оставались. — Пожалуйста, сделай перерыв, если снова будешь чувствовать себя плохо, — слизеринец не стал скрывать своего беспокойства, — на всякий случай я взял с собой метлу, чтобы добраться быстрее до школы. — Я постараюсь, но обещать не могу, — ответила Элизабет, сразу отдавая мантию Себастьяну. Она села, неприятный холод от каменистой земли прошелся по ней. Вновь чувство силы, снова каждая клетка её тела наполнялась почти забытой, но родной энергией. — Так-так, детишки, — насмешливый женский голос. Элизабет не отвлекалась, не зря ведь она брала с собой Себастьяна. — Ей плохо что ли? — Мужской смех. Речь явно о слизеринке. Эти двое не могут видеть, что действительно происходит. — Лучше убирайтесь отсюда, — прошипел Сэллоу. Он справится. Элизабет не хотела прерываться. Она не хотела отстраняться от этого сладкого чувства. — А то что? — Женский смех. — Флиппендо, — Себастьян. Раздался грохот. — Экспеллиармус, — бандит. Звук падающей на землю палочки. Себастьяна? Элизабет начала приходить в себя. Парень не так часто сталкивался с темными волшебниками. Он был хорошим магом, но побеждать бандитов в одиночку ему не приходилось. — Диффиндо, — кричит слизеринка, она целилась в место, откуда слышала голоса, поэтому удалось лишь немного поцарапать мужчину. — Пришла на помощь своей шавке? Умрёте оба, Конфринго. Элизабет успевает защититься. Боковым зрением замечает, что Себастьян воспользовался замешательством и поднял палочку. Им нельзя было использовать непростительные — цена, которую приходится платить, чтобы обучиться заклинанию Патронуса. Поэтому бой длится дольше, лишь калечит, но не убивает противников. За сосредоточенностью, комбинацией заклятий, Джонсон не замечает то, ради чего они сюда пришли. Силу. Она не медлит, выпуская серебристый луч на тёмную колдунью. Слабый, он заставляет её лишь упасть, но хоть что-то у неё получилось. — Себастьян, — девушка радостно оглядывается на друга. — Круцио, — и следом за радостью адская боль. Элизабет открывает глаза в своей комнате. Кровати соседок пусты и аккуратно заправлены. На кровати Нериды не разбросаны украшения, а тумбочка Мэри не заполнена свечами, от аромата которых Джонсон иногда скрывалась в гостиной Слизерина или библиотеке. Всё было каким-то пластмассовым, неживым. Девушка встала, она не чувствовала боли, словно применение «Круцио» — сон. Гостиная была пуста. Склизкое ощущение на ноге, Элизабет опускает взгляд и видит змею, которая впивается ей в ногу. Она кричит, пытается стряхнуть её, но попытки тщетны, поднимая голову она видит сотни змей, которые медленно ползут в её сторону. Приложив усилия, девушка всё-таки заставляет тварь отцепиться и бежит. Слизеринка выбегает из гостиной в коридор. Подмечает, что далось ей это слишком просто. Во всем Хогвартсе пусто. Ни одной живой или мертвой души. Лишь тишина. Она вышла из замка, невыносимый холод встретил её, она обернулась, намереваясь зайти обратно, но на месте, где ещё секунду назад были двери было… Ничего. Только разрушенные стены величественного замка. Элизабет почувствовала что-то мокрое на своих руках. Кровь. Она пошатнулась. Её окружали мёртвые тела. Студенты, преподаватели, даже призраки безжизненно болтались в воздухе. Она обвела взглядом местность, она хотела закричать, спрятаться, но пространство было открыто, не было ни одного угла, в который она могла забиться. Отступая, Джонсон споткнулась, почувствовала, как упала на что-то мягкое. Поппи. Румяное лицо было непривычно бледным. Девушка быстро поднялась, она хотела бежать, она не хотела видеть этого. И особенно она не хотела видеть сцену, которая предстала перед ней следующей. Среди пустого пространства появилось дерево. На нём висела веревка. Она окутывала шею Себастьяна, который безжизненно висел. Элизабет кричит, она чувствует крепкие руки, которые её обнимают, но ничего не видит. Этот тёплый жест не успокаивает, а заставляет погрузиться в панику ещё больше, пока она не просыпается по-настоящему. Тяжело дышит, лишь спустя пару минут понимая, что это были руки Себастьяна и в одну из них она вцепилась так крепко, что на завтра у него останутся синяки. Сэллоу, казалось, этого не замечал. Он прижимал к себе слизеринку, а она чувствовала его дыхание на своих волосах, как он гладит её руку и не стремится отпускать, даже не смотря на то, что крик прекратился. Элизабет пыталась отдышаться, она кашляла, горло неприятно болело, она хотела отпустить парня, но хваталась за него, будто он был последней надеждой остаться в реальности. Она не моргала, смотрела прямо, боялась, что одно неверное движение и она снова увидит разрушенный замок и мертвого Себастьяна. — Прости, — произнес слизеринец, целуя её в макушку, — я не смог тебя защитить. — Это я виновата, — ответила девушка, она не замечала двусмысленности действий Сэллоу, перед глазами всё еще стояли ужасные картины прошедшего сна. — Но у тебя получилось. Твой план начал работать. — Это было очень слабо. И раз он начал работать, нам придется каждые выходные устраивать такие вылазки. Чтобы раньше все закончить, — сил было мало, голова всё ещё болела, в комнате было темно. Она не могла осмотреться, но по знакомым стенам поняла, что она в доме Сэллоу, в комнате Себастьяна. — Я боюсь, что произошедшее сегодня повторится. Что в другой раз я не смогу тебя спасти, тебе нужен более сильный напарник. — Не неси чепухи. Просто не давай мне больше отвлекаться. Кроме тебя я не смогу никому довериться. — Ты ничего не ела, тебе нужно восстановить силы, — перевел тему Себастьян, приготовившись вставать, но Элизабет остановила его. — Не уходи, — после кошмара она боялась остаться одна. Себастьян не ответил, но остался рядом. Сидеть оказалось не удобно, он лёг рядом, не отпуская. Элизабет старалась не засыпать, боясь, что кошмар повторится, но остаток ночи прошел спокойно. Теперь она знала как по-настоящему ощущается «Круцио». В прошлом году это заклинание не подействовало так на неё, принося невыносимую, но не долгую боль. Проснулась Джонсон от голоса Анны, зашедшей в комнату. — Себастьян, как… О, Бетти, ты проснулась, как ты себя чувствуешь? Этот засранец обещал, что ляжет на полу, — Сэллоу засмеялась, понимая, что дело было не только в её брате, а Элизабет, которая во время ночного диалога не чувствовала неловкости, ощутила её сильную волну. — Наверно в порядке, — слизеринка действительно пока не поняла своё состояние. — Оминис скоро будет, жду вас внизу, — как только дверь за сестрой закрылась, Себастьян открыл глаза. — Что… что произошло после того как на меня наложили «Круцио»? Ты в порядке? — За меня не беспокойся, но мне пришлось применить «Круцио» в ответ. Я не сдержался, — Элизабет не злилась, у Себастьяна было не так много возможностей использовать непростительные заклинания на живых людях, поэтому риск с провалом Патронуса мог грозить только ей, — а потом… Больничное крыло было рискованным местом, поэтому я решил привезти тебя сюда. Прости, что в моей комнате. Комната Анны не была подготовлена для гостей, а в мою дядя всё равно не заходит. Для него ты приедешь только сегодня. Я спал на полу. Пока…. — Не проснулся от крика? — Элизабет действительно не понимала, кричала она во сне или наяву. — Да. Осталось решить, что мы будем говорить Оминису. У него явно будут вопросы. — Не будут. Точно не при мне. Считай, у нас молчаливая договоренность не лезть в дела друг друга. У Анны не будет сменной одежды, которую она может мне одолжить? — Элизабет всё еще была во вчерашней блузке и юбке. — Да, конечно, я хотел написать письмо Оминису, чтобы он что-нибудь взял, но ты знаешь, мы не можем так просто заходить в ваши комнаты, а просить кого-то… — Слухи дойдут до Имельды, — сказала слизеринка, чувствуя перед однокурсницей вину за то, что ещё десять минут назад она была в объятиях её парня. В другой ситуации она снова разозлилась бы на Себастьяна, что тот втянул Рейес в эти отношения, а не какую-нибудь пятикурсницу Кэрроу, которая весь прошлый год от него не отлипала. Видя его с ней она бы не чувствовала ничего. «Ничего» было лучше смеси злобы, раздражения и ревности. У Анны в доме оставалась её старая форма, у девушек была одинаковая комплекция, но разный рост. Рубашка была немного мала в рукавах, а юбка чуть короче привычной. Достаточно короче, чтобы в мире магглов на неё повесили не самое приятное клеймо. Они были вдвоём в комнате. — Что тебе рассказал Себастьян про вчера? — Осторожно спросила Элизабет, поправляя волосы. — Ничего. Но Оминис меня предупреждал, что вы что-то опять задумали. И кажется, это опять что-то опасное, — Анна не скрывала осуждения к их действиям. — Это глупое стечение обстоятельств, — не очень убедительно для Сэллоу. — Ага, которое произошло почти сразу, как, — девушка не успела договорить и сильно закашлялась. Не думая, просто попробовать, Элизабет подошла к ней и дотронулась до места, где находилось сердце. Кашель начал стихать, Анна вопросительно посмотрела на неё, но не отстранялась, а Джонсон смотрела на неё с нескрываемым восторгом. Неуместная эмоция для этой ситуации, но сейчас она чувствовала, о чем писала Агния. Она чувствовала боль. Слизеринка закрыла глаза. Не смотря на то, что Анна болела и сидела взаперти, основную часть её внутренних ощущений занимало светло-желтое свечение, Джонсон интуитивно чувствовала, что это положительная энергия; небольшое черное скопление отражало её душевную боль; синий сгусток — предположительно физическая боль; тёмно-зеленый, в цвет их факультета, совсем маленький, но настолько яркий, что отражался везде — проклятие. У неё не было достаточно сил, чтобы взаимодействовать с этой энергией. Пока что не было. — Анна, — серьезно начала Элизабет, — если ты обещаешь, что не будешь нам мешать, я тебе всё расскажу. Возможно, в следующем году ты вернешься в Хогвартс, — девушка смотрела Сэллоу прямо в глаза, начиная понимать, что от неё будет требоваться в будущем. Что теперь она может дать не ложное обещание.